Древний Марс (сборник) Мартин Джордж

Он как безумный тыкал в огромную дюну из красного песка, маячившую впереди.

– По правому борту опустить на пять румбов! – рявкнул Кидд. – По левому – поднять на пять!

Пытаясь выполнить команду, моряки взвыли от усилия. Весь корабль заскрипел и содрогнулся, накренившись направо. Кидд и Секстон всем весом навалились на румпель, чтобы помочь.

Очень неохотно и грузно корабль изменил курс.

Но поздно. Столкновение с дюной было неизбежно.

– Все передние поднять! Все кормовые опустить! Держать крепко! Да поможет нам Господь!

Нос корабля задрался вверх, горизонт бешено накренился. Внезапная перемена вдавила моряков в весла; многие закричали, кто-то отпустил весло и покатился по палубе. Отовсюду раздавался звук рвущегося шелка и треск ломающегося дерева.

Кидд и Секстон доползли по дрожащей палубе до нактоуза и вцепились в него изо всех сил.

Раздался чудовищный звук удара, точно сам Господь обрушил на них залпы. Корабль сел.

Кидд приподнялся на холодном песке, склонив голову, будто в молитве. Но он не молился; он просто пытался прийти в себя. Он медленно размышлял, услышит ли Бог молитвы людей с Марса.

Как ни странно, сам корабль почти не пострадал. Он лежал на широкой мягкой груди той самой дюны. Две нижние мачты были разбиты в щепки, на их месте в корпусе корабля зияли две больших дыры. «Ноги» для приземления, смастеренные плотником, тоже выдрало вместе с досками. Груз и уголь были разбросаны по песку тут и там. Где-то там, позади, лежали тела троих моряков, которые вылетели с корабля в момент крушения, двое других погибли от ран. Остальные должны были выздороветь. Кидд держал левую руку на перевязи, но считал себя счастливчиком: еще бы, отделался всего лишь вывихом плеча.

Днем погода на поверхности Марса была такой же, как и в воздухе: холодной и сухой; слабый ветер гулял по пустыне и поднимал мелкие песчаные вихри. Через час после крушения село солнце, и Кидда пробрало до костей: он чувствовал холод даже сквозь свой плотный камзол; у некоторых матросов вовсе не было теплой одежды. Они давно не видели сумерек: два месяца они летели сквозь ясный воздух меж планет. Почти никто не спал, все ослабели, а неяркий солнечный свет на рассвете лишь сделал более видимым прискорбность их положения.

Звук шагов по песку заставил Кидда поднять голову. Эдмондс – а это был он – выглядел изможденным.

– Мы проверили запасы, сэр.

Кидд молча ждал.

– У нас есть говядина и горох, хватит на два месяца при усеченном пайке. Но вот бочки с водой… – Эдмондс покачал головой. – Половина из них разбилась, сэр. Едва-едва хватит на две недели.

Капитан втянул в себя воздух; он не знал, что сказать. Прежде чем он придумал ответ, раздался крик. Один из матросов стоял на носу корабля, упираясь ногой в сломанный бушприт, размахивал руками и что-то выкрикивал, но ветер относил слова в сторону, по пустыне.

Кидд неловко поднялся на ноги и приложил здоровую руку к уху.

– Что ты сказал? – переспросил он.

Матрос сложил руки на манер рупора.

– Марсиане!

Местные чем-то напоминали крабов – крабов размером с людей. У них было по четыре конечности – две руки и две ноги – вдоль туловища, и ходили они на ногах. Но эти конечности находились в неправильных местах и были целиком покрыты твердым панцирем, белым на животе и красно-золотым, как песок, на спине. Вместо головы на туловище был выступ, из которого торчали два черных глаза на подвижных ножках, совсем как у лобстеров, и вертикальный рот, совсем как кузнечные клещи. Каждая рука напоминала крабика поменьше, на каждом пальце угрожающе торчали когти.

Они столпились в ожидании. Их было больше сотни.

Кидд опустил подзорную трубу и повернулся к Секстону.

– Как ты думаешь, дикари говорят по-английски?

Секстон выглядел ужасно: его наряд порвался, парика давно не было, а щеки потемнели от щетины.

– Вряд ли. Не думаю, что это дикари.

– Почему же?

Секстон еще раз глянул в подзорную трубу, Кидд сделал так же.

– Они одеты. Обрати внимание на цвета и узоры – очень утонченные. Чем-то напоминают персидские ковры. Посмотри на того, что в центре, в шляпе. Кажется, у него на плечах и запястьях есть украшения.

Кидд прищурился, но не смог-таки разглядеть столько деталей, сколько зоркий Секстон.

– Я вижу только мечи.

У каждого за поясом был длинный тонкий меч, без ножен, изогнутый как персидский шамшир; были еще и клинки поменьше, тоже тонкие и изогнутые. Они поблескивали в лучах бледного восхода.

Секстон усмехнулся.

– И мы вооружены, разве нет? Это не делает нас дикарями.

Кидд не нашелся, что ответить.

Кидд неуклюже спускался по склону из мягкого песка. Он старался держать голову высоко поднятой, но не мог удержать равновесия: мешала сломанная рука и мешок с дарами – золотые монеты, стеклянные бусы, сушеная говядина, фляга с водой и Библия. Он заметил, что у марсиан ступни были широкие – как раз для ходьбы по песку. Они были одеты в свободные, как у индусов, шаровары до колен. Сами ноги, покрытые красноватым панцирем, оставались голыми.

Кидд сосредоточился на этих деталях, и это помогло ему не скатиться по песку кубарем.

Секстон шел впереди, выставив раскинутые пустые руки.

– Мы приветствуем вас именем Короля Англии и Ирландии Вильгельма III, и Вильгельма II Шотландского.

Марсианин в шляпе отделился от толпы и сделал шаг вперед. От него исходил отчетливый, но вовсе не неприятных запах, что-то среднее между конюшней и корицей; яркий металл, которым был украшен его панцирь, оказался чистым золотом. Щебеча и потрескивая на своем языке, хитиновой рукой он указал на небо, потом широким жестом обвел «Марс Эдвенчер», англичан и марсиан. И замолчал, опустив руки.

Секстон и Кидд обменялись взглядами. Даже натурфилософ был сбит с толку этим представлением.

– Может, Библию ему покажем? – предложил капитан. – Он указал на Небеса…

– Идеи получше у меня нет, – согласился Секстон. Кидд протянул ему тяжелую книгу и открыл на Книге Бытия. – Это наша самая священная книга, – благоговейно объяснил Секстон марсианам. – А это история сотворения Вселенной.

Марсианин взял книгу, внимательно изучил ее со всех сторон, попутно раздавая трескучие комментарии своим людям. Он проводил когтями по строкам, будто читая, и осторожно постукивал по кожаной обложке и переплету. Он поднес книгу к лицу, соединив глаза странным образом.

Потом, к ужасу Кидда, он медленно и осторожно вырвал страницу, скомкал ее и засунул меж отвратительных челюстей.

Обида сковала их; Кидд и Секстон не могли сделать ничего лучше, чем просто стоять и, выпучив глаза, смотреть, как марсианин жует и глотает страницу, явно чего-то ожидая. Ни один лондонский гурман не дегустировал вино в своем любимом клубе с таким напряженным вниманием. Черные незащищенные глаза даже потеряли фокус, когда местный сосредоточился на ароматном букете вкусов пергамента и чернил.

Секстон буквально кипел от ярости.

– Это же Слово Божье! – выпалил он.

Кидд тоже был оскорблен, но не так сильно, как Секстон, и он ясно осознавал, что их со всех сторон обступила толпа вооруженных марсиан.

– Доктор, полегче, – тихонько пробормотал он и опустил руку Секстону на плечо.

С заметным усилием тот успокоился. Но когда марсианин вырвал вторую страницу, потом третью, деля их на кусочки поменьше и раздавая своим, Кидду пришлось буквально держать Секстона.

– Похоже, Слово Божье показалось им весьма… удобоваримым. – Кидд здоровой рукой обхватил Секстона поперек узкой груди, оттаскивая его подальше. У него самого богохульное поведение марсиан вызвало истерический смех, который он едва сдерживал.

Секстон глубоко вздохнул и похлопал Кидда по руке. Капитан отпустил его.

– Прости им, Господи, – произнес он, возводя глаза к нему. – Они не ведают, что творят.

Пока они разговаривали, марсианин передал Библию своему подданному. Третий же выступил вперед со сплюснутой стеклянной бутылкой в руках: главный протянул ее Секстону. На поверхности были какие-то завитки, вероятно, письмена; содержимое переливалось цветом темного янтаря.

Секстон и Кидд обменялись вопросительными взглядами. Кидд вытащил пробку из мягкой смолы и осторожно понюхал содержимое. Он приподнял бровь, не решаясь пока ничего говорить.

Вкус был необычный, с нотками имбиря и сосны, но густой насыщенный глоток был таким знакомым и так обжигал, что на глазах выступили слезы.

– Не «Фаринтош», конечно, – обратился он к Секстону, – но, черт меня побери, это отличный виски!

Секстон моргнул и слегка поклонился марсианам.

– Что ж, основу для мены мы, кажется, отыскали, – сказал он.

Кидд грел руки у костра марсианского принца, удивляясь, как далеко он занёсся со времён Ньюгейтской тюрьмы.

Несмотря на трудности с коммуникацией, марсиане с удовольствием меняли свои товары на книги, ремни и прочие кожаные вещи. Марсианское мясо, хоть и островатое, с душком, было вполне годным; ко всему прочему, команде Кидда позволили поселиться в маленьком круглом здании, которое было вырезано из единого куска песчаника. Секстон, правда, предположил, что этот «камень» был просто песком, слепленным в единое целое с помощью слюны марсиан, но об этом Кидд старался не думать.

Секстон же был тут просто счастлив. Он занялся изучением марсианских флоры и фауны, марсианского языка и астрономии – он обнаружил, что у этой планеты есть две маленькие луны. Казалось, он был бы рад остаться тут до конца дней.

Но на их корабле был очень ограниченный запас того, что можно было бы продать. Одни моряки уже работали на марсиан, другие их развлекали – например, играли на свистульке – в обмен на спиртное и всякую всячину, но это не могло продолжаться вечно. Кидду начинало казаться, что марсианин в шляпе смотрит на них уже негостеприимно своими выпуклыми черными глазами.

Кидд отошел от огня и пересек общую комнату. Он направлялся туда, где Секстон изучал одну из марсианских книг – длинную катушку тонкого металла, покрытую веретенообразными письменами. Марсианская сталь была куда лучше английской и могла сравниться с лучшей испанской; плюс она водилась здесь в изобилии.

Секстон был настолько погружен в работу, что не сразу заметил присутствие Кидда.

– Мне кажется, вот это глагол, – сказал он, указывая на один из значков на исписанной полоске стали.

– У меня есть вопрос натурфилософского характера.

– Да?

– Идем-ка.

Они завернулись в плащи – дорогие, мягкие плащи ярких цветов – и вышли наружу, туда, где тусклое солнце давно спряталось за горизонтом. Улицы были тихи и очень темны (марсиане предпочитали проводить вечера дома), но на небе сияли тысячи звезд.

– Которая из них Земля? – спросил Кидд, выдыхая облачка пара.

Секстон посмотрел на небо и через минуту указал на звезду.

– Прямо за восточным горизонтом, я думаю. Она появится в течение часа.

– Ясно, – Кидд глядел в ту сторону. – Что нужно, чтобы вернуться?

– Новые воздушные шары, конечно, – без колебаний ответил Секстон. Он детально обдумывал этот вопрос, словно забавную логическую задачку. – Здесь есть множество отличных тканей. – Он пощупал плащ. – Еду и воду можно достать у местных, как и уголь, чтобы нагреть воздух. Самая большая проблема – замена мачт.

– Да-да, мачты. – Марсиане вообще не использовали дерево для строительства. В городе из камня и стали дерево использовали только для топки.

– Ко всему прочему необходимо отремонтировать все, что сломалось после крушения. Но главное – мачты. – Секстон похлопал Кидда по плечу. – Здесь вроде не так уж плохо, а? Пойдем обратно. Тут холодно.

– Сейчас.

Секстон вернулся к своим книгам, а Кидд уставился на восток, будто бы силой взгляда он мог заставить маленькую голубую звезду Земли подняться быстрее.

Кидд ковырялся к коробке с кривыми корешками возле огня; он искал более или менее крепкие и ровные. Марсиан мало интересовали эти белые шишковатые коренья, жесткие и безвкусные. Всего за несколько часов работы их можно было добыть хоть целый центнер. Кидд подозревал, что это корм для животных. Но благодаря им они все еще не умерли от голода.

Книги и кожа, которые были на корабле, закончились несколько недель назад, а значит, теперь такая роскошь, как мясо, ром и сладости, были им не по карману. Но рабочие руки на Марсе были нужны, особенно такие, как сильные мускулистые руки опытных земных моряков, которые могли натаскать куда больше воды и угля, чем марсианские. Также нужно было пасти каких-то животных с овечьими повадками, но не овечьим видом. А еще нужно было постоянно ремонтировать каналы. Вся эта работа обеспечивала их едой (вроде как), водой и углем. Но такая жизнь не подходила моряку.

Наконец Кидд выбрал несколько кореньев для жарки, но в ящике не оказалось угля. Кидд чертыхнулся; их и жареными-то было трудно есть, а в сыром виде – совершенно невозможно.

– Секстон, – позвал он, бросив ему корзину, – принеси нам немного угля из кучи, а?

Кидд мысленно оплакивал свою судьбу; попутно он уложил корешки в костер. Секстона все не было.

– Где тебя черти носят? – крикнул он через плечо.

Но Секстон не ответил: его вообще не было видно.

Кидд раздраженно вздохнул, сетуя на натурфилософа, которого было так легко отвлечь. Секстон нашелся в соседней комнате: он держал полупустую корзину и внимательно рассматривал кучу угля.

– Ты, конечно, можешь ненадолго бросить свои созерцания, чтобы мы смогли приготовить ужин? – резко бросил Кидд.

Вместо ответа Секстон вложил в руку капитана какой-то грязный предмет.

– Что ты об этом думаешь?

Черный кусок был не углем, но деревом, покрытым угольной пылью. В качестве топлива марсиане использовали небольшие кусочки дерева; кусок у него в руках был куда больше обычного, размером почти с кулак, в остальном он ничем не отличался.

– Ну, дерево, – пожал плечами Кидд. – А что?

– Посмотри на кольца, старик! Посмотри на кольца!

Кидд прищурился, вгляделся внимательнее… и его сердце забилось быстрее.

– Судя по изгибу… эта деревяшка, должно быть, от ствола трех футов в обхвате, не меньше!

– Вот именно! – Секстон указал на другие похожие дрова в корзине. – И эти такие же. Но здесь нигде нет такого дерева. – Он поднял чурбанчик и поставил перед собой. – Мы должны найти его!

Кидд с трудом взобрался на вершину дюны, чтобы изучить горизонт в подзорную трубу.

– Ничего! – крикнул он Секстону. – Ни черта нет.

Не дожидаясь ответа, он скатился с песчаного холма, ногами толкая мелкий холодный песок к тому месту, где стоял Секстон. Лицо натурфилософа выражало досаду и усталость одновременно.

– Я готов поклясться, то прилагательное, которое он использовал, обозначает расстояние от двух до десяти миль. – Он сделал глоток из бурдюка. – Я выпил половину. Возможно, нам стоит вернуться.

Кидд оглянулся назад, на хорошо проторенный путь, которому они следовали в течение нескольких часов, потом вперед, туда, где тропинка терялась за линией горизонта.

– Ты уверен, что он имел в виду этот путь? И что он вообще понял, что мы ищем?

– Это чертовски сложный язык. – Секстон пожал плечами.

Кидд сделал маленький глоток воды, заслоняя глаза от солнца, и обдумал ситуацию. Был почти полдень, но все, что они видели в течение четырех часов путешествия, – бесконечный песок и минералы, которые некогда поражали своей необычностью, но теперь уже ставшие привычными. Свой бурдюк он еще не опустошил, но идея бросить бесполезную затею казалась ему заманчивой. И все же это была их единственная надежда.

Он окинул взглядом пустыню. Похожая на океан, но красная и сухая, и бесстрастная. И в отличие от моря, с порывами ветра и волнами, абсолютно безмолвная.

Нет… не совсем безмолвная. Быть может, это?..

– Мои ноги… – начал Секстон.

– Ш-ш-ш! – Кидд жестом велел ему замолчать.

Он прислушался внимательнее. Этого звука он не слышал уже много месяцев.

Топор. Стук топора об дерево. Раньше этот звук заглушали их собственные шаги по песку.

Они поспешили туда, за горизонт, и вскоре оказались на краю каньона, вероятно, двух сотен футов в глубину. Они находились всего в нескольких ярдах от него, но и не подозревали о его существовании. Песчаная дорожка, очевидно вырезанная марсианами из стены каньона, резко сворачивала вниз с поверхности пустыни. А внизу…

– Господь Всемогущий, – произнес Кидд.

Поверхность каньона зеленела. Из темного глинистого дна каньона поднимались прямые и гладкие стволы светло-медового цвета. Больше сотни зеленых крон выглядывали из глубины каньона. Между деревьев сновали марсиане; на фоне этих гигантов они казались крошечными.

Пока они наблюдали, одно из деревьев аккуратно повалилось на дно каньона. Марсиане взобрались на упавшего гиганта и начали рубить его на мелкие куски.

– Господи, да что они делают? – вскричал Кидд.

– Условия роста на дне этого каньона, должно быть, почти уникальные, – мечтательно сказал Секстон. – Но, как мы видим, угля здесь предостаточно. Возможно, они так привыкли жечь уголь, что им приходится рубить деревья на кусочки размером с угольки.

– Узники привычки, – Кидд потряс головой.

Пока он уставился на дно каньона, Секстон возбужденно шагал туда-сюда.

– Я должен выяснить, как эти деревья выжили посреди пустыни! Это может стать исследованием всей моей жизни!

Заслышав это, Кидд округлил глаза, а в пересохшем рту стало еще суше. Эти деревья были последним кусочком пазла под названием «Возвращение на Землю», но если он вернется без Секстона, перед ним снова замаячит тень виселицы.

Больше того, внезапно он осознал, что привязался к этому глупому гусю.

– Но Секстон, – сказал Кидд, приобняв его за плечи, – если ты сделаешь эти деревья исследованием всей своей жизни, то кто поможет нам восстановить корабль? Наверняка его нужно как-то усовершенствовать.

– Наверняка… – Секстон витал в облаках, пока до него медленно доходил смысл вопроса.

– И раз уж мы плывем по воздуху, нам опять придется ловить благоприятный ветер, который отнесет нас домой. Поэтому нам нужны новые теории о его перемещении.

– Действительно, проблема непростая. – Секстон охлопывал карманы в поисках записной книжки.

– Учти еще, нам нужно придумать, как перенести деревья целиком от каньона до корабля, а потом сделать из них мачты.

– Мачты? – Секстон точно очнулся.

– Мачты, – повторил Кидд.

– Это как раз то, что нам нужно! – Секстон рассмеялся. – Мачты!

– Мачты! – выкрикнул Кидд и тоже начал хохотать.

Двое мужчин схватились за руки и начали кружиться и пританцовывать, высоко подпрыгивая от радости в разреженном марсианском воздухе.

«Марс Эдвенчер» поднялся на пятьдесят футов над песком, натягивая якорные тросы. Над ним вздымались восемь огромных воздушных шаров, каждый едва ли не больше прежних – невообразимая мешанина ярких марсианских цветов. На них пошли почти все ткани в городе, заработанные непосильным трудом за долгие недели. Но и англичане, и марсиане были рады такому обмену.

Новые мачты были поразительными – прямые, гладкие и такие легкие, что потребовалась только половина моряков из команды, чтобы поднять их со дна каньона и закрепить на корабле. Они были легче всех материалов на Марсе… эти деревья, порождение крошечной, сухой, далекой планеты, были легче и крепче, чем что-либо на Земле. Они загрузили столько стволов, сколько поместилось в трюм.

– Построим целый флот летающих кораблей! – клялся Секстон. – И вернемся пополнить запасы! Мы целое состояние сколотим с этими стволами!

– Без меня, – ответил Кидд.

Секстон удивленно моргнул, потом широко улыбнулся.

– Наверняка знаменитому капитану Кидду корыстолюбия не занимать?

Кидд улыбнулся в ответ.

– На этот счет не сомневайся. Когда я вернусь, меня ждет благодарность самого короля! С этими средствами я собираюсь осесть в Шотландии, в своём родовом поместье, где недостатка в «Фаринтоше» не будет никогда.

Он перегнулся через гакаборт, глядя на город, кишащий марсианами, которые взволнованно потрескивали, ожидая увидеть, как взлетит невероятный корабль.

– Счастливо оставаться, огромные крабы! – крикнул он и обернулся к боцману. – Отдать швартовы!

Моряки принялись за работу, и минутой позже мощным рывком «Марс Эдвенчер» устремился в голубое марсианское небо.