Люди в красном (сборник) Скальци Джон

– Смыслом тут никогда не пахло.

Позднее, когда друзья удалились, к Далю явился еще один посетитель.

– Здравствуйте, старший офицер по науке, – сказал Даль.

– Энсин, как ваше здоровье? – спросил К’рооль.

– Мне сказали, я поправляюсь.

– Лейтенант Керенский сообщил, что именно вы декодировали шифр и дали возможность прочесть и транслировать завещание вождя правой секты.

– По-видимому, я, – согласился Даль. – Хотя, честно говоря, заслуга не только моя.

– Тем не менее за ваши храбрость и самопожертвование я рекомендовал вас к поощрению. Если вышестоящие его одобрят – а они одобрят, – вы также будете повышены в звании. Так позвольте мне первому поздравить вас с повышением, лейтенант Даль.

– Рад стараться, сэр!

– И еще кое-что. Буквально несколько минут назад я получил чрезвычайно секретное послание от главнокомандования Вселенского союза. Мне приказали прочесть это послание вслух вам, и только вам.

– Сэр, так точно! Я готов слушать.

К’рооль вынул телефон, нажал на экран и принялся читать:

– «Энди, не знаю, дойдет ли тебе мое письмо. Ник написал эту сцену, мы ее сняли – хотя, очевидно, ее не покажут по ТВ. Не знаю, достаточно ли просто снять. Думаю, ты никак не сможешь сообщить нам, сработало или нет. Но на тот случай, если сработает, скажу так: во-первых, я прошу прощения за все, что тебе довелось пережить в последнее время. Ник подумал, что надо изобразить действие похлеще, а то публика начнет задумываться над происходящим. Конечно, для тебя это не ахти какой довод. Но для нас он важен. Во-вторых, у меня просто нет слов, чтобы выразить благодарность. Ты и Джаспер, все вы столько сделали для меня и моей семьи! Вы вернули мне сына – и этим вернули нам все. Мы выполним данное вам обещание. Все, о чем договаривались, сделаем. Я и не знаю, что еще сказать. Спасибо огромное еще раз за то, что позволили нам жить спокойно и счастливо. И я приложу все усилия, чтобы и вы могли жить спокойно и счастливо. С любовью и уважением, Чарльз Полсон».

– Спасибо, – выговорил Даль после секундной паузы.

– Не за что, – ответил К’рооль, пряча телефон. – Надо сказать, весьма любопытное послание.

– Сэр, полагаю, можно назвать это шифром.

– Вам разрешили рассказать старшему офицеру, что в нем?

– Это весть от Бога. Вернее, от того, кто, с нашей точки зрения, очень к Нему близок.

К’рооль посмотрел на Даля оценивающе:

– Иногда у меня возникает подозрение, что некоторые события на «Интрепиде» умышленно от меня скрывают. Кажется, это послание из их категории.

– Сэр, при всем моем уважении, могу лишь заметить: вы и не представляете, насколько правы!

Глава 23

– И что дальше? – спросила Дюваль.

Четверка друзей сидела в кают-компании, неспешно поедая ланч.

– Ты о чем? – спросил Хестер.

– В смысле, что теперь делать? Тебя пересадили в новое тело, Даль вернулся из мертвых, все мы вернулись из альтернативной реальности, куда отправлялись, чтобы нас не убили ради драматургии. Мы выиграли. И что дальше?

– Вряд ли так можно ставить вопрос, – заметил Хэнсон. – Мы не выиграли ровно ничего, кроме права управлять собственной жизнью.

– Так и есть, – подтвердил Хестер. – В конце концов, если теперь кто-нибудь из нас поскользнется в туалете и разобьет голову об унитаз, то напоследок помыслит радостно: «По крайней мере, это я сам учинил с собой!»

– Тебя послушать, так мы дурью маялись, – проворчала Майя.

– Лично я вовсе не против расколоть черепушку об унитаз – но не раньше чем в сто двадцать лет, – заявил Хестер.

– На твой сто двадцатый день рождения я приду с ведром мастики и натру пол, – пообещала Майя.

– Жду не дождусь.

– Энди, ты как? – спросил Хэнсон.

– Да ничего, – ответил тот, улыбаясь. – Извини, отвлекся. Задумался о том, каково быть выдуманным кем-то, и про всякое такое.

– Все кончилось. Ради этого и старались, – напомнил Хестер.

– Да, ты прав, – согласился Даль.

Дюваль глянула на телефон:

– Черт! Опаздываю. Я как раз обтесываю новичка.

– О, ответственность новой должности! – съязвил Хестер.

– Тяжело дается, честное слово! – ответила Дюваль и встала.

– Я пройдусь с тобой? – предложил Хестер. – Расскажешь мне о своих горестях.

– Отлично! – согласилась Майя и ушла вместе с ним.

Хэнсон же посмотрел на Даля.

– Все еще размышляешь над собственной выдуманностью? – спросил он через минуту.

– Вроде того. Но в общем-то, я думаю о тебе.

– Обо мне?

– Именно. Когда я выздоравливал после недавних наших приключений, то понял кое-что. Ты не вписываешься.

– Как интересно! И почему же?

– Подумай обо всех нас – пятерых, встретившихся в тот день, когда мы стали частью команды «Интрепида». Каждый из нас оказался важнейшим и незаменимым в чем-нибудь. Хестер, казалось бы вовсе не нужный, стал залогом нашего успеха, главным его фактором. Дюваль оказалась медиком, сблизилась с Керенским – что помогло нам в критический момент, – а затем сделала его нашим соучастником. Финн обеспечивал нас инструментами и сведениями, а его смерть подстегнула нас к действию. Дженкинс просветил нас насчет положения дел и обозначил способ все исправить.

– А ты? Сам ты как вписался?

– Над этим я размышлял тяжело и долго. Что же я, в конце концов, привнес? Может, я попросту тот, кто изобрел план? Я предложил идею, все согласились. Выходит, я – движущая сила всего дела. Кажется, подходит – но потом я задумался о Керенском. Как он вписался в сериал?

– Он регулярно получает взбучку, чтобы показать: главные герои тоже уязвимы.

– Правильно.

– Но ты же не Керенский. У нас уже есть Керенский. И это Керенский.

– Я говорю не про передряги Керенского, а про то, что он не умирает.

– Не понимаю.

– Джимми, сколько раз я чудом выжил с тех пор, как попал на «Интрепид»? По моим подсчетам, как минимум трижды. В первый раз у поселения в системе Эскридж, где погибли Кассавэй и Мбеке. Второй раз в комнате для допросов на «Нанте» с Финном и капитаном Абернати. И наконец, на шестой палубе, когда мы с Хестером вернулись на корабль. Трижды я должен был умереть – без всяких околичностей. Трижды – несомненная, верная смерть. Но я не умер. Меня страшно калечило, но я выживал. Подумав над этим, я понял: попросту я – главный герой этой истории.

– Но ты же обыкновенный статист! Как все мы. Дженкинс это говорил. Полсон это говорил. Даже актер, который тебя играет, это говорил.

– Я второстепенный в нашем сериале. Но главный в другом.

– В каком же?

– Джимми, как раз это я и хочу услышать от тебя.

– Что? Ты о чем?

– Как я уже говорил, ты не вписываешься. Все остальные оказались незаменимыми для нашей истории. Ты – нет. Ты просто был рядом с нами, не более. У тебя интересная биография – но она никак не сыграла во всем, нами пережитом. Ты делал кое-что полезное: изучал данные о сериале, говорил о людях, иногда напоминал сделать то и се. То есть участвовал ровно настолько, чтобы не показаться манекеном. И чем больше я об этом думаю, тем больше понимаю: ты участвуешь вовсе не так, как остальные.

– Энди, это жизнь. Запутанная, нелогичная. Все мы участвуем не так, как остальные.

– Нет. Мы – участвуем. Все участвуют, кроме тебя. И единственный способ вписать тебя – предположить, что главное, ради чего ты здесь присутствуешь, еще не сделано. Но что тебе еще осталось сделать? Единственное разумное объяснение твоей роли – допустить, что здесь происходит что-то другое. Например, мы считаем себя настоящими людьми, которые вдруг обнаруживают, что они статисты в телешоу. Но я знаю: это не объясняет моего существования. Я уже несколько раз должен был умереть, но не умер. Так, Керенский либо другие главные герои сериала должны умирать – но не умирают, потому что Вселенная играет с ними по особым правилам. И со мной она играет по особым правилам. Я – ее любимчик.

– Может, тебе просто везет?

– Джимми, такого везения не существует. Я подумал хорошенько и надумал вот что: никакого телешоу нет. То есть настоящего телешоу. Чарльз Полсон, Марк Кори, Брайан Абнетт и прочие – такие же выдумки, как и мы сами. Капитан Абернати, главный медик Хартнелл, главный инженер Вест – всего лишь актеры второго плана. А мы с Майей, Финном и Джаспером – ведущие игроки. И я думаю, что ты, в конце концов, существуешь ради одного.

– Энди, ради чего же?

– Ради того, чтобы сказать мне: ты прав.

– Мои родители слегка удивились бы твоему выводу, – заметил Хэнсон.

– Мои бы не удивились ничему. Но речь сейчас не о родителях.

– Энди, мы знакомы несколько лет. Думаю, ты знаешь, кто я.

– Джимми, пожалуйста, ответь мне: я прав?

С минуту Хэнсон сидел молча.

– Не думаю, что ты станешь счастливее, если убедишься в своей правоте, – выговорил он наконец.

– Я не хочу стать счастливее. Я хочу знать.

– Если узнаешь – что с того? Какая тебе выгода? Разве не лучше верить, что ты чего-то добился сам? Что получил заслуженный счастливый конец? Зачем тебе домогаться ответа?

– Потому что мне нужно знать. Всегда было нужно знать.

– Потому что уж такой ты. Искатель истины, борец духа.

– Да.

– Тот, кто желает знать, он сам по себе такой, либо его попросту таким придумали.

– Да.

– Тот, кто желает знать, сам ли он творец своей…

– Только не надо острить насчет творцов судьбы и кузнецов счастья, – прервал его Даль.

– Извини, – сказал Хэнсон, улыбнувшись.

Он встал, отодвинув кресло.

– Энди, ты мой друг. Ты в это веришь?

– Да, верю.

– Тогда, наверное, ты поверишь и в то, что история наша – независимо от того, статист ты в ней или главный герой, – подходит к концу. А когда она закончится, свое будущее ты определишь сам. Только ты, и никто, кроме тебя. И случится это вдали от глаз какой-либо аудитории, независимо от писателей и сценаристов. Ты получишь полное право распоряжаться собой.

– Это если я буду существовать после того, как меня прекратят выписывать.

– Сомнения тут есть. Но если позволишь предположить, я предположу: твой создатель наверняка захочет пожелать тебе долгой счастливой жизни.

– Это всего лишь предположение.

– Думаю, это немного больше, чем просто предположение. Но я все-таки скажу, как ты и хотел: ты прав.

– В чем же?

– В том, что сейчас я наконец исполнил свое предназначение в твоей истории. И после этого я должен сделать кое-что для своей. А именно отправиться на свой пост и заняться работой. Увидимся за ужином?

– Ну да, – ответил Даль, усмехнувшись. – Если доживем.

– Отлично! До встречи.

И с этими словами Хэнсон ушел.

Даль просидел за столом еще несколько минут, думая про все случившееся и про сказанное Хэнсоном. Затем встал и пошел на свой пост на мостике. Придуманный ты или нет, на звездолете, в телесериале или совсем в другом месте, работа есть работа, и есть друзья, и люди, с которыми ты рядом, и есть «Интрепид».

Даль делал свою работу и жил еще полгода – пока из-за отказа систем «Интрепид» не врезался в небольшой астероид и не превратился мгновенно в пар вместе со всей командой.

Глава 24

Впрочем, я просто дурю вам голову.

Они все жили долго и счастливо.

Честно.

Эпилог 1

Первое лицо

Здравствуй, Интернет.

Нормально такое все равно не начнешь, потому сразу возьму быка за рога.

В общем, я – сценарист телесериала, идущего по одному из центральных каналов. Только что выяснилось: люди, которых я придумывал (и убивал в среднем по одному за серию), на самом деле существуют. Теперь у меня кризис. Я не могу писать. И я не знаю, как выбраться. Если не выберусь вскоре, меня уволят. Помогите!

Последние двадцать минут я провел, глядя на вышеприведенный абзац и ощущая себя последним ослом. Если позволите, я объясню чуть подробнее.

По поводу «здравствуй, Интернет»: видели вы карикатуру из «Нью-йоркера», где один пес беседует с другим по компьютеру? Псина пишет, мол, в Интернете никто не знает, что ты – пес. Ну так здесь то же самое.

Нет, я не пес. Но предпочитаю анонимность. Почему? Мать честная, вы гляньте, что я тут понаписал. Вдумайтесь. Такое на людях не скажешь вслух. А вот в Интернете, да еще анонимно – почему нет?

По поводу «я – сценарист телесериала»: я и в самом деле сценарист. Я несколько лет работал над сериалом, успешным в достаточной мере, чтобы продолжаться несколько лет. Не хочу вдаваться в детали. Помните: я же пытаюсь сохранить анонимность, чтобы справиться с кризисом и продолжить работу. Достаточно сказать, что «Эмми» я вряд ли получу, но все-таки мой сериал вы, дорогой обитатель Интернета, скорее всего, будете смотреть с удовольствием. В реале у меня есть на imdb.com своя страничка, причем довольно объемистая. Так вот.

По поводу «выяснилось: люди, которых я придумывал, на самом деле существуют»: да, я понимаю. Я ПОНИМАЮ, КАК ЭТО ЗВУЧИТ! Разве я не писал «мать честная» двумя абзацами раньше? Думаете, я не представляю, насколько это безумно и похоже на бред укурка? Так вот, я представляю. Еще как. Если б я не считал это совершеннейшей шизой, то написал бы в личном блоге (если б он у меня был, конечно, – я работаю на еженедельном сериале, и откуда, скажите на милость, взяться времени). Возможно, если б он был, и время тоже, я уж расписался бы а-ля Уитли Стрибер. Но я такого не хочу. Это же особый стиль жизни. Свихнуться, стучать среди ночи на планшете ради орды двинутых гиков. Я не хочу, честное слово. Я всего лишь мечтаю вернуться к своей писанине.

Но все же: люди, о которых я пишу, существуют на самом деле. Я знаю, потому что, Богом клянусь, я их видел прямо перед собой, из плоти и крови. Я мог протянуть руку и коснуться их. И когда я убиваю кого-нибудь из них в сценарии, они умирают на самом деле. Для меня их смерть – просто слова на странице. А они по-настоящему падают с крыши, попадают под машину, или ими обедает медведь, или происходит еще что-нибудь в том же духе (это отвлеченные примеры, в сценарии я не обязательно убиваю людей именно так).

Вы только задумайтесь! Представьте: вы от нечего делать написали в сценарии: «Боба слопал барсук» – а где-то во Вселенной бедолагу по имени Боб загнали и сожрали злобные представители семейства куньих. Конечно, на словах забавно. Но поставьте себя на месте Боба. Ну как, приятно? А потом вы мертвец.

И это объясняет следующее.

«Теперь у меня кризис». Знаете, я раньше не понимал таких кризисов. К примеру, вы – писатель и вдруг перестаете писать всего лишь оттого, что с вами порвала любимая девушка. Мать вашу, да это ж идеальное время, чтоб писать! Ведь больше-то по ночам делать нечего. Не можете придумать следующую сцену? Пусть что-нибудь взорвется, и готово. В голову заползла экзистенциальная тоска, стало непонятно, зачем вы во Вселенной? Соберитесь! Да, по историческим меркам вы – червяк ничтожный. Правильно. Но вы – ничтожный червяк, зарабатывающий на жизнь словесным поносом. А это значит, что вы не таскаете неподъемные ящики и не спрашиваете часами напролет, с каким соусом клиент хочет жареную картошку. Поймите, наконец, что вы – взрослый человек, и возвращайтесь к работе.

В хороший день я могу за шесть часов выдать на-гора черновик сценария целой серии. Неплохо? Я не Шекспир, конечно, но ведь и он писал вещи наподобие «Тита Андроника». Шесть часов, один сценарий. Хороший день, да. Признаюсь вам как писатель: у меня было много хороших дней.

Но сейчас у меня кризис, и я не могу писать, потому что, черт возьми, я при этом убиваю людей! Как по-вашему, подходящая причина для кризиса? Девушка ушла? Да бог с ней. Люди умирают на самом деле, когда ты описываешь их смерть? А вот это повод притормозить. Так я и притормозил. Теперь сижу перед ноутбуком при загруженной Final Draft и тупо смотрю в экран. Часами напролет.

По поводу «меня уволят»: моя работа – писать сценарии. А я не пишу их. Если не начну вскоре, не останется причин терпеть меня на работе. Я могу продержаться немного, потому что у меня есть в запасе сценарий. Я его заготовил еще перед тем, как придавило. У меня еще неделя. Это немного. Так что вы понимаете, отчего я нервничаю.

Насчет «помогите!»: мне и в самом деле нужна ваша помощь. О таком не поговоришь со знакомыми, потому что все это похоже на наркотический угар. А я не могу допустить, чтобы о моих проблемах узнали коллеги, а тем более писатели. Большинство из них – безработные, будут счастливы пройти по моему трупу в сценаристы телесериала. Нельзя убеждать их в том, что у меня закатились шарики за ролики. Такая работа, как у меня, не валяется на дороге. Но мне надо поговорить хоть с кем-нибудь, потому что, черт возьми, я и понятия не имею, что делать и как быть. Нужно стороннее мнение.

И здесь, Интернет, ты приходишь мне на помощь. У тебя уж точно стороннее мнение. Думаю, кто-нибудь из твоих обитателей, заскучав, захочет помочь безвестному ошалевшему анонимусу, просящему совета в безумном и странном деле. Конечно, всегда можно найти другое развлечение. Вон, «Злые птицы» есть.

Но все-таки.

Что скажешь, Интернет?

Твой

Анонимный писака.

* * *

Хорошие новости: кто-то все-таки прочитал. Плохие новости: прочитавшие расспрашивают, вместо того чтобы, собственно говоря, помогать. Конечно, если вешаешь в Сети пост про то, что описанные тобой персонажи вдруг оказываются живыми и настоящими, логично ожидать пары-другой вопросов. Ладно. Для тех, кому невтерпеж разузнать, я даю ответы на самые часто задаваемые вопросы. Часть их пересказываю своими словами, чтоб не слишком повторяться и немного сократить.

Парень, ты серьезно?

Парень, я серьезно. Я не под кайфом (хотя было бы веселей). Я не выдумываю (если б мог выдумывать, спокойно бы зарабатывал деньги), и я не сошел с ума (это тоже было бы куда приятнее моей реальности). Так что я написал правду.

В самом деле?

Да.

В самом деле?

ДА!

Нет, серьезно?

Заткнись! Следующий вопрос.

Отчего вы не обсудили это со своим психотерапевтом?

Оттого, что, вопреки всеобщему мнению, не каждый писатель в Лос-Анджелесе с пеленок обзаводится психотерапевтом. Я неплохо справлялся со всеми своими неврозами (ну, до сих пор). Думаю, я мог бы найти доктора, но первый сеанс оказался бы чертовски мучительным. К тому же я не совсем уверен, что по его результатам меня не накачают успокоительными и не отвезут в дурку. Если хотите, считайте меня параноиком.

Разве это не сюжет фильма «Персонаж»?

В самом деле? Кажется, это фильм с Уиллом Ферреллом в главной роли. Феррелл оказывается героем чьей-то книги (знаю, я могу уточнить на imdb.com, но мне лень). Разница в том, что я – автор, а не персонаж. Концепция та же, взгляд другой. Впрочем…

Но если и так, я же не говорю, что происходящее со мной на сто процентов оригинально. В смысле, есть же «Пурпурная роза Каира», где персонажи сходят с экрана. И книги Джаспера Ффорде, где всякий герой – из сказки либо романа. И книги Дениз Хоган, где она постоянно спорит с персонажами, а те иногда не слушаются и портят сюжет. Моя мама их обожает. Эй, а еще ведь, бога ради, «Последний киногерой». Видели? Правда? Тогда извините.

Есть еще одно мелкое, но важное отличие: со мной все происходит на самом деле. В реальной жизни. Как я уже писал, отличие мелкое. Но существенное. Я не пытаюсь соригинальничать. Я хочу решить проблему.

Эй, ваш сериал «(вставить нужное)»?

Дружок, какое слово в моем утверждении «предпочитаю анонимность» вам не понятно? Даже если угадаете, подтверждать не стану. Хотите намек? Это не «Студия 30». И я не Тина Фей. Мм… Тина Фей…

Схожий вопрос:

Вы знаете, что в наши дни Интернет таки может выяснить, что вы – пес?

Да, но этот пес открыл блог, используя новый адрес электронной почты, и ходит по Сети под «Тором».

А почему б вам не писать сценарии, где людей не убивают?

Я мог бы, но тогда случится вот что:

1. Продюсеры посмотрят на сценарий и скажут: «Надо здесь повысить напряжение. Убейте-ка кого-нибудь». И тогда мне придется убить в сценарии, а если не убью я, это сотворит второй сценарист, или текст по своему разумению поправит продюсер, или режиссер прикончит кого-нибудь по собственному почину во время съемок – и кто-нибудь все равно умрет.

2. Даже если я никого не убью, в сюжете обязательно должна быть драма, а в сериалах вроде моего драма обязательно означает чье-нибудь увечье либо болезнь, превращающую человека в ходячий гнойник. Возможно, превратить в гнойник на ножках – лучше, чем вовсе прикончить, но приятного мало. И эти пакости делаю я своей писаниной. Оттого и чувствую себя виноватым.

Поверьте, я искренне хотел бы выдавать сценарии, где герои валяются на подушках, едят шоколад и в качестве катарсиса горячо, страстно, часами занимаются сексом (с минутными рекламными роликами, данью капитализму, в паузах между оргазмами). Думаю, аудитории бы понравилось – зрелищно и просвещает, и воодушевляет, и возбуждает! Но мой сериал про другое, а наш кабельный канал едва ли пропустит про секс.

В общем, мне приходится писать именно то, что я пишу для нашего шоу. Если не захочу – пинок под зад. А я не люблю пинков.

Вы отдаете себе отчет в том, какие выводы об устройстве мира придется сделать, если написанное вами здесь – правда?

Ну да. Дерьмо выходит причудливое. Я мог бы часами распространяться о нем – если б оно не влияло на мою жизнь самым непосредственным образом. Знаете, на что похоже? Это как проснуться утром, выйти во двор и увидеть тираннозавра, глазеющего на вас. Первые пять секунд вы от удивления готовы прыгать. Надо же, живой динозавр во дворе! А потом со всех ног бросаетесь наутек, потому что для тираннозавра вы всего лишь сочная хрустящая закуска подходящего размера.

А в вашем дворе – динозавр?

Нет.

Черт, как жаль.

Я, вообще-то, хотел от вас дельного совета.

Вам не кажется, что для страдающего творческим кризисом вы слишком много сейчас пишете?

Да, но это же не сочинительство. Я не творю – просто отвечаю на вопросы и прошу помощи. Конечно, блог – штука хорошая, но мне-то нужно писать сценарий. А писать я сейчас не могу. В голове – пустота. Мой мозг не выдает ничего подходящего. Вот это и есть кризис – когда исчезает способность к рождению нужных слов.

Вы упомянули, что пользуетесь Final Draft. А вдруг проблема в программе? Я использую Scrivener. Может, с ним вам будет легче?

Что, в самом деле? Вероятно, если прямо перед вами упадет от сердечного приступа человек, вы не упустите возможности поговорить с ним о своей удивительной низкохолестериновой диете?

Очень вовремя, знаете ли.

Еще раз: проблема не в программе. Моя беда в том, что, убивая человека на бумаге, я убиваю человека в реальной жизни. Если вы хотите помочь, не давайте советов насчет марки огнетушителя тому, чей дом уже горит. Бегите с пожарным шлангом.

Еще по этому же поводу:

Я верю каждому вашему слову и считаю, что мы должны встретиться и все обсудить. Можно назначить встречу в СЕКРЕТНОМ ЛОГОВЕ В ПОДВАЛЕ ДОМА МОЕЙ МАМЫ, где я живу.

О-о, ребята… Вот вам еще одна причина для анонимности.

В общем, краткая справка по вопросам и ответам на этом заканчивается. Кто-нибудь может мне по-настоящему помочь? Пожалуйста!

АП

* * *

Наконец-то у меня в комментариях появился дельный совет! Приведу его целиком.

В последнем своем посте вы упомянули книги и фильмы, где нарушается (или, по крайней мере, смазывается) граница между создателем и творением. Вы не задумывались над тем, что написавшие об этом люди могли оказаться в вашей ситуации? Не исключено, что они и в самом деле столкнулись с подобным, но умолчали в силу тех же причин, по каким вы предпочитаете сохранять анонимность, – страшась обвинения в безумии. Но если вы свяжетесь с ними, все расскажете, возможно, они согласятся поговорить с глазу на глаз. То, что вы довольно известный сценарист, заставит их прислушаться к вашим словам, а не спасаться поспешно бегством – по крайней мере первые несколько минут.

Это «первые несколько минут» – изящный штришок, отдельное за него спасибо. И мне очень приятно, что вы простодушно именуете «довольно известным» человека, сочиняющего сценарии для еженедельного шоу с кабельного канала. Честное слово, на сердце теплеет.

Отвечая на ваш вопрос, признаюсь: я не думал. Потому что это полный бред. Мы живем во взаправдашнем, крепком и твердом мире, где подобное невозможно и нельзя. С другой стороны, со мной-то такое случилось. Не хочу себя обижать, но я уж точно обыкновеннейший тип – и как писатель, и как человек.

Потому логично допустить: случившееся со мной могло случаться и с другими. А если могло случиться, то логично предположить, что другие смогли найти выход, не подразумевающий отказ от писательства. А именно это и есть моя цель. Потому план действий: связаться с упомянутыми писателями и проверить.

Идея кажется хорошей, пока не задумаешься о том, чем обернется в реальности. Я помогу вам представить. Вот краткая одноактная пьеса «Анонимный писака объясняет свою проблему человеку вне Интернета».

АНОНИМНЫЙ ПИСАКА

Здравствуйте! Меня посетили персонажи из моих сценариев и объяснили, что, когда я убиваю их в сценарии, я убиваю их и на самом деле. С вами такое случалось?

ПИСАТЕЛЬ

Здравствуйте, Анонимный писака! В одной руке у меня электрошокер, в другой – судебный приказ, запрещающий вам приближаться ко мне. С чем желаете ознакомиться в первую очередь?

Да, как видите, идею мне подали отличную. Можно сказать, непрошибаемо бравую.

С другой стороны, лучшей у меня нет. И я сделаю вот что: составлю список тех, чьи герои так или иначе вламывались в реальный мир.

Свяжусь с этими писателями и попытаюсь узнать, стояли ли за их фантазиями настоящие переживания. Притом постараюсь не показаться двинутым психопатом.

И – бонус!!! Ну, может, и не совсем бонус, но если за опусами этих ребят и в самом деле стояли настоящие переживания, попытаюсь узнать, как преодолеть кризис, не бросая ремесла.

В общем, я пошел кропать максимально здравомысленные письма. Пожелайте мне удачи.

АП

* * *

Ребята, серьезно говорю, кончайте гадать, на какой сериал я работаю. Я не скажу вам, и все. Я не хочу, чтобы меня уволили. А именно это случается, когда люди наподобие меня говорят о своей работе с людьми наподобие вас, то есть с Интернетом. И особенно в тех случаях, когда люди наподобие меня утверждают, что их персонажи ожили и разговаривают. Понимаю, играть в угадайку интересно, но, может, хватит уже? Потерпите немного, пожалейте меня. Обещаю: если все закончится удачно, я обязательно расскажу вам. Например, через пять лет. Или когда получу «Эмми». Как только одно из двух произойдет, так и расскажу. Непременно.

Согласны?

Спасибо.

АП

* * *

Здравствуй, Интернет!

Вы хотели дополнений? Вот они. Я нашел творцов, написавших сюжеты, близкие моему теперешнему положению. Некоторых я уже упоминал. Итак, это Вуди Аллен («Пурпурная роза Каира»), Джаспер Ффорде, Зак Пенн и Адам Лефф («Последний киногерой»), Зак Хелм («Персонаж») и Дениз Хоган. План такой: сперва как следует представиться, описать свои достижения – чтобы не посчитали совсем уж сумасшедшим, – а затем очень искусно и тонко спросить, связан ли сюжет с личными переживаниями. Затем шлем письма и ждем, не клюнет ли кто.

Я уже вижу, как вы тянете руки в желании спросить, и заранее оповещаю: ответы я обнародую, – разумеется, после того, как уберу позволяющие распознать меня и моего корреспондента детали. Ну не смотрите на меня так. Если не забыли, я стараюсь остаться анонимом. Вот-вот. Чересчур много деталей, и прощай мой уютный маленький шкаф (а он премиленький, пахнет соснами и отчаянием). Но с другой стороны, раз вы помогли, я обязан держать вас в курсе.

Не думайте, что я ожидаю трепетной радости. Ответы наверняка будут вроде того, что ух и ах, вы еще безумнее, чем городские сумасшедшие, которым взбрело в голову написать мне. А не попробуете ли того и сего препарата, хорошо против психозов. Я бы сам ответил именно так на подобные письма, вдруг оказавшиеся в моем ящике. Вы не поверите, сколько безумной чепухи попадает к тому, кто пишет сценарии для популярного телесериала. Впрочем, может, и поверите. Психи нынче повсюду.

(Тут пауза для рассылки писем.)

Ура, они ушли. Интересно, когда начнут приходить ответы? Хотите пари?

АП

* * *

Ух ты, ждал совсем недолго. Вот и первый ответ:

XXX XXXXX через gmail.com

Показать данные: 16:33 (ноль минут назад)

Дорогой Анонимный писака!Я XXX XXXXXX, секретарь XXXXX XXXXX. Мы получили Ваш запрос и хотели бы узнать его подоплеку. Возможно, Вы собираете информацию для написания материала художественного либо документального толка, предназначенного для одного из ведущих журналов либо газет? Мы были бы очень благодарны за ответ.

Страницы: «« ... 1314151617181920 ... »»

Читать бесплатно другие книги:

Для вас автор публикует сенсационно найденный им дневник молодого москвича, погибшего в теракте 2003...
«За чертой» – пронзительная история Ильи Быкова, бывшего опера из отдела наркотиков, которого после ...
Жуткие события, происходят за одну ночь, в бандитском лагере. Ужас обитателей лагеря,странные убийст...
История противостояния медведя-гомофоба и организации людей нетрадиционной ориентации, поселившихся ...
В монографии определена система требований к осуществлению комплексной жилой застройки в городах.Рас...
Городское фэнтези-антиутопия о простом парне, который попал в перипетии судьбы и понял, что это вещь...