Не стреляйте в рекламиста Гольман Иосиф
Короче, отечественный криминал надо «развалить» на две части: истинную преступность, которую никаким пряником не задобришь, и временную, или даже вынужденную преступность. Деятелей из первой части нужно постоянно давить и угнетать, представителей второй группы — по возможности выводить из криминальной зоны и легализовывать.
После проведения таких, отчасти «карательных», отчасти демонстрационных акций, их результаты следует широко и в полный голос освещать в СМИ. Тогда граждане поймут, что в доме есть хозяин. И если еще при этом соблюдать закон — очень важное условие для завоевания доверия, — проблема оргпреступности может оказаться проще, чем предполагалось.
5. Отношение к противнику.
И последнее. Мы с Ефимом считаем, что просто обязаны позаботиться о противнике. Хотя тюрьмы к ГУВД никак не относятся, но то, что там делается, касается всех. Они стали рассадниками зла: от туберкулеза до социального бешенства. Нельзя людей держать в таких условиях. Даже самых страшных преступников. Если общество сочло необходимым сохранить им жизнь, оно должно обеспечить человеческие условия.
Но в тюрьмах и «зонах» содержат не только убийц. Нужно по максимуму убрать оттуда социально малоопасных людей. Мелкий вред, нанесенный ими, пусть гасят материально: на свободе это сделать легче.
Конечно, наше с Ефимом творчество не есть план. Но направление будущих усилий оно показывает.
А сейчас меня больше волнует другое: завтра я должен выйти на свободу. Климашин добился освобождения под залог, и Ефим уже собирает деньги.
В коридоре послышались шаги. Ко мне, что ли? Мне не хотелось выходить из комнаты, тем более следственных действий больше не предвиделось. Может, Ефим прискакал? Или Лена?
Но они же знают про завтра. Это даже в газетах печатали. Ожидается митинг моих сторонников. Пустяк, а приятно.
Дверь открылась. Вошел Бутузов, мой следователь.
— Как настроение, Александр Петрович?
— Спасибо, хорошее.
— Сегодняшние вечерние шахматы отменяются.
— Почему? Чем-то заняты? Или уже не надеетесь отыграться?
— Почему не надеюсь. Еще как надеюсь. Если вы меня к себе пригласите — еще сыграем.
— Куда приглашу? — не понял я.
— Домой, — засмеялся Бутузов. — Это здесь я могу без приглашения. А в квартиру вторгаться — нет. Домой вы идете, Александр Петрович.
— А почему не завтра? — удивился я.
— Вы что — не рады? — Бутузов точно был рад. Это и понятно: он очень неловко себя чувствовал с таким арестантом, как я. То ли преступник, то ли большая шишка. Да еще в шахматы постоянно выигрывает. А вообще мужик Бутузов приятный, общение с ним сильно скрасило мне проведенные здесь три недели.
— Очень рад. Просто думал, что завтра.
— Начальство так решило. Не привыкло к митингам возле наших ворот.
Тут только до меня дошло, что через час-другой я буду дома! С Ленкой. И не в казенной комнате для свиданий, а в нашей родной квартирке, где для меня все дорого и мило.
— Спасибо, Владимир Яковлевич, — совершенно искренне поблагодарил я. — Это отличная новость. Просто я не сразу «въехал».
И часа не прошло, как за мной уже закрывали металлическую калитку. Провожать меня вышли старшие офицеры учреждения. Я оглянулся: мне тут было не плохо, но лучше сюда не попадать.
Попрощался с Бутузовым и его коллегами.
И тут на меня налетела вся банда! Ленка, дети, Ефим! Рядом, у машины Ефима, стояли мои родители и мужик-инвалид. Наверное, тот подозрительный тип, про которого мне писала жена.
Пять минут мы целовались и обнимались, а потом на трех автомобилях поехали домой.
…Все, я больше не узник.
ГЛАВА 30
Встречать Орлова из тюрьмы приехали не только друзья и родственники.
Беланов, так и не оправившийся от ранения, сидел на противоположной стороне в неприметном сером «Москвиче», терпеливо поджидая цель.
Он закурил сигарету. Поморщился: даже зажигалку правой рукой было больно держать. Стрелять ему придется с левой. Беланов, конечно, и так может, но, с учетом его общего состояния и большого расстояния до цели, могут быть серьезные проблемы.
Ладно. Проблем бояться — быстрее от страха помрешь. У Беланова в старой жизни остался лишь один должок. Отдаст его — и начнет новую. Главное — удалось бы подстеречь этого выродка.
Чтобы оказаться в нужное время в нужном месте ему пришлось подолгу дежурить недалеко от дома бухгалтера, прослушивая через приемник телефонные переговоры его жены. Подключиться к телефонной паре и ребенок смог бы легко, что уж говорить про Андрея.
Бухгалтер ему не был нужен. Беланов бухгалтера простил. А вот с директором «Беора» он очень хотел рассчитаться.
Медийная вакханалия не оставляла сомнений в том, что бухгалтера в любом случае выпустят на волю. Неважно, победит он на выборах или нет. Встречать его придут родственники и Береславский. Удобнее момента не найти: Андрей отлично понимал, что выпускать Орлова наверняка будут тайком, чтобы не создавать общественного ажиотажа. Но уж жена время выхода из темницы супруга будет знать точно. И сообщат ей об этом по телефону.
Вот почему он в течение трех последних дней часами просиживал рядом со злополучным домом, серьезно рассчитывая на удачу.
Вообще-то Беланов бы и бухгалтера грохнул. Уж очень противно видеть его жирную морду на московских улицах. Чуть не все рекламные щиты завешены его подретушированным изображением. «Защитил свою семью — защитит и вашу!» Хрен бы он защитил, если бы вместо придурков из «Сапсана» приехал один Беланов. Новый народный герой плакал бы горючими слезами, а не лез совершать подвиги. Ему просто повезло.
Злосчастный бухгалтер в последние дни пер буквально изо всех щелей. О нем говорили комментаторы, его обсуждали девушки в полночных передачах (и сходились на том, что этот везучий финработник — едва ли не современный секс-символ). Наконец, бухгалтер личной персоной, точнее портретом, выпал Беланову на колени, когда тот развернул газету, которую достал из собственного почтового ящика! Красочный плакат расписывал достоинства кандидата в начальники столичного ГУВД и совершенные им подвиги.
Но Беланов решил не трогать ублюдка, и свое решение выполнит. В конце концов героя из него сделал Береславский. И еще эти «бэтмэны» из «Сапсана». Но те уже заплатили за свои ошибки, а этому еще предстоит.
На третий день «высидки» появилась дичь. Жене бухгалтера сообщили, что завтра в 16.30. Александр Петрович Орлов будет выпущен на свободу в связи с Указом Президента РФ о его помиловании.
Кстати, за эти дни директор «Беора» звонил несколько раз, разговаривал и с женой Орлова, и с непонятным мужичком уголовного вида, который, видимо, выполнял роль охраны. Беланов даже улыбнулся, когда впервые увидел «охранника», вышедшего выносить мусор (ранее он уже наблюдал в бинокль его лицо). У мужика явно не хватало двух конечностей. Хорош супермен!
Но тут же сам себя осек. Очень похоже, что именно этот инвалид «пришил» его лучшего киллера. Во всяком случае, Психа с тех пор и след простыл. Он даже не откликался на угрозы в адрес девчонки, которые Беланов сбрасывал ему на пейджер.
А еще был неприятный звонок по сотовому. Хриплый голос позвал к телефону «мудака, который прислал Психа». Далее ошарашенный Андрей выслушал такие тирады, которые мог себе позволить человек только с очень богатым криминальным прошлым. Тогда же он мысленно похоронил Психа. Так что к этому огрызку следует тоже относиться с опаской.
Беланов немедленно выкинул «грязный» мобильник: не хватало еще, что б его засекли при разговорах.
Еще была попытка грохнуть Береславского у его конторы. Но там оказалось так много бдительных ментов, что Беланов не рискнул на вылазку. Был бы здоров — другое дело. Но рука болела все сильнее, и, что больше всего беспокоило Андрея, в верхней ее части появилась черно-красная болезненная припухлость. Не дай бог, гангрена! Будет как этот, с протезом. Тьфу-тьфу, чтоб не сглазить!
Нет, надо срочно заканчивать с этим подонком и ехать в Приднестровье. Там его и подлечат, и на службу возьмут. А в том, что ему удастся преодолеть все пограничные кордоны, Беланов не сомневался. Деньги, железные нервы, запасные документы — что еще нужно для успеха? Если б не рука, то Беланов вообще ни о чем бы не жалел.
К калитке, из которой должен был выйти узник, подъехали три машины. В них были уже знакомые Беланову личности. В частности, инвалид, зыркавший по сторонам острым глазом.
Ожидающие топтались у ворот. Дети смеялись, женщина, видимо жена, опустила голову. Пожилая пара, наверное родители, не стесняясь, плакали. От радости.
Но сейчас кое-кому станет грустно.
Беланов перевел взгляд на инвалида и, не успев опустить голову, жестко столкнулся с ним глазами. Уголовник смотрел на него, не отрываясь. Андрей не рискнул оставаться на месте, тронул «Москвич» и поехал к дому бухгалтера.
Все идет штатно, никуда они не денутся. Вряд ли инвалид что-то заподозрил: Андрей же просто уехал, а не стрельбу открыл.
Теперь Беланов будет ждать их у дома, только устроится поудобнее. Все идет, как надо. У него всегда все идет, как надо. И будет так всегда.
— Ефим, а Ефим! — Атаман вплотную подошел к Береславскому.
— Ну что тебе? — Береславский не желал сейчас разговаривать ни с кем. Это был его триумф, и он хотел пережить его в полной мере.
— Там мужик был странный.
— Где?
— В машине сидел. В сером «Москвиче». Увидел, что я на него смотрю, — сразу уехал.
— Ну и что в этом странного? Увидел твою морду и на всякий случай решил свалить.
— Ефим, помнишь, ты мне портрет показывал?
— Ну? — Теперь Береславский все-таки повернулся к Атаману. — Ты хочешь сказать, что это был он?
— Глаза похожи. Такие же злые.
— А остальное?
— Остальное не похоже, — вздохнул Атаман.
— Ты знаешь, сколько сейчас в стране народу со злыми глазами? — улыбнулся Ефим. — Ладно, забудь. Я же тебе говорил, тот урод убил очень важную шишку и сейчас либо мертв, либо где-нибудь очень далеко. Он же не самоубийца.
— Сам говоришь, он убил важную шишку. Ведь не побоялся же.
— Атаман, ты знаешь, где мы сейчас стоим? Около главной чекистской тюрьмы. Как ты думаешь, кто-то откроет здесь стрельбу?
— Я бы так и сделал. Здесь никто не ожидает. Удобнее всего.
— Но этот, из «Москвича» так ведь не поступил? Ты говоришь, он уехал.
— Ладно. Замнем для ясности.
В этот момент из калитки вышли офицеры и с ними — Толстый. Дети с визгом бросились к нему, он — к ним. Потом подошла Лена. Орлов обнял жену и долго — целую минуту — не отпускал ее от себя. Потом расцеловался с плачущими родителями. И наконец, подошел к Ефиму и Атаману. Последнему неудачно — под протез — протянул руку, поздороваться. А Ефима спросил:
— Что, Лысый, не разорился еще без меня?
Береславский обхватил своего друга, и маленький толстяк совсем исчез в его объятиях.
— Полегче, — заорал Орлов. — Те не добили, так этот доломает! — Но было видно, что к дружку своему бухгалтер относится хорошо.
Далее Орлов по-дружески простился со своими бывшими тюремщиками, народ расселся по машинам, и скромная кавалькада двинулась к дому Орловых. Впереди — как всегда грязная машина Ефима с Орловыми. За ними — остальные.
Беланов не заехал во двор. Бегает он быстро, а лишнее внимание в его положении ни к чему. Перед тем как выйти из «Москвича», взглянул в зеркальце. Все отлично. Узнать его просто невозможно.
Надо же, какая сволочь Петруччо! В бумагах, которые тот просматривал и после отдал Беланову, Андрей нашел свой собственный портрет. Только вместо носа талантливая рука этого подонка пририсовала отвратительный член, а лицо сделала, как у трупа. Зато злющие глаза были словно с фотографии!
Все графические издевательства никак не задели Беланова. Даже занятно. Но теперь, с учетом скрытых способностей Петруччо, стало понятно, как менты столь стремительно на него вышли. Опознать его по такому портрету — проще простого, особенно если заменить торчащий из середины лица член на обычный нос.
«Хорошо бы добраться до художника! — помечтал про себя Беланов. — Этот Репин волком бы выл, прежде чем сдохнуть!» Но сегодня у него другая задача.
За пояс линялых джинсов, с правой стороны, — чтоб было удобнее выхватить здоровой рукой, — был заложен надежный «Глок». Недостаточную меткость стрельбы с левой можно компенсировать лишней парой выстрелов. И — ходу! Беланову всегда особенно удавались спринтерские дистанции.
Ему вдруг пришла в голову мысль, что около дома, к которому он пришел, уже нашли свою смерть семь человек. Строго говоря, сердца троих из них остановились в других местах, но смерть свою они действительно встретили именно здесь. Просто мистика какая-то!
Беланов поежился: еще немного, и он перед делом будет заговаривать «Глок» у колдуна. Или стрелять серебряными пулями. Нет, дорогой, шалишь!
Очень скоро Береславский умрет. Как миленький! А он, Беланов, прервав полосу невезения, начнет новую жизнь.
Прежний Беланов исчезнет без следа. Через полгода даже грим не понадобится: сегодняшняя пластика изменяет лицо абсолютно. Узнать человека можно только по ДНК и отпечаткам пальцев. Но до анализа ДНК в нашей стране еще не скоро доберутся, а пальцы у уважаемого гражданина снимать никто не станет. Незачем.
Беланов достал сигарету, закурил. Руки слегка дрожали, его явно знобило. Плохо. Но для последнего рывка сил хватит. Скорее бы появилась жертва.
Как по его просьбе, из-за угла вывернула «Ауди».
Если бы Ефим остановил машину перед подъездом, не развернувшись, то, несомненно, был бы убит сразу. Двадцать метров даже для левой руки хорошего стрелка — приемлемая дистанция выстрела. Но Ефим развернул машину и мало того, еще отъехал назад, метров на пятнадцать, в маленький «отстойничек»-парковку. Тем самым не только увеличив расстояние между собой и Белановым, но и прикрывшись своим большим автомобилем. Более того, подъехавшие за ним машины тоже стояли на линии выстрела.
Андрей чертыхнулся, но руку с пистолета не убрал. И тихонько начал продвигаться вперед.
Из машин вылезли приехавшие, к ним подошли жильцы дома, обрадованные тем, что их теперь знаменитого соседа наконец-то отпустили на волю.
Беланов медленно подходил к оживленно беседовавшей группе людей.
И тут он увидел инвалида, дергавшего за рукав занятого разговором Ефима.
Инвалид смотрел прямо на приближавшегося Беланова, его рот был злобно искривлен, а ненавидящие глаза буквально сверлили Андрея. Конечно, это он разговаривал с Белановым по телефону.
Надо было бежать отсюда, но Андрей упрямо шел вперед, теперь даже прибавив ходу.
Ефим наконец обернулся и увидел его. Глаза Береславского расширились от испуга.
Вот он, момент истины!
И вдруг инвалид — эта лагерная пыль, огрызок, осколок человека — выскочил вперед и заковылял прямо на Беланова. В его руке, как из воздуха, появился нож.
С двадцати метров, разделявших Андрея и Береславского, можно было пытаться стрелять в директора, хотя он и был наполовину прикрыт машиной. Мысль зацепить кого-нибудь постороннего не сильно пугала Беланова: для него весь мир теперь был посторонним.
Но он испугался приближавшегося инвалида! Красная волна ненависти и страха залила глаза, заставила выхватить оружие и трижды выстрелить в эту гадину! С левой стрелять неудобно, «Глок» прыгал в руке, но он своими глазами видел, как пуля пробила колено нападавшего. Именно нападавшего! Инвалид шел, чтобы убить! Пуля толкнула его, вырвала клок брючины, но он так же быстро ковылял к Беланову. За его спиной закричала раненная пулей Беланова женщина.
Деморализованный Беланов наконец сообразил, что пуля попала в протез. Всхлипнув, Андрей прицелился инвалиду в грудь. Тот был уже в десяти шагах и продолжал приближаться своей прыгающей походкой.
Андрею никогда не было так страшно. Он трижды выстрелил и бросился к машине. Он даже не бросил оружие, как планировал раньше: не мог поверить, что этот безумный инвалид уже мертв.
Беланов прыгнул в машину, завел двигатель и рывком выскочил на дорогу.
Атаман заметил серый «Москвич» сразу.
Но он не был с Ефимом в одной машине.
— Посигнальте им! — крикнул Атаман водителю — отцу Лены. Тот, ничего не понимая, недоуменно смотрел на Атамана.
— Туда нельзя! Там засада! — кричал Атаман. Но «Ауди» уже скрылась за углом дома, и «Жигули» тестя последовали за машиной Береславского.
Атаман крутил головой, пытаясь обнаружить стрелка.
Вот он!
Водитель серого «Москвича» стоял у того же дерева, из-под которого вел наблюдение за их квартирой прошлый киллер, так ловко «повязанный» маленьким ментом. Только Атаман смотрел тогда из-за занавески, сверху.
Все повторялось по кругу.
Не успела машина остановиться, как Атаман бросился к Ефиму. Проклятый протез мешал передвигаться быстро. Но даже когда инвалид потянул Ефима за рукав, тот не оглянулся. Шум толпы из двенадцати человек перекрывал его слова.
Надо было просто заорать, но Атаман упустил время. Он оглянулся.
Стрелок был уже недалеко, правда, без оружия в руках, однако это никак не могло обмануть Атамана. Сейчас достанет.
В этот момент наконец оглянулся и Береславский. Атаман увидел страх в глазах своего наставника. Неожиданно ему стало весело. Вот и хорошо, вот и славно! Сейчас он, Атаман, спасет Береславского. Он уже спас Лену, но та — женщина, и она даже испугаться не успела. А теперь Атаман спасет своего испуганного вожатого.
Потому что ему, Атаману, теперь уже ничего не страшно.
Он выхватил из кармана нож, заменивший использованную ранее отвертку, и пошел в атаку.
Дальше загрохотали выстрелы: Беланов не счел нужным использовать глушитель, рассчитывая еще и испугать людей. Атаман упал, а киллер бросился бежать и скрылся за углом дома.
Ефим вышел из ступора. Он мотнул головой, сгоняя последнее оцепенение. За его спиной страшно кричала женщина. Он повернулся и, осмотрев рану, легонько стукнул ее по щеке. Женщина вышла из истерики. Рана была неглубокая — оцарапало правое ухо.
Больше пострадавших не было.
Ошеломленный Сашка подбежал к Береславскому.
— Что это было?
— Пришельцы, — зловеще усмехнулся Ефим. — Сейчас мы их будем убивать.
Он бросился к машине, прыгнул за руль. «Ауди» рванула с места, но, объезжая лежащего на асфальте Атамана, Ефим успел крикнуть в открытое окно:
— Про меня — молчите!
Серого «Москвича» Ефим достал практически сразу: тот вынужден был простоять за «хвостом» машин у светофора. Кроме того, Беланову пришлось бежать к автомобилю, а Ефим около него находился.
Береславский, убедившись, что перед ним киллер, пристроился ему в хвост. Сначала был соблазн ударить его сзади, но, поразмыслив, Береславский понял, что киллер просто выскочит из машины, а на свои силы в беге Ефим особо не рассчитывал.
И еще одно, может быть, основное соображение не давало ему устроить потасовку в городе. Ефиму очень хотелось убить этого человека. А безнаказанно это можно сделать только в безлюдном месте.
Аналогичные мысли кружились в голове Беланова. Оттащить бы этого фраера подальше и кончить!
Связанные одной нитью, две машины плавно следовали к выезду из города. Не вызвав подозрений, проехали пост на кольцевой дороге и двинулись по ней в сторону Горьковского шоссе.
Беланов подготовил фраеру сюрприз: на скромном «Москвиче» стоял ухоженный двухлитровый мотор «Рено», и в умелых руках этот аппарат развивал скорость в 190 километров в час.
Андрей, понятно, не в лучшей форме. Но, уж наверное, «сделает» этого директора. Беланов видел, как тот испугался и замер. Если б не инвалид — Беланов выругался, — директор был бы уже покойником.
Андрей вспомнил инвалида и снова поежился. Не так-то часто он в своей жизни пугался. Но в этот раз ему было страшно.
Он бросил взгляд в зеркальце. «Ауди» лысого мстителя не отставала. Все идет хоть и не по плану, но неплохо.
Если этот придурок сможет продержаться за Белановым до безлюдных мест, все выйдет не так уж скверно.
Ефим понял замысел врага и полностью с ним солидаризовался. Во внутреннем кармане его куртки был точно такой же «Глок», как и тот, из которого его только что пытались убить. И убили Атамана.
Береславский не сомневался, что Атаман мертв. Гнев, жалость, стыд за свой испуг давили его. Почему-то вспомнился избитый им в детстве в чужом дворе мальчишка-звереныш. Не доживают звереныши до старости.
Атамана не воскресишь, обратно ничего не прокрутишь. Но сейчас Ефим явственно и впервые в своей жизни хотел убивать.
«Москвич» свернул на Горьковское шоссе. Начинало смеркаться, и Ефим боялся его потерять.
Неожиданно Береславского остановил милиционер. Ефим чертыхнулся, но устраивать гонки с милицией с «Глоком» за пазухой не решился. По возможности сохраняя спокойствие, он предъявил старшему лейтенанту документы.
— Куда путь держите? — поинтересовался офицер.
— К маме, — ответил Ефим. Надо будет на всякий случай потом ее предупредить. Какое-никакое, а алиби.
Офицер козырнул и пожелал счастливого пути.
Ефим отъехал. Метров через сто увидел, как впереди серой тенью выехал с обочины на шоссе «Москвич».
Значит, ждал. Очень хорошо. Ефим и не сомневался, что тот будет его ждать.
Береславский без особых опасений приблизился к машине киллера. Не будет тот стрелять через собственное заднее стекло. Но на всякий случай довел скорость до сотни. Чтоб не было соблазна.
Беланов и не думал устраивать перестрелку на шоссе. У него были другие планы.
Тем временем почти стемнело. За тридцатым километром Андрей свернул на узкую боковую дорожку. Ефим усмехнулся: по странному стечению обстоятельств его привезли почти туда, где он когда-то познакомился с Атаманом. А потом спас ему жизнь.
«Москвич» резко остановился сразу за крутым поворотом. Беланов выскочил из машины с пистолетом наизготовку. Он рассчитывал, что фраер, увидев остановившийся автомобиль преследуемого, выйдет из машины и подставится под выстрел.
Все получилось иначе. Когда «Москвич» исчез за поворотом, Береславский поддал газу. Четыреста шесть лошадиных сил рывком бросили тяжелую машину вперед. Ефим врубил дальний свет и, взвизгнув на вираже тормозами, увидел у левой двери «Москвича». Он снова дал по газам. «Ауди» хищным зверем прыгнула на Беланова, чудом его не зацепила и остановилась в пятнадцати метрах впереди.
Тот, ослепленный мощными «галогенками», едва успел отскочить, не сделав ни единого выстрела. Не удержавшись на ногах, упал, больно подвернул ногу.
Ему снова стало страшно. Внезапно он понял, что может и не уйти отсюда живым.
Беланов взял себя в руки и, перебравшись через кювет, рванул в лес. Ефим выскочил из машины и неуклюже побежал за ним.
Беланов, развернувшись, на ходу дважды выстрелил. Левой рукой, на бегу, он и не рассчитывал убить противника. Хотел его только придержать. Чтобы, отбежав вперед, устроить квалифицированную засаду и пристрелить наверняка. Больше — никаких игрушек, он это уже отчетливо понимал.
Но Береславский, услышав выстрелы, отнюдь не впал в ступор, как час назад. Более того, он на бегу открыл огонь из своего «Глока». Почти не целясь, шпарил сдвоенными, как учил Роман, ориентируясь по мелькающей среди деревьев тени.
— Пам-пам! Пам-пам! Пам-Пам!
Пули засвистали вокруг Беланова. Он впервые становился жертвой самого себя. Рука болела, глаза заливал пот. По лицу больно щелкнуло отбитой пулей веткой. Подвернутая нога не давала бежать в полную силу.
— Пам-пам! Пам-Пам! Пам-пам! — грохотало сзади.
«У него „Глок“, — подумал Беланов. — Вот куда делся Свистун».
Он уже не хотел убивать Береславского. Имея неизрасходованную половину магазина, Беланов запихал «ствол» в кобуру. Когда тяжелый «Глок» был в здоровой руке — мешал бежать.
Он хотел теперь только одного: чтобы от него все отстали. Чтобы его не пытались убить безногие и безрукие инвалиды. Чтоб за ним, больным и — впервые в жизни — испуганным, не гонялись с семнадцатизарядным «Глоком» толстые, совсем неспортивные директора.
— Пам-пам! Пам-пам!
Они не такие, как он. Но они его убьют.
Деморализованный Беланов, подгоняемый «флэшами» Ефима, из последних сил рванулся вперед.
И выбежал на просеку. Обратно было нельзя: это значило сразу наткнуться на выстрел в упор. Впереди вновь чернел лес, но между ним и Белановым тянулась глубокая канава с недоделанным бетонным коллектором на дне. Со здоровой ногой и рукой Андрей перепрыгнул бы ее в два счета. Теперь же — боялся.
Но если сначала прыгнуть вниз, то Береславский убьет его на той стороне, когда Беланов будет карабкаться наверх.
— Пам! — раздался сзади, совсем близко, одиночный выстрел. Пуля буквально шевельнула волосы.
Беланов решился, разбежался и прыгнул.
Ему не хватило всего десяти сантиметров. Бессильной правой рукой он попытался ухватиться за куст, но не удержался и рухнул вниз.
Спиной ударился о трубу. Страшная боль пронзила все тело.
Он даже закричать сначала не смог. И ноги не слушались его. Он просто не чувствовал своих ног.
Беланов запрокинул голову.
Над ним, в свете вечернего, почти темного неба, вырисовывался силуэт Береславского.
— А-а-а-а! — закричал Беланов. Это пришла его смерть.
Ефим выставил руку с пистолетом. Прицелился в светлеющее пятно внизу. С трех метров трудно промазать. Закрыл глаза, но пронзительный крик Беланова ворвался в уши.
Нажал на спуск.
— Клик! — щелкнул боек. Патронов в магазине не было. Все семнадцать расстрелял в лесу. Патронов вообще больше не было. Даже если бы Ефим захотел перезарядить оружие, он не смог бы этого сделать.
Беланов на дне канавы, поняв, в чем дело, истерично расхохотался:
— Что, сволочь, съел? Теперь моя очередь! — Он достал левой рукой пистолет и дважды выстрелил вверх. Ефим успел отскочить. Беланов выстрелил еще несколько раз. Вспышки освещали влажную, неровно срезанную ковшом землю, щербатую кирпичную окантовочную кладку коллектора и край бетонной трубы, на которую он упал. Андрей вдруг понял, что ничего другого в своей жизни он больше не увидит.
— Где ты, гад? — закричал он.
— Я здесь, — не подходя к краю, ответил Ефим.
— Подойди сюда.
— Нет. Не подойду. Я тебя по-другому убью.
— Как? — вдруг спросил Беланов.
— Схожу в машину за канистрой, — объяснил Береславский, не входя в сектор обстрела. Он уже понял, что Беланов не в состоянии двигаться. — Оболью тебя сверху бензином и брошу зажигалку.
Беланов внизу завыл. Сквозь вопли наконец пробилось:
— Помоги мне! У меня сломан позвоночник! Я инвалид!
— Атаман тоже был инвалидом, — спокойно ответил Ефим. Он и в самом деле ничего не ощущал.
— Ты же человек! — простонал Беланов. — Ты не можешь меня сжечь! Я никого не жег!
— Человек? — повторил за Белановым Береславский. Подумал немного и сам себе ответил: — Уже и не знаю. Я пошел за канистрой.
И пошел. Успел сделать несколько шагов, как из канавы донесся одиночный выстрел. Ефим остановился. Прислушался. Осторожно приблизился к краю канавы. Выждал несколько минут. Обостренные чувства подсказывали, что живых рядом с ним нет.
Он заглянул в канаву. Было почти темно, но слабого света выползшей из-за тучи луны оказалось достаточно, чтобы понять: с Белановым покончено. Больше такого нет.
Ефим вздохнул и, сориентировавшись, нетвердой походкой направился в обратную сторону, к шоссе. У вывороченной сосны остановился и засунул пустой пистолет глубоко под корни. Встал, отряхнул руки. Внезапно ему стало страшно: деревья протягивали к нему черные ветви и хватали за лицо. На дорогу он выскочил почти бегом.
Оба автомобиля стояли раскрытые, с работающими двигателями. Скорее всего, мимо них за это время никто не проезжал. Дорожка была узкая, вела к пионерлагерю, работавшему только летом (на его территории Береславский когда-то познакомился с Атаманом) и военной базе. Здесь и днем-то машин нет. А ночью — подавно.
Ефим сел за руль, закрыл дверь, пристегнул ремень. Янтарные огоньки приборов почему-то успокаивали. Он плавно развернулся и набрал скорость.
До самого выезда на шоссе ему не встретилась ни одна машина.
Уже на трассе достал сотовый и набрал Сашкин номер.
— Алло! — взволнованно откликнулась Лена. Звонка ждали.
— Это я, — сказал Береславский. — Еду от мамы.
— Ты живой? — всхлипнула Лена.
— А что же мне будет? — удивился Ефим. — У мамы не опасно. Разве что пирогами объешься.
Трубку у Лены отняли. Послышался голос Ивлиева:
Читать бесплатно другие книги:
