Чарли Чаплин Акройд Питер

В июне 1914 года было выпущено пять короткометражек, продемонстрировавших всю силу движения в фильмах студии Keystone. В «Нокауте» (The Knockout) Чаплин играет судью на ринге, чьи маневры между канатов и в самом квадрате выверены так же точно, как в танце. Подобные роли Чарли играл у Карно, но теперь все выглядело иначе. Искусство кино – это действительно искусство движения, так задумывалось с самого начала. Именно «движущиеся картинки» смогли использовать все преимущества динамики, действия. Ни один из прежних видов искусства еще не достигал подобного.

В картине «Деловой день Мэйбл» (Mabel’s Busy Day) Чаплин впервые прокатывает свой котелок по всей руке, а затем ловит его. Съемки проходили на реальных автомобильных гонках и снова продемонстрировали все возможности стремительного движения. Один из обозревателей назвал фильм уморительным. Люди впервые были показаны в столкновении с миром и друг с другом. Очень важным нужно признать момент самого столкновения, понимание его материальности. Впоследствии Чаплин говорил, что движения всех исполнителей репетировались так, словно они в бешеном темпе танцевали балетные партии. Сам Чарли подчеркивает сходство с танцем своими вращениями, поворотами и пируэтами.

В фильме «Семейная жизнь Мэйбл» (Mabel’s Married Life) исполнительница главной роли Мэйбл Норманд доказала, что в мимике она не слабее Чаплина. Когда Чарли кладет ногу на колени партнерше – одна из его самых выразительных чувственных поз, – она внимательно рассматривает лопнувшую подошву его ботинка. Это яркий образ взаимоотношений героев фильма. В заключительных кадрах Чаплин набрасывается на манекен, словно на настоящего противника, а получив ответный удар, разъяряется еще больше. В искусстве Чарли его соперники одновременно комичны и злобны. Это мир жестокого насилия, которое «обезвреживается» комедией, и именно в этом заключен секрет популярности Чаплина у зрителей, которые живут в реальном мире.

Феномен Чаплина стал известен и за пределами Америки. В июне 1914 года студия Keystone выпустила первые его фильмы в Великобритании. Реклама спрашивала зрителей: «ВЫ ГОТОВЫ К БУМУ ЧАПЛИНА?», а затем утверждала, что никто так быстро не добивался успеха, как этот актер и режиссер. Раньше его знали как звезду труппы Фреда Карно, но теперь по общему признанию он числился в первых рядах комедийных киноактеров.

Затем на экраны вышли «Веселящий газ» (Laughing Gas) и «Реквизитор» (The Property Man), подтвердившие исключительность дарования Чаплина. В «Веселящем газе» он играет уборщика в кабинете зубного врача, который становится ассистентом, и эта ситуация дает простор для утонченной жестокости, к которой склонен Чарли. Он пугает пришедших на прием огромными щипцами и пристает к пациентке – в наше время такое поведение назвали бы сексуальным домогательством. Он пытается привести в чувство находящегося под наркозом человека при помощи деревянного молотка и даже умудряется ударить ожидающих в очереди людей. Его логика всегда абсурдна. Дама желает что-то исправить, а Чарли, пока она сидит в кресле, чистит ее туфли. Он кирпичом выбивает зубы мужчине. Они все равно были гнилыми – так на что же он жалуется? Это можно было назвать детской игрой – Чаплин уже заметил, что из всех зрителей его новых фильмов дети всегда смеются первыми. В «Реквизиторе» он поднимает жестокость на новый уровень, когда бьет ногой пожилого работника по лицу и голове. В конце он наносит удары просто ради забавы. Его действия становятся инстинктивными. Конечно, это насилие оживших карикатур, на создание которых вдохновлял сам Чаплин, – ни боли, ни травм. Как бы то ни было, в его поздних фильмах насилия будет гораздо меньше и оно станет не таким жестоким.

Следующий фильм Чаплина, «Лицо на полу бара» (The Face on the Bar Room Floor), был совсем другим – пародия на сентиментальную любовную историю. Одна из характерных черт творчества Чарли – склонность принижать и высмеивать поверхностные или легко узнаваемые чувства. В данном случае пьяный художник, опустившийся неудачник, рассказывает посетителям бара историю, как возлюбленная ушла от него к бизнесмену. Журнал Bioscope рискнул предположить, что фильм вызовет смех. Но что это будет за смех? Бертольт Брехт после просмотра картины записал в дневнике, что своим успехом фильм отчасти обязан грубости зрителей. То же самое можно было сказать почти обо всей продукции киностудии Keystone

«Лицо на полу бара» не относится к числу выдающихся фильмов Чаплина, за исключением нескольких кадров в самом конце, где проявился его творческий гений. Бродяга видит бывшую возлюбленную с бизнесменом, теперь мужем, и маленькими детьми. Он испытывает явное облегчение оттого, что сумел избежать семейных оков. Он пожимает плечами, поворачивается спиной к камере, спотыкается о собственную тень и приподнимает котелок, приветствуя ее. Потом он покорно уходит, но при этом весело подпрыгивает и ускоряет шаг – свидетельство того, что маленький человек готов к новым жизненным приключениям. Этот уход с «настроением» станет характерным приемом игры Чаплина.

Мак Сеннет наконец убедил Чарли покинуть дешевую гостиницу и получить карточку временного члена клуба Los Angeles Athletic Club. Чаплин снял большую угловую комнату за 12 долларов в неделю. В ней имелось пианино и книжные полки, на которых он держал разнообразные буклеты, а также более солидные тома «самых мрачных философов», как выразился один из его друзей. Чарли имел право пользоваться спортивным залом, бассейном, а также ресторанами и барами клуба. Это было место, куда приходили холостяки и бизнесмены Лос-Анджелеса.

Впоследствии Чаплин писал, что нежился в роскоши за 75 долларов в неделю, хотя, по всей видимости, был не слишком щедр с друзьями. Честер Конклин как-то пожаловался: «Чарли с удовольствием позволял угостить себя выпивкой… но, я думаю, он провел не так много времени в лондонских пабах, где ему объяснили бы, что за следующую порцию платит он». Скупость и прижимистость Чаплина уже были широко известны.

9 августа 1914 года, воспользовавшись бумагой с гербом клуба, Чарльз написал необычно длинное для себя письмо старшему брату, в котором рассказывал о своих успехах. Его имя пишут на афишах крупными буквами, он обеспечивает отличные сборы и скоро заработает кучу денег. Он стал важной персоной. В Лос-Анджелесе у него много друзей и даже есть слуга. Он прекрасно ладит с Маком Сеннетом, но бизнес есть бизнес (эту фразу Чаплин потом будет повторять часто). Он все так же предусмотрителен и бльшую часть заработанных денег откладывает.

В фильме «Маскарадная маска» (The Masquerader), снятом вскоре после того, как было написано это письмо, мы видим молодого Чаплина, прибывающего в студию к началу рабочего дня. Он весел, жизнерадостен и энергичен. Он дурачится с Роско Арбаклом за столиком в гримерной, а затем возвращается на съемочную площадку, одетый женщиной. Актер кажется воплощением женственности, жеманным и соблазнительным, неприступным и дерзким. У Чаплина было хрупкое телосложение, тонкие черты лица и маленькие руки – похожие, как часто говорили, на женские. Одна из его подруг, Кэрол Маттау, вспоминала, что он обладал тем, что бывает только у настоящих мужчин, – определенными женскими чертами. Мэри Пикфорд, звезда первых лет кинематографа, отмечала: «…никто бы не назвал его женоподобным, но я бы сказала, что он по крайней мере на 60 процентов женственен. Это видно в его работе. У него женская интуиция».

В этом смысле игру Чаплина часто называли наивной, но такое толкование его роли ошибочно. Подобно всем великим клоунам, он был в своем роде бесполым – прирожденным обольстителем, который идет по земле в поисках симпатии и даже любви. Почему он не должен «привлекать» мужчин? Почему только женщин? Он зажимает ладони между коленей и хлопает ресницами, он изгибается и поджимает губы. Он вихляет бедрами и как бы заигрывает с драчунами, чтобы избежать их гнева. Он пользуется всеми «сигналами» из арсенала женщины. Гомосексуальной составляющей здесь нет, просто Чарли инстинктивно так защищается от враждебного мира.

Чаплин теперь придумывалболее связные истории, но менее странным поведение Бродяги не стало. В фильме «Его новая профессия» (His New Profession) он спотыкается, шлепается на собачьи экскременты и ерзает по траве, вытирая брюки. В этой же картине он отбирает у инвалида деньги. Похоже, Чаплин намеревался нарушить все кинематографические табу, создавая собственное кино. Впоследствии он признался, что добился успеха на студии Keystone потому, что сумел стать ни на кого не похожим актером. Сеннет и остальные режиссеры никогда не снимали Чаплина в стандартных сценах, например погонях, понимая, что просто впустую растрачивали бы его индивидуальность.

В следующем фильме, «Транжиры» (The Rounders), Чарли снова играл пьяницу. Его транжира выглядит нахалом и грубияном – именно таким видел актер своего героя. Вместе с другим пьяным (его играл Арбакл) Чаплин обреченно ковыляет от комедии к катастрофе. Однако между ними есть существенная разница. Арбакл добродушный пьянчужка. Чарли же в подпитии никогда не бывает добрым. Он поглощен самим собой и полностью безразличен к тому, что его окружает. Он обращается со всеми людьми жестоко и деспотично (вещам тоже достается). Он словно ребенок в мире взрослых. Чужак в незнакомой стране. Арбакл говорил о своем партнере: «Я всегда сожалел, что мне не пришлось сыграть с ним в полнометражном фильме… Он абсолютно гениальный комик и вне всяких сомнений единственный гений в наше время. Он единственный, о ком будут говорить через сто лет».

В «Новом привратнике» (The New Janitor), выпущенном в сентябре 1914 года, Чаплин полностью использует возможности образа маленького человека. Теперь в сюжете есть элементы, вызывающие сострадание. Чарли уже обращался к этому аспекту, и в фильме он явлен полностью сформированным. Нового привратника все презирают, эксплуатируют и унижают. Даже лифтер смеется над ним и заставляет тащиться вверх по лестнице. Наблюдая, как он медленно поднимается по ступенькам, зрители понимают, что на долю этого человека выпало много страданий и унижений. Это была новая грань таланта Чарли. Кстати, «Нового привратника» снимали 17 дней, а не два или три, как обычно.

Фильм заканчивается триумфом привратника, который в одиночку задерживает грабителя банка, и это стало свидетельством новой формы комической драмы от студии Keystone. Напряженное ожидание и чувства теперь играют бльшую роль, чем неожиданные повороты сюжета и грубые шутки в стиле комиксов. Возможно, такая сентиментальность была неизбежна для окончательного формирования образа Бродяги. В нем появились человечность и сострадание, которых не было раньше. В книге «Моя биография» Чаплин вспоминает, как сказала ему одна из актрис по время очередной репетиции. «Знаю, что это должно вызывать смех, – грустно улыбнулась она, – но я смотрю на вас и плачу».

Эта способность передавать чувства, вызывающие сострадание, пришла к нему инстинктивно и неожиданно. Возможно, Чаплин ее даже не сразу заметил. И совершенно очевидно, он не пытался использовать ее в последних фильмах для киностудии Keystone. В своей следующей картине, «Эти муки любви» (Those Love Pangs), Чарли вернулся к роли маленького плута, грубого и неприятного, который сражается за внимание и благосклонность женщин в парке, по виду похожих на проституток. Он выглядит раздраженным. Он предпочитает пинок в зад удару в лицо как более обидный. Он кусает соперника за усы, которые гораздо роскошнее, чем его собственные. Он лишь на мгновение задумывается о самоубийстве, но по природе своей не способен на это. Он скорее ответит ударом на удар.

Фильм «Тесто и динамит» (Dough and Dynamite), как и многие короткометражки Чаплина, стал результатом неожиданного вдохновения – он проходил мимо пекарни и увидел в окне объявление «Требуется мальчик». Картина оказалась одной из самых успешных и самых замысловатых комедий студии Keystone. В отсутствие Сеннета, занятого другими проектами, на съемочной площадке соорудили сложные декорации. Когда Чаплин обнаружил, что превысил бюджет, он решил снять две части, чтобы частично восполнить затраты. Фильм длился 34 минуты, а не 15–16, как обычно. Но беспокоиться о прибыли не было нужды: «Тесто и динамит» оказался в три раза прибыльнее, чем конкурирующие фильмы. По словам Сеннета, именно эта картина окончательно укрепила репутацию Чаплина у широкой публики. Журнал Photoplay писал, что новый комик привлек в залы людей, которые раньше в кино не ходили. Один из нью-йоркских кинотеатров демонстрировал только фильмы Чаплина.

Контракт со студией Keystone подходил к концу. Чтобы не подпустить к Чаплину других желающих сотрудничать с ним, Сеннет поставил у входа охрану и приказал останавливать всех незнакомых людей. Маку было о чем беспокоиться – на съемках одной из уличных сцен фильма «Его музыкальная карьера» (His Musical Career) осенью того же года зрителей собралось так много, что транспорт был блокирован на несколько часов.

Неповторимый стиль самого Чаплина все время развивался. Теперь Чарли интересовала не быстрая смена кадров, как было принято в Keystone, а более длинные сцены, где ярче проявлялась его изобретательность как комика. Один из обозревателей в это время отметил необычайную серьезность Чарли, его рассудительное внимание к мелочам и постоянные размышления над тем, что с ним происходит. Все его действия были плодом долгих раздумий.

В августе в письме к Сидни Чарли упомянул о необыкновенном проекте, который тем летом отнимал у него бльшую часть времени. Фильм «Прерванный роман Тилли» (Tillie’s Punctured Romance), длившийся 80 минут, был первой полнометражной комедией в мире, однако не стал заметным этапом в развитии искусства Чаплина. Он просто вернулся к образу театрального злодея, соблазнявшего и обманывавшего героиню Мари Дресслер. Мари была звездой водевилей, а ее не самая выигрышная внешность – удлиненное лицо с резкими чертами – в полной мере компенсировалась бурным темпераментом и чрезвычайной театральностью. В картине доминирует именно она, а не Чаплин. В результате Чарли не был особенно доволен результатом.

По контракту с Keystone он должен был сняться еще в двух фильмах. Чаплин постарался разделаться с ними как можно быстрее. «Состоявшееся знакомство» (Getting Acquainted) и «Его доисторическое прошлое» (His Prehistoric Past) никто бы не назвал лучшими достижениями Чаплина, поскольку его отвлекали другие дела и интересы, которые продолжали множиться. Теперь актера хотели заполучить все киностудии. «Состоявшееся знакомство» было последним фильмом, где он играл с Мэйбл Норманд, и Чаплин решил не останавливаться на уже достигнутом. У него в запасе оставался еще один трюк. Когда Чарли случайно приподнял юбку Мэйбл загнутым концом трости, ему стадо стыдно… за трость. Он шлепнул ее, отругал, а затем примирительно поцеловал. Потом он объяснил: «Если то, что вы делаете, смешно, вы не обязаны быть смешным, когда это делаете».

Первая киностудия многому научила Чаплина. Теперь он умел работать и перед камерой, и за ней. Он постиг науку импровизировать, а также доводить внезапно пришедшую в голову идею до естественного завершения. И самое главное, на Keystone он создал Бродягу, маленького человека. За один 1914 год Чаплин снялся в 35 фильмах и в результате стал самым популярным комиком Америки. Для некоторых людей он сам был олицетворением кинематографа. Тем не менее Чаплин уже отверг лихорадочную атмосферу студийных съемок. Больше он никогда не станет сниматься у других режиссеров, а роли для себя всегда будет писать сам.

6. Неугомонный бесенок

Смонтировав свой последний фильм, Чаплин субботним декабрьским вечером покинул Keystone, даже не попрощавшись с прежними коллегами. Все воскресенье он провел в своей комнате в Los Angeles Athletic Club, а на следующий день поехал на работу на студию Essanay Studios в Найлсе, штат Калифорния. Разумеется, все в Keystone знали о скором уходе Чарли, но он не мог заставить себя произносить какие-то слова и пожимать руки. Он просто ушел. Впоследствии Сеннет заметил: «Что касается Чарльза Спенсера Чаплина, я совсем не уверен, что мы его знали». Он никогда не был командным игроком, ни разу не становился членом какого-либо коллектиа.

Впрочем, переговоры о продлении контракта велись. Чаплин попросил у студии Keystone 1000 долларов в неделю. Сеннет возразил, что даже он столько не получает. На это Чарли заявил, что фильмы продаются благодаря его имени, а не Сеннета. Затем ему поступило предложение от Essanay Film Manufacturing Company из Чикаго. Владели ею Джордж К. Спур и Гилберт М. Андерсон, и название компании воспроизводит произношение их инициалов – S-and-A (Эс энд Эй). Спур покупал картины и выпускал их в прокат, а Андерсон под псевдонимом Брончо Билли стал первой звездой ковбойских фильмов в истории кинематографа.

До Андерсона дошли слухи о чрезвычайно высоких требованиях молодого комика. В отличие от Спура он – актер, а не бизнесмен – был прекрасно осведомлен о необыкновенной популярности англичанина. Возможно, Брончо Билли придерживался принципа: если коллега считает, что заслуживает таких денег, мы их ему дадим. Во время переговоров Андерсон предложил Чаплину 1250 долларов в неделю плюс бонус 10 000 долларов при подписании контракта. К сожалению, он не потрудился известить о договоре своего делового партнера – Спур был твердо убежден, что Чарли таких деньжищ не стоит. Чаплина же привлекала возможность начать все сначала. Студия Essanay могла предложить больший бюджет и не такие сжатые сроки. Чарли получал возможность наполовину уменьшить число снимаемых фильмов, зарабатывая при этом больше, чем когда бы то ни было. Каждый фильм должен был выходить под маркой Essanay – Chaplin.

Утром Андерсон привез Чарли на машине на Niles Studios, недалеко от Сан-Франциско, где снимали вестерны с Брончо Билли. То, что Чаплин увидел, ему не понравилось. Сама студия стояла посреди большого поля и имела стеклянную крышу, из-за чего внутри было душно и жарко. Андерсон и его новый работник решили ехать в более просторную штаб-квартиру в Чикаго.

Чаплин провел в городе несколько дней, и все это время за ним по пятам следовал один репортер. Вот что он потом писал: «В первую неделю в Городе ветров…[8] Чарли был буквально нарасхват, с самого утра, когда он приезжал, и до ночи, когда уезжал». Тем не менее в одном месте Чаплин задержался достаточно долго, чтобы дать интервью, в котором заявил следующее: кинокритики не понимают, что создатели фильмов работают без подготовки и их мозг пребывает в постоянном напряжении, поскольку они должны быть сосредоточены на работе с утра до вечера.

Essanay находилась в промышленном районе города и занимала бывший склад. Вскоре Чаплин понял, что тут царит такая же атмосфера и установлены такие же порядки, как на фабрике. Свет выключали в шесть вечера, даже если съемки еще не закончились. Кроме того, выяснилось, что к приезду Чарли практически не готовились. Директор сказал, что сценарий он получит в сценарном отделе. Это Чаплину совсем не понравилось. Он писал свои сценарии сам.

В конце концов с Чарли познакомился Джордж Спур, который по-прежнему не испытывал энтузиазма по поводу их нового «приобретения» и, как только мог, оттягивал выплату бонуса. Спур решил провести эксперимент, чтобы проверить, действительно ли молодой комик так популярен. Он заплатил коридорному в чикагском отеле, чтобы тот вызвал Чаплина. Пока служащий бежал по лестнице с криком: «Мистера Чаплина к телефону!» – собралась большая толпа. Чарли неоднократно вспоминал эту историю, однако за ее точность ручаться нельзя. В автобиографии он также утверждает, что в тот период не знал, до какой степени популярен. Однако безоговорочно доверять его воспоминаниям не стоит. Как бы то ни было, Спур осознал ценность своих инвестиций, когда еще до начала съемок первого из новых фильмов Чаплина заказчики купили 65 копий. К моменту окончания съемок заказ увеличился до 130. Такого Спуру видеть не приходилось…

В Чикаго Чаплин снял только один фильм. Свой старый костюм он оставил на студии Keystone, но воссоздать гардероб маленького человека не составило особого труда. На съемочную площадку он явился уже в образе – на голове котелок, в руке трость. Рассказывают, что потом Чаплин остановился перед толпой рабочих сцены и зрителей и исполнил клогданс, которым в совершенстве владел со времени работы в «Ланкаширских парнях». Один из присутствовавших рассказывал, что они не понимали, то ли он сошел с ума, то ли просто хочет их развлечь. Потом Чарли крикнул: «Я готов!» Съемки начались.

Его присутствие позади камеры было не менее заметным, чем сама актерская игра. Чаплин всегда громко подбадривал исполнителей или шепотом раздавал указания. Одна из актрис, Глория Свенсон, вспоминала: «Он все время смеялся и подмигивал, разговаривал непринужденно и мягко, призывал меня расслабиться и быть глупой». Косоглазый Бен Тёрпин, знаменитый ветеран студии Essanay, вспоминал указания Чаплина совсем не так. «Делай это, не делай того, смотри туда, иди вот так, повтори сначала». Тёрпин и Чаплин вместе снялись только в трех картинах.

Фильм «Его новая работа» (His New Job) снимали на Lockstone, очень похожей на студию кинокомпании Keystone. В нем Чаплин играл роль рабочего сцены, которого внезапно повысили до «ведущего актера» – с предсказуемым результатом. Нельзя сказать, что это заметный шаг вперед по сравнению с предыдущими работами, хотя кто-то из обозревателей пришел к выводу, что Чарли все же был немного «милее», чем раньше. Свидетельства этого обнаружить трудно. Он по-прежнему источник неприятностей и неугомонный бесенок, со всеми своими пинками и ударами. Он инстинктивно бьет, кусает и шлепает всех и все, что только видит. По какой-то необъяснимой причине Чарли хочет отомстить всему миру. Сам Чаплин вскоре после выхода фильма сказал: «Это лучшая комедия из всех, что я снял… величайшая комедия моей жизни. Я не мог удержаться от смеха, когда смотрел ее на экране».

Популярности Чаплина ничто не могло повредить. В феврале 1915 года журнал Photoplay пришел к следующему выводу: искусство Чарльза Чаплина не поддается анализу и обезоруживает критиков, однако репортер отметил один элемент в углублявшейся тонкости или сложности его актерской игры – в разгар своих самых безумных эскапад он остается бесстрастным и даже немного рассеянным. Тот же журналист расспрашивал молодого актера о его прошлом и сделал заключение, что Чаплин пытался изобразить то, о чем говорил.

Помимо всего прочего Чарли рассказывал о своей «необыкновенно утонченной» матери. «Это было в Англии… – говорил он. – Она там умерла». А потом прибавил, что после ее смерти был учеником в труппе бродячих акробатов и что никогда не имел настоящего дома. Это по крайней мере несправедливо по отношению к Ханне, которая жила в лечебнице Пекхам-хаус, но, наверное, соответствовало тогдашнему настроению Чаплина. Как бы то ни было, братья все время забывали оплачивать пребывание матери в больнице, и через три месяца после того интервью администрация Пекхам-хауса пригрозила отправить Ханну Чаплин обратно в Кейн-хилл. По всей видимости, спас ее какой-то другой родственник, а Сидни и Чарли затем возместили ему расходы.

Чаплин не любил штаб-квартиру компании Essanay. Она была похожа на банк. Персонал ему тоже не нравился, а отношения со Спуром никак не налаживались. 12 января 1915 года он закончил съемки фильма «Его новая работа» и шесть дней спустя вернулся в Niles Studios в более приятное общество Андерсона, который нисколько не сомневался в его таланте. В Калифорнии Чаплину легче дышалось. Для него Америка по-прежнему была страной будущего, дальним пределом западного мира, местом бесконечных возможностей, где можно достичь всего, что пожелаешь. Сам Найлс являлся узловой станцией Южно-Тихоокеанской железной дороги, где ежедневно останавливались 24 пассажирских поезда, высаживая бизнесменов и коммивояжеров. На фотографиях тех лет это город двухэтажных деревянных магазинов и жилых домов на широких пыльных улицах. Сама студия располагалась у восточного входа в каньон Найлс, и в ней снимались многие фильмы о Брончо Билли.

Niles Studios предложила Чаплину довольно скромные условия. Ему предоставили одну комнату в бунгало, которое он делил с Андерсоном. Там стояли железная кровать, шаткий стол, стул. Правда, имелась ванная, хотя и грязная. Встречавшие Чаплина работники студии потом шутили, что с собой у него была дешевая брезентовая сумка с парой носков с прохудившимися пятками и двумя нижними рубашками, а также разлохмаченной зубной щеткой. Он все еще не перестал быть выходцем из Южного Лондона…

По условиям нового контракта Чаплин мог снимать фильм три недели вместо трех дней, и директор студии не подгонял его. Впервые за все время он получил возможность развить свои комические идеи. Но… у Чарли не было ведущей актрисы, такой как Мэйбл Норманд в Keystone, поэтому через день после приезда он дал объявление в газете San Francisco Chronicle: «ДЛЯ СЪЕМОК КИНОФИЛЬМА ТРЕБУЕТСЯ – САМАЯ КРАСИВАЯ ДЕВУШКА В КАЛИФОРНИИ». Через несколько дней в гостиницу Niles Belvoir пришли три красотки, в числе которых была мисс Эдна Первиэнс. Это одна из версий истории ее появления на экране. В другой говорится, что кто-то из актеров, снимавшихся в ковбойских фильмах о Брончо Билли, вспомнил о белокурой секретарше из Сан-Франциско, и Чаплин затем побеседовал с ней. Возможно также, что они познакомились в 1914 году на вечеринке в Лос-Анджелесе. Так или иначе, это была хорошенькая блондинка с пышными формами, примерно одного роста с Чаплином. Вскоре он убедился, что у девушки есть чувство юмора и природное обаяние, которое может проявиться на экране. И Чарли предложил Эдне сниматься у него.

«Почему бы и нет? – ответила она. – Один раз я все хочу попробовать». Эдне исполнилось 19 лет. Опыта работы в кино у нее не было, но Чаплин не считал это недостатком. Ролли Тотеро, один из операторов Niles Studios, шутил, что Чарли умел работать с актрисами, которые не отличают задницу от локтя. Чаплин любил придавать «глине» нужную ему форму. Вскоре Эдна Первиэнс стала его партнершей не только на съемочной площадке. Девушка переехала в отель поблизости от бунгало Чаплина, и они почти каждый вечер ужинали вместе. Похоже, Эдна была нетребовательной, простой и намного лучше других возлюбленных Чаплина справлялась с его тревогами и непредсказуемой сменой настроений. Впоследствии он говорил, что какое-то время они были неразлучны и даже подумывали о браке, но в последний момент засомневались.

Эдна Первиэнс снялась во втором фильме Чаплина для студии Essanay, «Ночь напролет» (A Night Out). «После первого дня перед камерой, – вспоминала она, – я пришла к выводу, что такой дуры больше нет во всем мире». Однако, по ее же признанию, Чаплин был с ней очень терпелив. Вскоре стало ясно, что по характеру Эдна более «невинна» и менее темпераментна, чем Мэйбл Норманд, и поэтому роль ее героини у Чаплина должна быть тоньше и деликатнее. Эдна оставалась ведущей актрисой Чаплина на протяжении следующих восьми лет и снялась в 34 его фильмах.

В картине «Ночь напролет» Чаплин пригласил Бена Тёрпина для эпизода под названием «забавные пьяницы». Говорят, что во время съемок в гостинице Oakland в городе Окленд, штат Калифорния, они играли так естественно, что их едва не арестовали за появление в общественном месте в нетрезвом виде. Чаплин качался и спотыкался, исполняя пантомиму пьяного, которая всегда имела огромный успех у кинозрителей.

Он превосходно изображает состояние опьянения, возможно подражая своему отцу или многочисленным пьяницам Южного Лондона. В некоторых случаях простые потребности и желания его героя наталкивались на сопротивление враждебного мира. Предметы оживали. Ничего не работало. Все валилось из рук. Двери внезапно закрывались прямо перед носом. Чарли изображает фальшивую улыбку или похотливо ухмыляется. Мы еще посмотрим, кто кого!

В других случаях пьяница обитал в туманном и переменчивом мире, где фантазия и реальность перепутаны и приятное состояние безопасности или неведения словно создает атмосферу сна. Чаплин манипулировал реальными предметами в своих целях, например, превращал сигарету в ключ или черпак – в гавайскую гитару, но в то же время нарушал все правила общественной благопристойности. Чарли абсолютно рационально использовал абсолютно иррациональное поведение.

Закончив снимать «Ночь напролет», Чаплин на выходные уехал в Сан-Франциско, а когда неожиданно вернулся, то застал Андерсона и одного из операторов за монтажом и редактированием отснятого материала. Он сказал, чтобы они не смели трогать его фильм. Оператором, вызвавшим гнев Чарли, был Ролли Тотеро. Впрочем, все быстро успокоились, и мир был восстановлен. Вскоре Тотеро и Чаплин достигли такого взаимопонимания, что Ролли стал его главным кинооператором и оставался им на протяжении 37 лет.

В начале марта 1915 года Чаплин написал письмо «моей дорогой Эдне», в которой назвал ее сутью и источником своего счастья. В картине «Чемпион» (The Champion), снятой на студии Essanay, Чарли впервые собирается поцеловать Эдну перед камерой, однако в кульминационный момент поднимает перед собой большую кружку пива, скрывающую их объятие. Это не для публики…

Но главный его партнер в фильме – бульдог Спайк, с которым он в самом начале делится хот-догом. Как написано в титрах, герой размышляет о неблагодарности мира. Предложение хот-дога собаке – это инстинктивный акт альтруизма. В конце концов, пес не может в ответ ничего предложить Чарли, кроме своей признательности. Так возникали штрихи в портрете Бродяги, который затем стал доминировать в фильмах Чаплина. Он экспериментировал с глубиной и сложностью личности персонажа, одновременно делая саму комедию более утонченной и логичной.

Фильм «Чемпион» рассказывает о любительском чемпионате по боксу, который Чарли выигрывает благодаря чистой браваде и балетному искусству. «Хореография» боя, разумеется, была разработана и отрепетирована до мельчайших деталей. Она требовала хорошей физической подготовки, и у Чаплина таковая была, несмотря на субтильность. В боксерском мире слишком больших и слишком активных персонажей, похожих на героев мультфильмов, его можно назвать чудом недооценки.

Сам Чаплин очень любил бокс, по крайней мере как зритель. Ему нравилось общество знаменитых боксеров, и у себя на студии он снимал свои тренировочные бои с ними. Он вместе с коллегами ходил на матчи местных боксеров. Его хорошо знали и часто приглашали боксеры-любители. Рассказывали также, что Чаплин иногда исполнял роль секунданта во время боя.

В двух следующих фильмах, снятых на студии Essanay, «В парке» (In the Park) и «Бегство в автомобиле» (A Jitney Elopement), Чаплин использовал преимущества ее географического положения – показал калифорнийские пейзажи. Первая картина – стремительная, с любовниками, полицейскими, ворами и маленьким человеком, но Чаплин столько времени репетировал и ставил боксерские поединки в «Чемпионе», что в следующем фильме был просто обязан вернуться к эффективным формулам студии Keystone.

Безусловно, теперь у Чарли было больше уверенности и напора, чем в предыдущих комедиях, и это объясняет его огромную популярность, которая все росла и ширилась. Его творчество стало темой для разговоров. Вы видели, что снял Чаплин? А что собирается? Его персонаж оказался совершенно не похожим на других, и зрители были буквально загипнотизированы его оригинальностью. Никогда прежде они не видели ничего подобного. Один из обозревателей писал, что в работе мистера Чаплина, похоже, нет серых пятен. Вся она – один большой алый мазок.

В первых кадрах «Бегства в автомобиле» Чарли держит в руках цветок, и это станет одним из его любимых образов, который будет повторяться снова и снова, в самых разных ситуациях – цветок служит символом красоты и быстротечности, свежести и утраты. Сюжет картины прост. Отец героини, которую играет Эдна, хочет выдать свою дочь замуж за богача – графа Хлорида де Лайма. Чарли, истинная любовь Эдны, в свою очередь выдает себя за него, пытаясь спасти возлюбленную от притязаний настоящего графа. Все заканчивается гонками на автомобилях по дорогам Калифорнии. Кстати, в то время «Форд-Т», несшийся впереди всех, называли или jitney[9], или Tin Lizzie[10].

Фильм удовлетворял потребность первых кинозрителей в скорости и движении, однако в нем также есть элементы, которые обогащают и сам сюжет, и характеры, и комедийное искусство в целом. Чарли очень умело притворяется графом, ловко выходя из затруднительных положений и не выказывая ни малейшего замешательства. Он остается хозяином положения. Конечно, до тех пор, пока неожиданно не появляется настоящий граф… Мы видим утонченный юмор, а не грубый фарс. Можно даже утверждать, что изменился характер самого героя. Маленького человека с этого момента всегда будут отличать аристократические черты – временами он холоден, временами снисходителен, а с теми, кто пренебрегает его благородством, бывает высокомерен. Он разборчив и даже брезглив. И явно превосходит окружающих его людей.

Чарли монополизировал оборудование и помещения Niles Studios, утомляя персонал постоянными требованиями и обвинениями. Ему не нравилась, как он сам выражался, здешняя захолустная атмосфера, поэтому в конечном счете было решено, что Чаплин арендует собственное помещение. К началу апреля 1915 года он переехал в переделанный под студию особняк на Норт-Хилл-стрит в Сан-Франциско, а оттуда в студию Majestic.

Ферма в Калифорнии стала местом съемок фильма, который описывают как апофеоз раннего стиля Чаплина. В «Бродяге» (The Tramp) Чарли играет маленького человека, сердце которого создано для того, чтобы быть разбитым, героя с неосуществимыми романтическими притязаниями. Его персонаж превратился из бродяги в Бродягу не в этом фильме, но теперь имя нарицательное точно стало именем собственным. Бродяга спасает героиню Эдны от шайки воров. Девушка привозит его на отцовскую ферму и предлагает работу. Он ранен во время нападения тех же воров на ферму и пострадал в последующей стычке… На какое-то время Чарли становится героем, но ошибочно принимает восхищение Эдны за любовь. И эта ошибка – источник его страданий.

Чаплин знал (или чувствовал?), что фильм «Бродяга» будет определяющим в его карьере, и хотел довести его до совершенства, насколько это возможно. Некоторые эпизоды репетировали по 40 или 50 раз. Один из исполнителей позже рассказывал Стэну Лорелу: «Мы репетировали некоторые шутки до тех пор, пока не чувствовали, что еще один раз, и мы за себя не ручаемся». Но Чаплин был неумолим, пока не добивался желаемого.

«Бродяга» заканчивается самым знаменитым уходом в истории кино. Чарли понуро бредет по пыльной сельской дороге прочь от камеры, а затем сквозь грусть вдруг проступает радость: он оживляется, встряхивается и весело продолжает свой путь. Его короткий танец на дороге – это форма самоидентификации. Он свободен. Да, он один, однако он никогда не бывает по-настоящему одиноким, потому что бесконечно изобретателен. Он самодостаточен, склонен к самоанализу и, наверное, эгоцентричен. У него есть воля к жизни, хотя кто знает, стоит ли жить в таком мире? Уходящая вдаль дорога – важное для него решение. Это намек на бесконечное путешествие, на вечное движение. Может быть, поэтому Бродягу сравнивали с Дон Кихотом и рыцарем Круглого стола короля Артура сэром Галахадом, с Гекльберри Финном и Гамлетом?

На студии Essanay были потрясены, что Чарли разменял смех на жалость и сострадание. Но концовка «Бродяги» вовсе не печальна! Внезапный прилив оптимизма и бодрости духа неизмеримо расширил диапазон чувств и личности маленького человека. «Скажите, – спрашивал Чаплин одного знакомого, – вы видели «Бродягу»? Я знаю, что ужасно рисковал. Но понятен ли фильм?»

Естественно, для съемок картины требовалось гораздо больше времени и сил, и Чаплин решил компенсировать эти затраты короткой лентой «У моря» (By the Sea). Как и предполагает название, забавные ситуации и трюки, придуманные Чарли и его партнерами, происходят на морском берегу. Все это он исполняет на кураже, с энергией, демонстрируя, насколько хорош в несложной пантомиме. Как заметил Марк Твен, начиная свои «Приключения Гекльберри Финна»: «Лица, которые попытаются найти в этом повествовании мотив, будут отданы под суд… лица, которые попытаются найти в нем сюжет, будут расстреляны». Больше к короткометражкам Чаплин никогда не обращался. Он перерос этот формат.

Следующий фильм, «Работа» (Work), знаменует возвращение к более сложному образу, представленному в «Бродяге». Здесь Чарли становится унижаемым и эксплуатируемым помощником обойщика – пролетарием, а не бродягой. Но Чарли не любит работать. Его помощь чаще всего опаздывает, он делает все без интереса и беспорядочно. Вынужденный трудиться, он двигается, как слишком сильно заведенная механическая игрушка. В следующих картинах Чарли чаще демонстрирует ужасы тяжелой работы, чем изображает бедность и жалкое состояние бездомного. Он становится привратником, контролером в универсальном магазине, пожарным. Он выступает в роли официанта, пекаря, ассистента зубного врача, рассыльного. Он играет старателя, полицейского, бродячего стекольщика, парикмахера, помощника адвоката, дворника, механика на конвейере, смотрителя. Он даже выступает в роли профессионального комика. Но и последняя профессия ему не нравится. Работа скучна. Работа бесполезна. Возможно, это один из уроков, которому его научило проведенное в Лондоне детство.

В самой «Работе» Чаплин играет помощника обойщика, который не в состоянии освоить даже элементарные навыки ремесла. Этому трюку он научился в 1906 году в скетче английского мюзик-холла «Ремонт», но здесь его искусство неизмеримо выросло. В первых кадрах Чарли толкает тяжелую тележку по улицам Лос-Анджелеса, понукаемый и подгоняемый хозяином, в руках у которого кнут. Он ухитряется разминуться с приближающимися трамваями, но перед ним возникает препятствие в виде крутого холма. Это была новая форма шутки, визуальная, и она вызывала смех. Оригинальность часто заставляет смеяться. На самом деле это один из самых завораживающих визуальных рядов, когда-либо снятых Чаплином. Вполне возможно, источником вдохновения был вышедший на экран несколькими месяцами раньше фильм Дэвида У. Гриффита «Рождение нации» (The Birth of a Nation), который Чаплин пересматривал снова и снова. Не исключено также, что эпизод родился из реальной сцены, свидетелем которой стал Чарли, причем, по его словам, все смеялись над работником. Как отметил журнал Bioscope, юмор должен усиливаться в продолжительном крещендо криков до кульминации в реве.

Во время съемок Чаплин повредил запястье, но истерия вокруг известий о нем была настолько велика, что пошли слухи о его гибели при исполнении опасного трюка…

Темп работы Чарли на студии Essanay замедлился. Это свидетельствовало о том, с каким старанием и вниманием Чаплин теперь работал над своими фильмами. В первые четыре месяца 1915 года он снял семь картин, а в оставшиеся восемь месяцев – шесть. Можно подсчитать, что Чаплин тратил чуть меньше двух месяцев на ленту длиной 550 метров, или стандартную картину из двух частей (на нее уходило около 11 000 метров негативов, а это значит, что каждая сцена снималась 20 раз). С учетом различных проб и изменений это предполагало около 50 дублей каждого эпизода.

В этот период Чаплин взялся за еще один сложный и амбициозный проект с рабочим названием «Жизнь» (Life). Предполагалось, что это будет «снимок» самого дна города, мест, где нищета, ночлежки и болезни не что-то страшное и ужасное, а норма жизни.

Впрочем, фильм так и не был снят – скорее всего, руководство отвергло идею на том основании, что в глазах публики фигура Чарли несовместима с низкой трагедией. Сцена с ночлежкой и ее обитателями появилась в одной из следующих картин компании Essanay, но идея Чаплина подходить к изображению страданий и бедности в стиле Диккенса так и не была должным образом реализована.

Любопытно, но следующим фильмом стала последняя его комедия со сменой пола, где на протяжении почти всей картины он чрезвычайно успешно изображает женщину. Можно даже с полным основанием утверждать, что он и есть женщина, – Чаплин не подражает представительнице прекрасного пола, а перевоплощается в нее. «Женщина» (A Woman) была снята на полностью обновленной студии Majestic, в которой Чарли сменил все замки и установил новую охранную систему. Теперь его популярность выросла настолько, что конкуренты не останавливались ни перед чем в попытках украсть его материалы или его идеи. Кроме того, он не любил, когда за ним наблюдают во время работы. Говорили, что компания Essanay, чтобы защититься, даже насыпала вал вокруг студии.

Несмотря на то что во многих отношениях «Женщина» является ярким и оригинальным фильмом, более значительной все-таки следует признать его следующую работу, «Банк» (The Bank). В данном случае Чаплин принял сознательное решение расширить диапазон личности и поступков маленького человека, способность которого вызывать сострадание впервые была продемонстрирована в «Бродяге». Он играет уборщика в местном банке, безнадежно влюбленного в секретаршу директора, которая, конечно, не подозревает о его робких притязаниях. Это сага о безнадежном и беспомощном желании, перемежающаяся с тонкой – и не очень тонкой – комедией. Есть тут и приключение во сне, когда Чарли спасает героиню Эдны от грабителей банка. Впервые он играл героя сна семь лет назад, в театральной комедии «Бесстрашный Джимми».

Одна из сцен картины стала воплощением этого нового аспекта личности Чарли. Он смотрит, как секретарша выбрасывает цветы, которые он оставил ей в знак любви, и выражение его лица – на нем смешались неверие, растерянность и печаль – один из самых запоминающихся кадров за всю кинематографическую карьеру Чаплина. Грустное и испуганное лицо с широко раскрытыми глазами, в которых читается смятение… В этот миг он снова представляет, что значит быть преданным женщиной, которую он обожает… Возможно, Чарли снова переносится в детство? Именно к чувству сострадания обращались афиши фильма, с которых на зрителей смотрел исполненный печали Чарли. Теперь всем было ясно – если этого еще кто-то не понял, – что Чаплин отличается от обычных комиков, которых публика привыкла видеть на киноэкране.

7. Чарли! Чарли!

В 1915 году Чаплин стал самым знаменитым человеком в мире.

Теперь все средства массовой информации сообщали, что первое появление Чаплина на экране в любом из его новых фильмов зрители встречали радостными криками и смехом. В театральном ревю «Полегче на поворотах» (Watch Your Step) Лупино Лейн пел: «Эта походка Чарли Чаплина…» Из-под печатного станка теперь выходили сборники песен с такими названиями, как «Танец Чарли Чаплина», «Смешная походка Чарли Чаплина», «Чарли Чаплин – комический марш», «Эти чаплинские ножки» и «Чарли Чаплин – самый смешной из всех». О нем слагали детские стишки – о том, как Чарли отобрал у ребенка сосиску, а когда малыш заплакал, стукнул его по носу.

Даже дети Пуэрто-Рико пели о Чаплине, советуя не выпускать своих котят на улицу, иначе «Чали Чаплин» побьет их тростью. Возможно, это важно – дети первые заметили жестокость в характере Бродяги. Кто-то из французских кинорежиссеров сказал, что Шарло был одним из тех немногих людей, которого дети ХХ столетия узнавали первым после своих родителей.

Куклы, игрушки, котелки и галстуки, носки и резиновые боксерские груши, игральные карты и значки с Чаплином – все это вскоре заполнило полки универсальных магазинов страны. Фигурки Чарли появились на детских сухих завтраках и на жетонах для игральных автоматов. Чаплин стал героем комиксов и карикатур. Печатались книги с такими названиями, как «Комические трюки Чарли Чаплина» (Charlie Chaplin’s Comic Capers). Он послужил прообразом кота Феликса из знаменитого мультфильма. В одном из мультиков мы становимся свидетелями такого разговора двух мальчишек, разносчиков газет: «Джимми, ты кем хотел бы стать – президентом или кайзером?» – «Ерунда все это. Я в десять тысяч раз сильнее хотел бы стать ЧАРЛИ ЧАПЛИНОМ».

Картонные изображения Бродяги стояли у каждого кинотеатра, где показывали фильмы Чаплина, а рядом был написан слоган: «Я сегодня здесь!» У Чарли появилась масса подражателей, и летом 1915 года газета Cleveland Plain Dealer сообщала, что в Кливленде столько имитаторов Чарли Чаплина, что дирекция луна-парка решила учредить приз для лучшего подражателя. Победителем стал 20-летний Боб Хоуп. В Нью-Йорке одни уличные торговцы кричали: «Кому воздушный шарик с Чаплином?», а другие продавали открытки с его изображением. Дети всю неделю собирали монетки, чтобы в воскресенье купить леденец или жвачку в форме Чарли. По словам некоего репортера, в кинотеатрах проделки Бродяги доводили детей до истерики, – детей всех возрастов. Они буквально подпрыгивали от смеха. Это безумие уже называли чаплиноманией. Чарли превратился в нечто большее, чем просто киногерой. Он стал иконой поп-культуры.

Успех Чаплина не ограничивался территорией Соединенных Штатов. Французы сочиняли песни в его честь, а Марсель Пруст изменил форму своих усов – теперь они были такими же, как у Шарло (французские кинопрокатчики называли его только так, подчеркивая сходство с фигурой Пьеро, которому нет места в реальном мире). Чуть позже Чаплин стал героем дадаистов и вдохновителем творчества Фернана Леже.

Во время войны в палатах госпиталей показывали фильмы Чаплина в качестве средства, восстанавливающего силы, и один критик утверждал, что подобного носителя целебного смеха… еще не знал мир. На английской почтовой открытке было написано: «Все сходят с ума от Чарли. Поют о нем песенки и отпускают шутки».

Ленин говорил, что Чаплин единственный человек в мире, с которым он хотел бы встретиться.

Подсчитано, что начиная с 1915 года фильмы Чаплина посмотрели около 300 миллионов человек. Корреспондент New York Times в Гане писал: «…кинотеатр в Аккре был битком набит дикарями фанти из области Ашанти, горцами кро… парнями из народности хауса с севера Нигерии. Когда на экране появился Чаплин, зрители сразу же закричали: «Чарли! Чарли!» Это было единственное английское слово, которое они знали». Вскоре Чаплина узнавали во всем мире, от Африки до Азии, от Австралии до Южной Америки. Впоследствии ему подражали актеры народного камбоджийского театра, исполнители в турецком кукольном театре, а также в японском театре кабуки. В Стране восходящего солнца его называли «профессор Алкоголь», настолько популярна была его роль смешного пьяницы.

Чаплин был первым человеком, ставшим объектом поклонения во всем мире, задолго до последующего культа «знаменитостей». Сам он говорил: «Меня знают в тех уголках Земли, где люди никогда не слышали об Иисусе Христе». Инстинкт гения помог ему создать символ или образ присущей всем нам человечности, близкий и понятный каждому на планете. Похоже, он воплощал в себе саму сущность людей – несовершенных, уязвимых и смешных.

Множество компаний предлагали Чаплину рекламировать их продукцию, и он соглашался, за соответствующую плату. Разумеется, Чарли не мог сам заниматься финансовыми делами и одновременно руководить студией. Он решил, что бизнес должен остаться семейным. По настоянию младшего брата Сидни Чаплин уже приехал в Калифорнию, чтобы работать на студии Keystone. В Англии он был известным комиком, и Сеннет надеялся, что в Америке Сидни добьется такого же успеха, как брат. Таким образом, Сидни и Чарли время от времени виделись в Лос-Анджелесе, и вскоре стало ясно, что со славой и заработками Бродяги тягаться нельзя – ими требуется профессионально управлять. Контракт Сидни со студией Keystone закончился в 1915 году, и он сразу стал агентом младшего брата.

Чаплин готов был воспользоваться любыми новыми возможностями. Он снял еще четыре фильма для Essanay, и в каком-то смысле они продемонстрировали, что в творческом плане Чарли топчется на месте. Ему не терпелось сделать шаг вперед, обрести бльшую свободу, но он был связан контрактом. В начале сентября на экран вышел фильм «Зашанхаенный» (Shanghaied). Действие комедии происходило на полном злодеев судне, куда Чарли нанялся на службу. Декорации кают корабля катали взад-вперед на роликах, чтобы создать иллюзию движения, а для эпизодов на палубе раскачивали камеру. Через три года эти приемы будут успешно использованы в «Иммигранте» (The Immigrant).

«Зашанхаенный» примечателен демонстрацией акробатического таланта Чарли перед лицом обескураживающих трудностей. Он танцует на раскачивающейся палубе под звуки волынки и даже умудряется сделать полный кувырок с подносом, на котором стоят тарелки, в руках. Опыт, полученный у Карно, ыл бесценен. Во время съемок испортилась погода. Судно с актерами и техническим персоналом встало у побережья Калифорнии. Чаплин послал сигнал бедствия в соседний город Венис. Возможно, это усилило атмосферу опасности, которой пронизан сам фильм. Компания Essanay купила шхуну для съемки некоторых сцен, и после завершения съемок Чаплин ее взорвал – такое «демонстративное потребление» было ярким свидетельством прибыльности его фильмо в.

Следующая картина, «Вечер в мюзик-холле» (Night in the Show), стала по большей части повторением стандартной игры Чаплина в скетче «Молчаливые пташки» для шоу Фреда Карно. Он снова был назойливым пьяницей, который все время вмешивается в действие разыгрывающегося на сцене низкопробного водевиля. Здесь он не Бродяга, а молодой аристократ, который не может справиться со своим пристрастием к спиртному. Во всех фильмах Чаплина нет ни одного трезвого богача – возможно, так он выражал свое презрение к классовым различиям, которые так раздражали его в Англии. Чаплин не раз признавался, что это была одна из причин его отъезда в Соединенные Штаты. «Вечер в мюзик-холле» – всего лишь напоминание о роли, которая произвела такое впечатление на Мака Сеннета и стала первой ступенькой на лестнице к мировой славе Чаплина, упирающейся в небо.

Предпоследний фильм Чарли для киностудии Essanay был более амбициозен. В основе «Кармен» (Burlesque on Carmen) лежат новелла Проспера Мериме и опера Жоржа Бизе, однако ближе всего к нему две кинематографические версии этой же истории, выпущенные в начале года. Чаплину всегда нравилось пародировать условности мелодрамы и приключений. Он получал удовольствие от гротеска и театральности. Покорность, желание, удивление, отчаяние – все это материал для его едких карикатур. Чарли не мог наблюдать за человеком, не перевоплощаясь в него. Он начинал имитировать любого из тех, которого видел. Никто, например, не мог так трогательно или убедительно изображать влюбленного, но эта аутентичность могла быть мгновенно отброшена. В «Кармен» мы видим чистую экспрессию, без эмоций.

Чаплин был великолепным пародистом, или имитатором, потому что страстно и инстинктивно верил в то, что изображал, даже понимая, что это всего лишь игра. Для него не существовало разницы между игрой и жизнью. Он играл любую роль с полной отдачей, даже если знал, что никто на него не смотрит. Американский критик Уолтер Керр лучше всего сформулировал эту особенность в своей книге «Безмолвные клоуны» (The Silent Clowns): «Мы часто будем видеть, как он внутренне падает духом, сожалея, что момент мистификации закончился или вот-вот закончится, и нет никакой возможности продлить его или навсегда посвятить себя ему, и теперь он должен вернуться к своей ничтожности. Грядущая ничтожность преследует его даже во время самых блестящих достижений».

Пока Чаплин заканчивал работу над «Кармен», Сидни вел от его имени переговоры с разными кинопродюсерами Нью-Йорка. Неприятный сюрприз ждал братьев весной 1916 года. Руководство студии Essanay стало переделывать готовую картину. Они вернули все вырезанные Чаплином сцены и удлинили фильм с двух частей до четырех, добавив материал от Бена Тёрпина. Чарли очень расстроился. Вмешательство в его работу вызвало у него глубокую депрессию, и он на два дня слег в постель. Это еще одно подтверждение того, как упорно он защищал свое творчество. В будущих контрактах Чаплин всегда оговаривал, что право редактировать и изменять законченную ленту остается только за ним.

Той же весной Essanay выпустила фильм «Полиция» (Police), последний, сделанный Чаплином на студии. Закончив съемки, он сразу понял, что «Полиция» – лучшая из когда-либо снятых им картин. Это на самом деле так. Здесь Чарли излучает жажду жизни, неиссякаемый оптимизм и бодрость духа в нашем «жестоком, жестоком, жестоком мире». Он невероятно экспрессивен. На его лице с огромной скоростью сменяют друг друга все мыслимые человеческие эмоции. Он может быть, например, одновременно жеманным и злобным. Он жалок и несчастен, но не сдается. Он бесконечно изобретателен и умеет приспосабливаться к любым обстоятельствам. Его можно обидеть, но невозможно победить. Он гнется, но не ломается. В финальной сцене Чарли уходит вдаль с раскинутыми в стороны, как у Христа, руками. Это жест радости или экзальтации, как будто он говорит нам: «Смотрите, я все преодолел!»

Чаплин расстался с Essanay. Теперь он жил в Санта-Монике, в доме с видом на море, и размышлял о, как он сам говорил, будущем, будущем – прекрасном будущем! Чарли еще не знал, куда его приведет судьба. В феврале 1916 года Сидни позвал брата в Нью-Йорк – число предложений там продолжало увеличиваться. Когда шедший на восток поезд остановился в городе Амарильо в штате Техас, Чаплин очень удивился большой толпе, которая собралась на станции, украшенной флагами и полотнищами с приветственными лозунгами.

Здесь он впервые в полной мере ощутил вкус приобретенной славы, поскольку все это время был занят работой. По мере того как поезд продвигался вперед, Чарли видел, как люди в полях и на железнодорожных переездах приветственно махали ему. Теперь это был «поезд Чаплина». Огромные толпы собрались на вокзалах в Канзас-Сити и в Чикаго, а когда состав прибыл в Нью-Йорк, комиссар полиции попросил артиста сойти на 125-й авеню, а не на вокзале Grand Union, где они уже не могли регулировать поток транспорта и сдерживать людей, желающих увидеть Бродягу.

Реакция Чаплина на эти свидетельства славы была противоречивой. Конечно, он наслаждался, поскольку всегда любил восхищение толпы. С одной стороны, ему нравилось быть знаменитым, и он раздражался или расстраивался, если в общественных местах люди не узнавали его. С другой стороны, популярность еще больше заставляла его углубляться в себя, и он острее чувствовал свое вечное одиночество. Неразумная публика приветствовала личность, или персону, которая не существовала в реальности. Успех лишь усилил раздражающее ощущение неудовлетворенной потребности или желания чего-то (или кого-то), что он не мог найти. Эгоцентризм, который признавал сам Чаплин, делал его вечным изгнанником. Он устал и, оставаясь один, становился печальным.

В Нью-Йорке Чаплина встретил Сидни. Ожидавший братьев лимузин готов был увезти их от толпы. Сидни показал ему газетный заголовок: «ОН ЗДЕСЬ!», потом другой: «ЧАРЛИ СКРЫВАЕТСЯ!» Чаплину не было нужды скрываться. Если его нигде не ждали, то без привычного грима он оставался неузнанным. Журналистка из нью-йоркской газеты заметила эту особенность. «Думаете, – спросил ее портье в отеле Plaza, – вы его узнаете, если увидите?» Она ответила, что не сомневается в этом. «Тогда вот он, в холле», – сказал портье. Женщина долго всматривалась, но никак не могла узнать Чаплина. Тогда она попросила горничную подойти к нему и передать ее визитную карточку…

Когда Чаплин появился на благотворительном концерте, проходившем на нью-йоркском ипподроме, то, представляя оркестр Джона Филипа Сузы, удостоился лишь сдержанных аплодисментов. Кто этот человек? Но когда он сделал несколько шагов своей знаменитой походкой, зал взорвался приветственными криками и овациями.

Что обычно видели люди, встречаясь с Чаплином? Роста он был невысокого. Все признавали, что выглядел он очень маленьким. Английский журналист Алистер Кук, познакомившийся с Чаплином в 40-х годах ХХ столетия, назвал его крошечным. Голова у него была великовата для такого гибкого и субтильного тела, и этот эффект усиливал экранный образ. Кто-то из нью-йоркских репортеров впервые обратил внимание на его улыбку, отметив, что если бы человек прилагался к улыбке, а не улыбка к человеку, то именно такой была бы улыбка Чарли Чаплина.

Он считался очень красивым – волнистые угольно-черные волосы и большие голубые глаза, кожа цвета слоновой кости и ровные белые зубы, полные губы и прямой нос. Жалко, что цвет его глаз не был виден на экране… Когда в фильмах их окружали черным гримом, они казались провалами на лице, похожими на озера скорби. Стоит также упомянуть еще один интересный факт. О том, что Чаплин был левшой, мы уже говорили. А вот о том, что он всегда курил и даже в преклонном возрасте держал в руке сигарету, нет. Может быть, это был признак его нервозности?

26 февраля 1916 года Чарльз Чаплин стоял на Таймс-сквер среди небольших групп людей и увидел бегущую строку светящихся букв: «Чаплин подписывает с Mutual контракт на 670 тысяч в год». Он приехал в Нью-Йорк, чтобы заключить это соглашение. Все переговоры вел Сидни, хотя сам Чарли обладал острым, великолепно развитым деловым чутьем. Как впоследствии заметил знаменитый продюсер Сэмюэл Голдвин, Чаплин не переговорщик – он просто знает, что не может согласиться на меньшее.

В услугах Чаплина были заинтересованы несколько компаний. Как-никак, он на тот момент являлся самым популярным киноактером своего времени. Соглашение, которое Чарли подписал с Mutual Film Company of New York, стало беспрецедентным. В мгновение ока 26-летний человек становился самым высокооплачиваемым наемным работником в мире. Новость, которую он прочитал, стоя на Таймс-сквер, соответствовала действительности. Он будет зарабатывать больше 7 долларов в час. Газета Reel Times сообщала, что после войны в Европе Чарльз Чаплин – самый дорогой проект в современной истории.

Вскоре после подписания контракта с Mutual Чаплин сказал журналисту: «Я могу быть настолько смешным, насколько осмелюсь, могу проявить все лучшее, что есть во мне, тратить свои силы на то, что нужно людям. Я давно чувствовал, что этот год будет для меня очень важным, и подписанный контракт дает мне шанс. Он меня вдохновляет». Небывалая популярность и успех означали, что теперь у него есть возможность контролировать все аспекты съемок фильма, от репетиций до монтажа. Компания Mutual согласилась оборудовать для него новую студию и оплачивать все производственные расходы. Чаплин также понял, что может продолжить формирование и совершенствование самого яркого экранного персонажа в истории кино.

Он согласился снять 22 фильма, выпуская по картине в месяц, для подразделения Mutual, которое называлось Lone Star Film Corporation. Сам Чаплин тоже, вне всяких сомнений, был одинокой звездой. Впоследствии он описывал этот период своей карьеры как необыкновенно счастливый, подтверждением чему может служить факт, что снятые для Mutual фильмы стали самыми забавными и веселыми из всех его картин. Из Los Angeles Athletic Club, где он снова поселился, Чаплин каждый день приходил в студию на бульваре Санта-Моника. Она располагалась на окраине района киностудий в Голливуде, занимала целый квартал и была, по его словам, наверное, самой милой студией в Калифорнии.

Именно там Чаплин довел до совершенства свои приемы режиссуры. Его главный кинооператор, Ролли Тотеро, свидетельствует: «У него никогда не было сценария, никогда не было помощника или секретаря, и он никогда не проверял, на месте та или иная сцена и какова ее продолжительность. Сценарий мог дополняться в процессе съемок… У него появлялась идея, и он ее осуществлял. У него было что-то вроде синопсиса в голове, но ничего на бумаге». Каждый день Чаплин приезжал на студию около девяти утра, скрывался в гримерной и выходил оттуда в костюме Бродяги. Затем собирал членов съемочной группы и описывал сцену, которую предстояло снимать.

Чарли опирался на интуицию, инстинкт и вдохновение. Он импровизировал с новым реквизитом и новыми комическими ситуациями. «Давайте мы заставим его вывернуться и убежать, – мог предложить он, – пока полицейский разговаривает с другим парнем. Это вызовет смех». Иногда Чарли просил плотников построить декорации лишь для того, чтобы проверить, не подскажут ли они какую-нибудь новую идею или сюжет. Он мог переделывать сцены или создавать новые прямо на съемочной площадке. Актера иногда отправляли сменить грим и просили сыграть три или четыре разные роли, пока Чаплин не добивался желаемого эффекта. Замысловатые и сложные сцены снимались и тут же отбрасывались… Такого на киностудиях еще не бывало. «Нет, – подчас говорил Чаплин, – это не годится». Он мог придумать новое начало и новый финал прямо в процессе работы. Перефразируя точку зрения Карлейля на природу гениальности, можно сказать, что Чаплин обладал безграничной способностью к упорному труду. Каждый кадр мог сниматься и пересниматься десятки раз, пока Чарли не убеждался, что сцена настолько близка к совершенству, насколько это возможно. Он был методичен и скрупулезен, как инженер или ремесленник.

В некоторых случаях развитие сюжета ставило, казалось бы, неразрешимые проблемы. Тогда Чаплин прерывал работу, чтобы подумать, помедитировать, дать волю своему воображению. В эти минуты – или часы – он бывал раздражительным, почти грубым по отношению к непрошеным гостям. Ему требовалось побыть одному. Он хотел, чтобы его оставили в покое, не мешали.

Другие исполнители были всего лишь дополнением, фоном для его героя. Им не полагалась собственная, независимая от него жизнь. Им не позволялось его прерывать. Он был главным. В каком-то смысле все остальные стали принадлежавшими Чарли Чаплину автоматами, без права импровизировать или экспериментировать со своими ролями. Они в точности выполняли его указания. «Взмахни рукой чуть шире, Том, – мог сказать он. – Да, вот так. Ты понял». Он говорил им: «Самое главное, не играйте!» Не играть! Это было рефреном. Нужно было вжиться в роль. Быть искренним и естественным, чтобы стать убедительным. Только тогда они будут подходящим фоном для его персонажа.

Ведущей актрисой в его фильмах по-прежнему оставалась Эдна Первиэнс. Для комических ролей Чаплин приглашал и других актеров, таких как Альберт Остин, Генри Бергман и Эрик Кэмпбелл. Кэмпбелл был его соотечественником, шотландским горцем. Он изображал комического злодея, вечного врага Бродяги. Чаплин не отходил далеко от своих корней, английского мюзик-холла… И Остин, и Кэмпбелл работали в постановках Фреда Карно. Однако Чаплин сказал Тотеро, что в центре каждой сцены всегда должен быть он. Свет и камера должны фокусироваться на нем. Когда он готовился выйти к камере, Эдна Первиэнс говорила: «Давай. Покажи им всем!»

Первым фильмом Чаплина, снятым для Mutual, стал «Контролер универмага» (The Floorwalker). История создания картины была долгой и трудной. Поначалу у Чаплина не было никакой идеи. У него имелась привычка бродить по улицам Лос-Анджелеса вместе с Сидни. Он наблюдал за уличными сценками или останавливался перед каким-нибудь предметом в витрине магазина, а брат записывал его размышления о том, как это можно использовать в комедии. Однажды, разгуливая по универмагу в поисках сюжетов, Чарли увидел, как кто-то из покупателей поскользнулся и съехал вниз по одному из новых эскалаторов. Он мгновенно придумал центральный образ. Чаплин приказал построить на сценической площадке эскалатор, а вокруг него декорации универсального магазина. Это была блестящая идея, его собственное изобретение. До этого еще никто не догадался использовать эскалатор.

Сам сюжет не имеет особого значения, играя роль витрины для разнообразных комических талантов Чаплина. В одной из сцен он разыгрывает скетч на тему внешнего сходства – его «двойника» играет другой актер, причем ведет себя так, словно они оба стоят перед зеркалом. В другом эпизоде Чарли исполняет сложный и изящный балетный номер с прыжками, антраша и пируэтами – просто потому, что получает от этого удовольствие. Во время танца Чаплин как бы отделяется от окружающих его актеров, а по окончании номера кланяется кинозрителям. Если все искусство, как считал Уолтер Патер, стремится к тому, чтобы стать музыкой, то немое кино стремится к тому, чтобы стать балетом.

В этом первом фильме сразу проявились достоинства контракта с Mutual. Сцены стали продолжительнее и реалистичнее, результат более цельным, а бурлеск элегантным. Сюжеты теперь лучше прорабатывались, имели четкую структуру. Это была уже не просто смешная суматоха, а полноценная комедия положений. В окружении одних и тех же исполнителей Чаплин в каждом фильме создавал то, что можно назвать актерским ансамблем.

В мае 1916 года Чарли удостоился самой высокой оценки из всех, которые когда-либо получал. В газете Harper’s Weekly появилась статья Минни Маддерн Фиск «Искусство Чарльза Чаплина», в которой говорилось, что многие культурные, творческие люди начинают считать молодого английского клоуна Чарльза Чаплина выдающимся артистом, а также гением комедии. Автор сравнивала его вульгарность с вульгарностью Аристофана и Рабле, Свифта и Шекспира. Далее она утверждала, что если верно, что проверкой величия артиста служит степень его человеческого обаяния, то Чарли Чаплин может быть назван в числе первейших из ныне живущих артистов. Кто еще одинаково нравился монголам и славянам, латинянам и тевтонцам? Чаплин был обрадован и польщен этой похвалой. Вдохновленный сравнением, он попытался прочесть пьесу Аристофана, но не смог ее одолеть.

8. За камерой и перед ней

С приходом славы и богатства Чаплин стал чаще появляться среди голливудского бомонда. Он встречался со знаменитыми эмигрантами, такими как британская актриса Констанс Колье, и богатыми американцами, например с первой миссис Вандербильт. Контакты Чарли в высшем обществе теперь были частью его более высокого статуса. Он нанял шофера, японца Торики Коно, для только что купленного автомобиля и рекомендовал его так: «Мой Пятница. На все руки мастер». Коно – телохранитель, слуга и шофер – оставался рядом с Чаплином на протяжении 30 лет. Еще Чарли нанял лакея, который также выполнял обязанности секретаря. Впоследствии Том Харрингтон стал доверенным лицом Чаплина.

У славы, однако, имелась и оборотная сторона, неприятная. Летом 1914 года Чаплин принял решение остаться в Соединенных Штатах Америки, а не возвращаться на родину, где его призвали бы в армию. Кроме того, годичный контракт с компанией Mutual запрещал ему в течение этого времени покидать территорию США. Соотечественники присылали Чарли письма с белым пухом – символом трусости, а некоторые британские кинотеатры отказывались демонстрировать его фильмы. Однако в других письмах – тех, что он получал от солдат с фронта, – были просьбы продолжать съемки картин, которые радуют их, вызывают смех.

Многие государственные деятели считали, что вклад Чаплина в поддержание боевого духа армии гораздо больше, чем был бы на любой армейской должности, которую он мог бы занять.

Сам Чаплин не стремился в армию. В одном из писем он сетовал: «Жаль, что профессиональные обязанности не позволяют мне присутствовать на родине», но истинные его чувства были совсем другими. Кому-то из друзей Чарли говорил: «Война не для меня! Не для меня! Лучше я пойду в тюрьму, чем в армию. Я предпочту отгрызть себе руку, чем согласиться на такое».

Чаплин не сбавлял темп работы в Mutual. Закончив съемки «Контролера универмага», он тут же приступает к работе над фильмом «Пожарный» (The Fireman), в котором играет роль неумелого огнеборца. В центре внимания неизбежно оказывается шест, соединяющий верхний и нижний этаж пожарного депо. Чаплин как-то проходил мимо такого здания и увидел много возможностей для создания комичных ситуаций. В некоторых отношениях «Пожарный» похож на фильмы о полицейских из Кистона – ватага суетливых и неловких мужчин в форме, а также более примитивные, чем в других фильмах для Mutual, шутки. Мужскому заду, например, в череде ударов и пинков уделено гораздо больше внимания, чем любой другой части человеческого тела. Это усиливает бисексуальную природу большей части чаплинских комедий, хотя она умело скрывается. Все популярное в этом жанре от комедии дель арте до современной пантомимы бисексуально…

У Чаплина была привычка смотреть свой последний фильм инкогнито. Он просто шел на обычный сеанс в кинотеатре. Сидел среди зрителей, неузнанный и невидимый, и оценивал их реакцию. Если публика не реагировала на тот или иной эпизод, в следующих копиях Чаплин его вырезал. Это называлось «испытать на собаке», и громкий хохот, сопровождавший игру Чарли, вне всяких сомнений, обычно убеждал его в том, что все сделано правильно. Один из его почитателей тем не менее не был впечатлен «Пожарным». Он писал Чаплину: «В вашей последней картине я заметил недостаток спонтанности. Хотя картина безошибочна по части вызывания смеха, этот смех не такой изящный, как в некоторых предыдущих картинах. Боюсь, вы превращаетесь в раба публики, тогда как в большинстве ваших фильмов публика была вашей рабыней. Зрителям, Чарли, нравится быть рабами». Чаплин сохранил это письмо.

Неизвестно, совпадение ли это, но третий фильм Чарли на студии Mutual, «Скиталец» (The Vagabond), отмечен отклонением от привычных природы и направления чаплинского искусства. Необычно то, что его герой вызывает жалость, когда он не в состоянии «добиться девушки», роль которой играет, конечно, Эдна Первиэнс. Он вызволил ее из цыганского табора, но затем оказалось, что ее любовь к нему сменяется чувством к молодому художнику. И тут Чарли становится плаксивым и эмоциональным. Он пожимает плечами и поднимает руки, признавая поражение и отставку. Он смотрит в камеру – большие глаза, полные тоски и одиночества… После того как девушка, по всей видимости, его покинула, Чарли пытается идти знакомой бодрой походкой, но у него ничего не выходит. Он сутулится и подпирает щеку рукой. Грубость и пошлость, присутствовавшие в предыдущих фильмах, изгнаны. Их заменили нежность и страсть. Один из современников, присутствовавший на съемках фильма, вспоминал, что люди выглядели завороженными и многие плакали. Даже члены съемочной группы не могли удержаться от слез.

В этом фильме Чарли впервые играет на скрипке. Пресса уже знала о его страсти к этому музыкальному инструменту. Газеты писали: «Свое главное увлечение он нашел в скрипке. Каждая свободная от работы в студии минута посвящена инструменту. Чаплин не играет по нотам, разве что в редких случаях. Он может играть отрывки из популярных опер на слух, а в хорошем настроении способен с легкостью исполнителя водевиля изобразить знаменитую ирландскую джигу или что-нибудь из негритянской музыки». Одной из мелодий, которую он исполняет в фильме и которую, естественно, не слышали зрители, была «Жимолость и пчела». Эта музыка завораживала его еще в детстве в Южном Лондоне. Она передает страстную печаль того ребенка, которым Чаплин навсегда остался. Вне всяких сомнений, это помогало ему как актеру.

Конечно, фильм «Скиталец» совсем не жалостливый, даже самые серьезные моменты в нем оживляются юмором и комичными деталями. Подобное столкновение печали и веселья, трагедии и фарса является отличительной чертой английского воображения. Эта особенность заметна у Шекспира и Диккенса, и разнообразные варианты такого сочетания разыгрывались на сценах мюзик-холлов во времена юности Чаплина. Можно даже предположить, что его гений отчасти обусловлен способностью выразить эту уникальную чувствительность в той художественной форме, которая завоюет ХХ век.

Его следующий фильм, «В час ночи» (One A. M.), во всех отношениях отличался от предыдущих. За исключением короткой сцены, где Альберт Остин играет приходящего во все большее раздражение таксиста, картина полностью сосредоточена на Чаплине. Название можно интерпретировать и по-другому – «Я один». Я! Крупные планы лица актера подчеркивают, что главный тут он. Это квинтэссенция убеждения Чаплина, что фильм должен просто запечатлеть то, что он делает.

Чарли играет пьяного джентльмена, а вовсе не Бродягу. Богатый бездельник вернулся домой в сильном подпитии. Он долго и безуспешно пытается добраться из прихожей первого этажа своего дома в спальню, находящуюся на втором этаже. В этом фильме Чарли исполняет виртуозный танец, лавируя между враждебными и опасными предметами – мебелью, ковриком, шкурой тигра и т. д. Чарли всегда относился к окружающему материальному миру как к живому, снимая шляпу, когда спотыкался о камень. В фильме «В час ночи» он падает, когда поднимается по лестнице и когда спускается по ней. Он вступает в спор с чучелами медведя и рыси, сражается со складывающейся кроватью, а маятник часов представляет для него не меньшую опасность, чем вращающийся столик. Это самая искусная из всех его акробатических сцен. В этом фильме продолжительностью 20 минут герой падает 46 раз, однако Чарли с его неукротимой энергией и упорством все нипочем. И при этом его персонаж прилагает огромные усилия для того, чтобы сохранить «аристократические» манеры.

Возможно, фильм «В час ночи» не соответствовал тому, что зрители ждали от маленького человека. Чаплин это понимал и говорил сотрудникам, что еще одна такая картина, и с Чарли можно будет попрощаться. Точно неизвестно, кого Чаплин имел в виду – себя самого или свой персонаж. Вероятно, он понимал, что не может себе позволить игнорировать вкусы публики, экспериментируя так смело.

В своем следующем фильме Чаплин вернулся на знакомую территорию. В картине «Граф» (The Count) он изображает важного аристократа – образ, уже использовавшийся в таких фильмах, как «Бегство в автомобиле». Это дает простор для имитации фальшивого благородства и поддельной утонченности. И ему явно доставляет удовольствие изображать самозванца. Его привлекают игра и мошенничество.

Прежде чем выдать себя за графа Броко, Чарли выступает в роли помощника портного, который не в состоянии справиться ни с какой работой. Однако сам он этого не понимает и смеется над собственной беспомощностью. Когда его увольняют, Чарли всегда требует жалованье за отработанное время. Он не в силах приспособиться к правилам, принятым в обществе. Возможно, показательным является тот факт, что Чаплин потратил три недели на съемки одной сцены, где он танцует с дамой и одновременно пинает соперника. В течение всех этих недель нанимался эстрадный оркестр, который снова и снова исполнял мелодию «Это называется диксиленд» (They Call it Dixieland).

Чаплину требовалось все больше и больше времени для съемок каждого следующего фильма. Все сцены теперь репетировали по 50 раз, а затем снимали по 20 дублей. Дни, заполненные творчеством и многочасовыми репетициями, перемежались с игрой перед камерой и режиссерской работой за ней. От него одного зависел успех всего дорогостоящего предприятия. Этот изматывающий груз дополнялся бесконечной работой в монтажной, где Чаплин выбирал, например, между 37-м и 39-м кадром, прежде чем склеить очередную сцену. Все это усугублялось нетерпеливостью и раздражением Чарли из-за задержек, а также никуда не девшейся переменчивостью настроения.

Именно в это время стали разрушаться его отношения с Эдной Первиэнс. Чаплину сказали, что она увлеклась другим мужчиной,

ведущим актером студии Paramount, но он притворился безразличным. Они с Эдной помирились после импровизированного ужина, однако Чаплин осознавал собственную неудачу. Он все свое внимание отдавал работе, а не Эдне. Он ожидал верности, не пытаясь заслужить ее. Так, например, уезжая в Нью-Йорк, он не писал писем. Увидев Эдну в обществе актера с Paramount, он сразу все понял. Профессиональные отношения с Эдной сохранились – в отличие от личных.

Осенью 1916 года Чаплину удалось избежать нежелательного вмешательства в свою личную жизнь. Он смог помешать выходу книги «История Чарли Чаплина, рассказанная им самим» (Charlie Chaplin’s Own Story). В ее основе лежала серия интервью, которые он годом раньше дал Роуз Уайлдер Лейн, журналистке газеты San Francisco Bulletin. Чаплин прибег к услугам адвоката, утверждая, что книга представляет собой выдумки и вымыслы. Тем не менее до сих пор неясно, кто несет ответственность за эту экстравагантную ложь. Роуз Лейн называла себя добросовестным расшифровщиком и редактором, и у нее действительно была благодарность, написанная самим Чаплином, за бесценную редакторскую помощь.

На самом деле это романтическая фантазия, в которой рассказчик преподносит приключения своей жизни в стиле, похожем на стиль Диккенса, однако источником многочисленных подробностей могли быть только память или воображение самого Чаплина. Он характеризует себя как не по годам развитого и самодостаточного мальчика, способного вообразить никогда не существовавшие события и считать их правдой. Рассказчик самоуверен и безапелляционен, преисполнен чувства собственной значимости. Он инстинктивно театрален. Он прирожденный актер, свысока относящийся к коллегам.

Над своим следующим фильмом для компании Mutual, «Лавка ростовщика» (The Pawnshop), Чаплин начал работать в начале осени 1916 года. Это одна из его самых известных и успешных картин, причем не в последнюю очередь благодаря необыкновенной изобретательности. В ней одна комическая ситуация переходит в другую, смешные сцены следуют буквально без перерыва. Часы превращаются в консервную банку, пончик становится гантелей, а телефонная трубка увеличительным стеклом. Главный герой с силой раскачивается на стремянке и превращает ленту на полу в натянутую под куполом цирка проволоку. Чаплин умудряется получить максимальный эффект, прилагая минимум усилий. Возможно, величие искусства как раз и состоит в том, чтобы быть незаметным.

За «Лавкой ростовщика» последовал фильм «За экраном» (Behind the Screen), где Чарли снова стал эксплуатируемым наемным работником, познающим все опасности и тяготы тяжелого труда и не получающим должного вознаграждения. В данном случае он подсобный рабочий на киностудии, что дает ему возможность высмеять кинематографические клише. Чаплин сознательно отделяет себя от привычной обстановки и собратьев по цеху. В этом фильме есть также рекордная по продолжительности сцена, в которой персонажи швыряют друг в друга тортами, и это тоже шутка над коллегами – комиками.

Сразу после завершения работы над фильмом «За экраном» случилось нечто необъяснимое. В Бостонское общество психологических исследований поступила просьба изучить некий феномен, связанный с одновременной регистрацией мистера Чарльза Чаплина, комедийного киноактера, в более чем восьмистах крупных отелях Соединенных Штатов. Произошло сие событие 12 ноября. Общество пришло к выводу, что имеет место бесспорное существование некой необъяснимой причины «чаплинского импульса», распространившегося по всему континенту. Во всех этих отелях «мистер Чаплин» был зарегистрирован в течение одного часа. В сотнях небольших городов люди собрались на железнодорожных станциях, ожидая, что он сойдет с поезда, на котором, по слухам, должен был прибыть.

Что там было на самом деле, нам узнать уже не удастся, хотя в то время высказывались предположения, что образ Чарли настолько глубоко проник в общественное сознание, что стал всеобщей навязчивой идеей.

В следующем году одна из мемфисских газет написала, что американские мальчишки относятся к Чарли как к товарищу. Они обращаются к нему, увидев на экране, выражают одобрение или неодобрение его поступков. Они также желают ему спокойной ночи, словно он находится рядом. Его астральное тело делает на экране ту же работу, которую ждут от его физического тела.

Следующий фильм Чаплина, «Скетинг-ринк» (The Rink), стал повторением того, что он играл в скетче труппы Фреда Карно «Катание на коньках». Чарли довольно быстро восстановил свои навыки, его движения на катке были необыкновенно грациозными и гармоничными. Он в очередной раз одержал победу над изменчивой и ненадежной окружающей действительностью. Другим актерам подобная непринужденность была недоступна. Эрика Кэмпбелла, снова игравшего злодея, вытолкнули на лед, но он оставался практически неподвижным, пока Чарли не пнул его ногой в живот. Чаплину нравилось смеяться над неловкостью других. Показательно также, что остальные исполнители не знали, что он будет делать дальше, и были вынуждены реагировать инстинктивно. Интересно и то, что Чарли обретает силу и устойчивость после того, как его сбивают с ног. Этот эффект мог быть результатом опыта, полученного в детстве.

В конце 1916 года Чаплину предложили крупную сумму за участие в спектакле музыкальной комедии, однако он отказался. У него не было желания возвращаться в театр, а в деньгах он не нуждался. В фильме «Контролер универмага» герой Чарли обнаруживает набитую банкнотами сумку и восклицает: «Баксы навсегда!» Именно в такой ситуации теперь пребывал он сам. Чаплин зарабатывал 10 тысяч долларов в неделю, бльшую часть из которых откладывал. Его помощник Том Харрингтон почти ежедневно посещал фондовую биржу Лос-Анджелеса, чтобы следить за тем, как брокеры приумножают богатство его работодателя. Чаплин также рассчитывал на Сидни, который прекрасно разбирался в акциях, облигациях и курсе валют, а также в других сложных финансовых материях. Старший брат уже больше года следил за тем, как ведутся бухгалтерские дела младшго.

Одновременно Чаплин пытался «совершенствовать» себя. Есть основания предполагать, что он неофициально пригласил Констанс Колье в качестве преподавателя ораторского искусства. Эта знаменитая актриса классической школы теперь зарабатывала на жизнь тем, что учила появляющихся на голливудском небосклоне звезд актерскому мастерству и хорошим манерам.

В детстве у Чарли был сильный акцент кокни, хотя даже в начале своей сценической карьеры он пытался приобрести интонации «театрального английского». Мать тоже внесла существенный вклад в обучение сына «говорить правильно», то есть так, как, по ее мнению, должны разговаривать культурные люди. Чаплин всегда был талантливым пародистом, и уроки Ханны не пропали втуне. Вполне возможно, он имел в своем арсенале несколько разных акцентов и пользовался ими в зависимости от обстоятельств. В 20-е годы прошлого столетия говорили, что у Чарли сильный английский акцент и музыкальный, изысканный голос, в котором иногда, правда, можно услышать просторечные нотки кокни. В следующие годы у него сформировались характерные сценические интонации. Голос у Чаплина был довольно высокий, дикция слегка прерывистая, с явной американской гнусавостью и «аканьем».

Последние четыре фильма Чаплина для компании Mutual, выпущенные в 1917 году, считаются чуть ли не лучшими из всего сделанного им. Они стали плодом долгих размышлений, а сюжет и тематика по крайней мере двух из них полностью поменялись в процессе съемок. Материалом для фильма «Тихая улица» (Easy Street), по всей видимости, послужила Ист-стрит в Уолворте, где Чаплин родился – во всяком случае, так считал он сам. Декорации к картине воспроизводили обстановку Кеннингтона. Сохранились свидетельства, что Чарли давал очень подробные указания художникам-декораторам. Им было велено построить улицу и перекресток по образу квартала на Метли-стрит неподалеку от скотобойни и консервной фабрики, где он жил вместе с матерью. Как всегда, Чаплин хотел, чтобы работа была сделана незамедлительно, сию секунду, и злился на любую задержку. Откровенно говоря, сходство между Тихой улицей и Метли-стрит не так уж велико, если только не смотреть, что называется, под определенным углом. Вообще-то это просто грязная городская улица…

В фильме Чарли под влиянием религиозной дамы в исполнении Эдны Первиэнс становится полицейским. Вскоре новоявленный страж порядка сталкивается с уличным хулиганом (его играет Эрик Кэмпбелл). Далее следуют обычная суматоха и потасовка, однако темп и ритм здесь неподражаемые. Сцены драки и погони, к примеру, поставлены с такой точностью и изяществом, что все выглядит естественным, как полет птицы. В «Тихой улице» изобретательность Чаплина поистине не знает границ. В одной из сцен его герой – маленький полицейский – усмиряет громадного хулигана с помощью подручного средства: надевает ему на голову уличный фонарь и включает газ. Во время одного из дублей Чаплин поранился, но – что характерно для него – даже не вскрикнул и до конца съемки никак не реагировал на физический дискомфорт.

Роль полицейского как будто не подходит маленькому человеку, однако сам Чаплин перед выходом фильма объяснял: «Существует еще больший контраст между моей комичной походкой и всем смешным действием и распространенным представлением о достоинстве, которым должен обладать человек в полицейском мундире».

Следующий фильм, «Лечение» (The Cure), появился лишь через три месяца, что считалось беспрецедентно долгим сроком производства. В нем Чаплин играет смешного пьяницу, который сопротивляется всем призывам к сдержанности во время пребывания на водах. Сохранившиеся вырезанные кадры иллюстрируют, как исключались или переделывались сцены картины, как старые идеи вновь всплывали в последнюю минуту и как большинство эпизодов зависело от случая и импровизации. Только для первых кадров фильма потребовалось снять 84 дубля и переделать декорации.

В этот период Чаплин взял на работу публициста Карлайла Т. Робинсона, который оставался с ним следующие 14 лет. Появившись в студии Lone Star, Робинсон довольно быстро обнаружил следующее: «С Чаплином очень трудно увидеться, даже в его собственной студии. Я также понял, что никто из чужих сюда не проникнет и что звезда не любит журналистов. Чаплин не желает, чтобы его беспокоили старые друзья, даже те, которые знали Чарли, когда он играл в английских мюзик-холлах». Такое безразличие к старой дружбе было характерно для Чаплина.

Робинсон также понял, что рабочий день у него не нормирован, а бльшую часть требований Чарли выполнить невозможно. Кроме того, у Чаплина сильные симпатии и еще более сильные антипатии. Тех, к кому он вроде бы благоволил, не любили остальные члены съемочной группы, но авторитет Чарли был настолько велик, что он сам принимал все важные решения как на съемочной площадке, так и вне ее. Ролли Тотеро вспоминает: «…он был самым милым и симпатичным человеком на свете, когда все шло хорошо. Он мог быть подобен стивенсовским Джекилу и Хайду. Из отличного парня мгновенно превращался в мерзкого типа. Достаточно было одного взгляда, и вы чувствовали, что он вас смертельно ненавидит».

Следующий фильм Чаплина для компании Mutual, «Иммигрант» (The Immigrant), вероятно, можно считать самой знаменитой картиной этого периода. Его начали снимать в студии как трагикомедию о парижских прожигателях жизни. Первая сцена происходила в декорациях дешевого ресторана. Здесь встретились герои Чарли и Эдны. Однако эпизод показался Чаплину слишком сдержанным, и в картине появился новый персонаж – огромный раздражительный официант (Эрик Кэмпбелл). Это существенно изменило ритм и тональность действия. Персонаж Чарли не в состоянии оплатить счет, и добыть деньги ему удается только после череды изобретательных и запутанных комических эпизодов. Эти кадры являют собой настоящее чудо жестов и поз, каждая из которых наполнена тревогой и ожиданием.

И тут Чаплин задумался, как молодые люди оказались в ресторане. Казалось бы, для этого есть сто и одна причина, но именно эта одна и стала идеей. Так родился сюжет о чужестранцах в Америке. Таким образом, «Иммигрант» оказался результатом размышлений и импровизации. В «вырезках» из этого фильма Чарли иногда выходит из роли, и мы видим вспышки раздражения либо даже гнева на актеров или массовку. «Стоп! Стоп!» – кричит он в одном из эпизодов, и на его лице написана ярость.

Первые 384 кадра – собственно эпизод в ресторане, а последние 345 – это сцены на корабле, который везет иммигрантов в Нью-Йорк. Чаплин как будто смакует сцены на судне и проявления морской болезни у пассажиров. Конечно, это был способ показать неустойчивость и переменчивость мира, в котором маленький человек должен любой ценой сохранять равновесие. В законченной картине эпизоды на борту корабля, снятые последними, поставлены в начало, и сюжет «Иммигранта» развивается более естественно. Фильм становится рассказом о чужестранцах, прибывающих на незнакомую землю. Так, например, при появлении на горизонте статуи Свободы офицер иммиграционной службы перекрывает выход с палубы веревкой – какая уж тут свобода?.. Это один из первых опытов Чаплина в области политической сатиры, однако никакой реакции не последовало. Чарли всегда был «чужим» в американском обществе, и типично английская склонность к морализаторству своим его сделать не могла. Он всегда стоял особняком.

Впоследствии Чаплин писал, что «Иммигрант» растрогал его больше любого другого снятого им фильма. Это история выживания в нашем жестоком мире – вопреки всему. Чарли тут одновременно обманщик и верный товарищ. В конце фильма он ведет Эдну в мэрию, чтобы заключить с ней брак, под проливным дождем, который словно подчеркивает горечь и неопределенность ситуации. Смогут ли они дать друг другу утешение в этом чужом для них мире?

Чаплин отснял более 12 190 метров пленки. Фильм, который попадет к прокатчикам, был рассчитан всего на 549 метров. Чарли просидел в монтажной комнате четыре дня и четыре ночи. Одну сцену он мог просмотреть 40 или 50 раз, удаляя дюйм в одном месте и дюйм в другом.

Он так устал, что, когда все было сделано, вместе с Сидни уехал на неделю в Сан-Франциско, а затем отправился в Сьерр-Мадре, где должен был отснять несколько сцен для своего последнего фильма на студии Mutual, «Искатель приключений» (The

Adventurer). Затем Чаплин поехал в каньон Топанга, который спускается к самому берегу, на пляж в Малибу. Здесь во время съемок он увидел большую гремучую змею, клубком свернувшуюся на дороге. Вероятно, эта картина так напугала Чарли, что он остановил съемки и возобновил работу только на следующий день. Чаплин был стопроцентным горожанином и не любил природу. Большие мотыльки и разнообразные ползучие твари, которые водились в Калифорнии, его всегда пугали.

В «Искателе приключений» главный герой бежит из тюрьмы – возможно, это была метафора окончания контракта со студией. Удирая от отряда полицейских, он проделывает каскад грандиозных трюков: то закапывается в песок, то сталкивает преследователей с обрыва. Наконец он бросается в море, где избавляется от арестантской униформы. Он слышит крики утопающих, бежит на помощь и спасает девушку и ее жениха, однако сам чуть не гибнет. Просыпается он в доме спасенной красавицы, знакомится с ее родителям и, конечно, вступает в конфликт с женихом. Чарли здесь снова самозванец… В фильме больше элементов фарса, чем обычно, и герою то и дело приходится прибегать к хитрости и изобретательности. В одном эпизоде он надевает на голову абажур и притворяется торшером, чтобы спрятаться от полиции. Он наполняет свой бокал, сливая в него вино из других… В интервью того времени Чаплин говорил, что в этой разновидности комедии он опирается на два обстоятельства: «Одно – это удовольствие, которое испытывает представитель среднего класса при виде неприятностей у богача. Второе – склонность человеческого существа самому испытывать чувства, которые он видит на сцене или на экране».

Закончив «Искателя приключений», Чаплин вместе с Эдной Первиэнс на пять недель уехал на Гавайи. Это был последний отпуск, которым они насладились вместе. Он также стал вехой, обозначившей большие перемены в жизни Чаплина.

9 Маленький мышонок

В начале лета 1917 года, когда «Иммигрант» вышел на экраны кинотеатров, как роскошных, так и тех, билет в которые стоил пять центов, Чаплин подписал контракт на 1 000 000 долларов. Компания Mutual уже предлагала ему миллион за восемь новых фильмов – настолько прибыльным оказалось его искусство, однако теперь Чарли интересовали не деньги. Он хотел получить для работы неограниченное время и лучшие из возможных условий. По пути в Нью-Йорк на дальнейшие переговоры Сидни сказал, что в следующих фильмах Чаплина будут связные истории, а не просто череда смешных трюков и ситуаций.

На самом деле Чарли уже создал «связную историю» в таких фильмах, как «Иммигрант» или «Тихая улица», но ему хотелось сделать еще один шаг вперед, к независимости. Прежде всего он стремился избежать каких-либо ограничений. Чаплин добился желаемого, подписав контракт с First National Film Corporation, гарантировавший аванс в размере 125 000 долларов для каждого фильма, а также долю в прибыли от проката. Чарли становился продюсером своих картин и получал собственную студию, оградив себя от влияния других руководителей компании, которых больше заботили деньги, чем качество лент. Наконец он стал независимым режиссером и мог свободно экспериментировать, чего был лишен раньше. Можно также сказать, что постоянный состав съемочной группы делал его похожим на актера-директора в традициях театра Викторианской эпохи. Компания требовала проверенный продукт из фильмов в двух частях, чтобы удовлетворить кинопрокатчиков, но амбиции Чаплина простирались гораздо дальше. Он должен был снять восемь картин за 18 месяцев, но в конечном счете снял девять за пять лет.

Его студию, первую из тех, которые специально создавались под одного актера, построили на углу бульвара Сансет и авеню Ла-Бреа. Было решено, что для поддержания добрых отношений с жителями района фасад здания будет таким же, как у соседних «тюдоровских» особняков. В респектабельных районах не особенно радовались соседству с киностудией. Когда строительство было почти закончено, Чаплин надел знаменитые огромные ботинки Бродяги и оставил отпечатки ног на застывающем цементе, а затем бамбуковой тростью написал свое имя и дату – 21 января 1918 года.

Территория студии занимала два гектара бывших сельскохозяйственных земель – там еще остались апельсиновые, персиковые и лимонные деревья. На ней располагались две открытые съемочные площадки, гримерные, мастерские художников-декораторов, лаборатория, в которой проявляли кинопленку, зрительный зал и монтажная комната, а также теннисный корт и плавательный бассейн. Ворота студии охранял старый пес.

Кабинет самого Чаплина находился в скромном бунгало. 15 лет спустя Алистер Кук описывал его так: «Одно маленькое окно, три деревянных стула с прямыми спинками, старый стол, полдюжины книг с потрепанными корешками и древнее пианино, жутко расстроенное». Чаплину требовалась привычная рабочая обстановка, не очень отличавшаяся от той, к которой он привык с юности. Ему также нравилось окружать себя знакомыми людьми. Он нанял Альфреда Ривза, которого знал еще со времен работы у Карно, на должность генерального директора студии, и на этой должности Альф оставался до конца своих дней. Вот обрывок их разговора, который трудно было бы представить с другим собеседником:

– Ах ты сука!

– А ты еще бльшая сука!

– А ты вдвойне сука!

Это было королевство Чаплина, где он останется до самого отъезда из Соединенных Штатов. Карлайл Робинсон вспоминал, что, когда Чарли каждое утро приезжал на студию, сотрудники тут же бросали свои дела. Актеры, рабочие сцены, электрики – все выстраивались в шеренгу, ожидая его прибытия. Автомобиль Чаплина въезжал в ворота. За рулем роскошной машины сидел Коно, а рядом с ним на пассажирском сиденье Харрингтон. Том выскакивал из автомобиля и открывал дверцу для хозяина. Этот ритуал не менялся, и машинистка студии говорила Робинсону, что вся группа делает это ради шутки. Чарли не питает иллюзий, но он это обожает. Рассказывали также, что работники студии узнавали настроение Чаплина, хмурое или солнечное, по цвету костюма, которой он надевал утром.

У него было любимое занятие, позволявшее отвлечься от обстановки киностудии. Чаплин любил рыбачить в открытом море у побережья Калифорнии. На одной из фотографий он изображен рядом с огромной рыбиной, чуть ли не больше его самого. Подпись под снимком гласит: «Меч-рыба, пойманная Чарли Чаплином у острова Санта-Каталина, 10.06.1918». Чтобы вытащить рыбу, ему потребовалось 22 минуты.

За шесть дней до официального открытия студии Чаплин начал работу над своим первым фильмом для First National. «Собачья жизнь» (A Dog’s Life) в полной мере удовлетворяет его стремление к «связной истории» и точной структуре, на которых строились бы действия и комедийные ситуации. Фильм открывается кадрами с Бродягой, спящим на пустующем участке. Беззащитная фигура уснувшего на пыльной земле человека, напоминающего маленького, изящного оленя, вызывает жалость и сострадание к нему. Это похоже на настоящую жизнь, реальную ситуацию. Бродяга еще больше изможден и измучен, чем раньше. Он более хрупок и более уязвим, чем персонаж комедий, снятых на студиях Keystone и Essanay, в значительной степени потому, что Чаплину удается пробудить внутреннюю жизнь маленького человека, робкого и растерянного. Он спасает голодную собаку, а затем завоевывает симпатию одинокой певицы в баре, от которой отвернулась удача. Втроем они готовы противостоять всему миру. Сам Чарли отличается неиссякаемой энергией и решительностью ребенка, а его изобретательность и находчивость просто поразительны.

Какое-то время Чаплин искал пса для съемок в комедии. Он привел в студию 12 собак, но звездой фильма стала дворняжка по кличке Мут, получившая сценическое имя Скрэпс. В бухгалтерских книгах студии есть такая запись: «Виски (Мут) – 60 центов», которая указывает на то, что для съемок одной из сцен, где собака должна была спать, Мут просто-напросто напоили. Через три недели после начала работы Чаплин понял, что отснятый материал ему не нравится, и день или два обдумывал другую комедию. Потом вернулсяк «Собачьей жизни». Фильм состоял из трех частей и был самым длинным и самым сложным из всех, снятых к тому времени Чаплином. Приняли его очень хорошо. Французский критик Луи Деллюк назвал эту картину первым настоящим произведением искусства в кино. Позже другой критик, Дэн Камин, говорил, что «Собачья жизнь», возможно, самый совершенный фильм Чаплина.

Еще до того как картина вышла на экран, Чаплин вместе со своими друзьями Дугласом Фэрбенксом и Мэри Пикфорд отправился в турне по Соединенным Штатам, чтобы поддержать так называемый заем свободы, с помощью которого финансировались военные расходы. Вероятно, Чарли считал, что это и есть его вклад в победу в Первой мировой войне – никак иначе он не мог принять в ней участие. Фэрбенкс и Пикфорд в то время считались королем и королевой Голливуда. Дуглас начал работать с Дэвидом Гриффитом в 1915 году и вскоре благодаря своему атлетизму и природному обаянию стал одним из самых ярких героев немого кино. В 1918 году, когда проходило турне по стране, он был наиболее известным американским киноактером, а окружавшая его аура романтики переместилась с экрана на жизнь Голливуда.

Мэри начала сниматься раньше, в 1909 году, и до прихода в кино звука буквально не сходила с экрана. Пикфорд называли девушкой с золотыми кудрями и любимицей Америки. К тому времени, когда она отправилась в турне вместе с Фэрбенксом и Чаплином, Мэри была самой знаменитой актрисой США, однако за ее девичьей прелестью и жеманными манерами скрывались острый ум и деловая хватка. В 1916 году журнал Photoplay писал о сияющей нежности Пикфорд в стальной оправе абсолютной безжалостности.

В первые два дня, пока поезд шел до Вашингтона, Чаплин спал – свидетельство того, насколько сильно вымотали его несколько недель съемок. Перед выступлениями Чарли волновался, но затем «разогревался», и его речь становилась пылкой и цветистой. Будучи актером, Чаплин всегда оказывался на высоте положения. В Вашингтоне он так увлекся собственной речью, что, спрыгнув с помоста, упал на помощника министра Военно-морских сил США – в то время эту должность занимал Франклин Д. Рузвельт.

В Нью-Йорке актеров встречала взволнованная толпа, заполнившая пространство перед зданием отделения казначейства на углу Бродвея и Уолл-стрит. Когда Фэрбенкс поставил Чаплина себе на плечи, публика пришла в неистовство. «Послушайте! – обратился к толпе Чарли под приветственные крики и смех. – Я никогда в жизни не произносил речей. Но думаю, что теперь у меня получится!» Он призвал пожертвовать деньги на военные расходы, чтобы можно было вышибить этого старикашку кайзера из Франции. Призыв с энтузиазмом подхватили, и Чаплин еще раз убедился в том, что слава бывает полезна. Сохранились его фотографии – котелок в руке, мегафон у самого рта.

Маршрут проходил по Вирджинии, Северной Каролине, Кентукки, Теннесси и Миссисипи. В Новом Орлеане один местный политик протестовал, что на афишах его имя стоит ниже имени «вульгарного киноактера». Политик собрал 400 человек, а «вульгарный актер» – 40 000… Впрочем, скоро Чаплин стал уставать от постоянных переездов и волнений. Сославшись на истощение сил, он из Техаса вернулся в Голливуд и в начале мая снова приступил к работе. За время поездки они с Фэрбенксом стали близкими друзьями. Оба пользовались огромной, иногда даже чрезмерной популярностью и, подобно двум пассажирам, застрявшим на самом верху чертова колеса, уцепились друг за друга в поисках опоры.

У Чаплина появилась новая знакомая. С Милдред Харрис он встретился на приеме, устроенном продюсером Сэмюэлом Голдвином. Девушке было всего 16, но она уже пять лет снималась в детских ролях. Мать Милдред работала костюмершей на одной из киностудий и, вероятно, знала обычаи Голливуда. Вне всяких сомнений, Чаплин, которому исполнилось 29 лет, вскоре увлекся мисс Харрис, а в конечном счете влюбился в нее. У Милдред были белокурые волосы и голубые глаза. Одна из газет назвала ее изысканной любимицей киноэкрана… Сам Чаплин – молодой, красивый – был одним из богатейших актеров Голливуда. Все считали его завидной партией. Чарли посылал букеты роз в отель Cadillac, где жила Милдред, и ждал в машине возле студии Lois Weber, пока она работала. Впоследствии Милдред говорила, что он был по-отечески нежным и держался с ней так, словно она была еще ребенком.

Но, похоже, довольно скоро они стали любовниками. В своей биографии Чаплин утверждает, что инициатива исходила от девушки, однако в этом есть сомнения. Совершенно очевидно, однако, что Милдред Харрис и ее мать были готовы повернуть многообещающую ситуацию на пользу себе. В июне начали появляться сообщения о свадьбе… Впрочем, обе стороны их опровергали. Милдред в характерной для нее манере заявляла, что они просто очень близкие друзья.

Чаплин умел быть душой общества. Многие современники вспоминали его шутки на званых обедах, когда Чарли изображал, как самые известные дамы испытывают… оргазм. Он разыгрывал поединок быка с матадором. Танцевал с воображаемым воздушным шариком. Любой свой рассказ Чаплин сопровождал пантомимой. Он всегда оказывался в центре внимания, даже в присутствии других знаменитостей. Тем не менее Чарли быстро уставал от общества и, стремясь к уединению, зачастую уходил с вечеринки, чтобы взять в руки скрипку. В таких случаях он становился нервным, замкнутым и мрачным. Возможно, эту черту его характера Милдред Харрис еще не знала.

Вскоре после возвращения в Голливуд Чаплин приступил к работе над следующим фильмом, «На плечо!» (Shoulder Arms). Возможно, выбор темы стал естественным результатом его турне в пользу займа свободы, во время которого он также посетил армейские учебные лагеря. Теперь Чарли решил сыграть роль солдата, сражающегося на Западном фронте. Тема считалась слишком деликатной. Нельзя было допустить, чтобы герой выглядел карикатурой на американских пехотинцев. Чаплин прекрасно понимал, что маленький человек обладает возможностями для того, чтобы стать отважным, изобретательным и симпатичным. Этакое воплощение бравого солдата Швейка, его кинематографическая версия.

Первую часть картины планировалось посвятить жизни героя до призыва в армию, но эти сцены не удовлетворили строгим требованиям Чаплина и были вырезаны. Фильм начинается in medias res[11], когда Чарли в тренировочном лагере обучается строевой подготовке. Естественно, он не может правильно распорядиться своими ногами, которые не желают двигаться в нужном направлении. Вслед за этим следуют сцены на фронте – скука и ужасы траншейной войны здесь, конечно, преувеличены, но ни в коем случае не превращены в пародию. Окоп Чарли затапливает, и он спит под водой, используя трубу фонографа в качестве дыхательного аппарата. На вопрос, как ему удалось захватить в плен 13 немецких солдат, его герой отвечает: «Я их окружил». На вражеской территории Чарли надевает костюм дерева и действительно превращается в дерево, становясь практически невидимым во время эпизода в лесу.

Чаплин закончил съемки картины к середине сентября. Он был встревожен и подавлен, поскольку не считал ее смешной. Чарли уже собирался предать свою работу забвению, но Дуглас Фэрбенкс, попросивший показать ему фильм, хохотал с начала и до конца. Тогда Чаплин решил, что это, возможно, все-таки комедия. Картина «На плечо!» имела громадный успех и, как выражались в те времена, была у всех на устах – сцены из фильма обсуждали и анализировали и критики, и широкая публика. Он вышел на экраны в октябре 1918 года, за месяц до подписания перемирия, и возвращающимся с фронта солдатам картина нравилась не меньше, чем остававшимся дома гражданским.

Во время съемок последних эпизодов фильма «На плечо!» Милдред Харрис сообщила Чаплину, что беременна. Разумеется, новость повергла Чарли в панику – на этом этапе жизненного пути ему вовсе не нужны были семейные обязательства. Важнее всего для него была свобода. Первая мысль Чарли – бежать. Но… Если он откажется жениться, будет жуткий скандал – как-никак от него забеременела молоденькая девушка. Чаплин попросил помочь Харрингтона. 23 октября после окончания рабочего дня на студии Том организовал тайную церемонию в доме местного чиновника мэрии.

Эдна Первиэнс приняла новость стоически. Повстречавшись с Чаплином в студии уже после того, как прочла газеты, она сказала: «Поздравляю». Впоследствии Чарли признался: «Эдна меня смутила».

Для семейной жизни Чаплин снял дом на Демилл-драйв, который один из друзей описывал как симфонию в тонах лаванды и слоновой кости, изысканную до мельчайших деталей. Однако вскоре после того, как молодожены переехали в это райское место, выяснилось, что Милдред не беременна. Она либо ошиблась, либо – сговорившись с матерью – обманом заставила Чарли жениться. Подозрения в этом никак не способствовали счастливой семейной жизни. Чаплин понимал, что не влюблен в жену, и вскоре стал сожалеть о своем поступке. Присутствие Милдред иногда раздражало его. Он признавался Дугласу Фэрбенксу, что по части ума ее не назовешь чемпионкой.

Чаплина явно не радовало желание жены стать киноактрисой – вне всяких сомнений, с его помощью, но через два дня после бракосочетания Милдред начала переговоры с Луисом Б. Майером из Metro-Goldwyn-Mayer. Это стало причиной яростной ссоры между супругами. Впоследствии в одной из статей Харрис писала: «Думаю, он был прав. Но ему следовало проявить больше терпения и снисходительности к молодости». Терпением и снисходительностью Чаплин никогда не отличался. Милдред жаждала волшебных перемен и ждала внимания, а Чаплину требовалось время для работы над новыми идеями. В распоряжении Милдред были личный шофер, слуги и неограниченный кредит в продуктовых магазинах и универмагах, куда она любила ходить. Но собой Чаплин жертвовать не собирался. Он уходил из дома рано утором, а в обществе жены становился раздражительным и мрачным. Однако к ноябрю новоиспеченная миссис Чаплин действительно носила его ребенка.

Трудности семейной жизни серьезно мешали работе над следующим фильмом для First National, «Солнечная сторона» (Sunnyside). Снимая картину, Чарли мучился и впадал в отчаяние. Бывало, он закрывал студию и оправлялся на прогулку с близкими друзьями – но не с женой. Он мог отсутствовать день или два, не предупреждая ее.

Это было нелегкое время для всех, кто был связан с Чаплином. Милдред даже попала в больницу Good Samaritan, где пробыла три недели. Говорили, что у нее нервный срыв. В конце года врачи настоятельно порекомендовали ей полный покой – ради ребенка, но в санаторий, который находился недалеко от города, Чаплин с ней не поехал. Когда в конце концов Милдред вернулась в Лос-Анджелес, он проводил с ней очень мало времени. Однажды Милдред пожаловалась: «Чарли женился на мне, а потом обо мне забыл». На фотографии того времени он небрит и выглядит очень усталым. «Я ненавижу этот мой снимок, – говорил впоследствии Чаплин. – У меня затуманенный взгляд, как у убийцы. Неудивительно!» В картине «Солнечная сторона» мы видим его явно похудевшим.

По слухам, мать Чаплина должна была покинуть психиатрическую лечебницу в Англии и приехать в Соединенные Штаты, чтобы жить рядом с сыновьями, но Чарли не одобрял эту идею. Он отправил телеграмму брату, который в это время жил в Нью-Йорке:

ПО ЗРЕЛОМ РАЗМЫШЛЕНИИ МАТЕРИ ЛУЧШЕ ОСТАТЬСЯ В АНГЛИИ НА КАКОМ-НИБУДЬ ХОРОШЕМ МОРСКОМ КУРОРТЕ. БОЮСЬ, ЕЕ ПРИСУТСТВИЕ ЗДЕСЬ МОЖЕТ ПОДЕЙСТВОВАТЬ УГНЕТАЮЩЕ И ПОВЛИЯТЬ НА МОЮ РАБОТУ.

Неприятности дополнялись растущими разногласиями с First National. Впоследствии Чаплин сказал, что эта компания была бесцеремонной, черствой и недальновидной – под этим он имел в виду, что First National отказывалась удовлетворять все его требования. Чарли должен был уже снять восемь новых фильмов, но успел закончить только три и начал четвертый. Для First National было неважно, что «Собачья жизнь» и «На плечо!» оказались необыкновенно популярными и прибыльными. Компания видела только то, что Чаплин не выполняет условия контракта. Он просил увеличить авансы, чтобы поддерживать качество работы, но его просьбы неизменно отвергались. Он грозил, что снимет пять коротких комедий, но качество не гарантирует. Угроза не возымела действия. На студии не сомневались, что одного имени Чаплина достаточно, чтобы продать все, что угодно.

Неудивительно, что именно в этот период Чарли начал переговоры с Дэвидом Гриффитом, Дугласом Фэрбенксом и Мэри Пикфорд, чтобы основать собственную студию и избавиться от требований самоуверенных администраторов. Они решили, что прибыльнее вложить свои деньги, самим продюсировать фильмы и самим заниматься их прокатом. Только тогда они станут по-настоящему независимыми. В конечном счете их союз получил название United Artists. Однако, прежде чем начать работу на новой студии, Чаплин должен был снять пять фильмов для First National…

«Солнечная сторона» вышла на экраны в июне 1919 года. Критики встретили ее довольно прохладно. Статья в журнале Theatre, например, была озаглавлена «Прошла ли мода на Чаплина?». На самом деле это замечательная комедия, в которой предпринята попытка сделать сатиру на пасторальную идиллию, которая была одной из составляющих американской мечты. Чарли играет чрезмерно загруженного и, наверное, плохо оплачиваемого наемного работника на сельскохозяйственной ферме, которая также служит гостиницей, магазином и парикмахерской. Обстановка позволяла использовать знакомые комедийные приемы. Он снова влюблен в Эдну Первиэнс, и присутствие опасного соперника создает атмосферу фарса и вызывает у зрителей сочувствие к главному герою. Тем не менее все это кажется несколько натянутым.

В фильме имеется один примечательный эпизод со сном, в котором Чарли танцует пародию на L’aprs-midi d’un faune[12] Вацлава Нижинского. Некоторые критики предположили, что это была серьезная попытка продемонстрировать искусство Чаплина как танцовщика, но такая гипотеза явно ошибочна. Перед нами пародия на жесты и позы балетного танцора в моменты крайнего напряжения. Для включения этого эпизода в фильм не было никакой реальной причины, что явилось нарушением строгих правил самого Чаплина относительно комической релевантности и целостности. Это симптоматично для картины, которая по сути своей беспредметна и иллюзорна.

Сразу после окончания работы над «Солнечной стороной» Чаплин принялся за съемки фильма «Удовольствия дня» (A Day’s Pleasure). Он уже работал над картиной, но эпизодически, и теперь хотел уменьшить число оставшихся лент, которые было необходимо сделать для First National. В неровном и неубедительном фильме о лодочной прогулке, которую герой совершает вместе с семьей, Чаплин возвращается к одной из своих любимых тем – морской болезни. Это дополняется выходками непослушного автомобиля «форд», что ближе к продукции Keystone, чем к настоящему Чаплину. В необычной роли отца семейства Чарли суров и непреклонен – словно он надел маску идола. Актер Джеки Куган, игравший младшего сына Чарли, вспоминает: «Чаплин будто хотел избавиться от этой картины. Вы заметите, что она становится очень нервной. Он утратил к ней интерес». В сложившихся обстоятельствах отсутствие вдохновения было совсем неудивительно.

7 июля 1919 года, во время съемок «Удовольствий дня», Милдред родила Чаплину сына. Ребенок появился на свет недоразвитым и через три дня умер. В свидетельстве о смерти написан диагноз «недоразвитость толстого кишечника». Торики Коно выразился проще – мальчик родился «с перевернутым желудком».

Запись в производственном отчете о съемках нового фильма от 10 июля гласит: «Не снимали. Сегодня умер Норман Спенсер Чаплин – в 4 пополудни». На следующий день: «Вся съемочная группа отсутствует… Не снимали. Норман Спенсер Чаплин похоронен сегодня в 3 часа дня на кладбище Инглвуд. На его могильной плите вырезано: «Маленький мышонок». Сидни Чаплин говорил, что смерть сына ввергла его брата в жуткую депрессию. Милдред вспоминала: «Чарли тяжело это перенес… Он плакал, когда умер ребенок… Единственный раз на моей памяти».

Примирение между супругами было – если вообще было – коротким, поскольку в их браке ничего не изменилось. Прошлое не вернешь. Живя в одном доме, они редко видели друг друга. В конце концов Чаплин переехал в Los Angeles Athletic Club. Возможно, в печальной судьбе ребенка один из них – или оба – инили свою несовместимость или взаимные обиды. Смерть сына стала концом их брака. День или два Чаплин был безутешен.

10. Свобода и слава

Через 11 дней после смерти сына Чарли начал искать детей на роль в своем новом фильме с рабочим названием «Беспризорный» (The Waif). В конечном счете картина получила название «Малыш» (The Kid) и стала одной из главных работ в творческой карьере Чаплина. В одной из первых сцен его герой находит брошенного мальчика и после долгих колебаний решает воспитывать его сам. Потерявший ребенка Чаплин нашел другого малыша – в своем воображении. Может быть, так он пытался воскресить Нормана?..

Чаплин уже знал, кого возьмет на главную роль. Вскоре после завершения съемок «Солнечной стороны» он пришел в театр Orpheum в Лос-Анджелесе, где увидел комический танец в исполнении артиста водевиля Джека Кугана. В конце представления Куган вывел на сцену своего сына Джеки, который повторил несколько отцовских па. По всей видимости, Чаплина сразу впечатлил и заинтересовал этот необыкновенно юный артист. Возможно, Джеки Куган напомнил ему собственные выступления на сцене мюзик-холла.

Затем Чаплин случайно повстречался с семьей Куган в одном из отелей Лос-Анджелеса, где воспользовался случаем поближе познакомиться с мальчиком. Чарли спросил, чем он занимается. «Я, – ответил Джеки, – фокусник в мире обманщиков». Вне всяких сомнений, эти слова ребенок выучил для своей короткой роли, но они понравились Чаплину. Чарли сказал родителям Джеки: «Это самый удивительный человек из всех, что я встречал в жизни».

Вскоре Чаплин уже размышлял над комическими возможностями дуэта своего героя и маленького мальчика, и очень скоро секретарь его студии пришел к Куганам с предложением, от которого было трудно отказаться. «Конечно, – якобы сказал Джек. – Можете забирать этого клопа». Чаплин занял мальчика в коротком эпизоде фильма «Удовольствия дня», съемки которого казались ему бесконечными, а затем приступил к работе над «Малышом».

Он работал без отдыха весь август и сентябрь 1919 года. В первых эпизодах Эдна Первиэнс играет роль матери-одиночки, которая выходит из благотворительной больницы с младенцем на руках. В титрах ее называют «женщина, чей единственный грех – материнство». Возможно, Чаплин тут размышлял о том, что пришлось пережить его матери много лет назад.

В ткань фильма вплетаются и другие воспоминания. Когда Чарли находит брошенного ребенка, он приносит его в маленькую комнату на верхнем этаже дома с меблированными комнатами. За точность деталей ручаться нельзя, но вполне вероятно, что здесь Чаплин воспроизводит комнату, в которой он когда-то жил с матерью на Поунэлл-террас или Метли-стрит. В ней узкая кровать, стол и несколько старых стульев. Пол дощатый, без ковра, а обои отсырели и отстают от стен. Здесь и живет маленький мальчик, выросший младенец, который сопровождает Чарли в его странствиях. У Бродяги впервые появляется что-то вроде дома – жилище, хоть немного защищенное от внешнего мира.

Похоже, сцены на чердаке были сняты очень быстро. Чаплину не составило труда объяснить мальчику его роль, а Джеки Куган оказался превосходным актером и мимом. Чарли показывал движение или выражение лица, и Джеки в точности копировал его. Эта способность делала его исполнение очаровательным и тонким. Как отмечал Чаплин, действия вызывали чувства. Чарли всегда мечтал о таком исполнителе – настоящем продолжении его самого. Сам Чаплин, наверное, снова стал ребенком и вспомнил свой детский опыт, а Джеки Куган занял место Нормана, покоившегося на кладбище Инглвуд. Возможно, именно это и было одной из причин такой силы воздействия фильма «Малыш» на зрителей.

В знаменитой сцене, где социальный работник забирает у Чарли мальчика и сажает в фургон, ребенок бьется в истерике и плачет. Джеки Куган вспоминал: «Конечно, музыканты очень помогали. На съемочной площадке был оркестр. И Чаплин обычно разговаривал, как и всякий режиссер, в процессе съемок – ведь это было немое кино. Он говорил: «Ты любишь этого человека, но его нет, а они собираются тебя забрать…» Это действует». Открытый фургон, возможно, действовал и на Чаплина, напоминая о фургоне пекаря, который вез его, семилетнего, в приют в Хэнуэлле. Чарли спасает ребенка и шокирует публику своими слезами. Маленький человек еще никогда не плакал на экране.

Страницы: «« 12345 »»