Кое-что по случаю Чейз Джеймс

Мейер продолжал:

– Я скажу тебе проще. Куда легче найти другую жену, чем работу, которую ты у меня имеешь.

Кэлворт поднялся.

– Это все, Чарли?

Мейер смущенно добавил:

– Не сердись, Гарри. Разве я тебя чем-нибудь обидел?

– Нисколько… Я пойду к себе, если ты не возражаешь?

– Скажу только еще одно. Возможно, это простое совпадение, но заметь… да ты и сам знаешь. Когда я стал получать хороший доход? После того, как от меня ушла жена. Вот я тогда-то и понял: женщин куда больше, чем карьер. Тогда я стал зашибать деньги.

– Хорошо, Чарли, я все понял. Ты влил в меня новый поток энергии. Спасибо, я буду у себя.

– Вот и хорошо. Знаешь, Гарри, давай позавтракаем вместе. Мне надо поговорить с тобой. Из чисто эгоистических соображений. Хочу попробовать спасти тебя от себя самого.

Кэлворт вернулся в свой кабинет. В 12.00 позвонил Мейер и сказал, что совместный ленч придется отменить, и извинился.

– Все сорвалось из-за этого Дайсона. С ним мне нужно очень срочно поговорить. Он возвращается на побережье во второй половине дня.

– Ничего, я переживу, – ответил Кэлворт.

– Молодец, а как насчет обеда?

– Я уже приглашен на обед, Чарли.

– Жаль, – сказал Мейер. – Тогда перенесем нашу беседу на понедельник.

В час Кэлворт послал за сандвичами и кофе. Держа бутерброд в одной руке, а чашку кофе в другой, он повернулся в кресле и стал через окно смотреть на город, на это скопление гигантских коробок, как деревьев-великанов в гротескном лесу. Город символизировался у него с Грейс. Это был их город, их квартира, их рестораны, куда они вместе ходили, их театры, улицы, по которым они бродили, наполненные близостью разделенной любви.

Теперь все в нем переменилось: он без Грейс, пейзаж поблек, все дорогое и близкое стало чужим и безликим.

Прошло уже пять или шесть недель, он не помнил точно, с тех пор, как она ушла…

Говорят, что время – великий исцелитель и что во всем есть какой-то внутренний смысл…

Стоит ли так печалиться? Ведь не будь их разрыва, он бы не повстречался с Люси Бостон. Он почувствовал неожиданное движение внутри себя, кровь заиграла в жилах. Его предложение обменять расписку на поцелуй было неожиданным для него самого импульсивным порывом. В эти последние несколько дней у него было много таких необдуманных поступков – он не раскаивался.

А этот поцелуй! Он даже вздрогнул в кресле и улыбнулся. Должно быть, у него был глупый и растерянный вид, как у школьника, которого вдруг поцеловала красивая молодая девушка. Он все еще чувствовал прикосновение ее губ, мягкое и нежное, и пленительный аромат ее волос… А ведь он знал ее всего лишь два дня, две скоротечные встречи, три телефонных звонка… И единственное, что он узнал о ней, было не в ее пользу…

Ее имя каким-то непостижимым образом переплетено с такими личностями, как Гастингс, Плейер, Род…

Влюбиться в нее даже при нормальном стечении обстоятельств было нелепо, но при таких порочащих связях – просто абсурдно. В худшем случае, она полностью увязла в грехах этой компании и разделяла всю меру ответственности как равноправная соучастница, в лучшем случае – она простая авантюристка. Это старомодное слово заставило его улыбнуться.

Нет, на эту удочку он не попадется, даже в его положении. Голову он еще не потерял. Нельзя сказать, чтобы Грейс к нему плохо относилась, если не считать эту измену, но он не станет бросаться из огня да в полымя из-за этого. Грейс преподнесла ему хороший урок в любви.

Настоящий мужчина не должен дважды совершать одну и ту же ошибку.

Он с грустью уставился в чашку с кофе, как будто надеялся на дне ее, в кофейной гуще, увидеть свое отражение.

Он встал из-за стола и выкинул остатки завтрака в корзину для бумаг, а сам сел за стол и погрузился в работу.

Глава 8

В витрине была выставлена картина, изображавшая ребенка, сидящего на коленях у старушки.

Картина была выполнена смелыми и яркими мазками в манере, напоминающей ранних немецких экспрессионистов.

С одной стороны ее красовался небольшой белый плакат с надписью:

«ФРЭНК ЛАЗАРУС»
РЕТРОСПЕКТИВНАЯ ЭКСПОЗИЦИЯ
1931–1947 гг.

Когда Кэлворт открывал дверь, до его слуха донесся мерный гул голосов. Он направился в сторону доносившегося шума, как вдруг остановился, с любопытством уставившись на развешанные на равных интервалах по стене картины. По-видимому, «Бостон гэлери» специализировалась на современной живописи.

Здесь была небольшая, смело написанная работа Роулта, еще меньшего размера – Дюфи, «Снег» работы Фламинка, Писсарро, Лоуренс, пастель Дега, Сислей и Артур Дави.

Но Кэлворт не приметил ни одного полотна Иоганнеса де Гроота и не понял, что богатая по краскам, детализированная по фактуре, сочная живопись фламандского мастера совершенно бы выпадала из стиля представленных здесь в большинстве своем импрессионистов.

Кто-то дал ему в руку бокал с каким-то напитком, и он, извиняясь, потихоньку раздвигая локтями людей, небольшими группками обсуждавших то или иное произведение, стал продвигаться ко входу в большой зал, который, по-видимому, был центром всей экспозиции.

В этом зале было развешано 40 или 50 картин, разных размеров и форм, по стилю сродни тому полотну, которое он видел у входа на витрине.

Находившиеся в этом зале, по-видимому, давно уже на все насмотрелись, так как Кэлворт заметил, что никто не обращал на картины ни малейшего внимания… Его же внимание привлекла небольшая, выполненная гуашью работа под названием «МИНОТАВР НА ИСХОДЕ ДНЯ».

Кто-то рядом с его плечом сказал:

– Великолепная вещица!

Кэлворт обернулся и встретился лицом к лицу с Фрэнком Лазарусом.

Лазарус дружелюбно подхватил его под руку.

– Рад, что вы зашли! Ну как, нравится?

– Очень, все довольно интересно, – сказал Кэлворт.

– Вот как! Но не более того! – сухо произнес Лазарус.

– Не совсем понимаю, – усмехнулся Кэлворт.

– Вы совсем не понимаете, – с ударением поправил Кэлворта Лазарус. – Интересно, и только! Я уже присмотрелся ко всей этой публике… Я наблюдаю за выражением глаз людей весь день… В них одна пустота.

Помолчав, он с горечью продолжал:

– Эту пустоту во взгляде я наблюдаю уже в течение 17 лет. Поэтому я и собираюсь бросить живопись и заняться бизнесом.

– Вы, наверное, шутите?

– Нисколько.

За массивными линзами глаза его были непроницаемы.

– Я вовсе не хочу сказать, что потерял в себя веру. Ничуть! Картины великолепны! Но я уже 17 лет безуспешно пытаюсь поднять мир до их понимания, но это мне не удается. Люди остаются тупыми, как молотки. В этом моя ошибка, я слишком много времени потратил на это, и понять никчемность своей затеи я должен был уже через 6–8 лет.

В комнату быстрыми шагами вошла девушка с волосами цвета меди и с живым лицом.

– Иди сюда, Фил, – позвал Лазарус.

Он обнял ее за плечи.

– Скажи-ка этому человеку, что ты думаешь о выставке?

Она с восхищением взглянула на него и улыбнулась.

– Колоссально… Фрэнк на сто лет опередил свое время. Критики не понимают его манеры письма, потому что безнадежно тупы, и никто не покупает этих картин, потому что они кажутся им безобразными и непонятными… Но ничто лучше их не выражает сути современной Америки.

Луч улыбки озарил лицо Лазаруса.

– Знакомьтесь, Филлис Лэсмор. Отец ее – владелец универсального магазина, а это мистер Кэлворт.

Гарри и Филлис Лэсмор обменялись вежливыми улыбками. Лазарус с горькой усмешкой посмотрел на девушку.

– Самое смешное заключается в том, что Филлис ни черта не смыслит в живописи, особенно в моей. Но так как она покупает мои картины, то считает, что она в них разбирается. Парадокс!

Девушка воскликнула:

– О, Джек пришел! Я оставлю вас всего на минутку.

– Она пыталась меня пристроить к одному делу возле своего отца. Но из этого ничего не вышло, так как он даже немного на мне прогорел и не захотел больше иметь со мной дела.

Где-то в толпе мелькнуло лицо Рода, но тут же исчезло. Поверх общего шума послышался чей-то раскатистый бас.

– Это мистер Бостон? – спросил Кэлворт.

– Нет, это Росс Леонетти. Я думал, что вы знаете Бостона.

– Никогда не встречался с ним. Кстати, а где Люси? Она здесь?

– Конечно. Я ее где-то видел… Подождите минутку.

Он обхватил какого-то смуглого человека, который собирался уходить, и втащил его обратно в комнату.

– Куда это вы собрались, Кислер?

– С меня достаточно, Лазарус. Вы ведь знаете, я не могу много пить.

– А я вас и не приглашаю пить. Что вы думаете о моей выставке?

Кислер устало вымолвил:

– Я вам много раз уже это говорил… Что вы хотите всем этим сказать? Ни черта не понимаю.

– А вы и не пытаетесь понять. Вы и не пытаетесь очистить мозги от широко распространенных предрассудков.

Кэлворт оставил их и двинулся к центру зала. Наконец он увидел Люси, стоявшую рядом с Родом. Род поднял глаза, и взоры их встретились, но лишь на короткий момент… Род что-то быстро сказал Люси, отчего она, вздрогнув, отвернула голову и покраснела. Какая-то женщина в строгом синем костюме сказала:

– А каковы, по-вашему, проблемы современного искусства, мистер Бостон?

Еще за мгновение до того, как эта женщина обратилась к розовощекому мужчине, Кэлворт понял, что это мистер Бостон… Точеный нос, прямота карих глаз были такими же, как у Люси.

Он повернулся в ее сторону и встретился с темными враждебными глазами Рода. Он также смог заметить, что правая рука Рода была забинтована.

Кэлворт начал пробираться к Люси, но Род встал таким образом, чтобы всячески помешать приблизиться к ней. В его движениях сквозила ничем не прикрытая враждебность. На Кэлворта, наоборот, это действовало успокаивающе. Подойдя, он вежливо сказал:

– Добрый вечер, а я вас уже давно разыскивал: вчера вы исчезли так поспешно… что даже забыли свою шляпу и пальто.

– Я прекрасно об этом помню, – ответил Род, не меняя каменного выражения лица.

– Да, и свой револьвер вы забыли.

Род нервно огляделся вокруг:

– Вы что, хотите, чтобы об этом знали все кругом?

– Конечно, нет. Извините. Это все мои дурные манеры.

Он мимолетно увидел, что Люси наблюдает за ними со смесью беспокойства и любопытства. Поймав его взгляд, она быстро отвернулась, при этом лицо ее приняло выражение полного безразличия.

– Можете зайти за своим обмундированием, я оставил его у консьержа.

Род натянуто поблагодарил.

– Но, естественно, револьвер останется у меня. Боюсь, что вы можете меня поранить.

В это время Люси резко повернулась, как бы внезапно потеряв интерес к тому, что говорил отец, и после минутного колебания направилась в их сторону. Она встала рядом с Родом, опершись на его руку, со смешанным чувством власти и зависимости, которое женщины так часто напускают на себя ради достижения своих целей. Ее карие глаза невинно разглядывали лицо Рода и, как бы между прочим, перескакивали и на лицо Кэлворта.

– Добрый вечер, мистер Кэлворт.

– Привет, – ответил он.

Лицо Рода напряглось. Кэлворту доставляло удовольствие бесить Рода, желание причинить ему боль и страдание вспыхнуло в нем вдруг с новой силой, и он с беспокойством для себя отметил, что это было чем-то вроде соперничества.

– Вам нравится выставка, мистер Кэлворт? – спросила Люси.

– Да. Это оказалось чудесной возможностью встретить здесь мистера Рода. Прошлой ночью он забыл у меня несколько своих вещей: пальто, шляпу, револьвер.

– Я просил вас не упоминать…

Люси крепко сжала его руку и прошептала:

– Эд!

– Вас сюда не приглашали, Кэлворт, – со злостью произнес Род.

– Ошибаетесь. Я здесь по приглашению мисс Бостон.

Род на минуту утратил над собой контроль, голос его вдруг зазвучал прерывисто:

– Вы здесь не нужны, и я прошу вас уйти.

Едва сдерживая гнев, Кэлворт заставил себя ответить спокойным голосом:

– Если мисс Бостон захочет, чтобы я ушел…

– А я настаиваю на том, чтобы вы ушли, – продолжал рычать Род.

Кэлворт с демонстративным видом пропустил слова его мимо ушей.

Он обратился к Люси:

– Ну, так как же, мисс Бостон?

Она на миг подняла глаза на Рода и сказала:

– Эд! Я просила его прийти.

– Тогда попроси его уйти!

Она умоляюще взглянула на него, но он не отрывал своих глаз от лица Кэлворта. Губы у него были плотно сжаты от злобы.

– Эд, пожалуйста, прошу тебя.

Он даже не взглянул на нее. Злость показалась в ее глазах, и она холодно произнесла:

– Эд, у мистера Кэлворта пустой бокал. Мой тоже пуст. Не будешь ли так любезен…

Род резко отдернул свою руку, обжег Люси разгневанным взглядом, а затем с бешенством в глазах отошел.

Люси с беспокойством следила за удаляющимся Родом, затем она холодно спросила:

– Вы уже обдумали мое предложение?

– Не совсем, – ответил Кэлворт.

– Вы хотите большую сумму?

– Совсем нет. Но я хотел бы внести некоторую ясность, прежде чем решусь расстаться с распиской.

– Люси, дорогая, – послышался голос сбоку. – Весь вечер не могу тебя найти!

– Привет, Росс!

Из-за плеча Кэлворта вынырнула голова с львиной гривой волос.

– Боже, сколько здесь народу! Десять процентов пришло посмотреть на картины, а девяносто за бесплатной выпивкой.

Люси с улыбкой представила их друг другу.

– Мистер Кэлворт, мистер Леонетти.

Леонетти улыбнулся и положил руку на плечо Кэлворта.

– Вы случайно не родственник Джона Кэлворта из Атланты?

– У меня много родственников на юге, но не в Атланте, и Джонов среди них нет.

– Очень жаль, а как ваше имя?

– Гарри.

Голос Леонетти прозвучал, как из трубы:

– Зовите меня просто Росс, Гарри.

Он посмотрел на Люси и улыбнулся.

– Извини, дорогая, что прервал ваш разговор с Гарри. Продолжайте.

– Да ничего, Росс. Мы просто так болтали.

– Люси относится как раз к тем 10 процентам, – сказал Леонетти. – Я, кстати, тоже из их числа. Но 90 процентов – это не 10 процентов, и погоду делают они.

Он рассмеялся, довольный своей запутанной шуткой.

– Вы тоже из мира искусства? – спросил Кэлворт.

– Россу принадлежит «Лайэн гэлери», – ответила Люси.

Леонетти в это время навострил уши в сторону отца Люси. Он громко воскликнул:

– Ларэми Бостон занимается своим любимым спортом – обрабатывает прессу, плетет свое тонкое кружево, – и он помахал ему рукой.

Бостон заметил его жест и улыбнулся ему в ответ.

– Пойду к нему, – сказал Леонетти. – Мы еще встретимся, Гарри, я не прощаюсь.

– Так как же насчет расписки? – спросила Люси.

– Я уже чертовски устал от нее. Неужели мы не можем поговорить о чем-нибудь другом.

– Нет. Вы не слишком интересный собеседник, мистер Кэлворт. Мы ведь не друзья, и знакомство с вами чисто деловое.

– Я знаю об этом. Но мне бы хотелось воспринимать нашу встречу немного менее формально.

Ответ ее прозвучал холодно.

– А я воспринимаю нашу встречу только в этой плоскости.

– Как чисто деловую?

– Да, если хотите. Но это лишь вежливая форма.

– Понятно, – протянул Кэлворт. – Ну а если невежливо?

Она пристально посмотрела на него из-под поднятых бровей.

– А если невежливо, то я расцениваю ваш поступок как воровство.

Он удивленно посмотрел на нее, смутно соображая, как, должно быть, он глупо выглядит с отвисшей челюстью и раскрытым ртом. Кто-то хлопал его по плечу, но он, не отрываясь, смотрел на нее. Она тоже, не моргая, глядела на него, но под его пристальным, растерянным взглядом лицо ее стало понемногу приобретать пунцовый цвет…

Опять кто-то похлопал его по плечу, и он услышал свое имя. Он медленно обернулся. За его спиной стоял слуга в ливрее.

– Мистер Кэлворт? Вас просят к телефону.

Он стал проталкиваться к выходу сквозь толпу вслед за слугой, не оглядываясь.

Слова Люси Бостон были намеренно оскорбительны, но они были произнесены вполне искренне, в этом он не сомневался. Итак, Люси решила, что он вор и просто украл расписку.

Слуга привел его в аккуратную небольшую комнату возле выставочного зала, указал на телефон, а сам удалился, вежливо прикрыв за собой дверь.

Кэлворт поднял трубку и произнес:

– Гарри Кэлворт слушает.

В трубке раздался мужской голос:

– Это доктор Вильямс из госпиталя «Сэйнт Питерз». Я звонил вам на работу, и мне сказали, что вы здесь. Извините, пожалуйста…

Голос умолк, а затем продолжал:

– Я звоню вам по просьбе Винсента Гастингса. Мистер Гастингс попал в аварию.

– Гастингс? А что с ним произошло?

– Его сбила машина, и он хочет вас видеть, мистер Кэлворт.

– Зачем? Он тяжело ранен?

В голосе врача прозвучала неуверенность, скорее даже профессиональная осторожность.

– Я бы не хотел вдаваться в подробности по телефону.

– Он просил меня прийти? – спросил Кэлворт.

– Даже очень настойчиво. Вы Гарри Кэлворт?

– Да.

– Тогда я бы, на вашем месте, сразу же приехал, мистер Кэлворт. Он сказал, что это очень важно.

Гарри глубоко вздохнул.

– Спасибо, доктор. Скоро буду.

– Я сейчас ему это передам.

Кэлворт положил трубку и вышел из комнаты. За дверью стояли Род и Плейер, и он не знал, что они поджидали именно его. Он заметил, как кривая ухмылка поползла по губам Плейера, как расширились его глаза, когда тот двинулся в его сторону.

В этот момент Род и Кэлворт одновременно увидели входящего в вестибюль слугу в ливрее. Род громко крикнул:

– Том! Назад!

Плейер остановился, но не обернулся. Род быстро подошел к нему, и Кэлворт услышал, как он настойчиво прошептал:

– Том, только не здесь.

Кэлворт медленно прошел мимо них под перекрестным огнем двух пар враждебных глаз, чувствуя нарастающую ненависть к себе в их лицах и позах. Он снял свою шляпу и пальто с вешалки и медленно надел их. Прямо взглянув в сине-голубые глаза Плейера, он мрачно произнес:

– Мы еще встретимся с тобой, плешивый ублюдок.

Плейер неожиданно со спокойно-холодной интонацией произнес в ответ:

– И это будет твоя последняя встреча с людьми на этом свете, парень.

Глава 9

Когда Кэлворт вошел в палату в сопровождении доктора Вильямса, оказавшегося рыжеволосым молодым врачом, Гастингс попытался сесть.

Голова и лоб у него были забинтованы. Большой синяк прямоугольной формы наискось пересекал щеку, как клеймо. Нос потерял форму и раздулся, на одной из ноздрей запекся маленький комочек крови.

– Лучше не вставайте, дружище, – проговорил доктор Вильямс.

Выражая повиновение, Гастингс, который пытался поднять голову и плечи на несколько дюймов, откинулся на подушку, тяжело дыша от напряжения.

– Все тело его в ссадинах и выше пояса покрыто синяками и ушибами, – сказал доктор Вильямс Кэлворту. – Он как будто покрыт сплошной татуировкой.

Гастингс слабо шевельнул губами:

Страницы: «« 23456789 »»

Читать бесплатно другие книги:

В монографии представлены результаты исследований гигиенических условий профессиональной среды работ...
В монографии представлены особенности клинического течения, прогнозирования течения и результаты леч...
В книге представлены сведения о встречаемости и клинических особенностях течения заболеваний височно...
Послание, адресованное христианам Коринфа, актуально и в наше время. Павел, как апостол Иисуса Христ...
«Первое послание Петра» – это образец сжатого изложения христианской веры и того образа жизни, на ко...
Вниманию благочестивого читателя предлагается двухтомное издание Житий русских святых, которое может...