Спаситель Птолемей Гульчук Неля
– Может быть хватит заниматься глупостями? – в упор спросил Антигон вошедшего к нему сына.
Вспыхнувший гнев при виде сына уступил место безграничной отцовской заботе о его судьбе.
– Разве любовь глупость, отец?..
– Для тех, кто убедился, что жизнь состоит из борьбы за власть, да…
– Я никогда не откажусь от любви женщин, – упрямо возразил Деметрий. – И от наслаждений, которые дарует жизнь!..
– Послушай-ка, Деметрий, – продолжал невозмутимый полководец и любящий отец, – твоя заслуженная слава делает тебя свободным от всякого контроля с моей стороны, но от опеки государства ты избавишься только тогда, когда будешь лежать в могиле… Не упускай этого из виду!.. Прислушайся к моим советам, пока я жив, сын!.. Не забудь, что после моей смерти ты будешь обязан постоянно заботиться об укреплении своей власти для пользы государства!..
Деметрий понял, что отец прав, и не нашел, что возразить ему. Антигон же увидел, что победа осталась за ним, но счел благоразумным не выказывать этого, а только напомнил:
– Старость дальновидна, потому что богата опытом. Я уже старик и советую тебе запомнить… Любовь умирает, как скоро удовлетворится, честолюбие же нет пределов… Четолюбие ничем не удовлетворишь… Побеждают в жизни лишь те, кто честолюбив…
– Я тоже начинаю чувствовать любовь к власти, – признался отцу Деметрий.
– И еще раз напоминаю тебе: Птолемей – единственный соперник нашего могущества и самый опасный враг, потому что умен, смел и дальновиден…
Вняв советам отца, Деметрий с утра до вечера лично руководил тренировками воинов, внушал им мысль низвергнуть Птолемея, захватить Египет, потому что только одержанная над врагами победа насытит их золотом и вином, отдаст в их власть прекраснейших дочерей Египта.
– На днях отправляемся на битву. Победа за нами! – не уставал повторять Деметрий.
Во время одной из утренних тренировок воинов Деметрий обратился к отцу:
– Отец, я хочу показать тебе новый способ парировать удары неприятеля… Полемарх, принеси мне мой щит и меч!..
Когда телохранитель исполнил его распоряжение, Деметрий встал спиной к пальме, лицом к выстроившимся перед ним воинам.
– Возьми свое самое длинное копье, отец, – произнес он с улыбкой, – и повели десяти самым лучшим лучникам взять свои луки. Я же буду вращаться вокруг этой пальмы и вы можете целиться в меня, сколько душе угодно.
– Нет! – закричал Антигон. – Ты подвергаешь себя смертельной опасности.
После смерти старшего сына Антигон панически боялся потерять младшего, любимого, в воспитание которого после преждевременной смерти жены вложил всю свою безграничную любовь.
– Я просто подвергаюсь той же опасности, которая ежеминутно угрожает каждому воину во время сражения, – ответил ему хладнокровно Деметрий, для которого жизнь без препятствий и острых ощущений была скучна и неинтересна.
– Ты забываешь, что ты – царь, а не простой воин, – напомнил сыну Антигон.
– На поле сражения вероятность погибнуть и для царя, и для простого воина одинакова, – широко улыбнувшись отцу, упрямо произнес Деметрий.
Антигон подавил охватившую его тревогу за сына и подозвал к себе лучников.
– Пусть будет, как он хочет! Смотрите, чтобы каждая пещунная вами стрела достигла цели, но берегите голову и сердце смельчака и не забывайте, что перед вами царь!..
Воины заняли свои места.
Деметрий действительно подвергал себя смертельной опасности: хотя спина его защищалась стволом пальмы, но щит мог прикрыть только грудь и руки, а при его быстром передвижении нельзя было прицелиться так, чтобы только ранить, а не убить насмерть. Но Деметрий с вызовом смотрел в глаза смертельной опасности.
Шесть стрел одновременно просвистели по воздуху, но Деметрий так искусно прикрывался щитом, что три из них отскочили в сторону, а три сломались надвое.
Воины были восхищены силой, ловкостью и смелостью молодого полководца.
– Сами боги защищают нашего царя от смерти!..
– Наш царь бесстрашен, как Александр Великий!..
Видя, что грудь Деметрия осталась незащищенной в то время, когда он отбивался от стрел, Антигон, восхищенный ловкостью и смелостью сына, приказал одному из воинов бросить в него копье.
– Берегись, царь! – предупредил телохранитель, но бдительный Деметрий не нуждался в предостережении.
Словно насмехаясь над летевшим на него копьем, он стремительно двинулся вперед и одним взмахом щита отбросил копье в сторону.
Не успел Антигон возрадоваться сноровке и бесстрашию сына, как пущенные в героя стрелы были отбиты точными ударами щита.
– Ты, пожалуй, прав, личный пример особенно ценен при обучении новичков, а таких в нашем войске сейчас немало, – похвалил сына Антигон.
– Я только отражал нападения, отец, – спокойно проговорил Деметрий, приближаясь к отцу. – Завтра же я начну обучать искусству отбивать атаки врага молодых воинов, чтобы в предстоящей битве было меньше потерь.
– И когда выступаем? – в упор опросил сына Антигон.
– Думаю, дня через три мы будем готовы к наступлению на врага.
Но боги рассудили иначе.
Вечером на безоблачном звездном небе неожиданно появилась лучезарная гостья – комета невиданных размеров. Волоча за собой три длинных хвоста, неслась она вестником небесного гнева среди сонма звезд. Комета привела воинов в ужас. Воины толпились у своих палаток, разглядывая зловещее и грозное светило, и молили небеса отвести беду.
Антигон и Деметрий тоже стояли у шатра и смотрели на грозное предупреждение богов.
Вызванный Антигеном прорицатель неумолимо изрек:
– Боги предупреждают: продолжать войну опасно!
Слова прорицателя мгновенно распространились по лагерю, передавались от одного воина другому.
Ужас сковал лагерь!.. Воины пали духом!..
Антигону стало жутко – зловещая комета всё летела и летела по небу. Это был гнев богов!.. Надо задобрить их!.. Антигону понадобилась вся сила характера, чтобы одержать себя и принять решение немедленно отступить от границ Египта.
Деметрий поддержал отца.
– Боги не могут ошибаться!.. Сейчас мы не готовы победить Птолемея. Надо выждать благоприятный момент!.. И лучше всего сначала ослабить его ближайших союзников!..
– И с кого ты советуешь начать?..
– Возможно с Кассандра!..
К утру мысли об отступлении приняли отчетливую форму твердого решения.
Антигон отдал приказ созвать войске.
Вскоре войско стояло перед царями: молодым, полным сил Деметрием и сильно постаревшим за последнее время Антигоном, некогда твердая воля которого превратилась в старческие капризы, из-за которых войско потеряло у Пелузия драгоценное время и человеческие жизни.
Воинам был предложен на обсуждение вопрос:
– Только богам открыты предначертания судьбы. Боги милостивы к нам и предостерегают от дальнейшего ведения войны в Египте. Не благоразумнее ли прислушаться сейчас к воле богов, возвратиться в Сирию, учесть все особенности войны с Египтом и дождаться выгодного дня ведения боевых действий момента, чтобы окончательно разгромить врага.
Взрыв ликующих голосов был ответом царям, и старому, и молодому.
Немедленно были принесены обильные жертвы богам – они оказались благоприятными.
Армия и флот Антигона поспешно отступили от границ Египта.
Исход грандиозных, захватнических замыслов, с которыми Антигон начал войну, окончился позорным провалом. Он, который во всеуслышанье обещал восстановить царство Александра Великого во всем его единстве и величии, отступил перед своим злейшим врагам, которого самонадеянно считал не способным оказать достойное сопротивление.
Посланные царем Египта гонцы к Селевку, Лисимаху и Кассандру сообщили союзникам радостную весть о постигшем Антигона и Деметрия унижении. Властолюбивый Антигон проиграл своему мудрому противнику войну по собственной вине, сам угодил в сети, которые расставлял дня своего врага. Птолемей же сохранил силы армии, чтобы нанести предавшему его Антигону последний удар.
Глава пятая
Спаситель Птолемей
Александрия встречает победителей. Бог Серапис приветствует царя Египта. Состязания колесниц. Осада Родоса. Родосцы присваивают Птолемею титул Сотера.
В прозрачной голубизне александрийского неба, пронизанной солнечным светом, над морем и над Мериотийским озером парили чайки. Веселые, возбужденные жители Александрии собрались у гавани города и у дороги, ведущей к Серапеуму. Всем было интересно не упустить случая взглянуть на повелителя Египта царя Птолемея, возвращающегося в столицу после одержанной блестящей победы над царем Антигоном. Несмотря на то, что кораблей еще не было видно, к пристани уже были поданы колесницы, запряженные ретивыми конями.
Верный Филокл, прибывший в город из военного лагеря заранее, всё подготовил для торжественной встречи победителей. Всюду чувствовался крепкий хозяйский глаз. Многоцветные нарядные толпы горожан были ограждены стальными рядами лучших воинов, образовавших широкую дорогу от порта к храму бога Сераписа. Юные рабыни с корзинами свежих благоухающих цветов разбрасывали их по дороге, по которой должен был проехать победоносный владыка Египта царь Птолемей.
Все с нетерпением вглядывались в морской горизонт, но кораблей еще не было видно.
Филокл время от времени окидывал внимательным взглядом всё вокруг, стараясь во время заметить и устранить непорядок.
Около храма Сераписа у жертвенного алтаря столпилась группа жрецов, среди которых особо выделялся жрец Тимофей, признанный глава жреческих кругов города.
– Смотрите, смотрите, жрец Тимофей советуется с богами, – переговаривались между собой люди, наблюдая за выразительными жестами жреца.
Небесные светила в прошедшую ночь и наблюдения над жертвенными животными поутру предвещали перевороты. Судя по всем приметам, в мире готовилось падение чего-то могущественного. А что в настоящее время может сравниться с могуществом Антигона? Конечно, нельзя утверждать, что его окончательный крах ожидается в самом ближайшем будущем, но всё, что случится, будет иметь для Египта громадное значение.
Жрец Тимофей, прибывший в Александрию по приглашению Птолемея из Элевсина, славился мудростью и внушал александрийцам всеобщее уважение. Его считали особо приближенным к богам. Внешняя отрешенность от обыденных дел не мешала ему быть одним из самых влиятельных людей Александрии наряду с египетским жрецом Псаметихом. Они оба поддерживали гармонию отношений между эллинами и египтянами. Его ясные, как у ребенка, лучистые глаза всё видели и примечали, хотя большую часть времени были обращены в сумерки храма, где он вел беседы с изваяниями всесильных богов. Стоя у алтаря, жрец Тимофей что-то невнятно шептал, не видя никого вокруг. К его словам все с трепетом прислушивались.
– Жертвенные животные приготовлены? – обратился к жрецу Тимофею Филокл.
Устремив острый взгляд на Филокла, словно вдумываясь в его вопрос, жрец Тимофей ответил:
– Богохранимый царь как только отупит на землю Александрии, сам сразу же принесет жертвы богам!.. После долгожданной победы над Антигоном царь должен немедленно уверить богов в своей любви и уважении!.. Без жертв этого не сделаешь, боги обидятся, а гнев богов грозит нежелательными последствиями…
Филокл первым заметил флотилию Птолемея. Тысячи глаз, горя желанием увидеть паруса победоносной флотилии любимого и почитаемого царя, с жадным любопытством обратились в сторону моря.
Ликование и крики александрийцев означали, что флотилия царя совсем близко. Навстречу ей вышли суда со знатными эллинами и египтянами. Филокл первым приветствовал Птолемея, перешел к нему на корабль и доложил, что жители Александрии с нетерпением ожидают его.
Едва корабль причалил к пристани, Птолемей стремительно сошел по скрипящим сходням на берег. Восторженные крики потрясли воздух. Звуки труб не могли заглушить хора приветствующих царя голосов, которые всё росли, передаваясь из улицы в улицу, охватывая целый город. Они проникли в жилища богачей, хижины бедняков, мастерские ремесленников, – в самое короткое время вся Александрия узнала о том, что победитель наконец-то ступил на землю города. Птолемей с улыбкой оглядел встречающих. Хор юношей и девушек исполнил хвалебный гимн в честь мудрого и доблестного полководца, одержавшего победу над коварным врагом.
Встреча победителей оказалась многолюдной, праздничной, торжественной.
Внимательно выслушав приветственные речи, Птолемей, отказавшись от царской колесницы, в сопровождении свиты пошел пешком к алтарю храма Сераписа для принесения благодарственных жертв. Он шел по широкому коридору из воинов, образовавших две блестящих, сверкающих на солнце стены, за которыми пестрела, волновалась и приветствовала его толпа. Он был по-военному стремителен и подвижен. Он шел и думал о великом Александре, который основал этот благородный город и дал ему свое имя. Этот великий победитель народов был избран самим Зевсом для распространения греческого языка, греческой науки и культуры на этой древней земле.
Многое сильно переменилось в Александрии в течение последних лет, и эти перемены отзывались чувством гордости в душе Птолемея.
Это был его город, приют муз. Здесь было многое создано по его замыслам. В гаванях покачивались царские суда, поддерживающие сообщение между александрийским гарнизоном и другими военными гарнизонами на Нижнем и Верхнем Ниле. Всюду виднелось множество торговых кораблей всевозможных размеров, прибывавших сюда для обмена и торговли товарами из разных стран. Вдали виднелись ряды виноградников, синевато-зеленая блестящая листва оливковых деревьев, целые рощи стройных пальм. Разноцветные храмы и белоснежные дома выглядывали из этой создающей тень от палящих лучей солнца зелени. В городе было много искусных оросительных сооружений. Они служили орудиями борьбы человека с бесплодием почвы, окружавшей Мериотийское озеро. Яркие лучи солнца играли всеми цветами радуги в водяных каплях, падавших с крутящихся колес и черпальных ведер на берегу озера. Человеческий гений, благодаря мудрой политике Птолемея, победил, и теперь город утопал в зелени деревьев. От прежней пустыни не осталось и следа. Щедрые боги, покровители земледелия, благословили труд человека.
Птолемей остановился перед необъятным колоссом, храмом Сераписа, который каждый раз ослеплял его своей роскошью и бесконечным разнообразием форм. Благородные формы храма различных цветов и оттенков излучали сияние, – золото и блестящие краски виднелись на всех частях этого дивного произведения зодчества. Мощный фундамент был создан, чтобы стоять вечно. Гигантские размеры храма как будто предназначались не для ничтожных представителей человеческого рода, а для бессмертных. Жрецы и молельщики казались крошечными детьми, двигающимися между гигантских колони. Серапуем казался областью бесконечного и неизмеримого. Стоило взглянуть, закинув голову, на капители колони, чтобы почувствовать головокружение. На венце крыши, по бесконечным выступам, стояли статуи всех олимпийских богов, всех героев и мудрецов Греции, сделанные из прекрасного разрисованного мрамора Бриаксием и его учениками.
«Приветствую тебя, великий Серапис! Благодарю за победу над коварным Антигоном, которую ты даровал мне!» – набожно проговорил про себя Птолемей.
Царь принес жертвы богам как греческим, так и египетским.
С обрыва в море были сброшены белые кони с путами на ногах – в дар Посейдону.
Греки каждому явлению природы и каждому возвышенному чувству человеческого сердца, в котором обязательно проявлялся высший промысел, давали имя. Морская пучина со своими грозными бурями олицетворялась Посейдоном, поле, засеянное хлебными злаками, – Деметрой, очарование музыкальных звуков – Аполлоном, наслаждения любви – Эросом.
Птолемей любил и поклонялся богам Эллады, а теперь глубоко чтил и египетских богов.
Курились жертвенники, произносили молитвы всесильному богу – покровителю Александрии жрецы, царь возносил руки к небу. Воины и горожане взирали на моление царя об удачах и процветании Египта.
Леонтиск, наблюдая за отцом, почувствовал необычайный подъем духа, внутреннюю готовность вместе с ним устремиться туда, куда он укажет, желание стать участником и свидетелем великих событий, которые совершаются по его велению. Он восхищался отцом и хотел во всем быть похожим на него, приходил в изумление, пораженный неутомимостью отца, видя, как тот от восхода до заката солнца, а часто и ночи напролет руководит гигантским хороводом, приводя в движение всё, что так или иначе способно двигаться и исполнять его царскую волю.
Оставив жреца Тимофея совершать большое жертвенное гадание, Птолемей прошел внутрь храма, чтобы побыть один на один с богом Сераписом. Пройдя через галерею храма и ротонду, Птолемей подошел, к полукруглой ниша в виде высокой башни, где возвышалась статуя Сераписа с хлебной мерой на голова, окруженная круглой рамой, на которой были представлены знаки Зодиака, в фигуры которых был вложен особый глубокий смысл! Близнецы были представлены покровителями мореходства сыновьями Зевса братьями Диоскурами, Кастором и Полидевком, возле Льва стоял укрощающий его Геракл, рыбам была придана форма любителей музыки – дельфинов. Вверху над рамой стояла с венком в руке богиня Победы – Ника.
Серапис по замыслу Бриаксия и с одобрения Птоломея представлял собрание всего созданного и в то же время являлся силой, которая вдохновляла и оживляла существующее, предохраняя его от гибели с помощью вечного возрождения.
В нише Сераписа было гораздо больше золота, серебра и драгоценных камней, чем в сокровищнице любого могущественного царя. Благородный торс великого бога – дивный образец спокойной силы – и покрывавшая его одежда были выполнены из золота и слоновой кости. Стоило такому могущественному богу, олицетворению величия и нечеловеческой силы, разгневаться и он мог поколебать и землю и небесную твердь.
Перед подобным божеством невольно склонялся даже сильнейший.
В безмолвном благоговении Птолемей вглядывался в совершенный лик, скрытый в полумраке ниши, который превосходил всё человеческое, как вечность превосходит время, благодарил бога за удачу в схватке с сильным противником. Казалось, Серапис зримо и незримо присутствует в храме и вот-вот громовым голосом изъявит свою волю.
И Серапис ответил Птолемею за его благодарственное обращение к нему. Яркий луч солнца осветил суровый лик великого бога.
Из груди Птолемея вырвался радостный торжествующий возглас. Отголосок этого восклицания вызвал ответный отзвук из каждой колонны храма. Могущественный бог – покровитель Александрии приветствовал царя Египта.
Жрец Тимофей сам рассекал туши жертвенных животных, вглядывался в рисунки внутренностей и по расположению печени искал разгадку тайны будущего.
Лишь на седьмом баране жрец остановился, вынул еще дымящуюся печень и с многозначительным выражением на лице показал окружающим. Её углубления и борозды необычайно изгибались.
– Смотрите, смотрите! – воскликнул жрец Тимофей с загадочной улыбкой на лице. – Мы стоим на пороге важных событий.
Тысячи глаз неотрывно следили за жрецом Тимофеем, прислушиваясь к каждому его слову, услышанное передавали друг другу.
Неожиданно жрецы расступились и дали проход Птолемею, который вышел из храма. Осмотрев с любопытством печень жертвенного животного, Птолемей спросил:
– Что на этот раз предсказывают боги?
– Начинается новый благоприятный для тебя, царь, круг событий!..
Толпа замерла, затаив дыхание, прислушиваясь к разговору царя со жрецом. Только крики чаек нарушали благоговейную тишину.
Жрец Тимофей отвел Птолемея в сторону, в тень колоннады храма, поделиться сокровенным, что тревожило его возвышенную душу.
– Мне снилось недавно, что могущество Антигона пало. Мы должны всеми силами стремиться к осуществлению этого пророческого видения. Я знаю, это твоя сокровенная мечта, Птолемей, и она привиделась мне не случайно. Ты сам подал высокий пример создания могущественных самостоятельных царств вместо многочисленных сатрапий огромного ставшего неуправляемым государства Александра. Теперь тебе предстоит разрушить планы вероломного Антигона и его сына Деметрия. Запомни: они обречены, ибо идут против воли богов, катятся в бездну, но, прежде чем погибнуть, в безумном ослеплении погубят многих… Взять власть не самое трудное, самое трудное получить уважение и признание своего народа. Народ Египта высоко чтит тебя. А это главное для царя!..
И в это мгновение Птолемей увидел тысячи восторженных глаз, с поклонением смотрящих на него.
Птолемей застал Веренику в саду, увлеченно играющую с сыном в мяч. Сейчас она была похожа на азартную девочку, а не на царицу древней страны. Он невольно любовался женой и сыном и думал, какие же разные у него сыновья… Старший Леонтиск, сын гетеры Таиды, – прирожденный моряк, отважный, с открытой навстречу людям душой, который, несмотря на совсем недавнее поражение в морском сражении и плен, снова стремится вернуться на корабль, мечтает стать навархом, как его кумир Неарх!.. Средний Птолемей Керавн, сын Эвридики, – жестокий и необузданный лидер, желающий всё и всех подчинить себе. Весь в деда Антипатра и дядю Кассандра!.. Такому будет опасно доверить власть… И вот младший, тоже Птолемей, восторженный, любознательный философ. Вереника не раз невзначай намекала мужу о том, что их сын его настоящий наследник. Возможно!.. Время покажет!.. Пусть подрастет!..
Мать и сын были так захвачены игрой, что не замечали Птолемея, хотя с нетерпением ожидали его возвращения. Он же, наблюдая за ними, размышлял над увиденным: «Какая мудрая игрушка – мяч! Такая простая и такая необходимая для ребенка игра. Ребенок постоянно находится в движении, – бросает мяч, бежит за ним, снова бросает и ловит, – а главное учит ребенка тому, что необходимо делать каждому во все периоды взросления до глубокой старости: смотреть на землю и устремлять свой взгляд к небесам.»
Маленький Птолемей первым заметил отца и с восторженным криком бросился в его объятия. Вереника с улыбкой смотрела на них и ждала, когда Птолемей подойдет к ней, а дождавшись, первая раскрыла свои объятия.
– Поздравляю! – проговорила она, крепко целуя мужа. – Надеюсь теперь мы можем устроить для города праздник?
– Конечно, и первый день праздника начнем с твоих любимых соревнований колесниц.
Вереника подарила мужу ослепительную улыбку, а Птолемей, взяв у сына из рук мяч, высоко подбросил его в воздух.
– Лови! – крикнул он сыну.
Но тот следил за полетом мяча, а когда мяч упал на землю, с восторгом произнес:
– Я думал, что только птицы могут так высоко летать. У меня же пока так не получается.
– Получится, обязательно получится! – сказал Птолемей.
И, поцеловав сына, обратился к Веренике:
– Извини, мне необходимо срочно переговорить с Филоклом. Он уже ждет меня.
– Возвращайся к нам скорее! – попросила Вереника.
Теперь она была царицей и прекрасно понимала, что для Птолемея государственные дела превыше всего.
Филокл уже ожидал Птолемея в его кабинете. Впервые за последнее время они оказались наедине друг с другом. Обсудить необходимо было многое. Они поздравили друг друга с первой после поражения в Кипрской войне одержанной победой и сразу начали деловой диалог. Советы своего военного советника и друга Птолемей ценил высоко. И даже когда не соглашался с ним, впоследствии оказывалось, что Филокл был прав.
– Филокл, не кажется ли тебе странным, что поход Антигона имел такой исход? – в упор спросил Птолемей. – Я уверен, что не трудности, связанный с невозможностью пробиться на наш берег и не дезертирство его воинов этому причина.
Птолемей замолчал в ожидании ответа.
– Дезертирство его наемников убеждает меня в том, что в Антигоне сломлена его воля, которая некогда победила Эвмена, приковывала к себе тысячи воинов и позволяла им не падать духом даже после поражения. Это первое… – неторопливо рассуждал Филокл.
– Но с ним рядом Деметрий!.. Он пользуется всеобщим признанием в войска! – напомнил Птолемей и снова задал вопрос. – Почему Деметрий не напал сразу на Мемфис с одним из своих отрядов и на Александрию со своим всё еще мощным флотом, между тем как главные силы удерживали бы наши войска у Пелузийского рукава Нила и рано или поздно вынудили бы нас к наступательным действиям? Бессмыслица, не простительная на мой взгляд, не удержать в своих руках позиции Пелузия… И Антигон, и Деметрий, бесспорно, выдающиеся полководцы… А они, побежденные, срочно увели свою армию в Сирию!..
Филокл, изучивший характер всегда требовательного к себе и осторожного Птолемея, понимал, что относительно легкая победа не столько радовала, сколько тревожила выдающегося полководца, прекрасно изучившего непредсказуемость Антигона. В сложившейся ситуации следовало немедленно разобраться, чтобы своевременно предотвратить беду.
– Антигон решил сохранить армию… Значительные потери войска могли оказаться роковыми для него, ведь он ожидал легкую победу, – осторожно ответил Филокл.
0твет Филокла не убедил Птолемея. Он возразил:
– Антигон потерял славу своего оружия и часть своего имени!.. В этом для полководца самое сокрушительное поражение!.. Здесь кроется что-то более серьезное!..
– Наверняка, – согласился Филокл, – они замышляют что-то грандиозное по своей разрушительной силе.
– У нас есть время, чтобы подготовиться? – обеспокоено опросил Птолемей.
– Думаю, да, – ответил Филокл. – На этот раз Антигон и Деметрий обрушатся на наших союзников, а нас временно оставят в покое.
– И куда они направят свою армию на этот раз?
– Ближе к Элладе. Деметрий мечтает быстрее вернуться в Афины, – предположил Филокл. – И вестей надо ждать совсем скоро!..
– Я согласен с тобой, – не стал отрицать Птолемей и, стряхнув с себя беспокойство, решительно сказал. – Надо срочно устроить в городе праздник!..
Город торжественно отмечал победу над Антигоном.
В венках из цветов граната и пунцовых роз, в праздничных ярких одеждах собрались на ипподроме на состязания колесниц жители Александрии. Бесплатные места в верхних ярусах были заняты в основном египетским простонародьем, тогда как внизу, ближе к арене, расположились знатные македоняне, греки и богатые египтяне в роскошных одеждах.
Пока жрецы совершали возлияния Посейдону и Аполлону, покровителям коней и конских состязаний, нетерпение зрителей стало выражаться беспорядочным шумом. Александрийцы не любили долго ждать.
Распорядитель состязаний встал с места и подал условный сигнал. Было назначено четыре состязания. К первым трем было допущено двенадцать колесниц, а в последнем предстояло принять участие только трем победителям на предстоящих состязаниях. Победитель станет героем дня.
В состязаниях принимал участие и Леонтиск. Птолемей и Вереника одобрили его желание, но предупредили, что победить Клеона, знаменитого возницу из Аттики, будет трудно.
– Меня не пугают трудности! – был ответ юноши.
Откуда и в которую очередь следует выезжать колесницам на арену, решали по жребию. Леонтиску выпало участвовать в первом состязании.
К тревоге Птолемея соперником сына оказался сильнейший и опытнейший возница Клеон на четверке золотистых жеребцов. Зато Вареника и Менелай были довольны, – ведь если Леонтиск выиграет у сильнейшего, все скажут: «Достоин своего отца!»
Неугомонные зрители снова подняли шум, требуя начала состязаний.
Распорядитель вторично подал сигнал.
Раздались звуки труб и двенадцать колесниц въехали на предназначенные им места. Весь ипподром громкими криками многотысячной толпы приветствовал их появление.
Сорок восемь лошадей вихрем понеслись вперед но арена. Сильные кони шутя увлекали за собой легкие двухколесные повозки. Глаза возниц были зорко устремлены на цель. Вожжи были привязаны вокруг бедер, чтобы руки оставались свободными и могли произвольно управлять бичом, сдерживать или сильнее погонять ту или иную из четырех лошадей. Если колесница вдруг опрокидывалась, то возница освобождался от вожжей, перерезав их ножом.
Золотистые кони Клеона сразу же вырвались вперед и опередили остальных. Леонтиск мчался позади всех. Юноша всеми силами старался сдержать своих вороных, которые так и рвались вперед.
Зрители волновались, кричали, подбадривали своих любимцев.
Птолемей не мог спокойно сидеть на месте, ободрял сына словами и жестами, когда тот проезжал мимо, но Леонтиск не замечал его. Птолемей Керавн снисходительно наблюдал за старшим братом, не веря в его победу, зато Менелай и маленький Птолемей бурно переживали вместе с царем и царицей.
Вероника сокрушалась, видя, что Леонтиск отстает от всех:
– Зачем он решил подвергнуть себя такому риску?..
Но Птолемей был другого мнения:
– У Леонтиска железные мускулы и стальные нервы!.. Взгляни, с какой силой он сдерживает своих коней!.. Ведь ему придется еще шесть раз объехать вокруг арены. Вон и Клеон стал осаживать своих жеребцов!.. Сначала разогнал, чтобы показать себя героем, а теперь сдерживает… Леонтиск бережет силы для победы!..
– Он победит! Я уверен в Леонтиске! – поддержал старшего брата Менелай.
Внезапно одна из колесниц сделала крутой поворот, левое колесо ударилось о гранитный постамент и колесница опрокинулась… Несколько колесниц наткнулись на нее, и, перепутавшись между собой," покатились на песок арены.
Толпа замерла в напряженном ожиданий.
Леонтиску стоило теперь громадного труда сдерживать своих вороных, которые начали беситься от страха. Одна из лошадей рванулась в сторону, другая, взвившись на дыбы, приподняла колесницу.
Вероника в ужасе закрыла лицо руками. Птолемиада судорожно сжала руку родного брата, который по-прежнему оставался совершенно хладнокровным.
Потеряв равновесие, Леонтиск упал. Едва его ноги коснулись земли, он крепко ухватился за край колесницы, мгновение спустя вскочил в свою повозку, сначала встал на колени, затем выпрямился во весь рост, поправил вожжи и помчался далее.
За это время Клеон успел опередить всех соперников. Громадное расстояние отделяло его от Леонтиска.
Однако после пятого круга Леонтиск проехал вторым мимо судей.
Красавцу Клеону было теперь не до шуток. Расстояние между его колесницей и колесницей Леонтиска быстро сокращалось. И с этой минуты внимание зрителей сосредоточилось на старшем сыне Птолемея.
– Молодец!..
– Весь в отца! – доносилось до царя.
Отвага обоих соперников невольно воодушевила толпу. Зрители огласили арену громкими криками.
Когда возницам предстояло в последний раз обогнуть финиш, Птолемей резко подался вперед.
И Клеон, и Леонтиск гнали, что было силы, своих коней. Разгоряченные животные с отчаянной быстротой неслись но арене, покрытые потом и белой пеной. Конские копыта подняли облако золотистой пыли на взрытом песке. Остальные колесницы всё больше и больше отставали от Клеона и Леонтиска. Когда же их лошади стали приближаться к финишу, ипподром замер в тревожном ожидании.
Глаза Птолемея всматривались в облака пыли, окружавшие лошадей.
– Мой храбрый сын! – крикнул Птолемей, как будто Леонтиск был в состоянии его услышать. – Гони лошадей!.. Ты должен победить!
Вереника наклонилась к нему и спросила:
– Леонтиск уже впереди?..
Птолемей, захваченный состязанием, не ответил жене, только указал рукой на облако пыли, мчавшееся вперед с быстротой вихря и на другое, догоняющее его, и с досадой воскликнул:
– Впереди Клеон!.. Сын, напряги всю свою силу!.. Посейдон, помоги же ему!..
Облака пыли опять слились между собой.
– Слава богам! – вскричал Птолемей и вскочил со своего места, не в силах скрыть своей радости, – Леонтиск впереди!..
В первом забеге победителем стал Леонтиск.
При четвертом, решительном состязании на арену выехали только три колесницы победителей, среди которых была и колесница Леонтиска.
Теперь Птолемей волновался значительно менее прежнего. Он был уверен в победе сына.
"Если Леонтиск придет к финишу первым, он станет навархом!" – решил Птолемей.
Окончательная победа досталась Леонтиску.
– Ты достоин звания наварха! – радостно крикнул сыну Птолемей, наблюдая, как под громкие звуки труб, Леонтиск проезжал шагом вокруг всего ипподрома, демонстрируя зрителям своих победоносных вороных коней, подаренных ему отцом.
Но радость Птолемея была омрачена полученным в этот праздничный день известием, – Деметрий с согласия Антигона готовит новый поход своего войска и флота против Родоса.
Легкий беловатый туман расстилался над Мериотийским озером, как воздушное покрывало, сотканное волшебницей-ночью из лунного света и влажных испарений.
Александрия после шумных многолюдных праздненств безмолствовала, как будто в сладостном забытье. Над крышами зданий разливалось фосфорическое сияние месяца. Огни в домах, на улицах и площадях были потушены. Погрузился в темноту и царский дворец. Из города сюда не доносилось ни одного звука. Только в покоях Птолемея горели светильники и шла напряженная работа.
Птолемей и Филокл обдумывали сложившиеся быстрее чем они предполагали обстоятельства. Леонтиск и Менелай внимательно слушали. Птолемей всё чаще привлекал и старшего сына, и родного брата к решению сложных государственных задач. Оба, уже прошедшие боевые испытания, могли оказаться незаменимыми помощниками в новой схватке с Деметрием.
Птолемей ходил но кабинету, вслух рассуждая о случившемся. Филокл не прерывал его, слушал с большим вниманием.
– Неудача экспедиции против Египта не заставила Антигона отказаться от мысли снова повторить её. Так как успех похода можно ожидать только со стороны моря, то Кипр и Родос ближайшие и наиболее удобные острова для нападения. Кипром Антигон и Деметрий уже овладели, теперь они жаждут сделаться повелителями Родоса и обеспечить себе содействие их мощного флота для нанесения нам решительного удара! Родосцы отличные моряки!..
Лицо Птолемея выражало огорчение и заботу. Он испытующе взглянул на Филокла.
Филокл попытался смягчить воздействие внезапных известий на царя, с подчеркнутой уверенностью ободряя его, произнес:
– Не забывай, царь, что родосцы установили у себя систему политического нейтралитета. И навряд ли Антигон заставит их её нарушить. Торговля с богатым хлебом Египтом очень важна для Родоса. Родосцы успешно ведут торговлю в наших гаванях, которая приносит им значительные доходы.
– Верно, твои слова справедливы, Филокл, – согласился Птолемей, – но не забывай, что военные силы Деметрия столь громадны, что ни он, ни его отец не сомневаются, что родосское государстве в случае сопротивления будет разгромлено ими в кратчайшие сроки.
– Но наши корабли могут прийти на помощь Родосу ж разрушить планы Деметрия, – предложил Леонтиск.
С одобрением посмотрев на сына, Птолемей сказал:
– Возможно… если родосцы попросят нас о помощи и не соединятся с Антигоном для борьбы против Египта…
Филокл сделал успокаивающий жест рукой и произнес:
– Сейчас боги на нашей стороне, ибо Антигон потерял здравый смысл. Я не сомневаюсь, что родосцы пожелают остаться нейтральными.
Однако Птолемей высказал свои сомнения.
– Сейчас беды надо ждать от Деметрия. Он хитер, изворотлив и удачлив. Вот увидите, он доставит нам всем немало хлопот.
И обратился к Леонтиску:
Читать бесплатно другие книги:
