Игра с огнем Джейн Анна

– Какой у тебя парень мрачный, – засмеялся усатый, блестя фиксами, оценив Никиту.

– Нормальный он, только злой чуть-чуть, – призналась Ника, бросая отнюдь не влюбленные взгляды в сторону хмурого Кларского, старающегося не обращать внимания на слова Скайда, который все никак не мог успокоиться даже в камере.

– И че вам, девки, такие нравятся отморозки? Я-то вот добрый, – поиграл бровями дядька, – теплом любую одарить могу. И тебя.

– Спасибо, не надо, – ничего не хотелось Нике получать от усатого, даже тепла.

В этот момент совсем трезвый предводитель рокеров неожиданно предпринял еще одну попытку накостылять Кларскому и вновь бросился на него. Вероятно, этот парень был из тех, кто долго заводится и долго потом не может остыть. Лицо Ника перекосилось от ярости, потому что нападения он явно не ожидал и получил по лицу, впрочем, сам успел нанести удар Скайду прямо по «солнышку». Началась новая борьба. Парни заорали что-то бодрое, типа: «Вперед! Разнесите эту клетку!», а девушки еще больше испугались.

– Прекратите немедленно! – кинулся с воплями дежурный к камере. К нему на помощь поспешили еще несколько коллег, на ходу ругаясь. – Не, мужики, да вы посмотрите, они прямо тут за свое вновь взялись! Да остановитесь вы, козлы!

В результате новая драка была остановлена, кое-кто получил по шее от полицейских, а дежурный вытащил из камеры Ника, Ивана и почему-то господина, прозванного Чипом Бритыми Висками. Чтобы новой драки не случилось. Под шумок выпустил и испуганных бомжей с нелегалом, разрешив им шуровать на улицу.

Инга с торжеством сообщила Нике, тут же отдавшей Никите его пиджак, что Дэн обязательно приедет спасать их и что им теперь бояться нечего, а потом занялась сюсюканьем над несчастным Иваном, который отмахивался от девушки, как от назойливого таракана. Бритые Виски сидел в задумчивости и держался за голову. Серьезно он не пострадал, но голова у него все равно болела.

А Ника теперь оказалась меж двух огней – она сидела между Кларским, так и не проронившим ни слова и просто сцепившим руки на коленях, и все тем же усатым господином. Последний не замедлил вновь начать заигрывать с девушкой. Предлагал тепло, и ласку, и даже уютную кровать. Никита, услышавший это, неожиданно встал и жестом велел Нике пересесть на его место. Она дико удивилась, но кивнула ему в знак благодарности и пересела. В отдалении от усатого, закрытая от него Кларским, девушка почувствовала себя в относительной безопасности. С Никитой дядька заигрывать почему-то не стал и обиженно уставился в пол. Один раз он пробовал выглянуть из-за плеча парня и помахать светловолосой, но Ник медленно повернул голову и одарил дяденьку таким взглядом, что тот больше попыток продолжить общение с Никой не делал. Наверное, действительно поверил, что они – пара.

Дежурный закончил писать свои сочинения, вволю поглумился над затихшим Скайдом и вновь зачем-то стал учить уму-разуму Ингу и Нику.

– Ну, девушки, зачем вам эти дураки? Вот они уже сейчас привлекаются, а что через пару лет будет? Вот сопьются ваши мальчики, и будете вы, как все эти тетки, которые постоянно с заявами на своих благоверных бегают, потому что супруги-алкаши их лупасят. – Оказалось, у дежурного была очень пессимистическая точка зрения на жизнь.

– Вот и я тоже так думаю, – встрял усатый.

– А ты вообще молчи, Краснозубов, тебе думать рано. Кто свою сожительницу рукоприкладствовал?

– Так это ж по пьяному делу, начальник, – стушевался тот сразу.

– А мне какая разница? Ты и по-трезвому дурак дураком.

– Не собираемся мы ни за кого замуж, – нервно сказала Инга. – Пока. Да, Иван?

Иван что-то лишь промычал. Он не собирался жениться на ней не сейчас, ни потом. Длинноволосая родственница Смерча порядком ему надоела, и он уже проклинал тот час, когда согласился пойти с ней в кафе. А вот господин Бритые Виски хамовато заявил, что он не прочь взять ее в жены на пару дней. Ну, или хотя бы на ночь.

– Ты такая милая, – соблазняюще улыбнулся он девушке. – А демоны такие голодные… Мечтают тебя съесть прямо на этих скрипучих стульях…

– Не похабству ем в отделении полиции, – тут же встрял дежурный.

– О’кей, шеф, – поднял руки вверх рокер, – попохабствуем в другом месте. Да, блонди?

– Иван, скажи, чтобы он от меня отстал, – потребовала Инга у молодого человека в очках. Тот открыл было рот, но, увидев кулак длинноволосого, вновь закрыл его.

– Правильно, Ванечка, молчи, нечего с таким мусором разговаривать, – тут же нашлась сестра Смерча. При слове «мусор» те, кто находился за решеткой, заржали, а лейтенант только скорбно покачал головой.

– Даже я такие слова не говорю в вашем отделении. Выпусти меня, а, начальник? – сказал заискивающе усатый дядька.

– Перетопчешься, Краснозубов, – буркнул дежурный. – Посидишь здесь. Все сидят, и ты сиди. Мне одному скучно. А-а-а, а вот и новый гость!

В отделение притащили задержанного за воровство шин парня в широких спортивных штанах и с очень хитрым выражением лица. Он был посажен на еще один скрипучий стул и, к великому ужасу Ники, тоже стал оказывать ей знаки внимания. Парнишка и к Инге приставал, но рокер очень дружелюбно улыбнулся новому гостю этого душного помещения, и тот все свое внимание направил на Нику.

– Не лезь к девушке, Васек, – тут же встрял усатый, который, как оказалось, знал новенького, – она с серьезным парнем тут. Вишь, как его отделали знатно?

– С кем это красава? – обиженно спросил любитель чужих шин. – Серьезный кадр?

– Вот с ним, – кивнул на Ника дяденька Краснозубов и подтвердил: – Серьезный.

Кларский поднял голову и удивленно спросил:

– Со мной?

– Ну, ты ж ее пацан, – все никак не могу успокоиться Краснозубов.

– Ее?

– Точно! Мой, – расплылась в фальшивой улыбке Ника и заискивающе посмотрела на молодого человека, в душе ругая его последними словами. – Ты же мой парень…

– Размечталась, – резко отозвался тот.

– Хватит шутить, – неожиданно схватила его за руку девушка и прижалась к плечу. – Я – твоя девушка!

– С какой стати? – прошипел Кларский.

– Пожалуйста, – взмолилась светловолосая шепотом. – Они все на меня плохо смотрят.

– Плохо смотрят, значит, заслужила, – попытался освободиться парень от ее захвата. Ника испуганным клещом вцепилась ему в руку со всей силой – как раз в то место, которое до сих пор ныло от сильного захвата Скайда, к тому же раньше именно в этом месте Никита ломал руку.

– Отстань от меня, идиотка! – резко стряхнул он девушку, чувствуя, что с удовольствием бы сделал ей больно взамен того, что сейчас Ника доставляла боль ему.

– Милый, я хочу тебя обнимать.

– Я сказал – отлипни от меня!

– Эй, граждане! – постучал ручкой по столу дежурный, явно развлекаясь. – Алло? Видите себя прилично, а то сейчас обоих отправлю за решеточку.

Парень и девушка его не слушали. Они вновь тихо ругались.

– Вот-вот, сейчас ругаются, а через пару лет он ее бить начнет, – картинно вскинув руки, громко сообщил всем лейтенант. – И буду я выслушивать ее жалобы, мол, зачем, гражданин начальник, я за эту свинью замуж пошла… Успокойтесь вы уже! Эй, граждане!.. Как ваши фамилии?

– Кларский, – ответил Никита, с презрением глядя на свою «подругу».

– Карлова, – одновременно с парнем бросила Ника.

– Как-как? Хе-хе-хе, – захмыкал полицейский и грянул вдруг на всю комнату: – Вы тока подумайте. Парочка сидит: Кларский и Карлова! Прямо Клара и Карл!

– Карл у Клары украл кораллы, а Клара у Карла украла кларнет! – скороговоркой пропел зашедший из соседнего помещения мужчина в штатском, держащий в руках кипу исписанных бумаг.

– Романтика! Карл у Клары украл сердечко, а Клара у кла… крар… крала… ура… тьфу на вас с вашими скороговорками. Просто сидите смирно.

– Но он меня обзывает!

– Так и ты его тоже, гражданочка Кларова.

– Карлова я, – разозлилась Ника.

– Какая разница. Пар-р-рочка… – И дежурный вновь стал что-то писать.

Никита почти безэмоционально посмотрел в сторону лейтенанта, но зато обалдевшую Нику одарил таким горячим взглядом, что девушка на пару мгновений пожалела, что при рождении ей не досталась фамилия мамы.

– Вы прямо нашли друг друга, – вставил свои пять копеек усатый Краснозубов.

– Если не заткнешься, я найду тебя, – негромко пообещал Кларский.

С Никой они больше не ругались, сидели тихо, зато больше к девушке никто не приставал. Она изредка прожигала его злым взглядом, но старалась сидеть рядышком с ним – близко, но не касаясь.

А потом в отделении слегка засуетились: к дежурному пошли двое сотрудников более высоких званий и какой-то серьезный человек в дорогом пиджаке. Ник тут же узнал в нем одного из адвокатов собственного брата и опустил голову.

Они что-то пообсуждали в уголке, и через минут двадцать все задержанные за драку были отпущены на все четыре стороны. Личные вещи им весьма заботливо вернули и почти по-отечески пожурили за драку.

– Доброго пути! – говорил дежурный. – Не попадайте больше к нам. Хотя чего ж я так говорю-то? Попадайте, господа, у нас получается взаимовыгодное сотрудничество, хе-хе. Кларский, вещи возьми… Все на месте? «Нокиа» твоя? А твоя Карлова уже на выход пошла, догоняй…

Когда ребят, правда, почему-то по очереди, выпустили из отделения полиции на белый свет, Ника в нерешительности остановилась на крыльце. Честно сказать, она думала, что за ней приедет Дэн, но его не было. Ника ведь не знала, что друг Дэна еще только едет всех «освобождать», и сам Смерчинский на своем, вернее, чужом джипе тоже еще только собирается подъехать к отделению.

«Чертовщина какая. Я что, влюбляюсь? Я этого Дэна знаю только ночь… Какое влюбляюсь?»

Неподалеку от растерявшейся в незнакомом месте девушки в помятом платье, купленном для посещения клубов, остановился Никита. Он включил свой телефон, увидел пару непринятых звонков от Димы Чащина и тут же перезвонил ему.

– Ты где? – вместо приветствия спросил Кларский у приятеля. – Убежали вместе с Смерчинским? Ну, вы даете. Черт, мне не повезло. Найду этого кабана – урою… Да, нас уже… выпустили. Как? Ну, ты же знаешь, мой братишка постарался. Я его адвоката видел у ментов. Только как он про все узнал – не представляю. Не, Димас, не говори никому про него, просто скажи, что у меня родственник… Скажем, мент, он отмазал. Да. Что там Смерчинский передает? Хорошо, я провожу ее, скажи ему, чтобы не беспокоился. А где белобрысая? А белобрысая свалила куда-то с парнем в очках. Пока.

– Эй, ты, тебя провожу до дома, – отнюдь недобрым голосом окликнул Ник медленно удаляющуюся девушку, которая от усталости едва ли не шаталась.

– Спасибо, не надо, – отказалась она тут же высокомерно.

– Я сказал, что провожу, значит, провожу. Дэн попросил позаботиться о тебе.

– Дэн? – загорелись глаза Ники восторженным огоньком. – Но…

– Хватит со мной спорить, заткнись, – рявкнул на нее злой Никита, который порядком уже устал – ночью он тоже не спал, был занят. – Шагай за мной и не отставай.

И он поспешил на остановку быстрым шагом, а девушке пришлось очень постараться, чтобы не отставать.

«Гадина, – думала она про себя, – раскомандовался, хлыщ. Злой, как удод. Ха, наверное, потому, что голодный!! Голодный мужик – никчемный мужик». Почему-то это ее рассмешило. Но как только она захихикала в спину Кларского, парень обернулся и сказал:

– Ты понимаешь, что значит слово «заткнись»? Если нет, я куплю скотч и замотаю твой ротик, принцесска.

Возмущению девушки вообще не было предела. К тому же она отчего-то думала, что этот парень, строящий из себя крутого мэна, поймает такси или попросит приехать каких-нибудь не менее крутых друзей на машине за ними, но он предпочел поехать на обычном автобусе! Окрестностей, как оказалось, он тоже не знал, и спросил дорогу к остановке у каких-то подозрительных личностей, курящих на лавочке. То, как он выглядел после драки, парня явно не волновало. Он закинул пиджак на плечо, прикрыв бурые пятна, и просто шел вперед, не обращая ни на что внимания. А Ника тащилась следом за ним, махая сумочкой на тонком ремешке, и однажды едва не попала ею парню по бедру, заслужив злой взгляд. По дороге они зашли в аптеку, и Кларский привел себя в относительный порядок, по крайней мере, крови на его лице больше не было.

На остановке Никита сухим голосом разузнал точный адрес Ники и мрачно пообещал доставить ее домой живой и невредимой. Она тут же подумала, что Кларский (идиотская фамилия!) очень сожалеет, что доставит ее домой именно в таком виде, а не предварительно поиздевавшись.

В автобусе они тоже молчали, усевшись на двойное сиденье, стараясь друг друга не касаться. Вернее, старалась девушка – отодвинулась на самый край. Ник вообще не обращал на нее внимания. Уставился в окно и вновь принялся о чем-то думать.

«Голова лопнет, – злорадно сказала про себя Ника, почему-то с замиранием сердца вспоминая, как близко находилось его лицо от ее в машине. – Эх, Дэн-то совсем другой… Нежный и милый, а этот… огрызок общества. Кретин! Ну, ничего, я твоей Оленьке позвоню, поприкалываюсь! Расскажу, как ты по отделениям шляешься».

– Деньги есть? – спросил перед выходом из автобуса Никита у светловолосой спутницы.

– Есть.

– Вот и плати за себя, – обрадовал он ее и первым направился к выходу.

– Коз-з-зел.

Но Ник сдержал слово – проводил девушку прямо до ее подъезда. Жила она в огромном двенадцатиэтажном панельном доме минутах в десяти от остановки. А его дом, кстати говоря, находился на соседней улице, совсем неподалеку, и был похож на ее: такой же высокий, облицованный керамическим гранитом, со множеством подъездов, около которых наставлены машины, с примыкающей к нему детской площадкой, вроде бы и большой, но одновременно затерявшийся среди точно таких же безликих панельных собратьев.

Когда они шли по дороге, исчерченной трещинами, в которой зеленела трава, неподалеку от шумного двора с кучей новеньких качелей и турников, на которых гроздьями бананов висела орущая ребятня, Ника встретила подружек.

– Это твой парень? – тут же заинтересовались девчонки, глядя на хмурого светловолосого и светлоглазого Кларского, выглядевшего после драки не привычно элегантно, а потрепанно и как-то даже по-хулигански, но все же, по их мнению, интересно.

– Это мой конвой, – отшутилась Ника.

– Какой конво-о-ой… – Одна из подружек кинула на Никиту игривый взгляд. – Я бы от такого тоже не отказалась.

– Не отставай, – бросил Нике парень, которого незнакомки, заигрывающие с ним взглядами, раздражали.

Ольга очень отличалась от этого сорта девочек-однодневок. Очень.

– Пока, мы спешим, – распрощалась Ника с удивленными подружками и, бросив на спутника сердитый взгляд, пошла дальше, чувствуя, как те прожигают ей спину. Наверняка сейчас перемоют все косточки!

Около подъезда Карловой они остановились друг напротив друга.

– Топай домой, – велел Никита.

– Ага. Спасибо, – невнятно отвечала ему Ника, невероятно обрадованная тем фактом, что сейчас наконец попадет домой, в свою мягкую кроватку… Нет, сначала в горячую душистую ванну с пеной!

Она уже хотела было развернуться, но ей не дали этого сделать.

– Ты сказала это неискренне.

– Почему?

– Потому что я знаю это.

– Иди ты на фиг, знающий, – дерзко отвечала Ника, готовясь сбежать в подъезд. Но у нее это не получилось. Кларский схватил ее за руку и развернул к себе.

– Глупая дешевая девчонка. – Он резко взял девушку за подбородок. Ему просто вновь захотелось немного поглумиться над той, чье имя было похоже на его собственное. К тому же светловолосая обладательница зеленого платья продолжала безмерно его раздражать. – Будешь мне дерзить, и я вернусь. И буду не таким добрым.

– Отпусти меня. Я… я не хотела этого говорить, – холодные глаза парня вновь напугали вообще-то смелую девушку. А она уже и забыла, каким мерзким он был в машине!

– Хотела, – не сомневался Никита, не найдя ничего умнее, как приблизить девушку к себе. Со стороны казалось, что вот-вот они обнимут друг друга. – Ты думаешь, проводив тебя, я стал добрее? Ты мне понравилась во время нашего совместного похода в ментуру? Я возжелал защищать тебя от каждого придурка? Нет, маленькая моя. Если ты хотя бы на секунду подумала так, прикуси язычок. Боль помогает вернуться в реальность. Меня просто попросил об услуге Смерчинский. А мне нужны хорошие отношения с этим парнем, вот и все.

Карлова сглотнула. Взгляд Ника ей не нравился. А кому понравится такой холод?

– Я, правда, не хотела. От… отпусти.

– Иди, живее, – резко оттолкнул ее от себя Ник, уже и сам не понимая, почему так «вежливо» обращается с этой глупой пустышкой.

Она тут же скрылась за тяжелой дверью, но через минуту вновь разозлила Кларского. Теперь уже точно специально.

– Эй, ты, – заорала в подъездное окно второго этажа Ника. – Ты, окурок!! Это тебе!

Не ожидавший этого Ник сердито обернулся, поднял взгляд, и она, радостно заржав, показала ему сразу два средних пальца, вытянув руки в открытое подъездное окно.

Кларский бросил в ответ злое ругательство и с размаху пнул ногой по попавшемуся на его пути камешку. Тот отскочил и ударился о капот припаркованной поблизости оранжевой, явно женской, машины, которая тут же дурным голосом взвыла. – Вот… дура.

– Это тебе!! Чтобы тебя гопники поцеловали, Клара!

– Чтобы я тебя больше не видел, кретинка! – заорал парень Нике, продолжающей с довольной улыбкой торчать в окне и показывать ему не совсем цензурные жесты – только теперь нахально вскинув одну руку через локоть другой.

– Я тебя тоже люблю, олух! – вопила девушка, чувствуя себя в безопасности. – Дебил! Жадный козел!

А Ник, больше не поворачиваясь, быстрым шагом направился по дороге вперед, не замечая, как тихо подъехала к подъезду Карловой хорошо знакомый черный БМВ. Через некоторое время парни, сидящие в нем, знали точный адрес Карловой, а также много полезной информации как о ней самой, так и о ее семье – бабушки во дворе охотно делились тем, что знали. А потом довольный жизнью водитель автомобиля позвонил Кларскому-старшему.

– Привет, мы узнали адрес крошки малого. Записывай…

Пока мы сидели в школьном дворе, разговаривали, нервно смеялись и конечно же переживали за тех, кто попал в загребущие руки полиции, всех задержанных отпустили. Об этом сообщила все та же Инга, вновь позвонив Дэну. Тот, кстати сказать, слегка прибалдел. Его друг-юрист еще не успел приехать в отделение, а всех уже выпустили! Даже пары часов для порядка не продержали, не то чтобы штрафы выписали или еще как-нибудь наказали!

Оказалось, ребят отпустили, потому что какой-то родственник Ника служил в полиции – об этом рассказал уже Димка, когда ему почти в этот же самый момент перезвонил Кларский. Неделю назад это меня, скорее всего, восхитило бы – мои предки ведь тоже работают в органах правопорядка, и я подумала бы, что это, так сказать, знак свыше, но теперь я просто обрадовалась, что этот факт помог ему и остальным выйти.

– Попроси его проводить Нику до дома, – попросил Дэн Димку, пока тот разговаривал с Никитой по телефону. Он кивнул и передал просьбу Кларскому.

– А кто это такая? – мигом заинтересовалась я.

– Да так, знакомая, – поморщился Смерч. – Я их с Ником из клуба вез.

– Вот как? А она больше твоя знакомая или больше знакомая Ника? – нахмурились во мне головастики-собственники.

– Наверное, больше моя. А хочешь, я тебе цветов куплю? – заговорщицки прошептал парень. – Взамен утерянных?

– Хочу, – не стала отказываться я, но все же взяла на заметку какую-то там Нику. – Мне на цветы вообще не везет… Ах, бедная-беднаяя.

– Договорились, Чип.

– А с чего ты такой добренький?

– Я чувствую себя виноватым перед своим мелким Бурундуком. – Невинный взгляд устремился на небо. Я подозрительно посмотрела на Смерча, но промолчала.

Рокеры, узнав, что их длинноволосых друзей выпустили (те тоже им звякнули), распрощались с нами, как с родственниками, крепко пожав парням руки и осторожно похлопав меня по спине, и на радостях пошли пить пиво, гогоча на всю округу. Как я поняла, они вновь хотели воссоединиться с «потерянными» друзьями, чтобы вечерком сходить еще куда-нибудь.

Мы опять остались втроем: я, Димка и Денис. А, да, над нами еще светило солнце, и оно же сопровождало нас до машины Дэна, грея волосы и лаская незагорелые еще руки и лица лучами.

Как известно, если в компании три человека, то двое из них объединяются против третьего. Вот Смерчинский и Чащин умудрились объединиться. Спелись, гады. Они, соблюдая нейтралитет, вели себя довольно спокойно и дружелюбно и дружно подкалывали меня, как будто бы это я только что устроила разборку с рокерами.

Я возмущалась и спорила с ними, но внутри на самом деле была обеспокоена происшедшим в кафе, поэтому роль третьего лишнего поддерживала старательно. Пусть уж парни ко мне пристают с шуточками, чем друг к другу. А то устроят еще и между собой драку, я явно разнимать их не полезу, и в конце концов мы все втроем окажемся в том же самом «обезьяннике», откуда только что ускакали Ник и рокеры, вырученные родственником Кларского. Хм, интересно, если у него кто-то из родственников – полицейский, знает ли он моего отца? А, ладно… Что теперь.

– Машина припаркована около кафе, – сказал задумчиво Смерч. – Идемте к ней, развезу вас по домам. Не спорь, – вдруг повернулся он к Чащину, – у тебя лицо разбито, и видок не самый лучший. В тачке аптечка есть.

– А сам-то как? – кивнув, спросил мой одногруппник.

– Почти порядок.

– Морда целая, – констатировал Дима с уважением.

– Вот и я в шоке, что целая, – влезла я, шагая между ними. – Я думала, тебя, Смерчинский, прикончат на месте.

– Поэтому ты орала: «Не пускай его к ним! Защити его от них! Они сейчас сделают из него котлету!»? – спросил одногруппник тоненьким смешным голоском, даже отдаленно не похожим на мой. Я закатила глаза.

– Какая ты у меня заботливая, – вздохнул Дэн.

– А то. Куда нам идти-то? – оглядывалась я по сторонам, хромая, – я чего-то плохо помню, откуда мы бежали.

– И я плоховато, – согласился Димка.

Дэн посмотрел на высокие деревья, будто на их ветках была развешана подробная карта района, и сказал уверенно:

– Я помню.

И он повел нас через смутно знакомые дворы к «Чуду», по которым мы час назад неслись сломя голову. По пути милый Смерч заметил, что я хромаю, и сделал очень заманчивое предложение:

– Больно, Чип? Взять тебя на руки?

– Спасибо, я как-нибудь сама, – отказалась я.

– Мы будем нести тебя по очереди, – предложил Дэнни. К моему ужасу, Димка кивнул.

– Тем более я сама! – вновь пришлось мне отказаться от подобной затеи. К кому-кому, а к Чащину на руки не полезу! Да еще в таком коротком платье. Это то же самое, что… что с подругой целоваться!

– Серьезно, Бурундук. Я же вижу, что тебе больно, – встрял Димка, поглядывая на мои ноги.

– За Бурундука я тебя не тресну в репу только потому, что ты и так побитый, Чаща лесная, – буркнула я. – Со мной все в порядке.

Я старалась не хромать и идти нормально, хотя ногу жгло так, словно к ней решили приложить раскаленный прутик. Чтобы не обращать внимания на мозоль, я болтала, явно веселя своих спутников, или же огрызалась на их шуточки.

– А мы в кафе не заплатили вообще, – вдруг вспомнилось мне. От этой мысли я повеселела. – Круто! А-ха-ха-ха-ха! Мы надули кафе, парни! Чащин, вот это отпад!

И я радостно засмеялась.

– Что дурочкам еще для счастья надо? – выразительно посмотрел на меня Дима. – Только это…

– Они умудряются обрести счастье и в малом, – покивал серьезно Смерч и спросил у меня, как заботливый дядюшка у неразумной племяшки: – Да?

– Балда. Хм, – оглядела я ребят. – Мне прямо стыдно с вами идти. Если Дениска просто потрепанный, как после попойки, то ты, Димко, выглядишь эпично.

– Мы такие, потому что были заняты делом, – гордо отозвался на это Чащин.

– С каких это пор драка стала «делом»? Ты что, вконец рехнулся?

– Молчи уже, Машка.

Молчать я не хотела. Меня вообще успокоить сложно, а как нахлынет…

– Хо-хо. Такая милая я и такие стремные вы. Помните мультик «Леди и бродяга»? Про нас его продолжение можно снять: «Леди и бродяги». Нет… «Леди и две бродяжки». Или «Восстание бродяг»? Как вам? А «Властелин Бродяг: два лоха»? «Гарри Поттер и два оборванца»? Нет, тогда мне придется быть за Гарри, а я не хочу такого счастья. Тогда так: «Леди Марья и два оборванца». Или лучше «голодранца»? А еще мне нравится вот это: «Белоснежка и два гнома». Побитых гнома, а лучше гнума. «Пацанские войны. Эпизод V: Бродяги наносят ответный удар».

– Леди, вы слишком критичны, – в шутку отвесил мне полупоклон Смерч.

– Если не нравится с бродягами, могу предложить еще «В джазе только битые».

– Леди не критична, а кретинистична, – заявил Димка под молчаливое одобрение Дениса. Во-о-от, узнаю старого доброго Чащина – он в своем амплуа.

– Не, я погорячилась с первыми названиями. Вам куда больше подойдет озвучить самих себя в мультике для взрослых: «РоккииДэйл: История одной страсти». Смотрите только на «БГ-ТВ»!

– Что еще за «БГ-ТВ»? – подозрительно покосился на меня переставший ржать Димка.

– Бед гайс, – ответила я тут же. Вроде бы чушь несу, но, с другой стороны, это помогает разряжаться.

– Так ты у нас не совсем тупенькая, Бурундукова, целых два слова на английском знаешь.

– Меня поражает другое. Откуда наша маленькая Машенька знает о таких скверных каналах кабельного ТВ? Смотрит их тихими вечерами, да? – развеселился и Смерч.

– Машка – та еще извращенка. Она один раз… – заржал Чащин и в лицах пересказал Смерчу один эпизод из универской жизни, когда наша группа, отмечая «золотую середину», поехала в клуб в полном составе, зарезервировав там кучу мест за столиками. В полночь, когда большая половина наших уже и лыка не вязала, на сцене стали показывать мужской стриптиз. Маринка и Лида оживились, я и рядом сидящий с нами Димка начали дружно ржать.

Трое накаченных и загорелых парней-танцоров, щеголяющих в набедренных повязках леопардовой расцветочки, медленно переместились со сцены в зал и стали выводить девушек в проходы. С ними стриптизеры под общие одобрительные выкрики весьма откровенно танцевали, делая вид, что соблазняют. Одной из таких несчастливых оказалась и я. Высокий парень с черными блестящими волосами до пояса легко вытащил меня за руку и повел следом за собой, решив, что я с ума сойду от счастья, если он начнет танцевать вокруг меня.

Одногруппницы восторженно захлопали, Димка чуть не утоп в бокале с пивом, а я попыталась отпихнуть волосатого придурка, совершенно обалдев от глупости ситуации. Отпихнуть его не получилось и закончилось все тем, что он подхватил меня на руки, покружил для порядка, насладившись моими воплями, и, надо отдать ему должное, вернул за столик. Подмигнув, танцующей походкой он удалился к своим шестам, откуда пару раз посылал воздушные поцелуи на потеху моим подругам и приятелям. Меня все так это достало, что в конце концов я тоже послала ему вербальное сообщение. Нет, не подумайте, все было вполне прилично, я всего лишь показала ему большой палец, опущенный вниз.

В сегодняшней интерпретации Чащина выходило, что я сама зазвала стриптиз-боя к себе и набросилась с объятиями, просилась на ручки, а тот от меня отбивался. Смерчинский веселился вовсю, Димка прикалывался, а я молча выслушивала весь этот бред, сама не заметив, как пару раз улыбнулась. А потом, когда они успокоились, нашарила на дне сумочки горсть монет и с улыбкой самого доброго человека протянула их Димке.

– Вот, возьми.

– Зачем? – удивился тот.

– За фантазию. У тебя знатный фингал будет на скуле. Приложи, авось полегчает. Ха-ха-ха!

– А зачем так много?

– Боюсь, у тебя лицо фиолетовым все станет, – мстительно сказала я. – И нос за вранье вырастет, как у Пиноккио. Тогда из монеток сможешь сделать ожерелье и на нос повесишь, чтобы тот о твоем приходе предупреждал за пару минут. А, нет, я тогда тебе колокольчик куплю.

– Смерчинский, убери ее от меня, – простонал Димка.

Я довольно улыбнулась. Да, пусть уж Димка со мной ругается, чем опять со Смерчем ссорится.

– Чип, – ласково позвал меня Дэнв, – солнышко, что ты несешь? В результате скачка адреналина в крови возбудимость коры головного мозга повысилась?

– Ага… Вас увидела и перевозбудилась… И ты хорош. Если бы ты не побежал спасать ту девицу, никакой драки и не было бы! Она все равно подружкой этого рокера оказалась.

– Ну я же не знал, а оставлять человека в беде – не дело, – сказал Смерчинский, и мне было нечего на это возразить.

Так, припираясь и дурачась, мы и дошли до черного красавца-джипа, ожидающего нас неподалеку от кафе. Лаки Бой вытащил ключи, которые, как оказалось, были у него запасными, а после обнаружил, что машина и без того не была закрыта. Впрочем, ничего страшного с ней не случилось – ни один автоугонщик или просто проходящий мимо гопник на шикарную тачку почему-то не позарился.

– Ого, твой конь? – изумленно спросил Чащин.

– Не-а, друга.

– Клевая тачка! Джипарь-командор! Семиместный! – осталась я в восторге, обходя автомобиль. Уважаю большие внедорожники такого мощного вида! Женские машинки не люблю, а вот большие – моя слабость. Федькин, кстати, тоже обожаю, но он не собирается учить меня вождению, говорит, что ему его машина еще дорога.

– Девушкам не положено разбираться в марках машин, Бурундукова, – наставительно заметил Чащин.

– Так я и не девушка, – отозвалась я со смешком, проводя рукой по блестящему капоту.

– Ого! А кто? – сделал большие глаза Димка.

– Вечный ребенок, – гордо изрекла я. – Машенька.

– Мне считать себя педофилом? – спросил Дэн, залезая на водительское сиденье и пристегиваясь.

– Ага, – радостно подтвердила я, пытаясь отпихнуть Димку и сесть на переднее сиденье, но он аккуратно оттеснил меня и сам уселся рядом с водителем. Пришлось посверлить одногруппника гневным взглядом, но идти назад. Впрочем, я тут же плюхнулась посредине широкого кожаного, нагретого солнцем сиденья, и моя голова оказалась между передними креслами. В салоне мне нравилось.

– Ты точно в порядке? – спросил Дэн у Димки, включая кондиционер. – Маша, на третьем ряду где-то аптечка должна быть, дай ее сюда.

Я нашла аптечку, всучила ее парням, и пока они колдовали над ней, вытребовала у Смерча денег и сгоняла в магазинчик напротив, купив холодных минералки и сока. Когда вернулась, в салоне пахло перекисью водорода, боевые раны Димки «латать» закончили, и он, прижимая к лицу свинцовую примочку, теперь щеголял пластырем на скуле. Как же все-таки хорошо, что никто серьезно пострадать не успел…

– Красавчик, – залюбовалась я на одногруппника.

– Не приставай, а то я тебя лично высажу, и побежишь за нами, поиграешь в прицепик, – пригрозил он мне тут же, и мы поехали.

– Хорошо, – вздохнула я. – Пейте, мальчики. Что бы вы без Маши делали?

– Жили бы спокойно, – отозвался Чащин.

Я скорчила недовольную рожицу.

– Дорогая, я уже не знаю, что бы без тебя делал, – подмигнул мне в зеркало заднего вида Смерчинский. – Наверное, и правда бы, спокойно жил.

Пока мы вновь дружески препирались, у Димки зазвонил телефон. На звонке у него, как и всегда, стояла песня Noize МС, коим поклонником Чащин был уже пару лет.

«Затянись мной в последний раз», – так, по-моему, там пелось.

– Да? – сказал Дима тут же, увидев номер. – Привет. Слушай, я тут занят немного… Что-что? Кто у тебя умер? Собака? Эй, не плачь! Ты что? Успокойся! Одна дома? Все будет в порядке, не плачь. Что с ней случилось? Во-о-от как. Я сейчас не дома. Я занят, с друзьями. Я не могу приехать, – с некоторой запинкой выговорил парень. – Не плачь так, теперь она не мучается зато. Слышишь?

Я уставилась на разговаривающего. Это у кого там собачка умерла? Бедный человек… У меня в детстве тоже собака была, и когда она потерялась, я долго ревела. Несколько дней, и до сих пор помню.

Когда Чащин убрал телефон, я тут же поинтересовалась, кто ему позвонил. Мысли-головастики машинально продолжали вспоминать текст песни и угомонились только на словах «но если честно, во всем виноват я сам». С чем и расползлись по своим норкам.