Спасти СССР! «Попаданец» в пенсне Белоусов Валерий

19 августа 1991 года. Москва, улица Солянка, дом восемь. Кабинет генерал-майора внутренней службы Попцова. Тринадцать часов одна минута…

Товарищ Берия вовсе не обладал некоторыми чертами Гая Юлия Цезаря — не был болезненно честолюбив, никогда не стремился к личной власти (он относился к ней, более того — как к тяжкой обузе. Всю жизнь мечтал быть архитектором, да!), не был сластолюбив (кроме своей законной супруги, иных женщин в его жизни, почитай, и не было… ну, кроме нескольких несерьёзных, по молодости, увлечений. Кто Богу не грешен!).

Однако сейчас он, как Юлий Цезарь, смотрел по Второму каналу «Российское телевидение» (телевизор в углу — верный признак высокого кабинета) и при этом читал выложенные перед ним генералом Попцовым из заветной папочки напечатанные на тонкой, на полупрозрачной бумаге документы…

Кроме того, он успевал беседовать с генерал-лейтенантом («Отзываю вас из отставки! — Есть, товарищ Маршал!») Краснопевцевым и ещё слушать вполуха доносящуюся из принесённого секретарём Ольгой ВЭФа трансляцию «Эха Москвы».[20]

«…Руководство России заняло решительную позицию по Союзному Договору, стремясь к единству Советского Союза…»

«…в районе Вильнюсской телебашни действовала организованная группа лиц, во главе которой находились прибывшие из Польши американские инструкторы. Группу инструкторов возглавлял гражданин США Эйве Андрюс, имеющий опыт диверсионной работы в Афганистане. По словам Лансбергиса, американский разведчик занимался инструктажем оппозиционеров и сыграл „положительную роль“.»

…На что их кололи?

— Спрашивали о наших друзьях в…

— Я понял. Почему спрашивали именно об ЭТОМ?

— Не знаю, товарищ Павлов… но кололи их явно не наши.

— Обоснуйте.

— Очень как-то… изощрённо… стеклянные трубочки с кислотой вводили в мочеиспускательные каналы… наши так не работают! Ну, наши обычно куском провода по пяткам, ну, поставят на выстойку… но это!

Нет, это были — явно чужие.

— Кто-нибудь сломался?

— Нет. Никто. Деканозов умер на допросе, Мешик — стоять не мог, его расстреливали лежащего… никто не сломался.

«Таким образом, совершено тягчайшее государственное преступление! Все лица, так или иначе вовлечённые в это преступление, будут нести ответственность!

В этой связи я хочу обратиться ко всем военнослужащим, сотрудникам МВД и КГБ.

Не делайте роковую ошибку! Проклятие Родины падёт в этом случае на ваши головы! И достаточно скоро!

У вас есть только одна возможность сохранить честь и человеческое достоинство — не исполнять преступные приказы, не проливать крови!»

— Это кто же так надрывается, аж, бедный, зашёлся весь?

— Вроде Станкевич, из бывших партийных пропагандистов, тоже сучка не из последних! Краем уха слыхал, прокуратурой уголовное дело по нему возбуждено, за взятки…

— Тогда понятно, зачем оно ему так надо.

«…Не сомневаемся, что мировое сообщество даст объективную оценку циничной попытке правого переворота…»

«…Пленум Движения „Демократическая Россия“ выдвинул идею создания параллельного центра во главе с Ельциным.

Идея сформирована Советом Безопасности США, который решил, что Горбачёв теперь не может обеспечить интересы Соединенных Штатов.

В Вашингтоне взят курс на создание в СССР капиталистической экономики, расчленения СССР и России, установление экономического и политического протектората.

Для Ельцина сейчас важно пойти на резкое обострение отношений с Центром и Президентом СССР».

«…Обращаемся к военнослужащим с призывом проявить высокую гражданственность и не принимать участия в реакционном перевороте! Призываем всех трудящихся к всеобщей политической забастовке!»

«…С 1977 года в стране имеются агенты влияния. Их цель — разрушение советского государственного и общественного строя…»

— Ну и к кому в своей записке Крючков апеллирует? Что, задача обеспечения государственной безопасности у вас теперь возложена на ОСОАВИАХИМ?

Хватит. Мне всё ясно… Товарищ генерал-майор!

— Есть!

— Соберите личный состав. Скажу им пару ласковых слов… — закончил беседу Берия.

19 августа 1991 года. Москва, улица Солянка, дом восемь. Актовый зал ГУ ГФС. Тринадцать часов пятьдесят восемь минут…

Слева от входа в зал на застекленном стенде красовалась среди портретов весёлых и отважных парней в кожаных тужурках (и подписи под портретами — погиб… Погиб… Погиб…) цитата из приказа Председателя РВС Республики от 20 января 1920 года (без указания фамилии этого человека): «Служба внешней связи Управления по командному составу по роду своей деятельности подлежит комплектованию только отборными людьми, как в отношении исполнения служебных обязанностей, так и в физическом. Последнее требование вызывается тем, что при нынешнем состоянии железных дорог фельдъегерям, командируемым, в большинстве случаев, с весьма важными и секретными пакетами, приходится совершать продолжительные переезды по железным дорогам при крайне тяжелых условиях, когда зачастую, за невозможностью найти в поезде места для сидения, по нескольку[21] дней приходится совершать путь стоя, при страшной давке. Тяжелая обстановка, при которой фельдъегерям приходится выполнять свою работу, а также, может быть, и опасение перед свирепствующим на дорогах сыпным тифом, совершенно привлекает на должности фельдъегерей Службы внешней связи исключительно добровольцев из лучших, выдающихся представителей рабочего класса».

На следующем стенде — Указ Президиума Верховного Совета Союза ССР о награждении службы орденом Трудового Красного Знамени (потому что — в составе Министерства связи, уж какие там бои…).

В самом зале, заполненном примерно наполовину, — встревоженные лица обычно очень спокойных, невозмутимых, молчаливых людей, привыкших свято хранить Военную и Государственную Тайну.

Всего в наличии — около трёхсот человек… Остальные сейчас — на маршрутах: 43 авиационных, 31 железнодорожном, 35 автомобильных и 1 морском, общей протяженностью 237 572 километра! От Москвы до самых до окраин!

— Товарищи офицеры!

(Попцов, шёпотом в ухо Берии: — И прапорщики…)

— И прапорщики. Вы все принимали Присягу, которая, как известно, принимается только единый раз.

Вы присягали Трудовому Советскому Народу, перед лицом своих товарищей… И поэтому я мог бы сейчас просто вам приказать. Но. Сейчас такой момент — что каждый Солдат, каждый Командир обязан знать свой манёвр. Вы помните, как начиналось то, что позже назвали перестройкой, какие у всех были надежды на то, что наш обновившийся, помолодевший Советский Союз станет ещё более могучим, крепким… На то, что Советский Человек заживёт ещё более свободно и счастливо!

Оглядитесь! Вокруг нас — сплошной хаос, неразбериха… В магазинах — полная пустота. Да что магазины — уже льётся кровь советских людей в Цхинвале и Карабахе, в Фергане и в Вильнюсе…

Об этом ли мечтали Советские люди? Хотели ли они, чтобы их растаскивали по национальным квартиркам и сталкивали в межнациональной кровавой вражде?

Нет! Поэтому наш Советский Народ сказал своё веское слово — проголосовав на референдуме за Единый и Нерушимый Советский Союз!

Кому выгодно то, что сейчас происходит? Только лишь нашим врагам — врагам Советской России, Советской Украины, Советской Грузии…

Чего же хотят эти враги?

Они хотят восстановить, реставрировать капитализм… Многие из вас были в загранкомандировках и видели без прикрас его звериный лик. Хотите ли вы, чтобы трудящийся человек, рабочий — умирал с голода, потому что его выгнал с работы хозяйчик?

Хотите ли вы, чтобы наша Родина превратилась в сырьевой придаток иноземных монополий?

Хотите ли вы, чтобы мать-пьяница за бутылку водки продавала развратникам свою четырёхлетнюю дочь? (Глухой гул в зале.)

Молчать.

Сейчас мы с вами являемся свидетелями чудовищной провокации — когда шайка самозванцев с трясущимися руками алкашей проламывает дорогу банде контрреволюционеров.

Именно эта шайка проводила в жизнь вредительские планы…

Что перекосоёбились? Слово «вредительские» вам не нравится? А вы не задумывались о том, что заводы и фабрики работают по-прежнему, а куда всё делось?

Я тут на такси ехал… Так мне водитель рассказал, что он бензин покупает у водителей автобусов — их начальство не выпускает на маршрут, а бензин заставляет сливать в канализацию… зачем? Чтоб вызвать недовольство москвичей…

А вчера мне рассказали, как на свалку выбрасываются продукты.[22]

По молодости лет вы не знаете, что так было и в семнадцатом году — и с выступления недовольных отсутствием хлеба женщин началась Февральская революция, хотя все железные дороги, все склады были забиты мукой!

Кончится же по их плану, по плану врагов — должно всё тем, что коммунисты будут развешаны на фонарях…

И это будет только справедливо! (Явственный ропот в зале.)

Молчать!

За что повешены? За то, что именно коммунисты допустили то, что во главе страны встали такие уроды, как Павлов и Раиска Горбачёва…

Что, не помните — как перед обменом денег этот жирный боров велел вам зарплату выдать одними сторублёвками? И как все ваши инвалютные личные счета отнял?

А как вы, боевые офицеры, этой профурсетке фельдъегерской вализой[23] трусы из Парижа возили — забыли?

Молчать! Смирно!

Вольно.

И вот, дети мои, — посмотрите мне в глаза… Есть ли здесь хоть один советский человек? Хоть один патриот? Хоть один настоящий коммунист?

Гробовое молчание в зале…

Потом встал один офицер… второй… и вот уже весь зал стоит и молча смотрит на трибуну.

На человека в старомодном пенсне…

— Спасибо, товарищи мои… Слушай приказ! Я знаю, что нужно делать и как надо поступать. Все, кто любит нашу Советскую Родину, — за мной. Коммунисты, вперёд.

И они встали. И пошли.

Триста офицеров. Ну, и прапорщиков…

Однажды старый литейщик на заводе «Серп и Молот» показал мне один фокус — только не пытайтесь это повторить! Останетесь без руки.

Лился по лётку поток раскалённого олова… Литейщик сунул руку в бочку с водой и голой ладонью направил расплавленный поток металла в другую сторону!

Секрет же здесь вот в чём — он голой ладонью олова вовсе не касался!

Просто обратившаяся мгновенно в пар вода отбросила от тонкой, уязвимой человеческой кожи кипящий металл, заставив его течь в нужном направлении…

Революция — та же кипящая лава… И совершенное безумие вставать у неё на пути!

Сожжёт.

Но Берия не был безумцем… Он был рачительным хозяином!

Вставать на пути революции — не надо. А вот направить её в нужное русло — волне можно, а значит — и должно.

Из всех известных Попцову информаторов, выявленных Отделом собственной безопасности — в количестве тридцати душ (двадцать пять от УД ЦК КПСС, четверо от КГБ и один — неизвестно от кого), побежало к телефонам только двое.

Из них один стал названивать в ведомство Кручины, а второй, тот самый — тёмная лошадка, — в Британское посольство, в аппарат культурного атташе. После того, как выяснили всю подноготную правду (под ногти загоняли щепочки от стула) — Иуд тут же и пристрелили, — потому как времени на оперативные игры не было совсем.

А остальные? Остальные выбрали СВОЮ сторону…

А потом информаторы КГБ про себя твердо решили, что они «отпишутся» опосля, когда всё закончится… а как же.

Кроме того — а были ли они в реальности, те информаторы?

Если в режимной организации был строгий НОРМАТИВ — на десять сотрудников один информатор…

Где же их взять-то?

Как поступал оперативный сотрудник, освещавший организацию?

Он заводил карточки спецучёта на жену, тёщу, собаку соседа… Сам печатал от их имени информационные донесения и складывал в папочку… Выписывал им поощрения и премии, проводил с ними установочные беседы… От такого авангардизма у людей тихо ехала крыша!

Мёртвые души — приписки и туфта — в поздней КПСС и ее боевом отряде — КГБ, расцвели особо махровым цветом…

…В общем, город Чехов-2 — это небольшой военный городок. В основном состоящий из офицерского населения, служащих в учреждении «Войсковая часть 01181».

Там и расположен «ГУК» (Главный Учебный Корпус).

Согласен, в названии примечательного ничего нет, но в этом и замысел.

«ГУК» — это второй кабинет министра обороны.

Перейду к самому интересному.

На территории в/ч 0118, кроме основного, есть ещё один КПП, ведущий собственно в «ГУК».

Проходим через КПП, и перед нами обычная дорога. Идём метров триста. По обе стороны дороги тоже обычные трёх-, четырёхэтажные сталинской постройки дома с сохранившейся с того времени облупившейся покраской.

После непродолжительной прогулки подходим к одному из таких неказистых домов с одним подъездом, а не с двумя-тремя, как у других.

Заходим в подъезд, ни окон, ни квартирных дверей, ничего нет.

Собственно, это муляж дома и жилых квартир в нём нет.

Ну вот, зашли.

Вокруг всё обвешано металлическими листами, покрашенными в серый цвет, спускаемся два этажа вниз по простой лестнице, как в любом доме.

Вышли к узкому коридору, примерно метр в ширине, длиной примерно метров тридцать, проходим двух охранников и два металлодетектора, дальше уже широкая, почти дворцовая лестница на один этаж вниз.

Опять нас встречают два охранника и турникет, проходим их и упираемся в дверной проём шириной примерно два метра и такой же высоты, перекрываемый дверью толщиной в полметра со стальными рулевыми засовами.

Проходим этот мини-КПП к узкому тамбуру: на нём посадка в подъёмник (лифт), а рядом — основная «вертикалка» (лестница вниз на тридцать две отметки, 186 метров, а с подстройками выходит за двести метров с лишним.

То есть получается два варианта спуска в объект: «вертикалка» и лифт.

При спуске вниз немного закладывает уши, это работает подпор (система вентиляции, выдува воздуха наружу).

Кстати, как мы вошли — огромная дверь за нами захлопывается охранниками. Спускаемся вниз, выходим, и вот оно!

Сразу перед нами картина маслом.

Кор-р-ридор длиной примерно в километр. Безлюдный.

По объекту людей ходит мало, все занимаются своими делами.

Всё, что для общего обозрения на объекте, это есть: вентиляционный класс (думаю, понятно для чего), класс дизелиста (помещение с большими корабельными дизельными движками, к которым присобачены генераторы тока), холодильщики (охладители воды), насосная (контур водоснабжения), пожарная охрана, электрики, связисты.

Кстати, у связистов самые крутые сооружения. Огромный зал с подвешенным к потолку на огромных амортизаторах трёхуровневым балконом, сравнимый размерами с трёхэтажным домом.

Объект делится на старый и новый заказ.

Все люди находятся преимущественно на старом заказе. Старый заказ более старая постройка, соответственно новый заказ — более новая постройка.

Более новая постройка насчитывает несколько десятков лет.

Это так, к сведению, не думайте, что в целом объект новый, старый заказ — его вообще до войны строили, вероятно.

И вот ключи к этой подземной крепости, способной выдержать прямое попадание американской пятидесятикилотонной, заглубляемой в грунт ядерной боеголовки «Блокбастер», — были у Берии сейчас в кармане…

«Да каким же образом?» — воскликнете вы, как сказала в своё время матушка-настоятельница тихой Толгской женской обители…

«Не образом, матушка, а самым настоящим хреном!» — отвечу я…

Когда Начальник Отдельного учебного центра КГБ СССР, полковник Бесков Б.П., получил неизвестно от кого («Инстанция считает целесообразным…») приказ готовиться к штурму Белого Дома, который непременно закончился бы кровавой бойней, он тихо ушёл на дно — ответив уважаемым товарищам партийцам, что без команды начальника ПГУ КГБ СССР генерал-лейтенанта Шебаршина Л.В. он себе и задницы не почешет.

Аналогичную позицию заняли начальник 15-го ГУ КГБ СССР генерал-лейтенант Горшков В.Н. и его заместитель генерал-майор Ионов В.Я., которыми по указанию Первого заместителя Председателя КГБ СССР, генерал-полковника Агеева Г.Е. 19 августа была создана резервная группа в количестве двухсот человек «Двести человек!» — воскликнет уважаемый читатель и ехидно ухмыльнётся… напрасно.

Это были не просто люди — это были подлинные хозяева тайного подземного города, раскинувшегося не только под самой столицей — но и протянувшего щупальца своих тоннелей и в Тропарёво (где на объекте АБЦ сейчас трясся в похмелье некто Янаев), и в Балашиху, и в Лесной Городок.

Что, Метро-2, говорите? Не было и нет его…

Но была, есть и будет Большая Тайна…

Начинавшаяся слухами о скромной узкоколейке двадцатых годов между Кремлём и Лубянкой (по которой бегал забавный такой электровозик фирмы «Симменс»), до… короче, приносите справку о допуске, ладно? Встретимся с вами в центре Москвы, у фонтана. Покатаемся…

Зайдем в «низы» под фонтаном у Большого театра и выйдем «на нулевой уровень» тоже из-под фонтана, но уже, к примеру, у ДАС МГУ, на Ленинских горах…

И эти люди, которые очень неуютно, вплоть до приступов острой агарофобии, чувствовали себя при дневном свете — зато умели проходить сквозь стены, неожиданно и внезапно оказываясь в таких интересных местах, которых на самом деле нет и быть не может, — были всегда готовы. Причём ко всему.

Имеется в виду, что по роковому сигналу «Атом» они бестрепетно, безжалостно и беззаветно действовали бы строго по Инструкции. Погибая сами, спасали бы тех, кого положено — учёных, врачей, детей…

Остальные москвичи и гости столицы остались бы наверху.

Крысы-мутанты? Увы. Никаких мутантов, кроме офицеров пятнадцатого главка, в московских глубинах вы не встретите… Но уж этих вам лучше не встречать! Потому что — может оказаться, что вы нехотя прикоснулись к тайне… Диггеры, они ведь далёко не всегда поднимаются наверх.

Да, так вот, конечно, ГУК — объект чисто военный, служат там (срочную, сверхсрочную и просто по вольному найму) люди из Министерства обороны.

Но вот обслуживают его, охраняют, доставляют всякие припасы и запчасти — люди из «пятнашки».

И напрасно подмосковные садоводы, по ночам вздрагивающие в деревянных скворечниках на своих шести сотках в десятках километров от Москвы, когда под ними проходят тяжело гружённые поезда, клянут военных… Это «пятнашка» им спать не даёт!

Поэтому, когда наверху началась политическая заварушка, люди из этого тихого главка как-то не очень и возбудились…

Это же ведь не атомная война!

Но перешли, от греха, в состояние «Готовность номер два»… В ЗАСах загудели мощные насосы, накачивая в цистерны питьевую воду, взревели проворачиваемые вхолостую судовые дизели подземных элекростанций…

И когда Берия, сопровождаемый Попцовым, вместе с верным Заспановым (не хватило у Лаврентия Павловича духа сказать старику — иди, отдыхай!) прибыли на Кирова, дом 35, — генерал Горшков был уже на своём рабочем месте.

Сидел на мягком, удобном кресле, с привязными, как на самолёте, ремнями, у огромной электрифицированной карты Москвы, на которую должны были выводиться места эпицентров ядерных взрывов.

Взрывов, к счастью, наверху пока ещё не было!

…А в остальном пока что там, наверху — всё шло своим чередом.

Стоя у красно-кирпичного Музея Ленина, группа молодых людей, одетых в живописную казачью форму — лампасы у них оренбургские, околыш фуражки — донской, погоны — уссурийские, с какими-то загадочными, но обильно развешанными крестами на перекрещенных скрипучими новенькими ремнями портупей кубанских черкесках — о чём-то горячо спорит. Решили наконец. Скинулись! Вот один уже, сжимая в потном кулаке собранные деньги, помчался к магазину…

Вот трясущийся от злобы к «совку» демократический интеллигент в мятых брюках с расстёгнутой ширинкой, вырвавшийся на защиту свободы, как призывали Стругацкие[24] из институтской курилки, плюясь слюной, что-то доказывает, размахивая руками, постовому милиционеру… А тот, бедолага, затравленно оглядывается, ожидая приезда давным-давно им вызванной «неотложки» из психбольницы имени Кащенко. Вот еще. Врёшь! Не возьмёшь! Скоро карательную психиатрию отменят вовзят… И можно будет демократическому интеллигенту и вовсе голым по улицам бегать.

Вот диктор Центрального Телевидения Нина Ермилова, по Первой программе, запинаясь на каждом слове, экая и мекая, зачитывает в который раз «Обращение к Советскому Народу»… Левитан (с его великолепным львиным рыком — «От СОВЕТСКОГО ИНФОРМБЮРО!!») — переворачивается при этом в гробу.

Вот на танке Т-72 (бортовой номер 110) Гвардейской Таманской Придворно-Лакейской Показательной дивизии маячит некто Ельцин… Окружающие танк москвичи и гости столицы, поедая вкуснейшее мороженое «Сливочный пломбир Розочка», за девятнадцать копеек, с интересом наблюдают бесплатное цирковое представление.

В Доме Советов РСФСР идёт заседание Президиума Верховного Совета.

И.о. Председателя Руслан Имранович Хазбулаткин, уродливый карлик, выходец из маленького, нищего, грязного, вшивого чеченского тейпа, с огромным удовольствием рассматривает зал заседания, где тупые урусы гробят свою великую страну.

Глядишь, и Великая Ичкерия наконец сбросит тяжкое колониальное иго — и у каждого вайнаха будет наконец по десять урусских рабов!

Телеграммы пришли на Старую площадь…

Первый Секретарь ЦК Компартии Латвии Альфред Рубикс сообщил, что «латвийские коммунисты следят за событиями в Москве не только с радостью, но и с гордостью! Это было мечтой нашей Компартии!»

Звиад Гамсахурдиа, грузинский президент и почётный жопник, станцевал гордо лезгинку, съел галстук и полностью поддержал ГКЧП, дав при этом приказ от греха срочно вывести все вооружённые отряды «Мхедриони» из Цхинвала и Сухума… После этого умчался в ватерклозет, где и занял глухую оборону.[25]

Ну, обычное дело…

Вот только — экспедиторы Госбанка и Гохрана сеодня напрасно ждали прибытия фельдкурьеров!

Благодаря этому пара тонн золота, десяток миллионов долларов и ведро алмазов никуда не ушли и не пополнили, таким образом, именные счета прорабов Перестройки в Креди Женевьев и Чейз Манхэттен Бэнк… Как новое мышление-то пострадало… а всё проклятущий Берия. Дотянулся проклятый Сталин!

…А между тем там, внизу…

Берия задал Горшкову только один простой вопрос — мечтает ли он о том, чтобы его любимые ЗАСы были разрушены, разграблены, превращены в помойки… В лучшем случае — чтобы рыночные торговцы хранили там гнилые мандарины?

На встречный вопрос — почему это может быть? — Берия пояснил, что ХОЗЯЕВАМ этого бардака абсолютно не нужна Советская Россия, а значит — им не нужно, чтобы в случае нападения на неё хоть кто-то уцелел бы…

Горшков хорошенько подумал и не мог не согласиться с его правотой.

Вы знаете — хороший специалист не только флюсу подобен. Он, в хорошем смысле, в некотором роде маньяк…

Горшков любил своё дело! И детище рук поколений советских людей — Подземную Москву… И ему было бы ужасно жаль, если бы это всё — любовно сбереженное добро пошло бы прахом.

— Но что же делать? — спросил уязвленный в самое сердце Горшков.

— Мне нужно схватить змею за голову, — отвечал ему человек в пенсне…

Так и получилось, что в сторону города Чехова отправился состав в составе дизель-поезда ДПС-01, и отправился он вовсе не с Курского вокзала!

Несколько позднее. Москва, Улица Солянка, дом восемь. Приёмная Попцова

— Без доклада не пущу! — встав в дверях, секретарь Ольга Тонина гордо смотрела в лицо людей в камуфляжных костюмах незнакомой расцветки, в чёрных вязаных «чулках» с прорезями для глаз и рта на голове.

Ольге было страшно до озноба, но она только повыше вздёрнула подбородок и с отчаянной наглостью повторила:

— Не пущу! Без доклада…

Незваные гости, которые, как известно, гораздо хуже татарина, как котёнка, отшвырнув её в сторону, ворвались сквозь двойные двери в кабинет.

В кабинете никого не было.

— Где твой хозяин, сучка? — схватив секретаря Ольгу за пышные светло-пшеничные волосы (натуральные, между прочим), спросил её, видимо, старший из налётчиков.

— В партком ушел! — трясясь внутренне от ужаса, дерзко пошутила секретарь Ольга…

— Но его там нет?! — удивился принявший шутку за чистую монету старший…

— Тогда… в профком! — продолжала ёрничать секретарь Ольга… Однако старший прекрасно знал, что никакого профкома в этой организации никогда и в помине не было.

В Академии Куантико[26] старшему разъясняли, что блондинка-секретарша должна очень ценить своё лицо.

И поэтому старший с размаху резко, коротким тычком ударил секретаря Ольгу, ломая ей нос и вышибая передние зубы.

Однако секретарь Ольга была не только натуральной блондинкой, но и старшим мичманом советского ВМФ (именно так, даже не прапорщиком!).[27]

Поэтому, выплюнув в лицо старшему кровавые обломки своих белоснежных зубов, старший мичман Ольга Тонина произнесла несколько музыкально звучащих, рифмованных фраз, которые старший просто не понял…

Потому что плоховато ещё в Колумбийском Университете поставлено изучение русского народного языка!

Но зато любой боцман с любого судна Совторгфлота, услышь её — сначала восхитился бы, а потом сильно бы покраснел, от природной застенчивости. Уж очень смачно она, секретарь Ольга, его, пидораса пиндостанского, припечатала. Была бы правдой хоть половина её слов — америкашка тут же бы и подох…

Больше секретарь Ольга не сказала врагам ни единого слова.

Так они от погибшей на своём посту секретаря Ольги ничего и не узнали…

Удивленный Читатель сделает большие глаза и спросит: «Как? И почему? В кабинете руководителя режимной организации орудуют какие-то бандиты и, вдобавок, иностранные? Да как они вообще в здание попали?»

Через дверь вошли, отвечу я… Предъявив на входе в здание подлинные удостоверения, выданные за подписью и.о. Председателя ЦК КПСС тов. Махова Е.Н. Того самого, который отказался выполнять решение последнего Пленума ЦК о привлечении к партийной ответственности Шеварднадзе и Яковлева — за развал СЭВ и Варшавского Договора, за прямое предательство интересов СССР.[28]

Мотивировав это тем, что персональные дела указанных «товарищей» ещё не рассмотрены в «первичке» (первично-партийной организации)…

И были указанные граждане в незнакомом секретарю Ольге камуфляже (типа «городской летний») вовсе не бандитами, а более того — отважными борцами с преступностью, из североамериканской FBI.