Новый год с летальным исходом Мелякина Оксана
Маркел явно издевался. Ну что ж — он хочет знать, что я думаю — я скажу.
— Я думаю, что вы предложили ему что-то незаконное. Директор отказался, и вы его отравили.
— Не смешите меня, Елена. Этого не было просто потому, что такого быть не может. Наши деловые интересы не совпадали никогда и ни в чем. В принципе я могу рассказать, что связывало и связывает меня с Владленом. Тем более, что сейчас это все равно станет известно, да я и не скрывал никогда. Скрывал Владлен.
Маркел достал сигарету. Закурил и начал рассказывать.
— На самом деле мы с Владленом родные братья. Мой отец умер, когда я был совсем маленький. Какое-то время мы жили вдвоем с мамой, а потом появился дядя Платон. Мама вышла за него замуж, и вскоре родился Влад. Наша мама была очень суровой и принципиальной женщиной. Я всегда побаивался её, а с дядей Платоном было легко и весело. Он возился с нами, играл и учил всяким разным мальчишеским премудростям. Но характер нашей мамы это тема отдельного разговора и возможно даже тема для диссертации не одного психолога, если не психиатра. Не знаю, была ли она когда-либо счастлива. Она была коммунисткой до мозга костей. Такой, каких в старых советских фильмах показывают. Строгая и правильная, но правильная какой-то книжной неестественной правильностью. Самыми важными для неё всегда были общественные интересы. Ей будто нравилось пренебрегать своими и нашими потребностями. В детстве я думал, что она нас просто не любит.
Я хорошо помню, как они поссорились с отчимом. На заводе был субботник, а он отпросился, сказавшись больным, и уехал в деревню вместе со школьным другом помогать кому-то крыть крышу. И в качестве оправдания сказал матери, что на субботнике работал бы бесплатно, а так ему пятнадцать рублей заплатили. Мать велела ему уходить.
Мы остались одни. Какое-то время отчим приходил с нами повидаться, когда матери не было дома, а потом перестал. Может быть, у него сложилась своя новая жизнь, а может кто-то сказал матери и она запретила. Не знаю. А с Владом всегда были очень дружны. Всегда. Было в нас какое-то сиротское братство. Я любил брата до самой его смерти.
Как-то когда мне было четырнадцать лет, у нашего приятеля Витьки Митюхина случился день рождения. Ему стукнуло шестнадцать. Но выглядел он достаточно взросло и мы поспорили, продадут ли ему водку в магазине. Я остался во дворе, а Витька пошел в магазин. Вернулся с бутылкой вина. Не знаю, продают ли сейчас такое. Тогда это вино называли бормотуха. Я уже не помню, что я ему проспорил. Но вино мы с ним выпили. Боже мой, как мне было плохо! И мне было всего четырнадцать. А что делает четырнадцатилетний подросток, когда ему плохо? Правильно! Идет домой! Дома пришлось рассказать маме, что я пил. Она вызвала скорую помощь, чтобы зафиксировать факт алкогольного отравления, а на другой день поставила меня на учет в детской комнате милиции. Женщина инспектор отговаривала её от этого как могла, но никто и никогда не смог повлиять на решения моей мамы. Признаваясь, я, конечно, понимал, что буду наказан. Но ожидал чего угодно, только не этого. Придя домой из милиции мать сказала, что больше не считает меня своим сыном, что никогда из меня уже не получится человека, что я могу жить в её доме до окончания восьмого класса, а потом она найдет мне училище с полным обеспечением и забудет о том, что я вообще был. Она запретила Владлену разговаривать со мной. Он плакал, просил маму простить меня, но все было бесполезно. Я находился в состоянии шока. Это было слишком жестоко. Я не был таким уж испорченным. Обычный мальчишка, подросток предоставленный сам себе. Последующие полтора года я помню как в тумане. Моя обида на мать была так сильна, что назло ей я начал курить, стал влезать во все драки, совершенно забросил учебу и мог по несколько дней не появляться дома. Она стоически выдерживала мои выкрутасы. Точнее не замечала ни меня, ни мои выходки. С Владом мы по-прежнему были очень близки, но когда мать приходила домой делали вид, что не общаемся. В общем восьмой класс я заканчивал уже в интернате для трудных подростков, после которого для меня была открыта только одна широкая дорога — в спецучилище. Ни интернат, ни училище не были тюрьмой, но порядки там были практически такие же, как в тюрьме. Хотя на каникулы можно было возвращаться домой, моя мама не стала меня забирать. Она не ответила ни на одно мое письмо. После училища я сам приехал домой. Все годы жизни вне дома я находился в достаточно специфической среде, и конечно находился под влиянием её влиянием. Манера себя вести, сленг, жизненные приоритеты и ценности были все оттуда. Только этим я могу объяснить, что по отношению к брату поступил очень нехорошо. Владлен встречался с девушкой. Ничего особенного, обычная девушка. Я решил, что она недостаточно хорошо для моего брата, к тому же старше его. Владлену должно было исполниться восемнадцать, а ей было уже двадцать лет. Вначале я попытался соблазнить её, а когда не получилось, просто соврал брату, что переспал с его подругой. Он так радовался моему возвращению домой, а я его предал. Когда я понял, что наделал, просто не знал как искупить свою вину и уехал. Какое-то время я жил на севере. Много работал, и очень даже неплохо зарабатывал. Я хотел помогать своей семье, но переводы и посылки возвращались сначала с пометкой: «адресат отказался от получения», а затем: «адресат выбыл». Однажды я зашел в казино. Поставил все, что было с собой, и выиграл крупную сумму. Конечно, эти деньги не обеспечили меня на всю оставшуюся жизнь, но они вызвали интерес к тому, как в игорном бизнесе все устроено. Мне захотелось открыть свое казино. И пусть не сразу, но я это сделал. На прибыль от казино довольно быстро я открыл еще и ресторан. Когда у меня было казино и два ресторана, я был уже достаточно обеспеченным человеком, я нашел брата. Наша мать к тому времени умерла. Я был одинок и очень нуждался в семье. Женщины, встречающиеся мне, интересовались в большей степени теми деньгами, что у меня были, чем мной. Брат единственный человек кого я действительно любил, но он так и не простил меня. Даже спустя годы. Я продал свой бизнес и переехал сюда, чтобы жить с ним в одном городе. Но Владлен попросил никому не рассказывать, что мы братья. Ему не нужна была моя помощь. Ему не нужен был я. Конечно, в этой ситуации лучше всего было бы уехать и забыть. Но я не мог. Однажды я уже попытался. Невозможно уехать от себя, и переезд не решение проблем. Больше всего хотелось восстановить отношения с братом. Поэтому иногда я заходил к нему на работу — узнать как у него дела. Владлен всегда бывал немногословен и никогда не задавал никаких вопросов. Зачем бы мне его убивать? Теперь мы уже никогда не сможем помириться.
— А как прошла последняя встреча?
— Да как обычно. Я разговаривал, а Владлен ограничился односложными ответами типа да или нет.
— Он чем-нибудь угостил вас?
— Он никогда ничего не предлагал. Он просто терпел мое общество, как терпят неизбежное зло. Думаю, что приди я к нему домой — меня даже на порог не пустили бы, а на работе он был вынужден соблюдать приличия. Странные вещи происходят в жизни. Я могу очень многое, да что там скромничать — я могу почти все. А именно то, чего мне больше всего не хватает — дружбу и любовь родного брата вернуть не могу.
Конечно, я и не надеялась, что при первых же вопросах Маркел начнет признаваться в убийстве и требовать его арестовать. Я думала, что пойму, если он говорит неправду. Но он говорил правду. Почему-то я верила Марку Леонидовичу. Нет, этот мужчина не пускал скупую мужскую слезу, не заламывал руки, и голос у него не дрожал. Может именно потому, что рассказывал он спокойным, ровным тоном я поверила в его непричастность к смерти шефа. Я подумала, что тихо сидящая за другим столом женщина его жена, но не рискнула спросить об этом. Как и о том, почему он не оформил бизнес на себя.
Зазвонил телефон. Марк Леонидович взял трубку. Разговор ему явно не нравился. Он односложно отвечал на вопросы собеседника, несколько раз переложил трубку из одной руки в другую и в его коротких: «понял» и «да» «буду через пару часов» слышались нотки удивления, а выражение лица стало каким-то растерянным.
Я взглянула на часы — почти полночь.
— Поздно уже. Не стоит одной ходить по городу в такое время. Я отвезу вас домой — сказал Маркел.
Ехали мы молча. Мне было неловко.
— Не сердитесь на меня — тихо сказала я.
— Я не сержусь. Думаю, мой брат был не самым плохим человеком, раз даже его сотрудники пытаются найти убийцу. Опять же, теперь я знаю причину смерти и тоже включусь в поиск. Думаю, что у меня возможностей больше, чем у вас. Держите меня в курсе, если будут новости.
Мы обменялись телефонами и расстались около моего подъезда.
Дома я набрала номер Германа, но его сотовый молчал. У меня просто не было сил ехать к нему, да и вообще уже поздно. Я почувствовала, как устала за сегодняшний день. У меня не хватило сил даже дойти до спальни. Не раздеваясь, я на минуточку присела на диван и тут же уснула.
Глава 11
Разбудила меня трель звонка. Спросонья я не могла понять звонит телефон или звонят в дверь. Подойдя к двери, сняла трубку домофона и поняла, что звонят во входную дверь. Я открыла, даже не заглядывая в глазок.
На пороге стоял Деточка.
— Доброе утро, Элен. О, я вижу ночь была бурной.
Я посторонилась, пропуская Олега.
— С чего ты взял?
— Просто посмотрел на тебя.
— Это не показатель, я только проснулась. Ты что-то хочешь?
— Может быть, и хочу — усмехнулся Олег — а может просто решил увидеться. Ты не будешь против?
— Рада тебя видеть — совершенно искренне сказала я. — Но вчера я так устала, что уснула, в чем была. Подожди меня.
Пока я плескалась в душе, оставленный без присмотра гость вскипятил чайник, и, проведя ревизию холодильника, порезал бутерброды.
— А у тебя не очень богатый выбор продуктов в холодильнике — заявил он мне, когда я вошла на кухню.
— Мне хватает.
У меня запикал будильник. Он каждый день пищит в половине восьмого.
— Слушай, а ты вообще чего так рано пришел — поинтересовалась я.
— Лена, открыв дверь, ты сказала, что рада меня видеть. Разве за прошедшие двадцать минут что-то изменилось?
Он состроил жалобную рожицу.
— Нет, я все еще рада тебя видеть.
Олег подвинул мне чашку с кофе и тарелку с бутербродами.
— Элен! Давай мы с тобой договоримся. Ты не будешь вмешиваться в расследование убийства.
— Почему ты решил, что я куда-то вмешиваюсь?
— О чем тебе говорит имя — Марк Леонидович Друккер?
— Не знаю, кто это такой — попыталась я соврать.
— А вот и знаешь!
— А ты откуда знаешь, что я знаю? — я не хотела сдаваться сразу.
— Лена! Друккер погиб сегодня ночью при весьма двусмысленных обстоятельствах.
— Что значит двусмысленных? Он умер в постели любовницы при наличии законной жены?
— Это были бы пикантные обстоятельства, а я сказал — двусмысленные.
— Тогда у меня нет предположений.
— Он упал со строящейся многоэтажки в новом микрорайоне «Айвенго».
— А что он там делал?
— Это мы еще выясним, как и то сам он упал, или ему кто-то помог.
— А я тут причем? Я ему не помогала падать — сморозила я.
— У него в кармане нашли листочек с твоим номером телефона. Насколько я могу судить, все написано твоим почерком.
— Это же не значит, что я имею какое-то отношение к его смерти.
— Очень на это надеюсь. Может, ты пояснишь, откуда у покойного твоя записка?
Ну что мне оставалось делать? Только все рассказать. Тем более что я бы все равно рассказала об этом Олегу, но не сейчас. Мне хотелось найти убийцу и только тогда поговорить с ним.
— Ну, нет худа без добра. Я пригласил Друккера повесткой на сегодня. Хорошо, что хоть ты побеседовала с ним раньше, но больше не надо ничего делать. А кто знает о твоем разговоре с ним?
— Не могу ответить точно. Я не пряталась. И официантки видели меня и знали, кого я жду, и во время разговора мы были не одни. Его жена все время находилась в кабинете. Она все время молчала.
— Значит, я с ней тоже поговорю. Элен, держись от всего этого подальше. Марк Леонидович человек с неоднозначной репутацией и опасными связями. Если кто-либо свяжет тебя с его смертью, последствия будут самыми серьезными.
— Ты меня уже третий раз предупреждаешь. Я уже устала обещать.
— Как-то ты неубедительно обещаешь — с неудовольствием в голосе проговорил Олег, и вдруг без всякого перехода предложил — а пойдем в кино!
— Пойдем. А когда?
— Прямо сейчас.
— А не рано?
— Главное что не поздно. Ты помнишь, когда ходила на дневной сеанс в кинотеатр?
— Деточка, я вообще не помню когда была в кинотеатре. И вообще у меня есть интернет. Я могу дома посмотреть все что угодно, когда угодно и сколько угодно раз. Вот!
— Ты не права — Олег автоматически, как будто делал это всегда, собрал со стола чашки, поставил их в раковину, а тарелку с остатками бутербродов убрал в холодильник и продолжил — эффект большого экрана сложно переоценить. Кроме того, сама обстановка кинотеатра способствует лучшему восприятию фильма.
— Уговорил — я не стала я спорить — так что будем смотреть?
— На месте разберемся. Собирайся и пойдем. Я жду тебя в машине.
Едва за Олегом закрылась дверь, я позвонила Герману. Судя по тону, он был вполне здоров. У меня закралось подозрение, что вчерашнее отравление было некоей симуляцией. Мне не хотелось думать о Германе плохо, но ощущение было стойким, а я привыкла доверять своим чувствам.
Я достала новые джинсы, и свитер из белой ангорки. Собрала волосы в хвост, накрасила глаза и, окунувшись в запах «212» натянула куртку. Лифт не работал — пришлось спускаться по лестнице.
— Торжественно обещаю не отвергать твоих ухаживаний — заявил Олег, когда я села в его машину.
— Я не ухаживаю за мужчинами — фыркнула я.
— Вот это неожиданность. А я так надеялся, что я буду ухаживать за тобой, а ты за мной и да пребудет с нами гармония. А теперь как? Элен, меняй убеждения, хотя бы в отношении меня.
В кинотеатре было практически пусто. В это раннеобеденное время граждане, оставшиеся на новогодние каникулы дома, видимо предпочитали пассивное времяпровождение на любимых диванах.
— Что будем смотреть? — обратился ко мне Олег.
— Без разницы, если есть выбор — я бы предпочла какую-нибудь комедию.
— В сложившейся ситуации это самый удачный выбор — одобрил Олег.
Мне стало хорошо и свободно. Олег много говорил. Он как будто ухаживал, но совершенно несерьезно. Я чувствовала себя легко и непринужденно. В ожидании сеанса мы вспоминали бывших одноклассников. С некоторыми я до сих пор поддерживала связь. Олег слушал с интересом, попутно уточняя о ком речь.
— Ты знаешь, я ведь помню не всех. Я так много школ сменил, что сейчас даже о тех, кого помню, не уверен в какой именно школе мы учились. Вот тебя помню хорошо. Мне хотелось с тобой подружиться, но ты всегда была так отстраненно неприступна, что требовалось время решиться. А когда я решился — школа была позади. Мне даже пришлось стать полицейским, чтобы тебя найти.
— Врешь! — засмеялась я.
— Конечно, вру — легко согласился Деточка — совсем не для того, чтобы тебя искать я пошел в полицию, а на самом деле, чтобы тебя защитить. Я знал, что судьба сведет нас непременно и тебе нужна будет моя защита.
Я совсем не помнила, каким он был в школе, но сейчас его манера все переводить в шутку мне нравилась. Его внимание ни к чему не обязывало и это тоже нравилось. Мне нравилось в нем все: короткие темные волосы, высокий лоб, внимательный и в то же время мягкий взгляд, четко очерченная линия подбородка. Даже серая куртка казалась на нем какой-то совершенно особенной. Меня волновала его курточка, и я изо всех сил боролась с желанием подергать собачку молнии.
— С кем ты живешь? — ни с того ни с сего спросила я.
— Временами один, а временами с бабушкой. Родители уехали в Болгарию, а бабушка отказалась наотрез. Она у меня очень активная дама с массой родственников и знакомых, которых регулярно навещает. А когда возвращается, начинает приглашать гостей и знакомить меня с достойными девушками. Это так трогательно.
— И ты знакомишься? — мне захотелось скрыть нотки ревности в голосе.
— Конечно, знакомлюсь. Разве можно огорчать бабушку? — засмеялся Олег.
Я заметила, что он часто употребляет слово «конечно» и своеобразно его произносит. Получается: «канеччна».
— Не тревожься дорогая, все совсем не страшно. В большинстве своем девушек тоже знакомят в принудительном порядке. Хочешь мороженого?
Мороженого я не хотела, и мы пошли в зал. Фильм действительно оказался смешным. Главный герой заключил контракт с дьяволом на исполнение семи желаний, и желания будто бы даже исполнялись, но обязательно с подвохом, совсем не так, как ему хотелось на самом деле.
После фильма Олег предложил поужинать.
— Согласна, только рано еще ужинать.
— Давай тогда обед назовем ужином.
Мы назвали обед ужином. Мы пробовали в ресторане то одно, то другое и разговаривали. Разговаривали о чем угодно кроме убийства. В какой-то момент мне стало казаться, что мы всегда были вместе, но кто-то из нас надолго уезжал и вот теперь мы встретились и разговариваем обо всем, что случалось с нами.
День пролетел незаметно. Когда мы подъехали к моему дому, я предложила Олегу выпить кофе.
— Элен, уже поздно. Опасно приглашать мужчин пить кофе в этот час — вполне серьезно заявил Олег — впрочем, я провожу тебя до квартиры.
Консьержки на месте было. Телевизор её был выключен, в кабинке не было света, и она была пуста. Олег насторожился, повернулся ко мне и спросил:
— У вас дежурят в подъезде только днем?
— Нет, круглосуточно.
Я направилась к лифту, но Олег придержал мою руку, затем прошел вперед, к лестнице, повернулся и жестом приказал молчать. Мы тихо и медленно поднимались по лестнице. На предпоследнем пролете Олег остановился и повернулся ко мне.
— Давай ключи — прошептал он.
Махнув мне рукой оставаться на месте, Олег энергично поднялся к квартире и открыл замок. Он вошел внутрь, из квартиры послышался шум, и звон разбитого стекла. Я стояла на лестнице затаив дыхание. Спустя пару минут Олег позвал меня.
— Заходи Элен.
В квартире царил полнейший беспорядок. На первый взгляд все было разбросано и разбито. Услышав звон бьющегося стекла, я решила, что разбилось зеркало в прихожей, но оказалось, что это напольная ваза. От последнего подарка бывшего мужа осталась только груда черепков, и мне подумалось, что это особый знак.
На полу лежал мужчина, не сказать, что богатырского сложения, скорее он мне показался слегка мелковатым. Глаза у мужчины были закрыты. Рядом с ним валялся пистолет.
— Дай мне какую-нибудь веревку — попросил Олег.
— Ты убил его? — я оцепенела и не могла оторвать глаз от лежащего.
— Нет еще. Элен, быстрее, он скоро придет в себя — в голосе Деточки появились раздражительные нотки.
— У меня нет веревки — растерянно проговорила я, впадая в панику.
— Тогда давай колготки. Надеюсь, колготки у тебя есть?
— Новые?
— Любые.
Олег повернул лежащего на живот, ловко завел его руки за спину, связал, затем привязал к ногам и усадил мужчину около стены. То ли от манипуляций, то ли просто пришло время, мужчина застонал и попытался пошевелиться. Мне подумалось, что, наверное, не очень приятно придя в сознание обнаружить себя сидящим на коленках, со связанными за спиной руками и ногами. Олег достал телефон, набрал номер и что-то быстро сказал, а затем назвал мой адрес.
Мужчина снова обмяк и минут десять не подавал никаких признаков жизни. Деточка терпеливо стоял около него, а я опустилась на маленький стульчик в углу. Наконец незнакомец открыл глаза.
— Что ты здесь делал? — обратился Олег к бандиту.
— Не твое дело — слабо огрызнулся тот.
Олег наклонился, внимательно посмотрел на пистолет и оттолкнул его ногой в угол.
— Пневматика. Значит, убивать не собирался. У тебя есть последний шанс все мне рассказать. Скоро будет поздно.
— И что ты сделаешь?
Олег не успел ответить. В подъезде послышались тяжелые шаги, и на пороге появились несколько мужчин в камуфляже и один в гражданской одежде.
— Забирайте — приказал Деточка и показал сначала на бандита, а затем на валяющийся в углу пистолет.
Хранящего молчание бандита выволокли, а один из омоновцев попросив у меня целлофановый пакет, осторожно взял им пистолет.
В квартире остались мы с Деточкой и человек в гражданском.
— Элен, пройдись по квартире, посмотри все ли на месте — Олег взял меня за плечи и слегка подтолкнул к комнате. А сам с приехавшим гражданским вышел на лестницу.
Я прошлась. И в комнатах, и на кухне все было в том же виде, как я оставила уходя. Не зная, что еще сделать я опустилась в кресло и заметила, что держу в руках свой телефон. Когда я его достала?
Через несколько минут вернулся Олег, взял у меня из рук телефон, запихнул в мою сумочку и заявил:
— Моя бабушка будет рада, если я приведу тебя знакомиться. Собирайся.
— Нет, я никуда не поеду. Вдруг без меня еще кто-нибудь в квартиру заберется?
— А с тобой, думаешь, не заберется, если захочет? — усмехнулся Олег.
— Все равно не поеду. У меня есть свой дом. И я никому ничего плохого не сделала — заупрямилась я, приготовившись отстаивать свое желание остаться дома в долгом споре.
— Ладно — неожиданно согласился Олег — если так я тоже остаюсь. Кто у нас говорил о кофе?
— Ты же не советовал пить кофе на ночь и приглашать в гости вечером брутальных мужчин.
— Я передумал. А ты находишь меня брутальным? — тон у Деточки стал проникновенно мягким, а вот глаза смеялись.
Я даже несколько испугалась, что сейчас вот он весь растает и останутся только смеющиеся глаза. Но он не растаял, а вполне буднично поинтересовался:
— Какая закуска к нашему кофе имеется?
— Только сыр и печенье. Мы же недавно ели.
— А я опять проголодался. Думаешь легко защищать женщину?
— Думаю сложно. Давай закажем пиццу — предложила я.
— Ты неисправима — простонал Деточка — тебя нельзя оставлять одну. Никакой пиццы.
— Если бы ты оставил меня одну, я бы закрылась на защелку и легла спать.
— Кстати о защелке — Олег пошел к двери, подергал ручку и повернул защелку.
— Ты открывал дверь ключом. Забыл? Замок не взломан.
— Зато ключи от него, оказывается, есть не только у тебя — начал говорить Олег.
Но чтению нотаций помешал звонок его сотового. Деточка ответил и вышел с телефоном на кухню. Я терпеливо ждала, когда он договорит. Зашумел чайник.
Мы пили кофе и уже даже не разговаривали. Как будто со стороны я видела, как близко друг к другу мы сидим. Это не смущало и не возникало желания отодвинуться. Не знаю, что случилось, но отставив чашку, я потянулась к Деточке и мы поцеловались. Вкус его губ, запах кожи. Это был самый желанный в моей жизни поцелуй. Бывает ли лучше? Если бы я раньше знала, как он целуется! Мозг отключился сразу, даже не пытаясь додумать, что было бы если бы. Прикосновение, взгляд, поцелуй — сейчас только это имело значение.
— Элен — вдруг мягко отстранился Деточка, — не стоит торопиться. Всему свое время. Как благородный джентльмен голубых кровей я не могу воспользоваться твоей сегодняшней беспомощностью.
Он снова шутил. Я думала иначе, но мне не хватало смелости возразить. Поэтому я решила пока промолчать.
Он еще раз обошел квартиру, внимательно посмотрел в каждое окно, задернул все шторы и проверил, закрыт ли замок входной двери. Затем принес из кухни две табуретки и, соорудив из них довольно неустойчивую башенку около двери, везде выключил свет.
— Итак, Элен, этой ночью ты всецело в моей власти Я остаюсь в гостиной, а ты, пожалуйста, не закрывай дверь в спальню. Даю тебе честное благородное слово — Деточка замолчал, как будто прислушиваясь, затем удовлетворенно хмыкнул и продолжил — и торжественно обещаю охранять тебя. Спокойной ночи, дорогая.
Олег одарил меня холодно-протокольным поцелуем в щеку и мягко подтолкнул в сторону спальни.
Утро началось внезапно звуком работающего у соседей перфоратора. Этот дикий рёв разбудил меня, моментально прогнав остатки сна.
— В твоем доме постоянно что-то происходит — проворчал Олег, заглянув в спальню и, буднично чмокнув меня в щеку, отправился в ванную.
Вернувшись, он опять стал меня торопить.
— Собирайся поживее, у нас сегодня много дел.
— Это, каких? — поинтересовалась я — сегодня был последний день новогодних каникул, и не хотелось ничего не делать.
— Сейчас мы отправимся в «Ривелотти» завтракать, а потом поедем к моему знакомому — у него фирма по установке дверей. Нужно поменять замок, а может и саму дверь, чтобы вчерашний сюрприз больше не повторился.
— А что вчерашнему визитеру надо было, ты не знаешь? — мне вдруг стало любопытно.
— Только в общих чертах. Поговорить хотел с тобой. Я же предупреждал, что Друккер опасный человек. Его «коллеги» полны решимости выяснить, по какой причине он отправился в мир иной. Думаю, тебя не считают причиной его смерти, но ты последняя кто с ним разговаривал. Возможно, что-то знаешь.
— Там же была его жена! Она слышала весь наш разговор.
— А домой он тебя без жены подвозил.
— Откуда ты знаешь.
— Неважно, собирайся скорей, потом поговорим.
«Ривелотти» — небольшое кафе, скорее забегаловка, обладающая двумя неоспоримыми достоинствами. Во-первых, она работает с восьми утра, а во-вторых, там невероятно вкусные пончики. Мы с Олегом были первыми и единственными пока посетителями заведения. Пончики как всегда были выше всяких похвал, а вот чай мог бы быть покрепче. Если нет кофе, то чай я предпочитаю крепкий. Олег пил зеленый чай и ровно пять минут весь его вид говорил о полной удовлетворенности жизнью. А потом опять зазвонил телефон. Деточка коротко ответил и отключился. Но телефон зазвонил снова.
— И такая дребедень целый день — после очередного звонка сказал Олег — кто знал, что Чуковский на самом деле не детский поэт, а предсказатель?
День получился хлопотным и совсем неинтересным. Знакомый Олега готов был приступить к работе прямо сразу, благо дверь у меня стандартных размеров. Я уехала с ним домой менять дверь, а Деточка, пообещав позвонить, умчался по своим делам.
К вечеру у меня стояла новая дверь и пять новеньких комплектов ключей лежали на полочке в прихожей. Я осталась одна, Олег еще не звонил, я поставила в духовку свиные ребрышки и присев на стул начала подводить итоги. Шеф мертв и кто убийца я не знаю. Те, кто попадает под подозрение, не убивали, да и вообще я не видела никого, кому смерть директора была бы выгодна. Не было никаких сомнений, что убийство спланировано и подготовлено заранее. Значит должен быть кто-то, кому это выгодно. И если такой человек найдется, станет ясно, кто убил директора. А Маркел? Ему тоже помогли умереть, или это случайность? Неужели он не мог постоять за себя? Такой сильный и не маленьких габаритов мужчина. Наверное, убийца тоже мужчина. Или смерть Маркела никак не связана со смертью брата. У него могут быть свои враги. Надо будет сходить поговорить с его женой. Может быть, она что-то знает. Как интересно её зовут? Нам она представилась хозяйкой ресторана, и Маркел ни разу не упомянул её имя. Завтра попрошу Германа выяснить. Я бы на её месте, даже если что-то знала, не стала бы никому рассказывать. Значит, разговор с ней не имеет смысла. Или все же имеет?
Ужинать пришлось одной. Точнее не одной, а с воспоминаниями о вчерашнем дне. Мне не хотелось ими ни с кем делиться. Я вновь и вновь вспоминала сладкое чувство предвкушения поцелуя и взгляд Олега. Где были мои глаза раньше? Этот мужчина волновал и притягивал. Больше всего мне хотелось оказаться сейчас в его объятиях. Я позвонила Рите, но ничего не рассказала ей о вчерашнем дне. Он был только моим и точка. Казалось, что стоит рассказать кому-нибудь и сказка растает.
Глава 12
Первый рабочий день нового года принес новости. Новым директором назначили женщину. Поскольку Эсмеральды не было, организацию представления нового руководителя пришлось взять на себя Алевтине Петровне. Когда все собрались в холле, Алевтина Петровна артистично шагнула вперед и произнесла официальным тоном:
— Коллеги, в конце прошлого года нас всех постигла невосполнимая утрата. Мы всегда будем помнить Владлена Платоновича как идеального руководителя, душевного и благородного человека и мужчину с большой буквы. Но жизнь продолжается. Да, жизнь продолжается и лучшей памятью будет продуктивная работа предприятия. Думаю, что Владлен Платонович ждал бы от нас всех именно этого.
Она замолчала, сделала шажок назад, а затем словно вспомнив, вернулась на прежнее место и продолжила:
— Коллеги, позвольте представить Валентину Семеновну Панову. В министерстве приняли решение, что она будет исполнять обязанности директора на нашем предприятии в ближайшее время.
Все в Алевтине Петровне говорило, даже кричало о том, насколько новая начальница не мила её секретарской душе. А та невозмутимо сообщила всем, что предприятие на хорошем счету у руководства, резких изменений не предвидится и она надеется на плодотворное сотрудничество со всеми.
Часов до десяти это стало главной темой обсуждения.
— Теперь у нас будет новый стиль руководства — заявила Ольга.
— Нам-то с тобой что? Вот как теперь будет Эсмеральда? — посочувствовала главбуху Ирина — она, наверное, и не знает еще ничего.
— Или потому и взяла еще три дня, что знает и надеется привыкнуть.
— Оль, привыкать к женщине директору легче, чем соблазнять нового мужчину. Может они сработаются и все будет гуд — внесла и я свою каплю яда.
— С таким-то характером! Очень сомневаюсь! Она по привычке начнет грызть директрису и будет грандиозный скандал.
— Или директриса займется ею, чего тоже исключать не стоит.
— Кстати, а где Эсмеральда? — спросила Ольга.
И в самом деле, где? Я не знала, зато Ирина оказалась в курсе:
— Так уехала в Питер. Послезавтра вечером вернётся. Раньше билетов нет. Алевтина Петровна рассказывала, что из-за того, что Эсмеральда не позаботилась вовремя о билетах, ей теперь пришлось самой представлять нового руководителя.
Мне стало жаль Эсмеральду. Со смертью шефа она потеряла практически все. И если первые дни еще держалась то ли на характере, то ли из упрямства, то сейчас видимо у неё просто нет сил находиться на публике. Даже у сильной женщины запас сил ограничен.
Ближе к одиннадцати в кабинет заглянул Герман. Он сиял как новый пятак. Заговорщически подмигнув, Герман громким шепотом позвал:
— Лена, пойдем, кофе попьем.
Мне не очень хотелось идти к Герману, но и отказаться было неудобно. Любое изменение привычного хода вещей всегда привлекает внимание и вызывает пересуды, а мне бы не хотелось, чтобы соседки по кабинету шептались за моей спиной.
В кабинете у Германа произошли неожиданные изменения. Обычный хаос стал каким-то подобием порядка. Нет, всевозможных коробок, запчастей, дисков и мониторов не стало меньше. Но теперь все было аккуратно построено и разложено. Пыль везде вытерта, а банка кофе и коробка с остатками сахара перекочевали в большой пакет около стола Германа. Но что удивило меня больше всего, так это то, что не было печенья. Представить себе Германа без большой коробки датского печенья около чайника я просто не могла.
— Сегодня мы пьем кофе последний раз — торжественно, словно речь идет о закрытии олимпийских игр, объявил он.
— Мы поссорились? — соблюдая на всякий случай дипломатию, спросила я.
— Нет. Совсем нет. Ты сделала меня самым счастливым мужчиной на земле.
— Я? — моему удивлению не было границ, и крайне озадаченная таким поворотом разговора я решила поинтересоваться — а как я это сделала?
— Помнишь наш новогодний разговор?
— Помню.
— Ты сказала, что раз не нашли труп, то наверное Инну и не искали всерьез. Просто взяли заявление для порядка и все.
Да, я говорила что-то в этом смысле, но если честно, только потому, что мне хотелось его как-то утешить. На самом деле я думала, что жены Германа уже давно нет в живых.
— Так вот, Лена, признаюсь, мое отравление в ресторане было мнимым.
— Я догадывалась, но зачем ты его изображал?
Читать бесплатно другие книги:
