Маски Черного Арлекина Торин Владимир

5 октября 652 года. Окрестности Тириахада

Один, как всегда, один! Как же это невыносимо – оставаться одному. Маленький носатый карлик скорчился, стоя под огромным разлапистым деревом с давно облетевшей листвой. Он не знал, какой это дерево породы, как не знал и того, что ему делать и куда идти. День подходил к концу, покрасневшее солнце уже клонилось к земле, хотя в лесу этого было никак не увидеть.

«Так и жизнь Гарка, – обреченно подумал маленький гоблин. – Гарк больше не видит в ней смысла, ветви горя закрыли все».

Вскоре настанет ночь, вместе с ночью из мертвого города выползут на охоту ужасные чудовища, но Гарка это совсем не волновало. Он хотел умереть.

Он потерял все в этом ужасном месте, в разрушенном городе. Потерял друзей, потерял господина Логнира, даже этих грязных орков, которых гоблин всегда недолюбливал, и то потерял. Теперь они либо мертвы, либо в плену у мерзавцев-охотников, а он, гоблин Гарк, ничего не смог сделать для своих друзей. Он пытался, пытался! Два месяца он рыскал по жуткому Тириахаду, но не нашел никаких следов. Два долгих месяца он обыскивал руины, стараясь не попасть на обед к живым мертвецам, которые скрывались в каждой щели, под каждым домом. Два месяца он страдал, голодал и надеялся. Но все было тщетно.

Хозяин Логнир как сквозь землю провалился (гоблин подозревал, что именно так и было), черный «дракон» корсаров давно отплыл, орочья ладья тоже – никто из них не верил, что сошедшие на берег могли остаться живы. Один только Гарк не ушел. Он умрет здесь, да. Раз его друзья погибли, то и ему больше незачем жить.

С такими мыслями маленький гоблин брел по тихому увядшему лесу без листьев, что раскинулся на восточной окраине мертвого города. Это был странный лес – в нем совсем не было жизни. Ни зверей, ни птиц, даже муравьев, и тех нельзя было встретить. Все эти месяцы, пока продолжались поиски, Гарк питался одними волчьими ягодами да корешками, которые горчили и отдавали тухлятиной, и теперь выглядел, словно несчастный узник, пару лет пробывший в орочьем рабстве. Орки не слишком-то ценят гоблинов в качестве рабов, посему зачастую забывают тех даже покормить. Когда маленький раб умирает, его тело просто выбрасывают, как отслужившую свой срок никчемную вещь. Именно так относятся к бедным гоблинам злобные здоровенные орки. Гарк с ненавистью сплюнул, едва вспомнив о них, – он и сам однажды прошел через подобное обращение, едва сумев бежать из проклятого рабства. Хотя, надо признать, те морские орки, что пропали вместе с хозяином, рабов у себя не держали, даже гоблинов. Только за одно это он мог простить им все остальное. Если бы только найти хоть кого-то. Все равно кого, лишь бы одиночество не давило столь сильно...

В лесу стало совсем темно, на пурпурно-фиолетовом безоблачном небе взошла полная луна, озарив своим светом верхушки деревьев. Где-то на краю леса, ближе к Тириахаду, разлетелся по округе зловещий тоскливый вой – чудовища уже просыпались, отряхивали дневную пыль с изъеденных временем костей. Но гоблин не стал прибавлять шаг – зачем? Днем раньше, днем позже... Он все равно никуда не уйдет. Зачем, спрашивается, куда-то нести свой труп? Он свое пожил...

Гоблину было почти пятьсот двадцать лет[19], по меркам его народа он был еще достаточно молод и в полном расцвете сил, ему бы в самый раз сейчас найти себе кого-то, завести семью, пару десятков клыкастых и носатых детишек. Но Гарк не хотел обзаводиться семьей. Это для него означало бы возвращение к родичам, а с ними ему точно было не по пути. Он и ушел именно потому, что не желал воспитывать в себе и в других эту ничем не обоснованную жестокость, эту жажду невинной крови, не желал убивать из подлости и ради забавы, чем в большинстве своем занимались его соплеменники (если, конечно, при этом не убивали их самих, что случалось куда чаще). Он ушел из родного племени, ушел от тех, кто постоянно обижал его за мягкость характера, ушел от тех негодяев, кто убил и съел его престарелую мать (которая единственная понимала его). Он перерезал несколько глоток и сбежал, прекрасно осознавая, что теперь они никогда не примут его обратно. Но жизнь в одиночку оказалась еще труднее, чем среди гоблинов: не с кем перекинуться словом, поделиться бедой или радостью, некому помогать, не за кого проливать свою кровь. Гарк ошивался в окрестностях Истара, не рискуя слишком отдаляться от людских поселений, грабил случайных путников, чего уж там скрывать, зате проматывал добытое золото в трактирах, порой захаживая в Хоэр поохотиться. С каждым днем он все более ожесточался, виня во всем свою мерзкую гоблинскую природу, пока не повстречал Логнира и Аллаэ Таэль. Королевский сотник отнесся к нему как к равному, отнесся как к другу, не имея никаких причин доверять незнакомому гоблину, и Гарк сказал себе, что никогда не забудет этого. Логнир показал ему, что в жизни есть не только плохое, показал, что все золото мира меркнет перед настоящей дружбой и истинной, чистой любовью. Чувство сотника к эльфийке настолько поразило зеленого карлика, что он лишь по этой причине и увязался за Логниром – посмотреть, что же из этого выйдет. А дальше водоворот невероятных событий затянул маленького гоблина, предоставив ему столь долгожданную возможность проникнуться и дружбой, и привязанностью, и много еще чем, чего он был лишен раньше.

Тогда казалось, в его жизни наконец появился смысл, но вот теперь все снова вернулось на круги своя. Логнира больше нет, его любимая никогда не дождется своего суженого, а он, Гарк, после всего, что случилось, нипочем не посмеет показаться ей на глаза. Гоблин представил, как рассказывает эльфийке о смерти королевского сотника, и ему стало совсем плохо. Нет, лучше уж смерть, так честнее...

Гарк даже не заметил, как слезы сами хлынули из его глаз, а грудь сотрясли рыдания. Ну почему он не могучий герой-Кин или мудрый шаман? Они наверняка бы придумали что-то, а не бродили бесцельно по этому лесу. Но он всего лишь никчемный маленький поваренок-гоблин, который ничего не может. Не переставая рыдать и царапая в кровь руки, Гарк продирался через колючие ветви сухого кустарника, пока наконец не вышел на небольшую поляну с высокой травой. Он так ничего и не заметил бы, если бы буквально не уперся лбом в серый, заросший суховатым мхом камень. Маленький гоблин поднял заплаканные глаза и обомлел.

На поляне стояли две статуи: высокий статный мужчина и прекрасная женщина. На мгновение Гарку даже показалось, что это Логнир и Альтиэль – настолько они были похожи. Но наваждение быстро ушло, и гоблин разглядел фигуры внимательнее. Мужчина был коренаст и бородат, его руки вздувались крепкими мускулами, левой рукой он опирался на громадный боевой молот, а правой – ласково гладил женщину по роскошным волосам. Лицо его выражало спокойствие и уверенность. Женщина же, напротив, выглядела встревоженной и задумчивой. Взгляд ее больших глаз пылал целой гаммой чувств: от смятения до любви. Она смотрела вполоборота на своего супруга (именно супруга, догадался Гарк), в то время как могучий мужчина обратил свой взор куда-то вдаль. Женщина держала между ладонями тонкие нити, чуть прижимая их кончиками изящных пальцев.

На какое-то время гоблин позабыл обо всем, разглядывая это произведение искусства и любуясь его красотой. Статуи не были тронуты временем: камни были настолько прочными, что ни единой трещины невозможно было найти, однако не оставалось никаких сомнений, что скульптуре многие тысячи лет. Гарк обомлел, не в силах оторвать взгляд от статуи женщины. Да, ему и в самом деле не просто показалось – это лицо было лицом эльфийки. Словно сама Аллаэ Таэль непостижимым образом оказалась здесь. Но в то же время лицо каменной женщины выглядело исполненным невообразимой глубины и мудрости, на которую способны лишь боги. Боги... Да, это были они, Боги. Маленький гоблин правильно догадался, кому поставлен здесь монумент.

– Госпожа, – повинуясь мимолетному видению, обратился к женщине гоблин, – Гарк не знает, как вас зовут, он не знает, как зовут вашего благородного мужа, он всего лишь никчемный маленький гоблин, но Гарк очень просит вас... помогите ему! Помогите спасти того, кто ему дорог. Больше Гарк ничего не просит...

Ответом ему был отблеск луны, скрывшейся за неведомо откуда появившимся бесформенным облаком. Как только лунный свет померк, Гарк увидел... Увидел, как засверкал в кромешной тьме один из прекрасных каменных локонов женщины. Повинуясь нахлынувшему чувству, гоблин быстро взобрался на постамент и протянул вверх свою тщедушную руку. Удивительно, но светящийся локон сам отделился от длинных резных волос и упал в его раскрытую ладонь: он оказался отнюдь не каменным, даже теплым на ощупь.

– Храни его, маленький гоблин, – вдруг раздалось совсем рядом.

Гарк резко обернулся. Недалеко от него, почти скрытый в высокой траве, сидел необычный волк с черно-серебристым мехом и блестящими, как два чернильных жука, глазами. Или же нет, скорее это была лисица.

– Скорее, лис, если тебе будет угодно, – опять раздался ласковый голос, и это действительно говорил чудесный зверь! – Храни то, что тебе доверили, и поскорее найди того, кто поможет тебе. Он уже близко. – Волшебный лис повернулся и исчез в траве, махнув на прощание пышным хвостом.

– Но как? – Растерянный гоблин сел на краешек постамента, перестав плакать. – Как Гарку найти Того-Кто-Поможет?

И тут локон в его руке чуть шевельнулся, указывая направление на север. Гоблин вскочил на ноги и, поклонившись до самой земли величественным каменным статуям, побежал туда, куда звала его новая судьба.

17 сентября 652 года. Элагон

Деккер Гордем пришел в себя. Сердце в его руках по-прежнему истекало черной жидкостью.

– Вот оно, значит, как, – прошептал он, глядя на труп. – Что ж, ты сделал все, что мог, Сероглаз. Сделал то, что должен был. Вот только умирать было необязательно...

Он склонился над покойником и вложил сердце ему в грудь, на причитающееся место. После аккуратно завернул края кожи и провел по ним пальцем; следом потянулся длинный ожоговый след, сплавляющий края раны. Веретено Деккер спрятал в петлю на подкладке камзола – свою роль оно выполнило: вернулось к Арсену вместе с телом того, кто сделал им выпад.

Закончив с ритуалом, Черный Лорд наконец позволил себе выпустить бушующую внутри ярость. Пронзительно воющие призраки и невесть откуда взявшийся в шатре пепел взметнулись в воздух, закружившись в черных порывах ветра вокруг все так же с виду спокойно продолжающей сидеть в кресле фигуры. Книги, свитки и ценные гримуары полетели вверх, безжалостно сметаемые со столов.

– Тьма и Пепел!!! Будь ты проклят, Семайлин! Надеюсь, тебе никогда не выбраться из своей тюрьмы, старый ублюдок! Тебе все же удалось перехитрить меня!

Черный Патриарх проиграл – его дух надолго заточен в Ловце Душ и не выберется оттуда в ближайшую тысячу лет. Но перед пленением учитель успел сыграть злую шутку со своим бывшим учеником, да так, что тот только сейчас осознал, что и сам попал в западню. Арсен умер, исполнив пророчество, но и Магнус тоже. Согласно изначальному плану один из них должен был выжить: преуспевает Черный Арлекин – погибают Семайлин и Арсен. Если же умирает Сероглаз, то Кровавое Веретено остается в живых. Один Ступивший за край обязан был умереть. Но не оба! Не оба сразу!

«Деккер запер свою душу на множество ключей, – вновь прозвучали в голове слова Семайлина, сказанные Магнусу Сероглазу перед смертью последнего. – И ключами к нему является каждый из вас, Ступивших за край, в которых он вложил часть себя...»

– Как же ты сумел разгадать мою тайну, проклятый предатель? – Деккер слишком поздно задался этой мыслью.

Ему следовало заподозрить неладное раньше, когда Ступившие стали умирать один за другим. Да, уход любого из старших некромантов можно было легко объяснить: все выглядело таким правдоподобным, очевидным и казалось само собой разумеющимся, но вот в целом... Все началось с Лоргара. Затем были Анин, Дориан, Коррин... Вот здесь уже стоило бы насторожиться, но нет, он продолжал идти вперед, как безмозглый телок на бойню. Тьма и Пепел!!! Ловко же Черный Патриарх убрал трех последних. Магнус, Арсен, Ревелиан... Даже своего верного пса не пожалел. И все для того, чтобы разрушить его, Деккера Гордема, планы.

– Вот только и ты не столь умен, как мнил о себе, Мес’й-ал Рука Мора. – Предатель Трона впервые вслух назвал своего бывшего учителя его истинным, древним, Прклятым в веках и залитым кровью именем. – Трудновато тебе будет заполучить мою душу, бзвылазно сидя у себя в Ловце. Так что все еще изменится...

Черный Лорд обманывал себя и сам хорошо знал это. Теперь его душа заперта в стране Смерти, и все ключи от нее – в скрюченных пальцах самого Хозяина Унылых Просторов. И вряд ли Черный Бог Карнус будет настолько любезен, чтобы добровольно возвратить пропажу. Правда, раньше, если память не изменяет, Деккер Гордем никогда не пасовал перед невозможным. Так что...

Черный ветер улегся: книги, свитки и пепел опустились на пол. Деккер поднялся из своего кресла.

– Нам пора, Сероглаз. Сперва тебе, а потом уж и мне... Избавиться от мальчишки и...

«А что там, кстати, поделывает Ричард?» – мелькнула вдруг в голове Черного Лорда мысль, появившаяся столь же неожиданно, как грохот хлопнувшей от сквозняка двери. Глубоко вздохнув, Деккер направился к выходу из шатра. Сказать по правде, он уже жалел, что вообще похитил принца. Сейчас ему стало откровенно не до разбалованного и капризного ребенка, за которым надо постоянно приглядывать.

Выйдя из шатра, некромант даже не сразу понял, что происходит. Только сейчас Деккер осознал, насколько он был погружен в свои мысли и воспоминания Черного Арлекина: грохота, который создавали пятьдесят тысяч неживых воинов, было невозможно не услышать, если только ты не глухой и не мертвый. Его армада двигалась! Мертвые легионы, еще совсем недавно стоявшие идеально ровными когортами, больше не являлись образцами непоколебимого спокойствия. Древние скелеты, выуженные им из болот, нежить, облаченная в староимперские ржавые латы, маршировала по разрушенному Элагону, словно на параде.

Недоуменно глядя на свое воинство, Черный Лорд в первый миг даже подумал, что начинает сходить с ума. Когорты были разделены на два лагеря. Мертвые солдаты сходились между собой в поединках, они пронзали друг друга пилумами и гладиусами, стараясь сделать это как можно красивее и вычурнее. Что же это?! Неужели ошибка?! Но он все четко просчитал, он не мог ошибиться в расчетах и заклятиях: до этого мгновения Прклятые легионеры слушались малейшего движения его мысли... кроме... Кроме того раза, когда треклятый предатель Семайлин вырвал нити управления войсками из его рук и передал их имперским инквизиторам. Но сейчас... этого просто не может быть! Кто?! Кто оказался настолько могуч, хитер и бесстрашен, чтобы проникнуть в Элагон и захватить власть над армадой?! Арсен мертв, Сероглаз тоже, в плену и душа Черного Патриарха. Больше нет некромантов, способных на подобное!

Легионеры продолжали уничтожать друг друга, неуверенно рыча что-то похожее на велеречивые вызовы. И это нежить?! Ведь это покойники, лишенные душ, какие здесь могут быть вызовы?! И с каких это пор бывшие имперские подданные называют друг друга «сэр»?! Кто-то должен ответить за это безумие...

Спустя мгновение Деккер трижды помянул Бансрота, кляня свою непроходимую глупость. Не погрузись некромант настолько в свои размышления, он бы сразу все понял. И впрямь, не так уж и сложно было догадаться, кто именно способен был стать причиной столь неуместной подвижности всегда тихой и... мертвой армады. Сперва Черный Лорд нахмурился, после на его губах появилась злая усмешка, а затем он расхохотался. Ответ был до печального прост – никогда не оставляй ребенка одного! Каждый родитель знает это священное правило, но бездушный некромант Предатель Трона его не знал.

Никогда не оставляй ребенка наедине с мертвой армадой, особенно если ты перед этим, чтобы он не боялся, сказал ему, что это всего лишь большие игрушки-марионетки, а его няньке (мертвому легату) ты сам при этом дал строгий приказ: выполнять любую прихоть маленького гостя, но не позволяя ему покинуть Элагон. Да, все сложилось в странную, абсурдную, но при этом идеально логичную мозаику, но Деккер и предположить не мог, что мертвец воспримет все настолько буквально, а следовало бы.

Тонкий голосок принца Ричарда прорывался сквозь грохот лат и звуки боя:

– Этот турнир, сэр Ржавая Черепушка, вы должны выиграть! Как король Страшных Марионеток я благословляю вас на сие славное дело!

Мальчишка устроил ристалище на месте разрушенного города, а из легионеров армады сделал поединщиков... Ну да, кто же будет выполнять приказы лучше мертвеца? Кто же будет безропотно убивать и умирать ради каприза несносного заскучавшего ребенка лучше мертвеца?

Отсмеявшись, Деккер направился к принцу. Тот был настолько поглощен игрой, что не сразу обратил внимание на своего нового друга – мнимого благородного рыцаря, а на деле – безжалостного убийцу и безумного маньяка.

– Развлекаетесь, королевич? – Улыбка на тонких губах Черного Лорда была совсем не доброй и отнюдь не отеческой.

– Э-э-э... сэр Гордем, вы меня испугали. – Мальчик вздрогнул, но сразу беззаботно рассмеялся звонким детским смехом. – Вы видели, как сэр Ржавая Черепушка проткнул сэра Костяшку? Это был честный бой, противники были равны.

– О, я не сомневаюсь.

– Новый поединок будет между...

– Нового поединка не будет, маленький принц, – оборвал все чаяния ребенка Деккер.

– Как? Почему?

– Тебе пора домой.

– Что? – Сперва ребенок удивился, но после решительно замотал головой: – Не хочу! Зачем?

– Я устал от твоих глупостей, – честно пояснил Деккер. – Я тебе не какая-нибудь Дороти из Плитвута, чтобы вытирать твои слюни.

– Я не хочу! – визгливо начал голосить Ричард Лоран. – Не буду! Не хочу-ууу!!! И не поеду! Я хочу турнир! Турнир-турнир-турнир!

Боги свидетели, так Черного Лорда не раздражал своим несносным характером даже Джек-Неведомо-Кто, известный непослушанием и вольностью поведения.

– Тебе придется.

Деккер щелкнул пальцами. Когорты с оглушительным грохотом, в котором смешались лязг стали, скрежет костей и заунывный плач труб, единым движением топнули латными башмаками и встали по струнке. Некромант повернулся к легиону. Пятьдесят тысяч разупокоенных мертвецов стояли, не шевелясь. Сто тысяч пустых глазниц, не выражая ничего, кроме смертельного равнодушия, глядели перед собой. Они ожидали приказа. Все они.

– До встречи в преисподней, где и вам, и мне самое место, – прошептал Деккер.

Легионы продолжали стоять, как и раньше, только легат, мертвый воин в тяжелом доспехе и шлеме с длинным гребнем, край которого волочился по земле, поднял к повелителю голову, будто не веря. Так, словно нежить может не верить...

Спустя миг пятидесятитысячная армада смерти подернулась белесой дымкой, на руины Элагона опустился непроглядный туман, а когда он рассеялся, то забрал с собой и всех Прклятых. Ужасного воинства Черного Лорда больше не существовало, лишь огромная звезда-пентаграмма осталась так же мрачно гореть своим удручающим зеленым огнем.

В этот миг будто тяжелый камень упал с души Деккера, он сразу же ощутил уже позабытую легкость, от которой просто захотелось расправить плечи, потянуть напряженную спину, уставшую шею. И он уже был готов приступить к этим ничего не значащим условным жестам, но мальчишка испортил все удовольствие. Его мерзкое хныканье стало пределом терпения даже такого бесстрастного некроманта, как Деккер Гордем.

Черный Лорд понял: нужно поскорее избавиться от ненужного принца. Теперь тот представлял собой лишь помеху, но Предатель Трона совершенно не предполагал, куда сможет его деть. Глупо было об этом не подумать... последняя подлость обернулась головной болью. Зачем он взял ребенка? Что им двигало, когда он усадил этого несносного мальчишку на своего Крио? Кстати, может, просто отдать коротышку нетопырю? Вампир уже давно облизывается на его счет... Помнится, Деккер отправился в Истар с твердым намерением украсть принца, чтобы завершить свою месть королевскому дому Лоранов. Он полагал, что, похитив наследника трона, тут же пресечет продолжение ненавистного рода. Королю и королеве после этого будет не до того, чтобы давать жизнь новым детям, а потом он прикончит и самого Инстрельда V. Теперь Черный Лорд сомневался... Ныне у него есть цель поважнее... Так что же делать с мальчишкой?

– К сожалению, у меня совсем нет времени, чтобы доставить тебя обратно в Истар, к твоей разлюбезной мамочке. Будет излишним, если мы окажемся тамв одно и то же время. Я знаю, что у детей очень длинный язык: я знал многих из них, когда учился в Школе Меча в Умбрельштаде примерно двести пятьдесят лет назад. Все они были болтливыми и избалованными, а многие просто жаждали того, чтобы им вырвали языки и скормили свиньям, если ты меня понимаешь...

Ребенок не отвечал: он не понимал и продолжал плакать.

– Вот вам и бесстрашный рыцарь, – презрительно усмехнулся Деккер, отчего Ричард начал плакать еще сильнее. – Вот вам и будущий король Ронстрада: папочка может уходить с трона хоть сейчас – наследничек забрызжет слюнями всех врагов.

Деккер опустил тяжелый взгляд на плачущего ребенка. Этот мальчишка – потомок того, кто обрек их всех на гибель от страшной чумы. Но на правду закрывать глаза нельзя: он – всего лишь потомок.

– Тебе есть куда идти? – спросил Черный Лорд.

– Мама и дедушка в Истаре.

– Где король?

– Я не знаю...

Деккер задумался, но новый вопрос не заставил себя ждать:

– Кто-нибудь из твоих родственников живет поблизости от Элагона?

Это было весьма сомнительно, ведь Элагонское герцогство почти полностью опустошено: вряд ли кто-то из лордов остался жить по соседству со стаями всяческой нечисти. И кому из этих стервятников можно доверить наследника престола? Любой может покуситься на жизнь и свободу этого мальчишки.

– Моя защитная тетка живет в этом лесу, я знаю, она мне сама показывала свою башню в кувшине с водой. – Ричард перестал плакать.

Защитной теткой называли женщину, которая давала обет перед Хранном и Синеной оборонять и хранить новорожденного младенца от всякого зла, помогая родителям его воспитывать. Она становилась его защитницей перед божественным провидением.

– Если показывала в кувшине с водой, значит, – ведьма... – Деккер не смог сдержать едкой усмешки. – Превосходные же личности водятся при дворе Ронстрада. Они еще меня смеют в чем-то там винить! Лицемеры...

– Тетя Кэти не ведьма... она – графиня де Соулесс, и она хорошая...

– Не сомневаюсь... – начал было Деккер и вздрогнул. – Как ее зовут? Как, ты сказал, ее зовут?

– Графиня Катрин де Соулесс, тетя Кэти.

Деккер сжал кулаки и закрыл глаза. Он заставлял себя думать, что ему просто послышалось. Но тут же перед глазами возник образ высокой женщины в черном платье и черной вуали. Вдова бросала одинокую розу на его могилу. Но как?.. Неужели так близко?..

– Что с вами, сэр Гордем? – Мальчишка дернул Черного Лорда за рукав камзола, возвращая его к действительности.

– Ничего, – сурово отрезал Деккер. – Не твоего ума дело. Пожалуй, я отведу тебя к тетке.

– К тете Кэти? – Ричард, кажется, обрадовался.

– У всех Лоранов туго со слухом? – Деккер разъярился так, будто мальчишка прошелся по всем его больным мозолям. – Еще одно слово, и я оставлю тебя здесь, одного.

– Я готов лететь! – Принц едва не прыгал от радости. Куда только делась его печаль по поводу возвращения домой? – А мы полетим на летучей мышке?

– Н-да-а... – задумчиво протянул Деккер. – На летучей мышке... Но сперва, – он, видимо, пришел к какому-то решению, – ты пойдешь спать – уже поздно. А мне нужно как следует подумать.

– Я не хочу спать! Не хочу! Не хочу! Я хочу лететь! Сейчас же! Немедленно!

– Ты хочешь, чтобы я твоей тетке рассказал, как ты отказывался идти спать?

Мальчик вздрогнул, чем себя и выдал с головой. Он как огня боялся гнева своей грозной защитной тетки. Странно, что не его, некромантова, гнева. Странно и неправильно... И все же Деккер был доволен.

– Пойдем в шатер, ляжешь спать. К полуночи я тебя разбужу, и мы полетим.

– Почему не утром? – удивился Ричард.

– Летучая мышка, знаешь ли, не любит дня... даже такого туманного...

18 сентября 652 года. Замок Даренлот

Женщина стояла на крепостной стене, являя собой саму суть ожидания. Дул пронизывающий ветер, разбрасывая ее волосы и шелестя длинным, стелющимся по дозорному пути синим платьем, но она будто не замечала прохлады. Застывшим взором она глядела прямо перед собой, и каждый раз, когда подкованные копыта звонко стучали по выложенной камнем дорожке, ведущей к воротам Даренлота, вздрагивала и вглядывалась в сумерки в надежде различить желанные очертания ее возлюбленного. Но всякий раз это был не он: порой скрипели колеса кареты кого-то из лордов-друзей ее доброй подруги Изабеллы де Ванкур, в другой раз это были гонцы с поручениями, слуги, возвращавшиеся в замок, странствующие монахи или еще кто-то.

Положение леди Агрейны де Нот было хуже некуда. Теперь у нее нет ни родового замка, ни привилегий, ни слуг, ни гардероба. Но ее это мало заботило. Ее отца жестоко убили, ее дом сожгли, а брат в изгнании. Она осталась одна, никому не нужная, никем не любимая. Леди Агрейна уже какое-то время жила в Даренлоте, у нее была превосходная комната и все необходимое. Слуги мельтешили, выполняя любую ее просьбу, но она видела, как они смотрят на нее, слышала, о чем они шепчутся за спиной. «Чужачка, – говорили они. – Когда же она покинет нас?» Горько было графине Агрейне Аландской в чужом доме. Но в одночасье потеряв все, больше всего она горевала о том, кто оставил ее. Возлюбленный принц, кузен короля, вновь покинул ее. Да, он спас Агрейну от мерзкого убийцы ее отца, от мятежников, от огня пожара. Но лучше бы он не делал всего этого. Пусть лучше остался бы с ней в пылающих руинах, сгорая в пламени и обнимая ее...

– Накинь на плечи, дорогая. – На стену поднялась леди Изабелла, графиня де Ванкур. Она заботливо закутала дрожащую от холода подругу в теплый меховой плащ. – Прибыли гонцы от Джима Столема. Будет совет насчет дальнейших планов противостояния герцогу Валору. Ты хочешь присутствовать?

– Нет, – тихо произнесла Агрейна.

– Я так и думала, дорогая. – Леди Изабелла понимающе кивнула. – Хочешь, я постою с тобой? Ты расскажешь мне о своих печалях. Кто еще поймет и поддержит, если не лучшая подруга, верно?

– Нет, я хочу побыть одна...

Леди Изабелла кивнула и развернулась, чтобы уйти, когда подруга вдруг остановила ее:

– Постой, Изи.

Графиня де Ванкур обернулась.

– Скажи мне, как ты переносишь постоянное отсутствие Ди? Что помогает тебе ждать его год за годом, проводя дни и ночи в одиночестве?

Леди Даронская печально вздохнула:

– Надежда, что когда-нибудь мы все же будем вместе. Надежда, что когда-нибудь королю больше не понадобится служба Ильдиара, что на его место встанет другой. Я втайне надеюсь, что мое горе перейдет к кому-нибудь другому: пускай другая женщина ощутит на себе все это, ведь, кажется, что на мою долю уже достаточно. Да, это звучит эгоистично, но я и правда так думаю. Я просто надеюсь...

– Но тебе легче, Изи. Ведь твой суженый – доблестный рыцарь, герой королевства. Его слава, рассказы о его подвигах, они, должно быть, помогают тебе переносить все невзгоды разлуки.

– Знаешь, милая Рейн, я могу сказать об этом немногим, но даже будь он некромантом или еще кем похуже, я бы все равно так же ждала его.

Графиня де Нот вздрогнула. Неужели ее подруга о чем-то догадывается? Но как?! Кто мог выдать Изабелле ее самый страшный секрет, тайну ее сердца, покоящуюся за семью замками?

– Я тебя понимаю, дорогая Рейн, я тебя понимаю... – Леди де Ванкур обняла подругу за плечи и прижалась щекой к ее шее. – Это наша судьба такая: ждать тех, кого любим. Теперь и сестренка присоединилась к нашему печальному ордену, – она невесело улыбнулась. – Славный рыцарь Джеймс Доусон, кажется, отворил замк на ее сердце.

– Да, я видела, как уезжал этот рыцарь. Он хороший человек. Ты знаешь, он вырос в нашем замке и был мне как младший брат. И... он вывез меня из горящего Сарайна... – Глаза леди Аландской наполнились слезами, стоило ей вспомнить родной дом. Дом, которого больше нет...

– Пойдем, дорогая. – Леди де Ванкур попыталась было увести Агрейну со стены, но та была против. – Стоять здесь бессмысленно и опасно для здоровья – ты можешь простудиться. Дозорные затрубят в рог, если к замку приблизится чужак.

– Я должна первой увидеть его...

– Что ж, ка пожелаешь. – Графиня де Ванкур устала спорить. – Оставайся здесь, если тебе так легче, но, смею надеяться, к ужину ты присоединишься к нам?

– Да, – прошептала Агрейна.

– Совет скоро начнется, дорогая, – сказала леди де Ванкур. – Мне нужно идти. Если тебе что-нибудь понадобится, слуги исполнят все, что ты им прикажешь.

Изабелла направилась к двери башни, что вела с дозорного пути во внутренние помещения. Леди Агрейна осталась одна.

– Ну, наконец, – раздался холодный голос откуда-то сверху. – Болтливее женщин нет никого на всем свете...

Графиня подняла глаза и в ужасе отшатнулась. Прямо на остроконечной крыше располагавшейся рядом башни сидел огромный монстр – черная летучая мышь расстелила свои широкие перепончатые крылья на черепице и глядела на нее алым немигающим взглядом. На спине нетопыря сидел человек в длинных темных одеяниях. Его белое лицо казалось лицом самой смерти в подрагивающем свете факелов.

– Черный Лорд...

– Только не нужно кричать и падать в обморок.

– Я и не собиралась, – гордо ответила Агрейна. – Что тебе здесь нужно, некромант?

Она только моргнула, но его уже не было на крыше башни. Теперь он стоял на дозорном пути стены в трех шагах от нее. На руках он держал чье-то тело.

– Я принес тебе кое-кого. Сама решай, что с ним делать, но я бы посоветовал тебе его просто похоронить...

Позабыв про страх, женщина бросилась к некроманту и откинула капюшон с лица покойника, которого держал Деккер. В следующий миг она без сил упала на колени и начала рыдать от непереносимой боли. Сердце в ее груди, казалось, только что разорвалось изнутри. Белое лицо принадлежало ее любимому, принцу Ронстрада, Кларенсу Лорану.

Некромант опустил тело подле нее.

– Хватит лить слезы, – скривился Черный Лорд, ему было противно.

– Ты убил его... убил его... – выла графиня. – Проклятый... Это ты сделал его таким, а потом убил...

Она вскочила на ноги и стала бить его кулачками в грудь, не переставая рыдать. Истерика полностью захватила ее в свои объятия.

– Он сам убил себя, женщина. – Деккер перехватил руку леди за запястье и крепко сжал его, причиняя ей боль. – Он убил себя из-за тебя. Так и знай... И стал он таким не из-за меня, но тоже по твоей вине.

Она ненавидяще глядела в его глубокие черные глаза. Он лжет... Он лжет ей, он убил Клэра и теперь лжет ей...

– Ты хотела видеть в нем героя, он стал таким из-за тебя, дура. Я видел его последние минуты, он жалел, что никогда не станет тем, кем ты могла бы гордиться.

– Зачем ты мне все это рассказываешь? Зачем принес его сюда?

– Потому что он, несмотря ни на что, был мне верным другом, хоть сам и считал иначе.

– Зачем ты принес его?

– Чтобы ты похоронила его. Я хочу, чтобы ты приходила каждый день на его могилу, чтобы ты роняла слезы на ней. Чтобы продолжала ждать его... Тогда ему будет там не так тяжело...

– О чем ты говоришь? – она не понимала. Она больше ничего не хотела понимать.

– Прощай. – Черный Лорд развернулся и пошел к башне, на которой восседал его нетопырь.

Вдруг он о чем-то вспомнил и обернулся. И как раз вовремя – графиня взбиралась на зубец ограждения, судя по всему, намереваясь сброситься вниз со стены.

– Ах да... Если ты попробуешь покончить с собой, я убью всех оставшихся дорогих тебе людей. Найду и прикончу твоего славного братца, сэра Ильдиара, отправлю на тот свет каждого в этом замке. А сам замок сожгу дотла...

Леди Агрейна тут же прекратила свои неловкие попытки свести счеты с жизнью. Теперь она неотрывно глядела в глубокие черные глаза некроманта. Ее же собственные глаза были сухи и болели – ей хотелось плакать, но больше она не могла. Это походило на злобные и равнодушные темные чары. Зрачки неимоверно резало, но ни одной слезы больше не скатилось по ее щеке.

– Ты получаешь от этого удовольствие? – с ненавистью спросила она.

– О, истинное, – злобно усмехнулся Черный Лорд.

– Ты и правда самая жестокая тварь из всех живущих.

– Тебе виднее. – Он сомкнул ладони, резко развел их в стороны и тут же исчез в черной дымной туче. В такой же туче одновременно с ним испарился и гигантский нетопырь на крыше.

В следующий миг Деккер уже восседал на спине Крио, и они летели сквозь грозовые небеса.

Графиня Аландская осталась сидеть на ледяном камне дозорного пути стен, прижимая к себе не менее ледяное тело. Отчего-то на мертвом лице были начертаны две алые полосы, пересекающие глаза, как у какого-нибудь шута, – самая выразительная черта внешности Черного Арлекина проявилась на облике другой его личности. А на губах застыла улыбка, словно он сейчас точно знал, в чьих объятиях оказался. Будто он чувствовал жар ее тела, горячее прикосновение любимых рук, ее дыхание и пылающие поцелуи, смешанные со слезами. А быть может, он улыбался так спокойно и безмятежно потому, что наконец... вернулся домой.