Ярко-алое Парфенова Анастасия

Глава 9

Клинки Мурамаса известны прежде всего благодаря своим невероятным характеристикам (мечи высшей степени остроты) и связанным с ними мистическим историям. На них — и это единственный случай в истории — были объявлены гонения, их запрещали носить, их уничтожали.

Несмотря на это, мечи Мурамаса всегда были объектом страстного желания как самураев, так и, позднее, коллекционеров.

Проект «Самураи: Art Of War». Старая Терра, эпоха Взлета. Сеть Интернет, http://www.isamurai.ru

В день-ноль Тимур наконец сдался и загрузил созданный супругой костюм-приложение полностью, без диктуемых паранойей урезаний.

Темой бала выбрали эру правления древнего императора Кокаку. И господину советнику недвусмысленно дали понять, что стандартной, относящейся к искомому периоду личиной отделаться не удастся.

Светские обычаи традиционной Аканы как-то сами собой сложились из установленных Кикути кодексов и декларируемых старшими кланами правил. А затем (не без участия советника Ханы) оказались вписаны в официальные протоколы нового правительства. Это означало, что высокие гости должны были не просто соответствовать историческому периоду, но и предстать в виде своего реального предка. Или кого-то, кто хоть теоретически мог бы им оказаться.

Тимур хотел было поднять архивы Канеко (хранимые в семье записи выводили генеалогическое древо далеко за колонизационный период), но гордость его встала на дыбы. И получила совершенно неожиданную поддержку со стороны политически непредсказуемой супруги. Кимико, как верная и послушная жена, выразила готовность надеть варварский костюм предков Канеко Надежды.

— Империя, — тихо (и довольно пугающе) улыбнулась дочь князя Фудзивара. — Пистолеты, мундиры, веера. Танцы на паркете, узор которого повторяет роспись потолка до мельчайших деталей. Кроме конечно же гербов. Нельзя попирать ногами символ государственности, не так ли?

«Во что я ввязался?» — с тихим ужасом подумал Тимур.

А потом ужаснулся еще раз, когда получил готовый костюм. Приложение было столь же тяжелым и сложно структурированным, как боевые доспехи самурайского уровня. Подпрограммы контролировали, как держать спину, куда девать руки, как разворачивать плечи. Каким движением придерживать шпагу, садиться со шпагой, усаживать даму, не раня ее шпагой. Отдельная библиотека была посвящена столовому этикету, еще одна — правильным поклонам. Ну и, конечно, огромный, тщательно детализированный пласт информации касался танцев. Одного взгляда на подраздел «вальсы» хватило, чтобы понять: нечего даже надеяться справиться без помощи программы. Споткнешься о собственные ноги.

Скрипя зубами советник загрузил приложение в базовую свою аватару.

Осанка сама собой выправилась, подбородок поднялся над воротником мундира, рука легла на эфес. Тимур взглянул в зеркало на подтянутого молодого военного, взъерошил тщательно уложенные русые кудри, коснулся шитья на груди. Перенесся в центральную залу поместья в ожидании, пока закончит туалет госпожа супруга.

Подождал.

Подождал еще немного.

Подождал еще чуть-чуть.

— Ками всемогущие, — пробормотал себе под нос незадачливый супруг, открывая страницу мониторинга ее физического состояния. — Сколько времени нужно, чтобы загрузить новое приложение?

Судя по показателям, Кимико сосредоточенно что-то творила. Копнув поглубже, советник обнаружил, что супруга переписывает код платья, прямо на себе меняя что-то в линиях и текстуре ткани.

— Госпожа моя, — возопил Тимур, смутно ощущая, что нарушает очередное неписаное правило высокородного замужества, но слишком издерганный подготовкой к грядущему вечеру, чтобы остановиться, — вы все же решили сбежать со мной на учения Корпуса?

Дочь Фудзивара, не поднимая головы от работы, захлопнула канал прямо перед его носом. И запечатала кодом создателя.

— Она колдовала над этой тряпкой больше месяца, — мрачно сообщил Тимур лестничным перилам. — Что такого сложного может быть в подгонке исторического костюма по фигуре?

Самурай Тайра смерил своего номинального господина взглядом, в котором жалость мешалась с насмешкой. Но от комментариев воздержался.

Поскольку у него образовалась свободная минута, Тимур развернул талмуд, над которым он в данный момент бился, и открыл главу, описывающую Реставрацию Мейдзи.

Кимико, взяв на себя ответственность за его образование, не стала ограничиваться одной лишь риторикой. Когда впервые зашел разговор о костюмах, господин советник имел неосторожность рассеянно переспросить: «И кто такой этот Наполеон?»

Она промолчала. Иным людям нужно написать книгу, чтобы выразить все, о чем высокородная госпожа умудрилась не проронить ни слова.

Ну не был советник Канеко, сколько ни обзывай его человеком эпохи Взлета, так уж гармоничен. И тем более нельзя было сказать, что развитие его «всесторонне» или «универсально».

Тимур не получил даже базового систематического образования. В Академии студент Канеко прошел вводный курс по истории Аканы, а позже, изучая и осваивая на практике боевое программирование, стал довольно сносно ориентироваться в информационных войнах последних столетий. Но доколонизационный период? Старая Терра? Все, что предшествовало появлению первых сетей?

Помилуйте ками, когда ему было этим заниматься?

При попытке прояснить потихоньку неясный вопрос поисковые приложения выдали такой объем данных, что даже Железный Неко на пару секунд просто завис. «Этот Наполеон», оказывается, успел в свое время натворить довольно многое.

В тот же вечер советник Канеко получил от жены учебный план на ближайшую пару месяцев. С приложениями. Схемы, виртуальные симуляции, иллюстрации, тексты. Список трудов по истории и социологии, которые супруга назвала необходимыми для «понимания происходящего». И вообще — необходимыми.

Первой реакцией стало раздражение. У него что, столько свободного времени — продираться через тысячи страниц? И зачем? Чтобы распознать глубокое послание, скрытое в выборе столовых приборов. Для чего тогда держать штат секретарей и аналитиков, если не делегировать им работу с информацией? Конкретно такими вопросами занимался господин Такахаси.

Последняя мысль определила решение господина советника в большей степени, чем даже отчаянная необходимость не ссориться с супругой. Если Тимур что-то и перенял от Нобору, так это привычку полагаться в важных вопросах лишь на себя самого.

Приближающийся вечер был важен.

Он нашел время просмотреть присланные супругой книги. Провел несколько вечеров, обсуждая прочитанное с Кимико, а затем и с самураем Фудзита, которого привлекли как эксперта по военной истории. (Итиро, оказывается, увлекался реставрацией древних битв в целом и наполеоновской эпохой в частности).

А потом… потом Неко стало интересно.

Если госпожа творец думала, что, расширив горизонты грубого варвара, она сможет привести его к своей точке зрения, то тактику выбрала не совсем верно. Тимур стал тем, кем он стал в этом мире благодаря своей способности работать с информацией. Находить ее там, где никто не предполагал. Анализировать под углом, который другим не придет в голову. Использовать так, как, казалось бы, использовать невозможно.

И делать это невероятно, просто сверхъестественно быстро.

Он изучил то, что предложила урожденная Фудзивара. Вычленил постулаты исторической школы, к которой она принадлежала. Нашел труды других школ и других авторов.

(Просто поразительно, сколь по-разному выглядит одно и то же событие в описаниях хрониста самурайского рода и ученого метрополии.)

Позабавленный Тимур заявился в гости к деду Богдану, задал ему дюжину вопросов и вечер просидел в семейных архивах Ватари. Ну а затем занялся статьями, которые вообще не принадлежали ни к какой школе и не признавались серьезными историками. Пришел — это было неизбежно — к выводу, что, если хочет что-нибудь понять, нужно лезть в первоисточники.

Документы, письма, мемуары. Демографические переписи, указы и постановления. Бухгалтерская отчетность… И вот здесь советник Канеко налетел на стену. С размаху.

Нет, вполне понятно, что интересовал его период до появления Паутины. Ясно, что корпорация, колонизировавшая планету, отнюдь не считала своим первоочередным долгом передать вахтовым служащим культурное наследие Старой Терры. То немногое, что оказывалось в архивах Аканы, было в лучшем случае копией копий старых документов. Тимур даже готов был понять, почему часть файлов либо исчезла, либо подверглась редактированию в более поздний период. Кикути Нори, когда начал свой всепланетный проект социального конструирования, явно не стеснялся ни в целях, ни в средствах. Да и потомки его, судя по всему, не считали зазорным поворачивать историю сообразно текущим задачам.

Однако Тимуру начинало казаться, что следы глобального систематического вмешательства есть и в документах, хранящихся в метрополии. Ссылок и цитат было слишком мало для однозначного вывода. Без маяков Тимур не мог устроить вылазку в Паутину той же Старой Терры и запустить в огромные ее архивы многоопытных своих аватар. В который раз прокляв смуту, изоляцию и Нобору с его авантюрами, советник Канеко вынужден был смириться с тем, что правду ему на этот раз не взломать.

Тем более с чисто практической точки зрения правда не имела значения. Важно не то, что произошло на самом деле, а то, как это себе представляют сегодня. И как собираются использовать.

Кстати, об умных и образованных. Где же, ангелы ее побери, высокородная его супруга?

Лишь через час, когда их опоздание стало свершившимся и неизбежным фактом, воздух перед сидящим на лестнице Тимуром замерцал. Женская фигура со склоненной головой и сложенными на груди руками выросла из неровных теней. Точно богиня, выходящая из морских волн, выпрямилась. Подняла подбородок. Ударила точно в сердце.

В реальном мире первым, что бросалось в глаза, было ее состояние. Кимико теперь передвигалась медленно, переваливаясь, словно растерянная утка, каким-то нелепым жестом защищая руками огромный живот.

Но каковы бы ни были правила творцов о соответствии истинного облика внешней личине, они явно не требовали выставлять напоказ последний триместр беременности. Аватара госпожи Канеко довольно точно отражала физическое тело, однако талия ее в виртуальности по-прежнему оставалась тонка, шаги легки, а движения — невесомы. Вместо мягкого мечтательного сияния, которое в представлении Тимура было связано с будущим материнством, глаза женщины горели непреклонной решимостью, озарявшей ее изнутри почти пугающим заревом.

И сегодня этот пожар получил достойное обрамление.

Платье было, конечно, белого цвета. Строгое, собранное складками под грудью, оно стекало, скрадывая и одновременно подчеркивая отточенность фигуры. Ткань казалась столь же второстепенной, как и скрываемая под ней плоть — еще одна вуаль вокруг полыхающего в теле разума. Но образ в целом ошеломлял. Как пощечина.

Давно Тимур не ощущал так ясно происхождение жены. Давно не подсчитывал, сколько поколений благородных Фудзивара имели доступ к самому совершенному медицинскому обслуживанию, к самым лучшим генетическим хирургам. Столетия избранности отпечатались в самих ее костях. В тонких запястьях. В сильных пальцах. В этих безупречных скульптурных скулах.

Взгляд скользил по хрупкости рук, по изяществу плеч и изгибу шеи. Взгляд мог потеряться и навсегда погибнуть в линиях ее ключиц.

Тимур смотрел на нее, сидя на ступенях. Губы сами собой медленно изогнулись. Вспомнили:

Когда отзвенели чеканные строки, опустилась на плечи его тишина. И оттенок она имела отчетливо угрожающий.

— Э-э… — очень красноречиво высказался тайный советник, сообразив, что выбрал не самый подходящий для восхваления красоты стих. — Госпожа моя. Даже варвар сообразил, что должен был встать и приветствовать вас. Но, боюсь, ноги мне отказали.

Только по тому, как напрягся стоящий за плечом супруги самурай, можно было предположить, что реакция Тимура была, мягко говоря, неадекватна. Вдова Кикути беззвучно склонилась в низком поклоне — свет затанцевал на гравировке сковавших волосы шпилек.

Советник Канеко наконец поднялся на ноги. Неосознанным жестом придержал оружие. Подал ей руку:

— Кимико. У меня нет слов.

Он не подозревал под сдержанностью жены такой… дерзости. Хотя своя логика была и здесь. Если не можешь скрыть то, чем являешься, то и пытаться не стоит.

Почему-то подумалось, что сегодняшним вечером никто не будет шипеть ему в спину о пользовательском отребье, напялившем самурайскую аватару, но не ставшем от этого самураем.

Язык не повернется.

— Мой господин?

— Что есть жизнь, если не разнообразить ее полудюжиной дуэлей? Недостижимая моя госпожа, нам пора.

Все так же сжимая дрогнувшую руку, он шагнул под изгиб каменной арки, чтобы перенестись на другой конец Паутины. С трудом отвел взгляд от стоящей рядом женщины, повернулся к распахнутым дверям.

Она, вместо того чтобы уже привычно отстать на три шага, положила ладонь на его локоть и пошла бок о бок. Плечи гордо расправлены, голова царственно поднята, взгляд прям и уверен.

Вот оно как. Значит, правила этикета на сегодняшний вечер сменились вместе с личинами. Не стоит, правда, надеяться, что стали они менее жесткими. Просто — другими. Оставалось рассчитывать, что обновленная аватара не даст ему слишком уж оплошать.

Где-то высоко ударил гонг, и раскатистый голос объявил:

— Высокочтимый советник Канеко Тимур! Его супруга, Канеко О-Кими, урожденная княжна Фудзивара!

Дворец этот был возведен на острове специально для сегодняшнего вечера с тщательным соблюдением архитектурных традиций выбранной эпохи.

(Кимико, изучавшая планы, перед тем как приступить к созданию костюмов, поперхнулась: «Традиций какой страны?» А просмотрев несколько эскизов, сдавленным голосом добавила: «И какого периода?»)

Впечатления Тимура слились в нечто просторное, зеркальное, золотое. И по-варварски демонстративное. Под ногами пестрил оттенками дерева обещанный паркет, но сравнивать его узоры с лепниной на потолке не было времени — к ним уже скользила хозяйка бала.

— Господин Канеко, Кимико. Мои приветствия.

Тимур поклонился. Супруга его изящно присела.

— Хана. Вы, как всегда, великолепны, — выдавил советник Канеко.

— А ваше творение, как всегда, отражает великолепный лабиринт смысла, — подхватила высокородная супруга его. — Мое восхищение.

Госпожа советница опустилась в глубоком реверансе, изгибом спины, разворотом плеч выражая благодарность за комплимент и мягкое смущение.

— Похвала истинного мастера не может не кружить голову скромному любителю. Ваше присутствие оказывает этому унылому мероприятию честь. Добро пожаловать.

Тимур только и смог, что еще раз молча поклониться.

Способность связно излагать свои мысли покинула его одновременно со способностью связно мыслить — в тот самый момент, когда взгляд упал на фигуру хозяйки бала. Хана действительно была великолепна. Затянутая в золотой шелк свеча, отраженная в зеркалах. Волосы, поднятые в высокой прическе, сияли в ночи серебристо-снежным пламенем.

Но горло Тимуру сдавила вовсе не дивная, лишенная возраста красота посланницы гильдий. А то, как смотрелась она рядом с его супругой.

Обе женщины были, вне всякого сомнения, дочерьми творцов. Обе являли собой тщательно выписанный идеал красоты. Обе носили изумительные аватары, и даже платья они загрузили одного и того же фасона — узкие, легкие, с завышенной талией.

Хана в своем наряде была восхитительна и тонка. Золотая ткань обнимала высокую грудь, открывала мягкие плечи, обрисовывала крутой изгиб бедра. Драгоценные камни дерзко сверкали вокруг шеи, прятались в серебре волос. И ярче бриллиантов сияли глаза. Женщина ослепляла. Видя их рядом, нельзя было не признать — Хана куда красивее бледной дочери Фудзивара.

И нельзя было не понять, почему именно Кимико выбрали для наследника Кикути.

— Советник Канеко? — повела плечом Хана, когда стало ясно, что самостоятельно молодой коллега не оторвется от созерцания ее бюста. Тимур и правда ничего не мог с собой поделать. Что-то в стянутой под грудью сияющей ткани заставляло мысли теряться в безупречных окружностях женских форм. Хвала предкам, собеседница не могла знать, что размышлял он в этот момент о том, как похожая ткань на Кимико почти так же приковывала взгляд к хрупким острым ключицам.

Почему-то не верилось, что любой из этих эффектов был случаен.

— Госпожа, — вернул наконец контроль над голосовыми связками Тимур, — признаюсь, я ожидал увидеть вас, в… э-э, более традиционном образе.

— Зачем говорить о толерантности, если ограничиваешься лишь словами? — В движении ее плеч смешались насмешка и недосказанность. — Один из моих предков был родом из провинции Евросоюза. Франция в выбранный советником Кохаку период была не менее интересна, нежели наша общая прародина.

Взгляд Тимура нашел царственные фигуры владыки и владычицы Сакураги. Они, как и ожидалось, облачились в многослойные кимоно.

Ослепительно-белоснежные.

— Что ж. Янтарного князя нельзя упрекнуть, что он постеснялся добавить в «унылое мероприятие» как можно больше острых моментов.

Пальцы Кимико коротко сжались на его локте, предупреждая супруга о том, что он приближается к опасной территории. Тимур благоразумно замолчал, предоставляя женщинам самим поддерживать светский разговор. И уже через минуту потерял нить беседы. Дамы начали с обсуждения модных фасонов и тут же в полете намеков и смыслов спикировали вниз и влево. Вот и гадай, Канеко, твою жену только что пригласили оценить новые текстуры тканей, созданные мастерицами гильдий, или же сословие сетевиков официально предложило урожденной княжне Фудзивара убежище и защиту от тебя, ужасного.

Кимико изящно отклонила что-то, что сочла нужным отклонить, и легонько сжала его руку. Тимур послушно отвесил еще один поклон, мужественно стараясь не пялиться на декольте хозяйки бала. Повинуясь умело развернувшей его в нужную сторону жене, проследовал в зал.

Сборище высоких гостей перемещалось по паркету кругами и спиралями. Тимур сжал ладонь на рукояти шпаги и попытался привести мысли в порядок. Итак, владыка Сакураги попытался повторить отработанный во времена смуты маневр и использовать день-ноль для декларации своей власти. На открытый конфликт с Йоко и партией реформистов он не пошел. Вместо этого были пущены в ход более тонкие намеки, которые тот же полуварвар Неко пару месяцев назад просто не заметил бы. Янтарный владыка выбрал темой бала период, который, как ему показалось, образами и концепциями был созвучен его собственной позиции. Насколько удалось понять Тимуру, древний император Кокаку (есть ли среди гостей хоть кто-то, не отметивший фонетического сходства?) был чрезвычайно талантлив и успешно укреплял власть императорского двора, возрождая традиции. Достойно показал себя во время Великого Голода. Провел на троне долгие по тем временам сорок лет, причем занял престол, обладая лишь отдаленным родством с предыдущим императором. Может ли Янтарный наш князь сделать более прозрачный намек?

Еще как может. Тут, похоже, все еще впереди.

Итак, Кохаку пытается передать планете: сплотимся вокруг духовного лидера, верность традициям, да здравствует изоляция. Но исполнение идеи взяла на себя его старый союзник Хана. И, формально исполнив все требования, умудрилась отправить послание точно противоположное.

Европейский интерьер вместо сада камней — реакция Тимура свелась бы к равнодушному пожатию плечами. Но дети высших сословий, получившие образование более основательное, нежели примитивный полуварвар, не могли не вспомнить имени Наполеона Бонапарта. И провести иные, менее очевидные параллели.

Безмолвная, выдержанная в лучших аканийских традициях дискуссия между господами творцами только-только набирала обороты, когда на бал, неприлично опоздав, явилась скандальная пара. Тимур не был уверен, что, вирусы ее раздери, учинила его супруга. Но одним своим видом О-Кими, урожденная княжна Фудзивара, вдовствующая владычица Кикути, госпожа Канеко выдернула у обеих ссорящихся сторон опору из-под ног.

И, судя по обращенным на нее со всех сторон взглядам, не только у них.

Чуткий к запаху жареного, Железный Неко сдержал гримасу. Активировал внутреннюю рабочую сеть, к которой специально для этого вечера подсоединили Кимико.

«Тест», — послал он.

«Ватари здесь», — тут же откликнулся Стефан.

Почти одновременно с ним ответила Мила: «Мы в ротонде».

Тимур без труда нашел их — поглощенную друг другом пару, танцующую в кругу беломраморных колонн.

«На галерее, — обозначил свою позицию обсуждавший что-то с музыкантами господин Такахаси. — Советник, мы выбились из графика. Предлагаю начать с разговора с генералом Танакой, он может уйти раньше часа-ноль».

«Я вас слышу», — тихо подтвердила работу сети Кимико, незаметно разворачивая Тимура лицом к оказавшемуся совсем рядом командиру Корпуса.

«Работаем», — приказал Неко.

Такахаси уже вывел перед его глазами желаемый сценарий разговора и пункты, которые необходимо будет обсудить. Стефан приготовил ссылки, которые могут понадобиться, если собеседник сценарию следовать не соизволит.

Бал, в конце концов, был слишком удобным поводом решить накопившиеся вопросы, чтобы тратить его на светское воркование. Штат советника Канеко приготовил список из шести переговоров, четырех бесед, трех опросов и восемнадцати посланий, провокаций, намеков и ультиматумов, который надо было как-то впихнуть между светскими расшаркиваниями и обязательными танцами. И это не считая начавшей сниться ему в кошмарах злосчастной речи.

Логично предположить, что и остальные гости явились, не только чтобы пить воспроизводящее подлинный вкусовой букет вино и демонстрировать блистательные аватары. Движения окружающих были слишком целенаправленны, взгляды внимательны. Просто удивительно, что ему до сих пор не пришлось уворачиваться от желающих обсудить что-нибудь с самым молодым из советников.

«Хотя, быть может, и не странно, — подумал Тимур, увидев, как замер при их приближении Танака Такеси. — С такой-то спутницей».

Глаза хмурого самурая смотрели только на Кими, рука властно и, скорее всего, неосознанно легла на рукоять меча тати. Поклон, которым удостоил чету Канеко командир Корпуса, оказался гораздо глубже сухого кивка, которым он обычно приветствовал одного Тимура.

Пространство вокруг склонившейся в ответ пары очистилось словно по волшебству. Приятно, но неожиданно жутко. Быть спутником урожденной Фудзивара О-Кими оказалось все равно что явиться на прием с покинувшим ножны мечом.

Не абы каким. С завернутым в белый шелк клинком Мурамаса.

Оставалось только делать вид, что так оно все и задумано. И надеяться, что, случись рядом какие-нибудь современные Токугава, варварская лапа Канеко скроет золотом горящее на клинке клеймо мастера.

— Советник Танака, приветствую. Позвольте представить вам мою жену…

Разговор прошел гладко и на первый взгляд достаточно продуктивно. Как и дюжина последовавших за ним.

Кимико, отметил Тимур без всякого удивления, в подобных маневрах была искусна. Более неожиданным стало другое: супруга как нечто само собой разумеющееся предоставила все свои навыки по навигации в высшем обществе в распоряжение господина.

Она всегда знала, что нужно сказать, когда улыбнуться и как пошутить. Умудрялась изящно увернуться от явно ищущего протекции политика или оборвать слишком затянувшуюся встречу. «Независимому» корреспонденту, пытающемуся под шумок взять интервью, шепнули что-то, заставившее беднягу удивиться, рассмеяться и исчезнуть с глаз долой.

Лоббист гильдии блогеров (в очередной раз пытавшейся организовать слияние с журналистами) вещал больше десяти минут и останавливаться, судя по всему, не планировал. Ким и по внутренней сети связалась с Милавой, та ухватила за локоть мирно изучающего закуски капитана Корпуса.

Минуту спустя собеседник Тимура проследил за невинным взглядом госпожи Канеко. И увидел, как его собственная юная супруга живо болтает с красавцем — взломщиком гнезда генерала Танаки. Гильдиец поспешно бросился на перехват.

— Не проще ли было ему нагрубить? — спросил Тимур.

Кими улыбнулась кивнувшему ей пожилому творцу — благосклонно, грациозно, искренне. И сквозь зубы пропела:

— Никогда не знаешь, чем потом обернется небрежно отдавленная мозоль. Манеры ничего вам не стоят, господин, супруг мой.

Неко подумал, что, если так пойдет и дальше, манеры будут стоить ему репутации неуклюжего и недалекого сорвиголовы. Но промолчал.

Бал шел своим чередом, плач виолончелей терялся в зеркальных лабиринтах, небо за огромными окнами расцветало красками заката. Выступая медиатором в трехсторонних переговорах, Тимур переместился в золотой павильон, стараясь одновременно слушать комментарии Такахаси и не дать высоким договаривающимся сторонам вцепиться друг другу в прически. Кимико четко уловила момент, когда консенсус был достигнут и присутствие посторонних стало только мешать обсуждению деталей. Поставив нетронутое вино на мозаичный столик, она послала супругу томный взгляд. Тимуру потребовался пинок по внутренней сети, дабы сообразить, что от него требуется.

— Прошу меня простить, — потребовал советник Канеко, не отрывая взгляда от горящих черных очей. — Оркестр вот-вот начнет вальс. Надеюсь, господа, вы не будете в обиде, если мы вас покинем?

И, не дожидаясь ответа, протянул руку, помогая супруге подняться с кушетки.

«Что дальше?» — спросил по связи.

«Ступай пока и в самом деле к танцующим, босс, — явно сосредоточившись на чем-то другом, посоветовал Стефан. — Со следующей целью намечаются накладки».

«Подробнее».

«Дайте нам десять минут, господин советник, — вмешался Такахаси. — Вопрос чисто технический и легко разрешимый».

И замолчали оба, намекая, что не надо отвлекать занятых делом людей.

Тимур обнял супругу за талию и направился в большой зал. В дверях едва не столкнулся с приземистым пузатым демоном, облаченным в доспехи тосей гусоку. Вежливо раскланиваясь, Тимур попытался вспомнить, кто из семей ведет свое происхождение от демона-они, свободно разгуливавшего по Старой Терре в начале девятнадцатого века. Все-таки довольно смелый костюм для предприимчивого потомка.

Оперенный змей гибкой лентой вылетел из зеркальных отражений. Скользнул меж золотых люстр, украшенных гербами островов, кланов и провинций. Порывом ветра промчался над головами — люди с возмущенными возгласами приседали, спасая платья и прически. Змей спиралью опустился к запрокинувшему рогатую башку демону и замершему рядом с ним советнику Ари.

Ах да. Ками этикет не писан. Есть чему позавидовать.

Тимур помог подняться супруге, подождал, пока она несколькими прикосновениями к коду привела себя в порядок.

Рядом выбрался на свет господин, нырнувший во время переполоха за огромную яшмовую вазу. Тимур напрягся, но приложения его уже опознали темноволосого варвара. Им оказался не кто иной, как земной дипломат Норддал. Советник Канеко нахмурился, пытаясь понять, что заставило его в первый момент среагировать на господина атташе, точно на угрозу. Сандрараджан не выглядел среди пестрого маскарада особенно чуждым, но чувствовался в нем ореол нездешности. Что-то сдержанное, скрытое, странное.

Сыну Земли к лицу был терракотовый, расшитый золотистым жемчугом шервани — длинный сюртук, застегивающийся до воротника и надетый поверх узких штанов. Волосы землянин скрыл высоким тюрбаном. Если присутствие ками ему было не по нраву, на смуглой его коже и грубой аватаре это никак не отразилось.

— Господин Норддал? Вы в порядке?

— Благодарю, все хорошо. — В сторону советника и его супруги оказалась обращена профессиональная улыбка. — Боюсь, жителю метрополии не так просто привыкнуть к столь близкому соседству свободных искинов. Позвольте вас уверить, я над этим работаю.

Повисшая буквально на пару секунд пауза грозила перерасти в неловкость.

— Ками сегодня непривычно демонстративны, — сказал Тимур, просто, чтобы хоть что-нибудь сказать. — Я было решил, что тот рогатый шутник выбрал аватарой самого колоритного пращура. И как-то не подумал, что сам пращур может явиться на бал в любом облике, который угоден его непостижимой душе.

Брови, меж которыми горела красная точка, чуть приподнялись.

— Вы верите, что обитавший в Древней Терре демон может заглянуть на светский прием, поболтать со старыми друзьями?

— Почему бы и нет.

— Действительно почему?

Сандрараджан покачал головой — не осуждая и не удивляясь, а скорее, раздумывая. Советник Канеко прокрутил в уме сказанное. Сообразил, что в девятнадцатом веке у предков еще не было Паутины.

— Разве может что-то помешать божественным и бессмертным?

— Ответ на этот вопрос наши миры ищут уже не одну сотню лет. А вы, высокородная госпожа? Вы задумывались о подобном? Или для вас даже сам вопрос лишен смысла?

И вновь едва заметная пауза. Да что же это сегодня с безукоризненным господином атташе? Спросить такое у дочери творцов? В лицо?

Воистину удобно быть варваром.

Тимур сжал руку Кими, улыбнулся:

— Госпоже супруге моей на роду начертано быть хранителем веры и защитником духовности. Но это не означает, что нет у нее собственного мнения.

Кимико взглянула на него. Перевела непроницаемо-черные глаза на почтительно выпрямившегося Норддала.

— Я, — легкий поворот головы, черная прядь у виска, — предпочитаю разделять веру и историю. И не путать построенный Кикути Нори мир огненных небес с легендарной Страной восходящего солнца.

— Но сегодняшняя Акана является наследием древней Японии.

— Вы так считаете?

— Признаться, да. — Варвар белозубо улыбнулся. — Это, если можно так выразиться, официальная культурная позиция планеты. И вы не можете отрицать, что при желании здесь можно найти определенное сходство.

— Внешнее сходство. Но полностью разная суть.

Господин атташе весь будто подобрался. Поведение его почти выходило за рамки светской беседы. Почти.

— Мм, — решил вмешаться Тимур. — Как-то мы обсуждаем все беспредметно. Пример?

Кимико, идеально послушная супруга, тут же повернулась к нему:

— На Акане официальной письменностью считается латиница.

— Иероглифы мы тоже используем. Официально. Еще пример?

— Вопрос во многом сводится к навешиванию ярлыков. — Высокородная госпожа смотрела прямо, безмятежно, вновь напомнив ему самое безупречное оружие. — В метрополии вы называете нас империей. И сами себя запутываете. Владыка Нори никогда не пытался утверждать, что является потомком японского императорского дома. Роль, которую Кикути играли в жизни Аканы, беспрецедентна. Это что-то уникальное, наше собственное, и проведение поспешных аналогий еще дальше уводит от понимания. Так — во всем. Возьмите любой аспект жизни. Если присмотреться более внимательно, первое пришедшее в голову сравнение оказывается чуть ли не обратным действительности.

Тимур припомнил, как совсем недавно читал об Императорском Тайном Совете эпохи Мэйдзи, что рекомендовал владыке Хризантемового Трона те или иные решения. Император почти всегда их подписывал.

Сравните это с тайным советом, членом которого являлся он сам. Коалиционное правительство официально не признавало власти Нобору. Но по сути занималось исполнением переданных владыкой Кикути через кого-то (Асано, Ари, самого Тимура) приказов.

Да. Аналогия получалась… Действительно неполная.

— Над этим стоит подумать. Я благодарю вас за разговор, госпожа. Он был мне нужен. — Землянин сложил ладони перед грудью, глубоко поклонился. — Молю вас простить варварскую настойчивость.

Тимур нахмурился, следя, как господин атташе исчезает в толпе. Прямая, очень ровная спина, широкие плечи. Канеко сообразил наконец, почему осанка дипломата казалась ему странной. Она напоминала военную выправку, причем заложенную на очень глубоком физическом уровне. Не через программные приложения. На Акане такая моторика говорила бы о закрытой военной школе. Из тех, куда допускаются лишь дети боевого самурайского сословия.

Что-то в коротком обмене репликами заставило интуицию Неко неуютно царапаться. Профессиональный глянец дипломата был на месте. Но вот построение беседы соответствовало скорее жестким, агрессивным гильдейским переговорам. Канеко сделал себе заметку: проверить, что нового случилось за последние дни в неассимилированных анклавах. И держите меня ками, если советник Джеффер вновь не начал на пустом месте мутить воду.

Тимур поднял руку супруги к губам в немом извинении. Шагнул, увлекая ее за собой на танцевальную площадку. Движениями его все плотнее завладевала подпрограмма аватары. Незаметно исчезло с пояса оружие, чуть изменилась форма каблуков. Поклон. Реверанс. Опустившаяся на плечо легкая ладонь. Медленная, пока что почти невесомая музыка начала сплетать первый круг.

Спросил, все еще прокручивая в голове запись недавнего разговора:

— Значит, не империя?

— Нет, — решительно и легко завершила пируэт Кимико. — Даже при владыке Садао власть на Акане не была настолько централизована. А уж тем более нельзя называть Кикути воплощением всей планеты.

Нет. Нельзя.

Тимур отстранился от жены, она повернулась под его рукой в такт нарастающему темпу музыки, вновь шагнула в объятия.

— Хорошо бы кто-нибудь донес сию простую мысль до советника Сакураги. А то наш Янтарный дайме, похоже, уже готов сменить титул князя на «Тенно».

Кимико подняла серьезные, полные непроизнесенных вопросов глаза:

— Вы бы этого не хотели, советник?

— Само по себе оно, может, и неплохо. — Тимур кружил ее под все убыстряющиеся струнные гармонии. — По крайней мере, владыка Вишневого клана знает, что с властью делать.

В отличие от многих себе подобных.

— Одна беда — князю ведь подавай не только монархические полномочия. Он хочет еще и Протоколы Кикути, и доступ к изначальным программам, и богиню Аматэрасу в предки. Как-то слишком много получается для одного творца.

Пауза. Они все быстрее и быстрее скользили в вихре танцующих пар, позволяя аватарам управлять своими движениями. Черная прядь выбилась из прически и парила вокруг обращенного к нему спокойного лица.

Тимур счел, что все необходимое он до чужих ушей донес, и активировал подпрограмму, которая должна была защитить их от подслушивания.

— Не хочу лезть не в свое дело, особенно когда почти ничего в нем не понимаю. Но, госпожа моя, не слишком ли много вложили вы сегодня в свой образ?

Их лица оказались столь близко, что невозможно было не заметить, как расширились черные на темном фоне зрачки. И почти сразу же партнерша изящно отстранилась. Обернулась под его рукой, как того требовал играющий на нервных струнах танец. Лишь вернув непроницаемость, вновь позволила себя обнять.

— Много? — Мягкий голос. Мягкий вопрос. — Мне казалось, облик мой скромен и прост. Особенно рядом с иными.

Если б не безжалостно погашенный в глазах страх, Тимур бы решил, что ему припоминают излишнее внимание к декольте Ханы.

— Смысл можно найти и в том, чтобы нацепить на себя пол ювелирной лавки и поставить вдоль стен самоцветные вазы в человеческий рост. А можно пройти между этими вазами, не украсив себя ни единым камнем. Оживить удерживающие волосы заколки гравировкой, неприметной и бесценной. Вязью браслетов повторить узор на цубе…

— Гарде.

— Прошу прощения. На гарде церемониального меча…

— Шпаги. Сегодня вы пришли со шпагой.

— И это, конечно, очень важно.

Особенно учитывая, что с самурайским мечом во дворец мог войти только тот, кто имеет священное право на ношение такого оружия. Шпага-то ведь не меч, это просто часть костюма. И кто из собравшихся разбирается в этикете прошлого достаточно, чтобы сообразить — в Европе на императорские балы не принято было являться с длинными колющими палками. Кто будет возмущаться из-за такого нарушения — на фоне всего остального?

Тимур снова подхватил женщину, легко закружился по паркету. Струнная музыка взмывала под лепные своды.

— Госпожа моя, сегодня я действительно пришел на прием с боевым оружием. И его уже не спрячешь в ножны и не заткнешь за пояс. Вся Акана имела возможность заметить клеймо на завернутом в белый шелк клинке. Кое-кто даже успел порезаться. Надеюсь, вы знаете, что делаете.