Валюта смерти Андреева Юлия
– Нет тут никакого Казика! И никого нет! – наконец не выдержала Анна, отмахиваясь от навязчиво втюхивавшего ей муру внутреннего голоса.
– Как нет? – Возмутился мысленный оратор.
– Нет, и не было. – Аня зарылась лицом в теплый пахнущий дымком ватник, решив не потворствовать шизе. Еще бы, обидно ведь, в кой-то век текст прет сам собой, а под руками ни диктофона, ни ноута, ни какого завалященького клочка бумаги!..
– Рукописи не горят, – шевельнулось у правого уха, обдавая Аню запахом перегара.
– А это и не рукопись! – огрызнулась она и тут же сообразила, что говорить-то ей, в сущности, не с кем. Захарыч привычно греб с закрытыми глазами, во сне, что ли, греб. В то время, как на нее снова дохнуло сивухой, да так смачно, что Аня невольно представила рядом с собой…
Впрочем, образ, возникший перед внутренним взором Анны, был настолько непоэтичным, что даже в эту волшебную ночь над водами реки Смородины, что разделяет два царства – Мертвых и Живых, – он не мог воплотиться во всем своем безобразии и бытовой гнуси.
– Константин Захарович, вы что, уснули? – зашептала Анна, пытаясь дотянуться до гребущего во сне или трансе перевозчика. Но почему-то ей это никак не удавалось. Придерживая ватник левой рукой, правой она пыталась дотронуться до колена современного Харона, но тот, каким-то неправдоподобным образом, постоянно оказывался в паре сантиметров от ее пальцев. Возможно, все дело было в том, что лодку качало на небольших волнах. Аня поднялась и, выскользнув из ватника, держась за борт лодки, сделала шаг в сторону спящего Захарыча и снова протянула руку.
Мистика. Проклятый перевозчик был недостижим!
Правда, теперь он уже похрапывал, выводя свои тюрлю-тюрлю, вольготно развалясь и широко расставив ноги, между которыми торчало ослепительно белое весло.
«Если я потяну за весло, Захарыч неминуемо проснется», – решила было Аня, но тут же рядом с правым ухом возник знакомый шепоток, и кто-то незримый с усилием рванул ее за руку назад, так что она на мгновение потеряла равновесие и упала бы, не подхвати ее невидимый рыцарь. Какое-то время она зависала в воздухе, потом объятия разжались, и она плавно опустилась на свое место.
– Никогда не касайся весла перевозчика. Лучше смерть, чем вечная каторга!!!
Теперь она явственно различила голос Яши, но его самого по-прежнему не видела.
– Почему не касаться? – Тоже шепотом переспросила она, страха как не бывало.
– Потому как неминуемо припашут. – Резонно заметил тот.
– Что припашут?
– Грести заставят, а вам это надо?
Нет, грести она определенно не хотела. Впрочем, теперь ее интересовал уже совсем иной вопрос: заснула ли она и видит сон, или Яша каким-то образом действительно оказался в лодке и спас ее от падения в воду.
– Это ведь вы, Яша? – Осторожно поинтересовалась она у пустоты, тут же ощутив, как горячие волны поползли от пяток вверх, к копчику, чтобы зазмеиться оттуда таинственной Кундалини по позвоночнику. Кровь прилила к голове, – Аня вскинула руку, ощущая, что щеки сделались горячими, а на лбу вдруг выступила испарина. Неужели спасший ее уже дважды Яков так сильно понравился ей, что она теперь, как дура, краснеет при его приближении, или вдруг настало реальное лето и сделалось жарко и светло?
Да, именно жарко. Аня взглянула за борт и закричала: вода превратилась в золотой огонь, который поднимался теперь жаркими прозрачными волнами, облизывая виды видавшую лодку.
– Не кричите, Аня! Не надо! Не то вас засекут, и тогда уже не отмажетесь, придется сотрудничать с органами местного самоуправления, а вам и этого, полагаю, не надо.
– Ага, – машинально подтвердила Анна, с ужасом вглядываясь в огненные глубины. – Мы сейчас погибнем, да? Ведь лодка резиновая, а резина горит. Мы сейчас взорвемся и окажемся в самом пекле?
– Нет. Если будете правильно себя вести. И, главное, если не выдадите меня Константину Захаровичу. Понятно?
– Понятно. А почему вы забрались в нашу лодку? И почему я вас не вижу?
– Долго объяснять, Анна. Вы же знаете, меня ищут. И я обязательно должен вернуться на свой берег, они знают, что мне нельзя задерживаться у вас.
– Но вы же можете спрятаться, – попыталась разобраться в нелегкой шпионской работе Анна. – Ваши, скорее всего, снабдили вас деньгами, так что вы вполне можете снять комнатку у какой-нибудь старушки и отсидеться там, пока по берегу патрулирует береговая охрана. Кто вас выследит в многомиллионном городе? Не подходите к зданию «Навь», и…
– Так, да не так. Вы ничего не знаете о наших делах, милая Аня, – вздохнул невидимка. – Дело в том, что в вашем городе я не могу ни есть, ни пить. Иначе…
– Но это же не помешало вам напиться сегодня? – съязвила Аня, запоздало соображая, что можно было и не упоминать то, что она явственно ощущала мощный перегар.
– Это моя вина, и моя же беда, – коротко ответил Яков и, как показалось Ане, отвернулся от нее. – Правда, я пил свое. А это большая разница. Вот.
С минуту они молчали, Аня смотрела на причудливую игру огненных вод.
– Я потому и невидим, что выпил сегодня, – чуть слышно прошептал Яков, при этом в голосе его слышалось столько горечи, что Анна невольно пожалела о своей бестактности.
– Захарыч спит. – Она кивнула в сторону развалившегося перевозчика. – Тоже, небось, принял или… А это не вы ли его?
– Отчасти.
Ане показалось, что призрак улыбнулся. – Не беспокойтесь, я прослежу, чтобы лодка не сбилась с курса, а пограничники вас не тормознут. Они предупреждены, что вы везете меня, а возвращение домой агента стоит одного незаконного пассажира.
– А меня там не арестуют? – По спине Ани, несмотря на редкостную жару, побежали холодные мурашки.
– Не должны.
– Волны потемнели, или небосвод пожелтел? – Аня испытывала желание потрогать пальцами огненные воды Ахерона и, вместе с тем, страшилась сунуть руку в пламя.
– Светает. Скоро Захарыч проснется, так что давайте помолчим. А еще лучше, укутайтесь, как он вам и велел, в ватник и сделайте вид, будто бы все это время мирно спали.
– Хорошо. – Анне жутко не хотелось лезть в ватник, но что тут поделаешь, маскировка. Пусть лучше Захарыч думает, что она проспала все на свете, чем догадается о невидимке.
По мере продвижения, огорь сменялся водой, хотя, как они могли литься рядом, местами перемешиваясь и становясь от этого еще более прекрасными, Аня не могла объяснить. Когда последние отблески рыжего пламени ушли глубоко под воду, на носу завозился Захарыч.
– А рассказ? Я же потеряла рассказ? – Попыталась Аня возобновить разговор с Яшей, но тот только цыкнул на нее. И вовремя: Константин Захарович как раз сел на своей скамье, зевая, тряся головой, и пытаясь сбросить сонную дремоту.
«Ну вот, опять ничего не узнала. Дура!» – выругала себя Аня, притворяясь, что все еще спит.
– Просыпайтесь, барышня, вроде как прошли мимо логовища поганых. Теперь уже не прицепятся, – подавляя зевок, сообщил перевозчик.
Аня высунула голову из-под ватника, хлопая, точно спросонья, ресницами и демонстративно потягиваясь. Впрочем, долго играть ей не пришлось, так как перед ее глазами возвышался самый обыкновенный мост «Александра Невского» – точно такой же, каким она его запомнила, когда еще до аварии посещала размещенное на верхнем этаже единственной в этих краях высотки, издательство.
– Куда вы меня привезли, Константин Захарович! Моста же не было.
– Там, откуда мы прибыли, не было, а здесь он как раз и есть.
На берегу их поджидал невысокий молодой человек в красной куртке с капюшоном. Судя по тому, как тот приплясывал на месте, выходило, что здесь он уже давно.
Теперь вопрос о том, каким образом с берега, откуда можно попасть только в Веселый поселок, они вновь вернутся в центр, чтобы добраться до Аниного дома, снимался сам собой – по находящемуся тут же мосту!
Так они и сделали. Представившийся Георгием молодой человек принял из Аниных рук сумку и, позвонив кому-то мо мобильнику, заторопил клиентку. Вместе они бодрым шагом перешли мост и оказались снова возле дома богинки.
Новый сюрприз – никакой фирмы «Навь» не было. Кроме того, не было самого черного блестящего здания, которое так не понравилось Ане в прошлый раз. На его месте стоял более привычный взгляду и нуждающийся в капремонте крошечный особнячок.
Так что, если вначале Ане еще могло померещиться, что ее дурят и за полторы тысячи долларов перевезли на резиновой лодке через реку, такие улики, как высотное здание и вдруг появившийся мост, было невозможно подделать.
На том же месте, где остановился водитель «Нави» ночью, высаживая Аню, теперь стояла красная неприметная «ауди». Георгий вытащил из кармана ключи, и машина ответила ему приветственным писком.
О том, куда подевался Яков и удалось ли ему беспрепятственно сойти на берег, Аня предпочитала даже не думать, заранее решив, что агент «Яви» как-нибудь да позаботится о себе на собственной же территории. Что же до нее, то Аня просто решила, что не будет даже смотреть в его сторону, дабы не навести подозрения. Впрочем, почем она могла знать, что невидимый агент Яша не покинул лодку, еще когда они только коснулись берега? На самом деле, это было бы самым разумным вариантом из всех возможных. В лодке Захарыч или этот новый гид могли запросто наткнуться на него, и тогда, возможно, началась бы пальба, и кто-нибудь мог пострадать. Аня не желала зла ни безобидному перевозчику, ни невидимому агенту, ни этому неразговорчивому Георгию. А значит, она должна была молчать…
Глава 19
Суббота. Из осени в весну
А.Смир
- Аид
- Имеет загадочный вид.
Другой мир… Скажи кто-нибудь Ане, что она вот так, запросто, попадет в другой мир, – ни за что не поверила бы. Тем более, что этот новый мир нисколько не отличался от привычного. Тот же Питер. Разве что морозно. Да, дома было теплее. Определенно теплее. Дома она вообще не чувствовала холода. Пожалуй, с самой аварии и не чувствовала. Дома была осень, начало октября – самая красивая золотая пора. Когда вся природа надевает яркие бальные платья и золотые мундиры, а под ногами лежит ковер разноцветных листьев. Здесь лежал снег и, по всей видимости, давно уже лежал. Снег, лед, лужи.
Аня поскользнулась, и гид подхватил ее в последний момент, извиняясь и отскакивая от клиентки с таким видом, будто бы ненароком чуть не наступил на здоровенную крысу.
– Спасибо, извините. Я такая неловкая, – она попыталась рассмеяться, но новый знакомый даже не улыбнулся. – У вас давно снег? – спросила она, чтобы поддержать разговор.
– С начала зимы, – пожал плечами Георгий.
– А зима давно началась? – У Ани внутри похолодело.
– Она уже почитай что закончилась. Весна. – Они сели в машину, сумку гид забросил на заднее сидение, чтобы не мешала.
– Весна. Весна в аду, неплохое название для какого-нибудь женского романа, – Аня старалась скрыть свое смущение. Хотя вряд ли это имело смысл делать. Георгий все равно знал, кто она и откуда. А значит, не было никакого смысла хорониться от него. Но если он имел информацию о происходящем в реальности, то она вообще ничего не знала о мире, в котором угораздило оказаться ее любимого.
А ведь должна была знать! Во всяком случае, могла бы привезти ему шарфик и пару теплых носков, хотя это не главное. Об этом мире вообще следовало выяснить как можно больше, ведь никогда не знаешь, что может пригодиться на самом деле.
В сказках, например, часто говорится, что черти, равно как и любая нечистая сила, обожают торговаться. То они душу клянчат, то испытывают нужду в каких-нибудь совершенно незначащих для обыкновенных людей вещах.
Вычислить, что на самом деле нужно нечистой силе, – и можно ставить свои условия, наилучший вариант – забрать Диму домой. Интересно, а это реально или она размечталась?
Аня окинула изучающим взглядом Георгия, пытаясь угадать, легко ли будет получить от него необходимую информацию. Но так ничего и не решила. Худощавый, с длинными, давно немытыми волосами, спадающими сальными патлами, длинный нос, появляющийся за секунду до своего владельца… Человек как человек – ничего чертенячьего. Даже не определишь, покойник или живой. Хотя откуда в аду живые люди?
Когда-то она читала свидетельства очевидцев, тем или иным способом попадающих в ад. Их еще называли обмершими, то есть, не умершими окончательно. Так, все они, точно в один голос, говорили, будто встретившиеся им там служители свидетельствовали: живому нельзя находиться в царстве мертвых.
Георгий ни капельки не напоминал покойника, отчего Аня подумала, что, возможно, на том свете научились заключать договора с вольнонаемными работниками.
Аня так увлеклась своими мыслями, что совсем не обращала внимания на вид за окном и очнулась, только когда вокруг них замелькали поля и крохотные дачные домики. Машина явно гнала по Ленобласти.
– Куда это мы?! – взвизгнула Аня, – мы же должны ехать ко мне домой. К нам домой. К Димке. Куда вы меня везете?
– Мы едем в сторону Репино, вот уже Сестрорецк проскочили, скоро будем на месте, – съежился над баранкой водитель. – Вы не пугайтесь только, Бога ради. Начальство велело устроить вам встречу в одном из здешних санаториев, чтобы народ не волновать. Сами понимаете, дома соседи шпионят, мало ли кто увидит вас и признает. Что тогда? Это же понимать надо.
– В санаторий? В какой санаторий? – Аня припомнила, что уже слышала о том, что свидание могут организовать не в квартире, а в каком-нибудь другом месте. В тюрьме, кабинете массажа, так почему не в санатории?
– Санаторий «Заря» недалеко от станции, – водитель пытался говорить спокойно, но его голос предательски дрожал, в глазах читался непонятный ужас.
«Чего это он так затрясся? – удивилась про себя Аня, – хотя, возможно, новичок и никогда прежде не доставлял нелегалку на свидание к мужу».
– Вам там снят номер в первом корпусе. Отличный номер, насколько я успел узнать – Дмитрий должен быть уже на месте. Так что не извольте беспокоиться, все будет, как надо. У вас на все про все три часа, потом я позвоню по телефону, и мы встретимся в холле. По инструкции вашему мужу лучше вас не провожать. Хотя в данных условиях не вижу в этом ничего предосудительного. Вас ведь там никто не знает, а внешне вы ничем не отличаетесь от наших людей. Обычная молодая пара на отдыхе. Ничего особенного. Главное, чтобы знакомых поблизости не оказалось. А то…
Впрочем, вас научили отводить глаза?
– Вроде да, – Аня неопределенно пожала плечами.
– Если что, я сам отведу. Не беспокойтесь.
– Мы по нижнему шоссе едем? – Спросила Аня через некоторое время, разглядывая мохнатые, с опущенными лапищами, ели.
– По нему, а вы что же, бывали уже в наших местах?
– В ваших, пожалуй, нет. А вот под Питером бывала, и неоднократно. У родителей дача в Комарово. Недалеко от Дома творчества. Знаете?
– Дом писателя? Знаю, конечно, летом дачу снимали с женой по соседству.
– У вас тут и жена есть?
– А как же – Настенька.
– И дети? – У Ани сжалось от боли сердце. – И давно вы…
– Что давно? – Водитель испуганно уставился на Аню, начисто забыв про машину. Хотя, если разобраться, чего опасаться трупу?
– Ну, вы вместе давно? – помогла ему Аня. – Хотите, угадаю: вы сначала жили в другом месте. Другом мире, а потом сначала один из вас приехал сюда, а потом и второй. Так?
– Откуда вы знаете? Кто вам сказал? – Водитель опустил руки с баранки, так что Ане пришлось самой хвататься за руль, когда машина заскользила на встречку. Хорошо еще, за городом в этот ранний час было мало машин.
Поняв свою оплошность, Георгий вновь взял себя в руки, следя за дорогой.
– Вы совершенно правы, мы с Настенькой познакомились еще в середине девяностых в Питере. Учились вместе, потом поженились. Уехали сначала к моим родителям в Киев, но там не было работы, так что моя Настя была вынуждена вернуться в Питер к маме. Нашла себе здесь работу. Обо мне договорилась, и вот я здесь. Скоро и детей перевезем. Семья должна быть вместе.
– Детей-то зачем? – Прокормятся у ваших родителей, ничего с ними не сделается. Не надо их сюда тащить.
– Дети должны быть со своими родителями, – покачал головой гид. – Так, и не иначе. Я, вообще, как понимаю – семья – семь я. В основе слово «семя». Семя, из которого все произрастает – матрица, основа всему. Оттого отец в доме хозяин, и его слово – закон. И если мы с моей половинкой четверых деток совместно осилили, Господь нам всенепременнейше еще пошлет, и их тоже нужно будет поднимать, пока в рост не войдут, в цвет не вступят. Если дети отдельно, родители отдельно – это уже не семья, а ерунда какая-то. Ничего, накопим денег, снимем квартиру побольше, и тогда заживем.
«Заживете вы, как же! – Чтобы не выдавать своего состояния, Аня отвернулась к окну. – Покойник с покойницей вспомнили, что детей после себя оставили, и теперь за собой их тянут. Этому надо помешать. Дети ведь ни в чем не виноваты. У них своя жизнь. Но как помешаешь?»
– Ага. Вот и «Заря». Здесь где-то должен быть подъезд и внутренняя парковка. Впрочем, можно и тут припарковаться. Вы как? Не возражаете немножко пешочком прогуляться? Тут близко.
– Не возражаю. – Аня взяла свою сумку и вылезла из машины, в последний момент соображая, что не только не накрасилась, а даже в зеркальце на себя не поглядела. То-то стыдно будет перед Дмитрием, привыкшим видеть жену всегда с отличным мейк-апом. Да уж, нет больше его Анечки – журналистки, красавицы. Есть странная женщина без возраста, без косметики. Худая, как палка, с обмороками, припадками, с чужим пацаном на руках. Впрочем, наверное, было бы странно, если бы любящая женщина выглядела как-то по-другому после смерти возлюбленного. Чтобы цвела, как в прежние счастливые времена, смеялась, радовала взгляд. Женщина не может быть красивой и счастливой вдали от любимого. Не может, потому что красота внешняя – суть красоты внутренней. А ощущение счастья есть понятие отраженного счастья. Женщина хорошеет на глазах, словно зажигаясь от направленных на нее восхищенных мужских взглядов. Что же говорить о женщине влюбленной и любимой, которая ежедневно получает заряд восхищенных взглядов, направленную на нее любовь и отражает все это с удвоенной, утроенной, удесятеренной силой?
Женщина же, лишенная любви, может высохнуть, точно беззащитное растение, которому не досталось воды, или превратится в сухую верблюжью колючку. Тот еще цветочек.
Широкая каменная, запорошенная с ночи, лестница была вся в неровных цепочках следов. Чтобы меньше замерзнуть, Аня сунула руки в карманы, но легкий утренний морозец все же продирал насквозь.
Минус пять, как минимум, – определила она, невольно любуясь игрой солнечных лучей на ледяной корке. В детстве она любила аккуратно снимать прозрачную льдинку со снега и смотреть сквозь нее на солнце. Казалось, что за прозрачной ледяной корочкой прячется зимний ледяной эльф. Маленькой Ане всегда не хватало скорости, и пока она снимала тонкую пластинку ледяных кружев, крошечный эльф умудрялся сбежать в следующую снежную пещерку. Иногда ей казалось, что она успевает разглядеть край его плаща или пленительную улыбку ускользающей мечты.
По обеим сторонам лестницы торчали с молчаливым достоинством вытянувшиеся по стойке смирно величественные Кипарисы. Кланялись, изящно поддерживая зеленые юбки, высокие статные ели, украшенные светло-коричневыми шишками, точно изящными подвесками. Вроде похожую лестницу она видела в Крыму, хотя уже поняла: в этом мире можно где угодно обнаружить все что угодно. Должно быть, управляющие «Тем светом», или как тут его называли, не считали нужным выдумывать что-нибудь новое, а просто брали понравившееся из «Реального мира» и затем ставили его, куда считали нужным. Так почему лестнице из какого-то крымского санатория не оказаться на территории дома отдыха «Заря» в Репино? Хотя очень может быть, скопировали лестницу еще в «Реальном мире», а «Тот свет» сделал копию копии.
Они подошли к административному корпусу, возле которого на дымящихся теплым воздухом люках спали свернувшиеся в пушистые калачики сразу же три беспородные собаки.
– Нам нужно в первый корпус… – шепнул Георгий, воровски оглядываясь по сторонам.
– В первый, так в первый. – Перед Аней возвышались четыре зеленоватых здания средней потрепанности. Они обошли здоровенную лужу подо льдом, чуть не навернулись на скользком месте, были вынуждены отступить прямо в сугроб, когда ко второму корпусу дома отдыха лихо подкатил черный блестящий джип.
А вот и он – первый корпус. Аня подняла глаза, силясь угадать, на каком этаже расположен их с Димой номер, и тут увидела его самого. Точнее, она не столько увидела, сколько почувствовала его взгляд, ноги ее подкосились, к лицу прилила кровь, и она рухнула в обморок.
– Вам же говорили, что мы не должны привлекать к себе внимание, а вы?!
– Я? – Аня поняла, что снова может видеть, чувствовать. Правда, сидела она прямо на сугробе, по-дурацки вытянув ноги в осенних кроссовках. Ужасная слабость растекалась по телу, подобно наркозу. Она попыталась подняться, опираясь на руку гида, но ноги словно утратили мышцы.
– Нас обнаружат! Что вы делаете?! Ну же, вставайте, мать вашу. Пожалуйста! Меня же с работы выгонят из-за вас.
– Я сейчас, сейчас, минуточку, – Аня снова попыталась собраться, но ноги по-прежнему отказывались слушаться.
– Сейчас нас увидят из окон и вызовут врача. Тут полно врачей, это же полу-медицинское заведение. Ну, пожалуйста. Пожалуйста, поднимайтесь. И этот ваш, мог бы и помочь. Ну что я могу один?! Хотя он прав, по инструкции, он ведь не должен выходить из номера. Зараза!
Георгий снова попытался поднять Аню, потянув ее за руку, но у них опять ничего не получилось.
– Подождите, – Аня отерла рукой лицо с налипшей на него челкой. Дурнота не проходила. – Подождите минуточку, я сейчас соберусь и…
– Да что вы, нас уже заметили. «Явь» повсюду рассовала своих смотрителей. Застукают – и кранты.
Он снова безуспешно потянул Аню за руку и, поняв, что таким манером они далеко не уедут, попытался взять ее в охапку.
– Постойте. Это моя жена. Я сам. – Дмитрий решительно оттолкнул агента. И, обняв Аню, с легкостью поднял ее над землей.
– Ты? Это действительно ты? – шептала Аня, целуя чисто выбритое и пахнущее одеколоном лицо мужа.
Когда входили в корпус, Георгий забежал вперед и открыл перед ними дверь. Размякшая Аня прижалась к груди Дмитрия, мечтая остаться в таком положении до конца своих дней.
Все страхи ушли куда-то, растворившись в воздухе, точно ночные призраки. Она уже не думала о том, что находится в Мире Мертвых, что Димка погиб, сгорел в машине и был после похоронен. Ее не смущало, что из-за столика администратора им кивала белобрысая покойница лет сорока-сорока пяти, что у телефона, несмотря на ранний час, стояли сразу три чьи-то мертвые бабушки, ожидающие своей очереди связаться с живыми мужьями или повзрослевшими за время их отсутствия дома внуками.
Возле лифта Димка поставил ее на ноги и, нежно придерживая за талию, нажал кнопку вызова.
Аня послушно позволила препроводить себя в лифт, где они целовались, пока ленивый ящик неспешно поднимался на третий этаж. Потом шли по какому-то серому коридору с плешивым посередине ковром, не в силах хотя бы на мгновение разорвать объятия. Оказавшись у своего номера, Дима сначала открыл дверь, затем снова подхватил Аню на руки и, как новобрачную, перенес через порог.
Глава 20
Договор
А.Смир
- Помнит ли забвения река
- Свои берега?
Можно ли забаррикадироваться в номере и не возвращаться домой вместе с машиной трансфер? Наверное, можно, но только надолго ли? День, два, неделя, а дальше – пока у Димы не закончатся деньги на оплату номера. Потом… никто не оставит людей жить в доме отдыха бесплатно. В двенадцать часов происходит смена жильцов и уборка номеров… Рано или поздно ей все равно придется выбраться из номера, и уж тогда точно ее схватят, возможно, накачают наркотиками, отправят, бесчувственную, домой. Без права вернуться, без права купить следующую поездку.
Нет, если уж эмигрировать в загробный мир, то сделать это нужно, когда организаторы тура расслабятся и, поверив в честные намерения клиентки, устроят встречу в их с Димой квартире. Вот тогда можно будет рискнуть остаться с мужем навечно.
Дима не вышел из номера проводить ее, как и было написано в инструкции. Он и так уже своим рыцарским поведением, наверное, нарушил все, что мог, и больше они решили не докучать сотрудникам «Нави», впрочем, не было похоже, что недавно получивший место и уже допустивший оплошность гид отважится признаться в своей лохонутости перед всесильным Трепетовичем.
Стало быть, пока все шло, как надо.
На машине они добрались до города меньше, чем за час, все шло гладко, никакие бойцы «Яви» не проверяли по дороге машины и не пытались каким-нибудь иным способом выслеживать нелегалов. Возможно, их основные силы базировались на водах Стикса, где у них была своя база и охранные катера, здесь же отлов одиноких туристов приравнивался к охоте за редким зверем. Зверем, которого возможно, и в природе-то нет. Хотя…
Когда они подъезжали к дому богинки, уже темнело. В машине была включена печка, так что Аня пригрелась на сидении рядом с водителем. Тело еще помнило нежные прикосновения, губы горели и, должно быть, выглядели припухшими.
Время от времени поглядывая на водителя, она замечала, что тот всеми силами старается не смотреть на нее, Георгий либо краснел до корней волос, либо на его лице отпечатывался след брезгливости и негодования, так, словно Аня совершила что-то противозаконное.
Впрочем, гид хоть и недавно занимал свой пост, но, вероятно, прекрасно понимал, для чего вдовы платят весьма серьезные деньги и, рискуя жизнью, ездят на тот свет. А если бы и не был в курсе, немного потрепанный вид клиентки, горящие глаза, отсосанные губы и, главное, блаженное умиротворенное состояние сами по себе говорили о многом. Хотя, может, он из пуританской семьи или у него какие-нибудь комплексы насчет секса.
На всякий случай, Аня решила не злить мужика, а то мало ли что может произойти. Возьмет да и высадит ее посреди дороги. С одной стороны, это как раз было бы и неплохо, не сама сбежала, выгнал, гад. Но, с другой стороны, как она докажет, что не сбежала сама? А ведь он побоится признаться, как было на самом деле, и непременно смешает ее с говном ради личного блага.
Аня отвернулась от водителя, делая вид, что страшно увлечена разглядыванием двухэтажного дома. Наверное, они ждали какого-нибудь знака, или в этом месте происходила смена караула, и через мост ее должен был переводить кто-то еще.
– А вот там, в моем мире, вот там, где дом с выбитыми стеклами, находится здание с офисом вашей фирмы, – сказала Аня, чтобы не сидеть молча. Вынужденная тишина угнетала ее. Впервые после аварии, она чувствовала желание поболтать с кем-то, и именно теперь с нею не желали общаться.
– Я слышал об этом. – Георгий посмотрел, куда показывала Аня. – Из этого дома можно моментально связаться с любым сотрудником «Нави» и даже с паном Трепетовичем, хотя к нему обращаются в самых экстренных случаях. Начальство разве что… – Он снова покраснел.
– Связаться? Там что-то вроде Интернета есть? – Заинтересовалась Аня.
– Сеть для внутреннего пользования, видеотелефон, почтовые карточки, банкомат и всякое такое.
Но это не основное место для связи, так для служащих, работающих непосредственно возле перевоза или обслуживающих перевозчика. Вдруг ему нужно с кем-то связаться.
– Получить инструкции? – Аня с неудовольствием разглядывала свои ногти. Ну надо же, месяцами не общаться с мужем, для того, чтобы встретиться с ним вот с таким жутким маникюром. Дура!
– Инструкции мы в другом месте получаем, для этого есть телефон, портативные компьютеры и рассыльные. Перевозчик ведь не может покинуть своего рабочего места, следовательно, его должны обслуживать по полной программе. Ведь если перевозчик не найдет себе замену и, скажем, заболеет, может произойти катастрофа!
– Подумаешь, катастрофа. Несколько вдов и вдовцов не пообщаются со своими благоверными, дети не увидят на выходные родителей, какие-нибудь шизанутые поклонники не получат шанс повстречаться со своими давно умершими кумирами… разве это катастрофа?
– Если души умерших задержатся в мире живых, и их будет много… Если хотя бы один месяц не будет работать перевозка, вы представляете, сколько людей в мире умирает каждый день? Да если хотя бы один месяц не будет работать перевозка, знаете, какое количество мертвого народа задержится в мире живых? Начнется настоящий Армагеддон, и ничего уже больше нельзя будет поделать. Это ужасно!
– Сколько умирает каждый день? Шутите? Да прошлую ночь милейший Захарыч перевозил одну меня! А если верить вашей теории, на Стиксе должны работать артели перевозчиков, курировать многоэтажные паромы, а когда происходят войны… – Она задумалась. – Тут без моста не обойтись.
– Мост был. Мост через реку Смородину, разве не слышали?
– Так это же в сказке?.. – не поверила Аня, хотя самое время было начать верить чему угодно. Уже то, что совсем недавно она лежала в объятиях своего покойного мужа… да и там, в ее мире реку называли «Смородина», «Ахерон» или «Стикс».
– Кажется, нам сигналят, – Георгий выключил в машине свет и теперь вглядывался в слабо освещенную огнями береговую линию. Аня невольно отметила, что мост «Александра Невского» подсвечен вполне прилично.
Все же странно, здесь мост есть, а там его нет. Вспомнилось что-то из фантастики, два параллельных мира являются двойниками, но в них непременно есть хотя бы одно отличие. В них живут такие же люди, стоят точно такие же города, по улицам бегают животные с такими же кличками. Все точно так же, кроме одного незначительного отличия: в первом мире в поселке Задрищенске за сараем местного золотаря валяется серый камень, а в мире номер два в такой же деревеньке за сараем никакого камня нетути. По этой характерной примете любой ангел-куратор мира может определить в номер один или номер два он угодил, но это знает ангел, потому что его так инструктировали. В то время как величайшие мудрецы народов могут головы сломать над сложнейшим вопросом, благодаря чему можно проводить идентификацию мира, и так и не отыщут ответ. Они будут думать о чем угодно: об удельной массе планеты, величине ее ядра, об электромагнитном поле, излучении… Но никто из этих мудрецов никогда не съездит в дорогой сердцу ангела-куратора Задрищенск, не познакомится с очищающим чужие сортиры золотарем, не посетит его дом и не обнаружит краеугольный камень.
Впрочем, если бы и обнаружили, для того, чтобы понять, что в этом-то камне и скрыта вся суть вопроса, нужно было бы сличить два мира до последней травинки и былинки, пока искомый камень не выкатился бы на арену перед взыскательными судьями, представившись: «Азъ есмь».
Наконец впереди полыхнуло, словно кто-то, балуясь, зажег петарду, и тут же Георгий открыл двери.
– Идите за мной и ничего не бойтесь, – слегка заикаясь, попросил он. – Сумку не забудьте.
Предупреждение было своевременно, так как Аня после встречи с Димой начисто позабыла обо всем.
Она сразу же ступила на лед и, поскользнувшись, упала на землю, пребольно ударившись коленкой.
– Ну, где вы там, нас же давно ждут. – Он обошел машину и остановился в шаге от Ани.
– Руку бы дали, что ли, – Аня поднялась, потирая ушибленное место. – Больно!
– Вам еще и руку подавать! Мало того, что всякая… – он замялся, явно желая сказать «гадость», – лезет сюда непотребством заниматься, так я еще и должен ее на руках таскать!
– Не переломились бы, если что! – не выдержав, заорала Аня. – И потом, если хотите знать, я не к кому-нибудь, а к мужу ездила! Могу паспорт показать. Хотите?
– К какому мужу?! У вас уже давно нет никакого мужа! «Пока смерть не разлучит нас» – не слышали никогда? А смерть пришла, скажете, не заметили, когда? Вот именно, заметили. Просто не желаете признать очевидного, лезете туда, куда вам не положено, где само появление ваше – дикость, грех и бесовство!
Да мне даже дотронуться до вас противно! У-у-у, потом отмываться да отмаливать, отмываться и отмаливать. Вы вносите дисгармонию в наш мир, уклад! Вы все портите, ставите с ног на голову. Вами детей пугают! Вот вы кто такие!
– А почему же тогда вы нам помогаете? Почему не позвонили в «Явь» да и не сдали меня к чертовой матери? Сами говорите, что их люди повсюду, небось, получили бы свои тридцать серебреников и были счастливы!
– Знаю. Что грешен, знаю, что не отмыться теперь, святой водой не отмыться, хоть кушай ее три раза в день столовыми ложками, молитвы святые читая. Хоть глуши стаканами, точно водяру. Хоть в паломничество, такой грех на душу взял, что и сказать-то неможно!
Я знаю, знаю, черт вас дери, знаю, что грех, но, что я могу сделать? В Питере безработица, денег, считайте, что вообще нет, а у меня семья. Я, милая дамочка, между прочим, образование высшее имею, квартиру в Питере сняли бедненькую, но дорогущую, детей привезу, как-нибудь уместимся. И сначала все как у людей было, правильно начиналось, нормально. Сначала работа была, а потом мне сказали, что в моих услугах больше не нуждаются, ну не ехать же обратно, пришлось здесь крутиться, на Настины деньги как-то перебивались. Работал шофером маршрутки, разнорабочим, а все одно не получается и есть, и за квартиру платить, а ведь детей перевезем, жене уже не придется работать. Садик – деньги плати, школа – снова деньги плати. Медкомиссию перед садиком или школой. Все одно – без денег шага не сделать. И никакой помощи, нам – гастрбайтерам – одна дорога в подвал какой-нибудь, дворниками работать на ничтожной зарплате и половину барину отдавать. Хотя и не имеют они никакого права с нас что-либо забирать, потому что закона такого нет, мы налоги справно платим. Да разве ж они могут по закону-то?!
Да что я вам рассказываю! Вам-то какое дело до того, как люди мучаются. Вы нас разве что когда-нибудь замечали? Мы для вас в лучшем случае – пустое место. В худшем – помеха, мол, понаехали, всю работу у честных русских поотбирали. А то, что ваши хваленые русские только водку пить и горазды…
– Да ладно вам, извините. Погорячилась. – Аня и сама уже была не рада, что невольно обидела гида. А он, между прочим, ей помочь пытался, когда она в обморок у дома отдыха упала. Хотя, с такой работой можно ли оставаться с нормальными нервами?
– Это вы меня извините, вы клиентка, вы деньги платите, если бы не такие как вы, я бы и этой работы не получил. Но только никак не могу привыкнуть. Ведь, если подумать, это так опасно. Коли перевозчики будут заняты туристами, никто не станет перевозить души умерших, и их накопится очень много. Вы понимаете, а моста нет! Мне говорили, что прежде был аварийный мост, плавучий, из таких пластмассовых фрагментов. Он собирался, как детский конструктор, военные подогнали. А потом его дели куда-то.
Мы же здесь, почитай, каждый день в последнее время возим туда обратно, а в это время на таможенном распределителе души накапливаются, и если число их достигнет критической отметины…
– Дальше понятно.
– Через мост вам придется перейти в одиночестве, мне сигналят, что путь свободен. Так что давайте прощаться, – он неловко развел руками. – Простите, если что не так. Вы, конечно же, вправе жаловаться на меня за грубость, но…
– Не беспокойтесь, я понимаю. – Аня протянула, было, руку, но, увидев, как перекосилась физиономия гида, поняла, что этого не стоило делать.
«Должно быть, ему неприятна сама мысль, что я могла лечь в постель с покойным мужем, – догадалась она. – Что же, наверное, раньше мне тоже было бы это против шерсти. Но все меняется».
– До свиданья. – Аня улыбнулась Георгию, в свете уличного фонаря его лицо казалось еще более худым, а нос длиннее.
– Прощайте. Уволюсь я. Найду другую работу и непременно уволюсь. Идите по набережной прямо. И не пугайтесь, когда вы дойдете до ближайшего фонарного столба, на всей линии выключится свет, это специально, чтобы вас не было видно. Идите на свет моста и выйдете, а на мосту никто никого не ловит. Нейтралка.
– Спасибо. – На этот раз Аня не пыталась дотронуться или еще как-нибудь выказать свое расположение нервному типу. Не стала просить и проводить ее несколько метров, по всему видно, Георгий с трудом справлялся с тем, чтобы не сорваться еще раз. Да, работенку ему, без сомнения, нужно было менять. Впрочем, если в аду безработица… как там, у Александра Смира: «О нас грешных заботясь, сгорел черт на работе». Вот именно, а этот гастарбайтер вообще наглый попался, не то что радоваться, что посреди кризиса надыбал себе непыльную работенку, а он еще и с претензиями лезет, противно ему, видишь ли, не отмыться потом! У-у-у, вражина. Жаль, Димки рядом нет, он бы ему показал, как на его жену орать.
А нога-то реально разболелась. И холодно, неужели и дома уже наступила зима? Или льдом покрыт только ад? Есть ведь и ледяной ад, не только огненный…
Несмотря на то, что Георгий предупредил ее о том, что свет будет выключен специально для нее, Анна невольно содрогнулась, когда перед ней один за другим погасли все фонари на набережной. Сразу же сделалось страшно, по спине пополз противный холодок. Оглянувшись на машину, она невольно подумала о том, что гид мог бы выдать ей хотя бы небольшой фонарь. На предательском льду, да еще в темноте, ноги сразу же начали разъезжаться, так что Аня забеспокоилась о том, получится ли ей доползти до моста с нерасквашенным носом.
Трудности добавляла и сама набережная с выбоинами и неровностями, она словно была создана специально для того, чтобы кто-нибудь навернулся на ней.
«Умереть в Мире Мертвых – интересная перспектива», – улыбнулась она про себя и тут же налетела носком кроссовки на какой-то булыжник, потеряла равновесие и упала бы, не поддержи ее чьи-то руки.
– Добрый вечер, Анечка! Вы целы?
– Цела. – Аня узнала по голосу Якова и, повернувшись, увидела и его лично. – Знаете, а вам больше идет быть видимым, чем наоборот.
Они рассмеялись. В руках агента «Яви» был портативный фонарик.
– Что же бросили вас ваши провожатые? – Яша окинул Аню с ног до головы насмешливым взглядом. – Или так постов «Яви» испугались, что и показаться боятся? А клиентку свою на произвол судьбы…
– Может, и бросили, – Аня помрачнела, с одной стороны ей нравился Яша и совсем не нравился Георгий, с другой, у гида на шее были жена и четверо детей. Тоже не шутка, а Яша сейчас мог запросто его задержать, и что тогда? Что будет с этой семьей, когда не станет их кормильца? Чужие в чужом городе… на вокзал и с протянутой рукой по вагонам метро? «Люди добрые, поможите. Сами мы не местные, живем на вокзале, голодаем. Трое деток малых. Поможите ради Господа Иисуса Христа, кто чем может». На панель? Воровать?.. Все это в мгновение ока пронеслось перед мысленным взором Ани, наполнив сердце горечью.
– Что? Не хотите подставлять сообщников? А ведь он вас только что натурально подставил. Можно сказать, прямо нам в руки привел, а вы его еще и выгораживаете…
– Вы меня арестуете? – К горлу подступил комок, в носу защипало. Теперь-то вы на своей территории и, наверное, стоит вам только свистнуть, отовсюду сбегутся ваши люди. Так?
– По сути, так, но я вовсе не собирался вас арестовывать. Если бы не вы, Анечка, я бы сейчас уже был пытан-распытан боевиками любезной вашему сердцу фирмы «Навь». Ах, много нелицеприятного мог бы я порассказать об этой гнусной конторе и ее руководстве, но.… Впрочем, у нас с вами мало времени, если быть точным, ровно столько, сколько вам понадобится, чтобы доковылять по этим ледяным кочкам до моста, дальше я не смогу провожать вас, так что либо мы договоримся прямо сейчас, либо я буду вынужден задержать вас в этом мире. А здесь вам будет ой как не сладко, учитывая вашу леность и досадную привычку ничегошеньки не делать, пролеживая дни и ночи на кровати и размышляя, как все могло бы сложиться, не случись вам попасть в эту клятую аварию.
– Мне уже все равно, – в этот момент Аня показалась скучной и предельно пресной даже самой себе, ну не молодая женщина, а квашня квашней, даже совестно как-то перед этими деятельными людьми.
– Что воля, что неволя – все равно? – Лукаво передразнил ее Яша. – Ой, ли? Неужто такой привлекательной особе действительно все надоело? Надоело до такой степени, что она даже не хочет выслушать, что я ей намереваюсь предложить?
– Да как вы не понимаете, что после этой аварии мне вообще жить не хочется? Решительно на все наплевать. Наплевать и растереть. Вот так! – она набрала в рот побольше слюны и плюнула. – Тьфу!
– Красочно, нечего сказать. Только позвольте уж и мне просунуть свой пятачок в этот турникет. – Яша рассмеялся. – Да я в жизни не видел человека, который с таким остервенением цеплялся бы за жизнь, как это делаете вы, любезная Аня. Потому что человек, которому наплевать на жизнь, никогда, слышите вы, – он взял Аню за плечи и развернул к себе, заставляя смотреть ему в глаза, – никогда не полезет искать возможности общаться со своим супругом, встреча с которым априори невозможна! Вы же идете против всех законов человеческих и божественных, прорываетесь туда, куда прорваться в принципе нельзя – и вот результат! Беспрепятственно пересекаете огненный Ахерон. Обходите всех агентов благороднейшей организации «Явь». Добиваетесь того, что сотни раз слышавший о крайней опасности физического контакта с нелегалами гид не просто берет вас под локоток, эта форма телесного общения разрешена их инструкцией, нет же, вы падаете в обморок, и он буквально берет вас на руки. В результате чего вы формально получаете часть его жизненной энергии, благодаря чему наши радары не засекают вас на всем пути от Репино до Петербурга! Каково?! И все это проделывает женщина, которой наплевать, как сложится ее дальнейшая судьба! Я потрясен! Сражен! Убит!!!
– Я ничего не знала о том, что не могу дотронуться до гида, – Аня припомнила его ужас и брезгливость, как тот вдруг наорал на нее. Теперь это было хотя бы оправдано.
– Между прочим, уверен, что, находясь в известном вам доме отдыха, вы еще и планы, как остаться здесь с вашим избранником, вынашивали, возможно, еще и гиду своему взятку сулили, чтобы он помог вам, научил, как остаться…
– Взятку не предлагала. – Аня поставила на землю сумку, показавшуюся ей вдруг неоправданно тяжелой, и мрачно уставилась на Яшу.
– У меня, собственно, не оригинальное предложение: вы становитесь нашим агентом, и я отпускаю вас на все четыре стороны. Идет?
– Щас! – Аня хотела было развернуться и уйти. Но уйти было некуда. Все равно не Яша, так его соратники сцапали бы ее, не позволив добраться до лодки.
– Соглашайтесь Анечка, право слово, работа не пыльная. Никто не станет принуждать вас делать что-то плохое или, скажем, недостойное. Вы отправитесь к себе домой, разумеется, ничего не рассказывая о нашей встрече в «Нави». А через денек-другой, на вас выйдет наш человек, который передаст вам наши инструкции и деньги на следующий визит к вашему возлюбленному. Вот и все. Вы явитесь сюда, и мы снова немножко поговорим. Вам понятно?
– Непонятно, что я должна буду делать?
– Мелочи. Для начала нас интересуют монеты, по которым вы звоните сюда. Мы уже сняли несколько уличных будок, операция была рискованная и недешевая. А в результате – ничего. Никаких монет в них не оказалось. Сами мы не можем их приобрести, тем более, что у вас там действуют несколько фирм-дилеров, есть и такие, которые нащупали свой канал и работают не от «Нави», а сами по себе. Нам бы хотелось получить парочку и таких монет, изучить, чем они отличаются от настоящих. Потом мы постараемся изготовить подделку и дадим вам для испытаний. Такие условия утроят? При этом будем щедро оплачивать ваш труд, и вы станете видеться с Дмитрием чаще, чем могли бы себе это позволить прежде.
Подумайте, Анечка, ведь вас дома сын дожидается, Казик, если не ошибаюсь, подумайте, как он без вас?
– Казик? – Перед мысленным взором Ани предстали карие печальные глаза найденыша, и она кивнула. – Только торговать вашими фальшивками я не буду. – Она закусила губу.
– Торговать и не придется, только проверять.
– Договорились. – Аня повесила голову.
– Вот и чудненько. А теперь, Бога ради, бегите, что есть силы до этого клятого моста, а то еще немного, и они не поверят, что вы так опоздали из-за разбитой коленки.
Глава 21
Ираида Александровна
А.Смир
- Мир будет познан.
- Но будет поздно.
Целый день Казик проскучал в Аниной квартире совершенно один. Конечно, Аня оставила ему еду и даже чай в здоровенном термосе с розовыми пионами, он мог, не спрашиваясь, смотреть телевизор, брать с полки любые книги. Для того, чтобы достать те, что сверху, пришлось принести с кухни табуретку, но в остальном можно было жить.
Читать бесплатно другие книги:
