Ярко-алое Парфенова Анастасия

Глава 8

В китайской каллиграфии главное — это энергия, внутренняя сила кисти… Ведущую роль играет здесь чуткое осязание кистью бумаги… В японской же каллиграфии решающее значение имеет внешняя сила кисти-мазка, в ее языке главное — не осязание, не проникновение, а жест, танец.

С. Н. Соколов-Ремизов. Бумажный носитель. Старая Терра. Точная дата не установлена.

В день, когда Кимико закончила проект гильдии навигаторов, Тимур перекроил все свое расписание, чтобы остаться дома. Слишком редким зрелищем обещала стать интеграция нового острова в Паутину. Пропустить такое ради очередной конференции было бы кощунством.

Советник Канеко едва ли не впервые в жизни уделил внимание своему облику в реальном мире. Ками свидетели, насколько же легче загружать новый костюм в аватару! Одергивая непривычные рукава, Тимур отправился к назначенному часу в центральный зал поместья.

Столь же тщательно одетые и подтянутые охранники вынесли низкий столик для письма. Торжественно установили в центре зала. Тимур обменялся с самураями сдержанными поклонами и замер у перил.

Помещение было не слишком просторное — строилось оно все же не в виртуальности. Нависали каменные стены с высеченными еще при Кикути Нори монами. Пол рассекали четкие, головокружительно переплетенные линии сходящегося к центральной точке узора. Серость сводов нарушали лишь старинные флаги и штандарты — вышитые реликвии спускались из-под потолка напоминанием о том, что за изысканностью творцов Фудзивара стоят десятки вассальных им самурайских фамилий.

Кимико вошла из неприметной нижней двери, ничем не дав понять, что заметила оккупировавших галерею зрителей. Босые пятки мягко переступили через рассекающие пол линии.

В руках ее был поднос, на котором покоились тушь, кисти, выточенный из цельного аметиста светильник. Госпожа плавно опустилась на колени. Медленными ритуальными движениями развернула она свиток тонкой белой бумаги.

Лишь когда затрепетало пламя, Тимур сообразил, что и камень, и танцующий над ним огонь существовали только в виртуальности. Образы пронизывали миры насквозь, отражаясь в глазах смотрящего.

Древние, такие надежные стены терялись в игре света и тени. Медленно проступала за недвижимой их поверхностью вязь горящих знаков. Заточенные в камень иероглифы отражали ярко-алое зарево — и вспыхивали своим собственным, внутренним светом. Зал жил, дышал, помнил. Танцевал вязью пламени, страстей и слов.

В центре круга замерла белая, будто светящаяся изнутри фигура. Подняла легко сжимающую кисть руку.

На ней было светлое, перетянутое широким поясом кимоно. Тимур привычно остановил взгляд на талии — уже не такой тонкой, как раньше. Сверился с загруженным в библиотеку справочником. Вновь принялся сравнивать нормы по соответствующей неделе с последним отчетом о ее физическом состоянии. И снова сжал зубы, обнаружив, что часть показателей зашкаливает, а остальные удерживаются в рамках допустимого лишь плавающим в крови нано-коктейлем. Паника нарастала постепенно, с каждой неделей наступая на бастионы здравого смысла. Незаметно и неумолимо. Нелогично. Когда тело высокородной госпожи действительно взбунтуется против взвинченной вне всех пределов нагрузки, сигнал тревоги найдет его на другом конце планеты. Вот тогда можно будет начинать паниковать.

Если Кимико и заметила, что супруг в очередной раз залез в ее медицинские файлы, то ничем не выказала своего мнения. Высокородная выдохнула. И начала инсталлировать новое творение.

Поначалу происходящее казалось просто скольжением кисти над бумагой, задумчивым, отрешенным. Рука женщины двигалась плавно, вкладываясь, вчувствуясь в каждый жест. Чуть опустив веки, Тимур коснулся Паутины. Проследил, как тяжеленный информационный пласт скользит на предназначенное место вслед за рассекающей белизну антрацитово-черной линией.

Поворот, изгиб, смена точки притяжения — графический пакет будто провалился сам в себя, чтобы заполнить базовую программу красками и запахами реальности. Запястье повернулось в неверном свете, в алых отблесках движение кисти похоже на взмах крыла. Взлет черной линии! И расцветающий вулканами остров обрел центр тяжести. Собрался в единое целое.

Фудзивара О-Кими двигалась одновременно в реальности и вне ее, в бесконечности Паутины и в мире, существующем в рамках одного-единственного сознания. Обвались оно все обвалом, эту операцию было бы проще провести из полного погружения, или же, напротив, дистанционно. Но дурацкий ритуал требовал пересечения вселенных — и сейчас, наблюдая за танцем хрупких человеческих рук и сметающих все информационных потоков, Тимур не мог представить себе, что новый мир может рождаться иначе.

Все-таки Нобору был прав. Творцы, при всех их недостатках и фанабериях, имели право на существование. Акана, да и человечество в целом окажется бедней, если такие вот обманчиво хрупкие бабочки не будут больше танцевать над открытым пламенем.

Темп убыстрялся. Ложился на бумагу узор. Сильные, яркие мазки. Рядом — тонкие, тоньше волоса линии. Глубокие, четче памяти образы. Запястья напрягались, ставя на место одно приложение за другим.

«Вот почему у нее такие выразительные руки, — подумалось не к месту. — Госпожа творец не может позволить себе зажать их. Загнать в каменную неподвижность».

Тимур тряхнул головой, отгоняя лишние мысли. Что-то мелькнуло, точно замеченное краем глаза. Он моргнул, прищурился, еще раз повернул лицо в сторону. Почти не отдавая себе в том отчета, глубже ушел в Паутину.

Снова. Он кончиками пальцев провел по глазам. В каскадах танцующей информации двигались две фигуры. Каждая подчинялась своему ритму и вела свой рисунок, и это было тем более удивительно, что занимали они одно пространство. На двоих. Кимико и кто-то еще, кто-то выше и тоньше. Смешались, будто наложенные друг на друга изображения. Слаженно, умело, искусно завязывая вокруг себя новый узел Паутины.

Нет, не две, три фигуры. Вдох, новый виток — тени скользили над сияющим пламенем полом, пересекались, сливались, как в танце. И движение их становилось тушью, что записывала новые знаки, изменяла значение старых.

Информационные потоки сошли с ума, взмывая и разворачиваясь. Один творец, сколь бы гениален он ни был, никогда не смог бы контролировать подобное буйство, но Кимико работала не одна. Полдюжины скользящих на разных слоях Паутины мужчин и женщин взмывали лиловыми отблесками над золотом пламени.

Лишь когда царственный черноглазый владыка повернулся, открывая повторенный в бесчисленных барельефах профиль, Тимур сообразил, что происходит перед его глазами. Предки рода Фудзивара, легендарные творцы прошлых столетий. Ками, вернувшиеся из небытия, чтобы сплести свои силы, рождая достойный их памяти шедевр.

Все рассмотрел, Канеко? Не ты ли гадал, почему никто не в силах даже приблизиться к уровню, на котором работают с Паутиной высокие кланы? Злился, искал украденные во время войн копирайта секреты и внесенные в изначальный код ограничения. А все ведь гораздо проще. Даже презренный пользователь сможет создать Остров Солнечных Водопадов. После того как дюжина поколений его предков полтысячелетия будет совершенствовать искусство сплетать такие острова. И в решающий момент подарят они все свои умения и все знания шагнувшему на проложенную для него тропу потомку.

Тимур до боли сжал дрожащие под ладонями перила. Стены за спиной бесшумно пели о заключенных в их монолите тайнах. Реальность плавилась, приобретая новую форму.

Госпожа нанесла несколько резких, ярких, стремительных мазков и застыла. Кружащие вокруг нее фигуры исчезли, но советник уже не обманывался. Они были здесь. Они были в Кимико, они были Кимико, а она была каждым из них. Высокородная и недостижимая княжна Фудзивара.

Женщина выдохнула, выпрямилась, вскинула руки — и Тимур пошатнулся от водопада хлынувших из Паутины запросов и предоставляемых паролей. Остров скользнул в объятия ожидающего домена. Чуть осел, приспосабливаясь к новым информационным носителям. Начал рассылать тестовые программы и проверять ссылки обновлений.

Кимико замерла спиной к зрителям, низко опустив голову. Плечи ее поникли, усталые руки напоминали опущенные в бессилии крылья. Даже с галереи было слышно прерывистое дыхание.

Тимур мысленно дал себе пинка. Оттолкнувшись от перил, направился к лестнице. На последней ступеньке самурай Фудзита без слов протянул ему бутылку с чистой водой и полотенце. Благодарно кивнув, советник Канеко подошел к уставшей, но торжествующей супруге.

— Вас можно поздравить, госпожа. — Он дождался, пока подсохший свиток был тщательно упакован, и протянул ей воду. — На мой глубоко непрофессиональный взгляд, все прошло более чем удачно.

Она запрокинула голову, глотая. Темные волосы были стянуты в узел на затылке, такой тугой, что прическа, должно быть, отдавалась головной болью. Взгляду открывались линии подбородка и шеи. Тимур проследил, как прозрачная капля стекает к ключице.

Благоразумно отвел глаза.

— По крайней мере, удалось избежать очевидных катастроф. — Тимур внутренне вздрогнул от ее голоса, заставил себя сосредоточиться на все еще погруженном в Сеть лице. — Иногда мне кажется, что девяносто процентов работы приходится именно на эту последнюю фазу. Во всяком случае, продуктивной работы. Как бы ты ни готовил пакеты, как бы ни структурировал базу, все равно в процессе сборки что-нибудь пойдет не так.

— Обнаружится ошибка в осевой программе?

— Или меня вдруг осенит гениальная идея. Или найдется кусок, о котором просто забыли и который придется писать на лету. В результате и форма и содержание конечного продукта чуть ли не полностью зависят от этих последних минут. Порой не ясно, что же я делала целые месяцы до того?

— Или как вы выдержали эти последние минуты и не свалились от напряжения? — Тимур поддержал покачнувшуюся при попытке подняться женщину.

— И это тоже, — улыбнулась госпожа, отстраняясь.

Они вошли в гостиную, и Кимико без сил опустилась — почти упала — на циновку.

— Мой господин. По поводу бала в честь дня основания.

Ну вот. Вырвался провести один денек «с семьей». Дался им всем этот… бал!

Железный Неко озвучил затаенную надежду:

— Госпожа моя, вы не сможете присутствовать?

— Я не пропущу самое важное мероприятие года, даже приключись этой ночью повторное падение маяков, — убила его робкие планы жаждущая светской жизни супруга. — Нас должны видеть вместе.

— Мы можем вместе прислать наши извинения, — предложил Тимур. — Если вы себя плохо чувствуете.

Женщина чуть приподняла веки. Пронизывающий взгляд из-под черных ресниц испепелил смутные намерения повторить маневр прошлого года, когда он с Иштваном сбежал на полигон. Эх, вольница моя холостяцкая!

— Вы уже составили речь?

— Речь? — Этого еще не хватало. Как будто мало было Йоко, донимавшей его секретарей трижды проклятыми «актуальными вопросами».

— В программе указана речь господина тайного советника Канеко Тимура. Шесть минут перед часом-ноль.

— А… Это… — слабо трепыхнулась надежда, что госпожа, его супруга, все же проявит чувство такта, — это не речь, а скорее тост. Поздравлю всех с Новым годом, мы многого достигли, так выпьем же за то, чтобы больше нам такого достигать не приходилось…

Госпожа движением ресниц умела выразить больше, чем иные умещали в философские трактаты. Неодобрение ее, впрочем, почти сразу сменилось задумчивой непроницаемостью.

Глаза тайного советника Канеко Тимура были чистые-чистые. Не замутненные хотя бы смутной дымкой политической грамотности.

Высокородная княжна сложила руки на коленях, выпрямилась, опустила внимательный и требовательный взгляд. Всем безмолвным своим видом показывая, что готова сидеть в ожидании ответа столько, сколько потребуется.

Тимур прикинул, как долго он может соревноваться в терпении с вышколенной придворным этикетом дамой. И отбросил шутовство и кошачью расслабленность, как сбрасывают настройки аватары.

— Госпожа, я не буду облекать политические выкладки в красивые метафоры. Заранее прошу прощения, если покажутся мои слова грубыми.

Если при ее обучении такой акцент делался на движения рук, это нужно использовать. «Говорить» на интуитивно близком языке, надеясь, что осознанно или бессознательно высокородная госпожа что-то все же услышит.

Тайный советник поднял правую кисть на уровень груди. Повернул ладонью вверх.

— Первый супруг ваш не занимал официального поста в планетарном правительстве. Тем не менее скрытое влияние его было огромно, — решил начать с очевидного советник Канеко. — После падения маяков, вопреки официальной позиции и наперекор общественному мнению, оно лишь возросло. Союз враждующих коалиций, который мы видим сейчас, был, по сути, проектом Нобору. Его личным творением, достаточно плотно им контролируемым.

Тимур, глядя в глаза высокородной вдове, сжал ладонь в кулак.

А затем бессильно уронил руку.

— Гибель владыки Кикути создала вакуум власти. Нам, скажем так, повезло, что ситуация не располагает к немедленному ее дележу. Давление надвигающегося кризиса какое-то время удерживало — и, я надеюсь, еще будет удерживать коалиционное правительство от распада. Это не означает, что нет возле опустевшего трона желающих занять освободившееся место.

Тимур сделал паузу, надеясь дождаться ответа. Затем, видя, что супруга с выражением воплощенной внимательности вновь смотрит в пол, нахмурился.

Речь в ознаменование часа-ноль была одной из тех проблем, от которых Железный Неко надеялся увильнуть, прикрывшись репутацией недалекого варвара. Официальное поздравление с началом отсчета нового года. Самые торжественные и символичные минуты года прошедшего. Момент, когда на говорившего направлено внимание всей планеты.

Традиционно перед часом-ноль избранный жрец возносил короткую молитву и благословлял планету. Кикути Садао стал проводить церемонию сам, не забывая вставить в благословение призывы к силе и единству. После его смерти… во времена смуты поздравление стало недвусмысленным знаком, показывающим, кто из кланов и союзов сумел взобраться на вершину на этой неделе.

— В прошлом году в час-ноль к людям обратился советник Ари, — тихо напомнил Железный Неко. — Это считают одной из причин, позволивших коалиционному правительству удержать власть.

— В этом году выбрали вас.

— Компромиссный вариант.

Тимур несколько преувеличенным жестом отбросил с лица прядь. Будто пытаясь заодно убрать с глаз долой и взваливаемое на него ярмо.

— Князь Сакураги хотел заполучить эту честь для себя почти так же сильно, как не хотел отдавать ее Сакамото Йоко. Меня назначили добровольцем, когда стало ясно, что вопрос перерастает в серьезный конфликт. В основном потому, что мне он был откровенно безразличен.

После скандальной свадьбы коллеги попытались было пересмотреть поспешное решение. Но регламент был уже опубликован.

Кимико, будто отвечая на его беззвучный монолог, приподняла уставшие кисти, умудрившись одним движением выразить серьезность, беспокойство и решительность.

— Религиозная значимость этого момента, помноженная на связь — сколь бы косвенной она ни была — с династией Кикути, может дать непредсказуемый результат.

Тимур хрипло рассмеялся:

— Высокородная госпожа. Если говорить о значимости момента, то куда более меня волнуют последствия политические. Их-то как раз предсказать не сложно. Идет борьба за положение и власть правящего сегуна. Обратиться сейчас к аканийцам в час-ноль означает заявить почти открыто, что Железный Неко видит на этом месте себя, такого умного и красивого. Результатом станет мгновенная потеря сколько-нибудь серьезных союзников. Даже тот, кто не пытается сейчас пролезть наверх сам, не станет поддерживать заведомо проигрышного кандидата. К тому же столь явно продемонстрировавшего собственную некомпетентность.

Он кончиком пальцев приподнял ее подбородок. Взглянул прямо в глаза вдовствующей владычицы:

— Это политическое самоубийство. То, сколь настойчиво меня к нему подталкивают, наводит на размышления.

Кимико вновь склонила голову. Медленное грациозное движение, позволяющее любоваться изгибом ресниц, овалом бледного лица. Скромность, элегантность, покорность.

Когда высокородная дама показывала зубы, делала она это с безупречным изяществом.

— Господин, супруг мой. Отказ от выступления также будет заявлением. Более откровенным, нежели можем мы себе позволить.

Она была права, разумеется. Тимур ощутил что-то близкое к панике. И ведь подумать только, он так волновался, что госпожа творец отказывалась обсуждать вопросы хоть сколько-нибудь существенные.

— Вы переоцениваете меня. Заявления делают серьезные государственные мужи, убеленные сединами гэнро. А раздолбай и юнец Неко, оказавшийся в совете, чтобы поддакивать партии Ватари, опять сбежит с друзьями пить пиво. Чего еще ожидать от дикого варвара?

Запасным вариантом было перед всей планетой объявить, что не ищет он абсолютной власти.

Угу. Вот прямо так и сказать. А все поверят.

— Господин советник, я вижу здесь угрозу. Но я вижу и возможность. Даже не политическую. Вы сможете, если повезет, задать направление развития. Повлиять на настрой всей Аканы. Создать новую традицию, наконец.

Тимур уже сожалел о минутной откровенности. Маска дикого полуварвара привычно опустилась на лицо — она была, в конце концов, куда ближе к истине, нежели роль просчитывающего все на несколько ходов вперед стратега.

— Произнеси тост. Осуши стакан, — хмыкнул, копируя оптимистичный, бодрый и безмозглый тон инопланетной рекламы. — Ты изменишь мир!

— Верно. — От улыбки из-под опущенных ресниц у него перехватило дыхание.

Канеко, ты болван. Сосредоточься, эстет несчастный.

Кимико наконец вновь подняла глаза:

— Слово — один из древнейших способов передавать информацию. И один из самых эффективных, когда нужно повлиять на эмоции. Правильно поставленную, умело преподнесенную речь мы считаем произведением искусства. Своеобразной лестницей к совершенству мысли.

— Ну, последнее мне не грозит совершенно точно.

Взмах тонких пальцев — изящное отбрасывающее движение. «Умение моего господина достигать поставленных целей сомнению не подлежит. Если он твердо решит совсем не думать…»

— Вы не считаете возможным заявить о своей позиции прямо. Пусть не содержание, а форма станет вашим посланием. Облачите речь в ораторские каноны, приличествующие не восходящему на престол владыке, а тому, кто готов благородно уступить. — Кисти рук поднялись, жестом выразив скромность и служение. — Уже одно использование старинных приемов скажет о поддержке уклада жизни, о сохранении столь обсуждаемого сейчас «аканийского пути». Причем не важно, что именно будет произнесено. Эффект окажется даже более ощутим, если вы так ни разу и не упомянете слово «традиция».

И это отнюдь не единственное слово, которое можно не произносить, потому что его все равно «услышат» в так называемом «послании». Вспыхнуло знакомое раздражение, отдалось неуместной болью. Тимур заставил себя говорить слегка иронично:

— Ораторские каноны, без сомнения, полезны. К сожалению, я так и не научился им следовать.

— Вас учат, — тихо сказала Кимико, — сейчас.

Тимур мысленно выругался.

Естественно, намеренная небрежность, с которой описывал он пребывание студиозуса Каи в Академии, княжну не обманула. Сам виноват: расклеился после выматывающего дня. Отвлекся. Сорвался. Позволил увидеть по-настоящему уязвимое место.

«А ведь она не только в большую политику тут играет», — несколько запоздало осенило господина тайного советника. Высокородная пыталась достучаться до него. Единственным способом, который, как ей казалось, мог действительно заинтересовать ее супруга. И при этом, похоже, считала, что советник Канеко всерьез готов сцепиться за престол с Янтарным князем и старшим Ватари. Ками великие, это было бы даже лестно. Только вот…

Я что, правда произвожу впечатление одержимого лишь властью маньяка?

Аналитические приложения тактично промолчали.

— Хорошо, — Тимур сел, скрестив ноги. Положил ладони на колени. — Хорошо. Что я, по вашему мнению, должен знать об аканийском ораторском искусстве?

«Чего не мог бы простейшим поиском найти в Сети?»

Женщина низко поклонилась. Что скрывалось за опущенными глазами, Тимур понять был не в силах.

— Хорошо, — отозвалась она эхом.

И выдохнула беззвучно.

Княжна Фудзивара почти звенела от внутренней — не напряженности, а, скорее, полной сосредоточенности. Роли поменялись очень отчетливо. Вместо покорной супруги расправила плечи госпожа наставница.

— Вас не тренировали формально в искусстве ведения дискуссии, господин мой, и это заметно. Но у вас есть инстинкты носителя языка. Понимание лежащего в основе принципа — того, что не совсем точно называют «активным слушанием».

Тимур улыбнулся. Звучало как «оборона через атаку» или «разведка боем». Один из тех терминов, полный смысл которых раскрывается, только когда тебя пытаются убить. Причем особенно высокоорганизованным способом.

Он поощрительно кивнул, приглашая госпожу развить свою мысль.

— Это не просто восприятие сказанного собеседником. Это повторение его слов, эхо, зеркальное отражение.

— Я так делаю?

— Вы умеете показать оппоненту, что обратили внимание, уловили его позицию, потратили минуту, чтобы примерить ее на себя. А затем — и вот здесь и заключено то, что восхваляют как искусство, — вы перехватываете инициативу. Искажаете высказывание, порой меняя смысл в неожиданном направлении. Делаете его своим. Собеседник принимает эстафету, выхватывая из вашего тезиса слово, фразу, мысль. Вплетает их в собственные или же заменяет на совершенно противоположные.

— Звучит как описание военной кампании.

— Это танец и бой одновременно. Синтаксическое айкидо, где энергия атаки должна быть использована против нападающего. Таков спор по-аканийски. И ему, как и владению аватарами, написанию программ, соразмерному ками мышлению, нужно учиться.

Тимур серьезно кивнул:

— У приема, когда собеседник ставится на центральное место и все объяснения ведутся от его лица в стиле «вы делаете то-то и делаете очень хорошо», тоже есть красивое название?

— Есть, — улыбнулась госпожа творец. — Этот прием называется «наглая лесть». И если его заметили, значит, исполнение было грубым и неуклюжим.

Они обменялись церемонными поклонами.

— Хорошо. Будем считать, что про дискуссии я понял. Но при чем здесь бал в честь дня-ноль и грозящая нам речь?

Ее руки раскрылись ладонями вперед, без слов говоря: «Господин советник, почему бы вам не начать думать?»

— Разве публичное выступление не есть форма дискуссии?

— Хм… — Как они от вполне практического вопроса умудрились залезть в отвлеченные методические дебри? — Мой острый разум зрит несколько существенных проблем. Например, количество противников. Прошу прощения, собеседников. В нашем случае в их число входит ни много ни мало все население планеты.

Тимур побарабанил пальцами по колену:

— Затем во весь свой немалый размер встает вопрос — как вы сказали? — активного слушания. Говорить буду только я. А все остальные — внимать. В такой ситуации затруднительно взять тезисы оппонентов и препарировать их на свое усмотрение.

— Господин советник. Остановитесь на минуту. Вдумайтесь. Вы же сами уже все сформулировали. Первый субъект коммуникации — вы. Второй субъект коммуникации — население планеты Акана. Или та группа, которую вы выберете целевой аудиторией. Три стадии коммуникации: до, в момент воздействия, после. Чтобы добиться максимального влияния на конечный результат, необходимо — что?

Это действительно было очень похоже на тренинги, в которых он участвовал во время своего недолгого обучения в Академии. Медленное подведение студиозуса к тому, чтобы бедняга самостоятельно выдал искомый тезис. Причем именно тот, который хочет услышать лектор.

Сам собой пришел чисто академический ответ:

— Вы предлагаете рассматривать общественное мнение как высказывание собеседника. Собрать информацию, просмотреть злободневные статьи, дискуссии, слухи, постановки. А потом придать им ускорение в нужном мне направлении. Изящным, глубоко традиционным пинком. — Против воли заинтересованный, он попытался все же сохранить иронию. — Звучит на удивление просто.

Госпожа творец приподняла изящные брови:

— В теории всегда получается просто.

На периферии внимания вспыхнула иконка нового сообщения. В пиктограмму «письмо» вписана была личная печать-инкан высокородной госпожи. Тимур раскрыл послание, переданное супругой. Короткий список из трех пунктов.

— Перед вами, — тоном опытного преподавателя начала объяснять Кимико, — базовая структура приветственной речи. Один из древних канонов. Первое: отождествление себя с аудиторией. Напомните слушателям, кто вы есть. Свяжите себя с чем-то, к чему они испытывают сильные чувства: привязанность, любовь, в некоторых ситуациях — ненависть.

— За последним далеко ходить не надо.

— Второе: указание реальной, настоящей угрозы. Четкое, точное, оставляющее впечатление, что с бедой можно справиться. Здесь же можно упомянуть, как именно вы предлагаете с ней справляться.

— Вот кто бы еще мне самому об этом упомянул!

— Третье. Будто позабыв о нагнетенном напряжении и взъерошенных перьях, говорим обычный тост «за то, чтобы все оставалось как раньше или еще лучше», который ожидает консервативное большинство. Все вместе должно уложиться в пять минут. И не забудьте включить по крайней мере две шутки. Из тех, что заставят аудиторию не кривить губы и не хохотать до слез, а невольно улыбнуться.

— Звучит просто, — вновь повторил Тимур, добавив в интонацию сарказма. На случай, если в предыдущие разы его не услышали.

Госпожа кротко улыбнулась:

— Тогда немного усложним: чтобы выступление звучало совсем по-аканийски, добавим классическую петлю. Ваша речь должна начинаться и заканчиваться одной и той же фразой. Или одним и тем же ярким образом. Ну, чего же вы ожидаете? Приступайте.

— Написать речь? — растерялся господин советник, как-то незаметно для себя привыкший к секретарям и консультантам и специалистам по связям с общественностью. — Прямо сейчас?

— У вас пятнадцать минут, — повела ладонью супруга. — Время пошло.

«Мне очень нужно наладить хорошие отношения с женой, — напомнил себе Тимур. — Очень».

Через четверть часа он успел осознать, что под ностальгией о проведенных в Академии днях, оказывается, скрывались леденящие воспоминания о домашних заданиях и внеплановых контрольных. Отправляя супруге кривоватый текст торжественного обращения, господин советник был мокр и напряжен, точно мышь под орбитальным обстрелом.

— Прекрасно. — Она и не подумала открывать присланный файл. — Теперь продекламируйте то, что у вас получилось. Так, как если бы вы обращались к населению Аканы.

— Вслух? — после паузы уточнил Тимур.

Не отвечая, госпожа творец сняла со стола явно приготовленную заранее чашу с очищенными орехами. Зачерпнула полгорсти.

— Еще одно небольшое усложнение. Постарайтесь даже с набитым ртом говорить четко, медленно, ясно произнося все звуки. Согласные на своих местах, гласные прозрачны. Я выведу перед вами звуковые диаграммы. То, как слово должно звучать сверху. То, что у вас будет получаться — снизу. Над интонацией мы поработаем позже. Сейчас — дикция.

— Госпожа моя, — попытался отбиться бесстрашный герой и могущественный политик, — я слышал о таких вот упражнениях, но, уверяю вас, нет необходимости…

— Тимур, — впервые за время их знакомства она перебила его. Дочь клана Фудзивара выглядела как никогда серьезно и собранно. — Ребенок сословия творцов часами играет в такие вот игры. А порой не оставляет их на протяжении всей своей жизни.

Полуварвар открыл было рот, но госпожа подняла свободную руку, прося позволить ей закончить мысль. Тимур проглотил возражения и жестом приказал супруге продолжить.

— Пользователи и особенно сетевики гораздо меньше внимания уделяют развитию речи и моторики в реальном пространстве. С пеленок дети учатся владеть программными приложениями, которые позволяют им говорить быстро, говорить на разных языках, говорить с красивыми акцентами.

— Такой подход… не лишен своих преимуществ.

— Да. Интеграция с аватарой позволяет развиваться в совершенно неожиданных направлениях. И она необходима для любого социально адаптированного аканийца. Но результатом становится то, что часть навыков, необходимых для выживания в физическом пространстве, не развивается. Часть структур атрофируется. А это затем имеет самые неожиданные последствия для общего уровня развития.

Советник Канеко снова открыл рот, и снова его заставили замолчать.

— Вы, господин мой, развиты удивительно гармонично. Гибки, почти как творец. Соразмерны почти по-самурайски. Вас даже можно назвать человеком эпохи Взлета — хотя считается, что в наше время добиться подобного невозможно. Вы без труда двигаетесь, можете говорить и действовать в любом доступном пространстве.

А вот в этом месте должно было прозвучать «но».

— Но поверьте мне. Пожалуйста, просто поверьте. Вы не пожалеете, если потренируетесь произносить эту речь здесь, сейчас. Без поддержки лингвистических приложений и корректирующих фильтров. Даже если на балу будете говорить что-то совсем иное. Даже если ни разу в жизни не используете каноны классической риторики. Выработанные навыки не будут лишними. Прошу вас. Просто попробуйте.

Ну и что можно было сказать в ответ, чтобы не вспугнуть наметившееся взаимопонимание?

— Превратить в повод для скороговорки самое торжественное и символичное выступление года. Госпожа моя, вы действуете с размахом.

От улыбки лицо женщины озарилось, и Тимура неприятно поразило отразившееся в черных глазах облегчение. Что такого было в их разговоре, что держало ее в таком напряжении?

— Мне всегда казалось, что от учебного задания тем больше толку, чем ближе оно к практике.

Тимур чуть рассеянно согласился. Его аналитические приложения выдали наконец данные о показавшемся непонятным термине. Господин советник пытался за пару секунд уяснить, что же такое «человек эпохи Взлета».

Найденная статья утверждала, что словосочетание сие построено по аналогии с вышедшим из употребления выражением «человек эпохи Возрождения» (см. ссылку). Использовалось оно по отношению к легендарным хакерам конца XX и первой половины XXI столетий, когда развитие информационных технологий совершило головокружительный и беспрецедентный в истории рывок на новый уровень.

В указанный период возможным было, чтобы один и тот же человек оказывался способен писать сложнейшие программы, создавать веб-дизайнерские проекты, на профессиональном уровне играть в стратегические и ролевые игры, хорошо ориентироваться в Сети, а также ощутимо присутствовать в блогах и на форумах. И при всем этом столь выдающиеся личности превосходно владели собственными физическими телами и были вполне адаптированы в реальном пространстве. Они разбирались в «железе», способны были поддерживать в рабочем состоянии свое оборудование, проектировать и создавать новое. В некоторых случаях умели обращаться с оружием и успешно вели боевые действия.

Далее шла еще более объемная статья, анализирующая феномен, развеивающая миф о дивных, утерянных теперь способностях предков, объясняющая, что подобное было возможно лишь потому, что в указанный период не накоплен еще был достаточный объем знаний и компетенций в каждой конкретной области. И много-много пространных рассуждений о сложности современного мира, о том, сколь неизбежна узкая, поколениями оттачиваемая специализация — и обусловленная ею система сословий.

Неко сморгнул, архивируя полученную информацию.