Люди в красном (сборник) Скальци Джон
Сцена: безликая плоская равнина, простирающаяся до горизонта. Наверное, день.
Анонимный писака, то есть АП, – да к черту, половина Интернета и без того знает – Ник Вайнштайн появляется на равнине. Он сидит, стиснув голову руками и кривясь. К нему подходит Человек и, как ни в чем не бывало, опускается рядом на колени. За его спиной, невдалеке, видна толпа людей. Все они, как и Человек близ Ника, в красном.
ЧЕЛОВЕК
Наконец-то.
НИК
(озираясь)
Хорошо, сдаюсь. Где я?
ЧЕЛОВЕК
На плоской серой безликой равнине, простирающейся в никуда. Ник, это прекрасная метафора для описания содержимого твоих мозгов.
НИК
(глядя на Человека)
Мы будто бы знакомы…
ЧЕЛОВЕК
(улыбаясь)
Конечно. Ведь ты меня убил. Всего несколько серий назад.
НИК
(охая, вспоминая с минуту)
Ты же Финн?
ФИНН
Правильно. Помнишь, как убил?
НИК
Взорвавшейся головой.
ФИНН
Снова правильно.
НИК
Заметь, не твоей взорвавшейся головой.
ФИНН
Да. Не моей головой. Я просто очутился поблизости.
(Он встает и указывает на человека в толпе.)
Вот тому парню ты взорвал голову. Джер, помаши рукой!
Джер машет. Ник осторожно машет в ответ.
НИК
(встает нерешительно, пошатывается, осматривается)
Но для взорвавшейся его голова выглядит на удивление хорошо.
ФИНН
Мы подумали, лучше уж тебе не видеть нас в том состоянии, в какое ты нас привел, убивая. Джер без головы, я сильно обожжен, другие расчленены, частично съедены или с плотью, стекшей с костей от жутких заразных болезней, уродующих людей. Знаешь, это неопрятно выглядит. Мы подумали, все это будет тебя отвлекать.
НИК
Спасибо.
ФИНН
Да не за что.
НИК
В реальности это невозможно. Значит, я уснул и вижу сны.
ФИНН
Да, сны. Но это не значит, что они нереальны.
НИК
(скребя в затылке)
Финн, учитывая, сколько я выпил, это все чересчур для меня глубоко.
ФИНН
Тогда попробуй понять так: это реально, но происходит во сне. Где еще ты можешь говорить с убитыми тобой?
НИК
А с чего тебе говорить со мной?
ФИНН
Потому что мы хотим попросить тебя кое о чем.
НИК
Я больше вас не убиваю. У меня из-за вас творческий кризис. А из-за него я скоро потеряю работу.
ФИНН
У тебя творческий ступор, да. Но не из-за нас. Не напрямую, во всяком случае.
НИК
Это мой кризис. Мне лучше знать, из-за чего он.
ФИНН
Я и не говорил, что не знаешь. Но ты не признаешься себе.
НИК
Финн, не обижайся, но магистр Йода из тебя никакой.
ФИНН
Ладно. Тогда я зайду с другой стороны. Дениз Хоган права.
НИК
(воздевая в отчаянии руки)
И в собственной голове никуда от нее не деться!
ФИНН
Ник, ты приличный писатель. Но слишком ленивый.
(Указывает на толпу.)
И большинство из нас мертвы из-за твоей лени.
НИК
Да брось, это нечестно. Вы умерли, потому что мы снимаем боевик. В боевиках гибнут люди. Поэтому и называется «боевик».
ФИНН
(глядя на Ника, после указывая на человека в толпе)
Эй ты! Как ты погиб?
КРАСНОМУНДИРНИК № 1
Ледяная акула!
ФИНН
(обращаясь к Нику)
Серьезно, ледяная акула? Интересно, как это с биологией увязывается?
(Снова обращаясь к толпе.)
Кого-нибудь еще съедали космические животные?
КРАСНОМУНДИРНИК № 2
Порнатские крабы!
КРАСНОМУНДИРНИК № 3
Исполинский барсук с тау Кита!
КРАСНОМУНДИРНИК № 4
Борговианские земляные черви!
НИК
(Красномундирнику № 4)
Борговианских червей написал не я!
(Затем Финну.)
Честное слово, они не мои. А меня все обвиняют за них!
ФИНН
Ник, ты же главный сценарист. Ты уж мог бы сказать слово-другое против нелепых смертей от инопланетной живности, ты их написал или не ты.
НИК
Но это еженедельный научно-фантастический сериал…
ФИНН
Да, это еженедельный сериал. Но масса таких сериалов не скатывается в дерьмо! В том числе научно-фантастических. Многие научно-фантастические сериалы по крайней мере пытаются показать что-нибудь достойное. А для тебя темп и жанр – всего лишь повод для халтуры.
(Снова обращаясь к толпе.)
Эй, кто погиб на палубах с шестой по двенадцатую?
Поднялись десятки рук. Финн глядит на Ника, ожидая объяснений.
НИК
На корабле должны быть повреждения. Для зрелищности.
ФИНН
Значит, у корабля должны быть повреждения. Пусть. Но это не значит, что всякий раз какого-нибудь беднягу должно засасывать в космос! Думаю, после первого десятка таких случаев Вселенский союз уж точно придумал бы что-нибудь против космической дефенестрации.
НИК
Финн, да я понимаю! Вам не нравятся ваши смерти. И мне не нравятся ваши смерти. Потому у меня и кризис!
ФИНН
Ты не понимаешь. Да никого из нас сейчас и не злит, что мы мертвые.
КРАСНОМУНДИРНИК № 4
А меня еще как злит!
ФИНН
(Красномундирнику № 4)
Дэвис, не сейчас!
(Снова обращаясь к Нику.)
Да никто из нас, за исключением Дэвиса, не злится уже из-за смерти. Она случается. Причем со всеми. Случится и с тобой. Но вот что нас злит, так это полная бессмысленность наших смертей! Ник, ты убиваешь нас, а сюжет не меняется, ну никак! Это просто легкая встряска для зрителей перед рекламной паузой. Они забывают о наших смертях прежде, чем кончается первый ролик про чипсы «Доритос». Ник, наши жизни имели смысл – пусть очевидный только для нас. А смерть ты нам дал дерьмовую. Нелепую, тупую смерть.
НИК
Дерьмовые нелепые смерти случаются сплошь и рядом. Люди случайно выходят на дорогу перед автобусами, поскальзываются и разбивают череп об унитаз, выходят пробежаться и попадаются на зуб пуме. Это жизнь.
ФИНН
Это твоя жизнь. Но ты ведь знаешь: никто не пишет твою жизнь. А нашу писал ты. И мы умирали в твоем шоу потому, что нас убивал ты. Все умирают. Но мы умерли из-за того, что ты решил, когда и как нам умереть. А ты нас убивал по той причине, что убить легче, чем написать по-настоящему драматичный, трогающий зрителей момент без смерти. Попросту легче! И ты прекрасно это понимаешь.
НИК
Я не понимаю…
ФИНН
Ты понимаешь. Ник, мы – мертвые. Нам больше незачем лгать. Так что признайся себе. Прими то, что происходит в твоей голове.
НИК
(садится, ошарашенный)
Хорошо. Ладно. Я, помню, думал, когда сдал последний сценарий, в котором мы отсылаем всех обратно в будущее: ого, ведь никого и не убили на этот раз! А потом задумался над тем, как же мы убивали команду. И над тем, что для них, этих астронавтов, смерти были настоящими. Настоящие смерти живых реальных людей. А мы их убивали тупейшим образом. Сотнями тупейших способов. Не только их самих делая идиотами, но и ставя в идиотское положение. Придумывая глупейшие предлоги, чтобы сунуть людей туда, где можно их убить. Изобретая нелепые совпадения. Рояли в кустах. Пользуясь мелкими дрянными хитростями, за какие нас никто не призовет к ответу. Подумав, я пошел и напился.
ФИНН
(кивая)
А когда проснулся, сел за сценарий – ничего не вышло.
НИК
Я думал, это оттого, что не захотел убивать людей. Не захотел нести ответственность за их гибель.
ФИНН
(снова опускаясь на колени)
Гложет тебя то, что ты бездумно и безответственно убивал их. Вот в чем дело. Если бы ты не написал наши смерти, мы бы рано или поздно все равно умерли. С этим не поспоришь.
НИК
Я дал вам скверную смерть – хоть мог бы написать гораздо лучше.
ФИНН
Да. Но ты не старуха с косой. Ты – генерал. А командиры иногда шлют солдат на смерть. И хорошо, если не на глупую и бессмысленную.
НИК
(глядя на толпу)
Ты хочешь, чтобы я лучше писал смерть?
ФИНН
Ну да. И поменьше ее, если можно. И получше. Мы-то уже мертвы. Нам все равно. Но у всех нас есть те, кто был нам дорог при жизни и кто, образно выражаясь, может попасть тебе на перо. Думаю, они заслуживают лучшей участи. А ты теперь знаешь, что делать.
НИК
Ты полагаешь, что после всего этого я останусь на работе?
ФИНН
(снова вставая)
Все с тобой будет нормально. Просто объясни, что исследовал переход от фантазии к интерактивной реальности в сетевой среде. Идеальное метаобъяснение. Да и никто же тебе не поверил. Оживающие персонажи, в самом деле. В худшем случае кто-нибудь посчитает тебя засранцем из-за выходки в Интернете. Но тебя и так многие считают изрядным засранцем.
НИК
Спасибо.
ФИНН
Эй, я ж тебе говорил: я труп. И времени на глупые обиды у меня нет. А теперь отключайся и просыпайся уже в настоящей яви. Иди к своему компьютеру. Попробуй писать. Затем попробуй писать лучше. И прекрати пить так много. Оттого у тебя дурь в голове.
Ник кивает, затем отключается. Финн с толпой мертвецов пропадают (как мне кажется).
Потом я проснулся.
Потом я пошел к ноутбуку и включил его.
Потом я написал тридцать страниц ОХРЕНЕННОГО сценария – лучшего их всех, какие писал для сериала.
Потом я вырубился, так как все еще был пьян.
И теперь я снова проснулся, похмельный. Я пишу это и плачу – ведь я снова могу писать!
Вот тут я и заканчиваю свой блог. Цель свою он выполнил – вытащил меня из кризиса. Теперь у меня впереди сценарии, и руководство сценаристами, и работа в телесериале. Время возвращаться к привычному.
Кое-кто из вас интересуется, не притворялся ли я? В самом деле у меня был кризис или я просто выдумал повод пописать на сторону, малость передохнуть от переизбытка лазеров, инопланетян и взрывов? Вправду ли мои персонажи ожили и явились ко мне?
Поразмыслите немного. Я – сочинитель. Причем фантастики. Я постоянно выдумываю странную чепуху. Что в моем случае самое логичное объяснение? Как по-вашему, мой блог – выдумка или настоящая взаправдашняя правда?
Вы знаете, какой ответ самый логичный.
А теперь спросите себя, верите ли вы в него.
Поразмыслите и сообщите мне свой ответ.
А до тех пор —
До свидания, Интернет!
Ник Вайнштайн, главный сценарист «Хроник „Интрепида“»
Эпилог 2
Ты слыхал, что попавшие в страшные аварии люди обычно не помнят самих аварий, – шок начисто вышибает кратковременную память. Но ты свою аварию помнишь отлично. Ты помнишь, что шоссе стало скользким от дождя, пришлось немного притормозить. Ты помнишь, что «БМВ» пошел на красный, а водитель орал в мобильник. Ты знаешь: водитель орал не из-за тебя, ведь он даже не посмотрел в твою сторону и не видел твоего мотоцикла, пока тот не врезался в бампер.
Ты помнишь, как взлетел – и на краткую долю секунды затрепетал от радости. Какое чудное ощущение полета! А потом рассудок расставил все по местам и окатил ледяным ужасом за мгновение до того, как ты впечатался головой в асфальт. Ты чувствовал: тело гнется, как нельзя гнуться человеческому телу, ты слышал, как лопается и рвется внутри. А ведь в человеческом теле не должно так рваться и лопаться. Ты ощутил, как отлетает лицевой щиток, асфальт обдирает стеклопластик, углеродное волокно – или из чего там еще сделан шлем – в дюйме от лица.
Хрясь, хрусть, тресь, скреб, а потом – стоп. От мира остался крохотный кусочек, видимый сквозь разбитый шлем. Перед носом большей частью асфальт – ты валяешься лицом вниз. У тебя две мысли. Первая: это шок, потому что боли нет. Вторая: судя по тому, как странно чувствуется в шее, – приземлился нехорошо. Ох, скверны дела. Ноги где-то внизу, задница торчит кверху. Тебя больше волнует положение задницы, чем отсутствие боли, – и это, кажется, подтверждает догадку о шоке.
Затем ты слышишь голос водителя, орущего уже на тебя, – ты ему подпортил бампер. Пытаешься взглянуть – голову повернуть не можешь, видишь только туфли. Хорошая черная кожа, фасон броский, статусный – парень наверняка работает при индустрии развлечений. Хотя, по правде говоря, про индустрию развлечений ты решил не только из-за туфель. Картина типичная: ублюдок мчится на «БМВ» на красный свет, потому что вопит злобно в телефон и ничего вокруг не видит, а потом брызжет желчью на сбитого им человека – тот, видите ли, осмелился поцарапать его авто.
Ты успеваешь задуматься, знает ли этот кретин твоего отца, затем увечья берут свое, все плывет перед глазами, вопли адвоката от киноиндустрии, или агента, или кого-то там еще превращаются в монотонное бормотание, делающееся все тише, неразборчивее и дальше.
Хреновая авария, и ты ее помнишь в абсолютно жутких подробностях. Помнишь так четко и ясно, будто видишь студийную копию очередной серии из шоу, которое продюсирует твой отец, сохраненную в высоком разрешении на диске блю-рей. Прокручивая сцену аварии в памяти, ты даже вставляешь мысленные комментарии: о мотоцикле, о «БМВ», о водителе (который и в самом деле оказался адвокатом при индустрии развлечений и получил две недели тюрьмы и триста часов общественных работ за третье нарушение калифорнийского закона, запрещающего вождение с телефоном в руке). Ты со всей ясностью помнишь короткую дугу своего полета с мотоцикла на асфальт. Яснее некуда.
Но ты совершенно не помнишь, что произошло потом – до того, как несколькими неделями позже просыпаешься на своей кровати, одетый и без единой царапины на теле.
И это начинает тревожить тебя.
– У тебя амнезия, – говорит отец, когда ты впервые заговариваешь о провале в памяти. – Обычное явление после аварии. Я в семь лет попал в аварию и ничего не помню о ней. То ехал в машине к твоей прабабушке, а то вдруг я в больнице, в гипсе, а надо мной склонилась мама с галлоном мороженого в руках.
– Ты проснулся на следующий день, – говоришь ты отцу. – Моя авария случилась недели назад. А очнулся я всего пару дней как.
– Не совсем. Ты очнулся раньше. Очнулся и разговаривал, беседовал с нами. Ты просто не помнишь.
– Я именно об этом. Это не провал в кратковременной памяти после аварии. Это потеря ее спустя недели.
– Но ты же приземлился на голову, – напоминает отец. – Подумай: приземлился на голову на скорости сорок пять миль в час. Мэттью, даже в случае исключительного везения, как у тебя, травмы будут обязательно. Я не удивлен, что ты утратил кое-какие воспоминания.
– Пап, ну не кое-какие. Я все утратил. Сплошь от аварии до момента, когда очнулся, а ты с мамой, Кэндайс и Ренни стоите надо мной.
– Я же говорил, ты вдруг потерял сознание, мы все встревожились.
– То есть я теряю сознание и прихожу в себя без единого воспоминания о нескольких последних неделях. Ты же понимаешь, отчего меня это тревожит.
– Хочешь, я договорюсь в клинике, чтоб тебе сделали магнитную томографию мозга? Пусть доктора поищут признаки травмы.
– Я думаю, томография не помешает, – соглашаешься ты. – Слушай, пап, я не хочу показаться совсем уж параноиком, но меня тревожит потеря нескольких недель жизни. Я хочу убедиться, что не потеряю ничего больше. Не очень-то приятно проснуться и обнаружить большущую дыру в памяти.
– Конечно, Мэтт, конечно, – отвечает отец. – Я немедленно скажу Бренде. Пусть устроит тебе томографию в самое ближайшее время. Хорошо?
– Ладно.
– А пока не тревожься уж слишком. Не стоит. Доктора говорили, возможна еще пара провалов наподобие этого. Это нормально.
– Я такое нормальным не назвал бы.
– «Нормально» в контексте аварии. Применительно к ситуации, – поясняет отец.
– Что-то не нравится мне эта новая «нормальность».
– Могло быть и хуже. Намного, – говорит отец.
А потом на него находит.
В последние пару дней слишком уж часто с ним так. Глядит на тебя, будто вот-то не выдержит и расплачется.
Ожидая сеанса томографии, ты читаешь сценарий своей роли в очередной серии «Хроник „Интрепида“». Хорошая новость: твой персонаж – центральный в серии. Плохая новость: реплики у тебя ни одной, и все время придется лежать на каталке, изображая бессознательное тело.
Читать бесплатно другие книги:
