Именем волчьего закона Бадин Андрей

— У вас есть дела на хирургов, промышляющих нелегальными пластическими операциями? — спросил Краснов.

— Нет, — полковник мотнул головой. — У нас только те лепилы, кто братанам пули из тел вытаскивает и не заявляет об огнестрелах в органы. А для того, чтобы внешность изменить, зачем на нелегалов выходить? Иди в любую клинику по пластической хирургии и там за деньги тебе все что надо сделают и имени с фамилией не спросят.

— Значит, надо наведаться туда. — Сергей сделал себе в уме заметку, что первым делом надо посетить Центр пластической хирургии. — А что с авторитетами?

— А ничего, ищи зону, где она в последний раз чалилась, и выясняй, кто там смотритель зоны, кто тот вор, что ее опекает. Скорее всего, он и помог Лоле подельников отыскать. — Максимов говорил с использованием слов из блатного жаргона — фени, и речь его от этого наполнилась колоритом. Как у заправского зэка.

— Она сидела в последний раз в Мордовии, в ИТК номер четырнадцать.

— Звони начальнику зоны, они его хозяином называют, и выясняй, кто там вор в законе.

— Может, баба держит зону, — поправил Фомин.

— Может, и баба. — Николай Иванович встал и вышел из кабинета. Куда он направился, осталось тайной для Сергея и Алексея.

— Как связаться с начальником этой зоны? — спросил Краснов.

Алексей подумал немного, а потом взял телефонную трубку и начал давить на кнопки. Когда на том конце линии ответили, он поздоровался и попросил дать ему телефон начальника четырнадцатой зоны в Мордовии. Через минуту ожидания он взял авторучку, записал номер в своей записной книжке и поблагодарил.

— Вот номер, звони, спроси Ивана Сергеевича и скажи, что от Бориса Андреевича.

Сергей взял бумажку, сжал пальцами телефонную трубку и на мгновение задумался, собрался с мыслями. На экране компьютера была фотография Матвеевой Ольги Ивановны — Лолы и ее досье.

Сыщик набрал номер и стал ждать. Через некоторое время бодрый мужской голос отрапортовал:

— Сержант Пахомов слушает.

— Здравствуйте, — начал Краснов, — попросите, пожалуйста, к телефону Ивана Сергеевича.

— Подождите, пожалуйста, — в трубке щелкнуло и через мгновение послышался густой властный баритон:

— Заместитель начальника ИТК майор Соловец у аппарата.

— Здравствуйте, вас беспокоит Сергей Сергеевич Краснов из МУРа, — Сергей посмотрел на Фомина. Тот улыбнулся и кивнул — мол, давай, играй в опера. — Я по поручению Бориса Андреевича… — Краснов замялся, но обстановку разрядил сам Соловец:

— А, здравствуйте, как поживает Борис Андреевич?

— Нормально, — сыщик вопросительно посмотрел на Алексея и тот заулыбался. Будто знал, о чем идет речь.

— Я вас слушаю, что вы хотите? — спросил майор.

— Меня интересует вот что. У вас отбывала срок Матвеева Ольга Ивановна?

— Помню такую, была, но полгода назад освободилась.

— Я бы хотел выяснить, были у нее в период отсидки конфликты с сокамерниками, с администрацией?

— Нет. Она тихая, в драках и саботаже не участвовала, вела себя скромно, работала, в карцере сидела только раз. Со всех сторон характеризуется положительно. У нее сын на воле, так она к нему быстрее хотела вернуться.

— Скажите, у вас на зоне есть авторитеты, воры в законе?

— Как сказать, — замялся майор, — известные, уважаемые люди, конечно, сидят, но особого влияния на осужденных они не оказывают.

— Могла Матвеева быть связана с кем-то из них?

— А как же! Она сидела как раз в тот период, когда к нам прибыла на отбытие наказания Кроха. Крашенинникова Анастасия Макаровна. Известная в их кругах личность, карманница с двадцатилетним стажем. Авторитет. Не коронована, конечно — баба, — но уважают ее и воры, и авторитеты всех мастей.

— Они были знакомы?

— Да.

— А где сейчас Кроха?

— У нас сидит.

— Так. — Сергей подскочил на стуле. Он понял, что ему в руки попала ниточка и по ней он сможет выйти на Лолу и ее подельников. — А с ней можно встретиться?

— Пожалуйста. Приезжайте и говорите, сколько хотите. Она все равно без дела парится. Не работает. Говорит — в падлу.

Сергей начал прикидывать в уме, как быстрее добраться до Мордовии, а уже вернувшийся Максимов поднял взгляд от бумаг и отрицательно покачал головой. Он краем уха слушал беседу и понял, что Краснов собирается ехать на зону — говорить с воровкой. Но ему эта затея показалась безуспешной. Поэтому он решил вмешаться и дать сыщику полезный совет. Сергей понял его правильно и предложил:

— Иван Сергеевич, давайте я сориентируюсь и через пару минут вам перезвоню.

— Хорошо, жду звонка. — Соловец повесил трубку.

Сергей вопросительно посмотрел на шефа.

— Ты напрасно туда сгоняешь.

— Почему?

— Она тебе ничего не скажет. Тем более свои связи не выдаст. Она авторитет, а с ними трудно сотрудничать. Только время потеряешь.

— А что же делать?

— Досье на Кроху у нас в картотеке, значит, покопаемся и найдем что-то. А пока звони снова на зону и выясняй все про эту воровку, все — ее связи, слухи, камерную молву, она порой важнее протокола. Все, что у них на нее есть. Одна информация дополнит другую и создаст правильную картину.

Сергей снова набрал номер.

— Да, — ответил через минуту майор.

— Это опять Краснов. Я хочу с вами поговорить, у вас время есть?

— Да, я в вашем полном распоряжении, — обрадовал Соловец.

— Я подумал и решил, что моя личная встреча с Крашенинниковой будет безрезультатной.

— Конечно, вы правильно решили, — подтвердил майор.

— Я вас попрошу, расскажите про нее, про ее связи, все, что вам известно.

— Спроси, кто ей гостинцы привозит, кто помогает на зоне, — прошептал Максимов.

Сергей кивнул и повторил слова полковника:

— Кто к ней приезжает, помогает продуктами, деньгами?

— Ну, к ней много приезжают, адвокат, например… — замялся Соловец.

— Товарищ майор, я предполагаю, что с ходу вы мне не ответите, а вот если бы вы подумали и через час я бы вам перезвонил. В этом случае информация будет полной?

— Это безусловно, — обрадовался майор. — Я вам могу через полчаса сам позвонить.

— Или так. — Сергей зажал ладонью трубку и прошептал: — Номер вашего телефона, он сам перезвонит.

— Давай этот, — Алексей ткнул пальцем в телефонный аппарат, и Краснов продиктовал Соловцу номер с таблички на нем.

Они попрощались, и сыщик положил трубку.

— Ну? — полковник и капитан вопросительно посмотрели на друга.

— Обещал собрать информацию и сообщить через некоторое время.

— Это хорошо. Он вызовет особиста, по-ихнему кума, того, кто зэков в стукачи вербует, с ним посовещается и нам брякнет, — полковник кивнул и погрузился в свою работу.

— А я пока досье на эту Кроху поищу, — Сергей набрал в компьютере имя, отчество и фамилию клиентки. Через мгновение на экране появилась информация и он начал ее читать.

«Анастасия Макаровна Крашенинникова — Кроха, тысяча девятьсот пятьдесять восьмого года рождения, уроженка Ставрополя, авторитетная карманная воровка, семь раз судима. Мастерски владеет искусством вытягивания денег, кошельков и портмоне из сумочек, задних и даже нагрудных карманов. Снимает часы, браслеты и цепи с шеи. Фокусница в своем деле.

Начинала работать в метро, в трамваях, троллейбусах, автобусах, на рынках. Работает в ресторанах. Выбирает клиентов побогаче, но последнее не берет. Бедноту не трогает. С появлением казино — стала посещать и их, но принципы работы не изменила — мелочь оставляет на развод.

Отстегивает немалые суммы на воровской общак. Очень богатая, но при конфискациях у нее дома ничего не находят — успевает все спрятать. Деньги и драгоценности дома не хранит. Пользуется авторитетом в воровских кругах. Учит молодежь воровать. От этого у нее вторая кличка — Мама.

На зону попадала регулярно — после трех лет воли, но все сроки отсиживала в карцере, так как ни одного дня за все время отбытия наказания не работала. За это ей и сроки прибавляли».

— Ну что, прочитал про Кроху? — не поднимая взгляда от бумаг, спросил Максимов.

— Да, тут немного.

Николай Иванович закрыл папку, выпрямился, откинулся в кресле и с хитрой улыбкой взглянул на Краснова и Фомина. Друзья поняли, что им предстоит выслушать очередной интересный рассказ из жизни полковника убойного отдела МУРа.

— Так вот, — начал Максимов, — я эту Кроху лично знал. А познакомились мы при странных обстоятельствах.

В свое время на нее охотилась специальная группа из «карманного отдела» МУРа. Знали, что есть искусная воровка, которая может из любого кармана незаметно все, что угодно, вытянуть. Так вот. Чтобы ее с поличным взять, приходилось почти весь трамвайный вагон подставными пассажирами набивать. Им в карманы закладывали кошельки и портмоне с несмываемой краской и эта команда ездила по маршруту, на котором должна была в эти дни работать Кроха. Информацию получали от осведомителей в их кругах. — Алексей и Сергей с интересом слушали рассказ полковника.

— Карманного вора взять с поличным очень трудно, практически невозможно, но техника шагнула вперед, и теперь такие штуки появились — диву даешься. Кошелек с дистанционным управлением — слышали про такое? Обычный кошелек с краской и специальным датчиком внутри. Он лежит в сумочке или в кармане подсадного пассажира-чайника, а в другом кармане у него второй датчик. Как только кошелек вынимают и один датчик удаляется от другого более чем на три метра, кошелек слабенько взрывается и пачкает несмываемой краской руки, карман или сумку вора. Бедолагу берут на месте преступления сотрудники милиции. Эту технику применяют в основном на рынках и в транспорте.

Так воры что придумали — они, как только кошелек вынут, сразу его в целлофановый пакет бросают. Если он взрывается, они испачканный изнутри пакет выбрасывают и уходят. Но мы тоже не дураки. Стали кошельки невидимой пудрой посыпать и она при изъятии руки вора пачкает. Они ведь в перчатках не работают — чувствительность пальцев снижается. А когда их берут, то светят на руки ультрафиолетовым излучением, и пудра становится видна на глаз. Но, повторяю, поимка карманника-щипача — дело трудоемкое, и весь сыр-бор из-за небольшой в общем-то денежной суммы и малого срока наказания. — Николай Иванович усмехнулся.

Фомин и Краснов сидели очарованные повествованием полковника, но впереди их ждал еще один рассказ.

— А про Кроху в первый раз мы услышали двадцать лет назад. Она на Тишинском рынке за десять минут смогла вытянуть кошельки у всей шведской делегации — двенадцати человек. Иностранцы приехали фруктов подкупить, свежего мясца, а остались без денег. Шведский посол подал протест в МИД СССР, и Крохой занялись всерьез. Вот тогда-то в МУР примчались комитетчики и начали разрабатывать операцию по поимке этой самой Крохи. Тогда еще не знали, что именно она иностранцев обула, но догадывались. Из нас — молодых оперативников — образовали группу подставных покупателей и с красящими кошельками и портмоне в карманах направили на Тишинку. Я тогда только начал службу в убойном отделе, но нас согнали в эту спецкоманду из разных подразделений и бросили, что называется, в пекло. — Полковник мечтательно улыбнулся. — Человек сто согнали и все ради одной воровки. Но дело было громкое, можно сказать, политическое, и сил не пожалели. Раньше умели всем миром с преступниками бороться, не то что сейчас.

Дело было летом в самую жару. И вот ходим мы по рынку уже третий день, глаза мозолим, а все не крадут у нас денег и не крадут. Чуют карманники опера, ох чуют. Но наконец наш каторжный труд был вознагражден.

Я патрулировал с красивой молодой лейтенантшей из криминалистического отдела. Мы были в штатском, мокрые от пота, усталые и немного злые. Смотрели на горы фруктов, на торгующих за прилавками бодрых кавказцев, их тогда только на рынках и можно было встретить, не то что ныне. Они знаки внимания моей напарнице оказывают, глазками стреляют, лопочут что-то на корявом русском… И вдруг я чувствую, что кошелька у меня в кармане нет. А был он такой толстый, плотно газетной бумагой набит, выпирал — карман оттопыривал. Я подаю знак Алене — напарнице, что, мол, его изъяли, и мы начинаем торопливо следить за окружающими, на их руки смотреть.

Дело в том, что кошелек — это улика, и карманники как можно быстрее из него деньги вынимают, а его выбрасывают. Но наши кошельки были не простые, а с секретом, и как только их откроешь, они брызгали на руки несмываемую краску. Она обычно желтая или красная — чтобы было заметней.

Так вот, я быстро иду по рядам, ищу красные пальцы и натыкаюсь на красивую молодую худенькую девушку. Она обращается ко мне, а я смотрю на ее руки и вижу, что она держит в правой ладони красный, спелый раздавленный помидор.

— Помогите, пожалуйста, сумку подержите, — просит она.

Я беру у нее сумку, а она говорит:

— Какая я неуклюжая, вот помидор раздавила. Вы не знаете, где здесь туалет, руку помыть?

Я показал, где он, а она переложила помидоры, взяла у меня сумку и пошла между прилавками. Напарница подошла и спросила, почему у дамочки рука красная и тут до меня стало доходить, что я разговаривал с воровкой. Она симпатичная, обаятельная, нисколько не смущалась, открыто смотрела мне в глаза и вела себя естественно. Это меня с толку и сбило. Я думал, карманники пугаются, убегают, расталкивая всех на своем пути. Ан нет.

Я выхватил рацию и сообщил приметы подозреваемой. Добежал до грязного, вонючего, давно немытого женского туалета и заглянул внутрь — бабку напугал, но воровки там не было. Тогда выскочил на улицу, стал оглядываться, но в толпе обнаружить ее не смог. Через пару минут по рации сообщили, что воровку взяли и объявили долгожданный отбой.

В милицейском автобусе я вновь встретился с ней. Она сидела в наручниках, немного грустная, но когда меня увидела — заулыбалась. На вид обычная деревенская девчонка, симпатичная, на студентку похожа, не скажешь, что воровка. Правая рука у нее была в красной краске. Она показала мне пальчики, помахала ими, но ничего не сказала. А взяли ее по переданным мною по рации приметам. Я ее серенькое платье и розовую косынку сразу запомнил и про них сообщил.

Больше я Кроху никогда не видел. За ее поимку меня наградили вот этими часами. — Николай Иванович подтянул рукав пиджака и показал небольшие красивые часы швейцарского производства. — Подарок шведского посла. Именные, — с гордостью похвастался он. — На обратной стороне дарственная гравировка имеется.

— А я-то думаю, откуда у вас эти часики. — Алексей почесал затылок.

— Можно сказать, от Крохи. Она помогла мне их заполучить. Обменяла на свою свободу. Я потом следил за ее воровской судьбой, но пути наши больше не пересекались. Она освобождалась, воровала года три и опять попадалась. Потом я узнал, что она приобрела вес в воровском мире, и история со шведской делегацией сыграла здесь не последнюю роль. Про Кроху узнал весь блатной мир страны. Ее даже прочили в воровки в законе, но так и не короновали. Баба. Хотя уважают.

— Так, может, съездить к ней, поговорить? — спросил Краснов.

— Нет, не расколется. Она за все это время на себя ничего лишнего не взяла. Только ту кражу, на которой ее взяли. И давали ей год-два, а сидела по три да по пять, потому что ни дня на зоне не работала. Ты же читал в досье. За это ее и уважают. Слухи о ней по всем лагерям ходят. Мне зэки сами говорили. Она авторитет…

— А вы знаете про ее связи на воле? — спросил Сергей.

— Кто же про них знает, кроме нее, а она не скажет. Ты жди, что тебе Соловец сообщит.

— Жду вот, жду. — Сергей глубоко вздохнул и тяжко выдохнул. Вдруг тишину кабинета разорвал телефонный звонок. Сергей подумал, что это майор, и не ошибся.

— Здравия желаю, — пробасил Соловец в трубку. — Сергей Сергеевича мне позовите.

— Это я, — обрадовался Краснов.

— Я вам, наверное, ничего особенного не скажу, — издалека начал зам, — только вот что… Крашенинникова отбывает срок и скоро он подходит к концу. Она освобождается через два месяца.

— Понятно, — кивнул сыщик.

— За это время особых нарушений с ее стороны не было. Она по-прежнему не работает, но начальник ИТК решил ее в карцер не сажать. Почему он так решил — не знаю.

— Это неважно, — подтвердил Краснов.

— Наверное. За все время срока она с вашей Матвеевой виделась всего несколько раз, да и то мельком — жили в разных корпусах. Но они хорошо знают друг друга, еще с прошлых сроков. О чем говорили — никто не знает. Про Матвееву мало что известно, она замкнутая, тихая, с заключенными мало общается — в общем, бука. Кроха тоже не откровенничает, держится особняком — статус позволяет. Про них мало что известно. Те, кто что-то знает — помалкивают — боятся. Кроха влиятельная, у нее крыша имеется на воле, солидная крыша.

— Какая? — сразу спросил Сергей.

— Неизвестно, кто у нее в друзьях, а кто во врагах. Ходят слухи, что вор в законе по кличке Шалый с ней накоротке. От него и продукты ей поступают, и курево, и денежки. Кто-то от него приезжал, несколько часов с ней беседовал в комнате для гостей. О чем говорили — не знаем. Вот, наверное, и все. — Соловец замолчал.

— Хорошо. И то что-то. Спасибо вам, Иван Сергеевич, вы мне очень помогли, всего доброго.

— Не за что, — пробасил майор. — И вам всего хорошего, привет передавайте от меня Борису Андреевичу.

— Непременно передам, — Сергей улыбнулся. — До свидания.

— Здоровья вам. — Соловец повесил трубку.

Краснов встал, прошелся по кабинету, а в это время Николай Иванович и Фомин с интересом следили за ним.

— Ну, что узнал? — не удержался Максимов.

— Узнал кое-что. Эту Кроху на воле опекает некто Шалый.

— О! Ну ты сказал, — полковник привстал в кресле. — Он известный вор в законе, его уважают и боятся, и никто с ним не связывается. Он очень влиятельный. Очень. И если он по рекомендации Крохи твоей Лоле покровительствует, то тебе одному с ними не справиться. Надо подключать к делу Генеральную прокуратуру. Он только им по зубам.

Сергей разочарованно посмотрел на полковника:

— Как это? Он что, неподсуден?

— У него крутые завязки наверху. Он крутится рядом с политиканами и олигархами — там, где нам не место. Сам он никого никогда не убивал, ни на кого не наезжал — он крупный бизнесмен, но когда-то сидел за мошенничество в крупных размерах и ему дали вора в законе. Кстати, он, как и Кроха, бывший карманник. У них воровское сообщество, и состоит оно из карманников, бывших теневых предпринимателей, в общем, тех, кто ловкостью рук и ума деньги зарабатывает, а не тех, кто дубиной в подворотне машет и ножиком пыряет. Таких мясников в их среде не любят, хотя используют для черновой работы. Типы, вроде твоего Ботика, зачищают клиентов за небольшие денежки. А заправляют всем эти чистюли.

— Одни воры, а другие киллеры, — пояснил Краснов.

— Не совсем киллеры. Те профессиональные убийцы, а эти убийцы по жизни.

— Так что предпринять? — Сергей сидел и в недоумении смотрел то на Максимова, то на Фомина. От услышанного у него ухудшилось настроение, и теперь он не знал, что и делать.

— Для начала надо изучить врага, выяснить про него все, а потом уже что-то предпринимать, — Максимов выражался в свойственном ему стиле — информационно, предельно точно, без малейших эмоций.

— Надо искать его досье, — понял Краснов и сел к компьютеру. Быстро набрал имя Шалый и попросил машину найти его дело. Через мгновение оно появилось на экране.

— О! Нашел, — обрадовался сыщик, — почитаем.

Оперативники занялись своими делами, а Краснов своим. Он уселся поудобнее и принялся изучать документы.

«Александр Петрович Шелестов — так звали вора в законе Шалого. Родился в тысяча девятьсот пятьдесят пятом году в небольшом селе Матвеевка под Наро-Фоминском. Учился в школе, рос, матерел — все, как у всех деревенских пацанов, но вот когда ему исполнилось восемнадцать и пора было идти в армию, он, не сказав ни слова родителям, поехал в Москву на заработки. Вернее, бросился в бега, так как уж очень любил свободу и ни о какой военной службе, чтобы отдать Родине свой воинский долг, и думать не хотел.

В столице жить было негде, но благо было лето, и он ночевал по вокзалам да по паркам. А на пропитание Сашка Шелест — это была его школьная кличка, промышлял карманными кражами в транспорте и на рынках.

Еще в восьмом классе он посещал цирковую студию и учился искусству иллюзиониста. Ловко тасовал карты, вытягивал их из карманов зрителей и развил пластику и технику рук настолько, что все удивлялись, как это у него получается. Работать не хотелось — с детства не приучил пьянчуга отец и потаскуха мать, и поэтому паренек коротал время в одиночестве, промышлял у богатеньких деньгами и не бедствовал.

Но вот наступила осень, а за ней зима, и пора было подаваться в родные края. Сашка так и сделал — приехал домой к родителям и прекрасно перезимовал в немного покосившейся обветшалой родной избе. Хотя нос на улицу мало показывал — прятался от престарелого кряжистого участкового, пообещавшего при первой возможности отправить его в армию или в тюрьму.

Долгие зимние вечера летят быстрее, если занят каким-то делом. Шелест коротал их в тренировке пальцев рук — совершенствовал мастерство вора-карманника.

— Кто постигает науки, кто спортом занимается, а этот воровские пассы разучивал, — усмехнулся Краснов.

И вот наступила весна. Сашка Шелестов отравился на заработки в златоглавую, стал снова промышлять кражами на рынках и в транспорте и быстро богатеть. Но поработать ему пришлось недолго — его взяли за карманную кражу и дали два года в исправительно-трудовой колонии строгого режима».

— Вот, слушайте, — отвлекся Краснов, — тут говорится, что Шалый воровал на московских рынках. Тогда ему было восемнадцать лет. Это в тысяча девятьсот семьдесят третьем году. Я вот что думаю, может, там он и познакомился с Крохой?

Николай Иванович поднял взгляд от бумаг и призадумался:

— Может быть. В эти годы Кроха была на свободе.

— Теперь понятно, почему он ей покровительствует. Они кореша по жизни, по воле, — вставил Фомин.

— К тому же пара — Кроха ведь пятьдесят седьмого года рождения. На два года младше его. Может, у них и любовь.

— Да, интересно, читаю дальше, — Краснов вновь устремил взгляд на мелкий плотный шрифт на мониторе.

«Шелестов вышел на свободу, но свои воровские пристрастия не оставил, а стал воровать больше прежнего. На зоне он заматерел, изучил воровской быт, повадки и решил для себя, что точно станет предводителем преступного сообщества — вором в законе. Он начал покровительствовать молодым ворам, хотя самому было только двадцать два года, отчислял часть денег на воровской общак, стал налаживать контакты с уже коронованными особами и, обладая от природы прекрасным организаторским талантом, в конце концов добился своей цели. Через пять лет его уже знали все воры и авторитеты в СССР. Он был Сашей Шалым — вором в законе и хранителем общака воров Московского региона.

По карманам мелочь собирать он перестал, хотя иногда, среди своих, показывал фокусы на ловкость рук, чем удивлял видавших виды карманников. Друзья окрестили его Шалым, а враги — Шестипалым. Эту кличку Александр не любил и старался не вспоминать.

И вот грянули лихие девяностые, и под натиском «демократии» все смешалось в невообразимый людской водоворот. С трибун наконец-то стали говорить правду, гласность, коммерциализация и преступность захлестнули страну, и на каждом углу как грибы начали вырастать коммерческие фирмы. Деньги стали зарабатывать все, кому захочется, но и воровать стали кто попало. В рэкет хлынули бывшие спортсмены, артисты, бизнесмены и, естественно, зэки. Сначала брали верх те, кто был сильнее, наглее и многочисленнее, но очень скоро таких перестреляли, и их время ушло безвозвратно. На Руси опять стали править бал те, кто зарабатывал деньги ловкостью ума и рук, а не те, кто стрелял и взрывал направо и налево.

И настало время для разгула ума и воли, организаторского таланта Шалого. Он соединил воедино, казалось бы, несоединимые вещи — воровские деньги и легальный бизнес и стал процветать и богатеть как на дрожжах. Он одним из первых понял, что связи с политиками принесут огромные прибыли, и смело вошел в их среду. Завел знакомства, а позднее дружеские отношения с деятелями культуры, известными спортсменами, депутатами и министрами и вплотную подобрался к родственникам и семье президента России.

Александр Петрович Шелестов занял в списке самых влиятельных теневых особ страны почетное первое место. А с чего начинал…»

— Да, лихой послужной список у этого деятеля. — Сергей откинулся в кресле и потянулся. — Откуда про него известно столько подробностей?

— Он заказал одному писателю написать про себя книжку и понарассказал ему всей этой ерунды. — Максимов налил в стакан воды и выпил.

— Так это неправда, что ли?

— Наверное, правда, Шалый, на мое удивление, всю правду про себя выложил — мол, какой я хороший. Раньше воровал, а сейчас «исправился». Фонд помощи инвалидам-афганцам организовал и Попечительское общество, он и президент банка, и член правления кучи нефтяных компаний, и так далее и тому подобное. Он людям помогает как никто другой. А мы проверяли все его дутые фирмы — сплошная отмываловка взятых в кредит государственных денег. Воровство и разврат. Но он имеет связи наверху, кормит там кого-то и его не так просто взять. Ведь там, — Николай Иванович ткнул указательным пальцем в небо, — такие же, как и он, сидят.

— Да, круто работает, — Сергей взглянул на фотографию Шалого. С экрана на него смотрели карие, дерзкие, близко посаженные глаза на худом, в оспинах, лице. Нос с горбинкой и густые, сросшиеся над переносицей брови. Он был в красивом темном, видно, дорогом, от кутюр, костюме, прекрасно выбрит, причесан и, наверное, приятно надушен. В общем, подготовлен к съемке. Но, несмотря на его «добропорядочную» внешность, было в нем что-то внутренне отталкивающее. Его харизма, аура были недобрыми, отвратительными, и это почувствовал Сергей.

— Вы думаете, Шалый и сейчас занимается бандитскими делами, — спросил он, — рэкетирам покровительствует?

— Возможно, почему бы и нет. — Полковник встал, раскинул руки и до хруста в суставах потянулся. — Он бандит, вор, у него менталитет вора — бери, что плохо лежит, и кути на эти деньги. Ему мораль и этика чужды. Он на мир смотрит другими глазами и живет по своим понятиям. А лозунги типа «Не убий» лишь для того, чтобы поставить себе подобных в безопасные рамки. Иначе перестреляет друг друга их блатная шатия-братия, точно перестреляет. Их от этого только страх быть убитым и удерживает и ничто более.

— Это точно, — Алексей поднялся и пошел к двери кабинета. — Я сейчас вернусь. — Он вышел, а Краснов и Максимов остались одни.

— Если возьмем за факт, что Шалый помогает Лоле по рекомендации Крохи, то получается, что мне ее не найти и не взять, — Сергей недовольно поморщился. Он не любил, когда у него что-то не получалось, не любил проигрывать, и это приводило его в бешенство. — Лола сказала, что они собирали обо мне информацию несколько месяцев. Может, врала, а может, и правда.

— Если ей помогал Шалый со своими связями, то вполне возможно. Тебе надо на этого Сашу Шелестова посмотреть поближе. Последить за ним. У меня есть адреса его фирм, банка, тех мест, где он чаще всего бывает. Но учти, у него профессиональная охрана и они могут заметить слежку. Тогда…

— Тогда — придется туго, — парировал Краснов.

— Могут убить и тела не найдут.

— Так уже чуть не убили и хотели под эту вашу маньячку разыграть! Как, кстати, с ней, не поймали еще?

— Нахватали каких-то баб, теперь проверяют их по твоему фотороботу. — Николай Иванович усмехнулся. — Ловко ты всех провел, ох ловко.

— Пришлось, сами просили помочь.

— Я тебе советую бросить поиски этой Лолы. Если ей Шалый покровительствует, то это может плохо для тебя кончиться. Одно дело ловить троих отморозков — рэкетиров, а другое — противостоять системе во главе с влиятельным мафиози, у которого связи в правительстве, да и, наверное, в нашей конторе тоже, — полковник нахмурился. — Попробовать можно, но очень осторожно, чтобы ногами в бетон не вляпаться и на дне Яузы не оказаться.

— Я попробую, — сыщик взглянул на шефа сердито, исподлобья, — и дело тут не в обиде или в амбициях. Просто таким, как эта Лола с Ботиком, надо в тюрьме сидеть, а не по улицам на ворованных иномарках разъезжать.

— Кстати, как ты думаешь, почему они твой «Мерседес» оставили на дороге, а не продали по дешевке скупщикам краденых авто? — полковник улыбнулся. — Машина-то у тебя новая, ей и года нет.

— Не знаю. Наверное, они не хотят на ней светиться — я ведь сообщил об угоне. Хотя со связями Шалого им на это наплевать.

— А давай мы у нашего эксперта по угонам спросим, — Максимов снял трубку и набрал номер. Немного подождал, а когда на том конце ответили, произнес: — Здравия желаю, товарищ майор.

Сергей понял, что Николай Иванович звонит Андрею Колобову, начальнику отдела МУРа по угонам. Полковник кивнул Краснову, тот снял трубу параллельного телефона и стал слушать их разговор.

— Андрей, это Максимов, как здоровье, как настроение? — издалека начал полковник.

— Здравия желаю, Николай Иванович, спасибо, пока нормально. У вас как?

— Пока тоже ничего. Скажи, пожалуйста, сколько может стоить на черном рынке почти новый ворованный «Мерседес Е-210»?

— Примерно пятнадцать, двадцать, а то и тридцать тысяч долларов. Зависит от его состояния и навороченности. Он в автосалоне сорок стоит, а умельцы угоняют их, номера двигателя и кузова перебивают, документы через своих гаишников переделывают и продают машины по высшей мерке.

— А если угнали, могут вернуть или оставить на обочине?

— Ха, — усмехнулся Колобов, — про такое не слышал. Зачем тогда угонять?

— Ну, а все-таки?

— Если только ошиблись и колотнули какого-нибудь авторитета, но, впрочем, и им не возвращают. Сейчас если угнали, то угнали. Волчьи законы. Угонщики — это самая солидная в Москве группировка. В основном это азербайджанцы.

— Понял тебя, значит, возвращение машины — дело экстраординарное?

— Да.

— Спасибо, Андрей, бывай здоров.

— До свидания, Николай Иванович, звоните, если что, помогу.

Максимов повесил трубку и развел руками:

— Слышал? Что-то твоя Лола хитрит. Она могла преспокойно продать «мерин» и поиметь двадцать тысяч, а то и больше, но решила вернуть его. Здесь что-то не так.

— Думаете, они в него «жучки» впихнули и будут меня пасти?

— Кто их знает. Если они играют по-крупному и у них есть покровитель, то вполне возможно, что они снова попробуют тебя убить.

— Вы думаете? Я сомневаюсь. Игра закончена, и подобные истории продолжения не имеют. Хотя…

— Времена изменились и учти, сколько сил они на тебя потратили. Могут продолжить дело.

— Я ведь вам рассказал про нападение, вы завели уголовное дело.

— Э, нет, дела-то мы и не открыли. Нужна санкция прокурора, нужно твое заявление и соблюдение всех процессуальных тонкостей. — Полковник встал, подошел к шкафу, достал чистые листы бумаги и положил перед Красновым. — Давай, пиши заявление. А то мы с тобой привыкли все твои проблемы на словах решать. А если тебя убьют, или покалечат, не дай бог, то Лола в суде, при поддержке ушлых адвокатов Шалого, дело выиграет, и мы ничего не сможем поделать. Ты ведь ей сам завещал все имущество.

— Завещал, — Сергей скривился, взял из пластмассового стакана авторучку и склонился над бумагами. Немного поразмыслив, написал заявление на имя Максимова и подробно описал в нем все злоключения, происшедшие с ним за последние сутки. Рассказал про приход архитектора — Архипа в свою контору и его заказ на поиски красавчика Ферсмана. Указал также, что имеется видеозапись этого визита.

Тем временем вернулся Фомин, и Николай Иванович вкратце сообщил ему про их догадку насчет иномарки. Алексей позвонил в технический отдел и попросил прислать экспертов с техникой. Через полчаса полковнику доложили, что люди готовы и дело остается за малым — дождаться, пока Краснов закончит работу.

И вот Сергей поставил точку и положил листы на стол Максимову.

— Написал, — сказал он. На свою работу он потратил ровно час.

— Прекрасно, — Николай Иванович сунул документ в папку, встал, открыл сейф и бросил ее на полку. Достал именной пистолет «макарова», проверил его и запихнул в карман пиджака. — Ты на чем приехал? — спросил он.

— На «десятке», — ответил сыщик.

— А где «мерин»?

— В гараже.

— Поехали, обследуем его. — Полковник закрыл сейф и направился к выходу. Все последовали за ним.

Глава 10

Сергей, Николай Иванович и Алексей вышли во двор управления и сели в поджидавшую их черную, ощетинившуюся антеннами «Волгу». Вместе с ними отправились двое сотрудников технического отдела МУРа — бывалый капитан Ромкин и еще зеленый старший лейтенант Лозовский. Но они ехали на микроавтобусе. Максимов поставил перед ними задачу — обследовать автомашину Краснова на предмет поиска «жучков».

Через двадцать минут муровцы прибыли к гаражу Сергея. Он один пошел за «Мерседесом», выехал на нем наружу и отогнал в заранее условленное место — тихую улочку неподалеку. Там вышел, пересел в «Волгу» к Максимову и стал ждать, пока техники обследуют его «глазастый».

Капитан Ромкин вынес из микроавтобуса небольшой металлический чемоданчик, положил на асфальт рядом с колесом иномарки и открыл. Все увидели в нем разные приборы и инструменты.

— Как думаешь, впихнули в него передатчик? — с иронией спросил Максимов.

— Не знаю, может, и запихнули.

— А может, бомбу подложили? — прибавил страху Фомин.

— Может, и бомбу, — спокойно, без тени смущения повторил Сергей.

Тем временем техники вооружились сканерами радиосигналов и начали обследовать сантиметр за сантиметром корпус машины. Ромкин полез в салон, а Лозовский начал с двигателя.

Прохожие были редки на этой улице, но те, кто видел действия людей в штатском, останавливались и некоторое время наблюдали. В эти минуты Сергею становилось не по себе. Ему казалось, что зеваки вторгаются в его личную жизнь, изучают ее интимные подробности.

Страницы: «« « 4567891011 » »»