Проклятый цирк Брюссоло Серж

Да здравствует слон!

Все спешно принялись за работу, и вскоре шатер разобрали, сложили и погрузили на телегу. Лошадей впрягли в фургоны, клетки поставили на колеса. Когда в замке стали темнеть последние окошки, караван тронулся в путь. Двигаясь без отдыха, он имел шанс достигнуть границы еще до рассвета. Мария-Женевьева нервно поглаживала крохотную урночку из голубого фарфора, которую ей вручила сестра.

– Лишь бы никому не вздумалось проверять крипту, – пробормотала она. – Теперь, когда замка больше нет, железная дверь может распахнуться от простого сквозняка.

– Я знаю, – буркнула Пегги Сью. – Но скажи, кому придет в голову, что можно взять и уменьшить огромный сосуд весом в тридцать пять тонн? Мы были достаточно осторожны, чтобы не обнаружить своих способностей во время представления. Наши номера были довольно посредственные, и мне кажется, зрители в основном скучали, особенно король. И очень хорошо: он никогда не подумает, что это мы его ограбили.

Путешествие продолжалось в молчании: девочки были слишком встревожены, чтобы болтать. Гипнозус сумел избежать смерти, но все еще не оправился от ужасной слабости, и Зига задавалась вопросом: сможет ли он хоть когда-нибудь вернуть себе былую мощь?

– Нельзя исключить, что теперь он превратится в самое обычное животное, – шепнула она девочкам. – В старую больную гориллу, каких в зверинцах немало.

– Такое возможно? – поразилась Пег-ги Сью.

– Да. Ведь он так далеко от своей родной планеты… Здесь он всего лишь поверженное божество, умеющее делать кое-какие фокусы, но уже неспособное подчинять природу своей воле.

Копыта лошадей глухо цокали по пустынной дороге. Полная луна ярко светила сквозь легкие облака, и возницы то и дело оборачивались, опасаясь увидеть за спиной погоню. Караван проезжал мимо спящих деревень и мимо пустошей, где в эту пору бодрствовали гномы. Наконец, когда горизонт начал светлеть на востоке, бродячий цирк пересек границу под самым носом у двух заспанных таможенников. Тревогу так и не объявили!

Четверть часа спустя артисты продолжали свой путь уже по дружественной территории. Они снова вернулись в Никовод.

– Ужасно не терпится вручить урну Астракосу, – сказала Мария-Женевьева. – Как только мы получим землю и титулы, нам уже будет не о чем волноваться.

– Ты забываешь про дабу, – поправила ее Пегги Сью. – Сначала придется избавиться от них, иначе даззаки захватят всю планету.

Едва перед ними снова забрезжила надежда выбраться из этой передряги целыми и невредимыми, земля под ними содрогнулась от тяжкого грохота. Пегги встревожено выпрямилась.

– О нет! – застонала она. – Вот невезуха! Слоны… Они уже здесь!

Бросившись к окошку фургона, она распахнула ставни. Представшее ее глазам зрелище заставило ее вскрикнуть. Белые гиганты застилали весь горизонт. Они мерно шагали вперед, опустив головы и покачивая хоботами. Огромные ноги толстокожих вздымали облака пыли, которая оседала на их блестящих черных бивнях.

– Атомная сосиска! – охнул пес. – Только этого нам не хватало!

Появление дабу вызвало панику у лошадей, тащивших фургоны. Они заржали и понесли, не разбирая направления. За какую-нибудь минуту караван разметало во все стороны, испуганные першероны [17] беспорядочно метались по пустоши. Две повозки опрокинулись, в том числе и та, в которой ехали Пегги Сью, ее сестра и синий пес. Под жуткий треск сломанных осей девушки покатились в канаву, а сверху на них рушилась лавина цирковых костюмов и париков. Наполовину оглушенные, они сумели выбраться из завалившейся колымаги через окно. Синий пес отчаянно лаял в бесплодной попытке отпугнуть слонов.

Парализованная страхом, Пегги наблюдала за приближением великанов, головы которых казались вытесанными из массивной скалы. Она не знала, что делать. Всякое бегство, думала она, бесполезно.

– Нора! – вопил синий пес. – Нужно спрятаться в какую-нибудь нору…

Он метался в траве, в поисках хоть какого-нибудь укрытия.

Пегги медленно поднялась, дрожа всем телом.

«Слоны не кровожадны, – вспомнила она. – Они не станут нас топтать, вовсе нет… Они не собираются нас убивать, они просто… вдохнут нас!»

Да, так и есть. Фаззор и Астракос не раз повторяли ей: дабу являются «чистильщиками» планеты, гигантскими пылесосами, которые всасывают в себя все живое. Они расчищают место для своих хозяев – даззаков. Через несколько минут они сделают то же самое с Пегги, синим псом и Марией-Женевьевой, а потом займутся остальными беглецами.

В бессмысленном защитном жесте Пегги Сью вскинула руки. Один из ближайших слонов вытянул хобот в направлении нее и подул изо всех сил. Сначала девочка почувствовала, как ее обволакивает теплый, неприятно пахнущий ветер; потом его дуновение сменилось мощным вдохом – чудовищной тягой, которая по силе могла бы поспорить с любым торнадо. Пегги почувствовала, что взлетает…

Ее буквально подняло над землей и понесло по воздуху, как будто она попала в воронку циклона. Она могла сколько угодно махать руками или ногами – ее несло все выше и выше. И странно – чем выше она взлетала, тем легче становилось ее тело. Внезапно ее посетило ощущение, что все вокруг приобрело какие-то гигантские пропорции, настолько, что ей уже трудно было охватить взглядом простирающуюся кругом равнину.

«Боже ты мой! – осенило ее. – Ну конечно! Я же уменьшилась».

Наверное, сейчас она едва ли превосходит размерами стрекозу, через секунду станет не больше мухи, а потом…

Это было ужасно!

Слон теперь выглядел таким огромным, что она не могла различить его контуры. Казалось, она летит навстречу меловому утесу или заснеженной горной вершине.

Наконец перед ней открылся тоннель – черная пещера со стенками, покрытыми чем-то склизким… Слоновий хобот.

«Я стала такой маленькой, что меня сейчас засосет прямо туда!» – подумала она с содроганием.

Ее поглотила тьма. Кошмар.

Сознания она, однако, не потеряла. Ей казалось, что она мчится по санному спуску длиной в сотни километров, заключенному в нескончаемый темный тоннель… Внезапно по глазам ей ударил зеленоватый свет, и она покатилась кувырком по громадной куче матрасов, смягчивших ее падение. Путешествие закончилось.

Когда Пегги наконец удалось принять сидячее положение, желудок ей узлом стянула тошнота, и ее едва не вырвало себе же на колени. Ее мозг вращался внутри ее черепа, как обезумевший волчок. С огромным облегчением Пегги увидела, что Мария-Женевьева и синий пес приземлились неподалеку от нее. Пес тут же вскочил на ноги, но двигался неуверенными зигзагами.

– Атомная сосиска! – пропыхтел он. – Мне мерещится или земля у нас под ногами и вправду колышется? Я чувствую себя как на корабельной палубе в шторм.

– Мы внутри слона, – негромко отозвалась Пегги. – Его волшебное дыхание уменьшило нас. А качает нас потому, что зверюга продолжает идти.

При этих словах они одновременно задрали головы, чтобы посмотреть, что же находится наверху. Оба ожидали увидеть что-нибудь противное, но в действительности свод над ними был гладким и розовым, похожим на стенку надутого воздушного шарика.

К ним уже подходила Мария-Женевь-ева, недоверчиво оглядываясь вокруг:

– Даже не подумаешь, что мы оказались в желудке…

Сунув руку в карман, она удостоверилась, что волшебная урна все еще при ней.

– Урна цела, – сообщила она. – Может, откроем ее?

– Ты ведь слышала, что нам сказал Астракос, – возразила Пегги. – Только король может открыть ее.

– Но ведь мы обе принцессы крови!

– Возможно, но ни ты, ни я не носим на голове корону Анкарты.

– К тому же, – вмешался синий пес, – если ты откроешь урну сейчас, в ее теперешнем состоянии, смерч, который из нее вырвется, будет таким ничтожным, что едва ли сможет поднять в воздух десяток муравьев!

Мария-Женевьева нахмурилась.

– Ну, я могу вернуть ей исходные размеры, – предложила она. – Думаю, у меня хватит на это магической силы.

– С чего ты так решила? – удивилась Пегги Сью.

Мария-Женевьева пожала плечами.

– Догадаться несложно, – хмыкнула она. – Я все еще красивая, а урна все еще маленькая. Это может означать только одно: мы не потеряли связи с богами-животными. Думаю, они идут следом за стадом дабу. Если нам повезет, я смогу снова сделать нас нормальными. Что скажешь?

– Ни в коем случае! – запротестовала Пегги. – Мы ведь находимся в брюхе слона. Как думаешь, что произойдет, если мы внезапно вырастем? Его внутренности просто разорвет. Он погибнет, и мы окажемся в плену внутри гигантской мертвой туши, без всякой надежды выйти наружу. Мы задохнемся и погибнем, мы…

– Ладно, ладно! – взмолилась ее сестра. – Я просто высказала идею. Не стоит доводить себя до истерики!

– Думаю, пока разумнее всего не форсировать события, – успокаивающе проговорил пес. – Давайте для начала исследуем место, в котором мы оказались, а потом уже решим, что делать дальше.

Поднявшись на ноги, девочки убедились, что они и в самом деле находятся на вершине целой горы матрасов – матрасов весьма сомнительной чистоты, которые чьи-то заботливые руки уложили здесь специально, чтобы смягчить падение вновь прибывающих пленников. Внизу, под этой горой, лежал самый настоящий город с узкими улочками и тесными кварталами, застроенными небольшими домиками.

– С ума сойти! – воскликнула Мария-Женевьева. – Как это город может находиться внутри слона?

– Не забывай, что мы сильно уменьшились, – напомнила ей Пегги Сью. – Сейчас мы с тобой едва ли больше булавочной головки. А как известно, можно разместить сотни миллиардов микробов всего на одной стороне монеты…

Трое друзей решили спуститься вниз. Это оказалось не так просто сделать: мягкие матрасы проминались под ногами, не давая никакой опоры. В конце концов девочки потеряли равновесие и кубарем скатились по крутому склону. Только псу удалось сохранить хотя бы видимость достоинства.

У подножия матрасного холма их ожидал высокий белокурый мужчина в форменном синем костюме с золотым шитьем, сияя фирменной улыбкой продавца автомобилей.

– Добрый день! – возвестил он пронзительным голосом. – Меня зовут Годфруа, и я буду вашим гидом. Я разъясню правила, которые вам надлежит соблюдать на вашем новом месте жительства. А пока – добро пожаловать в Шринк-сити! [18]

– Шринк-сити? – пробурчала Пегги.

– Да-да, так называется город, который простирается перед нами. Миниатюрный, населенный крохотными людьми… Знаю, в это трудно поверить, но ваш рост сейчас составляет полмиллиметра. Поначалу это может напугать, но ведь это лучше, чем быть мертвыми, верно? Если бы дабу не были такими миролюбивыми, вас бы растоптали, превратили в лепешки. Но вместо этого наши славные толстокожие предоставили вам возможность начать новую жизнь в самом удивительном месте на свете.

– У них в желудке? – с издевкой вставила Мария-Женевьева.

Годфруа оскорбленно поджал губы.

– У вас неверные сведения, милая барышня, – сказал он таким тоном, которым учителя обычно отчитывают нерадивых учеников. – Речь идет вовсе не о желудке… Скорее о таком специальном внутреннем кармане, расположенном в животе нашего толстокожего хозяина.

– Внутреннем кармане? – повторила Пегги, морщась от отвращения. – Вы хотите сказать – в кишке, где он складирует своих пленников?

Годфруа побледнел. Приложив палец к губам, он нервно зашикал, приказывая Пегги замолчать.

– Пожалуйста, без оскорблений! – пролепетал он. – Ради всего святого, без оскорблений… Слоны могут вас услышать. Карман, в котором мы находимся, выстлан особыми слуховыми клетками, которые улавливают все наши разговоры. Благодаря им дабу постоянно находится в курсе того, что происходит в Шринк-сити. А для нас важнее всего поддерживать с ним хорошие отношения… В конце концов, он ведь предпочел сохранить нам жизнь, хотя ему куда проще было бы просто растоптать нас. Он дает нам убежище, защищает нас… Укрывшись здесь, у него в брюхе, мы можем больше не бояться никаких внешних опасностей. Понимаете, о чем я?

Сестры потрясенно переглянулись и поспешили кивнуть. Годфруа вздохнул с явным облегчением. Кровь снова прилила к его щекам.

«Начало не слишком удачное, – телепатически процедил пес, обращаясь к Пегги Сью. – Кажется, мы попали к каким-то психам!»

Подойдя вплотную к девочкам, новоявленный гид прошептал им на ухо:

– Будьте осторожны, слон внимательно слушает наши разговоры. Он весьма высокого мнения о самом себе и считает себя нашим спасителем. Поэтому ожидает от нас безоговорочного уважения. Если бы не его добрая воля, мы были бы мертвы. И он очень обидчивый… Малейшая критика приводит его в ярость. А рассердившись, он нас наказывает.

– Каким образом? – встревожилась Пегги.

Годфруа указал на нависающий над ними розовый свод.

– Это, так сказать, «небо» у нас над головами, – объяснил он, – усеяно железами, выделяющими пищеварительный сок, как в стенках желудка. Когда дабу недоволен, железы поливают город каплями кислоты, которая разъедает крыши домов… и прожигает дырки в головах их обитателей. Уверен, вы не хотели бы лишиться ваших красивых волос, не так ли?

– Н…нет, – пробормотали девочки.

Годфруа отступил на пару шагов назад, и на его лице снова засияла преувеличенно широкая улыбка.

– Отлично, – сказал он. – А теперь я покажу вам наш прекрасный город. Жизнь в Шринк-сити просто замечательная, ведь здесь мы полностью защищены от всех внешних опасностей. Нам не страшны ни войны, ни голод, ни стихийные бедствия. Слон надежно оберегает нас от всех бед. Слава ему! Мы все – его дети, и он заботится о каждом из нас!

Последние слова он почти прокричал, как будто опасался, что скрытые в стенах слуховые клетки могут плохо его расслышать.

С некоторым ошеломлением Пегги заметила, что на каждом перекрестке высятся аляповато раскрашенные деревянные изваяния, авторы которых явно стремились изобразить дабу. У подножия этих грубоватых идолов громоздились цветы и разнообразные подношения – еда или цветные свечи.

– Кланяйтесь! Кланяйтесь! – зашипел Годфруа, когда они проходили мимо очередной статуи.

– Зачем? – удивилась Мария-Женевьева. – Что, у здешних стен есть еще и глаза?

– Нет, но злые языки могут донести на вас.

Девочки торопливо склонились в реверансе.

Повсюду на стенах жилищ виднелись наивно разрисованные плакаты с лозунгами: Слава слону! Слон знает, что для нас лучше всего. Слон любит нас. Он защищает нас. Да здравствует слон!

Хоботы изваяний обвивали гирлянды из разноцветных бумажных цветов. Дома же, стоявшие вдоль улиц, были построены из всякой всячины – скорее всего, обломков, которые вдохнул дабу. Тем не менее строители явно пытались придать этим кособоким хижинам нарядный вид. Пегги Сью обратила внимание, что на крышах многих из них виднелись глубокие прожженные пятна в тех местах, где на них пролилась кислота.

Каждый раз, когда им встречался какой-нибудь прохожий, он поднимал особым образом сложенную руку (три пальца выпрямлены, два сложены) и делал вид, что чихает.

Заметив недоумение девочек, Годфруа поторопился с разъяснениями:

– Так мы здесь здороваемся. Вытянутые большой, средний палец и мизинец символизируют уши и хобот слона. А чихание – человеческое подражание тому, как слон трубит. Никогда не забывайте приветствовать таким образом всех встречных. Утром, выходя из дома, повесьте венок из цветов на хобот ближайшего к вам изваяния. Ах да! Еще одна очень важная вещь… Идите за мной, это может вам пригодиться.

Он направился к какому-то колодцу, расположенному в самом центре перекрестка.

– Колодец для рвоты, – сообщил он. – Очень полезная вещь, если вы подвержены укачиванию. Иногда, когда слон ускоряет шаг, может возникнуть ощущение, что вы оказались на палубе корабля в сильную бурю. Некоторые начинают страдать от морской болезни. Если вас затошнит, немедленно ступайте к колодцу. Не вздумайте выворачиваться прямо на улице, это строжайше запрещено.

Пегги и ее сестра удержались от заманчивого предложения, хотя, сказать по правде, их обеих немного подташнивало. Трудно сохранять равновесие, когда земля так и ходит у тебя под ногами… Испытывать постоянное колыхание было крайне неприятно.

– А где мы будем жить? – спросила Мария-Женевьева, которой экскурсия уже начала надоедать.

– На улице, пока не построите свой собственный дом, – отозвался Годфруа. – Таково правило.

– Что?

– Вы в таком же положении, как и все остальные, мои милые барышни. Отправляйтесь на свалку, куда попадают втянутые дабу отбросы, и ищите там подходящий материал для строительства хижины. Это общий закон для каждого из нас. С каждым вдохом слона свалка пополняется множеством вещей: мебелью, одеждой, домашней утварью, досками, камнями, а также фруктами, овощами, зерном, кукурузой, телятами, коровами, свиньями…

– И все это бесплатно? – удивилась Пегги Сью.

– Можно сказать и так, – несколько неуверенно ответил Годфруа. – Но вы должны вести себя разумно. За всеми запасами присматривает Верховный Распределитель: именно он определит ваши потребности и наделит вас всем необходимым.

– А нашего мнения он спрашивать не будет? – вспылила Мария-Женевьева.

– Нет. Если он станет выслушивать нытье каждого нуждающегося, это займет чересчур много времени. Но не беспокойтесь, наш Распределитель очень опытный: он с первого взгляда установит, чего вам не хватает.

– Надеюсь, что так! – буркнула девушка.

– Вы также можете устроиться на работу по сортировке, – предложил Годфруа. – Это даст вам определенные преимущества.

– Сортировка? А в чем она заключается? – заинтересовалась Пегги.

– В том, чтобы разбирать скапливающиеся на свалке вещи и раскладывать их по категориям: башмаки к башмакам, кофейники к кофейникам, зонтики…

– Спасибо, я поняла.

– А в чем состоят преимущества? – подхватила Мария-Женевьева.

– Вы получите право выбирать вещи по своему вкусу. И, таким образом, сможете отбирать для себя необходимую одежду или утварь в самом хорошем состоянии. И, разумеется, вас обслужат в первую очередь.

– Отлично! – решила Пегги. – Мы согласны на сортировку. Когда можно приступать?

– Прямо сейчас, если хотите. Вы обеспечите себе безбедную жизнь, а верховному распределителю всегда не хватает рабочих рук.

Годфруа повел их по лабиринту улиц, похожих друг на друга, как две капли воды. В конце концов Пегги различила вдали высокий холм, сложенный из наваленной вперемешку всякой всячины. Она догадалась, что это и есть пресловутая свалка.

– Вы правильно поступаете, что принимаетесь за работу не мешкая, – шепнул молодой человек. – Многие, знаете ли, допускают ошибку, бездельничая и считая, что вполне могут спать на улице… Но им приходится пожалеть об этом сразу же, как только слон выразит свое неудовольствие кислотным дождем. Кому понравится проснуться с дырками на собственной коже! Так что приступайте к строительству дома как можно скорее. Это ваша первоочередная задача. Особенно тщательно займитесь крышей, позаботьтесь о том, чтобы она не текла. Она ваша единственная защита от ливней из пищеварительного сока.

– А часто слон гневается? – спросила Пегги Сью.

Годфруа пожал плечами, неловко отводя глаза.

– Я ведь уже говорил вам – слон очень обидчивый. Одно неверное слово, и хоп – начинаются проблемы. Допустим, кто-то чем-то обижен или недоволен… на крыши города тут же проливается кислотный дождь. Да, кстати! Еще один совет. Если найдете на свалке рыцарские шлемы, возьмите их. И щиты тоже. Железо отлично защищает от дождя. Из щитов получаются превосходные зонтики.

– Спасибо, – поблагодарила Пегги со вздохом. Будущее рисовалось ей отнюдь не в радужном свете.

Наконец они добрались до подножия свалки, которая вполне соответствовала описанию Годфруа. Это было невероятное нагромождение всевозможных вещей, в основном сломанных и перепутанных. Целая гора мусора!

– Пойдемте, я представлю вас нашему Верховному Распределителю, – объявил Годфруа, расправляя плечи. – Будьте с ним очень вежливы. Он злопамятный человек и никогда не прощает нанесенных ему оскорблений. У нас, в Шринк-сити, эти качества считаются положительными, потому что они присущи нашим хозяевам – слонам. А мы должны прикладывать все усилия, чтобы стать похожими на слонов, ведь это лучшее, что может с нами произойти, не правда ли?

На последних словах он старательно повысил голос.

Навстречу им вышел высокий худощавый мужчина, одетый в длинный плащ с капюшоном, перчатки и красный резиновый фартук. Нижнюю часть его лица скрывала странная маска с длинным выступом в форме хобота.

– Барышни, – произнес Годфруа слегка придушенным от избыточного почтения голосом, – позвольте представить вам мэтра Альбутокса, Верховного Распределителя Шринк-сити.

Затем, низко склонившись перед странно одетым человеком, он добавил:

– Мэтр, я привел вам добровольцев, которые хотели бы работать на сортировке.

Альбутокс окинул присмиревших девочек пронзительным взглядом, сурово нахмурив брови. От этого на его лбу собралось не менее трех тысяч морщин.

– Девчонки, – проворчал он из-под маски. – Они не продержатся здесь и трех дней и начнут хныкать, стоит им сломать ноготок… Впрочем, у них есть собака. Она может нам пригодиться. Собаки умеют копать, и у них хорошее обоняние. Ладно, я возьму их на работу, но только из-за собаки. Пусть не строят себе иллюзий, здесь не место для пижонок!

Не обращая внимания на Годфруа, который продолжал раболепно кланяться, Альбутокс жестом пригласил девочек следовать за ним и углубился в извилистый лабиринт свалки.

– Здесь хранятся свитера, – объяснял он на ходу, тыча пальцем в горы вещей. – Здесь обувь. Здесь – миски, кастрюли, всякая кухонная утварь; здесь – доски, брусья и прочая строительная древесина…

Он продолжал свое перечисление, пока они не оказались у порога какого-то невзрачного покосившегося строения.

– Здесь моя контора, – внушительно объявил он. – Вход туда категорически запрещен! В ту сторону – помещения для работников свалки. Раздевалки, где вы найдете необходимую рабочую одежду. Не забудьте надеть перчатки, иначе ваши хорошенькие ручки будут все утыканы занозами.

– Годфруа сказал, что мы получаем право выбирать и откладывать для себя все, что нам понравится, это верно? – спросила Пегги, стараясь придать своему голосу побольше твердости.

– Верно, – подтвердил Альбутокс. – Это ваша привилегия сортировщиц, так сказать, плата за работу. Кроме того, поскольку вы еще не обзавелись собственным домом, я разрешаю вам пока ночевать в наших раздевалках, чтобы уберечься от следующего кислотного дождя и не истаять под ним, как свечки… Но не радуйтесь раньше времени. Большинство наших сортировщиков гибнут под обвалами мусора. Вот почему я постоянно испытываю трудности с набором рабочих рук. А теперь принимайтесь за дело! И следите за собакой. Если она попадет под обвал, я тут же вышвырну вас за дверь.

Озвучив эту последнюю угрозу, он вошел в контору и с грохотом захлопнул за собой дверь.

– Обаятельная личность, ничего не скажешь! – шепнула Мария-Женевьева.

– Точно, – вздохнула Пегги, – но нам выбирать не приходится. Пошли переодеваться.

– А я люблю копать, – мечтательно произнес синий пес. – Иногда при этом удается найти косточку… Думаю, такая работа мне понравится.

В раздевалке пахло потом и ношеными носками. Сестры обнаружили там висящие на вешалках ряды резиновых костюмов, похожих на одеяние Альбутокса. Подобрав парочку себе по росту, они натянули их, морщась от отвращения.

– Прелестные бальные наряды! – хихикнул, глядя на них, синий пес. – Все дамы будут вам завидовать!

Переодевшись, девочки выбрались из раздевалки наружу. Зрелище, представшее их глазам, могло бы произвести впечатление на кого угодно. Из большого отверстия в своде над ними сыпались разнообразные предметы и обломки, которые дабу засасывал по мере продвижения.

– Видимо, существует какая-то предварительная сортировка, – заметила Мария-Женевьева. – Какой-то фильтр, который отделяет людей от предметов.

– Похоже на то, – согласилась Пегги Сью. – Раз уж мы упали не здесь, а на другом конце города, на кучу матрасов.

Несколько подавленные масштабами стоящей перед ними задачи, друзья начали карабкаться вверх по свалочному холму, подбирая по пути то, что еще могло пригодиться.

Им не понадобилось много времени, чтобы оценить, насколько скучной и тяжелой оказалась их новая работа. Поясница постоянно ныла от напряжения, и к тому же неустойчивые груды мусора при малейшем неверном движении грозили обернуться лавиной.