Комендантский час Иванова Вероника

— Шырр, кырр?

Козел взмахнул рукой, приглашая потенциальную клиентку подойти поближе. В зону моего влияния.

— Чем мы можем вам помочь?

Белка вздрогнула всем телом, а кончик хвоста так и вообще отказался успокаиваться, когда она рванулась к доктору и чуть ли не вцепилась маленькими пальчиками в его халат.

— Так это правда? Это на самом деле?

— Как видите, сударыня. Никакого обмана.

— Ах!

Она картинно упала в недолгий обморок — на подставленные руки хряка — и с них уже деловито поинтересовалась:

— Дорого возьмете?

— Всего лишь пять процентов сверху. От обычной таксы. Но если вы станете нашим постоянным клиентом, а еще лучше, поделитесь с кем-нибудь известием о…

— Мы друг друга поняли, — подмигнула белка, ловко вывернулась из объятий хряка и засеменила к выходу.

— Что это было? — спросил я, когда дверь захлопнулась.

— Первая ласточка.

— Какая-то непохожая на клиента.

— Это же трещотка, — пояснил хряк, — она и не собиралась что-то покупать. Разведать и разнюхать — это да. А потом еще и выгодно продать информацию.

— Главное, чтобы среди покупателей не оказался тот, кто… — Миша умолк на полуслове, выразительно скосив взгляд куда-то влево и вверх.

— Свят, свят, свят! Даже не думай! — замахал руками Боря.

— Нужно предусматривать все возможности.

— И что мы будем делать, если сюда заявятся… Я не умею драться, ты же знаешь!

— За это пацифистов и любят. Но, слава богу, в мире полным-полно разного народа.

— Ты предлагаешь…

— А на Сотбисе можно купить все, что угодно.

— Но наши нынешние финансы…

— С каких это пор ты стал таким бережливым? — Козел придвинулся к хряку, едва не стукаясь с ним носами.

— Я совсем забыл тебе сказать…

— Что-что? Не слышу.

— Я собирался! Честно! Просто как раз случилось все это, и…

— Опять поставил не на ту лошадь?

— Шанс был стопроцентный!

— Ага. Сто процентов в минус.

— Иши, я больше не…

— Мы не сможем нанять свою команду, — вздохнул козел, направляясь к двери. — И покровительство не сможем оплатить. А ведь к полудню весь квартал будет знать о нашем маленьком предприятии.

— Ты меня пугаешь.

— Лучше я, чем кто-то другой.

— Иши…

— У нас еще куча времени. Отправим ставку прямо сейчас, а пока дойдем до торговой арены, может, уже и кандидаты найдутся. Собирайтесь, давайте!

Трендом местной моды была многослойность — это я уже успел понять, глядя на окружающих. Но когда на тебя самого напяливают пять комплектов одежды подряд, один поверх другого, а потом лакируют все это сверху еще и безразмерным плащом… Капуста отдыхает.

— Держись между нами и…

— Молчу. Знаю.

— И капюшон не поднимай!

Строго говоря, это было что-то вроде экрана, прозрачного изнутри, но снаружи надежно укрывающего мое лицо от чужих глаз. А главное, в таких нарядах здесь щеголяли многие. Как объяснил Миша, приезжие. Покупатели и продавцы, желающие сохранить инкогнито не только на торгах.

Жизнь и правда потихоньку налаживалась. Появились непривычные очереди в непривычных местах, но все остальное выглядело почти прежним. За исключением того, что кучковались теперь не по интересам, а по национальному признаку, напоминая недавнее прошлое, от которого я только-только…

— Долго еще выбирать будем? — поинтересовался козел, наблюдая за хряком, отирающим всеми частями тела уже пятый по счету торговый автомат.

— Мне нужно видение.

— Ну да, ну да.

— Это серьезная вещь, не тряси бородой!

— Неисправимо… — буркнул Миша, но с явным удовольствием.

— Каждый должен делать то, что у него получается!

— Делай, бога ради. Все в твоих руках.

Хряк продолжил свои шаманские танцы, а козел повел носом, принюхиваясь. К сладко-конфетному аромату.

— Хочешь вкусняшку?

— А? Мм…

Леденец или что-то похожее оказался у меня во рту быстрее, чем удалось отказаться. Тошнотный лакричный привкус, чтоб его… Но выплевывать как-то неудобно. Невежливо.

— Хоть сахар в крови поднимешь. А вообще, питаться надо правильно. Вернемся, сварю тебе супчик.

Заботу такого рода козел проявлял постоянно. С самого момента заключения «контракта», чем неимоверно меня напрягал. Приятно, конечно, когда твои нужды видят, учитывают и удовлетворяют, не спорю. Вот только с чего вдруг? Или ради чего? Я же обещал на них работать. И пусть свою часть сделки Миша и Боря не выполнили, не их вина. Просто не успели. И хорошо, что сейчас у меня есть хоть какое-то пристанище, потому что генератор рано или поздно починят, и тогда мои услуги…

— Вот этот подходит! — торжественно провозгласил хряк.

— Благожелательная аура?

— Смейся, смейся! А только это еще никому и никогда…

— Все, не отвлекай. Иначе до ночи не управимся, — попросил козел, занимая сиденье в кабинке, а нам с Борей предоставляя право стоять у себя за спиной.

Автомат по приему ставок и лотов немного напоминал аппаратуру мостика, программное обеспечение тоже строилось по похожему принципу: давало на выбор много вариантов, из которых нужно было складывать свой собственный. Просто, удобно, быстро. Правда, Миша все-таки ненадолго задумался, прежде чем начать тыкать пальцем в мешанину светящихся образов.

Прочитать то, что получилось, оказалось для меня непривычно трудно. Наверное, потому что медузы путались в базах, до которых могли дотянуться. Но в итоге буквы сложились в слова. Очень понятные, но очень…

«Супружеская пара с ребенком наймет сотрудника на семейное предприятие. Полный пансион и участие в доходах гарантировано. Требования к кандидату…»

Дальше я читать не смог, потому что перед глазами зависла самая первая фраза из объявления.

Супружеская?

Пара?

Эти двое?

Ладно. Бывает. Проехали. У меня фобий на чужой счет нет.

Но — с ребенком…

Да какого черта?!

— Это все Иши придумал. Он из нас двоих всегда был самым головастым.

— Из вас… двоих?

Уж не знаю, насколько адекватно медузы передавали тон моего голоса во внешний мир, но хряк все понял совершенно правильно и хмыкнул. То есть хрюкнул.

— Мы друзья. Со студенческой скамьи.

— Только друзья?

Не то чтобы меня занимала истинная подоплека происходящего, но быть усыновленным парой, состоящей из…

Совсем некстати вспомнились годы детства, когда я, понятия не имея, что делаю, обезьянничал, подглядывая за бабушкой, и старательно отправлял в неизвестность просьбу подарить мне других родителей. Ну что можно сказать? Вселенная долго запрягает, зато быстро едет: родители у меня теперь есть. И настолько «другие», о каких даже не подозревал.

— Это было практично, — буркнул козел, торопливо шагающий во главе нашей маленькой процессии.

— Что именно?

— В каждой избушке свои погремушки, — наставительно сообщил хряк.

Кто бы сомневался?

— Думаешь, легко открыть свое дело?

Даже не представляю.

— Когда бизнеса вокруг уже полно, кому сдались еще двое рыбаков на пруду?

Конкуренция, да. Повсюду. Беспощадная.

— Хорошо, что Иши факультативно посвещал лекции по государству и праву: нашел лазейку. В мэрии, конечно, зубами поскрипели, но деться им было некуда. Расписали и записали.

— Э…

Козел вздохнул, переместился по правую руку от меня и объяснил доходчивее:

— На Сотбисе преимущество при регистрации и налогообложении имеют семейные пары. Законы такие. Старые, но не отмененные. Остались еще с тех времен, когда каждое новое государство боролось за поголовье своих граждан. Эти древности почти никто не помнит: сейчас мало кто меняет изначальное подданство, поэтому и не вычеркнули ничего из местной конституции.

— А помнишь лица тех индюков в комиссии? — фыркнул Боря. — Вот была потеха!

— Пожалуй, — сдержанно улыбнулся Миша.

— Значит, у вас…

— Партнерство.

Ох, знали бы вы, ребята, сколько разных значений может иметь это невинное слово! Ну да ладно. У меня на родине ради благосостояния люди тоже частенько идут на всякие несуразности. Главное, чтобы маржа в итоге покрыла расходы.

— А насчет тебя… Извини. Времени было в обрез. К тому же ты ведь и не возражал вроде?

Вернее сказать — не соображал. Слишком много навалилось всего и сразу. Хотя, если бы даже был спокоен, как мамонт, все равно не просек бы, что происходит. И, кстати говоря, мои приемные папаши, пожалуй, тоже не особо разобрались в ситуации.

— А вас не смущает, что я — одноклеточный?

Они остановились. Резко и синхронно, как будто ударили по несуществующим тормозам одной и той же машины. Повернулись ко мне и хором переспросили:

— Какой?

— Не знаю точно, как вы это называете. Ну, когда контура нет. Второго.

Глаза у них от полученного известия задвигались крайне забавно: у козла поползли к переносице, у хряка — на лоб. Но сладкой парочке все-таки удалось посмотреть друг на друга и сдавленно выдохнуть:

— Иши?

— Орри?

Так мы и застыли посреди улицы, тремя растерянными грациями. Хорошо еще, трафик сейчас был куда как меньше, чем в день катастрофы, и прохожие почти нас не задевали. Хотя, конечно, недовольство препятствием на пути высказывали. В самых разных выражениях.

Первым опомнился хряк:

— Как ты мог это упустить? А еще доктор называется!

— Позвольте, позвольте! Кто из нас чакры чистит, тому и карты в руки!

— Да ты даже представить не способен, в состоянии какого глубочайшего стресса я находился в те злосчастные минуты!

— Еще бы! Ничего вокруг не замечал, кроме своих стенаний!

— Просто ты никогда не имел настолько тонкой связи с…

— А в твою одухотворенную голову никак не приходит мысль, что базы полетели все, разом и к черту! Не только твои, понимаешь? Вообще — все!

— Эй, эй, ребята. Потише. На вас уже оборачиваются. Еще немного, и поймут, что…

— А тебе вообще слова не давали!

Ну да. Конечно. И самое смешное, они оба имеют право так говорить. В любой культуре любого мира, наверное, существует пословица про курицу, яйца и процесс обучения. Вот только яйцо нынешнее не простое, а…

Всего-то и нужно, что отойти в сторону. Протиснуться между ручейками прохожих, добраться до ближайшей переборки и чуть-чуть подождать.

Они скандалили еще пару минут, пока не сообразили, что плюют друг в друга не словами, а наборами звуков, не поддающимися расшифровке. Заозирались по сторонам, забегали кругами, замельтешили от одной фигуры под дождевиком до другой.

Испугались? Конечно. Потерять средство производства — что может быть хуже? Но все равно жалко их. Почему-то. Какие-то они оба… человечные, что ли? В конце концов, они же мне тоже доверились, когда отправились на руины гостиницы. Посреди всеобщей паники покинуть какое-никакое укрытие и идти за парнем, которого видят впервые в жизни? На это требуется не только смелость. И даже одним авантюризмом тут не обойдешься.

— Успокоились? Больше орать на всю улицу не будете?

Пара или не пара, а движения у них все-таки удивительно слаженные: обернулись, как по команде. И сжали меня. Объятиями.

— Война войной, обед обедом, а очереди — очередями, — вздохнул Миша, обозревая зал, заполненный по большей части фигурами в разноцветных плащах.

Встречались между ними и те, кто не видел нужды скрывать лицо под капюшоном: уже знакомые мне крокодилы, квакши, прочая холоднокровная живность и белочки, стрекочущие что-то направо и налево. Но любителей сохранять инкогнито все же было гораздо больше, и от этого зал ожидания напоминал карнавальную площадь.

— Я тоже думал, народа поменьше будет, — согласился Боря. — Ну да ничего. Если столько покупателей пришло, то и продавцов должно быть…

Поделиться догадками хряк не успел: плащи разошлись в стороны, как театральные кулисы, выпуская на сцену новое действующее лицо. Хотя правильнее было бы называть это «мордой», пусть я и не мог понять, из скольких животных слеплен тот, кто неторопливым шагом направлялся в нашу сторону. Только одно было совершенно очевидно: свои глаза незнакомец явно получал по разнарядке там же, где и Фаня. Та самая пустота взгляда, в которой до смерти боишься потеряться.

— Какие люди, и без охраны!

Голос его звучал предельно добродушно и даже ласково, но Миша и Боря заметно напряглись. Правда, не проронили ни звука, пока дистанция между нами неумолимо сокращалась. Надеялись отмолчаться? Не получилось. Существо с глазами снулого судака ухмыльнулось во весь свой безгубый рот и сообщило:

— Не тратьте время на клоунаду. Я знаю, что вы понимаете каждое мое слово. Благодаря вот этому… — щелчок длинных пальцев сбил капюшон с моей головы, — приобретению.

Вблизи он напоминал Афанасия Аристарховича еще больше, но уже не внешним видом, а повадками и общей, как любят говорить экстрасенсы, аурой. Ну а многослойный костюм скромного темного цвета только подчеркивал значимость персоны, почтившей нас своим вниманием.

— У нас ведь есть тема для разговора, не так ли?

Движение народных масс по залу ожидания только казалось хаотичным: едва глава местной мафии занял позицию перед нами, все, кто толкался вокруг, плавно переместились подальше, освобождая поляну.

— Главный принцип конкуренции — честность. Согласны?

Боря только нечленораздельно хрюкнул. Миша помедлил с ответом, но все же вынужденно кивнул, что дало повод к продолжению:

— И если кто-то вдруг становится обладателем средства, дающего неоспоримое преимущество, это вызывает…

— Вопросы? — предположил хряк.

— Недовольство. Со стороны добросовестных участников рынка.

Они все одинаковые. Стервятники. Все и повсюду. Запах наживы в воздухе — сигнал к атаке. И совершенно не важно, что в итоге случится с захваченным трофеем, главное, чтобы он не достался никому.

— Господин Голл-Ян, мы чтим закон, — осторожно заметил козел.

— А я вижу обратное.

Он встряхнул кистью руки, как если бы собирался разложить наваху, но вместо этого в его пальцах возникли куски серебристо-серого профиля, составленные уголком.

— Если верить записям службы таможенного контроля…

Цифры, буквы и другие значки рассыпались по кусочку пространства, ограниченному странной рамкой. Страшный парень по имени Колян взбаламутил их кончиком пальца, подергал из стороны в сторону, пока не добрался до нужного места в записях, и довольно продекламировал:

— Степень развития организма — субнормальная. Надеюсь, не требуется объяснять, что сие означает?

Борю потряхивало, мелко-мелко. Я чувствовал каждый приступ дрожи, потому что ладонь хряка держалась за мое левое плечо. Правому тоже было не очень уютно: Мишу хоть и не трясло, как в лихорадке, но зато пальцы он сжимал очень сильно.

— Незадекларированный товар. Возможно, запрещенный к ввозу.

Вот значит как. Даже не гражданин третьего сорта, а всего лишь товар? Да что такого зашибенного есть в этом вашем втором контуре? Все, что он дает, это единая сеть, которая падает от первой же удачной хакерской атаки. И вы тут же возвращаетесь в свое недавнее одноклеточное прошлое, разобщенное и разрозненное. Так кто из нас сейчас…

— Это пожелание. Пока еще.

— Передать его вам?

— О, зачем же? У меня нет интересов в здешнем бизнесе: я всего лишь присматриваю за соблюдением правил. Ваше приобретение будет изъято и помещено в хранилище. До дальнейших разбирательств.

Ага, ни вашим, ни нашим? Так я и думал. Вот только с чего вдруг? Мои возможности невелики, и прибыль с их использования будет та еще, особенно если местный генератор скоро починят, и…

А скоро ли? Колян выглядит слишком серьезным человеком, чтобы тратить свою харизму на мелкие разборки. Пара дней простоя — не катастрофа для бизнеса, тем более что в доступе есть электронные переводчики. Но все выглядит так, будто я представляю собой угрозу, причем далеко не кучке мелких лавочников. Фактор, способный перекосить существующую систему? Из этого можно сделать кое-какой вывод. Очень неутешительный.

— Мы пришли к пониманию?

Кто владеет информацией, тот владеет миром — эта истина, похоже, в ходу и здесь. И Колян конечно же полагал себя главным осведомленным лицом на базе. Тем приятнее, хотя и несколько тревожно было видеть, как пустота его снулых глаз налилась злобой и яростью, когда Миша взял меня за запястье, повернул мою руку ладонью верх и скучным голосом сообщил:

— Этот человек является не товаром, а законным и свободным гражданином Сотбиса. Согласно условиям контракта, зарегистрированного по всем надлежащим правилам. Учитывая вышеизложенное, смею заявить: вы только что собирались осуществить акт работорговли, господин Голл-Ян. И если потребуется, для судебного разбирательства будут представлены все необходимые свидетельства. Мы пришли к пониманию?

— Я думал, нас прямо там и покалечат, в то же самое мгновение, — поделился хряк своими впечатлениями, когда взбешенный Колян покинул поле проигранного боя.

— На торговой площадке? Да никогда, — возразил козел. — Помнишь его слова о правилах? То-то. Смухлевать при продаже — это беда, которую можно прикрыть и отретушировать, а вот нападение с нанесением тяжких телесных повреждений…

— У него руки чесались, ты же видел!

— Думаю, шея у него чесалась куда больше. Вздернули бы за милую душу, не сомневайся, причем своя же свита.

— Ну тебе виднее, это ты у нас в криминальных кругах вращался.

Подначка была очевидной, и Миша, будучи товарищем здравомыслящим, предпочел на нее не поддаваться:

— Мое прошлое сейчас не имеет никакого значения. Но кое-чье еще…

Теперь они оба снова смотрели на меня. В четыре глаза.

— Надо было все рассказать раньше.

— Да-да, гораздо раньше! — поддакнул своему партнеру Боря.

— Это помогло бы избежать пары неприятных моментов.

— Пары? Дюжины! Сотни!

— И ты мог бы проявить больше гражданской активности в недавнем разговоре, вместо того, чтобы вести себя, как… то, чем тебя собирались объявить.

Ну вот, опять Стасик во всем и кругом виноват. Знакомая до боли картина.

Правы они или нет, не важно, потому что я в самом деле стоял столбом, без малейшего интереса ожидая, чем закончится рискованная схватка. Чертово безучастное спокойствие, откуда оно вообще взялось? В памяти еще живы нервные судороги, посещавшие меня при каждой встрече с Фаней, а тут стоял почти нос в нос с его близнецом, и даже не вздрогнул ни разу.

Что со мной творится?

Ладно, я мог не особо чего бояться в стенах базы, благо там за моими глупостями присматривала куча квалифицированных спецов. У друидов меня закормили транквилизаторами так, что было не до страхов и сомнений. Но потом-то? Лекарства явно выветрились за дни, проведенные на Светиной диете, а где изменения?

С другой стороны, повода напрасно трепать собственные нервы как-то не подворачивалось, и во многом благодаря…

Ага, свежепреставившемуся Васе, о котором я пока не проронил ни слезинки.

— Или ты все заранее рассчитал? Подставил нас под контракт, чтобы заполучить привилегии и начать проворачивать свои темные делишки?

Что мне всегда нравится в людях, так это бездонные глубины их воображения. Только последний кретин, наверное, мог бы заподозрить существо, стоящее на кучу витков ниже по эволюционной спирали, в коварном злоумышлении и далеко идущих планах, которые почему-то выполняются с невероятной легкостью. Кому-то другому это, может, и польстило бы, но мне…

— У вас обоих слишком скучная жизнь, вот и придумываете всякую чушь. Надеюсь, помогает разнообразить серые будни? Я понимаю то, что вы говорите, но это не моя заслуга. Я ничего не знаю о вашем мире и ничего не умею в нем делать. Даже единственное, что должно было оказаться мне по силам, — привести помощь, и то не удалось. Ценность имеют только постояльцы моей головы, и знаете… это меня ничуть не расстраивает. Я принял жребий, который мне выпал. А вы?

Молчали они недолго, и первым свой вердикт вынес Миша:

— Умный мальчик.

— Весь в тебя, — буркнул Боря; кажется, слегка возмущенно.

— Помнится, кто-то совсем недавно что-то говорил о знаках и судьбах.

— А кто-то кого-то за это поднимал на смех!

Сладкая парочка могла плескать друг на друга обвинения еще долго, но над одной из арок по периметру зала зажглось табло с номером нашего лота.

В центре пустой круглой комнаты стояла метровая колонна с чем-то вроде пульта наверху, к которому Миша приложил свою ладонь.

— Теперь ждем.

На индикаторной панели в ритме сердца начал загораться и гаснуть огонек.

— Думаешь, Голл-Ян просто так нам все спустит? — почему-то шепотом спросил Боря.

— Конечно нет. Но сегодня я попробую немного побыть тобой.

— Это еще как?

— Поверить в удачу.

Собственно, больше ничего и не оставалось. В стенах аукционного дома нам ничто не угрожало, а за порогом? Ну для начала Колян отвесит люлей своим информаторам, это как пить дать. За то, что не донесли до начальника главное. А потом примет меры по восстановлению поруганной чести.

Пойдет на членовредительство или убийство? Все может быть. Хотя скорее постарается прижать моих «родителей» материально. Что проку от еще двух черепов на полке в шкафу? Только мимолетное удовлетворение. Гораздо практичнее превратить обидчика в дойную корову. Если я правильно провел аналогию между Коляном и Фаней, так оно и случится. Например, посредством подставы своего…

— Я адресок не перепутал?

Рожа у этого внебрачного отпрыска бабуина была гнусная. В клочках и пучках шерсти, каждый из которых цветная резинка стягивала в подобие хвостика. Остальная фигура, что называется, соответствовала: плечисто-квадратная, длиннорукая, кажущаяся еще массивнее под слоями одежды.

— Хозяин-то говорил про двух лохов, а тут их целых трое. — Пришелец пошутил и сам себе улыбнулся, обнажая клыки по углам рта.

Боря сдавленно охнул.

— Так что, подписываемся?

Ситуация предельно ясна, так же, как и происхождение товарища, отозвавшегося на наш лот. А Коляна можно поздравить с найденным решением проблемы: парочка ведь сама в условиях контракта писала об участии в предприятии. Конечно, выбор есть всегда. Можно послать амбала, и тот даже уйдет, но не дальше дверей аукционного дома, за которыми нас будет ждать вряд ли только он один. Или можно все-таки согласиться на подставу, скрепя сердце поставить подписи и начинать делиться.

— Туго думаете, старички. А часики-то тикают, слышите?

В этом он был прав: световой таймер безжалостно отсчитывал остаток времени, отведенного на принятие заявок, и потихоньку приближался к установленному лимиту.

— Ну, так и быть, подождем, — осклабился павиан, скашивая глаза на мигающий огонек. — Но после придется сказать или «бе», или «ме», уяснили?

Миша молчал, глядя куда-то в пространство, Боря ерзал взглядом по комнате.

Выбор между честью и жизнью всегда труден. Особенно если негде поставить знак равенства. Уступить силе, склонить голову и навсегда попасть в кабалу? Или сохранить уважение к самому себе, пусть даже цена окажется слишком высокой?

Не знаю, что бы я выбрал. Но у меня, в отличие от приемных родителей, не было места жительства, положения в обществе, бизнеса… в конце концов, не было кого-то, разделяющего все это со мной. Или…