Маски Черного Арлекина Торин Владимир

15 сентября 652 года.

Графство Сар-Итиадское. Сар-Итиад

Время близилось к полуночи. В прохладе спящего города слышались лишь шум беспокойного моря, бьющего в деревянные настилы причалов, да скрип флюгерных петушков и раскачивающихся вывесок – в Северной Пристани даже они вечно на что-то жаловались, точно старые просоленные моряки. Ленивый ветер волнами нагонял на город туман, который, будто запертый в сундуке дым, начал заполнять собой все пространство: площади и перекрестки, улочки и переулки, узенькие проходы меж домами, заползая во всевозможные щели. Местные считали, что эта непроглядная мгла, словно некое могучее существо, злокозненное и весьма коварное, не терпит людей и поэтому приводит их порой к различным бедам. И у суеверий этих были свои основания. Подчас в Сар-Итиаде люди пропадали без следа! Тела одних находили в колодцах, других – у оснований лестниц, со сломанными шеями, а были и те, кому туман являл столь ужасные видения, что они попросту лишались рассудка. В подобные часы происходили ужасные преступления, некто безликий творил свои злодейства, оставаясь безнаказанным. Все знали лишь, что этот «кто-то» – не человек.

Именно поэтому в ночь, о которой пойдет речь, никто не высовывал носа из дому, даже трактирщики и те заперли с закатом – небывалое дело! – свои заведения. Стоило Туманному колоколу на маяке Спиц зазвонить, как все улицы за смехотворное время (никак не больше четверти часа) опустели и умолкли. В подвалах и на чердаках расположились нищие; даже ночные стражники у городских ворот заперлись у себя в караулке. В северо-западной части площади Тысячи Висельников молчал, словно с отрезанным языком, опустевший рынок: там, в тишине, обволакиваемые туманом, застыли неясные очертания одиноких прилавков и мрачные громады разложенных шатров странствующих торговцев. Негоцианты, утомленные насыщенным рыночным днем, задернули пологи, зашнуровали их и улеглись на покой.

Еще одним проклятием Северной Пристани являлись своры бродячих собак, среди которых вечно попадались те, которые считали своим святым долгом еще более омрачить угрюмую обстановку Мглистой Портьеры (как здесь называли туманную напасть) тоскливым воем.

Вот и сейчас, за двадцать минут до полуночи, протяжно завыла какая-то шавка, будто актеришка в бродячем цирке, внезапно выбежавший на сцену и невпопад выплеснувший свой монолог. Ее заунывный плач повис в воздухе, как упрек, после чего стих, но с ним в образовавшейся тишине у горожан, что мирно спали в своих уютных, и не очень, кроватях, на краешке сознания, на самой границе между явью и сном, колыхнулось какое-то странное наваждение. Пока что не очень конкретная, но определенно угроза, приближение чего-то непонятного и вместе с тем пугающего. Будто в колокол ударили по мертвецу, когда ты не слышишь его звона, но непременно знаешь, что кто-то умер. И вот уже мурашки побежали по всему телу, а высунувшихся из-под одеял голых пяток вдруг коснулся легкий, но весьма неприятный ветерок...

Были, правда, и те, кто не боялись Мглистой Портьеры, не испытывали трепета перед слухами о таинственных напастях, да и всяких облезлых дворняг ни во что не ставили. Эти люди занимались тем, что использовали столь удачное (в их понимании) стечение обстоятельств, чтобы спокойно обделывать свои делишки. Одной из таких личностей и являлся человек в неприметном сером одеянии, который сейчас сидел на широком ободе колодца в самом центре площади Тысячи Висельников Сар-Итиада. Плащ достаточно хорошо маскировал его и сливал с висящей над землей сероватой мглой: порой могло даже показаться, что там никого нет.

Человек явно чего-то ждал, и когда до полуночи оставалось всего пять минут, и произошло то, ради чего он сюда пришел. Из волн тумана вышла высокая фигура... Не раздалось ни звука шагов, ни шороха одежд, вообще ничего... Незнакомец был облачен в плащ с капюшоном; нижнюю часть лица скрывала повязка. Сложносоставной лук и колчан со стрелами покоились в чехле у него за спиной.

Подойдя к колодцу, он встал на одно колено, отчего длинный плащ распростерся по влажным от тумана плитам, которыми была вымощена площадь.

– Ваше величество... – Повязка немного приглушала слова.

– Ты все сделал, Риз? – шелестящим, словно вода по прибрежному песку, голосом спросил король, спокойно и равнодушно глядя на склонившего в почтении голову воина.

– Да, ваше величество, – спешно ответил Риз. – Кормчие предупреждены, «драконы» отошли от берега.

– Не было трудностей?

– Нет.

Риз, не поднимаясь, подал собеседнику небольшой мешок. Его величество растянул завязки и извлек оттуда чью-то голову, держа ее за черные волосы, сплетенные в «орочий» хвост.

– Старик Джим Райфен, – прокомментировал король, узнав немолодое и весьма непривлекательное лицо, – кормчий «Гнева Тайдерра».

– Да, ваше величество. Я искал его сына, но мне доложили, что всего неделю назад в кабацкой драке парня покалечил какой-то бродяга. Теперь за штурвалом «дракона» стоит первый помощник Райфена.

– Остальные?

– Остальные кормчие по достоинству оценили ваше послание, – он кивнул на отрезанную голову, – и приняли наши условия.

– Что ж, теперь ты свободен, Риз, – все тем же шелестящим голосом проговорил король. – Ты искупил вину. Я прощаю тебя за то, что ты не уберег Седрика Хилдфоста от гибели.

– Я волен уйти, ваше величество?

– Ты предпочел бы остаться?

– Да, сир, – тихо произнес Риз. – Служение вам – это достойное меня дело. Тем более что я...

– ...Хотел бы увидеть окончание представления, – закончил за убийцу король. – Ты присягнешь мне после, пока же становись в круг. Ты начнешь его.

– Благодарю.

Грегориан Риз, выходец из братства Поющей Стали, переживший осады Элагона и Дайкана, поднялся на ноги, поклонился королю и отошел за его спину. Встав примерно в пяти футах от колодца, он запахнул полы плаща, опустил голову в капюшоне на грудь и будто бы заснул, превратившись во всего лишь еще один клок тумана.

Сероватое марево все сгущалось, ветер совсем уснул. Колокол на башне Часов отбил полночь, и с последним ударом король различил еще одного человека во мгле.

Новоприбывший был одет так же, как и Риз, только капюшон его плаща был откинут, а немолодое лицо не закрывала повязка. Крепко сбитый старик с короткими седыми волосами и серо-зелеными глазами, подойдя к королю, встал перед ним на одно колено.

– Ваше величество, – надтреснутым голосом проговорил он; на шее у пожилого человека белел шрам длиной в палец – старая рана, должно быть, и служила причиной ломкой речи.

– Ты все сделал, Тагур?

– Да, ваше величество, – прохрипел Илдиз Тагур, трактирщик «Кинжала и монеты». – Интересующая вас личность жива и сейчас находится в особой камере, куда путь ведет из погреба Дома Анекто.

– Ты принес хорошие вести, Тагур. – В голубых глазах короля на миг промелькнула радость. – Что насчет Эрнира?

Вместо ответа Илдиз протянул королю мешок – там также оказалась отрезанная голова.

– Ты заслужил благодарность Ночного Короля, Тагур. Можешь встать в круг.

– Спасибо, ваше величество. Не мог даже помыслить о такой чести...

Илдиз поднялся, отвесил поклон и встал в трех шагах от застывшего, словно статуя, Риза, направив взгляд на молчаливую площадь.

Не прошло и минуты, как к колодцу вновь подошли. Теперь их было трое. Двое сухощавых, но жилистых обладателей плащей с капюшонами крепко держали под локти человека с мешком на голове.

Король кивнул, и один из конвоиров сорвал мешок. Показалось молодое лицо с растрепанными темно-русыми волосами. Карие глаза неистово метались из стороны в сторону, полные ужаса и недоумения... Человек что-то пытался сказать, но в рот ему был заткнут кляп.

Король снова кивнул – кляп вытащили.

– Ты? – удивился пленник. – Как ты?.. Что я здесь?.. Почему?

– Ты убил своего отца. – Голос короля был столь же холодным, как могильная плита. – Ты подсыпал сонное зелье в вино Грегориану Ризу, его телохранителю, после чего собственноручно убил барона Хилдфоста, верного вассала его величества Инстрельда Пятого Лорана, лишил жизни человека, который мог помочь королю вернуть его трон. Ты подкараулил отца, когда тот выходил из гнезда твоих дружков, предателей и заговорщиков, поместья герцога Хианского.

– Что? Нет! – запротестовал парень. – Я не убивал отца, я никогда бы этого не сделал! Я подсыпал сонное зелье Ризу только за тем, чтобы получить возможность попасть к девушке, которую люблю. Он не давал мне шагу спокойно ступить без своей опеки... Это ошибка! Это какая-то ошибка!

– Твое лицо и образ вывели маги возле тела барона.

– Это не я! Это ошибка!

– Вы знаете, что делать, – тихо сказал король людям, которые держали баронского сына.

Те вновь засунули ему в рот кляп, надели на голову мешок и, склонившись в знак почтения, потянули упирающегося парня прочь с площади.

Стало очень холодно, и король еще плотнее закутался в плащ. Лицо из-за тумана уже совсем заледенело, и он ниже натянул глубокий капюшон, полностью скрыв свой облик.

Из серого марева выступила фигура в черном плаще. Король вздрогнул – почудилось, что навстречу шагнул некромант, но и этот незнакомец незамедлительно склонился в поклоне. Вряд ли подобного можно было бы ожидать от прислужника тьмы.

– Ваше величество. – Мнимый чернокнижник грацией и плавностью своих движений походил на кошку. И голос у него был под стать: мягкий и мурлычущий. Повелитель узнал эту убаюкивающую интонацию, которую ни с чем невозможно было спутать.

– Ты все сделал, Кеннет?

– Да, ваше величество, – ответил один из самых жестоких убийц на всем севере, Кеннет Делатель Вдов. – Интересующая вас личность жива и находится, как вы и предполагали, в плену, в подвале поместья «У. В.»... Охранники, приставленные к его камере, заменены на наших людей.

– Ты заслужил благодарность Ночного Короля, Кеннет. Можешь встать в круг.

– Это превеликая честь для меня, сир, но позвольте спросить... – начал убийца, подняв голову.

Король кивнул.

– Я никак не возьму в толк, зачем вам понадобился этот человек. В дальнейшем он будет лишь препятствовать нашим людям.

– Такие, как он, не должны пропадать, – последовал незамедлительный ответ. – Они приносят пользу, сами не осознавая при этом, насколько важную. Скажем так: нам нужен человек, которого можно будет в любой момент спустить с цепи против любого неугодного, например, тех, кто будет мешать.

– Я все понял, ваше величество. И... тут еще одно дело... совсем запамятовал... Если вам будет интересно, то один из приближенных к нашему знакомому У. В. перед смертью признался, что барона Хилдфоста убил Танкред Бремер Огненный Змей собственноручно.

От этого известия Ночной Король даже вскочил на ноги.

– Кеннет, немедленно догони Варневи и Хлыста, верни их сюда, вместе с пленником. Живым и невредимым! Если не успеешь, повешу прямо на площади. Всех троих.

– Будет исполнено, – напоследок поклонился Кеннет и скрылся в тумане...

Спустя час возле колодца на площади Тысячи Висельников собралась уже внушительная горка мешков с головами. Вокруг Ночного Короля в три ряда кругом стояли его люди: были там и известные мастера своей профессии, а были также и молодые, но очень талантливые новички. Все воры и убийцы, настоящие мастера отмычки и ножа.

За час до рассвета к колодцу подошли две последние из ожидаемых Ночным Королем темных личностей, они держали под локти пленника с мешком на голове.

Когда конвоиры сняли мешок, показалось старое морщинистое лицо с грубыми чертами и необычайно жестокими глазами. Никакого кляпа не было – этот человек прекрасно знал, что с ним будет, если он попытается кричать. Богатый наряд: тонкое сукно рубахи, мягкий бархат плаща и вышитый позолотой камзол – выдавал в старике вельможу.

– Значит, это правда, – скривился он от презрения так, словно в руку ему впилась пиявка. – Ты вернулся.

– Да, это правда, господин дайканский бургомистр Фран Бум, – одними уголками губ улыбнулся Ночной Король. – Или, может быть, называть вас Сиектум Лир, глава якобы несуществующей Первой Гильдии?

– Называй как хочешь, – ответил Лир. – Но знай, что ты слишком заигрался в свои игры, парень. Первая Гильдия не простит моего убийства, можешь поверить на слово. Ты будешь оглядываться каждую секунду от каждого шороха, будешь бояться даже вздохнуть... Первая Гильдия не понимает и не прощает таких шуток.

– Первой Гильдии больше нет, – спокойно сказал Ночной Король. – Вот они все. – Он указал на гору мешков. – Здесь и твой ближайший сподвижник Эрнир Горт, более известный, как Грам Торнгруд, королевский экономический советник, и ставленник в Сар-Итиаде среди корсаров Джим Райфен, и другие весьма достойные личности.

– Откуда... – Гордое и злое лицо Лира исказилось гримасой удивления. – Откуда ты узнал?

– Когда прядешь подобную паутину столько лет, как это делал ты, старик, нужно быть более осмотрительным. Нельзя забывать о том, что однажды по какой-то из нитей кое-кто может добраться и до того, кто держит в руке веретено. Вот и я уцепился за ниточку. Очень долгое время меня преследовала по пятам эта ваша легенда о Первой Воровской Гильдии, и я стал задумываться о людях, в ней состоящих. В найденных мною в Таласе хрониках говорилось, что членами Гильдии являются убийцы в пятом поколении от ее изначального состава и все – одного и того же года рождения, по традиции. Я посчитал по годам и предположил, что это должны быть люди вашего возраста. Остальное – дело техники: слежка, выявление, получение доказательств связи их друг с другом и «встреча».

– Умно... очень умно... Но как ты вышел на старину Эрнира? Я полагаю, с него и потянулась нить?

– Совершенно верно. Одно-единственное неосторожное слово заставило меня задуматься, после этого я и начал действовать...

– И что же он тебе сказал?

– Во время Коронного Совета он изрек такую фразу: «Ведь сокровищницы гномов так же богаты, как Прииск Нели».

– Болван, – прошипел себе под нос Сиектум Лир.

– Это ответ на то как. Как я нашел вас всех... А теперь, старик, пришло время уступить первенство молодым, не так ли? По-моему, я доказал, что вправе лишить вас привилегий, согласно древнему кодексу, отыскав каждого из Гильдии, всех до единого.

– Ты прав, но как же твой брат? – поднял бровь старик. – Семья, родственнички, кровные обязательства, так сказать... Погоди-погоди! Неужели ты уже называешь себя Ночным Королем?! Не успев снять корону с отрубленной головы?

– Северная Пристань приняла меня. Кормчие на моей стороне, гильдии на моей стороне. Бансрот подери, даже Ободранные Колени, братство нищих, на моей стороне! Я – новый Ночной Король, и этого не знает пока только мой брат. Он единственный, и он не доживет до утра.

– Ты не сможешь туда даже войти, Ричард Анекто. С закатом дом, как и всегда, восстановил свою защиту, а при свете дня тебе никогда не исполнить задуманное.

– Я знаю, старик. Прощай... – сказал Ночной Король и, резко поднявшись на ноги, стремительным движением вонзил в сердце собеседника кинжал.

Мертвец повис на руках конвоиров.

– Ну что ж, начинается. – Ночной Король вытер клинок об одежду покойника и спрятал кинжал обратно под плащ. – Всем приготовиться!

– Ваше величество! – рядом оказался Грегориан Риз, в руке у него был его дальнобойный лук. – Позвольте убить часового у входа.

– Ты видишь на три сотни шагов в этом тумане? – удивился Ричард Анекто.

– Я могу не только видеть, но и стрелять. Позвольте!

– Позволяю, но только лишь когда наши подойдут к дому, чтобы убрать тело и сменить стражника у входных дверей.

Ричард Анекто огляделся.

– Новые воины Первой Гильдии! – негромко сказал он, но его услышали все. – Все три круга! Время пришло! У нас всего час, но мы сделаем то, что должны. Рейне Анекто слишком долго засиделся на украденном троне! План обсуждался не раз, вы знаете все его подробности, поэтому самое время воплотить его в жизнь! На приступ!

Все воины Ричарда Анекто во главе с ним самим устремились к большому дому, возвышающемуся на три этажа над площадью Тысячи Висельников. Постороннему зрителю могло показаться, что два десятка теней, два десятка сгустков тумана неслышно потекли к особняку.

Дом и правда восстановил защиту – старик знал, что говорит. Об особняке Анекто ходили воистину зловещие слухи: кое-кто утверждал, что это трехэтажное здание, включая погреб в подземелье и чердак под черепичной покатой крышей, – один сплошной механизм, единая сеть смертельных ловушек, приготовленных для пресечения возможных вторжений извне.

У людей Ричарда Анекто появилась возможность проверить это на себе. Рассказывали, что один ловкач как-то проскользнул в дымовую трубу особняка Ночного Короля, намереваясь по дымоходу пробраться в гостиную и вылезти из камина, но не тут-то было. Когда бедняге оставалось пролезть буквально пять футов, из неприметных щелей в кирпичной кладке стенок дымохода вырвались тонкие круглые лезвия. Они прошили несчастного насквозь, и в камин упали жуткие окровавленные обрубки, которые уже нельзя было назвать человеческим телом...

Воинам новой Первой Гильдии оставалось преодолеть последние десять ярдов до дома, когда Грегориан Риз спустил тетиву. Стрела прошипела сквозь волны тумана и вонзилась в незащищенное горло охранника у входа. С грохотом опуститься на пирамиду специально поставленных здесь глиняных горшков ему не дали – несколько пар рук вовремя подхватили тело и аккуратно уволокли в сторону; на место покойника встал верный Ричарду Анекто убийца.

Бывший придворный королевский шут Ронстрада (а это, конечно же, был наш старый знакомец Шико), под чьей рукой находилось два десятка таких же беспринципных ребят, как и он, отлично знал, что через парадные двери можно даже не пытаться проникнуть в этот дом. Так же, как и через окна, дымовые трубы и специально заготовленный для простаков черный ход.

Фасад представлял собой непробиваемую стену, перед которой в ряд на расстоянии девяти шагов друг от друга стояли высокие белые колонны, поддерживавшие верхние этажи и балконы.

Двое из осаждавших подбежали к дому и соединили руки замком. В следующий миг третий прямо с разбегу, оттолкнувшись от этой искусственной ступеньки, пробежал несколько шагов по вертикальной отвесной стене и, зацепившись руками за каменный выступ, подтянулся. Убийца поднялся на балкончик второго этажа, где и застыл, затаив дыхание и превратившись в немую статую, подобно каменной горгулье, стоявшей в каком-то футе от него на каменном парапете.

Все окна, двери, проемы, тайные ходы и лазейки оказались под наблюдением людей Ричарда Анекто, а он сам в это время мельтешил от одной колонны к другой. Постороннему наблюдателю его действия могли бы показаться совершенно странными, лишенными всякого рационального объяснения, но он прекрасно знал, что делает.

Возле первой колонны он стоял лишь несколько мгновений, поглаживая отбеленную гладкую поверхность камня, после чего вдруг вытащил странной формы нож, похожий на заостренный стальной кол, и всадил его со всей силы в столб. От удара не пошло даже трещины, и клинок не сломался, вместо этого погрузившись в плоть колонны по рукоятку. Ричард Анекто проделал то же самое со всеми восемью колоннами, каждый раз извлекая из-под плаща кинжал с необычным колообразным клинком.

Когда все восемь ключей были всунуты в своеобразные замочные скважины, предводитель осаждающих подкрался ко второму окну от левого угла дома и повернул руку стоящей там статуи кистью вниз. В этот же миг в широкой колонне напротив беззвучно отворилась небольшая дверца, в которую мог бы протиснуться среднего телосложения человек, что тот и не преминул сделать. Внутри колонна оказалась полой и похожей на трубу с металлическими скобами ступеней.

Ричард Анекто пролез в тайный ход, за ним неслышно прокрались трое его людей: Грегориан Риз, Илдиз Тагур и Кеннет Делатель Вдов.

– Помните, – сказал предводитель своим убийцам, – Рейне выпил сонное зелье и ни за что не проснется, но этот Дом... Он хуже сотни лучников, готовых пришпилить вас к стене.

Колонна окончилась низким темным горизонтальным лазом, который привел их в кухонное помещение, по ночному времени пустующее. Как и во всем доме, здесь было тихо и свет не горел. Повара и поварята, слуги и пажи вот уже несколько часов как оставили кухню, и она казалась абсолютно необитаемой. В своей корзинке, стоявшей на полу у стены, громко мяукнул большой черный кот. Илдиз бросился к нему и одним ударом кинжала оборвал жизнь несчастного животного.

– Зачем? – исказив лицо от гнева, прошипел Риз.

– Все верно, – мрачно сказал Ричард. – Здесь даже на животных нельзя полагаться, даже с бессловесными тварями нужно держать ухо востро.

Он достал из-под плаща некий предмет, который многих заставил бы вывернуть себе желудок наизнанку только одним своим видом. Это была скрюченная и застывшая рука мертвого человека: кисть и обрубок предплечья в несколько дюймов. Кожа была высушена и имела зеленоватый гнилостный оттенок, в изломанных пальцах торчала длинная черная свеча. Этой вещью младший брат Анекто очень гордился: достать знаменитую «Руку Славы» было крайне нелегко. Подлинная колдовская вещь, а не какая-то подделка, она обладала множеством полезных свойств: могла заставить человека застыть на месте без движения при одном лишь прикосновении или лишить кого-нибудь дара речи, помогала обнаруживать потайные ходы и спрятанные вещи, направляя на них указательный палец. Отдельного упоминания стоила так называемая свеча мертвеца: никто не мог увидеть ее света, кроме тебя и тех, кому ты это позволишь. Для всех же остальных царивший в доме мрак должен был остаться все таким же непроглядным и пугающим.

Ричард Анекто зажег свечу и направился к кухонной двери. Непрошеные гости вошли в гостиную. Бледный свет «свечи мертвеца» вырвал из тьмы очертания большого потухшего камина, украшенного золоченой лепниной.

– А что, каминная решетка... – начал было возбужденным шепотом Кеннет.

– Из серебра, – так же тихо ответил Ричард, – но мы пришли не за этим. Вот эта ваза!

Они подошли к высокой трехногой стойке, на которой возвышалась большая восточная ваза с узким горлышком и внушительной ручкой.

– Анхарский фарфор жалко... – печально вздохнул Илдиз.

– Так, теперь пора разделиться. Тагур, ты пойдешь в коридор второго этажа, там располагаются гостевые, оружейная комната, библиотека и прочие помещения. Там должны быть, если я не забыл привычки брата, все «Девятеро Вольных». Справишься?

Илдиз хищно усмехнулся:

– Давно руки чешутся. После того, что подручные Ночного Короля сделали с моим трактиром, я готов вот этими зубами, – старик оскалился, демонстрируя кривые желтые клыки, – им лично глотки перегрызть.

– Короткие мечи, звездочки, метательные кинжалы, самострелы, засапожники. Могут быть выдвижные лезвия, учти это, Тагур.

– Да знаю, знаю, – проворчал старик. – Достаточно понаблюдал за ними ранее. И не таких уделывал. – Он направился к проходу наверх. – Да чтоб тебя...

Илдиз Тагур застыл у основания лестницы, шепотом кляня на чем свет стоит этот дом. Остальные подошли ближе. Действительно было чему удивиться: все ступеньки оказались повернуты таким образом, что наверх вел гладкий, как заснеженный горный склон, и такой же скользкий подъем, по которому забраться никак не представлялось возможным.

– Это все защита дома, – прошептал себе под нос Ричард Анекто. – Сейчас...

Он повернул в сторону золотую завитушку, украшающую резной поручень, в это же мгновение каждая ступенька с легким скрипом перевернулась и превратила скользкий косой скат в нормальную, во всех пониманиях, лестницу.

– Вперед, – приказал Ричард, и Илдиз, крадучись, начал подниматься.

Когда он исчез где-то на втором этаже, бывший королевский шут Ронстрада повернулся к Кеннету и Ризу:

– Третий этаж, где спальня Рейне, – ваш. С тамошними ловушками вы справитесь. Охраны быть не должно – все на втором этаже, но кто его знает...

– Понятно, – кивнул Риз и направился вместе с Делателем Вдов по лестнице вслед за ушедшим Тагуром.

Под ногами стелился толстый красный ковер, на стенах висели картины в дорогих рамах – Ночной Король привык к роскоши и не понимал, почему должен в чем-то себе отказывать, если всегда можно получить все то, чего душа пожелает. А душа у него была алчная и всегда требовала все больше и больше...

Они прошли мимо площадки второго этажа, Илдиз направился туда – ему было о чем потолковать с людьми Рейне Анекто. Исчезнув в коридоре, он затворил за собой дверь. Товарищи поднялись выше. Кеннет Делатель Вдов скрылся за дверью, ведущей на третий этаж. Грегориан же застыл, вжавшись в стену между двумя этажами: вторым и третьим, приготовившись в случае чего дать подельнику знак...

Тем временем Ричард оглядывал гостиную в поисках всех тех предметов, которые ему были нужны для выполнения плана. Шкатулка с большими ограненными драгоценными камнями, ранее стоявшая на самом видном месте на столике, переместилась на каминную полку – Анекто-младший специально расположил ее так, чтобы одним углом она не касалась поверхности. Далее – подвинуть бледную статуэтку Аргиума, покровителя нищих и воров. Так, где кочерга? Ага, вот она. Теперь ее...

Закончив свои манипуляции с камином, Шико сдвинул немного в сторону подставку с чужеземной вазой.

Теперь – окно. В стене гостиной было пробито три окна, и Ричард направился к дальнему – из него достаточно хорошо проглядывался камин...

В коридоре третьего этажа было темно, но свет ему и не был нужен. Когда-то давно, в детстве, Кеннета заперли в темном подвале, которого он боялся больше всего на свете. Просидев там пять дней, он поборол свой страх и при этом научился видеть в кромешном мраке. С тех пор темнота и подвалы, можно сказать, даже стали для него предпочтительнее многого другого.

В коридор выходило лишь две двери: одна вела к лестнице, откуда, собственно, и появился сам Делатель Вдов, а вторая находилась в дальнем конце и совершенно точно была закрыта. На стенах прохода висели старинные гобелены со сценами охоты, сражений и поединков, но разглядывать подробнее Кеннет не собирался. По сторонам стояли статуи, судя по всему, привезенные издалека. На вид – слоновая кость и дорогой южный мрамор, но сегодня и они его не интересовали. У него было дело.

Осторожно крадучись, Кеннет прошествовал через весь коридор и перевернул вверх ногами седьмой слева подсвечник. Послышался негромкий шорох, и ближайший гобелен вжался в стену, уйдя в скрытую нишу: механизм потайной двери комнаты ближайшего слуги Ночного Короля и самого опасного убийцы Сар-Итиада, который на самом деле являлся всего лишь мальчишкой, был надежно заклинен – путь наружу оказался закрыт. Ричард Анекто не хотел, чтобы Бастард, который один приравнивался ко всем Девяти Вольным по своему умению обрывать чужие жизни, принимал какое бы то ни было участие в сегодняшнем представлении.

Уже собираясь возвращаться, Кеннет Делатель Вдов вдруг остановился и в нерешительности замер, глядя на дверь в конце коридора. Это была спальня хозяина дома, и проникать в нее категорически запрещалось, но что если попробовать? Говорили, что именно там хранятся самые ценные сокровища Ночного Короля – все то, о чем болтают старики. Аргиум-Карманник, как же соблазнительно...

Он оглянулся – вокруг никого. Риз остался на лестнице, сторожит дверь, Ричард – в гостиной – занимается своими приготовлениями с окном, а старик Тагур зачищает левое крыло. Время пока есть. Да к тому же за этой дверью находится и сам Ночной Король, принявший на ночь сонное зелье[16]. Именно Делателю Вдов и никому иному достанется вся слава от его убийства...

Кеннет на цыпочках подкрался к двери и наклонился к ней, легонько нашаривая пальцем замочную скважину, – связка отмычек была наготове.

Что? Не может этого быть! Дверь была абсолютно гладкой: ни ручки, ни отверстия для ключа – вообще ничего!

Незваный гость начал оглядывать две стоящие по бокам от двери статуи. Ни дать ни взять настоящие стражники: алебарды в руках, шлемы, латы, у одного даже связка ключей на поясе, а у второго... Стоп! Связка ключей?!

Кеннет аккуратно подцепил крючком большое каменное кольцо, висевшее на каменном поясе статуи, и, как ни странно, оно с легкостью отделилось от своего хозяина. При ближайшем рассмотрении выяснилось, что ключи вовсе не мраморные и даже не изготовленные из слоновой кости, а самые что ни на есть металлические, лишь покрашенные под белый камень. Вот так удача... Осталось найти, куда вставить ключ, а потом...

– Кен! – раздался приглушенный шепот за спиной.

От неожиданности Делатель Вдов едва не выронил каменное кольцо с ключами, которые бы, без сомнения, очень громко звякнули.

– Да чего тебе? – таким же шепотом ответил Кеннет, оборачиваясь.

У выхода на лестницу стоял Риз.

– Ты чего здесь копаешься?! Идем скорее, вот-вот должно начаться...

– Нет, ты иди сам, я догоню, тут еще одно дельце...

– Ну, как знаешь. – Риз скрылся за дверью.

Так, теперь замочная скважина. Кеннет вспомнил о немного потертом указательном пальце статуи стражника. Видимо, им часто пользовались, и это был, несомненно, рычаг, который открывает щель для ключа. Делатель Вдов повернулся к статуям, осторожно повернул замеченный им скрытый механизм. То, что произошло за этим, было не совсем тем, чего ожидал незваный гость.

Лишь только он повернул этот бансротов палец, как из стен вырвались три длинные нити. С волосок толщиной, они были такими острыми, что прошили тело насквозь, будто оно было из мягкого воска. Разрезанный на несколько частей, Кеннет упал на пол. Эта дверь его уже не заботила, его больше вообще ничего не заботило. Дом отомстил вторгшемуся в него. Нити исчезли в тех же прорезях, из которых и появились. Гобелены затянули пробитые щели – на разноцветных тканях не осталось и следа, будто и не прятались за ними неумолимые ловушки-убийцы.

Илдиз Тагур вошел в коридор второго этажа, который указал ему Ричард. В самом конце оказался чернеющий проход – невысокая арка, ведущая куда-то в глубь дома.

Старик начал аккуратно проверять двери, выходящие в коридор – все заперты. Стоп! Последняя вдруг поддалась, открывая еще одну комнату, судя по всему, спальню. Туда-то и направился бывший трактирщик «Кинжала и монеты».

Лишь только он вошел в комнату, как послышался звон механизмов, и дверь за его спиной тут же закрылась. Старик дернул ручку – тщетно, не поддается. Перед ним было огромное зеркало размером во всю стену. Илдиз даже вздрогнул, когда его отражение исчезло, а стекло стало прозрачным. Через это одностороннее окно бывшему трактирщику «Кинжала и монеты» было отчетливо видно, как из тьмы коридора из-под арки вышли несколько человек и направились к лестничной площадке.

– Сир! – что есть мочи закричал он. – Это ловушка! Берегитесь, сир!

Старик тут же понял, что его крика не слышит никто, кроме него самого, – комната была звуконепроницаемой...

Ричард Анекто тем временем собирался подготовить последнюю деталь плана – установить напротив лестницы самовзводный арбалет, который должен был поразить любого, кто надумает спуститься. Но он не успел этого сделать.

– Так-так, – раздался вдруг грозный голос.

Множество свечей, расставленных в серебряных подсвечниках по всей гостиной, огромный канделябр под потолком и камин вспыхнули вдруг так неожиданно, что Ричард застыл посреди комнаты. Если бы не «свеча мертвеца» и привыкшие к свету глаза, он на несколько мгновений потерял бы способность что-либо видеть вокруг себя.

– Кто же здесь у нас?! Дик, мой дорогой братец! – Рейне Анекто раскрыл руки для деланого объятия.

Положение Ричарда было не из лучших, точнее, оно было крайне плохим. Он стоял в самом центре гостиной, а вокруг него застыли несколько убийц с направленными в его лицо короткими самострелами; у некоторых были обнажены клинки. Конечно же, это и были знаменитые «Девять Вольных» – телохранители брата. Само собой, каждый из них не прожил бы и двух минут в поединке с Ричардом один на один, но вдевятером против него одного, при том что он на прицеле, и достать оружие не представляется возможным... У него было очень мало шансов.

Хозяин особняка не мог скрыть самодовольной усмешки. И хоть за окном уже светало, он был одет так, будто и вовсе не ложился. В руке он сжимал большое красное яблоко, сочное и с нежнейшей кожицей. Алый цвет яблока был гуще цвета крови, блики свечей плясали на его боках так, что казалось, оно перетекает само в себя. Кожица с виду напоминала мягчайшую ткань, еще более легкую, чем атлас, еще более гладкую, чем бархат, и более нежную, чем шелк. Этот фрукт выглядел столь соблазнительно, что на миг Ричард забыл обо всем на свете, кроме него. У младшего брата Ночного Короля даже слюнки потекли, и больше всего сейчас он желал впиться зубами в этот прекрасный плод, высосать весь сок, насладиться каждым кусочком мякоти. Оно такое прекрасное, это яблоко, такое манящее, оно будто зовет его и... и... Ричард сжал зубы и проглотил комок в горле. С большим трудом он заставил себя отвести взгляд от подозрительного фрукта – глупец, чуть было не попался на одну из самых коварных уловок Рейне. Но это были всего лишь чары. Магия, которой не по силам создать преграду для ненависти, бурлящей, пылающей и выжигающей все изнутри. Этому колдовству удается лишь прикрыть гнилую сердцевину яблока, яд, застывший в его порах, червей, которые там копошатся, и запах плесени. На самом деле этот плод – точная копия сущности своего хозяина. Как и Рейне, с виду оно красиво, облик и обаяние ни с чем не сравнимы, но привлекательная оболочка скрывает лишь порчу.

– Как поживаешь, Дик? – поинтересовался Рейне. – Как здоровье?

Ричард едва сдержался, чтобы не наброситься на брата и не вцепиться ему в горло. Хранн Великий, как же он его ненавидел! И годы разлуки лишь выдержали его чувство по отношению к Рейне, словно вино.

– Почему бы тебе просто не кончить меня по-быстрому? – бросил в ответ Ричард.

– «Кончить» – как грубо. Почему бы мне не поговорить по душам с родным братом, которого я не видел пятнадцать лет?

«Если сам тянет время, то ждет чего-то, – догадался незваный гость. – Значит, не все идет по плану, чего-то не хватает...»

– Я смотрю, не изменяешь своим привычкам? – усмехнулся Ричард, включаясь в игру. – Все так же любишь держать при себе отравленное яблоко и угощать им друзей?

Ничтожество. Даже яблоко свое он держит при себе уже по привычке. Ушла та молодая горячность, жажда риска, возбуждение от ощущения хождения по волосу. Многое изменилось... Изменился и сам Рейне. Когда-то он был ловким, сильным, быстрым, и все это подогревалось страстной душой, не дававшей ему ни минуты покоя. Теперь же он напоминал тех ленивых вельмож, которые сиднем сидят в кресле, окружив себя телохранителями и слугами. Он утратил нечто... нечто, чего все никак не хватится. Он утратил свое былое. То, кем он теперь стал, навсегда изжило то, кем он был когда-то...

– Все так же, – не стал спорить Рейне. – Знаешь ли, мне сразу же доложили, что мой милый братец Дик жив, когда ты раскрылся на том Коронном Совете. Шут, значит? Забавно... Почему же ты сразу не заглянул в гости? Я, знаешь ли, так беспокоился за тебя, мой легкомысленный младший брат. Ушел погулять и не вернулся домой к обеду... Как нехорошо...

– Беспокоился? Это после того, как убил Мари? Или после того, как твои люди сбросили меня со скалы в пропасть?

Рейне слушал обвинения с легкой улыбкой, словно наслаждаясь далекими и очень приятными воспоминаниями.

– А ты знаешь, мой глупый братишка, что твоя милая и смышленая Мари, которая совала нос не в свои дела, до сих пор жива и невредима?

Ричард вздрогнул, но в следующий момент огромным усилием заставил себя спокойно взглянуть в лицо Рейне и даже изобразил ехидную усмешку. Сколько раз он сам применял подобный прием, чтобы заставить противника выйти из себя, совершить какую-то глупость. Известная уловка.

– Не нужно, Рейне, – только и сказал младший брат. – Этим меня не возьмешь.

– Я не пытаюсь тебя «сломать», мой дорогой Дик, – яростный блеск появился в глазах Ночного Короля. – Твоя ненаглядная девчонка с того самого дня, праздника Всех Святых шестьсот тридцать седьмого года, является почетной гостьей в моей личной тюрьме. Ты знаешь, мой дорогой, что на ней я опробовал не одного из своих людей. Даже уличные девки не видали такого.

– Я тебе не верю, Рейне. – Ричард все так же улыбался – он ждал этих слов, ожидал оскорблений ее памяти. – Ты говоришь, пятнадцать лет она томилась в твоей камере, ты ее истязал, пытал, насиловал... Но я видел ее мертвое тело, тогда, в день Всех Святых, на площади Тысячи Висельников с двумя звездочками в груди.

– Нельзя же, в самом деле, верить всему, что видишь! – делано возвел глаза к потолку Рейне. – Ты ведь знаешь, как именно я всех обыгрываю в карты. Я тоже считал тебя мертвее мертвого, но не забывал о различных мстителях, проклятиях и прочей мерзости, которую ты бы мог натравить на меня перед гибелью. Я решил оставить ее на случай, если бы ты вдруг удумал выкинуть какой-нибудь последний фокус. Но все сложилось как нельзя лучше, братец: ты улетел с обрыва, время шло, ничего не происходило, и я почти даже забыл о ней. Почти, если ты меня понимаешь...

– Если бы мне было совсем не все равно...

– Нет, тебе не все равно. Я же помню, как ты ее любил, а тебе ведь было всего пятнадцать лет – совсем мальчишка!

– Вот именно, всего пятнадцать лет, – согласился Ричард, – но после того у меня было множество женщин, а от нее осталось лишь далекое, ничего не стоящее воспоминание.

– Ты не можешь лгать мне, я ведь твой старший брат! – оскалился Ночной Король. – А ты знаешь, поначалу она каждый день звала тебя: «Дик!», «Мой милый Дик!», «Где ты, Дик?!» А если бы ты вдруг удумал выжить и вернуться, что уж вообще ни в какие ворота не лезет, то было бы довольно забавно понаблюдать, как ты будешь лицезреть ее смерть. Вторую смерть – правда, драматично? Я бы отдал ее Харреду, ты ведь помнишь его?

Ричард помнил. Харредом звали людоеда, который в возрасте пяти лет был доставлен в Сар-Итиад. Из него Рейне выпестовал себе пса, верного, хитрого, сильного и безжалостного. Именно Харред, как думал младший брат Анекто, убил его любимую, Мари.

– Но почему ты предполагал, что я смогу выжить? – Ричард сделал вид, что пропустил слова брата мимо ушей. – Ты ведь послал за мной лучших.

– Я не так глуп, чтобы упускать возможность какого-нибудь чудесного спасения. Столько магов развелось в королевстве, что ни в чем нельзя быть полностью уверенным. Ничего, скоро от этих треклятых чародеев не останется и следа, никто не будет мешать честному заработку. Так как ты все-таки спасся?