Проклятый цирк Брюссоло Серж

Гнев слона

Самым тяжелым испытанием оказалась постоянная морская болезнь, вызванная движением животного. Многие горожане были не силах с ней бороться и то и дело толпились вокруг колодцев для рвоты. Даже те, кто жил в городе уже много месяцев, все еще не могли привыкнуть к качке. Тряска прекращалась только с наступлением ночи, когда толстокожее останавливалось, чтобы поспать.

К тому же обитатели крохотного города боялись вызвать своими жалобами и страданиями недовольство дабу, поэтому каждый раз, когда их заставали склонившимися над колодцем, спешили придумать какое-нибудь более или менее правдоподобное оправдание.

– Должно быть, съел что-нибудь не то, – то и дело говорил кто-нибудь. – Моя жена не слишком хорошая кухарка…

Пегги и ее сестра почти не страдали от укачивания, но когда слон ускорял шаг и его брюхо начинало раскачиваться во все стороны, им приходилось тяжко. Только синему псу это не доставляло ни малейших неудобств, и он продолжал весело скакать по свалке, увлеченно роясь в мусоре.

Пегги Сью очень удивляло, как это в желудке слона может быть светло, но Альбутокс объяснил ей, что стенки полости выстланы особыми фосфоресцирующими микроорганизмами. Вот почему свет имел такой зеленоватый оттенок!

Но у тряски были и другие следствия, куда более опасные: она вызывала обвалы на свалке. Неустойчивые мусорные кучи лавинами сползали вниз, угрожая похоронить заживо любого, кто оказался бы в это время на склоне. Синему псу трижды пришлось со всей поспешностью разгребать кучу, чтобы высвободить Пегги и Марию-Женевьеву из-под завалов всякого хлама.

Так прошла неделя, затем вторая. Поночевав несколько раз в раздевалке, девочки наконец соорудили себе хижину неподалеку от свалки, вложив все старания в то, чтобы крыша получилась как можно более надежной и непроницаемой для едких дождей. Обнаруженные среди тряпья и обломков предметы мебели позволили им обставить свое новое жилье даже с некоторым комфортом.

– Все это, конечно, прекрасно, – прошептала однажды вечером Пегги Сью. – Но все-таки надо подумать, как нам выбраться отсюда до того, как дабу полностью опустошат страну.

– Согласна, – вздохнула Мария-Женевьева, – но как? Допустим, ты используешь свою способность ходить сквозь стены для того, чтобы вылезти из слоновьего брюха, но что делать дальше? Да, ты окажешься на спине у огромной зверюги, но сама-то ты все еще будешь размером с булавочную головку. Даже слоновьи блохи окажутся крупнее и сожрут тебя!

– Может, так, а может быть, и нет, – прошептала Пегги.

– О чем это ты? – удивился синий пес.

– Я все же хочу попытаться, – настаивала девочка. – Не можем же мы сидеть тут и спокойно ждать, пока даззаки захватят всю планету.

– Это очень опасно! – вскипел синий пес. – Ты сейчас не крупнее микроба, ты потеряешься внутри слона. А вдруг ты выберешь неверное направление! А если Гипнозус будет вынужден прервать контакт, ты окажешься замурована внутри какого-нибудь органа или в толще жира… Ты ведь понимаешь, на что я намекаю. Ты уже однажды чуть не погибла, задохнувшись внутри стены!

Пегги понурила голову.

– Мы все-таки должны рискнуть, – упрямо повторила она. – Вы что, хотите провести в уменьшенном городе всю оставшуюся жизнь?

– Тише! – зашипела Мария-Женевьева. – Не говори так громко. Слон нас услышит! В любом случае твой план довольно однобокий. Ты, может, и выберешься, но что делать нам – синему псу и мне?

– Знаю, знаю, – простонала Пегги. – Зверям из цирка надо устроить так, чтобы я могла передать свой дар тем, кто рядом со мной.

– Идея, конечно, отличная, – одобрила ее сестра, – но пока мы можем об этом только мечтать. Я даже не уверена, что ты сама еще можешь ходить сквозь стены. Попробуй, и проверим!

Пегги закрыла глаза, чтобы лучше сконцентрироваться, и призвала на помощь Гипнозуса.

«Дай мне силу!» – мысленно приказала она ему, как делала всегда, приступая к выполнению своих номеров.

Ответ вскоре пришел – далекий, невнятный, и электрический ток, пробежавший по ее нервам, не шел ни в какое сравнение с тем, каким он бывал обычно во время представлений.

Пегги поняла, что цирк по-прежнему следует за дабу, но старается держаться на удалении, чтобы слоны его не заметили. Долетевший до нее магический сигнал был сильно ослаблен расстоянием и препятствиями.

«На мобильном телефоне, – подумала она, – это соответствовало бы всего одному столбику индикатора приема».

Несмотря на это, она попробовала погрузить руку в пол под ногами. В обычной ситуации она почувствовала бы, как материя поддается под ее пальцами как мягкое масло, но сейчас ничего подобного не произошло. Плоть дабу осталась такой же плотной, как и раньше. Обливаясь потом, Пегги была вынуждена отказаться от дальнейших попыток.

– Не получается, – уныло сказала она.

– Гипнозус и его спутники находятся далеко позади стада дабу, – подал голос синий пес. – Этого я и опасался. Я улавливаю их присутствие, но не могу установить с ними телепатическую связь. Волны слишком слабые.

– Может быть, слоновья кожа затрудняет прохождение сигнала? – предположила Мария-Женевьева. – Возможно, она действует как изолятор.

– Только не это! – охнула Пегги. – Если ты права, нам никогда отсюда не сбежать!

Говоря это, она вдруг обратила внимание, что ее сестра выглядит не такой красивой, как обычно. Ее черты начали искажаться.

На следующее утро, уловив отзвуки зреющего заговора через свою хитроумную слуховую систему, дабу проснулся в скверном настроении. Чувствительность подслушивающих клеток, выстилающих стены вокруг Шринк-сити, была недостаточной, чтобы точно установить, кто именно позволил себе злословить в его адрес, однако общее настроение населения они улавливали безошибочно.

Вчера вечером его критиковали сразу несколько человек! Из этого следовал только один вывод: эти неблагодарные смеют выказывать ему неуважение! Как! Разве он не спас их от верной смерти? Даззаки никогда не страдали подобной щепетильностью. Все, что их интересовало – пустая планета, обезлюдевшие города, одним словом мир, избавленный от его коренных обитателей. И волшебным слонам пришлось сильно настаивать, чтобы добиться от своих хозяев разрешения не уничтожать население будущих колоний, а… отправлять в резервации! Помещать в такие места, где оно не будет мешать даззакам. Именно тогда дабу, миролюбивые по своей природе, придумали засасывать людей в свое огромное чрево. Не для того, чтобы питаться ими, а чтобы подарить им шанс на новую жизнь.

Это ли не доказательство их выдающейся доброты и благородства? Но вот, пожалуйста, вместо заслуженного почитания эти спасенные людишки замышляют побег! Какая черная неблагодарность! И это после того, как их обеспечили всем необходимым для жизни, защитили и от стихий, и от бедствий, которыми им грозила война!

Дабу всегда ратовали за ведение «бескровной» войны, войны без убитых и раненых, и очень гордились, что им удалось найти решение проблемы, устраивающее все стороны (по крайней мере, им так казалось!).

В то утро слон двинулся вслед за остальным стадом, сгорая от бешенства. Ему не нравилось, когда ему не оказывали должного уважения. Раз его внутренние пассажиры не ценят его доброту, он им покажет!

Кипящий в нем гнев активировал нервные окончания, тянущиеся к железам, которые выстилали свод над Шринк-сити. Подчиняясь приказу, железы начали вырабатывать пищеварительный сок, подобно желудку, который переваривает наполнившую его пищу.

На землю упали первые капли, и город наполнился едким запахом кислоты. Крыши кособоких хижин тут же задымились, как будто их осыпали раскаленными углями.

Раздался пронзительный звук сирены, призывающий всех горожан срочно искать ближайшего убежища.

Пегги и Мария-Женевьева избежали ожогов благодаря своим плотным резиновым комбинезонам. Синему псу, к счастью, хватило сноровки спрятаться в массивный платяной шкаф, выступающий из груды отбросов.

Со всех концов города неслись отчаянные крики: не всем горожанам повезло добраться до укрытия вовремя, и едкие капли нещадно сжигали их волосы и кожу с ужасающей скоростью.

Пегги с сестрой бросились к раздевалке и застали в ней Альбутокса, который стоял, сурово поглядывая на небо.

– Кто-то нанес слону оскорбление, – проворчал он. – Вероятно, какие-нибудь злосчастные заговорщики. Вот глупцы: неужели они не понимают, что дабу все видит и все слышит?

Пегги Сью согнулась пополам в мучительном приступе кашля. Ядовитые испарения жгли ей горло и легкие. Она отошла подальше от двери, изнемогая от волнения за синего пса, который остался снаружи.

«Ничего, – утешала она себя, – он ум-ница и очень находчивый. Шкаф защищает его не хуже, чем самый прочный дом».

– Слон сильно разгневан, – продолжал цедить сквозь зубы Альбутокс, – и он заставит нас поплатиться за это. Если мы не хотим, чтобы наша жизнь превратилась в ад, мы должны доказать ему наше глубочайшее уважение и преданность, и в качестве первого жеста доброй воли нам надлежит разоблачить предателей, затесавшихся в наши ряды.

– Да, да, непременно, – подхватила Мария-Женевьева. – Я просто не понимаю, в чем эти тупицы могут упрекать нашего благородного, щедрого слона. Ведь нам так хорошо живется в его гостеприимном брюхе! Просто чудесно!

«Ради всего святого, не перестарайся!» – мысленно взмолилась к ней Пегги.

Кислотный ливень длился не менее часа. Когда он наконец утих, улицы тонули в едком дыму. Изваяния, украшавшие перекрестки, стали похожи на бесформенных уродцев. Крыши, лестницы, тротуары – все было изъедено безобразными, похожими на язвы ожогами. Пострадавших уже никто не считал. Всех, кто еще был способен двигаться, отправили промывать улицы водой из шлангов. Воду слон всасывал из луж и озер, когда ему хотелось пить, и небольшая доля ее наполняла резервуары Шринк-сити.

Пегги Сью и ее сестре пришлось принять участие в устранении последствий стихийного бедствия вместе со всеми остальными. Синий пес пока остался сидеть в шкафу – он боялся сжечь себе лапы в разлившихся по улицам лужах пищеварительного сока.

– Не знаю, что думают другие, – шепнула Мария-Женевьева, – но у меня любовь к слону что-то не выросла. По-моему, от таких штучек у любого появится желание сбежать. Как можно терпеть подобное?

Пегги подала ей знак умолкнуть.

«Единомышленников нам здесь не найти, – подумала она. – Никто из окружающих не стремится бежать отсюда. Им очень комфортно в этом кармане: здесь им не угрожает ни голод, ни холод, ни нашествие даззаков. Пока слон защищает их, они и пальцем не шевельнут, чтобы что-то изменить в своей жизни».

Они трудились до самой ночи [19], расчищая улицы и перевязывая раненых. Годфруа, их прежний гид, лихорадочно метался по всему городу с рупором в руках и время от времени выкрикивал в него отрывистые команды. Вот уж кто явно получал удовольствие от происходящего: наконец ему удалось почувствовать свою значимость…

Узнав сестер, он быстро подошел к ним.

– Видели? – возбужденно спросил он. – И все это из-за какой-то горстки безумцев, вступивших в заговор против слона! Но они не уйдут от возмездия. Я уже начал расследование. Мы разоблачим преступников, готов поклясться в этом!

Лицо у него раскраснелось, он тяжело дышал.

– Сегодня же ночью, – продолжал он, – я спрошу совета у дабу.

– В самом деле? – удивилась Пегги. – А как вы это сделаете?

– Очень просто. Перед тем как заснуть, нужно сильно-сильно сосредоточиться на вопросе, который вы хотите задать слону, и ответ придет к вам в виде сновидения.

– И что, все могут так делать? – спросила Мария-Женевьева.

– Конечно же, нет, – рассмеялся над ее наивностью Годфруа. – Только те, кого слон сам выбрал. Вот я, например, и некоторые другие. Вот почему я ношу эту униформу. Она означает, что я ответственный за внутреннее общение с нашим дорогим хозяином.

«Вот индюк надутый!» – подумала Пегги. Впрочем, через две секунды она об этом пожалела. Если Годфруа действительно владел телепатией, она сделала ошибку, дав ему возможность прочесть столь нелицеприятную мысль. Отныне ей следует внимательно следить за своими мыслями, когда он окажется поблизости.

– Мы во всем разберемся, не сомневайтесь, – покровительственно произнес Годфруа. – Мы не позволим нескольким отщепенцам, неспособным жить в нормальном обществе, погубить наш прекрасный город! Завтра у меня уже будет готовое решение! Слон непременно передаст мне его в моем сне.

Когда он отошел подальше, Мария-Женевьева встревоженно наклонилась к Пегги.

– Надеюсь, дабу нас не выдаст… – прошептала она. – Как думаешь, он мог понять, откуда именно исходят «негативные» мысли?

– Понятия не имею. Завтра утром все станет ясно. Ну и ночка нас ожидает…

Когда спокойствие понемногу восстановилось, все дееспособное население собрали на городских перекрестках, чтобы воспеть хвалу в адрес дабу и тем самым смирить его гнев.

Пегги Сью и Марии-Женевьеве пришлось последовать примеру своих соседей, подхватывая неизменный припев:

Слава слону! Слон знает, что для нас лучше всего. Слон любит нас. Он защищает нас. Да здравствует слон!

Хвалебные гимны звучали до тех пор, пока горожане совершенно не охрипли. Только тогда они разошлись наконец по домам.

Той ночью девочкам и синему псу долго не удавалось заснуть.

На рассвете их опять разбудила тряска. К этой части режима они так и не смогли привыкнуть. Представьте себе: вы спокойно спите, и вдруг – бум! – вас резко начинает швырять из стороны в сторону, вертеть с одного бока на другой, в ритме слоновьего шага. Едва поднявшись с постели, вы уже будете чувствовать тошноту, и даже мысль о завтраке заставит вас болезненно поморщиться.

– Я больше не могу! – простонала Мария-Женевьева. – Я совсем лишилась аппетита… С тех пор как мы сюда попали, я потеряла килограммов пять, не меньше!

– Тише! – быстро осекла ее Пегги Сью, указывая пальцем вверх, в розовое небо, напоминая, что их могут подслушать. – Перестань жаловаться, ты и так была слишком толстая. Слон это заметил и взял на себя заботу о твоем здоровье. Ты должна быть ему благодарна.

– Да, ты права, – пробурчала ее сестра, скривившись. – Так мне гораздо лучше. Решения слона всегда мудры и справедливы. Что бы с нами было, если бы не он!

Натянув свои красные резиновые костюмы, девочки, как обычно, принялись за работу. Сегодня был «день распределения». Обитатели Шринк-сити выстроились в громадную очередь перед воротами свалки. Они проходили один за другим мимо Альбутокса, который, смерив их оценивающим взглядом с ног до головы, выдавал им продукты или другие вещи по своему усмотрению.

Протестовать не имело смысла: власть Альбутокса была абсолютна, а его суждения – непререкаемы. Если он решал, что сегодня вам необходима крышка от котелка и ржавые плоскогубцы, бесполезно было говорить ему, что на самом деле вам гораздо больше пригодились бы несколько початков кукурузы и яблоки – при любых возражениях он впадал в безумную ярость.

Вообще говоря, Альбутокс действовал по своей прихоти, в зависимости от того, нравился ему человек или нет: у него были свои любимчики и свои козлы отпущения. Дохода ему это никакого не приносило, просто ему доставляло удовольствие пользоваться своей властью и видеть, как люди трепещут под его взглядом.

Пегги и Мария-Женевьева ассистировали ему, извлекая из длинного ряда разнообразных предметов, разложенных во дворе, те, которые в данный момент называл мэтр Верховный Распределитель.

Большинство просителей хотели получить еду, потому что, естественно, выращивать овощи во внутренностях слона невозможно. Оставалось довольствоваться лишь тем, что слон вдыхал, проходя через поля и деревни.

Распределение длилось часами, так как Альбутокс предпочитал действовать не торопясь. Он наслаждался каждой минутой этого дня, свидетельствующего о его могуществе, и вовсе не собирался уступать капризам толпы.

Дело шло к полудню, когда в зоне свалки появился Годфруа. Раздувшись от самодовольства, он выступал гордым шагом, сжимая в руке рупор. Небрежно поздоровавшись с девочками, он поклонился Альбутоксу и заявил:

– Слон говорил со мной во сне. Теперь я знаю, что нужно делать. Он показал мне решение.

– В самом деле? – буркнул в ответ Альбутокс. Он не любил, когда кто-то другой угрожал затмить его авторитет.

– Слон сказал мне, что поможет нам разоблачить заговорщиков, – продолжал Годфруа, дрожа от возбуждения.

– Неужели? И каким же образом? – поинтересовался Альбутокс, чье лицо становилось все более недовольным.

– Он заставит их расти! Каждый день рост этих предателей будет увеличиваться на один-два миллиметра. И вскоре все заметят, что они стали выше нормального горожанина… Но я решил усовершенствовать этот метод. С сегодняшнего дня я начну измерять всех жителей города и заносить все контрольные измерения в особый журнал. А каждое воскресенье мы будем проводить проверку. Так нам будет легко обнаружить изменников! Ни один человек не может вырасти на десять миллиметров за неделю!

– Надо думать, проверки займут у вас немало времени! – усмехнулся Альбутокс. – А что же вы намерены измерять?

– Расстояние между кончиком большого пальца ноги и коленом! – пояснил Годфруа. – Вы же не станете отрицать, что именно в этой части тела рост скажется наиболее заметно.

И, повернувшись к сестрам, он властно заявил:

– Пожалуй, с вас я и начну, милые барышни; вам будет принадлежать честь возглавить мой список!

Вынув из кармана портновский метр, он присел на корточки перед Пегги и принялся измерять ей голень.

Занеся результат в журнал, он подошел к Марии-Женевьеве и произвел ту же операцию с ее ногой. Девочки обменялись испуганными взглядами: такого поворота событий они предвидеть не могли.

Довольный произведенным эффектом, Годфруа удалился.

– Да уж, ну и работенку он себе задал! – прыснул Альбутокс. – Представляю, сколько грязных ног ему придется нанюхаться, пока он доберется до конца своего списка. Тут я ему не завидую.

Однако ни Пегги, ни ее сестра не разделяли его веселья. Все их мысли занимало одно: их имена отныне были первыми в списке, и когда Годфруа приступит к своей еженедельной проверке, они немедленно выдадут себя подозрительно быстрым ростом.

На исходе дня, когда процедура распределения наконец подошла к концу, девочки в компании синего пса удалились в свою хижину. Подобрав среди мусора на свалке старый помятый патефон, они завели его, поставив пластинку на 78 оборотов: теперь гнусавый, безобразно растянутый голос неведомого певца позволял им поговорить без опасения быть услышанными.

– Как думаешь, – прошептала Мария-Женевьева, – то, что сказал Годфруа, – правда?

– Да, – хмуро кивнула Пегги. – Он хвастун, конечно, но он не станет лгать по такому серьезному поводу, тем более рискуя настроить против себя слона.

– Вполне возможно, что дабу способны читать мысли людей, – предположил пес. – В таком случае мы попались. У нас осталось меньше недели, чтобы организовать побег. Потом уже будет слишком поздно. Нам нужно непременно оказаться подальше отсюда до того, как этот Годфруа явится измерить ваши ноги в следующее воскресенье!

– Ты прав, – согласилась Пегги Сью. – Нужно срочно бежать.

Начиная со следующего дня, Годфруа стал все чаще появляться на городских перекрестках. Не расставаясь с рупором, он разъяснял настороженной толпе, каким образом он намерен бороться с «внутренним врагом». Он окружил себя командой добровольных помощников, которые сновали по всему городу с портновским метром в руках, измеряя длину ног всем, кто попадался им на пути.

– А что вы сделаете с предателями, когда разоблачите их? – поинтересовался один из слушателей.

– Мы посадим их в железные клетки, – ответил Годфруа с нехорошей улыбкой, – очень тесные клетки. И если они будут продолжать расти, их тело ужасным образом деформируется. Они превратятся в уродливых гномов, одинаковых что в высоту, что в ширину. Этакие ходячие кубы из плоти. Мы будем выставлять их на площадях в качестве предупреждения тем, кто склонен к неправильным мыслям.

Стоит ли удивляться, что от таких прогнозов у девочек по коже побежали мурашки.

– Если мы вырастем, ты сможешь нас уменьшить? – спросила Пегги у Марии-Женевьевы.

– Нет, – покачала головой ее сестра. – Только не теперь. Я ведь сейчас в том же состоянии, что и ты, магическая сила почти не ощущается… И это очень досадно, потому что у меня была идея заставить подрасти самого Годфруа, пожав ему руку!

– Круто! – восхитился синий пес. – Вот было бы здорово! Так и вижу его удирающим от собственной дружины помощничков!

Несмотря ни на что, жизнь продолжалась, и девочкам приходилось вкалывать как обычно, чтобы не возбудить подозрений Альбутокса, которого ужасно раздражала крепнущая популярность Годфруа.

Каждое утро Пегги и Мария-Женевьева измеряли себе голени, с отчаянием наблюдая за неуклонно растущими цифрами.

На заре третьего дня Пегги Сью не сдержала стона:

– Ох черт! Я выросла! Этот кретин не соврал. Слон и в самом деле отдал нас ему на расправу.

– Я тоже! – пожаловалась ее сестра, уже трижды повторив измерения в нелепой надежде, что результаты окажутся не такими угрожающими. – Если нам повезет не столкнуться с кем-нибудь из замерщиков, мы пропали.

– Без паники, – вмешался синий пес. – Сюда, на свалку, они не придут. Они боятся разозлить Альбутокса и получить на следующем распределении мешок ржавых гвоздей вместо бобов или картошки. Это дает нам небольшой запас времени. Я попробую установить контакт с Гипнозусом. Если цирк сможет приблизиться к стаду, мы попытаемся что-нибудь сделать.

– Попробуй втолковать ему, что я должна увести вас вместе с собой, – настойчиво повторила Пегги.

Увы, настал четверг, а псу так и не удавалось установить телепатическую связь с гориллой. Все это время Пегги и ее сестра неудержимо росли. К счастью, резиновые костюмы, в которых они работали на свалке, скрадывали очертания тела, а кроме того, предсказания пса полностью подтвердились: замерщики не осмеливались ступить во владения Альбутокса. Никто – если он не хотел умереть с голоду! – не хотел досаждать Верховному Распределителю.

– Кажется, кого-то уже арестовали, – шепнула Мария-Женевьева на ухо Пегги во время полдневной передышки. – Дружинники посадили их в малюсенькие клетки, чтобы потом выставить на площади Слоновьей Доброты.

Пегги стиснула зубы. Она уже возненавидела Шринк-сити вместе с его абсурдными названиями. Каждая площадь, каждая улица увековечивали доброту, милосердие, благодушие, хитрость или благородство слона…

– Клетки такие тесные, что пленникам приходится сидеть, скрючившись в три погибели, – продолжала Мария-Женевьева. – Дружинники подбивают детей кидать в них камни.

– Ужасно, – вздохнула Пегги. – Вот что нас ожидает, если мы не найдем способа сбежать отсюда до воскресенья.

Она не строила себе иллюзий, что Годфруа не решится бросить вызов Альбутоксу. Скорее всего, он ожидал этого момента с нетерпением. Еще бы, ему, рядовому служащему, назначенному встречать вновь прибывающих, представится шанс продемонстрировать свою новую, блистающую власть перед самим Верховным Распределителем…

«…и он измерит нам голени», – мрачно закончила свою мысль Пегги.

Истина восторжествует, и разъяренная толпа набросится на заговорщиц, которые своими замыслами навлекли на город гнев дабу.

Пятница не принесла никаких улучшений. Наступила суббота…

Следовало срочно придумать выход из положения: Пегги и сестра выросли на несколько миллиметров! Теперь их чрезмерный рост был заметен невооруженным глазом, поэтому они ходили сгорбившись и при первой же возможности старались сесть. Чтобы обмануть бдительность Альбутокса, сестры совсем не снимали рабочей униформы, так как высокие конические колпаки мешали оценить истинный рост того, кто их надевал.

Теперь они совсем перестали выходить в город из опасения нарваться на замерщиков. Когда Альбутокс спрашивал их, почему они не хотят «пойти развлечься» (во имя всех богов, как можно было развлечься в Шринк-сити?), они отвечали, что слишком устают.

– Жаль, – сочувственно вздыхал Верховный Распределитель, – а то вы могли бы отправиться в наши мастерские и поучиться вытесывать изваяния слонов или плести цветочные гирлянды для их украшения… Можно еще посещать хор и выучить очень красивые песни, сложенные нашими поэтами в честь слона.

Слон… слон… казалось, это слово не сходило с уст горожан. Пегги чувствовала, что вот-вот сойдет с ума.

За последнюю неделю ей пришлось дважды сменить башмаки – с такой невероятной скоростью росли ее ноги. Она вся дрожала при мысли, что Альбутокс это заметит.

– Завтра уже воскресенье, – твердила Мария-Женевьева. – Может быть, нам сбежать из города?

– И куда мы пойдем? Мы же во внутренностях слона… в чем-то вроде желудка. Здесь нет ни леса, ни полей; одни только хижины от края и до края. Куда бы мы ни пошли, дружинники Годфруа тут же нас отыщут.

Наконец, когда они уже перестали на что-либо надеяться, синий пес вдруг объявил, что сумел войти в контакт с Гипнозусом.

– Этой ночью звери-боги подойдут поближе к стаду, – пояснил он. – Когда слоны заснут, они воспользуются моментом, чтобы передать вам силу.

– А я смогу увести вас с собой? – встревожилась Пегги.

– Да, для этого тебе понадобится только взять Марию-Женевьеву за руку, а меня она понесет под мышкой. Твоя сила перейдет и на нас. Так, двигаясь цепочкой, мы сможем последовать за тобой куда угодно.

– Уф! – облегченно вздохнула Пегги. – Признаться, я уже начинала отчаиваться.

– Главная опасность, – продолжал пес, – это если мы заблудимся в пути, выйдя из нашего кармана. Не забывай, мы сейчас всего-навсего микробы, а расстояние нам предстоит одолеть нешуточное. Нам нужно любой ценой покинуть тело слона, пока он не проснулся. Как только дабу откроют глаза, Гипнозусу и его товарищам придется срочно отступить и спрятаться.

– И тогда связь снова прервется… – закончила за него Мария-Женевьева. – Сила покинет нас.

– Увы. Если к этому времени мы все еще будем в теле дабу, мы задохнемся и погибнем, замурованные внутри какого-нибудь органа.

– Ладно, все понятно, – вздохнула Пегги Сью. – Предлагаю попытать счастья, как только в окне Альбутокса погаснет свет. Тогда у нас будет примерно десять часов, чтобы проложить себе путь на свободу. Надеюсь, нам хватит.

Они ждали в молчании, едва подавляя тревогу. Как только окошко в жилище Верховного Распределителя стало темным, Пегги Сью торопливо стянула с себя свою резиновую униформу и крепко взяла сестру за руку, а та торопливо подхватила под мышку синего пса. Окинув взглядом их маленькую цепочку, Пегги погрузила пальцы в пол под ногами, который поддался без всякого сопротивления.

– Жребий брошен, – прошептала она.

И вот началось их невероятное путешествие через красноватый полумрак слоновьих внутренностей. Подобно вирусам, наши друзья прокладывали себе дорогу через органы и сосуды. Магическая сила бога-гориллы оберегала их, не давая задохнуться или утонуть. Несколько раз они пускались в плавание с током крови, которая, как быстрая река, переносила их на огромные расстояния в теле слона. Если бы не это нежданное подспорье, им бы ни за что было бы не добраться до поверхности кожи слона прежде, чем наступил рассвет. Пегги так сосредоточилась, что ей было просто некогда пугаться или испытывать отвращение. Она старалась как можно скорее определять, в каком органе они оказались, и выстраивать в голове анатомическую карту слоновьего тела, чтобы хоть как-то в нем ориентироваться. Теперь-то она горько жалела о том, что не была достаточно внимательна на уроках биологии, когда еще ходила в колледж.

Одним словом, это был мучительный поход, который в дальнейшем не раз напоминал о себе девочкам ночными кошмарами [20].

Когда они пробирались через очередное препятствие, более плотное, чем остальные, Пегги неожиданно почувствовала, что ее вытянутую руку обдувает ветром. Значит, она только что достигла кожи слона!

Собрав последние силы, она потянула Марию-Женевьеву за собой. Измученные, с ног до головы вымазанные кровью, беглецы очутились посреди голой, потрескавшейся равнины, простиравшейся до самого горизонта. Белая грязноватая пустыня, покрытая извилистыми трещинами.

– Эй! – крикнул вдруг синий пес. – Глядите-ка, там, в трещине, сидит какой-то монстр!

– Да нет же, – поправила его Пегги, – это всего лишь слоновая вошь. Не забывай, что мы все еще крохотные. Пустыня – на самом деле спина дабу, какой она выглядела бы под микроскопом.

– Значит, нам нужно как можно скорее вырасти, пока эти твари нас не сожрали!

– Это уже работа для меня, – сказала Мария-Женевьева, решительно расправляя плечи.

Собрав всю свою энергию, она вернула друзьям их первоначальный рост. Затем им пришлось еще спускаться на землю, используя хвост слона в качестве каната. Дабу так и не проснулся. Оцепенев в неподвижности, исполинское стадо дремало стоя, так что каждый слон опирался боком на своего соседа. Мерное дыхание гигантов напоминало шум морского прибоя.

Пегги Сью с облегчением почувствовала под ногами луговую траву. После нескольких недель качки у нее немного кружилась голова, как у моряков, сходящих на берег после дальнего морского путешествия.

Из ближайших кустов выбрался Гипнозус и поспешил ей навстречу.

– Скорее! – сказал он. – Нужно отходить. Солнце вот-вот взойдет, и если слоны нас заметят, они тут же засосут нас.

Их уже окружили другие звери. Лев, пантера, шимпанзе… весь зверинец проклятого цирка объединил усилия, чтобы передать пленникам способность выбраться из тела дабу.

Торопливо двигаясь под покровом ночной темноты, которая уже начала рассеиваться, маленький отряд укрылся под пологом ближайшего леса.

Дуй, ураган

Цирк Дьябло уменьшился отныне до двух плохоньких повозок и одного фургона. Все остальное всосали дабу: шелковый шатер, скамьи для зрителей, большую часть лошадей и половину артистов. Было поистине чудом, что самим богам-животным удалось избежать такой мрачной участи. Им пришлось покинуть свои клетки на колесах и набиться в уцелевший фургон, где их никто не мог увидеть.

– В общем-то, эта мера предосторожности оказалась излишней: местность вокруг совершенно безлюдна, – признался Гипнозус. – Слоны опустошили все окрестные деревни. Мы двигались вслед за стадом, чтобы не потерять контакта с вами.

– А это не всегда было легко, – заметила Зига. – Слоны трижды едва нас не обнаружили.

– Но ведь тогда, – нахмурилась Пегги Сью, – наша партия уже проиграна… Мы опоздали.

– Не совсем, – возразила горилла. – Столица пока держится, так же как и мелкие городки вокруг нее. Но, боюсь, ненадолго. В этот самый миг стадо уже движется к королевскому замку. Когда слоны его окружат, Астракос и его дружина не продержатся и десяти минут.

– Но ведь у нас есть волшебная урна! – запротестовала Пегги. – Королю достаточно ее откупорить, и слонов унесет вихрем.

– Знаю, – вздохнул Гипнозус, – но как ты собираешься передать ее Астракосу? Слоны опережают нас и преграждают нам путь. Если мы пойдем в обход стада, это займет слишком много времени.

– Фаззор мог бы прилететь за нами на своем ковре-самолете! – предложила Мария-Женевьева. – Достаточно лететь выше уровня облаков, чтобы дабу нас не заметили.

– Отличная идея, – согласилась Зига, – но как его предупредить? На данный момент все думают, что мы умерли или стали пленниками этих чудовищ.

Пегги повернулась к синему псу, рассчитывая на его помощь. Но ее маленький приятель только покачал головой.

– Не получится, – сказал он, – слишком далеко. Моя телепатия не может преодолевать подобные расстояния. К тому же я слишком много пользовался ею в последние дни, и мои силы истощились. Даже если послание долетит до кого-нибудь, оно окажется совершенно неразборчивым.

– Слоны сильно нас опережают, – прибавила цыганка. – Днем бесполезно даже пытаться нагнать их. Единственный способ опередить стадо – проскользнуть у них между ног ночью, когда они спят, молясь, чтобы никто из них не проснулся.

– Нет, не выйдет, – возразила горилла. – Мы движемся слишком медленно. Как только рассветет, стадо нагонит нас через какой-нибудь час… и вдохнет нас.

– Но вы же боги! – в отчаянии вскричала Пегги Сью. – Разве вы не можете сделать всех нас невидимыми?

– Перестань, не будь ребенком! – устало осадила ее горилла. – Действительно, мы можем сделать караван невидимым, но это заберет все наши силы… Мы слишком стары, и все те чудеса, которые нам пришлось творить на протяжении этой недели, утомили нас. Сохранившиеся остатки магической силы мы хотим сберечь для того, чтобы дать Марии-Женевьеве возможность увеличить урну. Какой смысл бороться с опасностями, если, представ перед Астракосом, вы не сможете вернуть волшебному сосуду его исходные размеры?

– Точно, – подхватил синий пес. – Сейчас урна едва с наперсток, и если выпустить из нее смерч, он окажется не более могущественным, чем мышиный чих!

Пегги пришлось признать, что он прав. Она все время забывала, что инопланетные звери-боги были изгнанниками и не имели большой власти в этом мире.

– Мы только попусту тратим время на болтовню! – нетерпеливо воскликнула Зига. – Слоны действительно движутся слишком быстро. Мы ни за что не сможем обежать их и достичь королевского замка первыми.

– По крайней мере, последуем за ними, – предложил синий пес. – Когда расстояние между нами и столицей сократится, я попробую установить связь с Фаззором. Если мне удастся, мы попросим его прилететь за нами на ковре-самолете. Других вариантов я не вижу.

Гипнозус отдал приказ собрать то, что осталось от каравана, и двинуться в путь.

Тут Пегги Сью пришлось убедиться, что идти по пятам стада дабу совсем непросто. Огромные ноги слонов, глубоко погружаясь в землю, изменяли местность до неузнаваемости: равнина выглядела так, словно на нее просыпался метеоритный дождь. Чтобы не свалиться в глубокую яму, приходилось выписывать немыслимые зигзаги, тратя на них драгоценное время.

– Мы точно опоздаем… – простонала девочка.

– Увы, боюсь, что так, – печально отозвалась горилла. – Бороться бесполезно. Дабу слишком сильны, чтобы мы могли тягаться с ними. До сих пор ни одной планете не удалось устоять перед их нашествием.

Пораженческие настроения очень разозлили Пегги Сью. Она не привыкла сдаваться так быстро.

На закате королевский замок уже стал виден на горизонте. В течение всего дня синий пес многократно посылал телепатические призывы Фаззору и Астракосу, но безуспешно.

– Я не только не получаю ответа, – пробурчал он, – но у меня такое ощущение, что там и отвечать-то некому… Я не чувствую никаких человеческих мыслей… вообще никакого присутствия людей.

Дурной знак.

Теперь, когда башни замка уже вырисовывались впереди на фоне закатного неба, Пегги охватило плохое предчувствие.

– Решающее сражение уже состоялось, – прошептала она. – Все кончено.

– Мне тоже так кажется, – откликнулась ее сестра. – Слоны уже покинули это место и теперь направляются к границам Анкарты. Завтра они ее пересекут и опустошат нашу страну так же, как только что опустошили Никовод.

Наконец повозки остановились у подъемного моста. Над крепостью стояла пугающая тишина. Когда Пегги ступила на землю, под ее подошвами что-то захрустело – десятки крохотных предметов, почему-то не попавших в слоновьи хоботы: доспехи, щиты, шлемы… Она содрогнулась, представив себе, как дабу окружают замок, просовывая хоботы в окна и бойницы. Им не понадобилось много времени, чтобы всосать в себя всех его уцелевших обитателей.

Астракос и Фаззор, по всей видимости, не избежали общей участи: теперь они вместе со своими солдатами приходят в себя в брюхе какого-нибудь слона. Скоро им тоже придется научиться петь гимны в честь своего толстокожего хозяина.

– Что стоять на пороге, – встряхнулась Зига. – Пойдемте внутрь, там все равно больше ни души. Ни один стражник нас не остановит.

Акробаты вместе с богами-животными вошли во внутренний двор замка. Королевская резиденция была абсолютна пуста. Дабу не пощадили ни единого человека. Большая часть обстановки и драпировка тоже были всосаны слоновьим торнадо, так что комнаты и залы выглядели удручающе голыми.

Бродячие артисты собрали по закоулкам замка что смогли, чтобы устроить себе более или менее сносный ночлег.