Лишнее золото. Наедине с мечтой Негатин Игорь

— Эти парни вообще здесь расслабились, — пожал плечами Нардин.

Вас что-то удивило? Да, мы, как всегда, блефовали, но именно такие дела и сходят с рук. Будь у нас другая возможность решить эту проблему, нам не пришлось бы убивать приятеля Снупи. Увы, но ничего не поделаешь. Выбор невелик. Или мы убиваем одного, или рискуем ввязаться в городские бои, которые нам совсем не нужны.

Штурм начался ночью. Тихо и незаметно. Именно так, как и должно быть. Просто не штурм, а образец из наставлений, на которых красуется строгий оттиск: «Для служебного пользования».

Мы с Полем, Оскар Мильтон и шериф Куинстона сидели в администрации и пили кофе. Шериф, после того как ему объяснили правила игры, быстро все понял и полностью поддержал нашу точку зрения. Мало того — он был настолько сообразителен, что предложил скоротать время за партией в бридж. Понял, что до утра ему никуда отсюда не выбраться.

Первые выстрелы мы услышали на рассвете. И сразу зашипела рация, которая вызвала на связь Медведя. Тревельян сообщил, что все идет по плану, но возникла небольшая заминка в двух зданиях.

— Значит, территорию уже взяли под контроль, — хмыкнул Нардин.

— Это радует, — кивнул я и показал шерифу на телефон.

Шериф схватился за трубку и несколько минут что-то орал. Потом сообщил, что силы самообороны вообще ничего не слышали и никуда не полезут. Тем более что стрельба шла на окраине города, где частенько звучат выстрелы. Дикие звери, бродяги и прочие мелочи бытия на территории диких земель… Охрану терминала усмирил сам Оскар Мильтон. Видимо, решил не рисковать, а заодно и доказать, что достоин этой должности.

— Мы с тобой здесь как два заложника, — буркнул Поль, усаживаясь на подоконник.

— Два заложника с двумя заложниками, — уточнил я и кивнул в сторону наших хозяев.

— Все лучше, чем под пулями бегать.

— Хотите еще кофе? — спросил Мильтон.

Через несколько часов мы получили вызов по рации и откланялись. Оскар проводил нас до самого выхода и долго хлопал глазами. Видимо, он так и не понял до конца, что произошло сегодня ночью. Мы с Полем забрали его джип и отправились в сторону «завода». Шериф любезно решил нас проводить, чтобы не возникло проблем с его парнями, которые дежурили на улицах. Что и говорить — ребята немного нервничали. И чем ближе мы подъезжали к окраине, тем сильнее чувствовалась эта нервозность. Знакомое мне чувство. Чувство, что опасность находится совсем близко. Кажется, что в горле что-то дрожит и переливается еще не рожденным криком.

У ворот поместья уже горели две машины. Их подогнали к воротам изнутри, заперев таким образом выезд, и подожгли. Надо понимать, что это было сделано на тот случай, если бы у нас в Полем ничего не вышло. Разумно.

Мы связались по рации с Тревельяном, и после некоторой заминки нас завернули к воротам, выходящим на берег. Там уже обосновался десяток парней из той самой разведывательной группы, с которой мы штурмовали Лох-Ри. Их командир был контужен и громко орал, пытаясь объяснить положение дел в захваченном поместье. Судя по выстрелам и хлопкам гранатных разрывов, там еще активно воевали.

— Вот туда, — он махнул куда-то вглубь территории, — туда лучше не соваться! Парни еще не разобрались с одним пулеметчиком. Он, сука такая, воюет, будто бессмертный!

— Не переживай, не сунемся.

— Что?! — Он поморщился. — Я не понял!

— Забудь!

Потом была небольшая заварушка, в которой мы с Полем успели поучаствовать, и перестрелка у ангара. Увольте меня описывать эти переделки. Я и без того устал как собака. Наш Снупи прав — мне далеко не двадцать, чтобы участвовать во всех штурмах и заварушках. Сыт по горло. Уже начинало светать, когда мы с Полем вышли из боя и оказались в одном из зданий, захваченных парнями Эдварда.

Здесь, в одной из комнат на первом этаже, был организован медицинский пункт. Сюда сносили раненых, пострадавших при штурме. Некоторые приходили сами. Один молодой парень с невидящими от боли глазами просто ввалился в прихожую, зажимая руками рану на животе. Если бы сам не видел, то никогда не поверил, что с такими повреждениями еще можно ходить. Этот боец почти дошел, но вдруг ослаб и повис на руках подскочившего к нему санитара. Его сразу переправили куда-то в другую комнату.

Под ногами противно хрустели осколки разбитого стекла, валялись обломки мебели и перекатывались блестящие гильзы. Снаружи тянуло дымом. Этот запах гари, сгоревшего пороха и сладковатый вкус крови, висящий в воздухе, — не самый лучший в мире аромат. Вы уж мне поверьте.

Подошел к окну и посмотрел в сторону берега. Там догорала шхуна. Судя по всему, ее расстреляли из гранатометов. Она уже сильно накренилась на правый борт, и надо понимать — скоро пойдет на дно. Крепкая посудина. Живучая.

— Карим!

— Что еще? — обернулся я.

— Принимай важного гостя! — Снупи хмыкнул и втолкнул в комнату человека, чьи руки были закованы в наручники. Судя по всему, брали его аккуратно и почти не помяли. Так, слегка… морду разбили немного.

— Какие люди — и без охраны… — протянул я.

Передо мной сам Лучиано Барги. Через пятнадцать минут толстяк сидел на стуле и молчал. Одна из деревянных ножек была сломана, но Лучиано сидел так осторожно, что даже дышал через раз. Видимо, боялся шелохнуться, чтобы опять не нарваться на оплеуху от меня или от Тревельяна. Кто-то из наших парней заехал Барги прикладом в голову и сильно разбил лоб. Кровь уже немного подсохла, но выглядел бывший лицедей не лучшим образом. Брючина на бедре была разрезана, и под ней белел бинт, испачканный кровью.

Мы с Эдвардом Тревельяном стояли напротив него и молча курили. Снупи после всех наших приключений совсем забыл про идею бросить и дымил безостановочно «пулеметом» — одну сигарету за другой. Снаружи раздавались сухие одиночные выстрелы. Иногда они переплетались с короткими очередями, но перестрелка быстро захлебывалась, и все опять затихало.

Бой подходил к концу. Парни зачищали окрестности от выживших и спрятавшихся по углам бандитов. Десять минут назад над лагерем еще хрипел мегафон. Бандитам предлагали сдаться, обещая сохранить жизнь. Может, кто-то и сдался, не знаю. Я не интересовался.

Совсем близко хлопнул гранатный разрыв и раздалось несколько автоматных очередей. Еще один взрыв, чей-то крик… Басовито рявкнул пулемет, подтверждающий полномочия наших бойцов. Сейчас они начнут окончательную зачистку и пленных брать не будут. Все правильно — раньше надо было сдаваться. Когда просили вежливо, по-хорошему. Барги покосился на разбитое окно и вздохнул.

— Имя, фамилия? — процедил Эдвард.

— Марио Манчини… — осторожно начал Лучиано, но не успел закончить. Раздался сочный звук удара — и Барги завалился на пол.

— Встать! — командую я.

Итальянец с опаской косится на Тревельяна, но тем не менее встает. Он не успевает устроиться на стуле, как Снупи опять повторяет свой вопрос:

— Имя, фамилия?

— Вы меня с кем-то путаете…

— Может, с Лучиано Барги? — усмехнулся я.

— Вы ошибае… — начал он, но опять рухнул на спину и ударился головой в стену.

— Погоди, Снупи, — поморщился я, наблюдая, как Эдвард потирает кулак и примеряется, куда бы еще врезать по этому жирному телу.

— Чего там говорить?! Давай ему уши отрежем?

— Злой ты. Вы с Полем какие-то нервные, — вздохнул я, — так и норовите что-нибудь сломать или отрезать. Скромнее надо быть в желаниях и достигать цели более простыми методами. Например, вот так. — Я подошел и врезал ботинком по раненому бедру.

Барги завыл от боли и попытался отползти в сторону.

— Так тоже можно, — хмыкнул Тревельян и весело оскалился.

— Ты как, говорить-то можешь? — мирно спросил я у Барги.

Итальянец скривился, поднял руки, закованные в наручники, и попытался стереть кровь с разбитой губы. Если учесть, что у него вся морда в крови, то выглядело это интересно. Даже смешно немного.

— Да…

— У нас есть множество вопросов насчет твоей прошлой жизни.

— Разве вы не из Ордена?

— Вот он, — я кивнул на Эдварда, — из той самой орденской группы, которая отстреливает таких шакалов, как ты. И делает это без суда и следствия. Хочешь сразу с ним пообщаться или ответишь на мои вопросы?

— Да…

— Не слышу!

— Что вы хотите узнать?! — Он побледнел.

— Хочу знать… — Я поставил перед ним стул и уселся верхом. — Хочу знать, как погибла съемочная группа фильма «Наедине с мечтой».

— Это не я… — Лучиано даже охрип. Он посмотрел на Тревельяна, будто надеялся найти в его лице защитника. Или палача… Тут уж как повезет. Ничего хорошего не увидел и опять посмотрел на меня. — Я не убивал!

— Неужели? Мне кажется, ты лжешь, паскуда!

— Нет! Это не я!

— Кто убил Шарля Вернера?! Скажешь, не ты?! Говори, тварь!

— Его убили по заказу моего дяди…

— За что?!

— Я не знаю! Клянусь!

— Кто именно?! Имя!

— У дяди было несколько парней для подобной работы. По информации, они погибли в Порто-Франко во время последней заварушки.

Ну да, конечно. Дядя этого придурка оберегал свой бизнес. Вот и решили, что… Ладно, что именно я сейчас думаю, это не так важно. Для долгих разговоров найдется другое место и время.

— Кто убил Джеймса О'Рейли?

Лучиано Барги выпучил глаза и чуть не лопнул от напряжения. По мгновенно взмокшему лбу потекли капли пота. Еще немного — и его точно удар хватит.

— Извини, Карим. — Тревельян похлопал меня по плечу. — Давай про этуисторию я сам с ним поговорю. Позже. Когда ты закончишь задавать своивопросы.

— Хорошо, не буду его мучить, а то еще сдохнет здесь раньше времени.

— Синьор… — жалобно залепетал Барги, — но я…

— Заткнись, тебе сказали! — Снупи прицелился в него пальцем. — Заткнись! Понял?

— Да, синьор…

— Ладно, — усмехнулся я. — Про О'Рейли с тобой мистер Тревельян будет разговаривать. Отдельно и со всем усердием. Поверь, он умеет так изящно отрезать уши, что даже я так не могу. Вжик — и готово! Расслабься! У меня и без этой истории вопросов накопилось. Давай, парень, тряхни застарелым склерозом и вспоминай, что произошло пять лет назад.

Итальянец совсем сник. Он вздохнул и попросил сигарету. Вместо сигареты получил по морде. Он немного полежал на полу, шмыгнул разбитым носом и обреченно кивнул. В этот момент открылась дверь, и в комнату ввалился Нардин. Он обвел взглядом комнату, а потом уставился на Барги.

— Почему он еще жив? Молчит? Почему еще уши не отрезали, паскуде?

Лучиано покосился на Поля и тяжело вздохнул:

— Я все расскажу…

— Это уже лучше. Расскажи про все, что произошло со съемочной группой.

— Конечно, синьор…

Мы разговаривали около трех часов. Тем более что торопиться нам было некуда. Парни закончили зачистку бандитского лагеря и теперь наводили порядок, готовясь к приему трех вертолетных бортов. Есть маленький шанс, что увидим тех, кто прикрывал наши задницы в Ордене. Увы, но не увидели. На вертолетах в сопровождении двадцати суровых парней прилетел только Роберт.

Пока он общался с Тревельяном, мы с Полем заканчивали допрос Барги. Не скажу, что удалось узнать нечто сногсшибательное, но картина прояснилась. Даже можно выразиться, что она обрела звук и цвет. Если добавить к этому рассказ старика-гинеколога, информацию Вайдмана и некоторые факты из досье, то можно это дело списывать в архив. Да, именно так — буднично, без торжественных фанфар и народных гуляний. Просто пазлы сложились в большую картинку. Даже если Лучиано в чем-то и соврал, то это не изменит общей картины.

Когда совсем рассвело, мы передали Лучиано Барги под охрану наших парней и вышли на улицу. Поль обвел взглядом разгромленное поместье и только головой покачал. Молча, без слов. Даже не выругался.

На улицах валялись трупы. Там, где под навесом стояли грузовые машины, чернели их сгоревшие останки. Лишь покрышки еще дымили, чадя жирным и вонючим дымом. Он расползался по двору, будто хотел прикрыть от нас картину разгрома.

— Неплохо ребята поразвлекались… — протянул я и посторонился, пропуская парней, которые несли тяжелораненого товарища. Присмотрелся и поморщился. Это был тот самый белобрысый паренек, который так старательно изучал памятку для новых переселенцев. Боюсь, что ему она не пригодится…

— Орден создан для того, чтобы дать людям шанс начать жизнь заново. — Нардин, судя по всему, процитировал строчку из рекламного буклета, который получают новые переселенцы.

— Вы как всегда точны в определениях, monsieur Нардин…

Нардин не ответил. Обвел взглядом двор, закинул на плечо автомат и закурил…

Потом были долгих три дня ожиданий. К нашему удивлению, среди жителей Куинстона нашлось немало бандитских прихлебателей. Шериф оказался молодцом и быстро образумил самых прытких. Были проведены совместные операции, во время которых мы потеряли еще нескольких бойцов. Общие потери при штурме составили двадцать два человека. Все они были из числа новеньких, прибывших в этот мир за несколько недель до начала операции. Среди разведчиков и парней Эдварда Тревельяна потерь не было. Несколько легкораненых и контуженых. Тревельян тоже получил несколько царапин.

На четвертый день прибыли какие-то гражданские, которые очень шустро навели порядок на терминале. Было множество кадровых перестановок, арестов и даже показательных расстрелов. Оскар Мильтон уже официально получил должность начальника терминала и, судя по всему, бросит пить. У него сейчас столько новых забот, что для пьянки не останется времени. Он даже стал выглядеть повыше и помоложе.

В Виго мы с Полем вернулись на попутном судне. Это небольшая посудина, которая шла в городок за снастями для ловли крабов. Шкипер мне объяснял что-то, но я, если честно, не слушал. Вместе с нами прибыли Эдвард Тревельян и пять его парней. Ну и наши пленники, конечно. Руслан Вараев и Лучиано Барги. Сразу идти в Порто-Франко или Нью-Портсмут нельзя. Таким было предложение, а точнее — приказ Роберта.

Видимо, еще не все дела были закончены, если пленников не везут на базу Ордена. Ладно, мы не в обиде. Тем более что Лучиано Барги мне еще нужен. Его надо показать Маргарет О'Рейли и Михаилу Вайдману. Пусть еще раз припомнит дела минувших дней и расскажет о гибели киногруппы.

Капитан шхуны высадил нас неподалеку от города. Примерно в десяти километрах к востоку. Здесь нас поджидали машины: тентованный грузовик и джип с крупнокалиберным пулеметом. Ну и конечно, Даниэль Либерзон собственной персоной. Куда же деться от этого еврея! Он покосился на наши усталые морды и только головой покачал:

— Ну вас к дьяволу, парни… Краше в гроб кладут.

— Вот тех, кто краше, пусть и кладут. — Поль похлопал Либерзона по плечу, забрал свой рюкзак и похромал к машине.

— Далеко поедем? — спросил я, забирая из шлюпки рюкзак и «Винторез».

— Нет, — покачал головой Даниэль, — в Виго. Рядом с терминалом есть усадьба.

— Где Маргарет?

— Она там и живет. Вместе с Мишкой Вайдманом и тремя моими парнями. Все живы и здоровы, — угадав мой вопрос, сказал он.

— Ну и слава аллаху… — устало выдохнул я. — Но для начала было бы неплохо умыться.

— Идем, Карим, — Даниэль обнял меня за плечи, — я угощу вас с Полем хорошим ужином.

— Кошерным?

— Не обязательно, — хмыкнул он.

— Вот и прекрасно. Я хочу огромную свиную отбивную с луком и жареной картошкой. Ну и большую кружку пива, конечно.

— Вейз мир… Не переживай, все будет красиво! — пробурчал он. — Ты уж поверь старому еврею. Будет и отбивная, и пиво. Все, что пожелает твоя мятежная душа.

— Твою секретаршу!

— Все, кроме этой девочки!

Конечно, в город нас не пустили. Точнее — не выпустили. Пленников закрыли в камерах изолятора терминала. Да, есть здесь такая вещь. Тут, как правило, сидят проштрафившиеся бойцы из батальона охраны — люди ведь не ангелы… Наши пленники заняли два «комфортабельных» карцера. Мы с Тревельяном, Нардиным и Данькой Либерзоном отправились в здание администрации. Сбросили грязную, пропахшую потом и гарью форму, и с наслаждением подставили тела под струи горячей воды. После таких переделок обычный душ предстает в совершенно ином свете. Получаешь какое-то неземное, чуть ли не сексуальное наслаждение от чувства, что можешь смыть въевшуюся в кожу грязь.

Потом устроились в Данькином кабинете, куда нам доставили ужин из портового кабачка, и мы чуть не рычали от удовольствия, поглощая нормальную пищу. Ну и пиво, конечно. Данька, как я понимаю, прекрасно осведомлен про нашу операцию. Старый бродяга. Мне, если честно, было приятно, что он оказался на правильной стороне. Хотя… кто может сказать, какая из этих сторон — правильная? Каждый грызется за свое место под солнцем. Это меня и Поля опять закрутило в неясном водовороте из политики и детектива пятилетней выдержки. Детектива, который начался с визита очаровательной женщины в ювелирную мастерскую Кадиза.

После ужина Данька выставил на стол несколько бутылок водки. Мы помянули всех. И тех, кто погиб недавно, и погибших много лет назад. Во всех мирах. Водка не брала. Лишь глубоко за полночь почувствовал, как понемногу отпускает напряжение последних недель и накатывает мирное чувство опьянения. Я обвел взглядом кабинет, заметил наше оружие, сваленное в углу, и пьяно хмыкнул.

— А «Винторез» я тебе не верну, — сказал Тревельяну.

— П-почему?..

— Ты теперь большой человек. Новый купишь.

— Два… — поднял руку Нардин.

— Что «два»? — не понял Снупи и даже икнул.

— Мы… говорим… — Я прищурился, чтобы навести резкость. Получалось плохо, но я очень старался. Глубоко вздохнул и надул щеки. Немного помолчал и хотел закончить свою мысль, но не успел — подал голос Тревельян:

— О чем?

— Мы не в-вернем тебе два «Винтореза»…

— Как так? — встрепенулся Снупи. — Это им-мущество Ордена…

— Мы их… — Опять начал я, но меня перебил Данька Либерзон. Он похлопал Эдварда по щеке и объяснил:

— Снупи… Мальчики хотели тебе сказать, что они прое… потеряли это оружие. В бою. Оно было уничтожено противником. Без-з-возвратно.

— Надо будет составить акт… — Тревельян закрыл один глаз и тоже покосился в угол, где лежало оружие. Заметив «утерянные» «Винторезы», он вздохнул и покачал головой.

— Зачем? — удивился Либерзон.

— Чтобы все было с-согласно установленным п-пра-вилам…

— Красавчик! — кивнул я. — За это надо выпить…

— Обязательно… — на выдохе сказал Снупи.

— Данька, у тебя еще водка есть?

— Н-н-нет…

— А секретарша?

Либерзон задумчиво надул губы и несколько секунд молчал. Видимо, сравнивал величину возможных убытков. Потом открыл ящик письменного стола, разбросал по полу какие-то бумаги и наконец вытащил бутылку водки.

— Есть водка…

— Красавчик ты Данька! — Я показал большой палец, потом вздохнул и слегка разбавил комплимент: — Хоть и жмот…

— Я?!

— Ты… секретаршу пожалел, — укоризненно заметил я, — боевому товарищу…

Я поднялся и, покачиваясь, подошел к окну. Долго выбирал сигарету, потом закурил и посмотрел на территорию. Там прохаживались несколько охранников и били прожекторы, освещая склады терминала.

— Давайте выпьем за тех, кто в пути, — предложил Нардин и поднял стакан.

— Чтобы дорога у них была гладкой.

— За тех, кто их ждет.

— Prosit! [22]

Потом мы решили спать. Приказали сутки нас не беспокоить и развернули спальные мешки. Либерзон предложил выспаться в казарме, но мы допили остатки водки и трезво рассудили не рисковать. Парни там задохнутся от наших «выхлопов» и храпа. Данька тяжело вздохнул, обвел взглядом свой кабинет и, покачиваясь, отправился домой. Или к любовнице. Кто его знает, старого развратника?

На следующий день, ближе к вечеру, меня растолкали. Эдвард Тревельян, кто же еще? Он выглядел здорово помятым, но держался неплохо. Его лицо нежно-зеленого оттенка неплохо выглядело в сочетании с цветом армейской формы. За ним виднелась хмурая физиономия Нардина, который тоже недавно проснулся. Тревельян подал мне кружку с горячим кофе и обрадовал:

— Надо убираться отсюда.

— Черт побери… Опять?! Куда на этот раз?

— Мы не можем держать этих пленников здесь. Мало ли что…

— Что ты предлагаешь?

— Отвезем в дом, где сейчас живет Маргарет О'Рейли.

— Ты с ума сошел?

— Руслан Вараев не убежит, — ухмыльнулся Тревельян.

— Уверен?

— Ты уж поверь мне на слово. Он дал слово сотрудничать.

— И что ты ему предложил?

— Горы золота и толпу молодых девок.

— Смешно. А Лучиано?

— Ты сам хотел его показать заказчице. Вот и покажешь. Пусть расскажет все как было, а завтра я отправлю их на центральную Базу Ордена.

— Даже так?

— Да, — кивнул Снупи. — Сегодня еще потерпим, а завтра можно будет не бояться.

— Иными словами, — усмехнулся я, — вы добились своей цели?

— Почти.

Через полчаса я немного пришел в себя. Холодный душ помог. Мы собрали наши вещи, оружие и «сбрую». Вышли на улицу. Рядом с домой уже стоял джип и небольшой грузовике кунгом. Рядом с ним собрались парни Тревельяна и обсуждали какую-то девушку с «вот таким бюстом!». Просто жеребцы, а не солдаты! Мы сели в машину и через несколько минут уже выехали к набережной. Не останавливаясь, проехали мимо дома Керро Васкеса и повернули направо. Еще два квартала — и будем на месте.

— Притормози на минутку, — попросил я, когда мы свернули в переулок, — вон у того дома с красной крышей.

— Зачем? — покосился на меня Эдвард.

— Здесь находится лавка старушки Бланш.

— Ты уже к старушкам начал захаживать? — усмехнулся он. — Не рановато?

— Иди в задницу, Снупи! Мадам Бланш готовит такие яблочные пироги, что пальчики оближешь. Я же не могу прийти к даме с пустыми руками!

— Дама же — твоя клиентка…

— Тем не менее, мистер Тревельян, она женщина. Хоть и клиентка. Я же не тащу ей веник из цветочного магазина, как поступают некоторые тонкие и поэтические натуры.

— Ты на что намекаешь?

— На блондинку из бара. Тормози здесь.

— Вкусные, говоришь, пироги? Хм… звучит заманчиво.

— Ты всегда был сладкоежкой, Тревельян.

— И никогда не скрывал этого. Не то что некоторые…

Встреча с Маргарет и Мишкой Вайдманом вышла скомканной. Видимо, они начали тихо звереть, безвылазно находясь в этом доме. Какой он? Обычный для Виго дом. Двухэтажный, кирпичный. Когда я жил в этом городе, здесь обитала семья из Испании. Потом они его продали и перебрались в Порто-Франко, где нашли работу на верфи. На заднем дворе — широкая веранда, подстриженная лужайка и хозяйственная постройка. Парни Тревельяна остались подпирать забор, разглядывать проходящих девушек и строить планы на вечер.

Мы усадили пленников в гостиной и оставили их в обществе Тревельяна и Михаила Вайдмана. Маргарет получила коробку с пирогом и ушла на кухню, чтобы приготовить нам кофе. Зная, что кофе она готовить не умеет, я пошел следом.

— Давайте я вам помогу, мадам. Я очень люблю готовить.

— Благодарю вас, Карим. — Она устало улыбнулась. — Не откажусь от помощи.

— Устали?

— Есть немного. Я рада вас видеть, Карим. Живым и здоровым. Вам пришлось нелегко.

— Ничего страшного. Обычная деловая поездка. Иногда было даже скучновато.

— Эти люди…

— Один из этих людей расскажет вам о гибели вашей дочери.

— Что?! — вскрикнула она и выронила чашку.

— Посуда бьется к счастью, — заметил я, рассматривая осколки на полу.

— Это…

— Не переживайте, это не убийца. Это один из выживших.

— Да, мне показалось, что я его уже когда-то видела.

Пока Маргарет пыталась справиться с эмоциями и накрывала на стол в гостиной, меня позвал Снупи. Слава аллаху, это было очень вовремя. Не люблю женских слез. Видеть их не могу. В дверях столкнулся с Эдвардом. Он был чем-то слегка озабочен.

— Что-то случилось?

— Нет.

— Тогда куда собрался?

— Я отлучусь ненадолго, — сказал Тревельян, натягивая камуфляжную куртку. — Ненавижу присутствовать при таких разговорах.

— Не любишь детективные истории?

— Не люблю плохие финалы. Ты Лучиано хорошо все объяснил?

— Да. Он хороший актер и сделает все так, как нужно. Иначе не было смысла его сюда тащить.

— Тогда я пойду.

— Ради всего святого. Нам больше пирогов достанется.

— Как бы не так! — Снупи развернулся и прицелился в меня пальцем. — Я вернусь за своей порцией, мистер Шайя.

— Если успеешь.

— Карим, мальчиков я оставляю под твою личную ответственность.

— Как вам будет угодно, мсье Тревельян. Не боишься?

— Чего именно?

— Мало ли…

— Вы главное — не убейте их, и все будет в порядке.