До встречи в Лондоне. Эта женщина будет моей (сборник) Звягинцев Александр
Зондер, уже совершенно овладевший собой, смотрел на него безразлично. Словами его не прошибешь, подумал Ледников. Только пулей. Или кувалдой по темечку.
Ледников снова уселся в кресло, где провел эти несколько отчаянных минут. Ему ни о чем говорить с Зондером не хотелось. В допросы таких бандюганов он в свое время наигрался, пусть теперь Немец забавляется. Тем более ему это нужно. Немец явно собирался выбить из Зондера информацию, которая ему потом еще пригодится. Но если Зондер упрется, сделать это будет непросто.
– Так, поехали! – решительно сказал Немец и остановился перед Зондером. – Давай, с самого начала. С какой целью все затевалось?
– Не знаю.
– Слушай, я ведь тоже могу колени прострелить… Не рассчитывай на нашу интеллигентность. Спецназ ГУИН – знаешь, что это такое? Там интеллигентность ни к чему.
Ледников чуть не расхохотался – ай да Немец! Сразу в спецназ ГУИН записался!
– Я не знаю конечной цели всей операции, – объяснил Зондер. – Я знаю только ту часть, что была поручен мне.
– Ну так давай, не томи. Колись, пока я добрый.
Слушая Немца, можно было подумать, что он только и делает в своей жизни, что допрашивает бандитов.
– Моя часть условно называлась «Леди Ди», – поморщившись от боли, сказал Зондер.
– Как?
– «Леди Ди». Принцесса Диана.
Немец обернулся к Ледникову и скорчил недоуменную физиономию.
– Что это значит?
– Это значит – мадам, жена президента, должна была попасть в ситуацию, в которой погибла Диана.
– Что, непременно в тоннеле под мостом и в автомобиле? На глазах у папарацци?
– Не обязательно. Тут могли быть любые варианты. Главное условие – она должна быть с любовником. Обязательно вместе с любовником. Почему-то не французом. Желательно арабом.
– Почему?
– Я не знаю.
– Чтобы придать скандалу еще и расистский характер, – объяснил Ледников. – Пресса бы просто рехнулась тогда.
– Наверное, – бесстрастно сказал Зондер. – Но это все сильно усложняло. Потому что прихлопнуть ее в отдельности труда не представляло. Но любовника у нее не было, а ждать, когда она заведет себе араба, тоже было глупо.
– И тогда ты нашел Рагина?
– Да. Бывший любовник, пусть и не араб, тоже годился. Все бы подумали, что она с ним встречается снова. Заказчику очень понравилось, что любовник будет русским. Его это очень вдохновило. Мы съездили в Латвию и доставили Рагина в Париж. И держали в полной готовности.
– А как ты хотел их соединить?
– По отдельности. Организовать какую-то катастрофу для мадам, а рядом положить уже готового Рагина. Я выбирал варианты – можно было сделать это в гостинице, где у нее был номер, или на квартире ее подруги.
– И тогда в Швейцарии вы похитили ее служанку?
– Да, чтобы выяснить кое-какие подробности. Но она оказалась фантастически глупа – толку никакого. Пришлось от нее избавиться. А когда появился вот этот господин, – Зондер кивнул в сторону Ледникова, – все сразу сложилось. Это был подарок судьбы. Оставалось только выследить и накрыть их вдвоем.
– И Рагин стал больше не нужен…
– Разумеется.
– А зачем ты зарезал Клифта?
– Он стал угрожать, требовал деньги, грозил пойти в полицию с документами Будрийона. Пришлось его убрать. И вообще, Будрийон, документы, дочка, ты, Клифт – все это мешало спокойно работать. Откуда вы только взялись!
Немец помолчал, обдумывая услышанное.
– Как вы вышли на Баттистона?
– Я установил, что они с мадам давние друзья. Что она даже была с ним на сельском празднике два года назад. Праздник проводится каждый год в конкретный день. До него оставалось два дня. Я понял, что это удача. Пусть Баттистон уговорит мадам приехать на праздник со своим русским другом. Оставалось убедить Баттистона сделать это. Что было нетрудно. Он наркоман и очень боится боли. К тому же он не знал, что произойдет.
– А откуда взялся воздушный шар?
– Случайность. Мы с Каридад приехали туда, чтобы осмотреться. Я решал, что с ними делать и где. Уложить прямо на улице? Или в доме Баттистона? А может, как и леди Ди, прямо в машине?.. И там я увидел этот дурацкий шар и услышал, что мадам очень понравилось на нем летать. Баттистон должен был уговорить их полетать. А мне оставалось только подготовить шарик к полету.
– Баттистон догадывался, чем закончится полет?
– Наверное, догадывался, что может что-то случиться, но боялся себе в этом признаться. Наркоман – он есть наркоман.
– Вы не рассчитали со взрывчаткой? – вдруг поинтересовался Ледников.
– Хотелось, чтобы все выглядело, как несчастный случай, поэтому заряд был минимальный. Кто мог предположить, что этот пацан закроет баллон своим телом? Вам просто повезло.
– Зачем ты повесил Баттистона? – не давал ему расслабиться Немец.
– Он очумел от страха и сразу выдал бы нас полиции. Пришлось имитировать самоубийство, – спокойно объяснил Зондер.
– Наверняка ты запланировал это с самого начала.
Зондер лениво пожал плечами – какая разница? Все равно весельчак Баттистон был не жилец после того, как подвернулся Зондеру под руку.
– А погромы в пригороде? – не утерпел Карагодин. – Зачем они?
– Да, – заинтересовался Немец. – Это входило в план? Или это была твоя инициатива?
– Это был не приказ, а предложение. Мол, можно одновременно организовать хорошую заваруху в черном пригороде, чтобы отвлечь внимание полиции от себя и спокойно скрыться. Я подумал, что предложение разумное. Но опять вмешался русский… Черт, от вас не знаешь, чего ждать!
– Не надо было связываться, – наставительно сказал Немец. – Взрыв на бульваре Мальзерб тоже твоя работа? Смысл?
– Создать волну слухов и страха вокруг президента. Там была контора, которой он владел. Нужно было показать, что он беспомощен, загнан в угол и потому может пойти на все. В том числе и на убийство жены с любовником. Это все от заказчика. Я бы сделал все проще. Но он платил. Ему хотелось насолить президенту как можно сильнее. Чем больше – тем лучше.
– А теперь самый простенький вопрос – кто заказчик?
– Не знаю.
– Не понял. Повторить вопрос?
– Не знаю. На меня вышел один знакомый французский адвокат, сказал, что есть предложение, которое меня заинтересует. Сказал, чтобы я завел себе почтовый адрес в интернете. Я завел. Все указания я получал через интернет.
– А как ты понял, что все серьезно и тебя не разыгрывают?
– Когда на мой счет перевели очень солидный аванс. Я понял, что все делается без дураков. Тогда я снял дом, набрал людей. Этот придурок Тарас привел ко мне вот его… – кивнул он в сторону Карагодина.
– Ну, примерно все ясно. Зачем же ты пришел сюда?
– Решил забрать все бумаги Будрийона. Чтобы уже не бояться, что они где-нибудь всплывут. К тому же пришло сообщение: леди оставить в покое, а свидетели не нужны. После этого окончательный расчет.
– Адвокат, который тебя нашел, кто он? Имя, адрес.
Зондер насмешливо посмотрел на Немца.
– Мэтр Фабиан Шальме. Только вам это ничего не даст. Два дня назад его сбила на улице машина.
Немец на мгновение задумался.
– Два дня назад… Твоих рук дело?
Зондер покачал головой.
– А ты не думаешь, что ты следующий? – спросил Немец.
– Может быть. Но меня не так просто убрать. Если бы не вы…
– Если бы да кабы да во рту росли грибы, – наставительно продекламировал Немец. – Слушай, неужели ты не пытался выяснить, кто тебя нанял?
– Зачем? Если бы он узнал, что я ищу его, он точно решил бы убрать меня. Я рискую только тогда, когда есть необходимость.
Ледников поднялся. Кажется, вопросы закончились и можно было расставаться с Зондером, который ему чудовищно надоел. С людоедами рядом находиться тяжко. Но неугомонный Немец все-таки стал выяснять у него е-mail, на который он получал указания заказчика. Зондер продиктовал, а потом рассеянно спросил:
– И что теперь?
– Спецназ с пленными не воюет! – провозгласил Немец какую-то немыслимую белиберду. – Отдадим тебя французам вместе с бумагами Будрийона. Виталий, ведите его вниз, а я пока вызову, кого нужно.
Зондер с видимым облегчением вздохнул и послушно поднялся на ноги. Когда они с Карагодиным вышли из кабинета, Ледников спросил:
– Ты его действительно хочешь сдать в полицию?
– Вот еще! Renvoyer de Caiphe a Pilate. Мы пошлем его от Каифы к Пилату – сдадим ребятам из ДСТ. Это их епархия. Пусть сами решают, что с ним делать. Кстати, за ними тогда будет должок, и весьма солидный. Что нам очень может пригодиться.
– А что, они всегда отдают долги? – недоверчиво поинтересовался Ледников.
– Знаешь, у меня сложилось именно такое впечатление. Конечно, всегда не говори всегда. И если я натворю что-то во вред прекрасной Франции, они о своих долгах могут и запамятовать. Но, так как я не собираюсь грешить против Франции, можно рассчитывать на их благодарность. А это уже серьезные гарантии. В случае чего…
В это мгновение снизу раздался неясный крик. Они переглянулись и кинулись вниз. Ледников выхватил пистолет Зондера. Неужели это чудовище опять вырвалось на свободу!
Глава 29
Виталий Карагодин
Recommander son ame a dieu
Вручить свою душу богу
Карагодин смотрел на сивый, как булыжник, затылок Зондера и с трудом давил в себе желание врезать по нему что есть сил. Сейчас они спустятся, и он, пока Ледников и Иноземцев наверху, поговорит с ним отдельно. Зондер еще не ответил на некоторые накопившиеся к нему вопросы. Но ответит… И прежде всего про Каридад!
Зондер вдруг остановился на последней ступеньке лестницы. Карагодин по въевшейся конвоирской привычке толкнул его пистолетом в спину. Заключенный может останавливаться или идти только по команде.
И тут он увидел Каридад. Она стояла, прислонившись к стене, недалеко от входа в салон, и глаза ее были устремлены на Зондера. Карагодин не успел ничего сказать, Зондер опередил его.
– Каридад, девочка, я знал, что ты придешь. – В голосе Зондера был уверенность и спокойствие. Кажется, он вообще был не способен выйти из себя.
Она сделала шаг вперед и подняла руку. В ней был пистолет.
– Давай, Каридад, стреляй, как я учил тебя, – ласково сказал Зондер.
Она молча приближалась к ним. Карагодин, вдруг осознавший, что не знает, в кого Каридад собралась стрелять, приставил пистолет к голове Зондера.
– Каридад, неужели ты хочешь спасти его? – хрипло сказал он. – Вспомни про свою семью! Про Руиса… Это все ложь, девочка, они обманули тебя. Я все тебе объясню! – Зондер говорил спокойно и настойчиво, как гипнотизер, его слова звучали как внушение. Он не сомневался, что она верит ему.
Каридад остановилась. Ее пистолет по-прежнему был направлен в их сторону. Господи, что же с ней случилось с тех пор, как они расстались?
– Где ты была? Я искал тебя, – громко сказал Карагодин. – Почему ты мне не позвонила?
– Я была в церкви, – тихо сказала она. – Я молилась все это время, и Бог смилостивился надо мной… Он прислал ко мне Руиса.
– Кто это – Руис? – не выдержал Зондер.
Карагодин еще сильнее вдавил дуло ему в висок.
– Это ее брат, скотина, – сказал он. – Твои люди убили его, когда ему было шесть лет.
– Это ложь, Каридад, – все так же настойчиво, неотрывно глядя ей в глаза, сказал Зондер. – Я не имею к этому никакого отношения. Это я спас тебя, когда ты осталась одна.
Трудно было понять, слышит она их или нет.
– Руис, он все такой же, – неожиданно сказала Каридад. – Он совсем не изменился. Такой же мальчик. Он сказал мне…
– Что? Что он тебе сказал? – с болью спросил Карагодин. Она была явно не в себе. Неужели что-то с рассудком? Неужели случилось именно то, чего он так боялся?
– Он сказал: recommander son ame a Dieu… Надо отдать свою душу Богу, и он смилостивится, если я… Я очень большая грешница, но Бог хочет, чтобы я наказала того, кто совратил меня. И тогда он смилостивится. Нет, он не простит меня… Но он смилостивится и позволит мне видеться с Руисом. Если я…
– А-а-а! – замычал Зондер, сообразивший, что она будет делать, и бросился на Каридад.
Но добраться до нее он не успел. Каридад выстрелила. Потом еще раз. Зондер захрипел, рухнул на пол и завозил ногами. Она снова подняла пистолет и снова выстрелила. Все было кончено. Она стояла с пистолетом в руке и смотрела на Карагодина.
Он бросился к ней.
– Вот и все, малыш, вот и все, – бормотал он, судорожно обнимая ее. – Все закончилось. Этого человека больше нет. Он больше не будет тебя мучить!
Карагодин немного отстранился, чтобы заглянуть ей в глаза. Каридад чуть заметно улыбнулась сквозь слезы.
– Все позади! Мы уедем с тобой туда, где нас никто не знает. Мы начнем с тобой новую жизнь, и она будет совсем другой! Ты слышишь меня?!
Она прикрыла глаза и провела пальцами свободной руки по его щеке.
По лестнице загрохотали шаги. Карагодин обернулся и увидел Ледникова с пистолетом в руке.
И как раз в это мгновение, когда он отвернулся, Каридад выстрелила себе в сердце.
Какое-то время она еще жила. И этих мгновений хватило, чтобы она еле слышно выговорила:
– Ты хороший, а я грешница. Мне нельзя жить. Руис ждет меня…
Эпилог
Qui s'excuse – s'accuse
Кто оправдывается – тот сам себя обвиняет
Была уже середина января. Москва, натужно кряхтя, приходила в себя после бесконечной череды праздников, с великим трудом втягиваясь в рабочие будни. Именно в эти нервные, тягомотные дни позвонил Немец.
– Ты там как, вспоминаешь славные парижские денечки? – насмешливо спросил он.
– Только этим и занимаюсь, – вяло отшутился Ледников.
– А за событиями следишь?
– Смотря за какими, – уклончиво ответил Ледников.
Хотя было ясно, что Немец имеет в виду. В газетах, по интернету взахлеб обсуждалась сногсшибательна новость – Елисейский дворец официально подтвердил слухи о том, что президент и его супруга расстаются «по взаимному согласию». Ни сам он, ни теперь уже бывшая первая леди никак не комментировали это событие.
Несколько слов сказала женщина-адвокат: «Это была нормальная процедура развода по взаимному согласию. Было проведено лишь одно заседание суда. С того момента, как супруги достигают взаимного согласия по разводу, подается соответствующее прошение и ожидается установление даты развода. Супруги обращаются к судье с просьбой официально засвидетельствовать соглашение о разводе, составленное адвокатом семьи. Все это было сделано очень быстро. Решение об этом было принято супругами давно. Дожидались лишь, когда мадам Николь окончательно выздоровеет после несчастного случая, в который она попала несколько месяцев назад».
Газеты сообщали, что быстрое заседание стало в каком-то роде историческим – впервые президент страны подал на развод во время исполнения обязанностей главы государства.
Но вся эта юридически-историческая казуистика мало занимала Ледникова. Собственно, как и прилагавшееся к ней перечисление любовных историй и увлечений президента и Николь, в котором красовалась и его фамилия. Самое забавное, он смотрел на нее в ряду имен миллионеров и знаменитостей, как на чужую.
– Не валяй дурака, сам знаешь, о чем я, – прервал его воспоминания Немец. – Тебе нужно срочно вылететь в Женеву. Я тебя там встречу.
Немец говорил вполне серьезно. Значит, что-то случилось.
– Ты уверен, что…
– Ледников, для шуток я нашел бы другой повод.
В небольшом по нынешним временам женевском аэропорту затеряться было сложно, и Ледников сразу увидел Немца.
– Что-то я не вижу толпу папарацци, встречающих такую знаменитость, – хохотнул Немец, обнимая Ледникова.
Только в машине Ледников поинтересовался:
– Куда мы едем?
– В Монтрё, – невозмутимо отметил Немец.
Вот так – в Монтрё. Игрушечный, словно нарисованный городок на краю Женевского озера, среди могучих и прекрасных альпийских скал, на которых всегда лежат глыбы бело-сине-черных туч. Все неправдоподобно чисто, ухоженно, ярко, как будто снято на цифровую камеру. Чудесное местечко, рай на земле…
– Кстати, ты в курсе, куда делся наш друг из спецназа ГУИН? Я тогда помог ему убраться из Франции, но куда он делся, не представляю.
– Вернулся в Германию. Звонил как-то. Сдается мне, скоро он соберется домой. Там его гложет тоска. Совсем, говорит, заела.
– Понятно. Затосковал. А я в Россию, домой хочу, я так давно не видел маму… Типичный русак. Так и хочется бухнуться на Красной площади на колени и покаяться во всех грехах. А потом в монастырь… Но прежде – выпить, погоревать о своей загубленной душе.
– Ладно, не корчи из себя безродного космополита. – остановил его Ледников.
Немец покосился на него со своей обычной усмешкой.
– А как Клер? – сменил тему Ледников.
Встреча с Зондером, стрельба, трупы произвели на психику Клер, непривычную к таким заварухам, сильное впечатление. Немцу тогда даже пришлось отправить ее в отпуск и закрыть на какое-то время «Третий Рим».
– У Клер здоровая буржуазная психика и замечательно устроенная память, – подозрительно радостно сообщил Немец. – То, что мешает жить, просто выкидывается на помойку. Нам, русским психопатам, натурам чувствительным, ничего не забывающим и заранее переживающим грядущие печали, которых вполне может и не быть, такое не понять.
– Не клевещи на себя – какой из тебя психопат?
– Какой-никакой, но по сравнению с ней даже я комок нервов. Сейчас она страшно рада, что ее дорогой президент развелся с этой неблагодарной особой, которая не могла вести себя достойно рядом с таким человеком.
– Представляю, что она обо мне думает!
– Ты недооцениваешь Клер. У нее ум не только расчетливый, но и управляемый. Это нам лезут в голову всякие дурные мысли, и мы ничего не можем с ними сделать. А в ее голову приходят только нужные, правильные и полезные вещи. Она знает, что ты мой самый близкий друг, и потому возлагать на тебя вины и грехи – неполезно. Это будет мешать нашим с ней отношениям. И ее ум дал себе команду. И теперь ты для нее трогательный, невинный барашек, а во всем виновато это чудовище, с которым так ошибся ее любимый президент.
Они уже подъезжали к Лозанне, а Немец так и не сказал, ради чего он его вытащил из Москвы.
– Ладно, про Клер я все уразумел, что дальше?
– Ишь ты, все он уразумел! Наш пострел везде поспел, – покачал головой Немец. – А ведь я, милый, женюсь…
– На Клер? – моментально сообразил Ледников.
Немец покосился на него.
– Догадливый.
– А ты как думал! Кстати, догадался-то я об этом давно. Я вот только одного не понимаю…
– Чего это?
Ледников устало прикрыл глаза и процитировал:
– «Эта самая Надежда не содержательница постоялой гостиницы, а моя жена, хозяйка моего петербургского дома, мать моих детей? Какой вздор!» Помнишь, как ты меня этому учил?
Немец вздохнул.
– Quelqu’un sans folie n’est pas si sage qu’il le croit. Человек, не совершающий глупостей, не настолько мудр, как он сам полагает… И потом, дом-то не петербургский, а парижский.
– Большая разница! – хмыкнул Ледников.
– Какая-никакая, а есть.
– Qui s’excuse – s’accuse, – наставительно сказал Ледников. – Кто оправдывается – тот сам себя обвиняет. Я ничего не имею против Клер. Хотя, честно говоря, был уверен, что ты женишься на прелестной княжне из каких-нибудь Рюриковичей.
– А уж как я был в этом уверен! – рассмеялся Немец. – Ну да мы люди простые, в отличие от некоторых по женам президентов не бегаем. Давай-ка мы с тобой кофейку для бодрости духа дерябнем.
Немец свернул к первому же придорожному кафе. Они прошли в третий, самый дальний зал, где никого не было, сделали заказ.
– Ну? – уставился Ледников в хитроумную физиономию Немца, когда официант, принесший кофейник, чашки и сливки, исчез. – Давай. Я уже созрел. Ты же не для того притащил меня сюда из Москвы, чтобы рассказать о своих жениховских заботах?
Немец невозмутимо отхлебнул кофе.
– Ты давно разговаривал с Николь?
– После того, что случилось, я с ней не разговаривал вообще.
– Понятно.
Немец наклонился над столом и внимательно посмотрел в глаза Ледникову.
– Ты помнишь, я рассказывал тебе о Франке Лефлере?
Ледников кивнул. Конечно, он помнил. В памяти сразу, как в оперативной сводке, всплыла нужная информация. Наследник громадного состояния… Человек с неограниченными возможностями… Чрезвычайно жесткий в делах… Николь была близка с ним до того, как ушла к президенту… Немец рассказывал, что Лефлер лично познакомил ее с господином президентом. Вроде бы президент именно тогда сказал друзьям свою знаменитую фразу: «Эта женщина будет моей!» И скоро Николь действительно рассталась с Лефлером, который стал другом президентской семьи. И получил от этого немалую выгоду. Типично французская история. Русским варварам такого не понять. После развода с президентом Николь вернулась к Лефлеру и собирается выйти за него замуж.
– Если я не ошибаюсь, у них с Николь скоро свадьба, – небрежно сказал Ледников. – Это последнее, что я видел о нем в интернете. Было еще какое-то интервью с Николь. Она рассказывала, как она счастлива… Наконец.
Немец слушал его, одобрительно кивая головой. Было непонятно, куда он клонит. Ну да долго ходить вокруг да около он не будет – не его стиль.
Немец откинулся на спинку стула, повертел в руках кофейную чашечку.
– Да, день их свадьбы уже назначен.
– Рад за них.
– Погоди радоваться. Помнишь, Зондер говорил об адвокате, который вывел его на заказчика, а потом погиб? Мэтр Фабиан Шальме?
– Ну помню.
– Так вот я нашел его жену и сына. Разговаривал с компаньоном. Я выяснил, на кого он работал в последнее время и чьи деликатные поручения выполнял. Затем я занялся электронным адресом, с которого Зондер получал указания. Поработал с провайдером, и тоже кое-что интересное удалось установить. Главное – обнаружились совпадения, которые наводят на вполне определенные выводы… А два дня назад ко мне завалился пьяный в лоскуты Можжарин и поведал страшную тайну. Неприятности, свалившиеся на президента в последнее время, заказаны не кем иным, как…
– Мсье Лефлером?
– Правильно. И это не пьяный бред. Мэтр Фабиан Шальме давно уже выполнял деликатные поручения именно Лефлера. А письма Зондеру посылали с компьютера в гостинице, принадлежащей Лефлеру. И получается…
– Какой занятный господин этот Лефлер, – покачал головой Ледников. – Когда ненавидит – заказывает убийство. Когда любит – женится. И все это одновременно. Незаурядный господин.
– Да, и беспорядки в пригородах, как ты помнишь, Зондер должен был устроить по заказу Лефлера. Для того, чтобы нанести еще один удар по президенту. С одной стороны – обвинить его в том, что он приказал убрать жену с любовником. С другой – с помощью погромов со стрельбой показать, что он ни на что не способен как президент. Лефлер, как видишь, мыслит широко.
– И что же из всего этого следует? – осведомился Ледников. Хотя уже давно прекрасно понял, что именно.
– Подумай, – тоном отца, помогающего ребенку готовить уроки, сказал Немец.
– Я так понимаю, обращаться в полицию – бессмысленно. Все концы обрублены, свидетелей нет. Показания Можжарина? Пьяная выдумка. Да он и откажется от них в случае чего. Если же учесть, что у Лефлера лучшие адвокаты… И для чего ты меня вызвал? Чтобы я замочил Лефлера сам? Незасвеченный ствол уже приготовил?
– Не пори чушь! – остудил его Немец. – Я сам понимаю, что до Лефлера официальным путем нам не добраться.
– Тогда что?
– Лефлер в кругу своих самых близких друзей только и говорит о том, что все годы, пока Николь была женой президента, он продолжал любить ее. И с каждым днем все сильнее. Причем он любит ее порой до ненависти, до желания убить.
– Бывает, – пожал плечами Ледников. – Тоже ничего нового.
– Вот как? – прищурился Немец.
– Еще Катулл писал: odi et amo… Ненавижу и люблю, – напомнил Ледников.
– Черт с ним, с Катуллом! Дело в том, что Лефлер от этой своей любви-ненависти свихнулся!
Сбрендил! Он и не может без Николь, и ненавидит ее за это. А еще сильнее за то, что она смела уйти от него к другому. Если же учесть, что он вообще психованный и когда ему вожжа под хвост попадет…
Ледников посмотрел в окно, где ветер с Женевского озера ласково трепал какой-то буйно цветущий куст. А в Москве, когда он улетал, обещали снег и сильное похолодание.
Бедная Николь, после всего, что было, выясняется, что она собралась замуж за человека, который заказал ее убийство. В том интервью, которое попалось Ледникову на глаза, она сказала, что именно Франк Лефлер мужчина всей ее жизни! «Я не думаю, что раньше кого-нибудь любила так, как люблю его. Наше расставание было самой большой ошибкой в моей жизни. Мое будущее – это Франк!» Это были ее собственные слова.
– Понимаешь, нет никаких гарантий, что, когда на Лефлера очередной раз накатит приступ ненависти, он не повторит попытку убить ее вновь, – сказал Немец. – Я подумал, что ты должен все это знать. Кстати, сейчас они в Монтрё…
– Кто? – не сразу понял занятый своими мыслями Ледников.
– Николь и Лефлер.
Ветер за окном становился все сильнее.
Когда Ледников позвонил Ренну в Париж, старик ему искренне обрадовался. Сказал, что и сам хотел звонить ему и просить, чтобы он поговорил с Николь.
– О чем, Петр Карлович? – поинтересовался Ледников.
Читать бесплатно другие книги:
