2012. Танго для Кали Северный Олег

— Был такой Лучезар. Мы с ним за жизнь разговорились вообще и за мою в частности.

— И что?

Пока что Чёрный не разделял восторгов Матрёны — мало ли кто любит пофилософствовать по Сети?

— Так он мне сказал, про путь: «Иди своим, более сложным, но более высшим». И ещё:

«Иди тенью. Ни белая, ни чёрная, но сильнее их обоих. Тай во Тьме, сияй всем назло. Пусть люди будут бессильны перед твоим великолепием».

— Ах, какие мы красноречивые, — подпустил шпильку Антон.

— Есть такое, — усмехнулась Матрёна. — Я у него тогда спросила про свою роль. А он сказал, что мне нужно самой развиться до понимания. Прочувствовать! Вот.

— Ты прочувствовала? — Он продолжал ехидничать.

— Ещё как! И он мне тогда сказал, что я найду такого человека, с которым смогу совместить и любовь, и хобби, аномалистику то есть.

— Да, это самое важное!

— Перестань! Он ещё сказал, что моя дорога — Её Путь, но тогда я пока не делала выбор. Получается, у меня был выбор? А?

— Да, — серьёзно ответил Антон. — Тогда был.

— А я сказала, что хочу помочь тебе, как Мать! А он мне ответил… Я сейчас полностью тебе напишу, это может быть важным, это про тебя.

— Пиши.

Вот: «Если не собьётся со своего намеченного пути, то хорошо будет жить. Лишь бы на провокации не поддался. Места иллюзорной силы, миражные миры, психические атаки. Много чего есть». Потом: «Он же не зря пишет книги. Заурядные способности не дают возможности увидеть и осознать то, что он смог. Секрет не выдам. Это неэтично».

— Плюс один прорицатель, — хмыкнул Антон.

— Да, почему тогда все чувствовали, только не мы? Почему? Знаешь?

— Со стороны виднее. — Он усмехнулся, подумав о том, что они оба оказались редкостными тормозами.

— И тогда я спросила про свою силу. А он сказал: «Я не знаю её природу, её цели. Она необычная. Спокойная сила, которой не могут перечить. Она знает, что одна такая».

— Конечно, не могут перечить, — тут же согласился Антон. — Кто Нечто перечить будет?

— Ну да! — Видимо, девушка рассмеялась. — Знаешь, мне отец тоже год назад сказал, что наша с тобой встреча не случайна, что это предопределение свыше, ещё много такой же ботвы. Я удивилась тогда, это на него было совсем не похоже. Он хороший, конечно, только обычный, никогда за ним «этакого» не замечала.

— Может, кто-то говорил через него?

— Может быть. Тогда этот «кто-то» за нас!

— Ага, — согласился Антон, подумав, что со временем расстановка сил могла измениться.

— Так что, мы завтра едем?

— Едем, конечно. Я тебе позвоню, когда этого гаврика выловлю.

— Уфф, — вздохнула Матрёша. — Мне ещё с родителями объясняться. Мрак!

— А кузина твоя что? — вспомнил Антон.

— Да она им немного мозги промыла, что я уже взрослая, что в моём возрасте замуж выходят, хи-хи! Кажется, мама прониклась. Посмотрим.

— Удачи! — пожелал Антон и отключился.

Поймать сантехника было не самой лёгкой задачей. Дом не был заселён до конца, жильцы понемногу добавлялись, поэтому Гоша кочевал по пустующим квартирам, подчиняясь указаниям жилконторы. Невозможно было и предугадать, когда он будет свободен — иногда он бил баклуши весь день, а иногда вкалывал от света до позднего вечера. Когда он занимался подключением и проверкой вновь заселяемой квартиры, его ещё можно было поймать, но когда бегал по мелким вызовам жильцов — кран подтянуть, трубу герметизировать, перекошенную раму подправить — дело было почти безнадёжным.

Антон был на улице с самого утра. Он заменил аккумулятор в автомобиле Татьяны — старый умер от холодов — и теперь прогревал машину, не забывая поглядывать на дверь соседнего подъезда, где до недавнего времени обитал сантехник. Живёт ли он там до сих пор, Чёрный не знал, оставалось только надеяться. Время от времени дверь открывалась, выпустив очередного утреннего страдальца — люди ёжились, втягивали плечи, поднимали воротники и быстро семенили кто к личному автотранспорту, а кто к выходу со двора и в метро. Мороз стоять не велел. Наконец показался Гоша, выполз на мороз без шапки, в лёгких летних кроссовках, выставляя на ветер из-под распахнутой телогрейки объёмистое голое пузо. Антон газанул, удивляясь про себя, откуда у человека столько здоровья.

— Садись, дарагой. — Он затормозил прямо перед Гошей, отрезая тому путь к отступлению. — Поехали!

В Гошиных глазах отразилось узнавание. Он, нимало не растерявшись, плюхнулся на заднее сиденье машины, расплылся в улыбке и принялся подобострастно здороваться. Антон, как будто всё шло по заранее оговорённому плану, направил машину к выезду со двора. Снега было столько, что даже шипованные колёса прокручивались и скользили, ехать нужно было медленно и очень внимательно. Гоша сидел смирно и лупал глазами, как будто ещё не до конца проснулся. Антон выбрался из двора, притормозил, позвонил Матрёне. Потом достал из бардачка заранее припасённый экземпляр «Точки перехода», протянул Гоше:

— Держи! Автографа не даю, но хвастать, что чинил трубы главному герою, можешь.

Конечно, Чёрный не собирался просвещать сантехника, не заботился об его культурном уровне или амбициях. Этим действием он постарался предупредить тех, кто мог стоять за этим расхлябанным и ленивым субъектом — предупредить враждебные Силы, обезопасить себя от «сюрпризов». Он свято верил словам Брюса, сказавшего: «Эта книга для тебя вроде щита».

— Мам, я поживу у Антона пока. — Матрёша не могла больше откладывать разговор. Она старательно собрала всё своё невеликое терпение, зажала эмоции в кулаке и приступила к матери.

— Ещё чего удумала?! — возмутилась Людмила Сергеевна. — Совсем ума рехнулась! Куда ты из дома пойдёшь? Заневестилась?

— Мама… — Девушка вдохнула, выдохнула и продолжила ровным тоном: — Мне нужно учиться. У меня сессия. А здесь ремонт. Здесь куча народу, визг, грохот, мне это мешает.

— Так закрой дверь, — решительно объявила мать. — И не слушай, тебя никто не побеспокоит.

— Мама! Я так не могу! Мне в голову ничего не лезет! Ты хочешь, чтобы я из института вылетела?

Мать задумалась. Аргумент был беспроигрышным — за высшее образование дочери она готова была живот положить.

— А где ты у него жить собралась? — Она подозрительно покосилась на дочь. — Он же сам в городе на птичьих правах болтается, ухажёр твой.

— За городом. Ты же знаешь, у Антона большой дом. Там тихо и никого нет, там я смогу заниматься.

— Так ты ж говорила, там потоп и все трубы порваны?

— Мы всё исправим! Уже почти исправили, совсем немного осталось. Там и отопление, и свет, и горячая вода — всё есть, как в городе. Ты просто не знаешь.

Матрёна немного лукавила, но не говорить же матери, что они только сейчас поймали сантехника и все блага цивилизации пока под большим вопросом. Тогда её точно запрут в кладовке.

— Так ты что, насовсем к нему собралась? — задала свой самый главный вопрос Людмила Сергеевна.

— Нет, мам, ну что ты! На сессию. Пока не сдам.

— Ох, дурочка ты, дурочка неразумная, — вздохнула мать, сдаваясь. — Чтоб каждый день звонила!

— Да, мама, хорошо, я буду звонить!

Матрёша радостно чмокнула мать в щёку и бросилась собираться. Раз она сказала, что едет учиться, нужно было прихватить с собой учебники и конспекты. Она быстро набила сумку, втиснула сверху Нюшу и выбралась в коридор.

— Нюшу оставь! — Мать стояла возле двери, уперев руки в бока, и была настроена решительно.

— Почему? — удивилась Матрёша.

— Оставь, я сказала. Нюшу не дам.

— Мама, зачем тебе-то моя игрушка? — Девушка ничего не понимала. Мать уже согласилась её отпустить, и вдруг такое нелепое препятствие. — Ты что, с ней играть будешь?

— Нюша останется здесь! — Мать вдруг всхлипнула. — Если ты её заберёшь, значит, уже не вернёшься.

— Мам, ну что ты?..

Матрёша растерялась. Может быть, она действительно не вернётся, она сама не знает, что её ждёт. Она бросается в полную неизвестность, навстречу могущественным врагам. Даже если они с Антоном преодолеют все козни и препоны, если они победят, тогда она необратимо изменится. Действительно, прежняя Матрёша уже никогда не вернётся в этот дом. И она не может сейчас сказать это матери.

— Хорошо. — Девушка достала игрушку. — Уговорила. Пусть Нюша останется здесь. Не обижай её!

— Её обидишь, — фыркнула мать и вытерла набежавшие слёзы. — С отцом-то хоть бы простилась.

— Так его дома нет.

Сергей Александрович с утра возился в гараже, воюя за жизнеспособность машины.

Они обнялись напоследок, мать плакала, уже не скрываясь.

Матрёша хлюпнула носом, подхватила шубку и выскочила за дверь.

Чёрный на несколько секунд прижал авто к бордюру автобусной остановки, как раз чтобы Матрёше хватило времени запрыгнуть в дверь. Он тут же резко рванул и влился в поток автострады. Теперь ей предстояла нелёгкая задача — запудрить мозги несчастному сантехнику. Антону даже интересно было посмотреть — как она справится, какие мысли в Гошиной голове будут принадлежать ему самому, а какие окажутся шевелением ведущей его Силы. Нужно было спровоцировать Силу на сканирование и не дать ей увидеть ничего важного. Девушка старательно болтала об институте, боялась экзаменов и жаловалась на глупость родителей, которые так не вовремя затеяли ремонт и разнесли всю квартиру. Гоша сочувственно кивал башкой, подбирал размахаистые полы телогрейки, чтоб не задеть модную шубку, и уговаривал «барышню» не переживать, потому что он «всё сделает в лучшем виде».

Чёрный загнал машину во двор и подумал, что надо бы придержать собаку. Тут же пришло воспоминание, что Джой потерялся в лесу, и он тихо выругался себе под нос. Пса было очень жаль, он много лет был верным другом и сторожем. И это был пёс отца. Но переживать было некогда: если на улице после тепла машины холод ощущался не слишком, то дома ждал форменный морозильник. В здании казалось холоднее, чем на дворе. Антон даже пожалел сантехника, которому придётся голыми руками вертеть заиндевевшие, обжигающие холодом трубы.

Гоша полез разбираться с общей системой подачи воды в дом, а Антон с Матрёшей попробовали добыть хоть немного тепла. Они включили на кухне все конфорки газовой плиты и водрузили на них кастрюли с выпирающим горкой льдом вместо воды. Несколько больших пластиковых баклаг с водой стояло на полу, их покорёжило при замерзании, но пластик как-то растянулся, изогнулся и выдержал. По крайней мере, запас питьевой воды у них был.

Поверху температура начала медленно повышаться, но по полу тянуло немилосердно. Гоша попробовал объяснить, что именно он собирается делать с системой, как переключать подачу воды, но, видя, что его сантехнические тонкости всё равно не понимают, махнул рукой и принялся за работу. Он с корнями выдирал старые трубы, разбрасывал во все стороны ошмётки краски и штукатурки, швырял обломки с остатками заледеневшей грязи прямо на ковёр и тут же снова брался за ключ. Его куцая телогрейка едва опускалась за поясницу, а при неизбежных наклонах оголялась вся массивная филейная часть. Антон не выдержал и предложил ему свой старый, но хороший и тёплый меховой жилет. Гоша принял дар с благодарностью.

Хотя газ полыхал вовсю, теплее в доме не становилось. Антон шарахался между кухней, где температура всё-таки перевалила через ноль, и залом, где было ничуть не теплее, чем на улице. Он не мог позволить себе надолго оставить сантехника одного. Матрёна грелась возле огня. Чёрный не мог растопить камин, потому что тогда он был бы к нему привязан — он так и не установил в топке сетку для защиты от случайных углей. За камином нужно было постоянно следить. Они старались согреться горячим чаем, но чашки с кипятком остывали почти мгновенно, а термоса они не нашли.

Чёрный постукивал зубами, смотрел на сжавшуюся в комок Матрёшу, на посиневшего «трубача», и, наконец, его осенило: «Татранский чай»! Точно, он должен быть где-то на половине отца, этот напиток не мог пострадать от холода — семьдесят пять оборотов мороз не берёт. Как же он мог забыть! Антон рысью рванул во вторую часть дома, порылся там в закромах и радостно предъявил девушке замысловатую бутыль с надписью на словацком языке. Оттуда её в своё время и привезли. Главную часть татранского чая составляет спирт, на котором настояны особые целебные травки со склонов Татр. Этот воистину живительный эликсир не ударяет в голову, он обжигает горло и согревает тело. Антон налил по стопке себе и Матрёне, потом прикинул на глаз массу сантехника и плеснул ему на треть побольше в стакан. Жить стало веселее, они даже разговорились. Конечно, о Кали, которая крутилась у двоих из них в голове. Антон сам не понял, как зашёл о ней разговор, вроде самым естественным образом. Оказалось, Гоша знал, что есть такое божество, но его знания были на уровне уроков истории в советской школе: зло, насилие, индийская культура, и всё. Матрёна немедленно кинулась на защиту, она произнесла целую речь о разнообразии функций богини и её великой роли в восточных культах. Антон усмехался и не встревал в разговор, но внимательно наблюдал за реакциями сантехника. Впрочем, Гоша не стал долго беседовать, он отдохнул, согрелся и вернулся к работе. Казалось, силы его удвоились, тяжеленные старые батареи он швырял с крыльца одним движением, как игрушечные. На их место ставились такие же чугунные радиаторы, только целые. Чугун великолепен для сохранения тепла, он способен держать его очень долго даже после отключения подачи, но вот при крайне низких температурах не выдерживает, становится хрупким и может растрескаться, как стекло.

Матрёшка сидела на столешнице и, чтобы не мёрзнуть, болтала ногами. Прогретый воздух собирался под потолком, а вниз опускаться не желал. Антон грел руки о стенки кипящих кастрюль. Но настроение было боевым — дело оживления загородного дома пошло, они победили. Они немного порассуждали, каких напастей следует ожидать теперь, и ни к чему не пришли, решили, что по ходу дела всё станет понятно. Вдруг Антон вспомнил, что давненько уже не заглядывал в зал, не проверял, что поделывает сантехник. Оттуда исправно доносился грохот, но это ничего не значило. Он прошёл с другой стороны дома и появился в зале через потайную дверь, что была устроена возле камина. Гоша работал, некоторое время Чёрный созерцал его могучую спину. Потом он ощутил некую неправильность обстановки. Он вышел на середину зала и стал осматривать помещение по частям. Так, мебель вся отодвинута от стен, это понятно, это чтобы можно было добраться до труб. Амуницию на стенах не трогали, он до миллиметра знает расположение доспехов, мечей и щитов. Что же ещё? Он обернулся к своему шкафчику с магическими принадлежностями. Шкаф находился на прежнем месте, ключ всё так же торчал из замка. А это откуда? На шкафчике стоял металлический сосуд для возжигания благовоний. В нём очень давно ничего не возжигали и вообще не использовали по назначению, Чёрный хранил в нём морскую соль. И очень давно не трогал этот предмет, похороненный под грудой других, более востребованных раритетов. Как он сюда попал? Он точно не доставал его, более того, он не стал бы доставать сосуд с солью и помещать его в условия перепадов влажности и температуры, где соль может превратиться в камень. Он пригляделся к сантехнику. Гоша продолжал пыхтеть над батареей, не подавая вида, что вообще заметил приход Чёрного. Антон прошёл к шкафчику и молча открыл его, чтобы убрать сосуд. На него посыпался дождь из мелких предметов, кое-как сваленных в кучу, похоже, их удерживала от падения только дверь. Что-то Чёрный успел поймать, остальное живописно рассыпалось вокруг него по ковру. Здесь были толстые огарки ритуальных свечей, баночки с настойками, черепа мелких животных, кусочки кожи, лезвие для заточки перьев и даже один амулет — среди развала виднелся кожаный мешочек. Этот-то как здесь мог оказаться? Все подобные артефакты хранятся в шкатулках в самом низу, чтобы добраться до них, нужно снять всю мелочь, уложенную сверху, вытащить ящичек, и только потом можно достать из него амулет. Чёрный повертел заблудший мешочек, пихнул его в карман и принялся наводить порядок. Он кое-как побросал обратно всё, что собрал с ковра, запер шкафчик, и ключ тоже убрал в карман. На всякий случай, вдруг здесь всё же порылся сантехник?

Гоша добрался уже до последней батареи зала, и даже почти поставил её, когда у него развалился разводной ключ. Он удивлённо охнул и обернулся к Чёрному, показывая обломки. Антон покачал головой — ну и ну! Как можно было сломать такого стального монстра? Но факт был налицо, Чёрный буркнул «сейчас» и отправился рыться в своих инструментах. К счастью, он нашёл точно такой же ключ. Работа продолжилась.

Система отопления дома состояла из двух связанных между собой контуров, поэтому, чтобы запустить её вновь, нужно было проверить каждую трубу в доме. Разгром не миновал и половину отца, на ней уцелела единственная батарея — в библиотеке. Антона радовало хотя бы это — подозрительный сантехник там копаться не будет. Время шло к вечеру, Гоша перемещался из одной комнаты в другую, оставляя за собой красивые следы из мазутных пятен. Антон пока не хотел думать, как им с Матрёшей придётся это всё убирать. Наконец последний рывок — последняя батарея. Вообще-то в этой комнате их должно было быть две, но в наличии оставалась одна, зато длинная. Даже Гоша ворочал её с трудом. Антон согласился на такую замену, что ему ещё оставалось делать? Гоша напрягся, установил чугунного монстра на место, затянул муфты и контргайки. Теперь можно было пробовать запускать.

Антон опасался, что вода просто замёрзнет в заледенелых трубах до того, как успеет нагреться. Гоша успокаивал его и уверял, что всё должно быть нормально. Оставалось верить, тем более что пока он показал себя мастером своего дела. Антон даже удивлялся, почему человек, столь хорошо разбирающийся во всевозможных бытовых устройствах, всё ещё околачивается простым сантехником. Даже в его крайне древней системе отопления Гоша разобрался быстро и без труда.

Настал решительный момент. Чёрный отправился караулить накопительный бак на втором этаже, сантехник врубил на полную мощность бойлер и начал заполнять систему водой.

Потом они прошли по комнатам, чтобы убедиться, что нигде нет течи. Течь была — вода хлестала из двух не самых удачных стыков. Пришлось сливать воду и монтировать их заново. Пока мужчины носились с запуском отопления, Матрёна занялась ужином и хоть немного согрелась.

Вторая попытка, Антон занял место наверху. Гоша наполнял систему, Чёрный следил за уровнем, проверили течь, не нашли, можно было дожидаться тепла. Но оно не приходило, котёл кочегарил вовсю, а ни трубы, ни батареи не нагрелись ни на один градус. «Наверно, пробка», — изрёк сантехник и отправился по всей линии труб её искать. Он носился по всем комнатам, молотя по батареям ключом, чтобы по звуку определить, где же скопился воздух. Антон вышагивал взад-вперёд перед большим радиатором, он уже не верил, что в этот дом когда-нибудь вернётся тепло. Настроение было препаршивым. Он смотрел под ноги, как вдруг заметил какое-то движение. Он резко развернулся и уставился на зубец свежепоставленной батареи — по нему стекала вода! Он присел на корточки и убедился, что вода течёт именно из трещины в чугуне. Вот и ещё одна трещина, и ещё. Значит, вода всё же успела замёрзнуть и разорвать уже новую батарею, всё было напрасным.

— Гоша! — рявкнул Антон.

Сантехник с немым вопросом в глазах возник в дверном проёме. Чёрный молча кивнул на медленную струйку воды, сил ругаться у него уже не было. Матрёша понеслась за тряпкой, в то время как на полу уже замерзала на глазах целая лужа. Гоша покрутил головой, почесал в затылке, почмокал губами — он думал. Задача перед ним стояла не самая тривиальная — это была последняя батарея. Менять её было не на что.

— Слушай, хозяин, давай пока без батареи пустим? Что скажешь?

— Как без неё? Система же замкнута.

— Трубу пустим, временно, батарею потом поставим. Купим — поставим. А сейчас будет тепло.

— Делай!

Гоша отвернул негодную батарею, волоком утащил и кинул в сугроб. Потом протянул вместо батареи прямую трубу. Дело шло уже не к вечеру, а к ночи. Чёрный дал понять сантехнику, что не стоит говорить о возвращении в город, пока тепла в доме не будет. Чтобы не повторить печальной участи батареи-гиганта, Гоша решил прогревать остальные батареи горелкой. Он промучился с ней полчаса, но та упорно отказывалась зажигаться. Видимо, его техническому гению наступил предел. Антон в бессильной ярости заламывал руки и бормотал проклятия, но поделать ничего не мог. Матрёна пыталась его успокаивать, пока он не предложил ей самой повлиять на «чудотворца». Матрёша загадочно улыбнулась, наполнила чашку горячим чаем и отправилась к Гоше. Через десяток минут она с довольным видом вернулась назад, а следом возник сантехник с огнедышащей, как домашний дракон, горелкой. Что там ему наговорила Матрёна, Антон так никогда и не узнал.

Третья попытка. Снова все по местам. Вода наполняет котёл, Гоша разжигает бойлер и рысью несётся вдоль труб, не выключая горелки, прогревая и трубы, и стыки, и сам чугун батарей. Медленно, но верно становится понятно, что на этот раз они нагреваются.

Ужинали в тесном и, после таких сантехнических приключений, почти что семейном кругу. Настроение поднялось, отопление они почти победили. Договорились, что поутру Антон и Гоша отправятся покупать новый радиатор на место последней из батарей, а также всё необходимое для реанимации водопровода. Чёрный не собирался отпускать сантехника, пока в доме не будет восстановлено и проверено всё. Он позвонил Татьяне, объяснил ситуацию и объявил, что задержит машину ещё на один день. Хорошо, что завтра было воскресенье, и Таня никуда не собиралась, потому что в рабочий день она себя без машины не представляла. Сейчас она согласилась легко, не обеспокоилась и тем, что Антон не будет ночевать «дома», вернее, не обеспокоились контролирующие её Силы — ведь сейчас при нем был Гоша.

Поутру Матрёша проснулась с новым откровением. Она дотянулась до бумаги и ручки, быстро записала текст и протянула блокнот Чёрному. Седой сообщал: «Вас хотят сбить с пути. Не поддавайтесь. Его контролируют, вас вызывают на эмоции. Сейчас делайте то, что нужно сделать сейчас, прочее решится потом благодаря силе, которую вы обретёте. Не теряйте свой путь, вы слишком близки, чтобы отступать. Сейчас атакует одна из Сил. Они вас берут под тотальный контроль. Они не знают, получится у вас что-либо или нет, поэтому применяют силу. Их задача вас сбить. Они поняли, что Татьяну раскусили и закрыли ей доступ к информации. То же самое сделайте с ним. Он для них регистратор ваших действий. Не говорите с ним ни о чём, что ведёт вас к цели. Бросьте все силы на достижение её, переключите внимание друг на друга. Они попробуют подкидывать вам ещё людей. Гоша должен быть последним».

Они переглянулись. В общем-то, чего-то подобного Чёрный и ожидал, он изначально воспринимал сантехника как инструмент в руках врагов и теперь лишь получил подтверждение своей паранойе. Но как бы то ни было, Гошу следовало использовать по прямому назначению до конца, поэтому вскоре, взбодрённый чашкой крепкого кофе, Антон уже прогревал машину.

Сонный Гоша забрался в салон и тут же захрапел снова. Видимо, в другой ситуации ничто не смогло бы заставить его подняться в такую рань. Чёрный медленно полз по занесённой снегом дорожке от дома, радуясь, что у него всё-таки внедорожник, и прикидывая, что им следует закупить. Для водопровода — практически всё, от труб до последнего крана, всё было переломано. И ещё батарея, последняя батарея и самая главная — без неё восстановление системы нельзя считать законченным.

Чугунных радиаторов больше не продают — это было первым открытием в строймагазине. Они остались в прошлом. Пришлось брать современный — лёгкий, практичный, но вот насколько надёжный? Зима покажет. Загруженные под завязку, они вырулили с эстакады на шоссе. Антон не гнал машину, несмотря на шипованную резину на всех четырёх ведущих колёсах — незачем. Но впереди едва тащилась какая-то несчастная, тоже загруженная по самую крышу «девятка». Чёрный перестроился влево, обошёл тихохода по соседней полосе, вернулся на прежнюю и вдруг почувствовал, что машину повело влево, как будто задние колёса попали на лёд. Конечно, никакого льда здесь быть не могло, но их швырнуло к разделительному ограждению. Антон вцепился в руль, выправляя машину, не позволяя ей уходить в занос. Вдруг перед ним вытянулась прямая как стрела дорога. Ему показалось, что время застыло, перед глазами мелькнул красный равносторонний треугольник с точкой внутри — лампочка аварийки. Он стал выпрямлять ход машины, как вдруг понял, что летит вправо. Гоша на соседнем сиденье молча вцепился побелевшими руками в ремень безопасности. Он не пристёгивался — с ремнём поперёк такого пуза он чувствовал себя неудобно. Поэтому Гоша лишь накидывал ремень на себя, чтобы не цеплялись инспектора ГИБДД.

Машину, несмотря на зимнюю резину и полный привод, развернуло на сто восемьдесят градусов, понесло к обочине. Загруженная «девятка» извернулась, взяла левее и проскочила мимо, сумев избежать столкновения. А Чёрный красиво полетел в правый кювет и не менее красиво воткнулся в громадный сугроб. Они, как в кинофильме, застыли в вертикальном положении — снег надёжно держал автомобиль, не позволяя ему упасть на крышу. Антон, как космонавт, висел на страховочном ремне, а Гоша — на таком же ремне, но только за счёт силы своих мышц. Антон несколько секунд приходил в себя, он с ужасом подумал, что стало с машиной. Night ему не простит! Нужно было выбираться, он открыл дверь и выпал в сугроб, тут же утонув в нём по грудь. Гоша вылез с другой стороны, как бульдозер, пробил ход наверх и уже дожидался Чёрного на обочине. Он вертел головой, словно не понимая, как сюда попал и зачем и как остался в живых. На них обоих не было не только царапины — ни одного синяка. Возле них уже тормозили любопытные, наслаждаясь редкой картиной — зрелищем застывшего свечкой внедорожника и растерянностью его пассажиров. На шоссе собиралась пробка.

Антон немедленно позвонил Татьяне. «Что с машиной?!» — был её первый и основной вопрос. Он честно сказал, что не знает — на задней части повреждений не было, а что стало с передней, увидеть было нельзя. Теперь нужно было звонить гайцам. Антон сосредоточенно изучал клавиатуру мобильного телефона — звонить было нужно, но не хотелось. Вдруг Гоша издал странный звук, подпрыгнул и начал активно махать руками. Чёрный поднял голову — возле них тормозил эвакуатор. Ребята ехали по своим делам, но не отказались, раз уж так пришлось, помочь бедолагам и «дёрнуть». Тягач развернулся, перегородив собой всё шоссе, один из эвакуаторщиков нырнул в сугроб, прицепил тросы. Второй в это время управлял операцией из кабины. Тягач дрогнул, напрягся, загудел и выволок на дорогу совершенно невредимый джип. Антон поблагодарил спасителей и кинулся к своей машине. Он ладонями обмёл весь капот, чтобы убедиться, что даже бампер и решётка радиатора — самые слабые детали, как раз попавшие под удар, — находятся в целости и сохранности. Это казалось чудом. После таких кульбитов на машине не было ни царапины!

Они снова забрались в кабину, Антон осторожно поддал газ. Машина тронулась, теперь они еле-еле ползли, но он не наблюдал повреждений, кроме сбоя настройки развала-схождения. Машина требовала визита в мастерскую для регулировки — и не больше.

— Слушай, когда нас занесло, тебе ничего не показалось странным? — на всякий случай спросил Антон пассажира.

— Я не понял, почему мы на прямой дороге виляем, — отозвался тот.

— На прямой? Ты видел прямую дорогу?!

— Да как сейчас, — не понял сантехник.

— Там же был поворот… — задумчиво произнёс Чёрный, точно, там был поворот, но даже теперь он с трудом вспоминал об этом. Его прежняя память знала про поворот, она знала наизусть всю эту дорогу, а новая услужливо подсовывала картинку прямого пути. Неужели это работа его врагов, которые сумели воздействовать через Гошу на его восприятие? Но зачем? Смысла в попытке убить их обоих не было. Силам нужно было прибрать его к рукам, а вовсе не уничтожить. Или это и был «миражный мир» Лучезара? Антон не смог понять, с чем ему довелось столкнуться, но решил, на всякий случай, ещё усилить осторожность при общении с рабочим. Бережёного бог бережёт.

Теперь они с Матрёной следили буквально за каждым шагом сантехника. Кто-нибудь всё время находился в том помещении, где он работал. И всё же для них стало большой неожиданностью, когда Антон случайно задел и уронил висевшую на вешалке куцую фуфайку Гоши, и из её карманов раскатились хорошо известные ему предметы.

— Слушай, мужик! — Антон едва сдерживал бешенство. — Я тебе отдам всё, что ты захочешь! Хочешь отцовский мобильник, хочешь чехол под него, хочешь тестер — бери! Хрен с тобой, только не бери без спроса! Мне не жалко — я хочу знать, что у меня убыло, это ты понимаешь?!

— Виноват, хозяин. — Гоша потупился и смотрел в пол. Но не было никаких оснований верить его показному смущению. Бдительность пришлось удвоить, теперь они по очереди стояли у него за спиной.

По второму заходу отключение отопления прошло без проблем. Дом не успел остыть, пока Гоша врезал плоский алюминиевый радиатор. Отопление заработало во всю мощь, а сантехник переместился на кухню и взялся за водопровод. Оставалась ещё ванная, но финиш был уже недалеко. Антон и Матрёна понемногу разгребали бардак, оставшийся после ремонта. Вернули на прежние места мебель, подобрали и вынесли обломки труб, вымели краску и штукатурку. К этому времени появилась и горячая вода, можно было всё вымыть. Матрёша передохнула и взялась за мытьё полов.

В кухню вернулась холодная вода тоже. Гоша сменил шланги на стиральной машине и подключил её заново — дом постепенно становился пригодным для жилья. А вот с ванной он провозился всю ночь. Уже утром, убедившись, что всё работает, ничто не протекает и видимых глазом «соплей» нет, Антон отвёз сантехника в город. Выданная ему сумма с лихвой компенсировала причинённые неудобства, а также вынужденный ударный труд. Возможно, Гоша даже пожалел о том, что был пойман на клептомании.

Антон оставил машину под окнами и занёс Татьяне ключи. Она поохала по случаю аварии, порадовалась, что всё так легко обошлось, внесла в свои планы посещение мастерской и отбыла по своим делам. Чёрный успел вовремя. Обратно он возвращался на электричке.

Пока он ездил, дом преобразился. Матрёна выдраила все полы, прибралась на кухне. Теперь ничего, кроме новеньких пластиковых труб, не напоминало о пребывании здесь сантехника. Она даже смогла хоть немного привести в порядок ковёр в зале, которому досталось больше всего. Антон постоял посреди зала, оглядываясь, и вдруг рассмеялся. Девушка смотрела на него с недоумением, раздумывая, не обидеться ли ей, а он даже не мог объяснить причину своего веселья, только махал руками. Потом она тоже улыбнулась — таким заразительным был хохот Чёрного. Наконец Антон смог справиться с приступом смеха.

— Я над собой смеюсь, — выдавил он. — И над Калиостро. Ты только посмотри на этот дом!

— А что такое?

— Здесь под штандартом устроена потайная дверь на вторую половину дома. Там — такая же дверь под гобеленом — в библиотеку. Ничего не напомнило?

— Точно! — восхитилась Матрёна. — У нас во Франции было устроено точно так же.

— Во-во.

— Да и в Италии ты делал возле камина секретную дверь! Твоя страсть к тайне — это просто какая-то мания. Ты сумасшедший.

Теперь они хохотали вдвоём.

— Здесь любой чёрт себе ногу сломит.

— Да, даже сантехник тут путался как в лесу!

— Слушай, — вдруг замерла девушка. — А как я легко вспомнила, что было раньше. Это оно? Вспоминание себя?

— Да, — подтвердил Антон. — Это замечательно.

Он нырнул в первую потайную дверь, прошёл к гобелену. Там за пологом под искусной имитацией розетки было укрыто гнездо замка. Чёрный достал из подсумка массивный ключ. Это был универсальный ключ — он подходил к дверям поездов, электричек, а также метрополитена, даже метро-два. Антон взглянул на торец ключа и улыбнулся — на срезе зиял равносторонний треугольник. Этот ключ он нашёл в далёком детстве и с тех пор всё время таскал с собой. Время от времени ключ действительно пригождался. Он вошёл в библиотеку, по совместительству представлявшую собой и его кабинет. Кабинет выдержал всё, холода не тронули ни трубы, ни радиатор, это было единственное место, куда не проник любопытный взор Гоши-сантехника. Антон плюхнулся в кожаное кресло и потянулся.

В Париже они с Лоренцей поселились на улице Сен-Клод в окраинном районе Марэ. Особняк стоит до сих пор, укрытый в глубине глухого одичавшего сада. В верхнем этаже дома он оборудовал лабораторию, поставил атанор — алхимическую печь. Обычно он работал ночами. Запоздалые прохожие, замечавшие пробивающийся сквозь ветви деревьев слабый свет, суеверно крестились. Те, кому повезло увидеть лабораторию изнутри, попадали в диковинную обстановку времён Парацельса, их окружали целые батареи пузырьков со всевозможными бальзамами и эликсирами, пятиугольники и треугольники с мистическими знаками, чучела змей, и тут же буссоль и дерево Дианы. В воздухе густо пахло снадобьями. На полках теснились книги, возглавляемые «Изумрудной Скрижалью» Гермеса Трисмегиста, лежали светящиеся камни. А посреди этого великолепия высился огромный атанор, в пламени которого, как говорили самые отъявленные фантазёры, они не раз видели танцующую саламандру.

Здешний кабинет-библиотека был небольшим. Протянув руки в стороны, можно было без труда коснуться кончиками пальцев противоположных стен. Кажется, Антон подсознательно сделал его по образцу своей походной кареты — мобильного рабочего кабинета, где также были и книги, и эликсиры, ведь он тогда был лекарем. Под стеной он поставил древний письменный стол, от которого к потолку шли полки с рядами книг. Книгам была отдана и соседняя стена, они занимали её полностью. Под потолком параллельно полкам шёл карниз с лампочками подсветки. Этажерка с неформатными старинными изданиями поместилась в противоположном углу, возле окна. У окна же была поставлена полка, где Антон собирал различные статуэтки, привезённые из заграничных поездок. Иногда ему удавалось добыть настоящие археологические редкости. Под полкой притулился неприметный шкафчик — сейф для бумаг и документов. Окно закрывали непроницаемые для света чёрные шторы, хотя оно выходило задом и из него открывался милейший вид на сад с альпийской горкой, искусственным водоёмом и таинственным гротом в дальнем углу.

Антон окинул взглядом поверхность стола. Хрустальный шар, человеческий череп, большая свеча, старинный письменный прибор и к нему перья, нож для бумаги, чернильница, огниво — всё было на своих местах. Он удовлетворённо улыбнулся.

За многие годы в библиотеке скопилось изрядное количество редких книг. Антон и сам не заметил, как, прикупая то одно, то другое, он собрал приличную коллекцию оккультной литературы. Тут были книги по эзотерике, мистике, каббале, теософии, алхимии, практической магии, хиромантии, астрологии, нумерологии. Среди них встречались настоящие раритеты на разных языках: гримуары Парацельса, Папюса, папы Гонория. Конечно, были книги по религиоведению, первоисточники основных мировых религий. Несколько энциклопедий по символам. Отдельный раздел занимали издания по аномальным явлениям и уфологии, но их было немного, не так много существует книг по этим вопросам, которым следует доверять, разве что материалам расследований необычных явлений. Здесь же стояли и сборники рассказов об интересных нестандартных случаях. Дальше шли разделы по истории и научной фантастике. Сейчас Антон заворожено взирал на свою библиотеку, как будто увидел её впервые. Вдруг его посетило странное чувство, что чего-то в ней не хватает. Он пробежался взглядом по корешкам книг. Точно! У него была «DE MAGIA LIBER» Antonii de Haen 1774 года издания, некогда он приобрёл её в Венеции. Где же она? Чёрный поднялся, прошёл к этажерке, пересмотрел, что стояло на ней, но этой книги не обнаружил. Он задумчиво покрутил хвост, потом хлопнул себя по лбу. Конечно! Он же давал её почитать Люминосу, когда тот тоже увлёкся алхимией, и так и оставил её «на хранении». Это было лет восемь назад. Так что книга до сих пор у него.

Чёрный успокоился, решил, что вскорости непременно её заберёт, потом взял толстую книжку и, проведя пальцем по буквенным закладкам на страницах, открыл в заинтересовавшем его месте.

Ага, треугольники! «Простейший геометрический символический знак. Не каждый треугольник несёт символическое значение». Ну, это понятно! «В древних культурах упоминается „женский срамной треугольник“, вершина которого направлена вниз, а из неё выходит вертикальная линия. Также треугольники с вершиной, направленной вниз, считались символами воды, а с направленной вверх — огня». «Что-то часто стал появляться огонь», — подумал Антон, берясь за другую книгу.

«Равносторонний треугольник, направленный вершиной вниз, называется треугольником инволюции. Это лунный символ и имеет символику женского начала, плодовитости, воды, природы, тела и всего физического. Символизирует Великую Мать как родительницу, божественную милость». Это уже оккультная философия пошла. Он открыл следующую. Копаться в настоящих бумажных книгах было гораздо увлекательнее, чем в Интернете, это занятие затягивало.

«В философской системе Пифагора греческая буква „дельта“ из-за её треугольной формы считается символом создания космоса». О как! Круто брал Пифагор.

«В тибетском тантризме комбинация двух равносторонних треугольников в виде гексаграммы представляла собой „проникновение в женственное мужского огня“» — похожее толкование он встречал и в западном оккультизме, с небольшим сдвигом акцентов.

«В Древнем Египте символизировал Триаду: Озирис как начало, Исида как середина или хранилище, а Гор как завершение» — в общем, тоже в одном знаке весь мир и вся история мира, движение времён от начала к концу. Интересно.

В Мексике треугольник обозначал год, а в индуизме символизировал дарующую жизнь богиню Дургу, ипостась Кали.

«У христиан треугольник с вершиной вверх стал знаком бога. В треугольник они стали помещать глаз. Та же символика в иудаизме». Ну, это понятно, наследственное. Глаз обозначает всевидящий глаз бога. Известен талисман «Божественное око». Антон невольно скосил глаза на кольцо, подмигнул Глазу Дракона. Камень загадочно мерцал при неярком свете лампочек подсветки. «Иногда изображается с лучами, идущими от центра, в таком варианте называется Дельта Лучезарная».

А вот у масонов это символ главы ложи и знак старшего мастера. Тоже неплохо.

Алхимики выразили через треугольник все четыре стихии: огонь-вода, как и в древности, земля — усечённой вершиной вниз, воздух — усечённой вершиной вверх. Одним знаком управились. Впрочем, это-то Антон знал.

У Чёрного просто разбегались глаза, он дорвался до книг и теперь не знал, за что схватиться. Почти во всех книгах были разнообразные треугольники, иногда с глазом, иногда с лучами. С чего же начать? Видимо, с начала.

— Матрёшка, будь ласка, завари кофе! — крикнул Антон, оглядев выбранную стопку книг. — Покрепче, пожалуйста.

— Получи! — Вскоре девушка проскользнула в кабинет с кружкой парящего ароматного напитка. — Ой, сколько книжек!

— Подожди, Матрёш, потом всё покажу, дай подумать.

— Хорошо, — на удивление послушно согласилась она и вышла.

Кофе благоухал на столе, Антон запалил кусочек попавшего под руку благовония, удобно устроился в кресле и задумался. «Итак, с древнейших времён до наших дней знак треугольника соотносили с женщиной, огнём, космосом, божеством и временем. Всё это можно соединить в едином понятии Кали. Это имя впервые встречается в Ригведе. Седой сказал, что дома мы найдём то, что нам поможет. Ну что ж, вот Ригведа, тёмно-зелёная книжка прямо напротив стола».

Вы сделали возврат вдохновенного Кали,

Достигшего старости, снова юным.

Это же круговорот времени. А вот:

…вы награждаете Кали, нашедшего жену…

и

Чёрный стал проглядывать языком (своим)

Вас обоих, удивительных (тех), чья мать Синдху,

Выдумщиков сокровищ,

Двух богов, мыслью находящих блага.

О вы двое, облекающиеся у жреца

В питьё сомы и хвалебную песнь.

Может ли такое быть? Он надолго задумался, по привычке накручивая на пальцы пряди волос. Ригведы писались приблизительно в 1700 г. до н. э., не так уж давно. Семнадцатый век до нашей эры, это где-то 3710 лет назад, почти вчера. А ведь с того времени почти ничего не изменилось… Чёрный улыбнулся про себя. Ну да, он хорошо помнит те времена. Хм, получается, что в Ригведе описаны все ключевые моменты слияния. Да-да-да: «Происходящие из одного рода, бессмертные, следующие друг за другом…»

К тому же «Кришна» — буквально означает «чёрный», он помнит, как Проф иногда именовал его Кришной, а Антон обижался.

Как муха, будящая спящих,

Она возникла первой из всех пришедших,

непрерывно сменяющихся…

Вот те на! Антон даже подвинулся вместе с креслом. Он вспомнил сон Матрёны, где она считала, что в виде большой мухи ей привиделся Нечто. Идём дальше!

«Они направляли потоки (вселенского) закона (чтобы те) слились».

Он заполнил два обращённых друг к другу (мира),

как свет неба.

(Едва) родившись, силой духа ты охватил

(весь мир).

Ты стал отцом богов, хоть ты и есть (их) сын.

Прямым текстом, однако. Или ему уже везде мерещится, кажется, что весь мир говорит только о них двоих? Но вот это точно про них! Или для них:

Не напрасно старание, которому содействуют

боги.

Мы вдвоём выстоим в любых сражениях.

Мы победим здесь в состязании с сотней

ловушек,

Если объединимся в пару, устремлённую

к одной цели.

Конечно, они победят. Или не стоило и замахиваться. Антон хмыкнул — если с ними Бог! О, а вот и про Седого нашлось. Да как точно!

Тот, кого лелеют две одинаково сильные (руки),

Пара, живущая вместе в общем лоне…

Ночью, как и днём, седой (вновь) родился юным,

Двигаясь, не старея, сквозь многие людские

поколения.

Та-ак… Лучше бы не читал Ригведу… Это ж он, получается, с тех времён путешествует! И там засветился герой, в эпос попал. А что же он им-то рассказывал: каторжник, из тюрьмы убежал. Да, убежал, только не сказал — когда.

Да будет истинным ваш закон, о две половины

вселенной!

Вступитесь за нас хорошенько на великую удачу!

Вступимся, мы обязательно вступимся! Вот только разберёмся сами с собой… И с Силами заодно. И — он полистал книгу, пробежался по строкам ещё раз — это всё? Получается, Ригведа почти ничего не дала, только Седого засветила. Про слияние они уже и сами поняли. Что же тогда подразумевал хитрюга Седой? О чём, находящемся здесь, он знает? Может, тетрадь?

Тетрадь хранилась в сейфе. Иногда Антон поглядывал на неё, чтобы убедиться, что она до сих пор не изменилась. Значит, привязанный к ней неведомый артефакт ещё далеко. Или вообще заблудился и не найдёт путь до Земли. Последний раз он открывал её, когда готовил материал для книги. В ней всё было по-прежнему: руны всё так же непонятны и ни на что не похожи. Может быть, это вообще шрифт какой-то погибшей цивилизации? Кто ж его теперь разберёт? Чёрный достал тетрадку, положил на стол, пролистал и убрал на место. Ничего не изменилось — он по-прежнему её не понимал.

Ещё была книга, учебное пособие по хронологии стран мира. Её когда-то послал Чёрному лично Седой, передал через Мишу с наставлениями обязательно её изучить. Антон изучил, в своё время выучил почти наизусть и так и не понял — зачем. Применения для неё в его области действий не было. Он пролистал книжку ещё раз и тоже отложил. Новых идей не было.

— Тук-тук! — В кабинет поскреблась Матрёна. — Что мы нашли?

— Ничего, — буркнул Чёрный, отодвигая скользящую дверь. — Ничего, чего бы не знали раньше. Или почти ничего.

— А думаешь что? — Она примостилась на широкой ручке кресла и оттуда смотрела на Чёрного свысока.

— Думаю, что, куда ни глянь, нас окружает куча знаков. Причём во всём и везде идёт образ Кали. Я не знаю, как это должно действовать, и должно ли вообще. Но ведь факт!

— И что?

— Помнишь кино про Калиостро?

— «Формула любви»?

— Да.

— Помню. Хороший фильм.

— Да, так вот, последняя сцена, где они позируют художнику. Там Мария сидит, а потом Калиостро.

— Да, они рядом сидят. И что?

— Если читать их имена по рисунку, получится КАЛИостро — МАария. КАЛИ — МА!

— Точно! — подскочила Матрёша и снова уселась на место.

— Ещё я постоянно натыкаюсь на языковые формы, в которых встречается КАЛИ, кажется, что в русском языке их в разы больше, чем в остальных. Куда ни кинь! Препод твой — помнишь? — пострадал от КАЛИя, я в прошлом воплощении назвал себя КАЛИостро, мой город — КАЛИнинград, нашего уважаемого всезнайку зовут КАЛИна. И даже в 2012 году нас ждёт апоКАЛИпсис!

— Это я понимаю, — отозвалась Матрёна, — и что?

— Получается, имена важны, важно любое именование. Если так рассуждать, то не зря я тогда назвался Александр Калиостро, и ты тоже не просто так стала Серафиной Калиостро. Серафина — это «горение огня»! На древнееврейском.

— Слушай, а помнишь, ты всегда отрицал, что ты Бальзамо? А может, ты был Бальзамо, пока был человек, а когда стал Калиостро — то уже нет? Я понятно сказала?

— Да. Да, это так и было.