7 историй для девочек Чарская Лидия
– Я и оставлю его в этом заблуждении, мадам, успокойтесь, – сказал Генрих, отвечая в тон Маргарите.
– Великий боже! – произнесла Маргарита, выпуская руку, оказавшуюся рукой короля Наваррского.
– Тише! – ответил Генрих.
– Тысяча чертей! Что вы там шепчетесь? – крикнул Карл. – Генрих, отвечайте, где вы?
– Я здесь, сир, – ответил голос короля Наваррского.
– Черт возьми! – прошептал Коконнас, прижавшись в углу с герцогиней Невэрской. – Час от часу не легче!
– Теперь мы окончательно погибли, – ответила Анриетта.
Коконнас, с его отчаянной смелостью, решил, что рано или поздно, а придется зажечь свечи, и лучше это сделать раньше; пьемонтец выпустил руку герцогини Невэрской, нашел среди упавшей сервировки подсвечник, подошел к жаровне для подогревания кушаний, раздул уголек и зажег от него свечу.
Комната осветилась.
Карл IX окинул ее внимательным взором.
Генрих стоял рядом со своей женой; герцогиня Невэрская прижалась в углу одна; а Коконнас, посреди комнаты с подсвечником в руке, освещал всю сцену.
– Извините, братец, – сказала Маргарита, – мы вас не ожидали.
– Поэтому, ваше величество, как вы изволили видеть, вы нас так и напугали! – заметила Анриетта.
– Да я и сам, – ответил Генрих, догадываясь обо всем, – как видно, перепугался не на шутку, потому что, вставая, опрокинул стол.
Коконнас бросил на короля Наваррского взгляд, казалось, говоривший: «Замечательно! Вот это муж так муж – все понимает с полуслова».
– Какой переполох! – повторил Карл IX. – Анрио, твой ужин на полу. Идем со мной заканчивать ужин в другом месте; сегодня я кучу с тобой.
– Неужели, сир! – сказал Генрих. – Ваше величество делает мне честь?
– Да, мое величество делает тебе честь увести тебя из Лувра. Марго, одолжи его мне; завтра утром я тебе его верну.
– Что вы, братец?! – ответила Маргарита. – Вам не требуется разрешения – здесь вы хозяин.
– Сир, я пойду к себе взять другой плащ и через минуту вернусь сюда.
– Не надо, Анрио; тот, что на тебе, вполне хорош.
– Но, сир… – попытался возразить Беарнец.
– Говорят, не ходи к себе, тысяча чертей! Не понимаешь, что тебе говорят? Идем со мной.
– Да, да, ступайте! – вдруг спохватилась Маргарита и сжала мужу локоть, догадавшись по особенному выражению глаз Карла, что говорит он неспроста.
– Я готов, сир, – сказал Генрих.
Но Карл перевел взгляд на Коконнаса, который, продолжая выполнять обязанности осветителя, зажигал другие свечи.
– Кто этот дворянин? – спросил он у Генриха, упорно глядя на пьемонтца. – Уж не Ла Моль ли?
«Кто это ему наговорил про Ла Моля?» – подумала Маргарита.
– Нет, сир, – ответил Генрих. – Здесь нет Ла Моля, и жаль, что нет, а то бы я имел честь его представить вашему величеству вместе с его другом – месье Коконнасом; они неразлучны, и оба служат у герцога Алансонского.
– Так-так! У знаменитого стрелка! – ответил Карл. – Ну хорошо.
Потом спросил, насупив брови:
– А этот Ла Моль не гугенот?
– Обращенный, сир, – ответил Генрих, – и я отвечаю за него, как за себя.
– Если вы, Анрио, после того, что вы сегодня сделали, отвечаете за кого-нибудь, то я не имею права в нем сомневаться. Но все равно мне бы хотелось посмотреть на этого месье де Ла Моля. Ну, посмотрю когда-нибудь в другой раз.
Еще раз оглядев своими большими глазами комнату, Карл IX поцеловал Маргариту и, взяв под руку короля Наваррского, увел его с собой. У выхода из Лувра Генрих хотел остановиться и сказать что-то часовому.
– Идем, идем! Не задерживайся, Анрио, – сказал Карл. – Раз я говорю, что воздух Лувра сегодня тебе вреден, так верь же мне, черт тебя возьми!
«Святая пятница! – подумал Генрих. – А как же де Муи? Что будет с ним у меня в комнате? Ведь он один! Хорошо, если воздух Лувра, вредный для меня, не окажется еще вреднее для него!»
– Да, вот что! – сказал Карл IX, когда они прошли подъемный мост. – Тебе ничего, что молодцы герцога Алансонского ухаживают за твоей женой?
– В чем это выражается, сир?
– А разве этот месье Коконнас не делает глазки твоей Марго?
– Кто вам сказал, сир?
– Да уж говорили! – ответил король.
– Простая шутка, сир; месье Коконнас делает глазки, это верно, но только герцогине Невэрской.
– Вот как!
– Ручаюсь вашему величеству, что это так.
Карл IX расхохотался.
– Ладно, – сказал он, – пусть теперь герцог Гиз начнет мне сплетничать, я ему утру нос, рассказав о проделках его невестки. Впрочем, – сказал, подумав, Карл, – я не уверен, о ком он говорил, – о месье Коконнасе или о месье де Ла Моле.
– Ни тот, ни другой, сир, – ответил Генрих. – За чувства моей жены я отвечаю.
– Вот это хорошо, Анрио! Хорошо! – сказал король. – Люблю тебя, когда ты такой. Клянусь честью, ты молодец! И думаю, что без тебя мне будет трудно обойтись.
Сказав это, он свистнул особенным образом, – тотчас четверо дворян, ждавших на углу улицы Бове, подошли к королю, и вся компания углубилась в город. Пробило десять часов.
Когда король и Генрих ушли от Маргариты, она сказала:
– Так как же? Сядем опять за стол?
– Нет, нет, – ответила герцогиня Невэрская, – я натерпелась такого страха! Да здравствует домик в переулке Клош– Персе! Туда не войдешь без предварительной осады, там наши молодцы-кавалеры имеют право пустить в ход шпаги. Месье Коконнас, что вы ищете в шкафах и под диванами?
– Ищу моего друга Ла Моля, – отвечал пьемонтец.
– Поищите лучше около моей опочивальни, – сказала Маргарита, – там есть такой кабинет…
– Хорошо, – ответил пьемонтец, – уже иду.
И он вошел в опочивальню.
– Ну, в каком положении наши дела? – послышалось из темноты.
– Ага! Дьявольщина! Мы дошли до десерта.
– А король Наваррский?
– Он ничего не видит. Превосходный муж! Желаю такого же моей жене. Но боюсь, что такой будет у нее только во втором браке.
– А король Карл?
– А король – другое дело; он увел мужа.
– Правда?
– Да уж говорю тебе. Кроме того, он сделал мне честь, посмотрев на меня искоса, когда узнал, что я на службе у герцога Алансонского, и совсем косо – когда узнал, что я твой друг.
– Неужели ты думаешь, что ему говорили обо мне?
– Боюсь, не наговорили ли чересчур много. Но дело сейчас не в этом; по-видимому, наши дамы собираются совершить паломничество на улицу Руа-де-Сисиль, а мы будем конвоировать паломниц.
– Нельзя! Ты же сам знаешь.
– Нельзя? Почему?
– Ведь мы сегодня дежурим у его королевского высочества.
– Дьявольщина! Верно! Я все забываю, что у нас есть чин и мы имели честь сделаться из дворян лакеями.
Друзья подошли к королеве и герцогине Невэрской и сказали, что они должны быть при герцоге хотя бы в то время, когда он будет укладываться спать.
– Хорошо, – сказала герцогиня Невэрская, – но мы уходим из дому.
– А можно узнать – куда? – спросил Коконнас.
– Вы слишком любопытны, – ответила герцогиня. – Quaere et invenies.[36]
Оба молодых человека раскланялись и со всех ног побежали наверх, к герцогу Алансонскому.
Герцог был в кабинете и, видимо, ждал их.
– Ай-ай! Вы очень запоздали, господа.
– Только что пробило десять, ваше высочество.
Герцог вынул из кармашка часы и посмотрел.
– Верно, – сказал он. – Но в Лувре уже все легли спать.
– Да, ваше высочество, и мы к вашим услугам. Прикажете впустить в опочивальню вашего высочества дворян, дежурных при вашем отходе ко сну?
– Наоборот, пройдите в маленькую залу и отправьте всех по домам.
Молодые люди исполнили распоряжение, которое никого не удивило, принимая во внимание характер герцога, и затем вернулись.
– Ваше высочество, – спросил Коконнас, – вы ляжете спать или будете работать?
– Нет, вы свободны до завтрашнего дня.
– Эге! Сегодня, как видно, весь Лувр не ночует дома, – шепнул Коконнас на ухо Ла Молю, – все беса празднуют, а чем мы хуже?
И молодые люди, прыгая через ступеньки, взбежали к себе наверх, схватили ночные шпаги и плащи, кинулись вслед за своими дамами и нагнали их на углу переулка Кок-Сент– Оноре.
В это время герцог Алансонский заперся у себя в спальне и, напрягая слух и зрение, стал ждать тех чрезвычайных событий, о которых его предупреждала королева-мать.
V. Бог располагает
Как верно заметил герцог Алансонский, полная тишина царила в Лувре.
Королева Маргарита с герцогиней Невэрской отправились в переулок Тизон. Коконнас и Ла Моль пошли их провожать. Король и Генрих разгуливали где-то в городе. Герцог Алансонский затаился у себя и со смутной тревогой ждал событий, предреченных королевой-матерью. Наконец сама Екатерина улеглась в постель, а мадам де Сов, сидя у изголовья ее кровати, читала вслух итальянские новеллы, очень смешившие эту милую королеву.
Екатерина уже давно не чувствовала себя в таком хорошем настроении. С большим аппетитом поужинав в обществе своих дам, посоветовавшись с врачом, подсчитав домашние расходы за истекший день, она заказала молебен за успех некоего предприятия, важного, как она сказала, для благополучия ее детей. Это был ее обычай – впрочем, обычай общефлорентийский – заказывать при известных обстоятельствах молебны и обедни, назначение которых известно было только заказчику да богу.
Она даже успела еще раз принять Рене и выбрать несколько новинок из его душистых подушечек и обширного набора всякой парфюмерии.
– Пошлите узнать, – сказала она, – дома ли дочь моя, королева Наваррская, и если она дома, то пусть попросят ее прийти посидеть со мной.
Паж, получивший это приказание, вышел и через минуту вернулся в сопровождении Жийоны.
– Я посылала за госпожой, а не за ее фрейлиной, – строго заметила королева-мать.
– Мадам, – отвечала Жийона, – я сочла своим долгом лично явиться к вашему величеству, так как королева Наваррская вышла из дому вместе со своей подругой, герцогиней Невэрской.
– Ушла из дому так поздно? – сказала Екатерина, нахмурив брови. – Куда же она могла пойти?
– Смотреть алхимические опыты, – ответила Жийона, – они будут происходить в доме Гизов, в павильоне герцогини Невэрской.
– А когда она вернется? – спросила королева-мать.
– Опыты продлятся до глубокой ночи, – ответила Жийона, – и весьма возможно, что ее величество королева Наваррская останется у герцогини Невэрской до завтрашнего дня.
– Счастливица эта королева Наваррская, – как бы про себя заметила Екатерина, – она королева, а у нее есть друзья; она носит корону, зовется «ваше величество», а у нее нет подданных, – какая счастливица!
После этого своеобразного замечания, вызвавшего затаенную улыбку у присутствующих, Екатерина сказала Жийоне:
– Впрочем, если она ушла из дому… Ведь вы говорите, что она ушла?
– С полчаса тому назад, мадам.
– Ну, тем лучше. Ступайте.
Жийона поклонилась и вышла.
– Продолжайте чтение, Карлотта, – сказала королева– мать.
Мадам де Сов начала читать.
Минут через десять Екатерина прервала чтение, сказав:
– Ах да! Пусть удалят охрану из галереи. – Это был сигнал, которого дожидался Морвель.
Приказание королевы-матери было исполнено, и мадам де Сов снова принялась за чтение новеллы.
Она читала уже с четверть часа, и ничто не прерывало чтения, как вдруг до королевской спальни донесся протяжный и такой ужасный крик, что у присутствующих волосы встали дыбом. Вслед за ним раздался пистолетный выстрел.
– Что с вами, Карлотта? Почему вы перестали читать? – спросила Екатерина.
– Мадам, разве вы не слышали? – побледнев, сказала молодая дама.
– Что? – спросила Екатерина.
– Крик.
– И пистолетный выстрел, – добавил командир охраны.
– Крик? Пистолетный выстрел?.. Я ничего не слыхала, – сказала Екатерина. – А кроме того, и крик, и пистолетный выстрел – разве это такой редкий случай в Лувре? Читайте, Карлотта, читайте!
– Прислушайтесь, мадам, – говорила мадам де Сов, в то время как командир охраны стоял, положив руку на эфес шпаги и не смея выйти из спальни без разрешения Екатерины, – слышите? Топот, ругательства!
– Мадам, не надо ли узнать, в чем дело? – спросил командир охраны.
– Совершенно не нужно, месье, оставайтесь на своем месте, – сказала Екатерина, приподнимаясь на локте, как будто для того, чтобы подчеркнуть непреложность приказания. – А кто будет охранять меня в случае тревоги?.. Да это передрались какие-нибудь пьяные швейцарцы.
Спокойствие королевы-матери, с одной стороны, и ужас, реявший над всеми остальными, так явно противоречили друг другу, что мадам де Сов, несмотря на свою робость, пытливо посмотрела на королеву-мать.
– Мадам, но ведь похоже на то, что там кого-то убивают!
– Ну кого там могут убивать?
– Да короля Наваррского! Это шум в его покоях.
– Дура! – сказала королева-мать, которая, при всем своем самообладании, начала волноваться и забормотала какую-то молитву. – Этой дуре всюду чудится ее король Наваррский!
– Боже мой! Боже мой! – произнесла мадам де Сов, откидываясь на спинку кресла.
– Все кончилось, кончилось! – сказала Екатерина. – Командир, – продолжала она, обращаясь к де Нансе, – я надеюсь, что за этот беспорядок во дворце вы завтра сурово накажете виновных. Продолжайте чтение, Шарлотта.
Екатерина откинулась на подушку как будто с чувством равнодушия к происходящему, но это равнодушие очень походило на изнеможение, судя по крупным каплям пота, выступившим на ее лице.
Мадам де Сов повиновалась строгому приказу, но лишь ее глаза и рот участвовали в чтении; мысли же витали в другом месте, где она видела страшную опасность, нависшую над головой возлюбленного. Через несколько минут эта внутренняя борьба между взволнованными чувствами и требованиями этикета так угнетающе подействовала на мадам де Сов, что голос ее перешел в какой-то невнятный звук, книга выскользнула у нее из рук и сама она упала в обморок.
Вдруг снова раздался шум, но еще сильнее; быстрый топот ног прокатился по коридору; два выстрела громыхнули так, что задребезжали стекла. Екатерина, изумленная затянувшейся борьбой, приподнялась на постели, бледная, с широко раскрытыми глазами. Командир охраны хотел выбежать в коридор, но в тот же миг Екатерина его остановила, сказав:
– Все оставайтесь здесь, я сама пойду узнать, в чем дело.
А вот что происходило в это время или, вернее, уже произошло.
Утром де Муи получил через Ортона ключ от спальни Генриха Наваррского. В полый стержень ключа была засунута свернутая трубочкой записка. Де Муи при помощи булавки вынул записку. В записке был пароль для прохода в Лувр на ближайшую ночь.
Кроме этого, Ортон на словах передал де Муи приглашение Генриха явиться в Лувр в десять часов вечера.
В половине десятого де Муи надел крепкую, не раз испытанную кирасу, натянул сверху шелковый колет, прицепил шпагу, засунул за пояс пистолеты и все это прикрыл пресловутым вишневым плащом, таким же, как у Ла Моля.
Мы уже знаем, что Генрих, прежде чем зайти к себе, почел нужным навестить Маргариту и, пройдя к ней по потайной лестнице, успел как раз вовремя втолкнуть Ла Моля в спальню Маргариты и занять его место в столовой, куда уже вошел король. Это произошло в ту самую минуту, когда и де Муи благодаря присланному Генрихом паролю и знаменитому вишневому плащу вошел в пропускную калитку Лувра. Молодой человек, стараясь как можно лучше подражать походке Ла Моля, поднялся наверх, к королю Наваррскому. В передней он застал Ортона, который его ждал.
– Сир де Муи, – сказал горец, – король вышел из Лувра, но приказал мне провести вас к нему в спальню и просить вас подождать. Если он очень запоздает, то предлагает вам лечь спать на его кровати.
Де Муи вошел в спальню без дальнейших объяснений, так как все сказанное Ортоном было лишь повторением того, что он уже сообщил утром.
Чтобы не терять времени, де Муи взял перо и чернила и, подойдя к висевшей на стене превосходной карте Франции, стал высчитывать и вычерчивать перегоны между Парижем и По.
На эту работу ушло всего четверть часа, и, кончив ее, де Муи не знал, чем себя занять.
Он прошелся несколько раз по комнате, протер глаза, зевнул, сел, потом встал и опять сел. Наконец, воспользовавшись предложением Генриха и свободой обращения, существовавшей тогда между владетельными особами и их дворянами, де Муи положил на ночной столик пистолеты, поставил на него лампу, разлегся на кровати с темными занавесками, стоявшей в глубине комнаты, положил у бедра обнаженную шпагу и в полной уверенности, что его не застигнут врасплох, так как в соседней комнате был слуга, заснул крепким сном, и вскоре его храп стал перекатываться эхом под сводом балдахина, высившегося над кроватью. Де Муи храпел, как подобает настоящему рубаке, и мог поспорить в этом отношении с самим королем Наваррским.
В это время семь человек с кинжалами на поясах и с обнаженными шпагами в руках молча крались по коридору, в который выходила дверь из покоев короля Наваррского и маленькая дверь из покоев королевы-матери.
Один из семи шел впереди. Кроме обнаженной шпаги и большого, похожего на охотничий нож кинжала, два неизменных пистолета были прицеплены у него к поясу серебряными застежками.
Этот человек был Морвель.
Подойдя к двери Генриха Наваррского, он остановился.
– Вы уверены, что часовые удалены из коридора? – спросил он одного, видимо начальника отряда.
– Ни на одном посту нет охраны, – ответил начальник.
– Хорошо, – сказал Морвель, – теперь надо узнать, дома ли тот, кто нам нужен.
– Но ведь это покои короля Наваррского, – возразил начальник, хватая за руку Морвеля, уже взявшегося за дверной молоток.
– А кто вам говорит, что это не его покои? – спросил Морвель.
Все переглянулись в полном изумлении, а начальник даже отступил назад.
– Фью-ю-ю! – свистнул начальник. – Как? Арестовать кого-нибудь в такое время, да еще в покоях короля Наваррского?
– А что вы скажете, – спросил Морвель, – когда узнаете, что тот, кого вы должны сейчас арестовать, – сам король Наваррский?
– Скажу, что это дело очень важное, и без приказа, подписанного рукою короля Карла…
– Читайте, – прервал его Морвель. И, вынув из-под колета приказ, врученный ему Екатериной, подал его начальнику.
– Хорошо, – сказал начальник, прочитав приказ, – не могу ничего возразить.
– И вы готовы его исполнить?
– Я готов.
– А вы? – продолжал Морвель, обращаясь к пяти другим.
Они почтительно поклонились.
– Выслушайте меня, – сказал Морвель, – вот план действий: двое остаются у этой двери, двое станут у опочивальни и двое войдут туда со мной.
– Дальше? – спросил начальник.
– Слушайте внимательно: нам приказано не допускать никаких криков, ни малейшего шума; всякое нарушение этого приказа будет наказано смертью.
– Ну, ну! У него разрешение на все! – сказал начальник тому, кто был назначен идти вместе с ним за Морвелем.
– Без исключения, – сказал Морвель.
– Бедняга король Наваррский, теперь ему несдобровать. Видно, так уж ему и на роду написано.
– И на бумаге, – добавил Морвель, беря от начальника приказ и засовывая его опять за пазуху.
Морвель вставил в замочную скважину ключ, данный ему Екатериной, и, оставив двух человек у входной двери, вошел с четырьмя другими в переднюю.
– Ага! – произнес он, услышав раскатистый храп спавшего, слышный даже в передней. – Как видно, мы найдем то, что нам нужно.
Ортон, думая, что это вернулся его хозяин, тотчас вышел навстречу и столкнулся с пятью вооруженными людьми, уже вошедшими в первую комнату.
Увидев зловещее лицо Морвеля, по прозвищу Королевский Истребитель, верный слуга отступил назад и загородил собою дверь в следующую комнату.
– Кто вы такой? – спросил Ортон. – Что вам нужно?
– Именем короля – где твой господин? – ответил Морвель.
– Мой господин?
– Да, где король Наваррский?
– Короля Наваррского нет дома, – сказал Ортон, еще настойчивее заграждая дверь, – значит, вам незачем и входить.
– Отговорки! Враки! – сказал Морвель. – Ну-ка отойди!
Беарнцы вообще упрямы, и этот заворчал, как горская овчарка, и, не оробев, ответил:
– Не войдете! Короля здесь нет. – И Ортон вцепился в дверь.
Морвель подал знак. Все четверо набросились на упрямца и стали отрывать его от наличника, за который он ухватился; тогда Ортон решил крикнуть, но Морвель зажал ему рот рукой. Верный слуга жестоко укусил его в ладонь. Морвель с глухим стоном отдернул руку и ударил его по голове эфесом шпаги. Ортон зашатался и, крикнув: «К оружию! К оружию!» – упал; голос его прервался, и Ортон потерял сознание.
Убийцы перешагнули через его тело; двое остались у этой двери, а двое других под предводительством Морвеля вошли в спальню.
При свете лампы, горевшей на ночном столике, они увидели кровать, но полог был задернут.
– Ого! А он ведь перестал храпеть, – сказал начальник.
– Бери! – приказал Морвель.
При звуке его голоса из-за полога раздался хриплый крик, скорее похожий на рычание льва, чем на голос человека. Полог стремительно распахнулся, и глазам убийц предстал мужчина в кирасе и в шлеме, покрывавшем голову до самых глаз, – он сидел на кровати, положив обнаженную шпагу на колени и держа в каждой руке по пистолету.
Едва успев разглядеть лицо и узнать де Муи, Морвель почувствовал, что у него волосы на голове шевелятся и встают дыбом; лицо его страшно побледнело, рот наполнился слюной, он попятился назад, как будто перед ним было привидение.
Вдруг сидевшая фигура встала и шагнула вперед на столько же, на сколько отступил Морвель, – казалось, что тот, кому грозили смертью, наступал, а от него бежал насильник.
– Ага, злодей! – глухим голосом сказал де Муи. – Ты пришел убить и меня, как убил моего отца?!
Только двое вошедших в спальню короля вместе с Морвелем слышали эти грозные слова, и одновременно с этими словами пистолетное дуло направилось в лоб Морвеля. В то мгновение, когда де Муи нажал спуск, Морвель упал на колени; раздался выстрел; один из стражей позади Морвеля, оказавшийся на виду вследствие уловки Морвеля, свалился замертво, получив пулю в сердце. Морвель сейчас же ответил выстрелом, но пуля расплющилась о кирасу де Муи.
Де Муи, мгновенно измерив глазами расстояние, весь собрался для прыжка, одним махом своей тяжелой шпаги раскроил череп другому стражу, мгновенно сделал поворот к Морвелю и скрестил свою шпагу с его шпагой.
Бой был жестокий, но короткий. На четвертой схватке Морвель почувствовал у себя в горле холод пронзавшей стали; он сдавленно вскрикнул, упал навзничь и, падая, опрокинул лампу, которая тут же потухла.
Тогда де Муи, пользуясь внезапной темнотой, сильный и ловкий, как гомеровский герой, бросился стремглав в переднюю, сбил с ног одного стража, отпихнул другого, мелькнул как молния мимо двух стоявших у входной двери, выпустил еще две пули, оставившие выбоины на стенах коридора, и теперь уже мог считать себя спасенным, имея еще один заряд в пистолете в придачу к шпаге, наносившей такие страшные удары.
На одно мгновение де Муи задумался: бежать ли ему к герцогу Алансонскому, как будто бы открывшему в то время свою дверь, или попытаться уйти из Лувра. Он принял последнее решение, не очень быстро пробежал по галереям, одним скачком перемахнул через десять ступенек вниз, к пропускной калитке, сказал пароль и проскользнул мимо часовых, крича:
– Бегите туда: там убивают по приказанию короля!
Благодаря растерянности караульных, озадаченных этими словами, тем более что им предшествовали выстрелы, де Муи спокойно дошел до переулка Кок и скрылся в темноте, не получив ни одной царапины.
Это произошло как раз в то время, когда Екатерина остановила командира своей охраны, сказав ему:
– Побудьте здесь, я посмотрю сама, что там происходит.
Читать бесплатно другие книги:
![Божьи воины [Башня шутов. Божьи воины. Свет вечный]](/book/mini/29244.jpg)
