2012. Танго для Кали Северный Олег

Антон сразу же полез посмотреть. Перед ним развернулась полукруглая колоннада мощного, как бы распластавшегося по земле собора, он увеличил масштаб, навёл на фронтон. Есть! В самой середине треугольного портика действительно красовался треугольник с расходящимися от него лучами. «Кали Ма», — прошептал Чёрный, всё ещё не веря своим глазам. Внезапно свет вспыхнул с ослепительной яркостью, как будто напряжение в сети подпрыгнуло вдвое, он рефлекторно зажмурился. Со звонким щелчком вылетели пробки, компьютер издал жалкий стон и погас. Антон поднялся, пошатываясь, прошёл в полной темноте в коридор, покопался в щитке. Пробки он включил, свет загорелся, но компьютер так и не ожил. Он него едва заметно тянуло плавленой изоляцией и жжёным металлом. Антон едва слышно выругался — похоже, единственный канал связи с миром, который у него теперь остался, — это его КПК, аська на нём стоит. Конечно, есть телефон, но по нему не наговоришься.

— Матрёш, я не понял, так это твоя церковь? — Антон медленно и коряво царапал по буковкам наладонника.

— Нет. Моя — это Казанский храм, а знак на соборе. Они разные.

— А нам-то тогда куда?

— Нам везде. Я так понимаю, что Петербург — это город Кали, и нам надо будет по всем храмам, где её знаки есть, а потом уже в мой. Мы энергию соберём.

— На выход с оружием. — Антон усмехнулся.

— Зачем с оружием? — не поняла шутки Матрёна. — Мы сами тогда будем оружием.

— И много тех храмов? — решил уточнить Чёрный.

— Не очень. Смотри список. Петербург:

1. Знак КАЛИ МАна Казанском ПРАВОСЛАВНОМ соборе (мини-копия католического Ватикана).

2. Финская лютеранская церковь. В то время как эти церкви: православная и лютеранская, вернее их прихожане, официально на нижнем уровне враждуют, на верхах они происходят от одного источника. Знак КАЛИ МД.

3. Знак КАЛИ МА на православной иконе сверху! В Исаакиевском соборе, слева у стенки.

— То есть посетить три церкви, и всё?

— Даже посещать не нужно. Просто пройтись мимо них и собрать энергию, а прийти под конец в мой Храм. Ну, понял? Три места в Питере, где есть знаки Кали, и одно место — это наш Храм, но там нет знака Кали.

— Да, я понял, всё понял, Матрёш.

Чёрный выключил КПК и недовольно покрутил головой. Как у неё всё просто выходит: пройтись мимо трёх церквей и зайти в четвёртую! Не может быть. Интуиция говорила ему: не может, это СЛИШКОМ просто, а он опасался простых решений. Но пока ему совершенно нечего было бы возразить.

— Матюня, завтра посидишь дома, хорошо? — Людмила Сергеевна окликнула дочь, которая уже стояла в дверях, торопясь на консультацию.

— А что такое?

— Да люди придут, смотреть квартиру.

— Какие люди? Зачем? — Матрёна даже прошла обратно до зеркала в коридоре, чтобы убедиться, что мать не шутит. Они же собирались все ехать в деревню!

— Ремонт будут делать. — Мать показалась из кухни, вытирая красные после мытья посуды, руки. — А нам с отцом на работу. Они утром могут прийти.

— Хорошо, посижу, — пришибленная неожиданной новостью, покорно согласилась Матрёша. — Только на Новый год я к Маринке поеду.

— К какой ещё Маринке? — тут же вскинулась мать. — Это семейный праздник!

— Так я не на сам, — принялась объяснять Матрёна. — Маринка из нашей группы собирает компанию ехать в лес, то есть в деревню, — тут же поправилась она. Там ребята ещё будут и девчонки. Мы тоже отдохнуть хотим! — Матрёша независимо вздёрнула нос и повела плечами.

— Отдыхай, только про учёбу не забывай, — тут же ввернула мать. — И звони почаще.

— А вот звонить я не смогу, — поникла Матрёна. — Там не берёт, низина, и до ретрансляторов далеко.

— А тебе обязательно ехать? — Кажется, Людмила Сергеевна была готова взять обратно столь поспешно выданное разрешение.

— Угу, — кивнула Матрёна. — Я уже согласилась, Маринка сегодня билеты берёт.

Мать подозрительно покосилась и, больше ничего не сказав, удалилась на кухню. Матрёша ухмыльнулась и ускользнула за дверь. Надо будет рассказать Чёрному, как ловко она всё устроила — родители не станут её искать, они могут целую неделю провести в загородном доме. Только бы не забыть предупредить Маринку, чтобы прикрыла, ежели что.

Наутро рабочие появились почти в одиннадцать. Деловой строгий прораб и двое развязных парней по-хозяйски принялись осматривать квартиру, прикидывая объём работ и стоимость заказа. На Матрёну они едва обращали внимание. Она ходила за ними по пятам и зверела с каждой минутой. И когда один из работяг, самым наглым образом, подошёл к её компьютеру и пошевелил мышь, возвращая яркость экрану с картинкой от Чёрного: планета-часы на фоне звёздного неба, их портреты, кольцо и храм, — она не выдержала, подбежала и выключила монитор.

— Не смейте трогать мою машину!

— А то что? — осклабился парень.

— А то! — Матрёша выдохнула и нарочито размеренно проговорила: — А то мы откажемся от услуг вашей фирмы.

Угроза подействовала, парень буркнул что-то про «пошутил» и в дальнейшем вёл себя прилично. Происшествие оставило очень неприятный осадок. Матрёна подумала, что нужно будет поставить на домашний компьютер пароль.

— Антон! — Вечером она, конечно, висела в аське. — Я вырвалась!

— Молодец, — похвалил Чёрный и тут же озадачил: — Знаешь, что надо найти? Что я делал в тот день, когда ты родилась.

Он сидел в полутёмной кухне с калебасом мате и микрокомпьютером, чтобы не мешать отдыхать Night. И как он прекрасно понимал, чтобы не давать ей возможности слишком много узнать. Зачем-то оставленный включённым маленький «кухонный» телевизор передавал очередную сводку новостей безумного мира:

«Новый температурный рекорд зафиксирован в столичном регионе. До четырёх градусов выше нулевой отметки поднимались столбики термометров. День 26 декабря стал самым тёплым за три последних десятилетия под влиянием атлантического циклона. На смену недавним метелям он принёс в Москву проливные дожди.

По прогнозу синоптиков, в воскресенье в столице станет немного прохладнее: не выше плюс 1 градуса. Местами пройдёт мокрый снег. Как ожидают синоптики, в ночь на понедельник в столичном регионе похолодает до минус 8 градусов».

Антон поднялся и убрал звук.

— Я родилась 17 июня 1990 года в 15.50, понедельник. А как я-то это могу найти?

— Включи интуицию.

— Да, интуицию. Очень она поможет! Вот, нашла, в этот день возобновили богослужения в Исаакиевском соборе.

— Там точно не был! — Антон рассмеялся. — Глянь, что ещё, где было.

— Какие-то глюки странные описаны, непонятно чьи. Просто обрывок.

Видение 17 июня 94: Планета с кольцами, и кольца поднялись и покинули планету.

Видение 17 июня 94: Качающаяся колыбель в космическом пространстве.

Видение 17 июня 94: Лист заиндевевшего стекла и плоская тонкая полоска металла.

Видение 17 июня 94: Мужчина и женщина, держащиеся за руки.

— Очень познавательное чтение! — Чёрного сегодня так и подмывало шутить, настроение было лёгким и летучим.

— Ага! Я тут размечталась, представь, будем мы с тобой следующий Новый год отмечать на какой-нибудь уютной планшетке, в личной резиденции.

— Хорошая фантазия.

— Обменяемся подарками, то есть планетками.

— А какой Новый год на другой планете?

— А какой нам захочется! Пригласим обязательно Якова Вилимовича. А Седого — ну его, с ним мы и так каждый день или просто часто видеться будем. А планетка будет наша чистенькая, одни леса, леса, море, поля… Теперь ты придумай ещё что-нибудь!

— Поддерживаю!

— Придумывай, что ещё там будет? Горы и качели — будем с тобой качаться на качелях и смотреть на Го-о-оры!

— Не горы! А Го-о-оры!

Они дружно рассмеялись, несмотря на то, что между ними было как минимум несколько километров тёмной зимней Москвы.

— Слушай, а я, похоже, нашёл, что тебе в записке Нечто писал.

— Да что ты? Как?

— Книжку одну читаю забавную. Дмитрий Емец. У него Великое Нечто в героях, там его тоже парочка ищет, папа и дочка.

— А в записке-то что? — не терпелось Матрёне.

— Там загадочно. «Слезами ночь не омрачи, о плакальщик! Ты смерть познал, в тебе сокрыта тайна. Упав с небес, в земле зарыт сундук. Ищи, найдёшь, быть может, но осторожен будь. Песок уж сыплется.

Прощай, о плакальщик, ты стой на страже тайны!»

— Ничего себе… — задумалась Матрёна. — Как это понимать?

— Ну, уж я не знаю. Тебе её отдавали, ты и понимай.

— А что там ещё про наше Нечто написано? Похожее что-то есть?

— Есть-есть, ещё как похожее. — Чёрный про себя усмехнулся. — Смотри сама. «Одни считали Великое Нечто легендой, другие видели в нём абстракцию вроде абсолютной идеи или философского камня; третьи — апокалиптики — боялись его, веря, что Нечто несёт их цивилизации смерть и гибель: четвёртые, напротив, утверждали, что с ним связаны необыкновенные надежды и смысл существования их цивилизации».

— Да это про нас в точности! — восхитилась Матрёна. — Только мы и боимся и надеемся одновременно.

— Да-а! Ещё про нас точно: «У вас единственный выход. Отыщите Великое Нечто. Возможно, оно поможет вам остаться в реальном мире».

— И никакого Седого не надо! — Матрёша покосилась на потолок, но голоса, как она опасалась, не последовало.

— А! Вот! «Эта легенда дышит нам в спину — Великое Нечто разбужено!»

— Кажется, если оно разбужено, то нам скоро не придётся спать!

— Не-е, думаю, нам с тобой всё же хватит времени. Даже не думаю — знаю! — Чёрного просто несло. Очень давно он не испытывал такого полёта в мыслях, когда они кружились и переплетались, как в танце, выстраивали свои согласные фигуры и доставляли ему наслаждение созерцания. Он не понимал, что с ним происходит.

— Да, о времени! Конечно, ты знаешь! Я не говорила, я тут такое нашла! — Матрёна тоже подхватила это состояние воздушной лёгкости. — Издательская система Литсовет. «О местонахождении души», Чёрный.

— Ничего себе! — Антон опешил. — Это-то про что?

— Про Время! «Всё пришло из ниоткуда и уйдёт в никуда — то есть всё пришло из „Времени“ и уйдёт во „Время“…

И когда мы говорим, что человек — это гордость Создателя, это значит, что человек — это гордость „Времени“ в проекте программы „человек“, где „Время“ принимает разные формы и понятия как:

Господь

Творец

Создатель

Бог

и так далее, и всё это — „Время“…»

— Во завернул! — восхитился Антон. — И ведь похоже на правду.

— А может, это ты и завернул в прошлом времени? — рассмеялась Матрёна.

— Всё может быть! — радостно отозвался Антон.

— Слушай, а если Время — это Кали, а Кали живёт в каждом, ведь да?

— Есть такое мнение.

— То тогда, тогда получается: и я — часть Кали! Тогда мои родители тоже должны чем-то таким обладать.

— Необязательно. Что? Что ты сказала?! СТОП!!! — Чёрный застыл, глядя на экранчик своего КПК.

— Что случилось?!

— Подожди… Я сейчас понял… кажется, понял… — Он дрожащей рукой набирал буквы, не в силах довести до конца промелькнувшую у него в голове мысль. Она вспыхнула и была готова исчезнуть, а он не решался переложить её на слова и тем более эти слова написать.

— Да что у тебя стряслось?! — Матрёна, кажется, испугалась.

— У меня всё сложилось…

— Что сложилось?

— Всё!

— Ты издеваешься?! — Девушка была готова обидеться. — Говори! Быстро! Пока я тут с ума не сошла.

— Ты только спокойно, хорошо? Просто набери побольше воздуха.

— Чего «спокойно»?

— И выдохни. Не беги никуда.

— Да почему я должна бежать?! Антон, мне реально страшно! Прекрати! Рассказывай!

— Мы — Нечто!

ГЛАВА 6

Tanya Wilkes, Татьяна, бросив, наконец, так неудачно угодившего под одержание бывшего Чёрного Маклера, прибыла в Англию почти без копейки в карманах и с полностью расстроенными нервами. Её второй муж наворотил кучу дел, пока его вели Силы, но, как только они его оставили, вернулся в беспомощное состояние мелкого неудачника. Его оставили в живых, но полностью лишили состояния и независимости. Татьяна с трудом выпуталась из этой передряги. Её с радостью встретили друзья, она поселилась у них и понемногу успокаивалась и отогревалась душой. Очень помогли ей тогда и первый муж, и, совершенно неожиданно, её несостоявшийся деловой партнёр из Швеции, г. Рольф. Но она понимала, что, пока полностью не сможет сама отвечать за свою жизнь, хотя бы в материальном плане, покоя ей не будет.

— Чем бы ты хотела заняться? — спросила Эльза, её подруга, когда у них в очередной раз зашла речь о будущем. — Бизнесом?

— Нет, только не это! — Таня вспомнила ужас последних дней в России — крах афёр своего бывшего мужа, суды, угрозы кредиторов… — Я хочу, чтобы пригодились мои знания, не зря же я окончила институт, и я хотела бы такую работу, чтобы не беспокоиться о ней после окончания рабочего дня.

— Что-нибудь филологическое?

— Хорошо бы. Только, думаю, шансы здесь у меня невелики. Всё же я иммигрант.

— Слушай, Wilkes, — вдруг встрепенулась Эльза. — Ты ведь разбираешься в драгоценных камнях! И вкус у тебя отличный. А продавцом тебе не обидно было бы теперь стать?

— Продавцом драгоценностей?

— Да, почти. То есть, конечно, их, но не обычных. Не в каком-нибудь модном салоне. Исключительно эксклюзив.

— Интересно. — Татьяна прикинула на внутреннее приятие и поняла, что предложение её заинтересовало.

— Я поговорю с одним человеком? Он открывает новый магазинчик и если ещё никого не нашёл…

— Да, пожалуйста. Может быть, это как раз то, что нужно.

На собеседование она оделась как истинная леди, без показного шика, но с внутренним изяществом, что очень ей шло и, в общем, соответствовало её натуре. Она угадала — её работодателем оказался сухонький старичок с безупречными манерами и непроницаемым взглядом холодных, истинно английских глаз. Но после представления и обмена приветствиями он заговорил не о делах, а, к удивлению Татьяны, о классической литературе. Они побеседовали о Шекспире и Китсе, после чего он назвал ещё несколько фамилий и спросил, что Татьяна может сказать о них. Она с огорчением признала, что здесь её образование подкачало — это не были деятели искусства. Старичок внимательно взглянул на неё и отпустил несколько комплиментов её памяти и произношению. Таня удивилась — она-то знала, что её английский очень отличается от того языка, на котором говорят сейчас — её специальностью был староанглийский язык и английская литература Средних веков.

— Не сочтёт ли за труд мисс Wilkes уделить пару часов в день чтению исторической литературы?

— Конечно же, не сочтёт! — Татьяна ответила с полной искренностью: старичок её заинтриговал, к тому же она подумала, что это занятие уж точно позволит ей выкинуть из головы мысли о бывшем муже.

— Тогда не сочтёт ли мисс Wilkes за труд зайти завтра к моему секретарю, я оставлю список необходимых книг.

— Пожалуйста!

Когда через неделю они встретились вновь, Таня с огорчением сообщила, что не смогла одолеть за это время более трёх наименований — это были труды по истории. Старичок поинтересовался, какие именно книги она прочла, после чего следующий час она чувствовала себя студенткой перед придирчивым экзаменатором.

— Мисс проделала большую работу, — наконец сказал старичок. — Сейчас я хотел бы показать ей, с чем ей придётся работать.

Они прошли в соседнее помещение, и у Wilkes разбежались глаза — она решила, что попала в частный музей. Здесь было именное оружие, украшения, цену которым она даже не рискнула бы предположить, а также странная посуда и совсем непонятные предметы.

— Вот это, — старичок подвёл её к одной из сияющих бриллиантами диадем, — подлинная венчальная диадема Маргарет Кемпбелл герцогини Дуглас. — Вот это, — он развернулся направо и показал на невзрачное медное колечко на шёлковой подушке, — охотничье кольцо Роберта Брюса, того самого, что поднял восстание против англичан. Понимаете?

— Да, — сказала Татьяна, хотя не понимала ровным счётом ничего.

— А вон там, — он небрежным жестом махнул в сторону великолепного колье на многие сотни тысяч долларов, — подделка.

— Это же настоящие камни! — удивилась Татьяна.

— Камни настоящие, история фальшивая. У Кетрин Луизы Марлей, первой жены Джона Джеймса, седьмого герцога Роберта, не могло быть колье работы Веллендорфа. Вот почему я хочу, чтобы мои сотрудники свободно ориентировались в истории королевства — им придётся консультировать покупателей, а также производить первую оценку поступающего товара. Антиквар обязан быть образованным, или он прогорит. — Он неожиданно улыбнулся и предложил Татьяне пройти в кабинет. — Вы мне подходите, ваш староанглийский — несомненный и очень весомый плюс. Но вам придётся очень основательно и очень быстро учиться. Вы готовы?

— Да. — Таня была готова учиться, более того, увидев, с чем ей придётся работать на самом деле, она была готова перерыть все библиотеки Англии, лишь бы узнать об истории этих удивительных вещей. Они её очаровали мгновенно и навсегда.

— Мы — Нечто. — Антон судорожно втянул воздух, отстучав эти слова, и снова застыл над экраном, пытаясь на самом деле вместить в себя их смысл. Смысла много, смыслом наполнено всё, а вот его мало, он раздаётся под напором этого смысла, распространяется вширь и ввысь, истончается и вот-вот лопнет. Мозг едва не взрывался, предохранители, хранящие его от перегрузок, оплавились и трещали, нейроны коротило, и между ними пролетали целые молнии. Антон одновременно чувствовал себя жалкой тварью на грани смерти и всей Вселенной, во всех её измерениях и временах. Вселенная не замечала попискивающей коробочки в своей глубине, жалкая тварь вцепилась в неё, как в соломинку на воде Стикса.

— Как это? — пискнула коробочка.

— Сложи всё, что мы теперь знаем.

— И что будет?

— И поймёшь.

— Что именно? Говори!

— Не буду. По аське долго. — Антон сейчас не был способен к построению длинных и связных фраз. Ему с трудом давалось даже такое общение. — Потом. Разбирайся сама.

— Мне страшно! У меня не получается всё сложить. Скажи главное!

— Главное: либо он проявится в нас, либо мы умрём!

— Проявится, как в Калиостро? — Матрёне нужно было опереться на что-то знакомое.

— Мы и есть Калиостро! И Лоренца! Понимаешь?! Мы — все!

— Тогда понятно, почему за нами такая охота. Он проявится, когда мы сольёмся. Может, в Храме.

— К чёрту батареи, мы не успеем.

Нужно проводить ритуал, несмотря ни на что, ни на какие препятствия. Любой ценой, как настойчиво объяснял им Седой. На счету каждая минута и каждый шаг.

— Или нас шиза накрыла совсем и уже не лечится. Хорошо, что сразу двоих. Или… Антон… или мы только что поняли суть всего! — Вот теперь и её тоже прошибло.

— Меня трясёт, честно.

Чёрный сполз со стула и притиснулся к батарее, стараясь унять дрожь рядом с её горячим боком.

— Поняли Абсолют. Меня тоже трясёт сейчас. А ведь как мы долго были рядом и всё же… Седой прямо уже говорил! Про слияние, про штамп.

— Чёрная Мать!

Каждое слово становилось открытием, поворачивалось незаметной до этого гранью, и все слова были об одном. Всё, что они видели, делали, думали, всё неизбежно вело их к этому дню и к этому пониманию. Всё, что Чёрный сделал за всю свою не очень долгую жизнь, было всего лишь предисловием к этому часу. Всё, что занимало его ум, теперь встало на свои места и получило объяснение. Вопросов нет, загадок нет, путь неизбежен.

— Да! Я — Мать, ты — Чёрный, а вместе — Чёрная Мать — Кали! Чёрт, мысли путаются.

— Трансформация потому что. Вот-вот накроет.

— Мне воздуха не хватает!

— Все действия всех игроков понятны. Всё, точка.

Точка, полная точка. Финал. Теперь нужно всего лишь чётко доиграть партию, не сбиться, не совершить лишних движений. Всё просто, как танец. И всё невероятно, как танец.

— Да. Абсолютно всех. И да, либо сольёмся, либо смерть.

— Матрёш, меня паника накрывает. Надо сливаться. И срываться надо, немедленно!

— У нас мысли не наши стали проявляться? Может, поэтому мы так быстро дошли?

— Может, он уже наполовину в нас?

Как же хочется получить подсказку, ободряющий знак, намёк на чудо! Но знаков нет, предположение ухнуло в пустоту.

— Тогда, наверно, нам бы это уже голос сказал?

— Нас только один человек сейчас поддержать может!

— Кто?

— Брюс. Помнишь конец книги? Я поверил!

— Теперь пробьёшь?

— Да!

Теперь он чувствовал в себе силу пробить даже броню линкора, как когда-то образно описал стоящую перед ним задачу. Лишь бы эта сила не разорвала его самого прежде, чем он её образумит.

— Понятно, почему у всех необычная судьба. Чёрный, мы раньше времени всё это достали! Это должно было произойти в доме. Представляешь, как мы сейчас светимся?

— Не в том проблема. Страшно, что разорвёмся.

— Страшно, что не успеем! Сдохнем. Ни фига — не сдохнем! Поехали завтра с утра в дом?

— Я тоже подумал.

Да-да-да, уехать из города, из этой квартиры, остаться наедине и сделать всё, что необходимо. То, о чём говорил Седой.

— Не так всё это должно было! Слушай, мне в универ во вторник, два дня свободно.

— Да так — не так, без вариантов уже.

— А вдруг Седой умолчал, а? Тогда мы вовремя пришли. А впереди — облава. Ещё впереди, через неделю только.

— Не думаю.

Нет, Седому невыгодно было молчать. Он с нетерпением ожидал, когда, наконец, Чёрный сложит два и четыре, но даже он не предполагал, что это произойдёт так быстро. Седой оставил им время для действий. Пусть небольшая, но фора у них есть.

— Мы сейчас выходим слабее всего — нас уже все Силы почувствовали, а мы ещё пока что ничто.

— Там нас не тронут.

— Все знают, что мы поняли.

— А знаешь, почему книгу ждали?

Как же всё это оказывается просто! А они-то думали-гадали…

— Почему?

— Мы при ней дозрели. И нас увидели.

— Да! Точно. У меня крыша едет просто.

— А теперь уже все считают, когда он проявится.

Все считают дни или часы, только он, Антон, остаётся в неведении. Когда он закончит движение, тогда и…

— Да, я тебе это всю нашу вечную жизнь буду помнить!

— Знаешь, мне сейчас страшно и оттого, что умрём, и оттого, что проявится.

— А я ничего не боюсь. Наверное.

— Он уже проявлялся. При Снежном. Только Татьяна не подошла.

— Да?

Похоже, Матрёна так и не разобралась до конца. Или ещё не пришло время её понимания?

— И при Властелинах тоже.

— Они ушли, потому что заметили?

— Они ждут, когда мы его впустим.

— Мы?

— Да. Знаешь, откуда я всё это узнал?

— Нет.

— Из писем Аристы. И нас никто защитить не может, пока он не проявлен. В нас.

— Значит, надо защищаться самим. Главная подсказка была «наша сила в единстве».

Страницы: «« « ... 1213141516171819 » ... »»