Хобби Сереги Костикова Константинов Евгений

— Привет, Тимофей, — сказал Серега. — Не волнуйся, все в порядке. Это я тебя создал и, так сказать, «оживил». Ты меня слышишь, я тебя — нет. Аккуратней! — предостерег рыболова Серега, когда тот собрался, было, ступить с края льдины на стол.

— Льдина — твое жизненное пространство. Но это только до поры до времени. Ты, пожалуйста, не суетись, присядь. Вот-вот, можешь лицо водичкой из лунки ополоснуть… А теперь, Тимофей, слушай. Я тебе пока больше ничего объяснять не буду, объяснят другие, такие же, как ты. Рыбаки — народ терпеливый, так что потерпи немного, скоро ты все поймешь, ты все увидишь сам.

С этими словами Серега стал медленно двигать льдину по поверхности стола к композиции «Застолье». Хотя, какое же теперь это было «Застолье»? Надо срочно придумать другое название.

Сереге было очень интересно, как живчики воспримут Тимофея, и какой окажется реакция рыболова. Он «причалил» льдину к комнате Зинаиды, как раз в тот момент, когда девушка покинула трапезную и вошла на свою личную территорию. Серега ожидал, что она растеряется, закричит, позовет мужчин. Вместо этого Зинаида строго погрозила скульптору пальчиком, потом прижала его к губам, мол, молчи, и, подскочив к краю комнаты, призывно протянула изумленному рыболову руку.

Тимофей поднялся, вопросительно оглянулся на Серегу и когда тот утвердительно кивнул, сбросил рукавицы, ухватился за пальцы Зинаиды и, прихватив пешню, покинул льдину.

Серега расплылся в улыбке. Ну, надо же — и Зинаида молодец, и Красный нос не растерялся. Что-то будет дальше?

А дальше — кто-то позвонил в дверь его квартиры. Влад, будь он неладен…

— Ого! — удивился незваный гость. — Ты рыболова оживил! Серега, это же шедевриально! Я так надеялся, что это возможно! Я чувствовал, я знал, знал, что у тебя получится. У меня куча замыслов, которые мы вместе с тобой осуществим. Теперь — всё. ВСЁ!!!

— Чего — всё? — вздохнул Серега. — Да ты садись, позже расскажешь. Давай, лучше посмотрим, как Никодим с Федотом примут гостя незваного, — на последнем слове хозяин квартиры сделал акцент, но Влад не придал этому значения и уселся рядом с хозяином квартиры.

Меж тем, Зинаида, что-то щебеча, помогла Тимофею снять шапку и тулуп. Судя по всему, рыболов задавал ей вопросы, и она отвечала. И, судя по всему, их разговор услышал Никодим, возникший на пороге комнаты. Тимофей схватился, было за пешню, но Никодим дружелюбно показал открытые ладони, затем недвусмысленно щелкнул себя пальцем по шее и устремил взгляд вверх, на Серегу.

— Алкоголики, самые натуральные алкоголики, — усмехнулся скульптор, начиная разминать пластилин. — Хотя, за знакомство грех не выпить…

Через несколько минут за кухонным столом на табуретках сидели уже четверо живчиков. Пили, закусывали, о чем-то оживленно беседовали. Тимофей влился в компанию без каких-либо проблем — рыболовы, как правило, люди компанейские…

Глядя на них, Серега и Влад тоже устроили перекус, в процессе которого гость принялся излагать свои замыслы.

— Серега, ты — монстр, монстр!!! Ты, главное, береги себя, свои руки, пальцы, и мы такое сделаем, такое!

— О чем речь-то? — наблюдать за живчиками Сереге было гораздо интересней, чем слушать пылкого Влада.

— О чем? Да пока ты сегодня ночью с Катькой кувыркался, я Машку опять неудовлетворенной оставил и все из-за роящегося сонмища мыслей, в связи с твоим даром.

— Ты вчера специально Жайворонок подговорил, чтобы она по подставке промазала? — без особых эмоций поинтересовался Серега.

— Да ты, что, Серега, окстись!

— Ну-ну…

— Выслушай меня, только внимательно, — Влад демонстративно отставил наполненный водкой стаканчик. Серега — наоборот — выпил:

— Ну?

— Предлагаю бизнес. Небывалый пластилиновый бизнес. Прибыль — пятьдесят на пятьдесят — чтобы без дураков, заключим договор.

— И заверим у нотариуса, — подколол Серега.

— Не только договор заверим, — со всей серьезностью отреагировал Влад. — Но еще патент на авторские права официально зафиксируем. Ты не бойся, я в этих делах дока.

— Ближе к делу…

— Дело — конгениальное, масштабное, перспективное, стопроцентно прибыльное! Самое главное, чтобы твой дар не пропал. А все остальное я беру на себя — организационные, финансовые, другие, вопросы. От тебя потребуется только одно — заниматься своим любимым хобби и «оживлять» фигурки.

— Можно поконкретнее?

— Можно, можно, Серега! Ты вот послушай, только не перебивай.

— Хорошо.

— Ресторан! — воздел руки к потолку Влад. — Ты лепишь мой ресторан «Фазан и сазан». Но не только ресторан со столиками и сценой, на которой установлен рояль, но также и бар со стойкой и соответствующими аксессуарами, а еще — бильярдную, номера, помещение, где играют в рулетку. Жаль, что слепить игральные карты проблематично. Действительно проблематично?

— Дальше-то чего?

— Дальше дело доходит до людей! Ты лепишь бармена, официанток, посетителей, музыкантов, игроков, девочек легкого поведения и тому подобное. И после того, как они будут рассажены и расставлены по своим местам, ты их оживишь. А специальные люди будут все это снимать на видео?

И все это мы, хорошенько подготовившись, для начала, будем показывать в «Фазане и сазане», в общем зале на плазме. Прикинь! Посетители придут и увидят на большом экране знакомый антураж и передвигающиеся копии людей! Увидят, как одни обслуживают, а другие пьют, едят, играют на бильярде. Играют, допустим, копии Кати и Маши, копии меня и тебя. Пусть не тебя, а кого-нибудь другого, к примеру, известного артиста, популярной певицы.

И ведь обязательно найдется какой-нибудь толстосум, который захочет, чтобы «ожила» пластилиновая копия его самого вместе с, допустим, Мерлин Монро — за одним столиком. А ты ведь его слепишь, обязательно слепишь. Пусть копия будет не очень похожа лицом, но у живчика будет соответствующая комплекция, узнаваемые одежда и обувь. Многим же нравятся шаржи на самих себя, а это будет оживший шарж.

И поверь, подражая этому толстосуму, его дружки тоже захотят увидеть свои копии — у барной стойки со стаканом в руке или с кием в бильярдной, а, может быть, и в номере с какой-нибудь красоткой. Вот тут-то денежки и польются рекой, а в ресторане от посетителей прохода не будет.

Когда видеозаписей наберется прилично, выложим их на собственном интернет-сайте. Мы всех затмим, всех! Любое шоу будет выглядеть отстоем, когда мы начнем круглосуточно показывать в режиме онлайн, происходящее в пластилиновом «Фазане и сазане», в бильярдной, в номерах, причем, без каких-либо ремарок и постановочных сцен.

Со временем ты слепишь и боулинг, и подиум с шестом для стриптиза, и сауну с бассейном… В перспективе должна получиться масштабнейшая композиция… — Влад утер рукавом вспотевший лоб, выдохнул и залпом осушил свой стаканчик.

— Ну, что скажешь?

Серега с ответом не спешил. Тоже опрокинул стаканчик, открыл пиво, в задумчивости сделал несколько глотков.

— Тут ведь, в чем еще-то, так сказать, прикол, — продолжил Влад. — Живчики будут играть в блильяр-рулетку-боулинг, а зрители получат возможность делать на них ставки. Вот тебе и тотализатор, хозяева которого мы с тобой.

— Да, Влад, у тебя действительно богатое воображение, — наконец, сказал Серега. — Даже побогаче, чем у меня.

— Тут главное — все продумать, законспирировать, не торопясь, поэкспериментировать, и только потом запустить этот золотой пластилиновый бизнес. Начнем с малого, с той же бильярдной и четырьмя игроками, тем более, в этом деле ты уже опыт имеешь. А дальше — больше! Ну? Ну же, скульптор!

— Эх, — вздохнул Серега. — Так и стоит сейчас перед глазами «Фазан и сазан» в пластилине. С бильярдной, игровым залом, сауной, в которые помещены уменьшенные копии тебя, Кати, моего начальника Петровича, который обожает посещать подпольное казино…

Но, видишь ли, Влад, в чем проблема. Одно дело, когда это, так сказать, фиксированное искусство, и совсем другое, когда я наблюдаю за, вроде бы, живыми существами. За моими, как ты выразился, «детишками». Понимаешь, о чем я?

— И что тебя смущает? — поднял брови и развел руками Влад.

— То самое.

— Переживаешь за судьбу пластилиновых кукол, которые не сегодня, так завтра, но в любом случае расплавятся?

— Переживаю.

— Другими словами…

— Не нравится мне, Влад, задуманный тобой бизнес. Вот и весь сказ.

— Мне, может быть, тоже моя работа не очень нравится, но деньги-то из воздуха не возникают. А тут — реально большие деньги появятся из копеечного пластилина.

— Не нужны мне ТАКИЕ деньги! — отрезал Серега.

— Зато мне нужны МОИ деньги, — посерьезнел Влад. — Причем, в полном размере и в оговоренный нами срок.

— Знаешь ведь, что я на нуле, — грустно ухмыльнулся Серега. — За горло хочешь взять?

— Хочу, чтобы ты голову включил! — Влад поднялся со стула. — Короче, завтра в первой половине дня ты должен выложить мне двести баксов — за ночь любви, проведенную с Катькой. Еще через шесть дней — остальную тысячу зеленых. Но все-таки будет лучше, если ты включишь голову и начнешь работать своими золотыми руками.

— И, кстати, чтобы развеять сомнения, — уже на пороге обернулся Влад. — Напоследок признаюсь, я действительно подговорил Катьку Жайворонок, чтобы она киксанула. И она это сделала — за деньги, естественно…

Серега слишком поздно заметил, что Зинаида покинула свою комнату. Но не вышла в трапезную, а перешагнула на льдину Тимофея. Впрочем, ничего страшного не произошло, льдина не перевернулась, расстояние между ней и сушей не увеличилось. Зинаида же по-хозяйски уселась на рыболовный ящик, одну за другой поправила удочки и уставилась на поплавки. Тоже, что ли рыбачка? И не холодно ли ей на льдине?

Глядя на нее, Серега еще больше склонился над композицией и тоже стал следить за поплавками, в надежде увидеть поклевку. И ведь увидел! Один поплавочек вдруг задрожал, чуть сдвинулся и резко нырнул. Рыбачка не прозевала поклевку: подсечка, несколько умелых движений, и серебристая плотвичка оказалась у нее в руках.

— Ай, молодца! — похвалил Серега. И успел заметить, что Зинаида поморщилась, зашмыгала носом, закрыла глаза и… чихнула.

Серега опрокинулся со стула на пол. И тут же почувствовал, что с ним вот-вот произойдет что-то непоправимое, еще немного, и он изменится. Зажмурившись и задержав дыхание, он откатился от стола, вскочил, ринулся в ванную комнату, на ощупь включил воду, все еще не дыша, но фыркая и плюясь, подставил голову под мощную струю, яростно намылил лицо мылом. Каким-то внутренним чутьем, он понимал, что если не избавится от последствий Зинаидиного «чиха», то тут же «опластилинивеет».

Но нет, обошлось. Серега посмотрел в зеркало, — все в норме. На всякий случай, вновь принялся сморкаться, плеваться, умываться. Затем на кухне залпом выпил полтораста водки, и почти мгновенно вырубился на диване.

Продрых Серега до позднего вечера. Войдя в комнату, увидел всех четырех живчиков на кухне за столом. Причем, на Зинаиде был тулуп Тимофея и его же шапка, — видать, простыла, пока на льдине рыбачила. Посередине стола стояла тарелка с капустой, но никто к ней не притрагивался.

Федот тут же поднялся, начал что-то показывать, но Серега его прервал:

— Секундочку. Сейчас все получите, но сначала выслушайте. Уверен, вы понимаете, что существуете в таком состоянии только благодаря мне?

Живчики дружно закивали.

— Понимаете, что если со мной что-нибудь случится, то из еды у вас останется только бочка капусты, да, возможно, сырая рыба, которую будет ловить Тимофей, пока у него наживка не кончится… Ну, если вам все ясно, то впредь ни в коем случае не чихайте в мою сторону, как сегодня днем сделала Зинаида. Я, конечно, буду начеку, но мало ли…

Живчики вновь закивали, хотя Серега сомневался, правильно и до конца ли они его поняли.

— Так, Зинаида, я решил слепить для тебя ванну.

Девушка радостно захлопала в ладоши.

— Пройди-ка к себе, покажешь, где ее лучше поставить. Тимофей, проводи девушку.

А теперь слушайте меня внимательно, — сказал он рыболову и рыбачке, когда Зинаида закрыла за собой дверь…

Проработав почти всю ночь, Серега уснул с рассветом, когда под его окнами усилился шум машин. Разбудил его, что было и неудивительно, звонок в дверь Влада Мохова.

— Вот, держи, — сказал тот, всучивая хозяину квартиры увесистую сумку. — Здесь сорок коробок пластилина. Для начала хватит.

Серега молча взял сумку и потащил в комнату.

— Как наши дела? — наступая ему на пятки, настороженно поинтересовался Влад.

— Нормально.

От следующих вопросов Влад воздержался, его внимание целиком захватила вновь изменившаяся композиция «Застолье». Теперь одна из дверей трапезной открывалась не в комнату Никодима, а в коридор, и уже из него четыре двери вели в другие комнаты. В одной обитал Никодим, в другой поселился Тимофей, две других, видимо, служили подсобкой и складом. Во всяком случае, бочка с квашеной капустой была перемещена на склад, и к ней добавились два мешка — один, судя по корявой надписи, с сахарным песком, другой — с солью. В трапезной стояли холодильник, электроплита, кухонный стол, заставленный посудой, а комната Зинаиды обогатилась ванной, наполненной водой.

В плане ванны скульптор постарался особенно: на стене, к которой она примыкала, висели разноцветные полотенца, на специальных подвесных полочках — мыло, мочалка, бутылочки и тюбики с шампунями и гелем, кажется, даже пемза имелась. А на полу рядом с ножкой ванны притулился вантуз. Влад настолько погрузился в созерцание, что даже вздрогнул, когда, склонившийся над композицией Серега громко чихнул.

Живчики тут же повскакивали со своих диванов, словно и не спали, прибежали в трапезную и набросились на еду и питье.

— Серега, ты монстр! — глаза у Влада горели. — У нас все получится. Как хорошо, что ты принял мое предложение!

Вместо ответа Серега трижды щелкнул пальцами, протер глаза и уставился на композицию. Посмотреть было на что: Зинаида, спешно покинув трапезную, вошла в свою комнату и начала раздеваться.

— Купаться хочет, — прокомментировал Серега.

— Конгениально! — восхитился Влад. — Надеюсь, сейчас ты не запретишь мне полюбоваться?

— Да, ради бога. Можешь даже лупой воспользоваться.

Влад последовал совету и, вооружившись лупой, приблизил лицо к композиции. А Зинаида уже с видимым наслаждением плескалась в ванне. И тут к ней в комнату заглянул Тимофей, который быстренько скинул с себя одежду и тоже запрыгнул в ванну. Зинаида не возражала, даже наоборот, засмеялась, начала брызгаться. Тимофей тоже какое-то время веселился, но вскоре недвусмысленно дал понять девушке, что составил ей компанию совсем не для того, чтобы мыться.

Зинаида покорно развернулась к нему спиной, а Влад склонился еще ниже, желая рассмотреть предстоящее действо во всех подробностях. Зинаида томно прикрыла глаза, при этом нащупала на ближней полке маленькую баночку, сыпанула ее содержимое себе на ладонь, глубоко вдохнула и… чихнула! И еще раз, и Тимофей тоже чихнул.

В отличие от Влада, Серега, опередив эти чихания, отпрыгнул в сторону и выскочил из комнаты. А когда вернулся обратно, то не сразу обнаружил своего приятеля.

Разросшаяся композиция «Застолье» была на месте; Никодим с Федотом в бильярдной гоняли шары; Зинаида в ванне наслаждалась ласками Тимофея… А на кухне, хватаясь за стол, безуспешно пытался подняться на ноги еще один живчик — размером с мизинец, абсолютно голый. Судя по комплекции и лысине, в нем нетрудно было узнать Влада Мохова.

Глядя на него, Серега включил мобильник.

— Александр Петрович? Это Костиков. Ты уж извини, но мне все-таки придется взять больничный. Да ни в каком я не запое! Да понимаю я, что пить надо больше и на рыбалку ездить чаще. Но вот не отпускает хвороба, и ничего с ней не поделаешь. Ага… ага… Спасибо, Петрович!

Слепить корову высотой с мизинец оказалось не так-то просто. Долго не получалась голова Буренки, чтобы и губы, и ноздри, и глаза были именно коровьи. Халтурить Серега Костиков не хотел, поэтому раз за разом сминал неудачную заготовку и начинал лепить заново.

Причем, кошка соответствующего масштаба, то есть длиной в две трети спички, у него получилась замечательная. Особенно удались усы, наверное, потому, что, полностью слепив фигурку, Серега выдернул два усика у себя из-под носа, разрезал их лезвием бритвы и надежно прикрепил к кошачьем мордочке.

Кошка, названная Федорой, ожила, как прежде оживали фигурки людей, после того, как скульптор на нее пару раз чихнул. Серега ожидал, что она сразу запаникует, попробует спрятаться под столом, но Федора, поводив носом и пошевелив усами, первым делом подошла к оставленному Тимофеем на кухне рыболовному ящику, царапнула его когтями и принялась требовательно мяукать. Живчики внимательно за ней наблюдали до тех пор, пока Тимофей не догадался достать их ящика окунька и угостить новую жительницу Застолья.

Серега уже имел опыт в создании пластилиновых собак, крысы и плавающего крякового селезня. Селезня оживлять не стоило — улетит; крыса в Застолье тоже ни к чему, а вот пару собачек слепить можно. Но сначала необходимо было закончить с коровой. Он лепил ее, стараясь скопировать с обложки диска «Atom Heart Mother» группы Пинк Флойд, с которой корова глядела на него вполоборота. Возможно, проблема была в том, что на обложке у коровы не было рогов? Серега отложил диск и полез в Интернет, где картинок с изображением коровы оказалось несколько тысяч. Выбрав Буренку с аккуратными рожками, он вновь принялся разминать пластилин…

Накануне, после того, как чудесным образом «опластилинившийся» и уменьшившийся в размерах Владислав Мохов пополнил ряды жителей композиции «Застолье», Серега, как и пообещал своему начальнику Александру Петровичу, отправился в районную поликлинику и взял больничный. Вернее, купил у знакомого отоларинголога Абрама Никоноровича Засоко. Отоларинголог однажды поставил ему диагноз «хронический танзилит», а когда Костиков выздоровел, Абрам Никонорович предложил продлить больничный — за небольшую денежку. Серега не отказался — он сидел на окладе, больничный оплачивался полностью, так почему бы и не погулять лишнюю недельку за государственный счет.

Вчера он сам обратился к Засоко, и тот, конечно же, пошел навстречу «больному». Правда, после покупки больничного, Серега остался почти на нуле. Но зарплату обещали дать на этой неделе, а в холодильнике имелись запасы съестного и спиртного, привезенные Владом, посему в отношении денег он не беспокоился.

Задуматься можно было о Владе, вернее, о его исчезновении из обычного мира. Тот хоть и жил отшельником, вроде бы даже и родственников не имел, но как-никак, в определенном кругу был человеком заметным — и рестораном владел, и на бирже играл, и вообще знакомых у него хватало.

Представить, что будет с Моховым дальше, Серега не мог. Как не мог и прогнозировать судьбу живчиков. Могло произойти что угодно, бывшие пластилиновые фигурки — вдруг вернутся в свое изначально стационарное состояние, а Влад — вновь станет полноценным человеком.

Интересно, как он в таком случае себя поведет? Набросится на Серегу с обвинениями? Но на каком основании? Чихал на нового русского миллионера не хозяин квартиры, а Зинаида с Тимофеем. Другое дело, что Костиков интуитивно эту ситуацию специально подстроил, но Влад-то об этом не знал. Хотя, находясь в Застолье, Мохов мог выпытать эту информации у той же Зинаиды. Ладно, все равно ничего исправить пока нельзя.

Да и надо ли исправлять? Вернувшись в свое естественное состояние, Влад и поведет себя соответственно — в любом случае потребует у Сереги вернуть должок, который, кстати, тоже, можно сказать, сам специально подстроил. В общем — будь, что будет…

Так размышлял Серега Костиков, долепливая пластилиновую корову. И ведь получилась у него Буренка — и с рогами, и с ушами, глазами, ноздрями, выменем, которое скульптор специально сделал покрупнее, чтобы молока больше давала. Серега даже залюбовался своим творением, но оживлять Буренку не торопился. Прежде надо было создать ей условия для, так сказать, нормальной коровьей жизни.

Для этого в первую очередь придется слепить лужайку с зеленой травой и маленьким озерцом — должна же скотина пить. Лужайку необходимо обнести прочной оградой, чтобы Буренка не вздумала переступить жизненное пространство Застолья — ей же, как живчикам, не объяснишь, что за краем композиции — небытие.

Надо слепить ведро, а лучше — два, в которые Зинаида станет надаивать молоко. Кстати, Серега сам умел доить коров — научился в армии и знал, что это довольно трудоемкое занятие. Необходимо сделать коровник — на всякий случай с запасным стойлом — где одна корова, там и другая, чтобы первой скучно не было. Коровник же необходимо вылепить современный.

Прошлой осенью Серега вместе с друзьями побывал в Норвегии — на рыбалке. На одном из многочисленных островов, сопровождавший группу егерь предложил посетить местный скотный двор. Рыбаки согласились и не пожалели. В отличие от типичного коровника в российской деревушке, там была чистота и порядок, не докучали неприятные запахи. Но больше всего Серегу поразило то, что ухоженные коровы в своих стойлах лежали не на полу, а на специальных матах, причем, задом к проходу — чтобы не пачкаться в собственном навозе, а дояркам было проще за ними убирать. Вот такой коровник он и вылепит.

Что еще? Да, хватит пока этого. Серега принялся разминать пластилин зеленого цвета, добавляя в него и белый, и немного желтого, чтобы лужайка получилась как можно более естественной. Особого внимания при смешивании не требовалось — главное пальцами пошустрее шевелить. Работая, он наблюдал за жизнью в Застолье.

Живчики недавно закончили трапезничать, и Никодим с Федотом сразу прошли в бильярдную, где вновь на что-то поспорив, принялись катать шары. Зинаида прибрала за столом: посуду помыла под рукомойником, пустые бутылки выбросила «за борт», после чего прошла в свою комнату. Тимофей — за ней, а за ним — и кошка.

Несмотря на то, что у рыболова имелась собственная комната, он не спешил в нее заселяться. Вчера, после купания в ванне с Зинаидой, он так и остался ночевать у девушки. Она ничего не имела против, даже сама, причем демонстративно, перед носом Никодима, заперла свою дверь на щеколду.

Навряд ли Никодиму, да и Федоту понравилось такое ее поведение. И, возможно, теперь, когда Тимофей принялся ее обнимать и лезть с поцелуями, Зинаида думала о своих старых знакомых. Во всяком случае, вместо того, чтобы благосклонно отозваться на приставания Тимофея, она отпихивала его одной рукой, а второй гладила втиснувшуюся между ними Федору.

А ведь и в самом деле было над чем задуматься. Ее, Никодима и Федота по праву можно было назвать хозяевами Застолья, а Тимофей пока что был всего лишь гостем. К тому же вчера появился еще один «гость». В итоге — Зинаида приходилась одна на четверых мужиков, да еще и на ограниченном пространстве. И неважно, что у каждого имеется своя комната, зато обеденный стол общий, за которым на почве ревности все что угодно может произойти. Подумаешь, нет у живчиков ножей, зато бутылки появляются, да и те же табуретки — чем не орудие для драки. Впрочем, они вполне могли обойтись и без бутылок-табуреток, — чтобы избавиться от неугодного соседа, достаточно было просто столкнуть его с края платформы!

В очередной раз, отпихнув Тимофея, Зинаида задрала голову и, можно сказать, встретилась с Серегой взглядом. В сложившейся обстановке пластилинового мирка не допустить возможных неприятностей, а то и трагедий мог только он.

— Так, мелкота! — привлек внимание маленьких человечков Серега. — Объявляю общий сбор. За кухонным столом, буквально через полминуты. Поторопитесь, а то накажу.

Кому никуда не нужно было торопиться, так это Владу. К кухонному столу он словно прилип. Прошло уже больше суток, как он появился на территории Застолья, и за все это время всего два раза покидал стол, чтобы, дойдя до конца коридора, справить за борт малую нужду, после чего возвращался обратно, где его ждала недопитая бутылка.

Скульптор подсунул ему наспех слепленную одежду и бутылку водки сразу после превращения в живчика. Посчитал, что алкоголь для Влада станет спасением, и, наверное, оказался прав. Во всяком случае, вчера, напившись вдрабадан, Влад так за кухонным столом и вырубился. Утром усугубил алкоголь вновь и еще некоторое время поспал, и вот теперь, пообедав, кажется, начал трезветь.

— Итак, друзья мои! — начал Серега, когда на кухне оказались все, включая Федору, жавшуюся к ногам Тимофея. — Теперь на территории Застолья вас оказалось пятеро, не считая, кошки. Ветеранам я хочу напомнить, а новичкам — Тимофею и Владу кое-что разъяснить.

Для начала — о жизненно важном. Если не хотите исчезнуть раз и навсегда — не покидайте платформы, по которой ходите. Платформа уже увеличилась в размерах, и будет увеличиваться еще и еще, но за ее краем, в любом случае вас ждет смерть.

Еще один жизненно важный нюанс. Среди вас не должно возникать никаких драк, как бы плохо вы друг к другу ни относились. Случится что-нибудь подобное, я сам отправлю драчунов за борт. А для начала просто-напросто сплющу голову вот этими самыми пальцами. Понимаю, что жизнь, тем более, на ограниченной территории не может быть без конфликтов. Поэтому, возможно, я разрешу дуэли. Но это — в перспективе.

Также в перспективе вас ждет пополнение и в плане животных, и в плане людей, а значит, увеличение территории. В плане, так сказать, социума, определяйтесь сами, но все просьбы передавайте мне исключительно через Федота. Только не наглейте, а то рассержусь, — Серега немного помолчал, разглядывая внимающих ему живчиков, потом продолжил, слегка повысив голос:

— Я не знаю, почему получилось так, что вы из слепленных мною фигурок вдруг ожили. Не знаю, благодаря какому чуду среди вас оказался Влад. Не знаю, сколько это все продлится — может, годы, а может, все закончится сегодня ночью, и вы вновь станете всего лишь пластилином. Но вы все мои детишки, и относиться к вам я буду соответственно. В том числе и к тебе, Влад. Если вы все меня поняли — кивните.

Все кивнули, в том числе и Влад, и Федора, кажется, тоже кивнула.

В отличие от коровы, слепить для нее лужайку не составило проблем. Чтобы зеленая поверхность лужайки не выглядела прилизанной, Серега несколько раз прижал ее к своему небритому подбородку, тем самым отпечатав множество точечных углублений, что при воображении вполне можно было принять за травушку-муравушку. И озерцо с голубой водой обозначил в дальнем углу лужайки, а в другом углу — стожок сена, и ограду сделал, чтобы коровушка не вздумал прогуляться за борт. Ну, просто настоящий выгон получился. На который тут же и выпустил пастись оживленную Буренку. После чего сразу принялся за создание коровника.

Лепил и в то же время прикидывал, за что взяться после того, как коровник будет готов. В первую очередь, конечно же, сделать в одной из комнат санузел, пусть даже совмещенный, главное, чтобы живчики вели себя цивилизованно, по-человечески.

Оборудовать санузел можно на месте склада, примыкающего к кухне, тем более что в нем пока все равно ничего не хранилось, помимо дивана, слепленного для Влада, на который тот еще даже не присел. Влада нужно заселить в новую комнату — такую же, как у мужчин, с тем же набором мебели — пока что минимальным.

Помимо комнаты для русского миллионера, необходимо сделать еще две про запас — пригодятся. Расположить эти комнаты надо в правом крыле, где пока что обитал только Федот. Таким образом, композиция окажется более менее симметричной. Правда, с правой стороны теперь имелась лужайка, где паслась Буренка, но и с левой стороны можно придумать что-то подобное, к примеру, спортивную площадку. А потом, а потом можно замахнуться и на…

Что-то заставило Серегу отвлечься от лепки. Не что-то, а Федот, оказавшийся на лужайке рядом с коровой и призывно размахивающий руками. Поглядев на задирающую голову Буренку, Серега догадался, что она, почти не переставая, мычит. Все стало ясно и без жестикуляций усатого: доить пора корову, а ведер-то нет.

Пока Федот бегал на кухню за табуреткой, первое ведро было готово. Не теряя времени, усатый подставил его под раздутое вымя и принялся за дело. Надоить полное ведро не позволили Никодим с Зинаидой, видимо, соскучились по парному молоку. Пока они по очереди жадно пили молоко прямо из ведра, Федот воспользовался новым, только что слепленным скульптором, и продолжил доить Буренку.

Серега вспомнил, как через полгода службы в армии его вместе с двумя десятками курсантов сержантской пограничной школы отправили в соседнее село на картошку. В благодарность за помощь, сельчане угостили служивых белым хлебом — только что из пекарни и парным молоком — пей, хоть упейся. Вот курсантики и упились до такой степени, что потом долгое время из кустов не вылезали — животами маялись.

Так, срочно надо оборудовать санузел!

На следующий день Серега проснулся поздно. И немудрено, лепил до тех пор, пока за окном не забрезжил рассвет, и его пальцы не начало сводить судорогой. Лепил азартно, можно сказать, с упоением. Предметы быта не требовали большого усердия — подумаешь, ванна, унитаз или то же беде — нет ничего проще. Санузел был сделан очень вовремя — большое количество выпитого парного молока подействовало на живчиков соответствующе. Срочно санузел не понадобился только Владу, который молоку предпочитал водку.

Как и планировал Серега, правое крыло композиции Застолье было переоборудовано и теперь представляло собой коридор, четыре жилые комнаты, примыкающую к торцу коридора лужайку, а к лужайке — коровник. С противоположной стороны лужайки Серега прикрепил еще одну площадку: для курятника и для свинарника. Кур и свиней лепить не спешил, пусть живчики для начала с коровой разберутся.

Да и некогда было с ними возиться, слишком много пришлось лепить мелочевки, начиная с тех же продуктов и спиртного и заканчивая, дополнительной мебелью, кастрюлями, чайниками, полотенцами, туалетной бумагой и тому подобным.

По просьбе Федота, скульптор переселил Никодима в правое крыло, чтобы старые друзья были соседями, а усатый — поближе к выгону. Комнату Никодима должен был занять Влад, но тот, напившись, вновь уснул за кухонным столом. Возможно, таким поведением, Влад выражал протест, возможно, думал, что, проснувшись в очередной раз, обнаружит себя в нормальном человеческом состоянии.

Серега не счел нужным как-либо на это реагировать. Не хочет приятель спать на мягком диване, — его личные проблемы. Или же проблемы Зинаиды, которая как-то само собой взяла на себя ответственность за порядок на кухне. Серега решил, что в этом вопросе живчики в состоянии разобраться сами, кстати, интересно будет посмотреть, как это у них получится.

Ночью он не стал убирать разросшуюся композицию в сервант, так и оставил на столе, накрыв большой коробкой из-под телевизора, которую в свое время не выбросил и зачем-то хранил в кладовке — вот и пригодилась…

Подняться с кровати Серегу заставил телефонный звонок.

— Ты знаешь, какой сегодня день? — узнал он в трубке голос своего начальника Александра Петровича Матвейчикова.

— Четверг, кажется. Или пятница? Точно — пятница!

— А говоришь, что не в загуле, — хмыкнул начальник.

— Да я ни в одном глазу, Петрович.

— Ни в одном глазу он. А что сегодня день граненого стакана — забыл.

— Зарплату что ли дают? Так я сейчас примчусь.

— Примчится он! Теперь уже не успеешь примчаться, кассирша домой намылилась, сейчас бабло в сейфе запрет.

— Петрович, будь другом, получи за меня.

— Ха! Получи за него…

— Да ладно, в первый раз что ли. Я вообще на нуле, Петрович, в выходные жрать нечего будет.

— На нуле он. Ладно, давай, мчись.

— Спасибо, Петрович, выручил.

— Спасибо в карман не положишь…

«Это что же, получается? — думал Серега, торопясь в родное отделение банка, в котором вот уже несколько лет работал инкассатором. — Если сегодня пятница, значит с момента оживления Зинаиды, Никодима и Федота прошла целая неделя! И ведь нормально себя чувствуют живчики: в бильярд играют, ванну принимают, трахаются, и с аппетитом у них все в порядке.

Правда, в плане свободы живчики ограничены, но тут уж ничего не поделаешь. Некоторые люди добровольно на небольших островках поселяются, только чтобы им никто не докучал. А для живчиков со временем территорию можно увеличить, причем значительно — пластилина для этого в избытке».

У входа в здание банка Костиков столкнулся с заместителем начальника Вячеславом Лисавиным.

— О, Костиков, — нахмурился тот. — Говорят, тебя хвороба одолела, на больничном сидишь…

— Правду говорят, Вячеслав Васильевич. Вот, из последних сил за денежкой приехал, чтобы лекарства купить, антибиотики.

— А знаешь ли ты, Костиков, что во время курса лечения антибиотиками, принятие алкоголя строго противопоказано? Пить вообще нельзя, даже пиво! — угрожающе изрек Лисавин.

— Вот я и не пью, Вячеслав Васильевич. Лечусь.

— Ну, лечись, лечись. Главное — не пей!

«Уж чья бы корова мычала, а твоя бы молчала!» — по дороге к кабинету начальника думал Серега о Вячеславе Лисавине, которого все называли за глаза Паном Зюзей. Прозвище приклеилось именно за то, что Вячеслава Васильевича через два дня на третий увозили на служебной машине домой пьяным, как говорится, «в зюзю»…

— За сколько баблосов больничный-то купил? — спросил Матвейчиков, не успел Костиков переступить порог кабинета.

— Здравствуйте, Александр Петрович, — пропустив мимо ушей провокационный вопрос, Серега выставил на стол перед носом начальника бутылку виски, купленную Владом Моховым.

— Здравствуйте-здравствуйте, — посмотрев на бутылку, начальник удовлетворенно хмыкнул и, чуть привстав, обменялся с Серегой рукопожатием. — А говоришь — на нуле, говоришь, в выходные кушать нечего будет.

— Этот пузырь друган позавчера притащил, — развел руками Серега и зачем-то добавил. — Да ты его, Петрович, знаешь — Влад Мохов, хозяин ресторана «Фазан и сазан». Он еще много чего притащил, а вот эту мы так и не осилили.

— Не осилили они…

— Представляешь, закуску всю умяли, а алкоголь остался. Вот приехал за денежкой — на еду да на лекарства.

— Приехал он, — Александр Петрович достал ключ и подошел к огромному, наверное, еще дореволюционному сейфу. — Как здоровье-то? — обронил вскользь, приоткрывая мощную дверь.

— На ногах стою.

— Стоит он… — вопреки ожиданиям Сереги, начальник достал из сейфа не деньги, а тарелку с бутербродами, а вслед за ней открытую банку с маринованными огурцами и два граненых стакана. — Садись лучше, в ногах правды нет. Надеюсь, твой Мохов в вискаре разбирается…

Александр Петрович открыл бутылку и наполнил стаканы примерно до половины. Поднял ближний и жестом предложил Сереге сделать то же самое.

— Петрович, я же на больничном, — промямлил тот. — Антибиотики доктор прописал. Даже Вячеслав Васильевич мне сказал, что они с алкоголем несовместимы.

— Вячеслав Васильевич ему сказал… Правильно сказал. Так ты уже принимаешь антибиотики-то?

— Не купил пока. Денег нет, а антибиотики дорогие…

— Вот с завтрашнего дня и начнешь принимать. Все равно ведь больничный продлевать будешь, раз уж купил…

Зарплату Костиков получил только после того, как они выпили по третьей. Причем, конверт с деньгами Александр Петрович достал не из сейфа, а из верхнего ящика стола. Краем глаза Серега заметил в ящике еще несколько таких же конвертов и подумал, что каждый, приходивший в кабинет начальника, непременно приносил с собой бутылку. По слухам, у начальника в сейфе этих бутылок — настоящий склад, поэтому для денег места не остается.

— Зачем ты мне про «Сазан и фазан» напомнил? — спросил вдруг Александр Петрович.

— «Фазан и сазан», — поправил Серега. — Так ресторан называется.

— Не суть. Зачем напомнил?

— Ну, речь зашла о бутылке, ее притащил Мохов, он владелец…

— Сейчас же едем к нему, — перебил начальник.

Опустошенную на две трети бутылку Александр Петрович прихватил с собой в служебную суточную машину, за рулем которой был Джон Большой. На работе почти за каждым инкассатором или водителем закрепилось прозвище. Помимо Джона Большого, был еще и Джон Маленький, и просто Джон, были среди инкассаторов и водителей Боярин, Бугор, Свинья, Слива… кстати, был и Живчик — возможно, Серега назвал свои пластилиновые фигурки, проведя ассоциацию именно с ним. За начальником, благодаря фамилии Матвейчиков, закрепилось прозвище Матвей; ну а Костикова на работе все называли Шубой, — он не обижался.

Никакого желания ехать в ресторан, тем более в «Фазан и сазан» у Сереги не было, но спорить с полупьяным Матвейчиковым не имело смысла. Проще было довести его в плане алкоголя до кондиции и сбагрить на попечение водителя, которому было не привыкать привозить начальника ночью домой в невменяемом состоянии.

— Шуба, приветище? — обернулся с водительского сиденья «Волги» Джон Большой, не успел Серега устроиться у него за спиной. — Как себя чувствуешь?

— Завтра антибиотики начну глотать, — поморщился Серега.

— Фигово.

— В «Сазане и сазане» фигово не бывает, — плюхнулся на сиденье рядом с водителем Александр Петрович.

— В «Фазане и сазане»…

— Не суть!

— Надолго ресторан? — вздохнув, поинтересовался Джон Большой.

— Какой там надолго! По коктейлю выпьем, пару партеек в бильярд раскатаем и по домам…

— Ну да, — вновь вздохнул водитель и тронулся с места, — дорогу он знал хорошо.

Пока ехали, за два приема выпили остатки виски, хорошо хоть не из горлышка, а из пластмассовых стаканчиков, хранившихся в бардачке. Да еще и яблоком закусили. Причем, Серега, которому начальник доверил разливать виски, плескал себе буквально на донышко. У него, в отличие от Александра Петровича, напиваться не было никакого желания.

Глядя, как Матвейчиков, не отходя от барной стойки, опрокидывает в себя первую порцию коктейля, Серега мысленно порадовался, что в ресторане Мохова не играют в рулетку, покер и тому подобное. Александр Петрович, особенно в подвыпившем состоянии был не в меру азартен и обязательно заставил бы своего подчиненного составить ему компанию за игорным столом. Серега очень сильно сомневался, что они бы выиграли. Бильярд — совсем другое дело, тем более что Серега не собирался, как три дня назад, играть с начальником на деньги — так, на пиво, или на тот же коктейль.

В ожидании, когда один из бильярдных столов освободится, Матвейчиков заказал графин водки, пиво и бутерброды с красной рыбой, — ох, не напрасно вздыхал Джон Большой.

И все же, когда Александр Петрович взял в руки кий, нельзя было сказать, что он сильно пьяный — сказывалась многолетняя закалка. Серега, выпивший гораздо меньше начальника, тоже держался нормально. Они арендовали бильярдный стол ровно на час, договорившись, что платить будет проигравший.

Серега был уверен в своих силах и не собирался подыгрывать начальнику, что в подобной ситуации не преминул бы сделать кое-кто из его коллег инкассаторов. Он довольно быстро выиграл первую партию и вновь начал забивать шар за шаром до тех пор, пока не услышал за спиной знакомый голос:

— Значит, опять без нас играем…

— Катя? — обернулся он. — Привет, Жайворонок.

— А Влада куда подевал?

— Вот, познакомься, — пропустив вопрос девушки мимо ушей, сказал Серега. — Это мой друг Александр.

— Здравствуйте-здравствуйте, — отреагировал Александр Петрович, и по его интонации Серега понял, — чтобы дойти до кондиции начальнику осталось совсем немного — сто водки и бутылка пива.

— Так мы, вроде бы, знакомы, — посмотрев на Матвейчикова, Катя лукаво улыбнулась и тут же перевела взгляд на Серегу. — Говорю, куда Влада нашего подевал?

— Я подевал? — Изумился Серега.

— А кто же?