Хью Лори: От «Дживса и Вустера» до «Доктора Хауса» Банко Энтони

Глава 4

«Толстый, как китовый омлет»

Одно из самых запоминающихся выступлений Хью состоялось в конце 80-х годов. Он появился в ролях двух разных персонажей в одном из самых успешных и популярных британских комических ситкомов всех времен. По многим опросам общественного мнения «Черная Гадюка» превзошла выдающийся сериал «Башни Фолти» и всеми любимый «Только дураки и лошади». В этом сериале были превосходные сценарии, острые, как бритва, диалоги и потрясающая игра актеров. Неудивительно, что в 2000 году четвертый сезон «Черная Гадюка наступает» занял 16-е место в списке ста величайших британских телевизионных программ, составленном Британским киноинститутом. В 2004 году. «Черная Гадюка» заняла второе место среди лучших британских ситкомов всех времен, уступив лишь «Только дураки и лошади». Кроме этого, сериал вошел в число двадцати лучших телевизионных шоу всех времен по версии журнала «Эмпайр», а актеры, участвовавшие в нем, стали настоящими звездами.

Миллионам зрителей, регулярно включавшим телевизор, казалось настоящим чудом то, что сценаристы и актеры всегда достигали кульминации одновременно и в одном и том же месте. Этот сериал, как хорошее вино, с возрастом становился все лучше и лучше.

Было выпущено четыре сезона «Черной Гадюки» плюс несколько отдельных шоу. Сериал шел с 1982 по 2000 годы. Каждый сезон охватывал определенный этап британской истории. В каждом действовали примерно одни и те же ключевые персонажи. Даже на второстепенных ролях были заняты блестящие, талантливые актеры. Черная Гадюка в исполнении Роуэна Аткинсона был хитрым интриганом, частенько злобным, но все же симпатичным. Тони Робинсон играл мальчика на побегушках Болдрика. Хью Лори, Стивен Фрай и Ти м Макиннерни исполняли в сериале разные роли. Прекрасно сыграла роль Квини Миранда Ричардсон, а лорда Флэшхарта блистательно исполнил Рик Майалл.

Первый сезон назывался просто «Черная Гадюка». Сценарий написали Ричард Кертис и Роуэн Аткинсон, которые, подобно Фраю и Лори, познакомились еще в университете. Они быстро стали писать вместе. Так же, как Фрай и Лори, они отлично выступили на Эдинбургском фестивале в 1979 году и в результате получили возможность стать главными сценаристами (а Аткинсон к тому же исполнил главную роль) сериала «Это не девятичасовые новости» для канала BBC 2.

Ричард Уолли Энтони Кертис родился в Новой Зеландии. Он пишет сценарии к лучшим и по-настоящему культовым британским фильмам и телевизионным ситкомам. На его счету «Четыре свадьбы и одни похороны», «Дневник Бриджит Джонс», «Ноттинг Хилл», «Настоящая любовь», «Рок-волна», а также прекрасные ситкомы «Черная Гадюка», «Мистер Бин» и «Викарий из Дибли». Он является лауреатом премии БАФТА и номинировался на «Оскар».

Роуэн Себастьян Аткинсон родился в 1955 году. Он является одним из ведущих комиков, актеров и писателей Великобритании. Помимо «Черной Гадюки», он снялся в «Тонкой голубой линии» и «Мистере Бине», а также озвучивал мультфильм студии Уолта Диснея «Король-лев». Журнал «Обсервер» назвал Аткинсона одним из 50 самых смешных актеров британской комедии. Даже по опросу актеров-комиков он занял почетное место среди 50 лучших.

Аткинсон и Кертис задумали «Черную Гадюку», еще работая над хитовым шоу «Это не девятичасовые новости». Они не хотели соперничать с прекрасным сериалом «Башни Фолти», который считался непревзойденным. Поэтому они решили отступить во времени и снять что-то из средневековой истории со всеми свойственными этому периоду проблемами, включая ведьмовство, наследование трона, напряженные отношения Британии с остальной Европой, крестовыми походами и конфликтами между короной и церковью. В первом сезоне использовались цитаты из Шекспира, которые ради достижения комического эффектв были немного изменены. В титрах даже числился сам Шекспир: «дополнительные диалоги – Уильям Шекспир».

В названии сериала звучат шотландские нотки, но оно связано и с британскими королями. Действие первого сезона происходит в средние века в Британии, примерно в 1485 году. Сценаристы избрали в качестве объекта для насмешек Ричарда IV и его непутевого второго сына Эдмунда, герцога Эдинбургского (который называет себя Черной Гадюкой), а также неудачные попытки Эдмунда наладить отношения с отцом и превзойти его.

Первый сезон «Черной Гадюки» шел на канале BBC 2 в июне-июле 1983 года. Это было совместное производство BBC и австралийской телекомпании Australian Seven Network.

Первый сезон имел приличный для ситкома бюджет, что позволило снимать большинство сцен на природе. Несмотря на это, рецензии критиков были неоднозначными, а реакция зрителей довольно спокойной. Сначала на BBC решили не продолжать сериал, но, к счастью для Хью, произошло два счастливых события.

Сначала в 1984 году руководителем канала BBC 1 стал Майкл Грейд. После откровенного разговора с создателями «Черной Гадюки» он решил дать им еще один шанс, правда, серьезно урезав бюджет и поставив непременное условие, чтобы следующий сценарий был более смешным.

Во-вторых, старый приятель Лори, Бен Элтон, согласился помочь Кертису в работе над сценарием, а Аткинсон переключился на актерскую игру. Именно тогда и началась настоящая магия «Черной Гадюки».

«Думаю, Ричард Кертис знал, что я писал сценарий «Молодых», и это ему понравилось, – сказал Элтон журналистам, когда его спрашивали, как он попал в сериал. – Я согласился, потому что подумал, что здорово будет написать текст для Роуэна».

Элтон не только добавил новые шутки (которые, как считали некоторые, отражали его левые взгляды по некоторым вопросам), но еще и предложил ряд перемен с целью оживления шоу. Именно он изменил характеристики некоторых персонажей. Болдрик неожиданно сделался придурковатым закадычным другом, но у него появились собственные знаменитые фразочки (например «У меня есть хитрый план»). А Эдмунд Блэкэддер – Черная Гадюка – стал остроумным, умным и даже симпатичным персонажем. Такой оказалась формула успеха, которая сохранилась до конца сериала.

Элтон обладал острым умом, Кертис создавал великолепных персонажей. Вместе они составили отличную команду. Многие считали, что Элтон подобрал неограненный алмаз и превратил его в настоящий бриллиант. Партнеры выработали очень необычную технику написания сценариев. Они никогда не работали в одной и той же комнате вместе. Каждый писал сценарии трех эпизодов самостоятельно, а потом передавал их на диске партнеру, чтобы тот внес изменения, которые казались ему необходимыми. Кертис и Элтон согласились, что автор оригинала должен соглашаться с внесенными изменениями или удалениями. Иногда этот метод повергал их самих в отчаяние, но достигнутые результаты превзошли все ожидания.

Появление Бена во втором сезоне ознаменовало собой приход новых актеров из «альтернативной» группы. Появились Робби Колтрейн, Рик Майалл (который уже появлялся в финальном эпизоде первого сезона в роли Безумного Джеральда), Адриан Эдмондсон, Найджел Планер и Джереми Харди. Элтон сам сыграл роль анархиста в третьем сезоне. Пришли и более именитые актеры, истинные ветераны сцены: Брайан Блессед, Питер Кук, Джон Грилло, Том Бейкер, Джим Бродбент, Джеффри Палмер (в роли фельдмаршала сэра Дугласа Хейга в эпизоде «Прощаааай», заключительном эпизоде сезона «Черная Гадюка атакует»).

Бенджамин Чарльз «Бен» Элтон родился в 1959 году. В 80-е годы он занял видное место в мире альтернативной комедии (настоящий Джонни Роттен комического мира). Он уже с успехом читал свои скетчи со сцены. Бен Элтон обладал великолепным стилем и потрясающей наблюдательностью. Он писал сценарии к таким ситкомам, как «Молодые» и «Тонкая голубая линия», а также снимался в собственном телевизионном шоу «Человек от тетушки». Со временем он проявил себя как успешный романист, сценарист и режиссер. Хью Лори снимался в его фильме «Все возможно, крошка».

Бен не стал почивать на лаврах и пожинать плоды прежних успехов. В 90-е годы он резко поменял направление. Вместе с Эндрю Ллойдом Уэббером он участвовал в создании мюзикла «Прекрасная игра». В 2000 году этот спектакль номинировался на театральную премию Лоуренса Оливье в категории «Лучший мюзикл». Комедия Элтона «Воздушная кукуруза», поставленная в театре «Аполло» в 1998 году, получила премию Лоуренса Оливье как «Лучшая новая комедия» сезона 1997 года. Вместе с участниками группы Queen Бен Элтон участвовал в создании мюзикла We Will Rock You. Этот процесс ему так понравился, что он повторил этот опыт, на этот раз взяв за основу песни Рода Стюарта.

Неудивительно, что с приходом человека, обладающего таким талантом и энергией, новые сезоны «Черной Гадюки» неожиданно стали хитами, и с тех пор уровень больше не снижался.

Действие второго сезона «Черной Гадюки» разворачивалось в Англии в годы правления королевы Елизаветы I (1558–1603), роль которой исполняла Миранда Ричардсон. Главным героем сериала остался Эдмунд, лорд Блэкэддер, но уже правнук героя первого сезона. Он постоянно общается с королевой, подобострастным лордом-канцлером Мелчеттом (Стивен Фрай) и безумной нянькой королевы Нерси (Пэтси Бирн).

В целях экономии во втором сезоне практически не было сцен на природе (в отличие от первого, который почти целиком снимался на натуре). Декорации помещений, например тронный зал и апартаменты Блэкэддера, использовались на полную катушку.

Хью Лори впервые (но далеко не в последний раз) появился во втором сезоне. Он играл одного из собутыльников Черной Гадюки в эпизоде «Пиво» и принца Людвига в эпизоде «Оковы».

Действие третьего сезона разворачивалось в конце XVIII – начале XIX в. (в период Регентства). Сезон вышел в следующем году. На этот раз Лори участвовал во всех эпизодах. С преувеличенным гламурным акцентом и внешностью хорошего мальчика, Лори успешно сыграл роль бестолкового принца-регента Георга IV. Едкий и остроумный Аткинсон исполнял роль его камердинера Блэкэддера.

Хью играл «жирного, как китовый омлет» принца Георга, которого куда больше занимали вопросы покупки брюк и носков, чем государственные дела. Игра Лори привлекла внимание публики и определила его амплуа на годы вперед. С тех пор Хью стали предлагать роли бормочущих что-то полоумных придурков.

Хью вспоминает: «Бен и Ричард написали замечательный текст. Они дали мне возможность орать и корчить рожи, что я всегда умел. Это было очень занятно».

К счастью для Хью, принц Георг был добавлен в сериал в качестве замены героя Тима Макиннерни. Лорд Перси исчез из третьего сезона, потому что Макиннерни не захотел участвовать в сериале.

Принц Георг был списан с настоящего Георга IV, хотя внешность Лори ничем не походила на этого персонажа английской истории. В бытность свою регентом Георг IV был чрезвычайно тучным. Бена Элтона и Ричарда Кертиса, как всегда, ничуть не волновали такие тривиальные вопросы, как размеры и внешность. На протяжении всего сериала они называли Георга «жирным, напыщенным мерзавцем».

Фрай хорошо это помнит: «Хью был тощим, как скелет, но каждое утро стоял перед зеркалом и орал: «Жирный мерзавец!».

Финальный сезон «Черной Гадюки» был очень высоко оценен критикой. Многие до сих пор считают его истинной жемчужиной в этом прекрасном венце. Действие происходило в окопах Первой мировой войны на Западном фронте в 1917 году. Малоподходящее место для комедии – грязь, зловоние смерти… Но Кертис и Элтон решили, что это будет идеальным фоном для их комедии положений.

«На самом деле, – вспоминает Элтон, – то, что привело к Первой мировой войне, было очень смешным… В армию пришли люди самого разного происхождения, которые в мирной жизни никогда не сталкивались друг с другом… И все были настроены так по-боевому, так оптимистически… Первая сотня страниц любой книги о мировой войне всегда написана очень бодро…Ну, а потом, конечно, все погибают».

Эдмунд Блэкэддер (Аткинсон) – капитан, который все свое время тратит на мысли о том, как сбежать с идиотской войны и оказаться как можно дальше от своих глупых и отвратительных «товарищей по окопам» и не менее глупых старших командиров.

Рядом с героем Аткинсона его старый приятель – рядовой С. Болдрик (Тони Робинсон). Хью досталась роль эдвардианского идеалиста, лейтенанта Джорджа. Стивен Фрай играет огромного генерала Мелчетта, который готов отправить своих солдат на верную смерть. Вернувшийся Тим Макиннерни играл адъютанта генерала, капитана Дарлинга. Как всегда, в сериале были отличные приглашенные актеры – Миранда Ричардсон в роли полевой медсестры и Рик Майалл в роли полковника Флэшхарта.

Хью перешел от роли принца Георга к лейтенанту без всякого труда. Его герой, достопочтенный Джордж Колтхерст Сент-Барли, был офицером-идеалистом, который пошел в армию в первый день Первой мировой войны вместе с девятью своими приятелями. Сами себя они называют «блошками Тринити-колледжа» или «малышами Тринити». В финале четвертого сезона выяснится, что из всех «малышей» уцелеет только Джордж. Чтобы сделать своего героя более колоритным, Лори стал носить монокль, но потом передумал, потому что монокль постоянно выпадал из глаза.

Самой интересной чертой персонажа Хью стало его продвижение по службе благодаря своему происхождению и близким отношениям с генералом Мелчеттом (Фрай), а не благодаря каким-то особым навыкам и военным познаниям. Лори играл симпатичного «щенка», чей позитивный настрой даже в окопах постоянно выводил Блэкэддера из себя.

«Черная Гадюка наступает» закрепил статус сериала. Особенно хорош оказался откровенный и печальный финал эпизода «Прощааай», в котором Блэкэддер, Болдрик, Джордж и Дарлинг оказываются на ничейной земле. В этой сцене нет заключительных титров, герои постепенно растворяются, и мы видим то же поле, заросшее маками – великолепная метафора самого мрачного эпизода в истории современного человечества.

Заключительная сцена показала, что сериал был чем-то большим, чем просто ситком, чем обычное комедийное шоу. «Черная Гадюка» явилась одним из самых интеллектуальных и в то же время одним из самых смешных британских ситкомов всех времен. Сериал приобрел популярность во всем мире и был награжден четырьмя премиями БАФТА и одной «Эмми».

Исполнение ролей обоих Джорджей принесло Лори положительные отзывы критиков. Многие заявляли, что он был одним из лучших актеров сериала. Другие же называли его исполнение «великолепным» и «блестящим».

«Сниматься в этом сериале было просто замечательно, – вспоминает Лори. – В нашей команде царил прекрасный дух товарищества, хотя у каждого из нас были свои особые моменты».

Однако Хью признается, что в сериале были и сложные моменты, оставшиеся за сценой, когда актеры и сценаристы собирались в одной комнате и до хрипоты обсуждали каждое слово и каждое действие. Без споров и разногласий не обходилось. «Это был очень конкурентный процесс, – вспоминает Хью, – но вовсе не неприятный. Это было что-то вроде объятий. Я помню, что по пути на съемку постоянно насвистывал. Было так здорово приходить и пытаться заставить всех вокруг смеяться».

Лори исполнил роль принца Джорджа в специальном рождественском выпуске «Черной Гадюки» в 1988 году. Тогда же он сыграл и нового персонажа, лорда Пигмота, который должен был появиться в далеком будущем. Участвовал он и в специальном выпуске, приуроченном к Миллениуму. В 1999 году в выпуске «Туда и обратно» он сыграл римского консула Георгия и современного лейтенанта Джорджа Бафтон-Тафтона, виконта Бафтон-Тафтона.

Рождественский выпуск «Черной Гадюки» (действие происходило во времена королевы Виктории, а несколько сцен – в местах событий второго и третьего сезонов) длился 45 минут. За основу сценаристы взяли «Рождественский гимн» Чарльза Диккенса. В начале эпизода Эбенезер Блэкэддер представлялся добрым и любящим человеком, но дух Рождества показывает ему неприглядные поступки его предков и потомков. Подавленный свалившейся на него информацией, милый Блэкэддер превращается в злобного и хитрого Блэкэддера, которого так полюбили зрители.

Эпизод «Черная Гадюка: Туда и обратно» был 30-минутным фильмом, который сначала показывали в специальном кинотеатре в Куполе Миллениума в Гринвиче. Впоследствии эпизод показали на каналах Sky и BBC. В фильме давался юмористический обзор двух тысяч лет британской истории. По чертежам Леонардо да Винчи Болдрик построил машину времени. Такой прием дал возможность актерам и сценаристам превратить эпизод в последнее великое воссоединение героев. Помимо прежних участников сериала, в этом эпизоде приняли участие и новички – Кейт Мосс в роли девицы Мэрион и Колин Ферт в роли Шекспира.

Хью играл виконта Джорджа Бафтон-Тафтона, а Стивен Фрай – епископа Флавия Мелчетта. Пресс-секретарь сериала заявил журналистам: «Это лучшая комедия, какую Британия может показать миру. Наше чувство юмора и наша комедия – лучший предмет экспорта».

Помимо этого, было сделано еще две специальные программы «Черная Гадюка: Эпоха кавалеров» (годы правления Карла I). Они стали 15-минутными вставками в юмористический телемарафон, показанный в 1988 году.

После трагического последнего эпизода четвертого сезона, где герои выбирались из окопов на телевизионную ничейную территорию, стали ходить слухи о возможности пятого сезона. Поступали самые странные и разнообразные предложения относительно того, какой временной период следовало бы выбрать. Самым подходящим казалось перенесение событий сериала в 60-е годы, а героев сделать участниками рок-группы «Черная Гадюка». Болдрик мог бы стать ударником «Болд Риком» (игра слов: bald означает «лысый»), а Джорджу достались бы гитара и клавишные.

«О 60-х годах мы думали около двадцати лет, – вспоминает Элтон, которому эта идея очень нравилась. – Это было бы здорово! Так и представляешь себе от природы консервативного Блэкэддера в развязные 60-е годы и Болдрика этаким облезлым хиппи».

Кертис предлагал заставить Болдрика случайно застрелить Джона Ф. Кеннеди. Продюсер сериала Джон Ллойд хотел сделать пародию на Бэтмена. Эта идея частично осуществилась во время телемарафона в 2005 году. В скетче Аткинсон исполнял роль Человека-Паука, Робинсон – Робина, Джим Бродбент – Бэтмена, а Рэчел Стивенс – Мэри Джейн. Миранда Ричардсон и Тони Робинсон с энтузиазмом отнеслись к идее перенести действие на Дикий Запад, а продюсер Джон Ллойд предлагал сделать Блэкэддера неандертальцем.

Роуэн Аткинсон говорил, что ему хотелось бы перенести действие нового сериала в Кольдиц или другой лагерь для военнопленных в годы Второй мировой войны. Об этом он и Стивен Фрай говорили не раз. Аткинсон говорил: «Мне нравится идея о том, что Блэкэддер мог попасть в плен и оказаться в Кольдице. Это обеспечило бы необходимый уровень авторитета и иерархии, который поддерживался во всех сезонах сериала».

Аткинсон шутит: «Был план снять фильм о временах русской революции и назвать его «Ред Эддер». Он мог бы стать лейтенантом секретной полиции. А потом происходит революция, и в конце концов он стал бы заниматься прежней работой, только в другой униформе. Это была отличная идея, и мы долго с ней носились, но потом она умерла естественной смертью».

В начале 2007 года Бен Элтон говорил, что надеется на возвращение Черной Гадюки – либо в виде телевизионного сериала, либо в виде художественного фильма. «На ВВС эта идея понравилась, – говорит он. – Это был бы настоящий трофей. Но все было так давно. Стивен Фрай стал толстым и потным, а Тима Макиннерни я не видел сто лет. Однако я не думаю, что дело в том, что все мы стали старыми. Все с удовольствием тряхнули бы стариной, но уровень ожиданий слишком высок». Бен с удовольствием вздыхает. «Долгое время я подумывал о викторианской эпохе. Дон Френч отлично справилась бы с ролью королевы. Как и королева Виктория, она маленькая и кругленькая. Но в отличие от королевы она очень забавная. И идея с неандертальцами мне очень нравится. А можно было бы снять что-то вроде «Звездного пути» и отправить Черную Гадюку в будущее. Мне нравится даже просто говорить об этом».

Ходили разговоры об использовании сериала в некоторых школах на уроках истории. Элтона это удивило. «По-моему, это абсолютная чепуха, но в нашем сериале есть определенная историческая цельность, и мы делали его с большой любовью к британской истории. «Черная Гадюка» напоминает нам о том, что в нашей истории есть колорит и роскошь, безумие, любовь, ненависть и интрига».

Однако, Кертис с улыбкой замечает, что успех Хью Лори в роли доктора Хауса может заметно осложнить съемки нового сериала.

Впрочем, Хью и сам считает подобный проект маловероятным. «Мне хотелось бы, чтобы он осуществился, но не думаю, что это возможно, разве что Роуэн потеряет все свои деньги и будет вынужден снова работать. Да и наши сценаристы, Кертис и Элтон, тоже решили, что с них достаточно. А я скучаю по «Черной Гадюке», – говорит он.

«Хью очень откровенен. Он ничего не скрывает. Если он нервничает или подавлен, вы сразу это увидите».

Джон Ллойд, продюсер «Черной Гадюки»

Глава 5

«Думаю, они опередили свое время»

Говоря о своем писательском сотрудничестве со Стивеном Фраем, Хью улыбается: «Мы просто заставляем друг друга смеяться. Чаще всего нам не удается никого рассмешить, но вместе нам весело».

Лори и Фрай отлично осознают сильные и слабые стороны друг друга. Их дружба с момента первой встречи в университете становится все крепче. Посторонним они кажутся парой старых удобных тапочек, аккуратно стоящих у кровати. И хотя они абсолютно не похожи друг на друга, их роднит одинаковое чувство юмора и сходный взгляд на мир.

«В юности дружба может быть головокружительной, – вспоминает о времени их знакомства Хью. – Если вам удается смешить друг друга, то вы останетесь вместе на всю жизнь. Так произошло с нами. Мы можем смотреть телевизор или читать газету – и одновременно начнем смеяться над одним и тем же».

Насколько он помнит, между ним и Стивеном ни разу не возникло серьезных разногласий относительно совместной работы. «Делая то, чем занимаемся мы, то есть работой довольно творческого характера, нужно совпадать друг с другом, – говорит Хью. – Я не представляю, чтобы настолько личную работу можно было бы выполнять с человеком, который тебе не нравится и который не является твоим другом. Это просто невозможно. Речь идет о доверии. О свободе и спокойствии душевном. Ты должен чувствовать себя абсолютно свободно. По-моему, у нас никогда не было серьезных разногласий. Иногда мы дуемся друг на друга, но очень редко. Мы ни разу не ссорились. Отчасти это объясняется тем, что мы ужасно боимся ссор. Мы так много времени проводим, терзая самих себя, что было бы бессмысленно, если бы мы терзали еще и друг друга».

Стивен Фрай абсолютно согласен. «Думаю, между мной и Хью искра проскочила, как только мы встретились. Называйте это химией или алхимией, но мы мыслим абсолютно одинаково. Время от времени мы дуемся друг на друга, но точно так же мы дуемся на весь мир и на все вокруг. Если говорить о настоящих ссорах, то у нас их никогда не было. Думаю, если бы мы поссорились по-настоящему, это была бы катастрофа».

Дружба Хью и Стивена остается крепкой и по сей день – и в профессиональном, и в личном плане. «Не думаю, что моя карьера сложилась бы так же успешно без Стивена, – говорит Хью. – Возьму быка за рога и откровенно скажу: я его люблю».

Что бы ни делал один из партнеров, второй тут же присоединяется – идет ли речь о съемках в кино, написании книг или попытках играть на сцене. «Стивен был одним из первых моих знакомых, у кого появился компьютер. Сам я не могу пользоваться даже пишущей машинкой. Я предпочитаю все писать карандашом. Он любит всякие гаджеты и технические штучки. Постепенно он обратил в свою веру и меня. Я стал таким же, как он. А когда я снова стал ездить на мотоцикле и безумно влюбился в свой байк, он сделал то же самое – купил мотоцикл, кожаную куртку и шлем».

Несмотря на все сходство партнеров, разница между ними очевидна. Особенно она чувствуется в телевизионных интервью. Стивен всегда доминирует в разговоре. На него приходится 80 процентов сказанного. Он пользуется английским языком с такой легкостью и свободой, что часто ставит в тупик даже самых образованных журналистов, произнося абсолютно непроизносимые слова. Хью же наоборот обычно сидит, ссутулившись, рядом с ним, периодически отпуская короткие остроты или в двух словах высказываясь на серьезные темы. Оба кажутся вполне довольными теми ролями, которые выбрали для себя. Фрай всегда ищет внимания, что абсолютно не привлекает Лори. Надо сказать, что до поступления в Кембридж Стивен пытался покончить с собой, проглотив огромную кучу таблеток. Его исключали из множества школ. В 17 лет его даже отправили в тюрьму за кражу кредитной карточки у друга семьи. Его арестовали в Суиндоне, и три месяца он провел в тюрьме Паклчерч (ныне Эшфилд). Этого периода своей жизни Стивен стыдится, хотя Лори однажды сказал: «Скорее всего, он сделал это, чтобы потом в интервью выглядеть более интересным».

«Основная разница между нами, – говорит Лори, – заключается в том, что Стивен может пойти на дуэль, а я нет. Я боюсь любого соперничества. Это для меня абсолютно неприемлемо. А Стивен прекрасно со всем справляется. Он может действовать в любых обстоятельствах».

«Думаю, я очень похож на льва 20-го или 30-го года нашей эры, – замечает Фрай. – Когда львам хватало христиан. А Хью я всегда воспринимал как панду. Он абсолютно неагрессивен от природы. Ну да, панда или «опель-кадетт». Но тут же он добавляет: «Хью – один из самых интеллигентных людей, каких мне только доводилось встречать. Он – настоящий интеллигент. Он никогда не совершал тех ужасных поступков, какие порой ставят меня в тупик во время интервью. Он для этого слишком мил и порядочен».

Однако так было не всегда. Томпсон и Фрай рассказывают о случае, произошедшем на майском балу, где они участвовали в развлекательной программе. Буйные студенты их освистали и ошикали. Это было довольно страшно и очень неприятно. Спустя какое-то время Фрай вспоминал, как задрожал шатер: «Хью всегда был довольно громогласен, а это событие его по-настоящему потрясло». Шатер рухнул, когда все услышали крик Лори: «Не смейте оскорблять моих друзей!»

Дружба между Фраем и Лори крепла с каждым днем. Друзья работали не покладая рук. И вот им представился второй шанс на ВВС. После провала «Хрустального куба» им предложили сделать скетч-шоу, которое должно было выйти в свет на Рождество 1986 года: «Шоу Фрая и Лори». Пилотный выпуск оказался настолько успешным, что друзья получили заказ на полный сериал, который в результате вылился в четыре сезона и 26 эпизодов, показанный с 1986 по 1995 годы. После этого имена Фрая и Лори золотыми буквами оказались вписанными в почетный список великих британских комиков.

Лори только пожимал плечами. Похоже, успех его смущал. «Мы сделали пилотный выпуск. Им (BBC) вроде бы все понравилось. Они попросили нас сделать еще шесть таких выпусков, и мы решили написать все тексты. Все скетч-шоу того времени в большей или меньшей степени писали одни и те же люди. Мы чувствовали, что если хотим сделать нечто свое, то и писать должны сами. Это был наш личный взгляд на мир. У нас не было корпоративной машины, которая выпускает один скетч за другим».

Чтобы не совершить тех же ошибок, что и раньше, они пригласили великолепного редактора, Джона Кантера, который раньше работал с Мелом Смитом и Гриффом Рис Джонсом. Джон тоже был выпускником Кембриджа. Он быстро понял, чего хотят достичь его коллеги. Хью и Стивен пригласили также очень опытного режиссера Роджера Ордиша, за плечами которого был опыт работы со знаменитыми «Двумя Ронни». Кроме этого в 70-е годы он снимал программу «Джим это исправит».

Впрочем, Фрай и Лори понимали, что хороших продюсера и режиссера еще недостаточно для успеха шоу. Им нужен был хороший материал для работы. И это целиком зависело только от них.

Фрай посмеивается над тем, как сложно было все написать. «Если бы только в мире существовало руководство, в котором говорилось бы, кто должен держать ручку и какого цвета бумага необходима».

«Да, действительно, – признается Лори, – мы вообще ничего не писали. Мы наняли группу пуэрториканцев из Уайтчепела и платили им по 60 пенсов в час». Став серьезным, он быстро добавляет: «Но мы все же мешкали с началом работы. Порой нас охватывала паника, потому что нам нужно было написать материала на три часа. Всегда можно что-то написать, но в комедии это должно быть что-то по-настоящему хорошее. Некоторые лучшие скетчи рождались за двадцать минут. Но даже над тем, чтобы придумать подходящие имена для наших героев, нам пришлось биться очень долго».

Но за веселой дымовой завесой классных острот Хью и Стивен начали писать нечто абсолютно личное, не похожее ни на что другое. И писали они это быстрее и лучше, чем когда бы то ни было. Они так разошлись, что для первого сезона написали 153 скетча, намного больше, чем было нужно. Количество и качество материала неуклонно улучшалось, но некоторые скетчи все же были слишком длинными, особенно в сравнении со скетч-шоу, вышедшими в последние годы – «Стремительное шоу» и «Маленькая Британия».

«Мы поставили перед собой сложную задачу, – вспоминает Лори. – Мы чувствовали, что каждый скетч должен быть новым. У нас кое-что повторялось, но, делая что-то, мы хотели, чтобы это было только один раз. Иногда наши скетчи получались слишком затянутыми. Но мы просто писали то, что у нас выходило».

У них получилось остроумное старомодное шоу, которое подчеркивало их собственное, особое чувство юмора. Сразу было видно, что авторы не боятся пробовать что-то новое. Это была смесь фарса, тонкой игры слов и стильных телевизионных приемов. Комическое партнерство Фрая и Лори оказалось одним из самых крепких и долгих союзов в истории британской комедии 80–90-х годов. Кроме того, Хью получил возможность продемонстрировать свои музыкальные таланты, пародируя различные музыкальные жанры на клавишных инструментах.

Первый сезон понравился и зрителям, и критике. Его сравнивали с работой Питера Кука и Дадли Мура. Шоу пришлось по душе той части британской публики, которая изголодалась по интеллигентному, рискованному юмору.

«Стивен всегда готов валять дурака. Он всегда выходит на линию огня, – говорит Хью. – Моя реакция другая. Я всегда говорю: «Нет, не делай этого, ты с ума сошел. Люди разорвут тебя на кусочки или подумают про тебя то-то и то-то». Он гораздо более открыт. Он думает: «Да, конечно, это ужасно, но я все равно это сделаю».

«Шоу Фрая и Лори» записывалось прямо в студии перед зрителями. Программа была настолько смешной и так хорошо воспринималась, что подкладывать искусственный смех не приходилось. Ходили слухи, что смех зрителей в их студии специально записывают, чтобы использовать в других комедийных шоу ВВС.

«Я никогда не считал себя известным или знаменитым, – говорит Лори, которого успех шоу по-настоящему удивил. – Но, оглядываясь назад, я понимаю, что лучшее время моей жизни – это были годы работы со Стивеном. Хотел бы я понимать это тогда. Я слишком много волновался. Моя работа была менее приятной, чем могла бы быть. Я от природы постоянно волнуюсь и всегда буду таким. Я боюсь провала и не хочу выглядеть идиотом на людях».

Тут же было решено снимать второй сезон. Хотя Фрай и Лори с удовольствием выслушивали технические советы относительно разных планов и постановки освещения, они, как и большинство сценаристов, не слишком-то прислушивались к тому, что режиссер или продюсер говорили о написанном ими материале.

«Они оба смотрели на нас, так словно…это не наше дело. Если кто-нибудь делал им замечания, они сопротивлялись до последнего», – вспоминает Джон Кантер.

Однако телевизионному процессу Фрай и Лори учиться не боялись. Они постоянно совершенствовали свое мастерство. Хью особенно интересовали отзывы об их шоу. «Мы понимали, что во многом полагаемся на слова, и нам нужно было донести их смысл до публики. Мы хотели вырваться из плена слов».

Обдумав все, как следует, они решили попробовать быстрые характерные скетчи на скорую руку, очень короткие, очень смешные и совершенно не связанные с тем, что они делали раньше и что собирались делать дальше. Они использовали такие скетчи для соединения остальных в единый блок. Такие фрагменты обычно снимались на деловых улицах города, где Стивен и Хью играли нормальных прохожих, но при этом демонстрировали мелкие реакции на вопросы, которых зритель не слышал. Вот типичные примеры: «А после этого они еще говорят, что Гитлер был расистом», «Верните вешалку, я же сказал – эти сушилки бесполезны». Хью, к примеру, выходил из магазина, держа в руках тарелку: «Видите это… Вы можете съесть с нее обед?» Такие шутки всегда вызывали смех аудитории и помогали быстро перейти к следующему скетчу.

Возможно, этого и не было в оригинальной концепции, но такой прием использовался еще во времена Монти Пайтона и Спайка Миллигена. И все же он оказался очень эффективным решением проблемы длинных скетчей. Лори говорит, что к этой идее они пришли скорее случайно, чем намеренно. По вечерам, устав от литературной работы, они часто оставляли незаконченный скетч и даже незаконченные предложения на следующий день. Спустя какое-то время они стали читать свои незаконченные предложения и поняли, что многие из них смешны сами по себе. И тогда они стали использовать их с большим успехом.

«Типичный скетч рождался, когда кто-то из нас придумывал строку для затравки. Я или мой коллега продолжали строку собственной, а потом кричали через всю комнату: «Вот дерьмо! Посмотрим, сможешь ли ты это улучшить», – вспоминает Стивен.

Основные скетчи строились на вполне традиционных столкновениях между двумя людьми, занимающими противоположные позиции в смысле власти и авторитета: в офисе, между продавцом и покупателем, школьником и учителем и т. п. Такие скетчи не требовали большого бюджета, но это шло дуэту только на пользу. В одном из скетчей Хью брал интервью у поп-идола Майкла Джексона. Роль Джексона исполнял Стивен в своей нормальной одежде. Он утверждал, что он и есть Джексон, и в подтверждение этого прошелся «лунной походкой» во время занятий на беговой дорожке.

Перед выпуском второго сезона в личной жизни Хью Лори произошли серьезные изменения. 16 июня 1989 года он женился на своей подруге, театральном администраторе Джо Грин. Свадьба состоялась в Кэмдене. Хью говорит, что влюбился, потому что девушка оказалась хохотушкой и, как ему показалось, он ей понравился. Это стало решающим фактором, потому что, как говорит он сам: «Большую часть жизни мне казалось, что людям я не нравлюсь. Она отличный администратор и обладает великолепным логическим мышлением. Дома мы – полная противоположность друг друга. При любой возможности я стараюсь не отвечать на телефонные звонки и никогда не вскрываю писем, особенно в коричневых конвертах».

История их знакомства удивительна – для всех, кроме подружек Хью того времени. «У меня была подруга Кейт, которая на год уехала работать в Кению. Я начал встречаться с Джо, которую как раз бросил ее приятель. Ситуация была довольно необычной, потому что, как правило, перед тем, как залезть девушке в трусики, принято говорить: «Послушай, я встречаюсь с другой девушкой, поэтому мне нужно с ней поговорить». А я этого не сделал. Я пропустил этот этап. Вместо того, чтобы сказать: «Кейт, все кончено. Ты согласна?», мне пришлось сказать: «Послушай, у меня роман». Кейт это очень не понравилось».

Хью не считает себя опытным любовником и редко произносит слово «любовь». «Зажатый человек, вроде меня, с трудом произносит подобные слова». Хью признается, что не часто влюблялся – просто из страха перед отказом. «Я не могу подойти к человеку, если не буду твердо уверен в успехе. Я влюблялся редко, но метко». С Джо ситуация изменилась.

Первенец Хью, Чарли, родился за год до свадьбы – незапланированная беременность. Фрай был свидетелем на свадьбе. Он шутит: «Я пытался отговорить его от этого безумного предприятия, но Хью – отличный актер. Он может играть прирожденных холостяков, хотя сам по натуре идеальный муж. А я стал добрым дядюшкой и верным советником этой молодой пары».

Брак Хью не изменил дружеских отношений между партнерами. Фрай даже стал периодически проводить отпуска вместе с молодоженами. «Хью и его жена Джо очень милы со мной. Они приглашают меня на воскресные обеды, а порой на вечеринки. Я – несчастный старый холостяк… Так мило, что у меня есть семья, которая за мной присматривает».

Отцовство сделало Лори ответственным как никогда. Женившись на Джо, он продал свой обожаемый мотоцикл и пересел на приличную машину. «Когда у тебя появляется ребенок, ты становишься другим! У тебя появляются, как бы это сказать, обязательства. Нет смысла притворяться, что можно всю жизнь прожить восемнадцатилетним раздолбаем».

После свадьбы и успеха первого сезона «Шоу Фрая и Лори» Хью ожидала интереснейшая работа на телевидении. Второй сезон шоу вышел в эфир в 1990 году. Скетчи стали более профессиональными и отточенными. Фрай и Лори смело шутили над премьер-министрами Маргарет Тэтчер и Джоном Мейджором. В одном из скетчей они изобразили телевизионный конкурс «Молодой тори года». Молодой консерватор (Лори) произносил бессмысленную речь, состоящую только из политических штампов, таких как «семейные ценности» и «индивидуальное предпринимательство».

Режиссер Ордиш вспоминает: «В их шоу было все, что им нравилось: шпионаж, идея английскости, корпоративный английский дух. Им нравилось злить новое поколение 80-х, «тэтчеритов». Думаю, они опередили свое время». Возможно, в этом сказалось влияние левого социалиста Бена Элтона, с которым они сотрудничали так долго.

Фрай и Лори постоянно атаковали класс яппи, но не боялись критически взглянуть и на золотые периоды британской истории, например эдвардианский. Зрителям это нравилось. Происхождение и образование Хью и Стивена позволяли им выглядеть одновременно и стильно, и абсолютно естественно в любой среде. Этим они выгодно отличались от других комиков своего времени.

Партнерские отношения Стивена и Хью крепли с каждым днем, а их писательское мастерство поднялось на новый уровень. Каждый эпизод нового сезона начинался с того, что Стивен и Хью приезжали на ВВС с какими-то причудливыми предметами и направлялись в студию, которая напоминала неряшливую гостиную. В каждом эпизоде был музыкальный номер в исполнении талантливого Лори. Иногда он привлекал к этому делу и партнера. Фрай признается, что в музыке он настолько же плох, насколько Лори хорош. Фрай плохо танцевал, у него не было слуха, и ему не хотелось выставлять себя перед публикой полным идиотом.

Среди музыкальных номеров Лори был «Вежливый рэп», пародия на модный молодежный стиль, торжественная ода теннисистке Штеффи Граф, перепевка песни «Битлз» Hey Jude и причудливая версия песни Элвиса Love Me Tender. Хью и Стивен пародировали и многие телевизионные шоу, приглашая гостей и имитируя традиционный для таких программ формат.

Все, что бы они ни делали, превращалось в настоящее комедийное золото. Им сошло с рук даже такое смелое нарушение границ, как скетчи с участием Теда Кантербласта.

«Тед Кантербласт – это вымышленный писатель, которого мы придумали для «Шоу Фрая и Лори», – рассказывает Хью. – Но эта фамилия вызвала массу проблем с руководством канала ВВС 2. На следующий день нашего продюсера вызвали на ковер: «Они использовали нецензурное слово!!!» А продюсер ответил: «Да нет, это фамилия такая, Кантербласт!». Не думаю, что это было особенно умно или смешно, но почему-то нам в то время эта идея очень понравилась».

В третьем сезоне 1992 года появилось много старых персонажей. Хотя бюджет сериала увеличился, но увеличилось и количество шуток «ниже пояса». В целом, третьему сезону не хватало остроумия и духа авантюризма, свойственных первым двум. Количество гостей увеличилось, но творческой оригинальности стало меньше. Впрочем, рецензии по-прежнему оставались хорошими, а зрительский рейтинг не падал, как у многих других телевизионных шоу из той же ниши.

Но за сценой ситуация медленно ухудшалась. У Фрая, страдавшего циклотимией, легкой формой биполярного расстройства, в 1995 году случился нервный срыв. В то время он играл в пьесе «Сокамерники» в театре на Вест-Энде. После нескольких спектаклей ему пришлось отказаться от участия в проекте. Из-за этого спектакль сняли к большому неудовольствию Рика Майалла и драматурга Саймона Грея. Несколько дней Фрай безвылазно сидел дома, подумывая о самоубийстве. Потом он отверг эту идею и на пароме покинул Британию, неожиданно решив отправиться в Бельгию.

Хью признается, что ему было неприятно, что Стивен не обратился к нему в этот трудный момент, но сейчас он хорошо понимает друга. «Он не доверился мне до отъезда, и в то время я сильно переживал из-за этого. Но я понимаю, почему он так поступил. Он знал, что я буду призывать его «взять себя в руки», а в том состоянии духа, в каком он находился, подобные призывы были ему ни к чему».

Когда Фрай наконец вернулся, они приступили к работе над четвертым сезоном, который с канала ВВС 2 перенесли на главный британский канал ВВС 1. Этот переход стал сигналом большого успеха. К Фраю и Лори стали относиться, как к королевским особам. К сожалению, поскольку работа над четвертым сезоном совпала с преодолением личных проблем Стивена, последний сезон 1995 года не стал их самым большим достижением.

Хью говорил, что переход на первый канал не оказал на них никакого влияния. «Мы не знали, что наше шоу будет показано по первому каналу. Мы делали его для второго, но на первом оно понравилось. Мы и сами не понимаем, почему». Со свойственной ему скромностью, он добавляет: «Может быть, кто-то умер, и у них освободилось время на 19.30, которое нужно было заполнить».

В шоу пришел и новый режиссер, Боб Спирс, который раньше работал в «Башнях Фолти». Ему нравилось то, что делали Хью и Стивен, но он предложил внести некоторые изменения, в частности, приглашать больше гостей. Лори вовсе не хотелось писать для гостей. Ему больше нравились скетчи для себя и Фрая. «Писать для других людей было сложно, потому что они могли сделать нечто такое, чего мы и не предполагали, но в то же время всегда могли испортить то, что, как нам казалось, испортить было невозможно».

Всему когда-то приходит конец. Закончились и эти девять успешных и интересных лет. К этому времени Хью и Стивен успели написать скетчи и поучаствовать практически во всех телевизионных шоу.

«Думаю, ВВС наконец нами наелась, – шутит Лори. – Мы никогда не были по-настоящему удовлетворены. Мы изо всех сил старались сделать свои скетчи смешными и всегда чувствовали, что нам это не удается. Скетчи – это дело молодых».

Стивен настроен более философски: «Когда достигаешь определенного возраста, некоей точки, в которой можешь стать учителем, судьей, епископом, генералом, членом парламента или кем-нибудь еще, смеяться над ними по-прежнему становится невозможно. Смеешься, но уже не так по-детски. Полагаю, к четвертому сезону мы достигли такого возраста, когда наступило время собирать вещи и отправляться в большой мир актерской игры, не ограничиваясь одними лишь скетч-шоу».

Завершение «Шоу Фрая и Лори» не означало, что жизнь закончилась. Хью и Стивена ждали еще более грандиозные успехи.

«Он обладает поистинне убийственным талантом. У него есть волшебная способность выходить на сцену так, словно все это ужасная ошибка, и на самом деле ему нужно быть где-то совсем в другом месте».

Стивен Фрай

Глава 6

«Парусиновые кресла с нашими именами на спинках»

«Писать о П. Г. Вудхаусе – это огромная честь, которая редко выпадает людям, не говоря уже обо мне, – в голосе Лори явно слышится благоговение. – Это редчайшая возможность. Комета Галлея в сравнении с ней – тривиальное событие. Если бы 20 лет назад мне сказали, что наступит время, когда я, Хью Лори, бездельник, троечник, который шевелил губами при чтении, лентяй, халявщик, мошенник и позор прихода, смогу вырезать свои инициалы на плотной коре дуба великого мастера, я точно сказал бы: «Ух ты!» или что-то в этом роде».

Именно так Хью отреагировал на предложение, полученное им и его партнером Стивеном Фраем, сняться в экранизации книг одного из самых знаменитых английских писателей, П. Г. Вудхауса. Сначала Стивен и Хью даже отказались.

Сэр Пэлем Гренвилл Вудхаус, рыцарь ордена Британской империи, родился 15 октября 1881 года и умер на Лонг-Айленде, в США, в 1975 году в возрасте 93 лет. «Дрессированная блоха английской литературы» (так назвал Вудхауса один из критиков и так сам писатель подписывал свои письма к друзьям), П. Г. Вудхаус более всего известен своими романами и короткими историями о Дживсе и Бландингском замке. Дживсом звали известного крикетиста из Уорвикшира, погибшего во время Первой мировой войны. Но Вудхаус писал не только романы, но еще и пьесы, и лирические стихи. Он автор 15 театральных пьес и 250 стихотворных текстов к 30 музыкальным комедиям. Вместе с Колом Портером он работал над мюзиклом «Что бы ни случилось» (Anything Goes, 1934), часто сотрудничал с Джеромом Керном и Гаем Болтоном. Он написал текст для популярнейшей песни «Bill» к мюзиклу Керна «Плавучий театр» (Show Boat, 1927), а также слова на музыку Зигмунда Ромберга к «Розали» Гершвина (Rosalie, 1928). Вудхаус вместе с Рудольфом Фримлом работал над мюзиклом по мотивам «Трех мушкетеров» (1928).

Более 70 лет Вудхаус был чрезвычайно популярным и успешным писателем, его произведения читают и по сей день. Им восхищались современники – Хилари Беллок, Ивлин Во и Редьярд Киплинг. Не меньший восторг он вызывает и у современных писателей – Дугласа Адамса, Салмана Рушди, Зади Смит и Терри Пратчетта.

Типичная история Вудхауса обязательно включает в себя легкие сатирические нападки на британскую классовую систему, в частности на высокомерных, пустоголовых представителей высшего класса. У писателя были и есть восторженные поклонники, которые помнят каждое его слово. К их числу относилась королева-мать, которая каждый вечер перед сном читала «Дживса», чтобы уснуть с улыбкой на лице, сколь бы тяжелым ни был день.

В 1975 году королева Елизавета присвоила Вудхаусу звание рыцаря, хотя сам он еще в 40-е годы уехал во Францию. Британские власти не позволили ему вернуться, так как во время заключения в комфортабельном германском лагере в годы Второй мировой войны он принял участие в пяти пропагандистских радиопередачах нацистов.

Стивен Фрай был очарован талантом Вудхауса еще в одиннадцать лет. В возрасте 15 лет он написал ему восторженное письмо и получил фотографию с автографом. Во время съемок «Дживса и Вустера» эта фотография стояла на его столике в гримерной в качестве талисмана для удачи. «Величайшее удовольствие от чтения подарил мне великий мастер, Пэлем Грэнвил Вудхаус».

Хью Лори тоже полюбил творчество Вудхауса в очень молодом возрасте. Когда ему нужно было написать сочинение на тему, в какой исторический период ему хотелось бы жить, Лори выбрал период, описанный Вудхаусом, то есть 20–30-е годы. «Впоследствии я был по-настоящему удручен, узнав, что ничего подобного не существовало, – вспоминает Лори. – Узнать, что такого мира не существовало, было равносильно тому, как если бы ребенку сказали, что не существует Деда Мороза».

Комический талант Вудхауса оказал огромное влияние на Лори и помог ему изменить собственное «убогое» существование. «В действительности я был ужасным ребенком. Совсем не книгочеем. Большую часть молодости я курил Number Six и списывал на экзамене по французскому. Я носил ботинки на платформе, медный череп со скрещенными костями на щиколотке, мои волосы были в полном беспорядке и порой я ухитрялся проделывать удивительные трюки – одновременно быть и толстым, и тощим. Если бы вы тогда встретили меня на улице, то, голову даю на отсечение, вы точно ускорили бы шаг».

И это не преувеличение. «Оглядываясь на мои школьные сочинения с 1972 года, – говорит Хью, – я замечаю, что в них постоянно встречаются слова «ужасно» и «отчаянно», а «нет», «никогда» и «снова» пестрят гораздо чаще, чем в обычных примерах. Сочинения же по истории обычно имели вид открытки из Ванкувера».

И все изменилось в тринадцатый день рождения, когда Хью подарили первую книгу Вудхауса, «Галахад в Бландинге». Прочитав первое предложение (разумеется, как всегда, шевеля губами), Хью почувствовал, что его жизнь становится все больше и больше. «В ней всегда была высота, глубина, ширина и время, и в этих прозаических измерениях я огрызался, ругался и не мыл голову. Но вдруг в ней появился Вудхаус, и это открытие с каждым днем делало меня все мягче и мягче. К середине пятой главы я научился пользоваться ножом и вилкой. Мне нравилось думать, что я уже делаю успехи».

Полностью погрузившись в этот вымышленный мир, Хью следующие несколько лет провел в бесцельном перечитывании книги о замке Бландинг и его окрестностях. Он абсолютно все знал о каждом рассказе и о каждом герое. Он даже знал, как часто ходят поезда в мире Вудхауса и в какое время там забирают почту. Он мог сказать, какого цвета была Императрица. Все, что придумал писатель, реально материализовалось в жизни впечатлительного мальчика. Став подростком, Хью открыл первый роман о Дживсе и мгновенно погрузился в теплый, дружеский мир, открывшийся перед ним на этих страницах.

«Леди и джентльмены, все очень просто. Первое, что вы должны знать (оно же и последнее, кстати), что П. Г. Вудхаус – самый смешной писатель из всех, кто излагал свои мысли на бумаге. Факт номер два: истории о Дживсе – самые смешные из всего созданного Вудхаусом. Я говорю как человек, чьей первой любовью был Бландинг и кто впоследствии получил огромное удовольствие от Псмита, но Дживс – это жемчужина, и любому, кто попытается сказать обратное, следует указать на дверь, миникэб, вокзал и четвертый терминал в Хитроу. Мир Дживса отличается полнотой и цельностью. Он структурирован, упорядочен, сложен и самодостаточен, как «Король Лир», только гораздо смешнее».

«Конечно, Дживс и Вустер – это вымышленные персонажи, но они являются героями весьма относительными. Истинный герой этих книг – великолепный язык автора и его красота. Вудхаус написал так, словно это настоящие стихи. Невозможно переоценить его естественность. Предложения построены настолько стройно, что буквально слышишь, как кто-то произносит их с абсолютно естественными «э-э-э» и «гм-м-м».

Книги о Дживсе увидели свет в Британии и Соединенных Штатах перед Второй мировой войной, в 20–30-е годы. Богатый, одинокий, добросердечный и веселый аристократ Берти Вустер постоянно попадал в какие-то неприятности. Его жизнь была полна опасностей.

«Берти – не дурак, хотя порой он совершает очень глупые поступки, но лишь из самых добрых побуждений. Он всегда хочет избавить людей от неприятностей. Он – добрая душа, – говорит Лори. – Главная цель его жизни – помочь друзьям-идиотам выбраться из неприятностей. Он абсолютно не думает о себе. Он – очень хороший друг и компаньон. А язык у него настолько хорош, что в его устах даже простое предложение выпить чая звучит как поэма».

На спасение Берти от повседневных тягот жизни бросается его камердинер, Дживс. Он занимается одеждой, едой, расписанием своего хозяина, а в свободное время ухитряется предвидеть неприятности и всегда готов дать полезный совет.

«Иметь такого Дживса хочет любой. Он – не слуга и не может им быть, потому что наличие камердинера смутило бы любого, – замечает Фрай. – Мы не знали бы, как с ним разговаривать. Это настоящая «волшебная лампа Аладдина», а Дживс – добрый джинн. Джинн, который всегда обводит хозяина вокруг пальца».

Хью Лори подхватывает: «Дживс – наставник, философ и друг, в котором нуждается каждый из нас. Это няня, которая уладывает тебя спать вечером и заботится, чтобы тебе было удобно».

Свои сюжеты, связанные со сложной любовной жизнью главных героев, Вудхаус черпал из классической новой комедии. В его книгах появляется масса новых, еще более эксцентричных героев. Гасси Финк-Ноттл одержим тритонами, Арчибальд Муллинер обожает носки, мистер Анструтер «самый слезливый человек в Вустершире», Таппи Глоссоп – веселый идиот. Сэр Уоткин Бассетт – владелец Тотли-Тауэрс и отец Мэдлин. Мэдлин Бассетт – безнадежный романтик. Дживс твердо намерен помешать ей выйти замуж за своего хозяина. Кроме всего прочего, Мэдлин верит в то, что каждый раз, когда фея сморкается, рождается ребенок.

Несколько раз делались попытки перевести Вудхауса на язык телевидения – причем, и его книги о Дживсе тоже. Последней такой попыткой стал фильм «Мир Вустера» (1965–1967) на ВВС с участием Яна Кармайкла (Вустер) и Денниса Прайса (Дживс). Двадцать три года спустя, в 1990 году, студия Granada в сотрудничестве с Picture Partnership Productions решила, что настало время вновь оживить этих героев. Руководство не скрывало, что видит в ролях Берти Вустера и Дживса именно Хью и Стивена.

Получив первое предложение сыграть хозяина и камердинера, эти поклонники Вудхауса сочли за лучшее его отклонить, потому что слишком боялись настроить против себя миллионы других поклонников писателя во всем мире, каждый из которых точно представлял, как должны выглядеть и вести себя эти герои.

Лори объясняет, почему они не сразу приняли предложение. «На самом деле мы не отказывались, – он делает паузу и продолжает. – Мы отклонили это предложение, потому что думали, что сделать нечто подобное просто невозможно. Это определенный срез британской жизни. Мы оба сразу же подумали: «Сделать это невозможно. Мы не сможем этого сделать. Мы будем играть с нежной фарфоровой статуэткой и непременно ее разобьем. А если что-то разобьется, то неприятностей не избежать, потому что все знают, каковы поклонники Вудхауса. Целая куча тех, кто любит Вудхауса, немного не в себе. Это для них почти религия. Они живут этими книгами, и они не постесняются высказать свое мнение тебе в лицо. Каждый знает, как должны выглядеть Дживс и Вустер, и любой, кто будет играть эти роли, может разрушить их мир».

Отказ огорчил продюсеров, и они начали подыскивать другую пару актеров. Но к этому времени Фрай и Лори все обдумали. Хью за день прочел все сценарии от начала до конца, чего никогда не делал, потому что считал большинство сценариев очень скучными. «Я прочел все залпом и хохотал, не переставая. Текст был замечательным.

Я позвонил Стивену и сказал: «Подожди, не говори сразу «нет».

Инициативу перехватывает Фрай: «Мы хотели отказаться, потому что книги написаны от имени Берти, то есть в первом лице. И он описывает Дживса так: его ноги не касались земли, он возникает в комнате, он выскальзывает из комнаты… Вот он мерцает в углу, и вдруг его уже нет. Он покашливает, словно овца, прочищает горло, подавившись травой на дальнем склоне холма… И все в этом роде. Я попытался так откашляться, но у меня получилось нечто, напоминающее козла, прочищающего горло и подавившегося куском сыра на ближайшем холме. Все это безумно трудно».

Но Фрай понимал, что они должны хотя бы попробовать. Они снова позвонили продюсерам и предались беззастенчивой лжи. «Я сказал им: «Когда мы говорили «нет», то на самом деле имели в виду «да», а потом добавил: «Послушайте, если кто-то и справится с этим делом, то только мы, спасибо вам большое».

Сложная задача перевода текста с печатного листа на телевизионный экран выпала Клайву Экстону, который великолепно с ней справился, сохранив обаяние и юмор автора. При этом он ловко объединял несколько историй в один эпизод.

Фрай вспоминает: «Сценарии были похожи на антисептический крем. Они были исключительно элегантно сделаны, в них сохранился потрясающий язык Берти Вустера. Это великолепный мир, в который хочется уйти с головой, словно в нежнейшее суфле».

Несколько месяцев после окончательного согласия Хью провел в двубортном костюме в клеточку гленчек, а Фрай сроднился с огромным котелком. «И мы оба тренировались каждый в своей дисциплине: он бесшумно открывал графины, а я жонглировал тросточкой или зонтом».

Хотя в Обществе Вудхауса все еще сохранялись сомнения относительно адекватности подбора актеров на столь почетные роли, Фрай и Лори доказали, что идеально подходят на роли непревзойденного камердинера Дживса и «болвана» Вустера, живших в 20–30-е годы – годы аристократов-пустозвонов и потрясающе упрямых тетушек. После этого никаких сомнений ни у кого не осталось.

Первый сезон из пяти эпизодов был показан весной 1900 года и шел еще три года к полному и единодушному восторгу критиков. Было очень важно сделать так, чтобы телевизионный сериал как можно лучше соответствовал духу книг Вудхауса. Главное решение заключалось в отказе от фигуры рассказчика. Пуристам это могло прийтись не по нраву, но Хью считает, что это был абсолютно необходимый для телевизионного сериала шаг. «Я надеюсь, нам удалось максимально достоверно передать дух книг Вудхауса. Так великий П. Г. снова вошел в мою жизнь. Вскоре я узнал, что мне нужно научиться очень многому. Как курить сигареты без фильтра, как водить «астон-мартин» 1927 года, как смешивать мартини с пятью частями воды и одной частью воды только для съемок, как натягивать гетры не за полтора дня и так далее и тому подобное. – Хью продолжает. – Я чувствовал себя шарлатаном, в руки которого попали эти замечательные сценарии. Другие мечтали бы о таких ролях, а нам они буквально упали в руки. Все казалось слишком просто».

Пуристы, естественно, указывали на слишком вольное обращение сценариста с сюжетными линиями, на то, что Стивен Фрай слишком молод для роли Дживса, но сериал прошел с огромным успехом. Актерская игра была превосходна, режиссура замечательна, музыка забавна, а сценаристу удалось сохранить тот превосходный язык, который делает чтение книг Вудхауса таким огромным наслаждением. Благодаря сериалу, у этих книг появилось бесчисленное множество новых поклонников, а сам сериал сразу же стал классикой.

Во время интервью Хью и Стивена часто спрашивали, не хотели ли они поменяться ролями. Не думал ли кто-нибудь о том, чтобы поручить роль жизнерадостного, но пустоголового молодого джентльмена Берти Вустера Фраю, а талантливого и знающего абсолютно все Дживса – Лори.

«Нет, никогда, – отвечал Лори. – Полагаю, тут все дело в голосе. У меня довольно ломкий, молодой голос».

«А у меня низкий и глубокий. Настоящий голос Дживса, – добавлял Фрай. – Кроме того, Хью выглядит в точности, как Берти Вустер. Эти большие зеленые глаза… и аура невинности… А я кажусь старше. Дживс, пожалуй, всего на несколько лет старше Берти, но… Да вы сами можете много чего сказать о человеке, посмотрев, как он чистит зубы. Когда Берти чистит зубы, он похож на школьника, а не на взрослого мужчину. Конечно, я не столь искусен, умел, аккуратен, невозмутим и исполнен уважения, как Дживс. С другой стороны, я тоже отлично помню цитаты и умею жонглировать фактами, в точности как он».

Однако Фрай говорит, что сознательно старался не играть Дживса так же, как Деннис Прайс, который исполнял эту роль в экранизации романов Вудхауса двадцатью годами раньше. «Прайс обладал парой уникальных бровей, и они делали его персонаж весьма чопорным. Думаю, я сделал Дживса более уважительным. Берти у Хью тоже получился не таким болтливым идиотом, какой получился у Яна Кармайкла».

«Мы надеялись, – говорит Лори, – что люди будут смотреть это, потому что это смешно. П. Г. Вудхаус – лучший писатель-юморист в мире. Я в этом убежден. Но в Англии многие смотрели сериал не из-за сюжетов и текстов, а ради атмосферы. «О, как мне нравятся эти старые двубортные костюмы, и эти машины с такими роскошными хромированными бамперами, и эти чудесные большие дома». В фильме есть ощущение Эдемского сада, которого никогда не было в Англии, а если и был, то вовсе не в тех масштабах, в каких он предстает перед нами на страницах книг Вудхауса. Вы можете сказать, что это нездоровый подход, но, боюсь, в этом виноваты мы!»

В реальной жизни, по мнению Стивена, они были полной противоположностью своих героев. «Хью очень практичный и разумный человек. А я очень нерешителен и постоянно колеблюсь».

«Да и словарь у Стивена получше моего», – шутливо подхватывает Хью.

Как бы то ни было, работа доставила Хью истинное удовольствие. Ему нравилось все – и сценарий, и декорации, и натурные съемки. «Мне очень нравилось играть эту роль, – шутит Хью. – У нас были парусиновые кресла с нашими именами на спинках». Удивительно, но исполнять комическую роль Хью было труднее и страшнее всего. Слова казались ему настолько драгоценными, что он боялся разбить их и уничтожить магию.

В первом сезоне актеры довольно быстро поняли, что действие развивается очень медленно. Они понимали, что многие костюмные драмы страдают от затянутости. Им нужно было придать своему сериалу необходимый темп. Чтобы не забывать об этом, они написали на обороте хлопушки слово «ТЕМП», чтобы помнить об этом с самой первой минуты съемки.

«Моя теория, – рассказывает Хью, – заключалась в том, что раньше актеры одевались в более или менее современную им одежду. Если же сегодня одеть актеров в одежду того времени, они начинают говорить медленнее – возможно, оттого что им неудобно и они чувствуют себя неуклюжими. Наденьте на современную женщину большую шляпу, меховую шубу, перчатки, дайте ей старинную сумочку, брошь и все такое, и она сразу же преисполнится чувства собственного достоинства и начнет декламировать, а не просто говорить».

Фрай отлично понимал всю важность поддержания верного темпа. «Когда речь идет о комедии подобного рода, хочется поддержать ритм великих фильмов 30–40-х годов – Капры, Престона Стерджеса… И темп речи Кэри Гранта: тра-та-та-та. В сценариях 30-х годов страниц было вдвое больше, чем в сценариях 90-х. Они все вылизывали до последнего».

Несмотря на тяжелую и напряженную работу, время для веселья все же оставалось. В перерывах между съемками Хью и Стивен изо всех сил старались воспроизвести фокусы, описанные в книге. «И это нам никак не удавалось», – смеется Лори.

Съемочная группа тоже подобралась непростая. «Когда шла съемка, – вспоминает Хью, – члены съемочной группы (не могу назвать их сквернословами, но у них была собственная англо-саксонская манера разговора) частенько переходили на язык Вудхауса. Когда огромный рабочий сцены, весь покрытый татуировками, ронял что-то себе на ногу, он говорил: «Вот черт!», а не что-нибудь покрепче. Конечно, у Вудхауса нет бранных слов. Вот черт! – самое сильное выражение, какое только можно у него встретить. И в каждом эпизоде таких выражений не больше двух – мы не хотели, чтобы люди звонили и жаловались на нас. В мире Вудхауса спальня – это место, где Дживс подает чай, и только. Это мир невинности».

Рецензии на первый сезон, а потом и на весь сериал, были исключительно благожелательными. «Клайв Экстон сумел сохранить дух времени, не превращая его в нечто давно ушедшее в прошлое. То же относится и к работе Хью Лори и Стивена Фрая, которые сумели сделать юмор Вудхауса настолько современным, чтобы над ним можно было смеяться. Это та работа, ради которой и появился союз Фрая и Лори», – писал Патрик Стоддарт в The Sunday Times.

Питер Портер, обозреватель литературного приложения к The Times, писал так: «Нужно отдать должное режиссеру и его актерам, особенно Хью Лори в роли Вустера. С самого первого момента, когда мы видим его, терзающимся от похмелья в доках после лодочных гонок и кражи шлема у полицейского, нам показывают такую смену выражений на лице, которая делает этого Вустера на голову выше всех предыдущих попыток перевода этого героя на экран».

Второй ребенок Хью родился во время съемок очередного эпизода второго сезона. «Билл родился в разгар сцены. Я был еще в костюме, когда зазвонил телефон. Я бросился в больницу, а оказалось, что он родился в три часа». Остаток сцены Стивену пришлось играть в одиночку, притворяясь, что он разговаривает с партнером. Стивен Фрай стал крестным отцом Билла, как и первого сына Хью, Чарли.

После первых двух сезонов были сняты еще два. В четырех сезонах было 23 эпизода. Хью в буквальном смысле слова наслаждался каждой минутой этой работы. Он странным образом сроднился со своим героем. «Я учился в очень шикарной школе и встречался с довольно резкими людьми.

В Берти Вустере есть некий «тормоз». Когда я нервничаю, то становлюсь точно таким же, как он».

В последнем сезоне Дживс и Вустер расправляют крылья и на несколько эпизодов отправляются в Нью-Йорк. Ну не в настоящий Нью-Йорк, а в павильоны студии Pinewood в Букингемшире, которые на время превратились в город, который никогда не спит. В нескольких сериях герои отправляются в поездку по стране, чтобы увидеть родео, енотов и гонки на роликах.

«Берти чувствовал себя в Америке как рыба в воде, – говорит Лори. – Дживс, конечно, все это не одобрил».

Итак, после трех лет работы, четырех сезонов и 23 эпизодов, Дживсу и Вустеру пришел конец, к величайшему огорчению верных поклонников сериала в Великобритании и других стран мира.

«Это была отличная работа, – говорит Лори, – но очень дорогая. Все эти старинные машины, костюмы, платья, загородные дома… Кроме того, мы очень быстро продвигались по сюжету. Мы снимали роман примерно за час. После 23 часов такой работы… мы прикончили Вудхауса. К третьему сезону вы уже замечали, что старина Вудхаус, благослови его Господь, использует те же сюжеты и даже те же сцены. Но всегда была хотя бы одна строка, произносить которую было сплошное удовольствие. Это гениально».

Фрай тоже был очень доволен результатами этой работы. «Наш сериал показывали по воскресеньям вечером, в лучшее время. Зритель погружался в роскошное суфле машин, пепельниц, шейкеров для коктейлей, причесок, глупостей, языка, характеристик, натуры… Все было абсолютно очаровательным и исключительно британским».

Как и Хью, Фрай считает, что за 23 часа они сняли все, что можно было. «Я знаю, что сравнить это с американским сериалом невозможно. В Америке успешные сериалы идут лет одиннадцать. Но мы же были ограничены количеством книг П. Г. Вудхауса. Не думаю, что его наследники, которые довольно активны, согласились бы с идеей написания продолжений».

Шли разговоры о возможности написания пьесы, основанной на паре сюжетов, но все решили, что это будет выглядеть слишком дешево. Они уже делали это четыре года, не стоило теперь размениваться на мелочи. «Джон Клиз был убежден, – говорит Фрай, – что мы должны снять кино, что мне казалось абсолютно неприемлемой идеей. Но на телевидении, в любом случае, мы были ограничены количеством литературного материала. Кроме того, думаю, нам не хотелось, чтобы нас слишком сильно связывали с этим ролями. Каждый из нас работал над собственными проектами».

Хью Лори просто пожимает плечами: «К сожалению, Дживс и Вустер – это уже история. В США сериал приняли не так хорошо, как мы рассчитывали. Кроме того, я начал лысеть. Не знаю, что случилось с Берти, но в какой-то момент мне пришлось отказаться от роли».

Он задумчиво добавляет: «Естественно, видя произведение Вудхауса на экране, человек рассчитывает на какие-то бонусы – красивые пейзажи, отличные костюмы, невероятные брови актера… Но все это никогда не сравнится с удовольствием от чтения его книг. Если использовать кулинарные сравнения, то представьте себе тарелку фуа-гра на подушке из трюфелей, лобстеров и икру. Все это замечательно, но вам же не захочется, чтобы все это в вас впихивал посторонний человек. Вам нужно самому держать ложку и самому решать, когда набрасываться на еду, как волк, а когда смаковать. Поэтому я предпочитаю вернуться к чтению, а не играть Дживса. Вудхаусовский период в моей жизни, я надеюсь, завершился. Мне нечего больше сказать. Мне только хочется, чтобы сейчас, когда я отложил свой нож и смотрю на огромный дуб, который высится над моей головой, меня увидел мой учитель истории».

И вот наступил момент расставания. Партнеры провели вместе восемь месяцев, три месяца они писали и два месяца снимали «Шоу Фрая и Лори», а потом сразу после этого три месяца играли Дживса и Вустера.

Сериал закончился, и Стивен и Хью двинулись дальше. Хью надеялся, что им еще удастся поработать вместе. «Мы часто говорили об этом, но, по-видимому, в могилу сойдем с этими разговорами, как два старых козла. Я очень на это надеюсь. Честно говоря, мы не очень сильны в планировании, у нас даже нет органайзеров на год, куда нужно записывать планы на месяц: «Вторгнуться в Польшу в феврале». Мы просто болтаем об этом, не планируя того, что собираемся делать. Впрочем, этой осенью Стивен ставит свой первый фильм, и если я не получу в нем роли, то нам будет о чем серьезно поговорить! Я надеюсь поработать с ним в ближайшем будущем».

«Однажды, когда мы снимали «Дживса и Вустера», техники очень долго устанавливали освещение. Хью Лори любезно развлекал меня, пытаясь научить играть на кастаньетах ложками. Я мрачно сказала ему, чтобы он не старался. Я пыталась «сосредоточиться».

Гермиона Эйр, исполнительница роли Клементины в «Дживсе и Вустере»