Хейдер. Перечеркнутый герб Ланграссена Борисов Олег
Семейные дела — самые кровавые и жестокие. Только близкие люди способны рвать друг друга на части без перерыва, превосходя в жестокости и коварстве любого иного.
— Осенью взбунтовался один из моих бастардов. Я готовил его для службы на северных рубежах, а он уволок казну и бежал к речным крысам в таверны Сторагела.
— Разве Рэдда Каменный посмел оказать ему поддержку? — неприятно удивился король.
— Нет, этот хитрец никогда не полезет в чужую свару. Но при этом он с радостью берет золото от любого сброда, что шатается по улицам его города. В болотном клоповнике можно найти кого угодно.
— Про твоего соседа я понял. А что с бастардом?
— Ублюдок просадил все золото, наняв наемников и захватив на несколько дней старую крепость в лесу. Когда я подошел с войсками, наемники выдали мне болвана без сожаления. И я сделал ошибку… Я отправил его к гномам, на рудники. Думал, труд на благо каменного народа заставит его подумать о своем будущем…
Кайлок пригубил вино и задумался. Похоже, вариант с продажей незаконнорожденного сына на каторгу как-то не приходил ему в голову. Решив не обсуждать этот вопрос, он лишь приподнял густую бровь:
— И после рудников?..
— Бежал. Ублюдок бежал. Его видели в Сторагеле. А потом он во главе наспех навербованного отряда отправился на юг.
— На юг… — протянул вслед за гостем Кайлок. — Все пути ведут на юг…
— Да… И я прошу помощи у тебя… Если я сунусь к Лэксефу с сотней-другой конницы и арбалетчиками, он будет орать хуже бабы на сносях. А участвовать в поимке бастарда откажется категорически… Даже если этот смутьян разведет у него под задницей костер и начнет жарить пятки не только лорду, но и всей семейке…
— Готов тебя порадовать, — улыбнулся рыжеволосый гигант. — Мне писали об этом, но я не мог поверить… Значит, наши соглядатаи в этот раз не ошиблись…
— Ты о чем? — насторожился Дейста.
— Твой бастард с наемниками устроил бунт в лесах Спрэкедетты. Разорили несколько поместий, беспощадно перебили жителей. Поговаривают, что это месть за бесконечные поборы со стороны родственников и любимчиков Лэксефа, но ответ воистину кровавый и беспощадный…
— И что лорд? — Старый хозяин Ланграссена даже чуть приподнялся из кресла, так его заинтересовала новость.
— Ничего. Жалуется на судьбу и просит помощи.
— Я готов ее предоставить! — немедленно отозвался Дейста.
Король спокойно допил вино и аккуратно поставил пустой кубок на стол.
— Не думаю, что в этом есть необходимость. Три дня тому назад мой сын уже выступил в поход, во главе войск и в сопровождении свиты.
Задумавшись на секунду, гость усмехнулся и высказал догадку-утверждение:
— Гудернар, не иначе…
— Да. И поверь, он подгребет под себя всех, кто способен носить оружие на берегах Срединных земель. Он загонит твоего бастарда в лесу ли, на болотах ли. И принесет тебе его голову, если парень не захочет сложить оружие.
— Мне не надо «если», — рассердился Дейста. — Мне надо, чтобы твой сын исправил мою ошибку — мою жалость к поверженному врагу. Мне надо, чтобы кишки бастарда размотали от Эльгсенваттена до Алерандеваттена. А чучело набили трухой и сожгли в назидание другим.
— М-да, как кровожадно ты настроен, — удивился король, глядя на покрасневшее от ярости лицо собеседника.
— Когда ты потеряешь собранную по минту казну, когда над тобою будет насмехаться ублюдок, захвативший твою крепость — тогда я выслушаю, как именно следует поступить с этим куском грязи!.. — Одним залпом осушив свой кубок, лорд Дейста перевел дыхание и вперил взгляд в Кайлока. — Итак, что ты можешь мне сказать?
— Тебе нет необходимости собирать личную армию. Бастард, как зачинщик бунта, будет схвачен и казнен.
— А если он сбежит?
— Не сбежит… Гудернар получил ясный приказ: найти всех мерзавцев и навести порядок…
Старик долго молчал, глядя на огонь, потом повернулся и спросил:
— Но я могу участвовать в поисках и казни?
Кайлок лишь вздохнул. Потом развел руками:
— Я не могу и не собираюсь препятствовать тебе в этом. Раз так хочешь, тебе никто не мешает присоединиться к свите моего сына и оказывать ему посильную помощь… Не думаю, что в этом есть такая насущная необходимость, но не возражаю. Раз твое сердце требует этого, я не возражаю… Предлагаю отдохнуть с дороги, вечером мы посидим, вспомним старые времена. А утром отправишься в Вэрделэд с почетным сопровождением и сменными лошадьми… Устроит такой вариант?
Лорд Дейста встал, расправил плечи и отвесил официальный церемонный поклон:
— Мой король, я рад, что вы не забываете своих верных подданных и заботитесь о них, как о самом себе… Да, Кайлок, можешь звать своих заспанных помощников… Я чертовски устал в дороге. Хороший ужин и нагретая кровать будут совсем не лишними… А завтра я отправлюсь к твоему сыну. Парню наверняка понадобится помощь, чтобы раздавить столь хитрую гадину, сумевшую удрать из лап самих Гударов.
Солнце спряталось за кромку леса, и на заснеженную поляну заглянули сумерки. Уколовшись о яркие пятна костров, тьма на время отступила, чтобы вернуться позже.
Присев рядом с жарким огнем, Хейдер закончил перевязку раненого старика. Утром смешанный отряд столкнулся с крошечным вражеским разъездом. В суматохе боя потеряли трех человек и еще восемь были ранены. Крестьяне с трудом сумели зацепить стрелой одного из врагов, позже подоспевшие наемники ссадили с лошадей остальных. Старый Форкомма лишь морщился, но молчал, когда бастард менял ему пропитанную кровью повязку. Закончив, бастард сел рядом, устало вытянув натруженные за день ноги.
— Извини, уважаемый…
Разоренный и бежавший из родной деревни маркагарен удивленно покосился на хмурого парня.
— Ты был прав, когда еще у города говорил, что нанятые солдаты хуже латников лорда. Намного хуже…
— Мы их сами наняли. Сами пригласили, провели в наши деревни, кормили и готовили к нападению. Здесь нет в этом твоей вины…
— Я с ними. Значит, их зло лежит и на мне, — вздохнул бастард. — И чем мы дальше двигаемся на юг, тем сильнее я сомневаюсь, что они будут драться с нами плечом к плечу против латников и королевской конницы…
— Мы не должны драться с королем, — вздохнул Форкомма. — Мы должны лишь дождаться, когда он захочет выслушать нас… Король всегда выслушивает другую сторону, всегда… Это король…
— Может быть, — безразлично отозвался Хейдер. — Но до этих мгновений надо еще дожить…
Старик помолчал, устроил поудобнее ноющую руку и осторожно спросил:
— Ты сказал «драться с нами». Хочешь сказать, что не уйдешь на болота, когда станет совсем плохо?
— С какой стати?
У парня не было даже сил удивляться. Весь день он провел в седле, пробираясь рядом с отрядом, спешиваясь и разведывая опасные участки, стараясь обнаружить противника раньше, чем из кустов полетят вражеские стрелы. К сожалению, утром засаду он проморгал, проверяя другой подозрительный овраг.
— Ну, ты же сын лорда. Кто мешает тебе попросить милости короля… Или просто уехать на юг, стать там одним из вольных наемников.
— Какой я сын, — горько рассмеялся бастард. — Уличная собака милее городской страже, чем я! Единственное, что их заинтересует, это величина награды за мою голову. И поверь, если мое имя услышал лорд Дейста, то вам лучше в самом деле держаться от меня подальше. Потому как пощады не будет…
Над костром повисла тишина. Лишь изредка потрескивали поленья в огне, да где-то в ночном лесу подавала голос потревоженная птица. Наконец старик решился задать еще один вопрос:
— Послушай, боги выбросили нам кости, сплетя судьбу в кровавый клубок… Но если бы ты оказался на месте эггендома или даже самого лорда… Стал бы ты грабить и обирать соседей?.. Я просто понять хочу, может быть, это обязательная черта каждого господина? Может, вас этому учат дома, готовя занять место отца?
Хейдер подбросил валежника в костер и устало повернулся к Форкомме:
— Нет… Меня этому не учили. И я не стал бы так поступать… Поэтому я рядом с тобою, здесь, в снегу в вымороженном лесу. А не в теплой кровати в каком-нибудь замке… Видимо, это и есть разница между тем, кто грабит, и тем, кто от грабителя отбивается…
В спешном порядке добравшись до Вэрделэда, рассерженный на весь свет Гудернар развил бешеную активность. Он заставил лорда Лэксефа распахнуть кошелек и лихорадочно формировал поисковые отряды. Весть об уничтожении ополчения настолько перепугала хозяина Спрэкедетты, что тот забыл о врожденной скупости, молча платил и лишь ходил след в след за королевским сыном, вздыхая и трясясь пивным брюхом при каждой резкой отповеди. Властелин самых богатых земель королевства оказался совершенно не готов к тому, что рядом с его любимым городом объявятся беспощадные убийцы, пустившие под нож дальних родственников и знакомых, выторговавших себе леса и пашни в обмен на золото. Вместо того чтобы идти в суд и терять там деньги и веру в справедливость, обнищавшие крестьяне просто наняли головорезов, вернув на мирные земли ужас варварства. Теперь золото вынуждено было замолкнуть, отступив в сторону от острых клинков. И ради того чтобы бунтовщиков побыстрее вздернули на ближайшем дереве, лорд Лэксеф был готов помогать королевскому сыну чем угодно: провиантом, лошадьми, покупкой любого вольного солдата, готового за тяжелый кошелек рискнуть жизнью среди лесов и болот.
Узнав, что жители мятежных деревень покинули разоренные дома, Гудернар просто взбеленился. Ему был нужен враг. Нужны были чужие солдаты, вставшие стеной на поле битвы, где можно будет сойтись лицом к лицу и показать, кто истинный любимец богов. А бегать по зарослям и отлавливать редких охотников за шкурами — в этом нет ни чести, ни славы… Перекрыв разъездами крупные дороги, полководец собрал военный совет. Ткнув пальцем в предоставленную хозяином замка карту, Гудернар потребовал высказываться.
— Надо связаться с соседями и узнать, не объявились ли… Можно послать гонцов к лесникам, вдруг… Стоит оставить заставы на дорогах и ждать, когда они выйдут из леса…
Презрительно фыркнув, командующий резко обернулся к старику, который мрачно застыл у края стола:
— Что скажет лорд Дейста? Он лучше других должен знать выскочку, посмевшего бросить вызов всему королевству.
— Гнать, как бешеную собаку. Не давать ни сна, ни отдыха. Выдавить из леса на открытое место, там окружить конницей и расстрелять всех до единого!
Глаза Гудернара загорелись недобрым огнем. Посмотрев на карту, он бросил на нее прутик, которым собирался отмечать передвижения войск, и скомандовал:
— Лорда Дейста и лорда Лэксефа прошу остаться. Остальным — вон!..
Дождавшись, когда многочисленная свита удалится, полководец прошипел им вслед:
— Прихлебатели!.. Лишь бы по углам прятаться… — Повернувшись к старикам, потер руки и продолжил: — Вы, только вы способны оказать реальную помощь. Господин Дейста поможет разгадать, куда именно побежит этот хитрец… А господин Лэксеф окажет нам необходимую помощь продуктами, людьми и снаряжением. Вместе мы в самом деле заставим мерзавцев выбраться из чащобы и принять бой в поле, где наша конница и пехота смогут атаковать трусливых зайцев, а не бродить вслед за ними по болотным кочкам… Прошу ближе, господа. Давайте обсудим наши планы… Я двинул часть набранных загонщиков вот сюда. Передовые заставы здесь и здесь… Как вы думаете…
Три головы склонились над картой. Двое обсуждали и спорили до хрипоты, предлагая разные варианты, и разрушали чужие идеи, не считаясь ни с королевской кровью, ни с возрастом старого лорда. Третий лишь тихо страдал, подсчитывая возможные убытки и вздрагивая каждый раз, когда разгоряченная спором парочка стучала кулаками по столу…
Глубоко за полночь общая идея охоты была согласована и одобрена всеми высокими сторонами. Лорд Дейста сумел вырвать для себя командование северными загонщиками, дав клятву Гудернару, что не тронет бунтовщиков до момента, когда собранные воедино войска не смогут нанести победный удар…
— Да кто же молочную корову режет! — закричал рябой мужичок в изгвазданном в грязи тулупе.
Попытался перехватить чужую руку с ножом, но лишь полетел в кусты, получив пинок в спину. Три наемника повернулись к заворчавшим крестьянам, потянув из ножен мечи. Убедившись, что стычка закончится лишь проклятиями в их адрес, один из громил пренебрежительно усмехнулся и повернулся к мычащей скотине. Удар ножом, и поредевшее стадо потеряло еще одну корову.
За три дня, что разнородный отряд пробирался к болотам, отношения между людьми достигли опасной черты. От поножовщины удерживала лишь трусость жителей брошенных деревень: никто не хотел умирать первым. Тем более сейчас, когда наемники все еще представляли собою организованную и сплоченную силу, сбившись в крохотную, но крайне агрессивную группу.
На окраине леса взбунтовавшийся йорт заглянул в маленькое поместье, оставленное хозяевами. На скорую руку обшарив опустевшие строения, мрачные мужики подожгли дома и сараи и двинулись дальше на юг. Неожиданно начавшаяся оттепель превратила узкие тропы в хлюпающие под ногами канавы. Уставший скот и нагруженные лошади замедляли продвижение отряда, который спускался в болотистую низину, истыканную редкими пологими холмами. Поплутав по сухим ломким камышовым зарослям, люди разбили временную стоянку на одном из подветренных склонов.
Слухи о «королевском прощении» и мести зарвавшимся эггендомам стремительной бурей разнеслись по всей округе. Порывистый ветер мотал дымные хвосты над пожарищами, вороны собирались черными похоронными командами над повешенными телами несчастных, не успевших бежать от слепой ненависти разъяренных соседей. Пролив кровь, к отряду потянулись ватаги местных жителей, вооруженных по большей части луками и самодельными копьями. С каждым часом, по мере того как прибывали все новые и новые крепкие мужчины, в сторону наемников все громче звучали недобрые голоса.
Увешанным оружием чужакам не забыли припомнить и проявленную во время перехода грубость по отношению к бывшим «союзникам», и убитый без разбора скот, и несколько драк, в которых пока не пошло в ход оружие. Остатки Приболотного йорта замолкли, предпочитая не портить отношения с родственниками ради пришлых, а наемники, пробившие сталью общую дорогу на юг, сбросили показное добродушие и в открытую демонстрировали свою звериную натуру, стараясь наложить загребущую лапу на любые ценности.
Поздним вечером, когда легкий мороз превратил талый снег в серую хрустящую коросту, к застывшему рядом с крошечным костерком Хейдеру подошли двое: старик Форкомма и худой незнакомец, телосложением больше смахивающий на мальчишку-переростка. Сев без приглашения рядом с бастардом, маркагарен тихо произнес, косясь на сопровождающего:
— Тут такое дело… У тех валунов, где вечером корову забили, стоит конь с припасами… Если сейчас соберешься, то успеешь уйти…
— Почему? — Казалось, что молодой мужчина ничуть не удивился столь странному предложению.
— Твой знакомец Хаваскатт собрал людей и исчез. Мы обнаружили это только сейчас. С собою они прихватили все, что успели награбить за эти дни, и запасы мяса, которые на всех готовили еще днем. Селяне пока это не заметили, но счет идет на десятки тапп, не больше. Как обнаружат, то постараются отыграться на тебе.
— Как на чужаке, посмевшем прикрывать их во время лесного похода?
— Как на глупом сыне лорда, не успевшем сбежать вслед за сообщниками… Это для меня ты человек, дравшийся с родней плечом к плечу. А для них ты враг, по недоразумению пока не сброшенный в ближайшую канаву с перерезанным горлом…
Молчавший до этого момента незнакомец подал голос:
— Я уважаемого Форкомму давно знаю. И раз он говорит, что тебе жизнью обязан, то готов помочь. Но другие слушать не станут, а сразу за колья возьмутся. Или еще проще, расстреляют из луков, чтобы не поранил кого ненароком…
— Вам надо не обо мне печалиться, — покачал головою Хейдер. — Вам надо следопытов по округе разослать, стоянку дальше в болота перенести, на несколько мелких групп разбиться. А вы обиды считать начали…
— А чего ты хочешь? — удивился худой мужчина, вороша прутиком угли. — Это для тебя неделя-другая здесь как развлечение. А мы тут уже три года в землю ложимся, детей хороним и от поборов отбиться не можем… Люди бы не поднялись так легко, коли терпения еще хоть крошку бы нашли… Но нет сил больше на кровопийц смотреть, вот и вскинулись…
— Это вы против почти безоружных соседей поднялись. Но как вы против латников и королевской конницы встанете? Ведь пока его величество начнет разбираться, лорд и подручные постараются вас в трясину вбить! Вам надо не о моей голове думать, а о своих заботиться! До королевского прощения еще дожить надо… Да и будет ли оно, прощение?!
Из низины раздались крики, замелькали факелы, и кто-то истошно заголосил, надрывая голос. Повернувшись на шум, Форкомма тяжело вздохнул:
— Эх, что ж ты так… Теперь ни я, ни кто другой тебе не помогут. Заболтал ты свой шанс, господин милорд… Теперь тебе все чужие грехи вспомнят и благородное происхождение по капле выпустят…
Придержав коня, седовласый наездник внимательно посмотрел на чернеющие впереди заросли кустарника и отдал команду:
— Привал! До рассвета отдыхаем, часовых менять каждые три хинка… Не стоит лошадей по буеракам калечить…
Соорудив из наломанных ветвей подстилку, Хаваскатт бросил поверх стеганое одеяло и устроился на ночлег. Не успел закрыть глаза, как из холодной тьмы кособоко возник баткарл.
— Может, передохнем чуть-чуть и сразу дальше пойдем?..
— Чего испугались? — нахмурился главарь.
— Да ребята там трех идиотов приголубили… Болтались под ногами, да и за день успели свое заслужить… Вот и не удержались…
— Думаешь, погоню пошлют?
— Могут, — с сомнением в голосе протянул коротышка.
— Ложись спать… Мы успели столько отмахать, что до рассвета они нас точно не догонят. А ночью по глупости легко наткнуться на разъезд в засаде или просто шею свернуть в какой-нибудь яме — надо быть большим идиотом, чем убитые вами финкелолы.[39]
— Точно не найдут? — все еще не мог успокоиться баткарл. — Они же местные, все тропы знают.
— Значит, сторожа спать не станут, — усмехнулся Хаваскатт. — Надеюсь, страх заставит их каждый шорох отмечать, а не остатки браги цедить…
Удивленно посмотрев, как командир накрывается углом одеяла, тиорен открыл было рот, но потом передумал говорить и засеменил прочь. Устраиваясь на ночлег, баткарл прислонил к спине щит, положив по другую сторону обнаженный меч. Только после этих приготовлений он смог уснуть.
Встав неподвижно рядом с ярко разгорающимся костром, Хейдер внимательно смотрел на разъяренные лица мужиков, окруживших его. Из мешанины криков вылетало злыми кусками:
— Убийца!.. А потом сбежит, как и дружки его!.. Нарожали ублюдков нам на шею, продыху нет!.. Удавить проклятого!..
Не дожидаясь, пока толпа распалит себя окончательно, бастард резко вскинул правую руку вверх. Увидев, как от неожиданного жеста шарахнулись назад крестьяне, усмехнулся и громко спросил:
— Кто домару править будет?[40]
— Да кто ты такой, чтобы суда требовать?! — заорали из задних рядов.
— Я видел, как ты с детьми через поле удирал, пока я и твой сосед ополченцев рубили. Закрой рот, трус, не вырос ты еще с мужчинами говорить.
Хейдер стоял спокойно, положив левую руку на крестовину меча и с усмешкой наблюдая вокруг. Его размеренная речь, резкие слова произвели впечатление на толпу. Только что мечтавшие о расправе люди закрутили головами и стали пихать друг друга в бока:
— Это кто бежал? Когда? Когда детей от ополченцев увозили?.. Ты видел?.. Где?..
Растолкав впередистоящих, к огню вышел молодой парень с легким вьющимся пушком на щеках. Бросив в снег окровавленную рубаху, он насупил брови и надрывно зачастил, с трудом стараясь не сорваться на крик:
— Будет тебе домара, бродяга! Прямо здесь и сейчас!.. Думаешь, уважаемых людей не найдем, кто все справит по воле богов?! Найдем… И за племянника моего ответишь, которого убили твои воры тайно, исподтишка!..
Бастард обнажил меч, медленно показал его шагнувшим назад людям и спросил:
— Этим убили? Я спрашиваю, этим мечом ваших родных убили?.. Не думаю… А у меня другого оружия нет.
Застывший на месте парень лишь рассмеялся, хлопая ладонями себя по бедрам, приседая и выкрикивая слова, не пытаясь сдержать истеричные нотки:
— Ты кому воду мутишь, а?! Ты кому… Железку он свою показывает… Чищеную… А ведь тебе люди говорят, что твои воры убили, послушали тебя и убили!..
С лязгом вогнав меч в ножны, Хейдер шагнул вперед и замер перед замолчавшим противником:
— Это кого они слушали? Меня?! Меня, нанятого вам помогать и от лорда защищать?! Я вам, умникам, уже неделю говорю — с кем вы связались?! Кого вы пригласили к себе! С кем вы вместе грабить пошли соседей, кровь проливать?! Со мною?!
Вцепившись в латаный полушубок, бастард затряс обмякшее от страха тело, брызгая слюной в побелевшее лицо:
— Это ведь ты тогда браги ужрался и орал, сил не жалея: «Отомстим!» Ты и тебе подобные меня в сугроб втоптали, когда я на дороге встал и просил одуматься! Тогда тебе сладко было, тогда ты наемникам зад лизал, лишь бы чужой скот прибрать и в амбарах пошарить!.. А как Кэйрри плату стребовала за пролитую кровь, так крайнего искать начали?! — Отшвырнув парня прочь, Хейдер закричал, перекрыв недовольный ропот толпы: — Кого судить собираетесь?! А?! Того, кто с вами малолетних девочек не насиловал и эггендомов по стропилам не вешал?! Так, что ли?! И кому домару править позволите? Кто, кто из вас в чужой крови не искупался, кто безоружных не убивал?! Нет таких?! Не-э-эт, каждый приложился. Каждый в это дерьмо влез по маковку, хлебнул полной ложкой… Если не грабил, так убивал, если не убивал, так заживо сжигал…
Нагнувшись к своим вещам, разъяренный мужчина вытряхнул содержимое худого походного мешка на упавшего парня. В снег полетела краюха, берестяная кружка и куски холстины для перевязки.
— Ну, где награбленное мною за эти дни?! Где золото и посуда серебряная, что тащили кому не лень? Где все это?! Что-то я не вижу ни богатств, ни сокровищ!.. Только слышу сейчас, что вам еще надо кому-нибудь кровь пустить, не наигрались в мстителей… Как бараны тут толпой собрались, все на одного, а спину болотам открыли!.. Разъезды конные пять дней у нас на хвосте висят, стрелы каждый день из-за кустов ловим — а вы на меня раззявились, лишь бы толпой помычать, не думая о будущем!..
Не обращая внимания на редкие выкрики, Хейдер продолжал давить, переламывая ненависть к себе, сбивая кровожадный настрой застывших вокруг него людей:
— Кто эту глупость сказал, что король простит и помилует каждого? Где вы это видели?.. Лорд будет суд вершить, латники его и лучники! Вот ваши враги!.. Вот с кем надо драться, кого в болотах топить, раз до королевской милости дожить хотите!.. Вам надо следы путать, пока семьи в лесах укрылись! Вам надо засады устраивать и в трясины заманивать пехоту, а вы лишь глотку дерете… Поздно спохватились, поздно! Хотели бы с наемниками поквитаться, еще днем бы их на колья подняли! А теперь надо не шкуру удравшего зайца искать, теперь надо о своей шкуре озаботиться!.. Вы же взрослые люди, как можете о будущем не думать?! Как можно!..
Переведя дух, разгоряченный мужчина шагнул обратно к костру и негромко спросил:
— Если есть среди вас старейшины йортов, я готов принять ваш суд. Правьте домару, как велят боги Слаттера. Но помните, что я невиновен в предъявленных обвинениях. И кара за убийство невинного падет на ваши головы. Ибо благословили меня Гудары, а они одаренных своей милостью видят и при свете солнца, и в кромешной тьме…
Сбросив полушубок, Хейдер стянул рубаху и продемонстрировал украшенное клеймом обнаженное плечо застывшей толпе:
— Много ли по вашим дорогам ходит людей, которые каторгу Салки покинули? Где они, эти любимцы Гударов?.. Почему-то лишь я один вернулся из глубин гор… Лишь я… И за мою смерть спросят с каждого, кто стоит сейчас у костра. Спросят и взыщут… Кровью за кровь… Смертью за смерть…
Толпа испуганно подалась назад. Заворчала недовольно, но уже без ярости, что клокотала буквально пару мгновений назад… Подалась и стала рассыпаться на крошечные ручейки, превращаясь в испуганных и недовольных людей, исчезающих в ночи.
Глядя на то, как стыдливо пятятся и уходят последние из крикунов, бастард лишь покачал головою:
— Фриддэф, почему ты лишил их разума? Им надо готовиться к схватке, защищать свою жизнь против обученного противника… А они обидами меряются да друг перед другом доказывают, кто орет громче… Словно дети малые… Глупые взбунтовавшиеся дети…
Проснувшееся солнце еще не определилось, поверить ли в пришедшую весну или покапризничать и застыть в небе холодным желтым пятном. Поеживаясь от утреннего свежего ветра, Хейдер поднялся на пологую верхушку холма и внимательно осмотрелся вокруг. Медленно исчезающие темные тени в ложбинах открывали жесткую щетину камыша, в котором легко мог укрыться чужой конный отряд. Вздохнув, «любимец черных богов» пошел искать Форкомма. После бурного ночного выяснения отношений с остальными бунтовщиками можно было пока не опасаться получить стрелу в спину. Но идти на разведку с чужаком вряд ли кто согласится. Надо было попытаться как-то исправить ситуацию с помощью старика.
Долгие препирательства о следопытах и разведчиках прервались сначала на поздний завтрак, потом на ранний обед. Сорвав голос, Хейдер так и не смог убедить неорганизованную вольницу в необходимости срочного переноса лагеря и в создании полноценной патрульной службы. Косясь на бастарда, мужики предпочитали спорить о челобитной королю и перемывать кости наемникам, предавшим своих нанимателей. Казалось, что все силы разросшегося отряда были растрачены на грабежи богатых соседей и рейд на болота. Разбив лагерь в понравившемся месте, люди начали заниматься решением бытовых проблем, уходом за поредевшим стадом и заготовкой дров в крошечном соседнем лесочке. На любые вопросы о защите от латников лорда они лишь пожимали плечами и махали рукой: «На болота они не сунутся… Кому это надо по трясине за нами бегать?!»
Отчаявшись переупрямить крестьян, бастард вернулся к погасшему костру и начал собираться. Когда он уже заканчивал, подошел Форкомма. Старик тащил здоровой рукой охотничий лук и замотанную в тряпицу связку стрел. Хейдер бросил на него косой взгляд и проверил, не оставил ли что-нибудь на истоптанной земле. Потом взял подарок, осмотрел тетиву и буркнул под нос:
— Кто бы мог подумать… Они готовы говорить «нет», лишь бы досадить мне… Раз опасно убить, так будем за дурака держать… А ведь речь идет не обо мне или наемниках… Речь о ваших собственных шкурах…
Бережно придерживая больную руку, Форкомма вздохнул в ответ:
— Чего ты хочешь… Мы ведь не воины, не дружинники… Это тебя учили, как войско водить, как войну вести… А мы спрятались чуть в стороне от ближайшей тропы и надеемся, что беда пройдет мимо.
— Но ведь ты не хуже меня понимаешь, что не пройдет!.. Над лесом какой день вонь от пожаров. Такое не простят и не забудут… Если не можем договориться с упрямыми, давай найдем тех, кто соображает. Охотников, лесников или бывших служивых. Ведь наверняка есть такие, кто не только сарай у соседа может спалить в пьяном угаре… Надо ведь совсем немного: прочесать округу, присмотреть за конными разъездами, найти хорошие тайные места, куда можно перевести людей.
— Боюсь, сегодня никто слушать тебя не станет. Надо, чтобы люди немного отошли, сердцами подобрели… Может, завтра кого найдем…
— Тогда ищи кого-то мне в помощь из твоей деревни. Поедем вместе, чтобы мне в спину не кричали, что бежать собрался.
Старик поежился на ветру, покосился на лениво застывшее над головою солнце и снова вздохнул.
— Чего спешить? Раз никого не видели до сих пор, то и до вечера вряд ли кто сюда сунется… А людей в поиск отряжать — это ведь без отдыха, без обеда… Вряд ли кто согласится… Давай подождем… И чего тебе не сидится…
Но Хейдер не ответил. Замерев, мужчина внимательно всматривался в кусты, густо облепившие один из крошечных холмов на западе. Повернувшись к замолчавшему Форкомме, бастард желчно бросил:
— Дождались… Надо было утром делом заниматься, а не меня жизни учить… Теперь нас вместе сталью другие поучат…
Отряд наемников мчался, не жалея коней. Не достигнув холмов, где собрались крестьяне, поредевшая банда повернула на юг, предусмотрительно стараясь держаться на расстоянии полета стрелы, не рискуя подставляться под выстрелы. Сгрудившись на двух вершинах, жители йортов засвистели и закричали вслед удиравшим бывшим «союзникам». Пока мужики состязались в ругательствах, Хейдер подхватил крошечный щит, забросил за спину мешок и повернулся к удивленному старику. Ткнув пальцем в опустевшие камыши, откуда выскочили наемники, бастард тихо произнес:
— Там не просто конный разъезд. Я так понимаю, что Хаваскатт наткнулся на крупный вражеский отряд, который идет по их следу и который хитрый ублюдок навел на нас. Конница отрежет нам пути к отступлению в глубь болот и подождет пехоту с лучниками. А как подтянут силы, так здесь всех и передавят. Пологие холмы, открытые со всех сторон. Ни укреплений, ни продовольствия на случай осады… Первый же удар, и люди побегут. Коннице останется только пройтись следом и добить тех, кого лучники не пристрелили… Собирайся, Форкомма. Хватай кого сможешь из родных и знакомых, спешно на коней и немедленно уходим. Пока еще можно. Пока еще Кэйрри не заглянула в глаза каждому…
Испуганно оглянувшись, старик заспешил следом за широко шагающим молодым мужчиной.
— А остальные как? Ведь их надо предупредить, надо организовать…
— Поздно, — с глухим отчаянием в голосе ответил Хейдер. — Они снова будут искать в моих словах злой умысел, выпячивать свою независимость и красоваться друг перед другом. Больше трех сотен здоровых сильных мужиков, а толку — ноль! Так толпой и сгинут…
Маленькая группа всадников успела отъехать от холмов вслед за исчезнувшими наемниками как раз в тот момент, когда с другой стороны камышей показался головной конный разъезд армии Гудернара. Широко раскинувшаяся сеть спешно стягивалась к единственному месту на болотах, где сгрудились бунтовщики. Переброшенные ночью пехотинцы уже разворачивали за холмами строй, готовясь к решительной атаке. А далеко в глубине болот двинулись друг другу навстречу засадные отряды, замыкающие кольцо окружения. Холодное солнце равнодушно взглянуло на весело кричащих внизу людей, обреченных на скорую гибель, и спряталось за ближайшее серое облако. За эти дни солнце устало взирать на кровавое безумие. Точку в затянувшейся песне боли и страданий поставит старуха-смерть. Ей не привыкать…
ГЛАВА 5
Грэнэлла, вторая неделя, фьорсгетты
(15-й день 4-го месяца)
Сапоги с хрустом ломали торчащие из снега пучки коротырь-травы. Поднявшись на холм, великий полководец небрежно махнул засуетившейся свите, встал рядом с нахохлившимся лордом Дейста и жадно впился взглядом в ощетинившийся копьями вражеский лагерь. Прикрыв глаза рукавицей, тронутой инеем, Гудернар попытался прикинуть возможное количество окруженных бунтовщиков, не забыв при этом похвалить удачливого загонщика:
— Я рад, лорд, что вы не стали атаковать вчера вечером, а дождались меня. Как и обещали…
— Мы бы их смяли, господин командующий, — буркнул в ответ старик. Всю ночь он провел в седле, мотаясь между спешно подходящими отрядами, выстраивая и укрепляя кольцо окружения. Сейчас лорд Дейста больше походил на изжеванного загонными собаками медведя, мятого и усталого. — Легко бы смяли, не потеряв ни одного человека. Но в наступавшей темноте могли бы упустить часть ублюдков. Камыш, темнота… Проклятые бунтовщики знают местные холмы и болото лучше нас. Пришлось бы потом до осени прочесывать заросли… Поэтому я лишь постарался запереть их максимально надежно. Но и они успели окопаться и соорудили подобие обороны…
— Раздавим, — не задумываясь, ответил Гудернар, закончив осмотр. — Их там четыре или пять сотен. Вся местная шваль собралась, как я погляжу. И это хорошо… Нам действительно не придется искать их потом по всей округе…
— Один отряд попытался проскочить вчера утром. Но столкнулись с конницей, успели неплохо потрепать передовой разъезд и удрали в трясину.
Королевский сын нахмурил брови и резко повернулся к собеседнику:
— Ушли? Упустили?
— Нет. У нас там почти триста конных клинков. Несколько мерзавцев подстрелили и готовятся добить остальных. Выжгли весь камыш вокруг топи, поставили плотный заслон. Болотный полоз не проскользнет.
— Хорошо. — Гудернар перестал хмуриться и снова довольно уставился на изрытую верхушку чужого холма. — Пусть даже снег начал таять, но еще не конец весны. В воде не полежишь, а каждый сугроб мы проверим.
Старик поежился на холодном ветру и покосился на медленно встающее солнце.
— Командуйте… А я передохну чуть-чуть… Прикажу разбудить, как все закончится…
Кривоногий командующий восхищенно похлопал лорда по плечу:
— Ну и выдержка у вас, мой друг! Мне вот не терпится проверить, насколько в самом деле смелы бунтовщики, посмевшие пролить столько крови! А вы — спать, отдыхать после тяжелой погони… Я бы так не смог…
— Мне кажется, что проклятый ублюдок заперт южнее. Видели два мелких отряда, которых мы загнали в трясину. И достать их можно будет лишь после того, как прикончим местных баламутов. Прикончим и двинем часть сил на помощь загонщикам. Чтобы среди болотных кочек никто не смог просочиться. Чтобы каждую нору проверили, чтобы каждый кустик выдернули и в ямку заглянули… Я не хочу остаться в дураках еще раз…
— А эти? — Гудернар махнул рукою в сторону обреченных крестьян.
— С этими все понятно, — ухмыльнулся лорд Дейста. — Поверещат чуток и кончатся. Все… Потом головы пересчитаю и в лицо каждому загляну… Но будет обидно, если бастард сдохнет здесь… Мне почему-то хочется, чтобы он помучился, чтобы вдоволь льда с водою наглотался перед смертью… Боги шепчут мне, что он там… Среди самых хитрых и изворотливых… Кто пытался бежать, бросив подыхать остальную армию…
Поправив волчью шубу, наброшенную на плечи, старик хрипло захихикал:
— Да только я хитрее… И заранее все пути отхода перекрыл, да… Заранее. И пусть они мечутся в своей вонючей луже, пусть пытаются нащупать узкое место… Но скоро к моим тремстам гончим добавятся еще солдаты, и мы прихлопнем гадов раз и навсегда… Без жалости и сожаления…
Командующий жестом приказал поставить ему раскладной стул, после чего позволил толпе верноподданных выстроиться у себя за спиной: наслаждаться видом победоносной битвы и расточать льстивые похвалы в адрес военного гения. Подумав немного, Гудернар даже разрешил установить слева и справа от себя еще несколько стульев. Справа расположились представители церкви Слаттера и Храмового ордена, слева кто-то из свиты лорда Лэксефа. Имена командующий не потрудился даже запомнить, но предпочел в этот раз не показывать свое истинное пренебрежительное отношение к подданным. Пусть ценят его расположение и любуются предстоящим зрелищем. Тем более что одни принесли золото, оплатив львиную часть расходов по найму армии, а другие готовы молитвой и розгами вразумлять заблудшие души после битвы, успокаивая взбаламученные йорты и даруя прощение нищим женщинам и детям, которым предстоит отстраивать заново пепелища…
Окруженные на холме крестьяне с тоской смотрели, как медленно зашевелились выстроенные внизу отряды и поползли вперед. На высоких шестах реяли знамена лорда Лэксефа. Дальше, на соседней вершине, сияли расшитые золотом королевские стяги. Его величество решил вместо вопросов о причине бунта одарить своих подданных острой сталью, доверив вершить правосудие войскам испуганного и рассерженного лорда. Тому, кто поборами и безграничной жадностью довел крестьян сначала до восстания, а потом и до усыпанного снегом будущего погоста на краю болот. Прав был командир наемников: боги не любят слабых, боги любят лишь наглых и сильных, с обнаженным оружием в загребущих руках…
Латники и набранная спешно пехота замерли перед пологим подъемом. В задних рядах раздались команды, и на укрывшихся за щитами селян посыпались стрелы. Убедившись, что противник спрятался и не собирается отвечать, атакующие так же не спеша поползли вперед. Гремя железом, пыхтя и ругаясь, солдаты медленно поднимались, спрятавшись за надежным окованным деревом, аккуратно нащупывая перед собою неверную сыпучую землю, скользя по замерзшей траве и рискуя покатиться вниз, разрывая строй.
Лучники чуть подняли прицел, чтобы не зацепить своих же, засыпая стрелами середину лагеря. Тут же в разрывы редкой цепи обороны высунулись охотники и начали отвечать, пытаясь зацепить зазевавшихся пехотинцев. Похоже, среди обреченных осажденных не все хотели покорно умирать. Кто-то плюнул на возможную милость победителей и готовился продать жизнь подороже.
Плотные цепи пехоты застыли на половине дороги. Укрывшись за стеной щитов, солдаты замерли, ожидая помощи от стрелков. Те, в свою очередь, продолжали посылать стрелу за стрелой ввысь, не имея возможности прицельно уничтожать вражеских лучников. Схватка остановилась, не успев даже толком начаться.
Рассвирепевший Гудернар вскочил со своего стула, отбросив хлипкие деревяшки ногой:
— Это что, измена? Мои войска не желают вцепиться в глотку паршивым крестьянам?! До них рукой подать! Один стремительный натиск, и мы разметаем паучье гнездо! Трубите атаку, немедленно! Никакого промедления! Только вперед, сейчас же!!!
Монах в теплой рясе болезненно сморщился: рев трубачей за спиною больно ударил по ушам. Замершая было пехота потопталась на месте и полезла дальше, все так же пытаясь держать строй и прячась за щитами от редких ответных стрел. Когда первые ряды почти добрались до спешно выстроенного невысокого вала из мерзлой земли, им навстречу полетели тяжелые комья, корзины, забитые мусором и камнями, куски льда. Сгрудившихся солдат в паре мест даже атаковали самые отчаянные смельчаки, своим натиском заставив латников попятиться. Неожиданно поднимаясь над камнями, охотники били в упор, успевая выпустить две-три стрелы до того момента, как в ответ прилетала оперенная смерть. Теряя бойцов, крестьяне успевали вести кровавый размен, забирая жизнь за жизнь.
Дрогнув, сборное королевское войско медленно попятилось, оставляя на залитом кровью снегу тела убитых. Лучники лорда заставили спрятаться самых безрассудных противников, давая возможность пехоте вернуться на позиции без потерь. Первый приступ закончился безрезультатно…
Кусая губы от ярости, командующий расхаживал перед застывшей в молчании свитой. Наконец, приняв решение, Гудернар начал отдавать короткие приказы:
— Лучников перегруппировать. Выстроить с северной и южной стороны. Там склон более крутой, смогут подойти ближе и более эффективно накрыть перекрестным огнем весь вражеский лагерь… Там же на крутых склонах выставить узкую цепь пехоты, обозначить присутствие и готовность к атаке… Латников на западный склон. За первой линией выстроить арбалетчиков. Пусть выбивают любого мерзавца, посмевшего показать нос из своих нор… Легкую пехоту — следом за ними… Пусть тяжело вооруженные солдаты медленно дойдут до врага. Пусть отобьют возможные атаки и свяжут боем… Арбалеты выкосят проклятых стрелков. А пехота войдет в любой прорыв, который появится перед ними… И уже там, прорвавшись за спину, она покажет себя…
Повернувшись к залитому кровью холму, сияющий полированными доспехами мужчина погрозил кулаком небесам:
— Я вам покажу, как отступать перед паршивыми крестьянами! Вы у меня научитесь воевать, как положено! Это не девок по кабакам щупать и жалованье пропивать! Здесь придется кровью отработать мое золото, кровью!..
Присев за обломанным кустом, молодой мужчина в грязной кольчужной рубахе внимательно разглядывал шумящий камыш на другой стороне широкой протоки. Отражаясь в черной мутной воде, сухие метелки мотались на ветру, скрыв в зарослях возможных преследователей. Медленно опустившись на живот, Хейдер бесшумно пополз в глубь крошечного островка, где укрылись беглецы.
Вчера вечером наемники дважды пытались пробиться в центр болот. Сражаясь за свою жизнь, они отчаянно атаковали вражеский конный разъезд, прорубая дорогу к свободе. Но свежий отряд загонщиков сумел расстрелять большую часть бандитов и отбросил остатки обратно на окруженную территорию. Бастарду и его спутникам отчасти повезло, что они ехали вслед за группой Хаваскатта. Убийца принял на себя вражеский удар, трупами своих воинов заплатив за попытку неудачного прорыва. Совместно отбиваясь от погони, кусая ответными стрелами, беглецы домчались до начала бездонной трясины. Бросив лошадей и груз, люди начали перескакивать по ненадежным кочкам дальше, проваливаясь по ходу в холодную ледяную кашу. В переплетении камышовых зарослей беглецы сумели найти клочок сухой земли, где и переночевали, вздрагивая от каждого шороха.
Ранним утром четверо наемников разбились на пары и исчезли в шумящем океане сухих трав и чернильных провалах ледяной воды. Следом за ними отправились несколько охотников, пытаясь нащупать возможный проход. Солнце успело взобраться в зенит, когда один из следопытов вернулся назад, харкая кровью из пробитого легкого:
— Напоролись, никто не ушел… Твари заняли все проходы, вдоль всех троп и по всем кустам сидят… Нам бы чуть южнее, где начинается основное болото, а не в этой луже… Там бы мы оторвались…
Опустив умершего охотника в холодную бездну, крошечный отряд замер, пытаясь придумать, как вырваться из смертельной ловушки. Хейдер обвел воспаленными глазами молчаливых мужчин, сгрудившихся в кучу: старого Форкомму, его безымянного худого приятеля, грязного мужичка в залитом чужой кровью полушубке и молодого парнишку лет двенадцати с конопатым лицом. Из наемников уцелело лишь трое: сам Хаваскатт, злобно зыркающий баткарл и невзрачный боевик в стеганой куртке с широким кровоточащим порезом на левой щеке. Достав нож, бастард расчистил землю и стал рисовать на ней, изредка поднимая глаза на замерзших людей:
— Как говорили наши следопыты, камыш тянется отсюда и до главной топи, где полно звериных троп. Но до нее надо миновать сухой перешеек. Здесь нас зажали, но шанс прорваться пока есть… Вот когда они подтянут остальные войска, тогда останется только утопиться…
Острый клинок чертил тонкие линии:
— Ближе всего два островка, здесь и здесь. На оба из них можно пройти. Затем, аккуратно двинуться вот сюда. Одна группа пройдет по краю трясины здесь, другая сможет обогнуть заросли тут. И вперед.
— Каждый за себя? — усмехнулся бывший командир наемников.
— Да. Объединенный отряд услышат и зажмут. Поодиночке пробиваться смысла нет, любой заслон легко справится с таким бойцом. Единственный наш шанс — это попытаться прокрасться как можно ближе к большой воде и рвануть туда изо всех сил. Две группы им не перехватить. Кому-то должно повезти…
Хаваскатт закашлялся, потом сплюнул желтую тягучую слюну и ткнул скрюченным пальцем в рисунок:
— Мы пойдем здесь. Сухой земли больше, наверняка кто-то будет стоять на страже. Но мы лучше вооружены и подготовлены. Если даже с кем сцепимся, сумеем пробиться при помощи оружия.
— А почему это?! — засипел баткарл, вцепившись в рукоять меча. — Это с чего ты решил, что нам подыхать?! Я с ними тогда пойду! Вон им по карте всего-ничего! Мигом прошмыгнут!
— Потому как мы здесь пройдем, а они — нет, — отрезал убийца, вперив тяжелый взгляд в последнего тиорена. — И идти надо сейчас, пока вечер не наступил. В сумерках они наряды утроят, кострами всю округу оцепят…
Хейдер убрал нож и добавил:
— Там полоса сожженного камыша. На наше счастье, огонь по всему болоту не прошел. Да и побоялись они большие участки поджигать, чтобы самим не сгореть. Поэтому шанс у нас есть. И в самом деле, надо пытаться сейчас, пока загонщиков не так много…
Проводив глазами спину последнего крестьянина, седовласый мужчина сгреб мрачного карлика и зашипел ему на ухо:
— Ты что, нашу удачу решил в болото спустить?! Куда ты бежишь, идиот, они же смертники!
— Да я…
— Именно, безмозглая коротышка! Они — наша удача, наш пропуск дальше… Как только засядут на своем островке перед рывком, мы наведем на них загонщиков… У тебя три стрелы и у меня две. Паклей обмотаем и подпалим их лежбище. Огонь даст знак и выгонит их прямо на охотников. Да и на узком участке солдат должно быть намного больше, чем у нас. Поэтому в суматохе мы проскочим. И выглядим мы не как крестьяне, в беготне могут за своих принять…
Баткарл оскалился, поправил ножны и захихикал, прикрывая щербатый рот:
— Я думал, ты решил в благородных поиграть…
Читать бесплатно другие книги:
