Одинокая звезда Касаткина Ирина

– Елена, принеси вату, перекись водорода, бактерицидный лейкопластырь и йод. И ножницы, – велела она дочери. – Ну-ка, герой, давай сюда свой затылок.

Она осмотрела ранку. Ранка была небольшая, но еще кровоточила. Ольга срезала немного волос, промыла ее перекисью и приложила ватку с йодом. На Димином лице не дрогнул ни один мускул. Все происходило в полном молчании.

– Придется тебе походить с лейкопластырем на затылке, – сказала она, – иначе можешь инфекцию занести.

– Я его все равно сдеру, – мрачно пообещал Дима, – лучше не приклеивайте.

– Ну, как хочешь. Подержи еще немного ватку, чтобы кровь свернулась.

– Картина мне в целом ясна, – обратилась она ко всей компании. – Я сейчас задам самый главный вопрос, который должен снять все остальные. Лена, кого из этих молодых людей ты любишь?

– Диму, – быстро ответила та.

– Ты понял? – повернулась Ольга к Гене, мельком скользнув взглядом по просиявшей Диминой физиономии.

– Она ошибается, – не моргнув глазом, уверенно ответил Гена. – Ошибался же этот подонок, когда говорил, что любит Марину. А еще раньше – Ирку Соколову. А еще раньше – какую-то Дашу и прочих. Почему же Лена не может ошибаться?

– Это не твое дело! – возмутилась Лена. – Тебя это совершенно не касается!

– Помолчи, Лена, – остановила ее Ольга. И тут она заметила, что дочь придерживает одной рукой блузку, на которой не осталось ни одной пуговицы.

– Кто это сделал? – холодея, спросила Ольга.

– Мамочка, все в порядке, – быстро отозвалась Лена, увидев ее бледнеющее лицо. – Ничего не случилось.

– Кто это сделал? – повторила Ольга. – Кто посмел?

– Это я, – признался Гена, – извините, погорячился. Пусть снимет, я пришью.

– Я тебя, гад, самого пришью! – Дима рванулся к нему, но зацепившись за ловко подставленную Геной ногу, растянулся на полу во весь рост.

– Так! – Ольгу душил гнев на них обоих. – Слушайте внимательно – я два раза повторять не стану. Вы сейчас дадите мне честное слово, что больше никогда, – вы слышите? – никогда не допустите из-за моей дочери рукоприкладства. И если еще хоть раз между вами из-за нее возникнет драка, я не стану выяснять, кто виноват. Но тогда ни один из вас больше не переступит порога этой квартиры и с моей дочерью не будет иметь ничего общего. Я ей запрещу – а она меня всегда слушалась.

Итак! Дима, ты обещаешь ни при каких обстоятельствах не драться с Геной?

– Обещаю, – тяжело вздохнув, выдавил Дима. А что ему оставалось? Он как-то сразу поверил в Ольгину угрозу. Лишиться из-за этого гада Лены – еще чего!

– Даешь честное слово?

– Даю.

– Гена, ты? – Ольга посмотрела на того, кто всю жизнь был преданным другом и защитником ее дочери и свято хранил ей верность.

– Даю честное слово, – глядя в потолок, поклялся Гена, – что драться с этим подонком я больше не буду. Я добью его другим способом – открою вашей дочери глаза, и она сама откажется от него. Клянусь!

– Что ж, это твое право. А сейчас, молодые люди, отправляйтесь по домам и постарайтесь остыть. И чтобы до завтрашнего дня ни я, ни Лена вас не видели. Мы тоже хотим прийти в себя. Уходите порознь – сначала Дима, потом Гена. И помните свое обещание! И мое!

Когда они ушли, Ольга, позвонив на кафедру, попросила у Миши разрешения пропустить заседание. Тот, конечно, разрешил – знал, что без особой причины она бы отпрашиваться не стала.

– Давай поедим, – предложила она дочке, когда они убрали осколки и вымыли руки, – а потом пойдем к тебе в комнату и ты мне все расскажешь. А то у меня кишки марш играют. Шесть часов у доски кого хочешь доконают.

– Ну, расскажешь матери, что произошло? – спросила Ольга, когда они расположились на ковре в своей любимой позе – носом к носу. – Или будешь переживать молча? Страсти, я вижу, тут разгорелись нешуточные. Может, все же поделишься?

И Лена поделилась – со всеми подробностями.

Ольга молча выслушала ее, потом перевернулась на спину и долго глядела на люстру, подаренную Отаром много лет назад.

– И что ты намерена делать? – наконец поинтересовалась она. – Как у вас с Димой будет дальше? Ты же понимаешь, что эта история будет иметь продолжение?

– Понимаю, – вздохнула Лена. – Самое ужасное, что я вообще не представляю, как нужно вести себя в такой ситуации. Мама, ты должна мне все рассказать.

– Что рассказать?

– Все. Как у вас с папой было в первый раз. Мне это очень нужно.

О боже! – смятенно подумала Ольга. – Дожилась. Родная дочь требует рассказать, с чего началась ее жизнь.

– Леночка! – попробовала она увильнуть от предстоящего. – Я же тебе давным-давно все объяснила. И у тебя книжки такие есть – там обо всем написано в подробностях. И по телевизору… все эти ночные фильмы. Ты же все это видела на экране.

– Мамочка, там одна механика. С этим мне все ясно. А в фильмах – одни движения и никакого выражения. У них же нет лиц. То есть лица есть, но они пустые. Никаких чувств, никаких эмоций. Никакого отношения к происходящему. Как будто это не живые люди, а роботы.

– А ты чего хочешь?

– Я хочу, чтобы ты рассказала все с самого начала. С того момента, как он тебя привез на «Золотой рыбке» на тот ваш пляж.

– И зачем тебе это нужно?

– Значит, нужно, раз спрашиваю. Ну что здесь такого? Какие-то вы взрослые все… зажатые. Ведь это и меня касается.

– Да уж! – засмеялась Ольга. – Тебя это касается самым непосредственным образом.

– Ну вот. Я хочу знать, как все происходило. Что он говорил. Какие чувства ты испытывала. Все-все. Если, конечно, помнишь.

Их первая близость – самая большая драгоценность в сокровищнице ее памяти. Редко-редко, в минуты нестерпимого одиночества, она извлекала ее оттуда. Комната распахивалась, наполнялась солнечным светом, запахом сосен и моря, криками чаек. И над ней склонялось его божественное лицо.

Помнит ли она? Господи, еще бы! Каждое слово, каждый взгляд, каждое прикосновение.

Все, как вчера.

Нет, час назад.

Да только что!

– Забудь все, – сказал он, аккуратно укладывая ее на обе лопатки. – Во всем мире остались только ты и я.

– Посмотри на меня, – велел он, отнимая ее ладошки от лица. – Не надо бояться. Не надо прятаться – это уже бесполезно.

И новый обжигающий поцелуй лишил ее последних остатков самообладания.

– Обними меня, – велел он. – Прижмись ко мне покрепче. Вот так. Привыкни ко мне.

Ну что, девочка, – уже не страшно?

Прости, Оленька. Сейчас немножко больно сделаю.

Немножко! Ох, ничего себе немножко! Как вскрикнула, как затрепетала она в его железных объятьях!

Как осыпал он поцелуями ее лицо!

Какие чувства она испытывала? О, целую гамму чувств! – счастье, страх, стыд, боль, полное самозабвение.

И все затоплено такой… такой любовью!

Всепоглощающей!

Этот человек с бесконечно милым лицом, с его небесными глазами, глядевшими ей прямо в душу, в те мгновения стал для нее центром Вселенной. Она забыла все: свой дом, отца с матерью, Юльку, всех друзей и подруг – она забыла самое себя.

Он стал для нее и небом, и солнцем, и звездами, самим воздухом, которым она дышала. Ее настоящим – и прошлым, и будущим. Ее жизнью и смертью.

Как расскажешь об этом? Девочка ждет. Какое у нее странное выражение лица. Испуганное, соболезнующее? Что она прочла в ее глазах?

– Мамочка, – сочувственно сказала Лена. – Не надо. Если не можешь, не рассказывай. Я у Танечки Окуневой спрошу – у нее с Боречкой Плетневым недавно все было. Она мне обещала рассказать в подробностях.

Танечка Окунева! Девочка с косичками и белым бантом. Да что они все… с ума посходили – в своей школе? Куда торопятся?

– Не надо Танечку. Я сама тебе расскажу. Но ты ответь: у вас что – непорочность, девственность, чистота – уже никакой ценности не имеют?

– Я тебя не понимаю. А что здесь грязного? Они давно любят друг друга – почему им нельзя?

– Ну, в наше время… это считалось позором… в школе. Да и после… если до свадьбы – не приветствовалось.

– Вот-вот! Из-за вашего ханжества и погибли сразу три человека – Лизонька, ее парень и их малыш. Ведь их, по сути, затравили! А за что? Что они кому плохого сделали? У меня до сих пор сердце разрывается от жалости, как их вспомню. Мама, почему люди так плохо относятся к сексу?

– Не знаю, Лена. Традиция, наверно. И церковь считает это грехом – если до венчания.

– Церковь! Какой же здесь грех, если люди любят друг друга? Без любви ладно, я согласна – это грех. А если любят, то почему нельзя? Мне кажется, Бог добрее, чем о Нем думают. Ну рассказывай.

И Ольга рассказала, как у них с Серго все произошло в первый раз. Ничего не утаила.

Заложив руки за голову, Лена внимательно слушала. Когда Ольга закончила, она вздохнула:

– Здорово! Как я вам завидую! А теперь расскажи, что вы делали потом. Ты мне когда-то говорила, что вы в тот день пробыли на пляже до вечера, Что было дальше? Ты помнишь?

Помнит ли она? Еще бы не помнить!

– Отдохни, дорогая, – сказал он, прикрыв ее халатиком. – А я пока похозяйничаю.

И она мгновенно уснула – как сквозь землю провалилась.

Проснулась Оля от сказочно вкусного запаха, щекотавшего ей ноздри. Она почувствовала, что если немедленно не съест кусочек его источника, то умрет с голоду. Никогда еще у нее не было такого зверского аппетита.

Оля приоткрыла один глаз. У самого ее носа покачивался на кончике шампура кусок подрумяненного мяса, посыпанного зеленью и политого остро пахнувшим соусом. Шашлык!

Заурчав, она открыла оба глаза и впилась в него зубами. Улыбающийся Серго держал перед ней шампур. На песке между ними пестрела большая нарядная салфетка, на ней стояли длинная матовая бутыль темно-синего цвета и два бокала. Он открыл бутыль, налил в бокалы густую темно-красную жидкость и протянул один ей.

– Что это? – спросила Оля. – Похоже на кровь.

– Это кровь Земли и Солнца – чистый виноградный сок. Изабелла! Смело пей – в нем ни капли алкоголя.

Оля пригубила бокал. Рубиновая жидкость пахла садом и летом и имела божественный вкус. Райский нектар!

– Оленька! – поднял свой бокал Серго. – Не жалей ни о чем. С тобой произошло замечательное событие! – самое лучшее в жизни женщины. Его можно сравнить только с рождением ребенка. Я пью за тебя этот бокал, и ты выпей тоже. Сегодня твой день! «Золотая рыбка» обещала исполнить три твоих желания. Одно из них она уже исполнила. Ты хотела, чтобы мы остались вдвоем, и она привезла нас сюда. Теперь загадывай второе.

– Я хочу еще два дня, – быстро произнесла Оля, замирая от собственного бесстыдства. Но после происшедшего она вдруг почувствовала, что одних воспоминаний ей мало, – захотелось увезти с собой что-то более существенное.

Но что она могла увезти? Только одно.

– Серьезное желание! – засмеялся Серго. – Ну что, «Золотая рыбка», выполнишь желание девушки?

Он посмотрел на их катерок – потом перевел взгляд на Олю.

– «Золотая рыбка» согласна выполнить и это твое желание. Но надо немножко потрудиться.

И он принялся водить своей большой ладонью над песком. Оля зачарованно следила за его пассами.

– Холодно, холодно, горячо! – Серго подмигнул Оле и указал пальцем в песок. – Ну-ка, девушка, поработай ладошкой. Выкопай здесь ямку – может, что в ней найдешь? Что смотришь? Давай копай.

Оля послушно стала копать. Сначала шел только песок. Но вдруг ее пальцы нащупали металлическое кольцо. Подцепив его, Оля потянула и вытащила серебряный ключик.

– Что это? – севшим от волнения голосом спросила она.

– Это ключ от квартиры, где счастье живет. «Золотая рыбка» дарит его нам. Мы с тобой будем там жить не два, как ты хочешь, а целых десять дней, до самого моего отъезда.

Да, Оленька, они пройдут. Но ведь все пройдет.

– Все?

– Все! И наша жизнь пройдет. Даже звезды погаснут. Вечного нет. Что имеет начало, то имеет конец. Но эти десять дней ты будешь счастлива, обещаю. Я буду любить тебя так, как больше никто и никогда тебя любить не будет. Я сделаю тебе сказку. Покажу красивейшие места побережья. Мы все время будем вместе. Скажи, ты согласна?

Видеть его поминутно! Дышать одним воздухом! Разговаривать с ним! Обнимать его! И целовать! Отдаваться ему! Десять долгих дней и ночей! Целая вечность!

Она представила себе этот ослепительный ряд – день за днем – и от радости потеряла дар речи.

Он напряженно ждал ее ответа. Не дождавшись, повторил с тревогой:

– Оля, ты согласна? Почему ты молчишь?

Надо же ему ответить. А то еще решит, что я раздумываю.

И она энергично закивала.

– Очень! – вспомнила она, наконец, подходящее слово. – Очень-очень!

Он облегченно вздохнул:

– Теперь загадывай третье желание.

– Я уже загадала. Только пусть это останется тайной. Ведь «Золотая рыбка» умеет угадывать тайные желания.

Он посмотрел ей в глаза, потом отвернулся и долго глядел на море. Потом спросил, не оборачиваясь:

– Ты, действительно, этого хочешь?

– Больше жизни! – не раздумывая, воскликнула она.

– Даже так? Что ж, будь по-твоему. Только это неправильно. Не нужно бы тебе это – особенно сейчас.

«Он что, ясновидящий? – испугалась Оля. – Если он догадается, то немедленно посадит ее на катер и отвезет обратно. И она его больше никогда не увидит».

– Я хочу, я хочу… – жалобно залепетала она, лихорадочно придумывая, чем бы его отвлечь. – Я хочу, чтобы ты меня поцеловал.

– О, я тоже этого хочу! – И он ринулся к ней, опрокинув бутыль с бокалами.

И уже не чайки, а белые ангелы с криками радости летали над ними.

– А что вы делали потом? – не унималась Леночка, глядя на Ольгу блестящими от любопытства глазами. – Рассказывай дальше.

– Потом? Потом мы купались в море. Плавали, ныряли, ловили руками рыбок. Дурачились. Загорали. Потом… повторили, с чего начали.

В общем, по всем подсчетам тети Юли, да и врачей тоже, именно в тот день и появился во мне крошечный зародыш – ты, моя радость. И выходит, уехали мы оттуда вечером уже втроем.

– Ой, мамочка! – Лена бросилась на нее, как котенок, и принялась бурно целовать, приговаривая: – Спасибо тебе! Спасибо папе! Спасибо «Золотой рыбке»! Спасибо вам всем, что я есть! Мне так нравится жить!

– Хватит, хватит, ты меня зацеловала! – смеялась Ольга.

Лена оторвалась от нее, перевернулась на спину и закричала, глядя в потолок:

– Папочка, ты меня слышишь? Я люблю тебя! Я благодарю тебя! Так здорово жить на свете! Быть красивой и любимой. Я так счастлива!

Я тоже, – думала Ольга, любуясь своим созданием – этой прелестной девушкой с гривой золотых волос и синими глазами Серго.

Они помолчали, глядя влюбленно друг на друга. Потом Ольга спросила:

– Что ты думаешь о словах Гены? О его обещании вывести Диму на чистую воду? О Диминых девушках?

– Ничего не думаю. Все это полная чушь! Мамочка, для тебя имело какое-нибудь значение, что у папы до тебя были женщины?

– Абсолютно никакого.

– Вот и для меня – не имеет. Никакого! Тем более что я уверена: никого у него по-настоящему не было. Так, встречи, поцелуи, и все. Но даже если и было – мне все равно. Сейчас он любит меня и я люблю его – это главное. Все остальное не имеет никакого значения.

– Ну и как у вас с Димой будет дальше? После сегодняшнего. Ты понимаешь, что я имею в виду?

– Ох, не знаю. Мама, девчата говорят, что им нельзя отказывать. Это правда? Ты когда-нибудь папе отказывала?

– Лена, о чем ты говоришь? Какие отказы? У нас с папой было всего десять дней! Это вначале мне казалось, что их так много. А они пролетели, как один миг. Я безумно любила твоего папу. И очень хотела ребенка. И ведь с самого начала у меня не было никакой надежды, что мы будем вместе и дальше. Я твердо знала, что он на мне не женится, – не может. Когда я пыталась заглянуть в будущее, то видела впереди сплошной мрак. Я тогда думала: это наша разлука. А оказалось – его смерть. Поэтому все, что было связано с ним, все его желания для меня были святы.

– Как же вы расстались? Представляю, как тебе было больно.

– Расстались мы – страшно! Наша последняя ночь – не могу ее вспоминать без дрожи. Он целовал меня так… исступленно! – я потом две недели ходила с распухшими губами. Пришлось врать, что обветрила. А когда они стали проходить, так было жалко! Я даже их потихоньку покусывала, чтобы подольше не проходили.

А утром он как будто надел железную маску. Лицо стало таким… неподвижным, мертвым. На меня не смотрел. Молча отнес мои вещи на старую квартиру – и уехал.

– Даже не поцеловал на прощание?

– Даже не оглянулся. Зашел в автобус, двери за ним закрылись – и все. Я же говорю: он был, как неживой. На него было больно взглянуть. Поэтому я тоже не смотрела на него. Это была такая мука!

– Какой ужас! И вы больше так никогда и не увиделись?

– Нет, увиделись. Еще один раз.

– Ой, правда? Когда? Как это случилось? Расскажи!

– Это случилось в день нашего отъезда – через три дня после того, как он уехал. Я сидела под сосной и смотрела на море. И вдруг мне стало так плохо! Я почувствовала, что если сейчас – немедленно! – не увижу твоего папу, то умру. Или свихнусь. Тогда я стала молить Бога дать мне увидеть его еще хотя бы один раз.

– И что?

– И он вышел из моря.

– Кто? Бог?!

– Нет, твой папа.

– Как вышел? Он же уехал.

– Он вернулся. Не смог быть дома. Тоже очень захотел меня увидеть. Тетя Юля сказала ему, что я все смотрю на море, будто жду чего-то. Он разделся неподалеку, проплыл до того места, где я сидела, и вышел. Хотел сделать мне сюрприз. Как раз в тот момент, когда я молила Бога. Так совпало.

– И ты веришь, что это было простое совпадение? Я думаю – все-таки Бог есть. И Он тебя услышал.

– Да, Лена, я тоже так думаю.

– Бедная мамочка! После такого счастья, такое горе! Как же ты пережила его гибель?

– Не спрашивай. Если бы не ты, не пережила бы. Но Бог взамен папы дал мне тебя. Чтобы я жила.

– Мамочка, я всегда буду с тобой. Что бы ни случилось! Ты прости меня, что я тебя иногда огорчаю. Я постараюсь тебя поменьше огорчать теперь, после всего, что услышала.

– Да я и не помню, чтобы ты меня хоть раз по-настоящему огорчила. Ты меня всю жизнь только радовала.

– Мамочка, посоветуй: как мне быть с Димой дальше? Я не хочу его терять. Я его очень люблю, очень! Все время у нас с ним так было хорошо! А сегодня – просто не знаю, что на него нашло.

– Ну, то, что на него нашло, – улыбнулась Ольга, – это естественно. Рано или поздно это должно было случиться. И когда между вами все произойдет – решать только вам обоим. Но я хочу тебя кое о чем предупредить.

Знай, дочка, после того, как это случится, ты долго не сможешь без него обходиться. Тебе все время будет хотеться быть с ним рядом – каждую минуту. Видеть его, прикасаться к нему, обнимать. И ему тоже. Ваc будет тянуть друг к другу со страшной силой! Ни о чем другом не сможете больше думать.

И это – в самую ответственную пору. Программа вступительных экзаменов огромна. Надо повторить все, начиная с азов. Вдруг ты не получишь пятерку на математике. Тогда придется сдавать физику и русский – ведь ты включишься в общий конкурс. А он обещает быть большим, очень большим! Поднять физику за пять лет – дело непростое.

А Дима? Ему же сдавать все экзамены. Да, как победитель олимпиады, он пройдет со всеми тройками – вне конкурса. Но их еще надо получить. Я уверена: задач механики он в глаза не видел. А ты помнишь, какие там задачи? На наклонную плоскость, на блоки. Ему надо сидеть над учебниками всю последнюю четверть, не отрываясь.

И самое главное. А вдруг – беременность? Ты же не станешь травиться таблетками или убивать своего первенца. Если между вами все произойдет сейчас, то в июле, в пору вступительных экзаменов, будет четыре месяца, – самый токсикоз. Это очень большая ответственность!

Леночка, тебе только шестнадцать лет. Не надо спешить – вы все успеете. Ведь вся жизнь впереди!

– Да, а если он меня бросит? Ведь бросил же Марину. Оказывается, она тоже не согласилась.

– Марину он покинул не поэтому. Он не любил ее – он же тебе сказал. Дима любит тебя, значит, он тоже должен думать, что делает. Тебе следует с ним обо всем поговорить. Открыто поговорить – не надо стесняться. Ведь это касается вас обоих и напрямую связано с вашим будущим. Он разумный мальчик – он все поймет правильно, я уверена.

– Хорошо, мамочка. Я поговорю с ним. Спасибо тебе! За этот разговор, за твой рассказ. Я будто побывала в вашей молодости. Как у вас все это было замечательно! – море, «Золотая рыбка», чайки. Так красиво!

– У вас тоже может быть не хуже. Поступите в институт и в августе поедете на море, в наш студенческий лагерь. Там такая красота! Не как в Пицунде, конечно, но тоже очень неплохо. Море, горы, романтика. Тебе к тому времени исполнится семнадцать. Вы станете студентами, повзрослеете, поумнеете. На все будете смотреть другими глазами.

Главное, девочка, – чтобы вы любили друг друга. А любовь вам подскажет самое верное решение всех ваших проблем.