Чем женщина отличается от человека Никонов Александр

 средства, выделенные на исследование рака груди у женщин: 1,8 миллиардов долларов.

Очень часто приходится слышать аргументацию, что на каждый заработанный мужчинами доллар женщины зарабатывают 70 центов – это ли не прямое доказательство дискриминации женщин? Действительно, такие данные имеют место. Однако это тот самый случай, когда решение задачи подогнано под ответ. Если взять среднее арифметическое всех зарплат работающих женщин и сравнить со средним арифметическим всех зарплат работающих мужчин, то действительно получится соотношение порядка 0,7:1. Однако если сравнить зарплату равных по квалификации женщины и мужчины, занимающих аналогичную должность, то картина получается совершенно иная и разница в зарплатах куда-то исчезает! Такой незначительный факт, как соответствие квалификации женщин в целом более низко оплачиваемым должностям, в расчет, естественно, не берется. Ведь ни для кого не секрет, что в технической области работает большинство мужчин, в то время как в гуманитарной области большинство составляют женщины, и совершенно очевидно, что программист или электронщик зарабатывает больше историка или секретарши. Не является секретом и тот факт, что в более опасные и, соответственно, высокооплачиваемые профессии идут в основном мужчины.

Почетное место в теме феминизма, да и политкорректности в целом, занимает такое понятие как сексуальные домогательства, или харассмент (sexual harassment). То, что планировалось как логичное и разумное решение, сегодня достигло полного абсурда. Изначально постановление о харассменте запрещало человеку, находящемуся выше на социальной лестнице (например, начальнику или учителю), использовать эту позицию для удовлетворения своих сексуальных потребностей. Этим и надо бы ограничиться.

Однако уже давно предпринимаются попытки расширить определение харассмента до пределов, перекрывающих не просто здравый смысл, но и свободу слова. Одна из предложенных формулировок харассмента включает в себя «изречения сексуального характера, которые имеют целью создание угрожающей, устрашающей или неблагоприятной обстановки». Действительно, более аморфное и расплывчатое определение придумать трудно. Под него попадает практически все: от простого комплимента и оценивающего взгляда до конкретных предложений переспать. Невинные объятия и одаривание подарками и безделушками тоже теперь можно расценивать как домогательства, так как мужчина, дарящий подарки, по мнению феминисток, обязательно делает это с целью получить сексуальное вознаграждение взамен. Вот неполный перечень действий (кстати, не только из США), которые либо могут по новому определению создать «неблагоприятную обстановку», либо уже имели прецеденты наказания:

 облизывание губ и зубов и провокационные манеры употребления пищи (University of Maryland at College Park считает такие действия неприемлемыми);

 стояние слишком близко, замечания об одежде (большинство средних школ США включают это поведение в список оскорбительных);

 посещение спектакля «Ромео и Джульета» (по словам Джейн Хардман-Браун, преподавателя одной из лондонских школ, этот спектакль чересчур гетеросексуальный);

 слишком продолжительный взгляд (University of Toronto обвинил профессора в нескромном и продолжительно взгляде на студентку);

 недостаточно продолжительный взгляд (Barnard College New York опасается, что ученица может почувствовать дискриминацию, если на ней недостаточно долго задерживается взгляд преподавателя, а значит, ей как женщине не уделяется достаточно внимания);

 забывание женского имени (University of Pennsylvania расценивает это как дискриминацию);

 прилюдное восхищение человеком противоположного пола (Министерство образования Миннесоты утверждает, что подобные действия могут обидеть других и вообще являются гетеросексистскими);

 самоунижающий юмор (по словам Робина Моргана, бывшего издателя журнала «Мисс», если самоунижающий юмор со стороны мужчины привел к сексуальному контакту, даже начатому женщиной, то этот мужчина в радикальном феминистском понимании виновен в домогательстве)».

Тут бы и перейти мне к подробному препарированию феминизма, но перед этой целительной вивисекцией не удержусь и вручу на минутку краски и кисть уже упомянутому социологу Баскиной: несколько ее живописных эскизов, обрисовывающих суть явления, читателю не помешают. Напротив, развлекут его. А может быть даже – чем черт не шутит! – подвигнут на поиски и прочтение книги Баскиной «Повседневная жизнь американской семьи».

Баскина о феминизме

«Феминизм… охватил сегодня весь мир. Однако ни в одной другой стране, где мне приходилось бывать, не заметила я, чтобы это движение играло в жизни общества такую огромную роль. И уж, во всяком случае, нигде не носит оно такого специфического, порой утрированного характера, как в Америке. Французская моя приятельница Андре Мишель свое отношение сформулировала жестко: «Американки просто свихнулись на своем феминизме. Они даже не замечают, что превратили его в карикатуру, в гротеск»…

Конференция в Нью-Йорке была посвящена вопросам преподавания «русских знаний». В качестве ее участника я вышла на кафедру с докладом: «Семья в России». Не успела я сказать последнее слово, как в третьем ряду вскочила очкастенькая, плотно сбитая и сердито спросила.

– А вот вы лучше скажите: почему это ваши московские подруги так любят наряжаться? Я только что вернулась из России, я знаю, что говорю.

Пока я, пораженная абсурдностью вопроса, пытаюсь и не могу найти ответ, она торжествующе подсказывает его сама:

– Потому что они хотят понравиться мужчинам. Не так ли?

В голосе слышится язвительность. Но я не понимаю ее причин и отвечаю беззаботно:

– Да, а почему бы им этого не хотеть?

Боже, какая оплошность! Моя собеседница хватается за голову и раскачивает ею, не в силах сказать ни слова; слышны лишь возмущенные междометия. Наконец она произносит нечто членораздельное, смысл сводится к следующему. Я подтвердила ее худшие предположения: российские женщины даже и представления не имеют о том, что такое равенство.

В аудитории это не единственная феминистка. Ее коллеги – американки, плохо знающие русски, – набрасываются на меня с другими вопросами-упреками:

– У вас в Конституции записано: «Каждый гражданин имеет право… он защищен законом…» Вы не замечаете тут некоторой политической некорректности?

Господи, просвети мой разум: да что же тут-то не так? И получаю разъяснение:

– Закон у вас что – защищает только мужчин? Ах, всех! Тогда почему «он», а не «он/она»?

Атака продолжается.

– Как вы называете женщину-бизнесмена? Так и говорите? Вы что не понимаете, что унижаете business-woman? А как будет по-русски женщина-профессор? Опять в мужском роде?

– Позвольте, – наконец прихожу я в себя. Но в английском ведь тоже профессор – одно слово, и в мужском роде и в женском.

– В английском нет родов, – поправляют меня. – А в русском есть. Если бы вы задумались о равенстве полов, вы бы давно уже нашли специальное слово, например «профессорша».

– Такое слово есть, оно означает жена профессора.

– Ну, так придумайте какое-то новое.

Кто-то из моих оппонентш (оппонентами я уж боюсь их назвать) тычет пальцем в учебник русского язык для иностранцев.

– Вот, смотрите, текст для топика. Джим Смит приходит в гости к своему другу инженеру Ивану Лопатину, тот говорит: «Знакомьтесь. Моя жена Лена, она сейчас не работает, занимается домом, детьми». Как вам нравится такая модель семейной жизни: муж работает инженером, а жена сидит дома. Это что – норма? Образец для подражания?

Вечером в одном нью-йоркском русском доме, где собрались гости, эмигранты, я рассказываю об этой перепалке. В ответ слышу дружный смех: у каждого есть история, похожая на анекдот, но вполне реальная.

Сын одного из присутствующих гостей в очереди на автобус увидел за собой девушку с тяжелым чемоданом. Он предложил ей пройти первой и поднял на ступеньку чемодан. Она посмотрела на него неприязненно: «Вы хотели продемонстрировать, что сильнее меня, но это не так. Посмотрите на мои мышцы». Другая гостья, пожилая дама, пожаловалась, что никак не может привыкнуть: мужчины-американцы не пропускают ее у входа вперед, не уступают место, не подают пальто.

Я, между прочим, тоже вспомнила, как в одном доме немолодой хозяин подал мне шубу и с виноватым видом спросил: «Пожалуйста, извините меня, я вас не обидел?»

Студент рассказывает, как пригласил свою однокурсницу в ресторан. Когда принесли счет, она вытащила кошелек, чтобы заплатить за себя. Он, естественно, запротестовал, но она обиделась: «Разве мы не равны?»

У этого же бедолаги была и другая промашка. Еще одна американская подружка пригласила его на день рожденья. Будучи на свою беду хорошо воспитанным, он вручил два букета – имениннице и ее маме. Но при этом – страшно сказать! – он поцеловал маме руку. Та отскочила как ошпаренная, с возгласом: «Что вы делаете?» Маме было лет сорок с небольшим, но шестидесятилетняя бабушка оценила политес по достоинству: «Дорогая, это же знак уважения. В моей молодости тоже так было принято».

Однако его подружке жест не понравился, она нравоучительно заметила: «Не знак уважения, а знак унижения».

Андре Мишель может рассказывать о «гротескном феминизме» американцев часами. Однажды ее коллега, профессор из Сорбонны, приглашенный на один семестр в очень известный американский университет читать французскую литературу, внезапно был вызван в администрацию. Ему сообщили, что он срочно должен оставить университет, хотя прошло всего три недели. Что случилось?

Как я уже говорила, у американских студентов есть привычка располагаться для отдыха прямо на полу. Кто-то читает, кто-то пьет кофе из картонного стаканчика, а кто-то и спит. Именно такую спящую девушку обнаружил профессор прямо перед дверью аудитории, где через две минуты начиналась его лекция. Он попытался ее разбудить голосом, но она не услышала. Тогда он нагнулся и похлопал ее по спине, ибо лежала она боком. Во всяком случае, в такой редакции он рассказывал об этом Андре. Та считает, что он мог похлопать ее и по задику, плотно обтянутому джинсами. Девушка проснулась, извинилась, встала и ушла. Больше он ее не видел. А жаль. Иначе, возможно, профессор бы узнал, что сразу после лекции студентка написала заявление в деканат, что такого-то числа, в таком-то часу она подверглась sexual harassment (сексуальному домогательству) со стороны преподавателя.

Обвинение это было настолько серьезным, что декан, опасаясь волнений среди студенток-феминисток, счел за благо отослать приглашенного профессора на родину, где подобные шалости грехом не считаются.

Еще одну историю я услышала от Владимира Шляпентоха, известного московского социолога. В середине 70-х он эмигрировал в Америку. С работой было трудно. Несмотря на свое имя в научных кругах, несколько лет он перебивался на временных должностях. И вдруг повезло. Мичиганский государственный университет предложил ему постоянное место преподавателя. Можно себе представить, с каким рвением он принялся за работу – и научную и преподавательскую. Старание было оценено по заслугам. Через пару лет ему предложили tenure, бессменную профессорскую должность. Это было везение! Он не мог в него поверить. И, как оказалось, правильно делал.

Теперь вернемся назад. Когда Шляпентох был еще преподавателем на полставки, ему поручили вести несколько аспирантов. Он старался подготовить их к защите диссертаций как можно лучше, не жалел времени и сил. Одна из этих аспиранток, он давно забыл ее лицо и имя, после защиты кинулась к нему с благодарностью. Он в ответ поцеловал ей руку.

Два года спустя, когда на кафедре шло обсуждение его кандидатуры на новую должность, вдруг поднялся заместитель декана и сказал, что утвердить его в позиции tenure невозможно. В деканате лежит заявление от той самой «благодарной» аспирантки, которая просит принять административные меры против профессора Шляпентоха. Он позволил себе неполиткорректное поведение, дал ей понять, что она всего лишь женщина, чем унизил ее человеческое достоинство.

…Арлин Дениэлс, 70 лет, яркая, подвижная, темпераментная – одна из классиков феминизма в Америке. Она энергично боролась за женское равноправие – и статьями, и книгами, и лекциями. Она участвовала в различных феминистских организациях, какие-то создавала сама. Она воплощает свои идеи в жизнь последовательно и неукоснительно…

– Наше общество строго разделено на два лагеря – мужчин и женщин, – наставляет она меня. Именно по этому признаку пола идет водораздел человечества. И при существующем порядке вещей в руках мужчин находится власть. Мужское влияние в обществе огромно. Это ничем не прикрытая эксплуатация одного пола другим.

– Что вы называете эксплуатацией? – пытаюсь я ее охладить. – Это ведь понятие классовое.

– Да, конечно, это и есть два класса. Современная жизнь устроена так, что создает общественные условия, благоприятные для одного класса и неблагоприятные для другого. Первым эти условия предоставляют максимальные возможности для самореализации, для выявления своих способностей, словом – для развития личности. Для вторых же созданы всевозможные препятствия – от детей и домашнего хозяйства, которые традиционно лежат на женщине, до областей деятельности, где женское участие всячески ограничено. Например, авиация. Даже лечат женщин и мужчин по-разному. Вы вчерашнее шоу Опры видели?

Да, я как раз накануне очень внимательно смотрела ток-шоу Опры Уинфри под будоражащим названием «Harts different also?» – «А что сердца у нас тоже разные?» Речь идет о том, что врачи-кардиологи лечат пациентов с сердечными заболеваниями, мужчин и женщин, по-разному. Применяют к ним разные методики и лекарства. «Как это?! – возмущается аудитория в студии. – Это же настоящая дискриминация!» Пожилой доктор, кардиолог с большим стажем, несколько минут не может начать говорить. Так велик накал женских страстей. Наконец Опра с трудом успокаивает участниц шоу, наступает тишина. Но ненадолго. Опытный врач объясняет: «Мужчины и женщины отличаются не только анатомией, у них различный тип нервной системы. На состояние сердечной деятельности оказывают влияние ежемесячные циклы и климактерические состояния. Поэтому сердечные приступы проходят по разным схемам – соответственно и лечить их надо по-разному».

Бог ты мой, что тут начинается! В шуме, гаме и ругательствах можно отчетливо услышать страшные обвинения: «Это же сексизм!» Абсурд этой реакции мне очевиден, Арлин – нет. Она тоже крайне возмущена доктором-сексистом:

– Болтовня о половых различиях – это только псевдонаучный повод поддерживать неравенство полов.

– Послушайте, Арлин, но вы же не можете отрицать, что самой природой оба пола разделены по психофизиологическим признакам.

– Физиологическим – да, конечно, – неохотно признает она очевидное. – А вот психологические различия существуют постольку, поскольку их определяет общественное мнение. И поскольку по-разному воспитываются мальчики и девочки. Что дарят малышу женского пола? Куклы. А мужского? Машинки. Девочек приучают к домашнему хозяйству, мальчиков – к технике. Девочку упрекают: ты лазаешь по деревьям, как мальчишка. А над мальчиком посмеиваются: что ты плачешь, как девчонка. И так – всю жизнь. Вот вам истоки этих ваших «психофизиологических различий». Природа их не предусмотрела. Их создала история!»

Теория заговора

Всякий раз, когда умный автор какой-нибудь книги начинает описывать явление от самых дальних его исторических корней, читателю делается скучно. А задача писателя, между тем – развлекать потребителя своей продукции. Поэтому, несмотря на высокую образованность, блистательный интеллект и огромное желание нагнать объем, я не стану утруждать вас историческими экскурсами в историю феминизма и суфражизма. Это все – к Маше Арбатовой.

А мы начнем с середины – середины прошлого века. Именно тогда безобидный доселе феминизм, начавшийся как движение за равноправие, стал приобретать свои человеконенавистнические черты. В 1949 году выходит легендарная книжка одного из теоретиков феминизма Симоны Бовуар «Второй пол». А за ней – как с цепи сорвались! – начали одна за другой выплевывать свои трактаты другие теоретики социал-феминизма, выпрыгнувшие, словно дьяволята из табакерки: Bабу Купер, Синтия Рич, Маргарет Крукшанк, Барбара МакДоналд, Бетти Фридан, Арлин Дэниелс, Мэри Дейли и многие другие… А также печально известная идиотка Андреа Дворкин.

В их «трудах» сквозила одна и та же идея: подчиненное положение женщины в обществе – результат не биологических различий между самцом и самкой, а всемирного мужского заговора.

В предельно вольном изложении суть этой теории выглядит так: давным-давно все мужчины собрались в одном секретном месте и договорились на веки вечные жестоко и несправедливо угнетать женщин. Для осуществления этого наиковарнейшего замысла мужчины провели мощную идеологическую работу, а именно: вернувшись из секретного места, они объяснили женщинам, что женщины от природы слабее мужчин… Что только женщины теперь должны рожать детей и, соответственно, присматривать за ними… Что женщинам не нужно больше ходить на охоту, потому что мужчины и так все принесут… Женщины слушали эти телеги, раскрыв рты. И поверили коварным обманщикам.

«Но на самом деле все не так!» – открывают женщинам глаза социал-феминистки: «На самом деле разделение по половому признаку есть искусственное разделение! Нет на самом деле никакого пола! Это все брехня угнетателей. Нет пола. А есть гендер».

…Гендер…

Как только в речи появляется новое ученое слово с греческими или латинскими корнями, возникает иллюзия научности. То есть в основу сказочной фемино-теории как бы ложится самый могучий (помимо Бога) авторитет, придуманный человеком, – наука.

А что такое гендер? Это «социальный пол». То есть то, чем мужчины и женщины реально занимаются в жизни. Их социальные роли. И самоощущение. Позиционирование в пространстве действия… Непонятно? Ничего страшного, для того и придумано – чтобы замутить, затушевать, забодяжить проблему.

Шулерство производится в два приема.

Делай раз: замещаем одно слово («пол») – другим («гендер»).

Делай два: размываем понятия – биологических полов у нас раньше было два, а теперь будет, ну, скажем, пять – женский, мужской, гетеросексуальный, гомосексуальный и транссексуальный. А социальных – бессчетно.

В итоге: 5 полов + неопределенное количество гендеров полностью маскируют проблему дымовой завесой словоблудия.

Ловкость рук и никакого мошенства! Втерли очки! Факультет женских наук, одно слово. Первый курс: как правильно играть в наперстки. Пятый курс: дипломированная феминистка.

Практически каждый университет в США сейчас поражен грибком феминоактивности – имеет либо революционные кружки феминисток, проводящие регулярные «пятиминутки ненависти», либо официальные факультеты женских наук, где проводятся так называемые «гендерные исследования», то есть идет перманентный поиск «врагов народа». У фашистов, кстати говоря, тоже был институт Аненербе, в котором проводили «исследования», доказывающие неполноценность негров, славян и евреев. Представляете себе – сотни «ученых», диссертации и опубликованные научные работы, книги – с сотнями ссылок. Эксперименты. Археологические раскопки. Экспедиции, измерения черепов… Попробуй поспорь с наукой! Надо быть очень отстраненным, чтобы понять: ценность всех этих фемино-фашистских исследований даже не ноль. А весьма отрицательная величина, ибо направлена в другую от прогресса и гуманизма сторону.

Главное, о чем учат помнить на факультетах женских наук каждую феминистку, – глобальный заговор. Заговор Порядка Вещей. То есть: все в этом придуманном мужчинами мире придумано ими специально для эксплуатации женского поголовья. Объясняю подробно.

«Люди не рождаются мужчиной или женщиной, а становятся ими, причем в этом процессе важную роль играют социальные и культурные факторы,» – пишет один дядя, известный ученый-феминист.

Поняли мысль? Первичные половые признаки новорожденного – пустая формальность. Человек рождается без пола… А то, что у новорожденного мальчика между ног виднеется, – это гендер. Ой, нет, не гендер, а… ну, в общем, на это не надо внимания обращать. Потому что ерунда это какая-то. Угнеталка…

А после рождения нуль-полого человека маскулинное общество руками мужчин и обманутых, одурманенных тысячелетней пропагандой женщин подсовывает мальчикам самосвальчики, а девочкам куколки. Плюс к тому девочкам запрещают лазать по заборам, а мальчикам – плакать. И получается воспроизводство угнетения.

…Американский культуролог Макс Лернер не зря называет феминисток «самыми неутомимыми революционерами». Это действительно так. Они фанатичны и, подобно всем фанатикам, безмерно глупы и по-тупому жестоки. Как говорят в таких случаях специалисты в области человеческой психики, их сознание сужено. Ничего кроме секс-харассмента и повального угнетения эти человеко-единицы вокруг не видят. Ибо на их глазах шоры под названием феминизм (или, как сказал бы Хрущев, «феминизЬм»).

Всякая революционная теория, сама того не желая, подчиняется законам эволюции. То есть начинает по-молодому бурно ветвиться – давать ростки. В Большой Феминистической Религии появляются разные направления, течения, секты, фракционеры, оппортунисты (которых после прихода к власти нужно будет, конечно, подчистить, ибо нет худшего врага, чем бывший свой).

Ученые-паразитологи, изучающие под лупой социал-феминизм, выделяют в нем несколько идеологический направлений. Есть радикальный феминизм, есть культурный феминизм, есть феминизм либеральный, есть лесбианизм… Это все разные формы одной и той же болезни, и бессмысленно спрашивать, что лучше – белая горячка или обычная, твердый шанкр или мягкий… Все плохо. Большевизм плохо, коммунизм плохо, сталинизм плохо. Но и троцкизм – тоже гадость изрядная, несмотря даже на то, что его основателя шваркнули ледорубом по затылку свои же, красные. Не будем делать из мученика святого – нехай они там все попередавятся…

Ключевое слово у радикалок – «патриархат». Патриархат – это глобальная система мужского подавления, пронизывающая все сферы социальной жизни. Суть радикальной теории: все мужчины от природы заинтересованы в подавлении женщин. Точка.

Культурный феминизм – прыщ иного рода. Это одно из ответвлений радикального феминизма. «Культуристки» считают, что женщины лучше мужчин. У них есть особые «феминные» качества – «взаимосоотнесенность», «телесность», отсутствие стремления выстраивать иерархию и умение выстраивать горизонтальные связи, имманентная способность к сопереживанию и ощущению нужд другого. В общем, как сказал один киногерой: «Баба – она нутром чует!»

А мужики, с их точки зрения, – это воплощенное стремление к насилию, угнетению, доминированию (то есть к выстраиванию иерархии – вертикальных связей), конкурентность, рациональность… Сволочи, в общем. И все общество их сволотное. И наука их сволотная, потому что основана на рацио, в отличие от женских наук, основанных на чувственности, «телесной ощущаемости» (женскую физику, правда, феминистки придумать пока что не смогли: видимо, электричество током больно бьется, и «телесная ощущаемость» при этом получается не очень приятная)…

Строго говоря, огромная доля истины в наблюдениях «культуристок» за различиями между мужчинами и женщинами есть. Вот только разные крылья культурного феминизма толкуют эту разность по-разному.

Одни тетеньки-теоретики, такие как Кэрол Гиллиган, Нэл Ноддингс, Сара Раддик и прочие полагают, что женские свойства создали в этом мире женскую культуру, а мужские свойства – мужскую культуру, в каковую входят политика, экономика и наука. То есть получается, что практически всю внешнюю культуру, являющуюся костяком цивилизации, создали мужчины со своей конкурентностью, агрессивностью и доминантностью. А женская культура – это некая внутрисемейная этика заботы (ethics of care), а также загадочная «особая перспектива относительно сущности человеческой взаимосвязи». Если кто-нибудь понял, что означает последнее выражение, напишите мне, я за вас порадуюсь. Надо сказать, теоретические труды феминисток полны подобными бессмысленными словосочетаниями…

Мир женщины проявляется только в неформальных отношениях с близкими людьми. А мир мужчин основан на абстрактных понятиях справедливости, то есть располагается в правовом поле. И в формальном поле науки. Мужчины, будучи узурпаторами, создали под себя весь мир. Самое основа основ цивилизации – наука – сделана по лекалам мужской сущности – вся из себя такая логическая, рациональная… вот гадость-то! Интеграл еще какой-то придумали, твари, хрен пойми… Надо бы перетряхнуть основы всех эксплуаторских наук…

Но есть и другая подветвь «культуризма». Ее теоретики, такие как Мэри Дейли, Сара Люсия Хоугланд, а также печально известная идиотка Андреа Дворкин полагают, что вся эта хваленая женская культура – этика розовых соплей и сюсюканья явилась печальным результатом тысячелетий угнетения. Типа, если вас все время бить по башке, то башка рано или поздно искривится. Вот она и искривилась. А на самом-то деле женщины – ого-го! Боевые, напористые, храбрые, агрессивные. С костями мясо глотали бы – если бы, конечно, мужики их не угнели… не угнетнули… не… в общем, не поработили тыщи лет назад, не поломали им психику. Даже не сомневайтесь в этом, поскольку пола нет, а есть только гендер (ролевая функция), и баба, она, по сути, тот же мужик:

  • Есть женщины в русских селеньях, их коротко «бабы» зовут —
  • Слона на скаку остановят и хобот ему оторвут!

Вот какими были бы сейчас все бабы, да жаль компенсаторная реакция на перманентное насилие сделала их в большинстве своем мягкими и податливыми. Да-да, только потому женщины мягки и заботливы, что мужчины им так велели, ибо это исключительно в мужских интересах. А если б не проклятое угнетение, породившее мягкость женщин, женщины бы тоже детенышей легко зубами на части рвали, как это иногда делают самцы в дикой природе.

Естественно, как все революционеры, «культуристки» грезят о красивом, справедливом будущем, где все люди, в том числе и женщины, будут… думаете, агрессивными, маскулинными? Нет. Напротив, мужчины в их светлых грезах будут феминными. И это странно. Понимая, что именно мужская активность по отношению к природе (по-иному называемая агрессивностью), собственно говоря, и сотворила цивилизацию (а с ней и феминизм, кстати), считая, что их собственная женская пассивность – всего лишь побочная реакция на мужскую доминанту, то есть следствие угнетения, феминистки хотят почему-то именно побочную реакцию – выхлоп сделать основой мира. Они грезят о светлом будущем, в коем все люди будут проявлять трогательную заботу друг о друге, вволюшку плакать, радоваться и по-иному свободно проявлять чувства, быть спокойными и неагрессивными, вежливыми, улаживать конфликты переговорами… Короче говоря, желают законсервировать цивилизацию и остановить прогресс.

Вся наша цивилизация стоит на мужской субъектности – это даже феминистки понимают. И тем не менее хотят выбить из-под ног цивилизации ее основу. Заменить на ходу паровоз телегой.

Наша телега, вперед лети!.

Кстати, насчет замены всей науки, перестановки ее на ходу на принципиально иные, феминные рельсы – это отнюдь не шутка. А цель.

Одна из «классиков» социал-феминизма незабвенная Люс Иригарэ в своих опусах «Этика сексуального различения» и «Размышление о другой женщине» четко сформулировала, что есть науки мужские, а есть – женские. Есть кошерные, а есть некошерные. Есть науки марксистские, а есть – продажные девки империализма.

Эта лютая тетка-теоретик не признает «мужские апории познания», а признает только «мышление чувствующего тела». Лесбиянка, наверное… На вопрос, что такое «женская математика» и возможна ли она вообще, апологетами женских наук отвечается так: а быть может, математика и не нужна, потому что является типично мужским взглядом на мир.

Дошло до того, что в одном из университетов США обработанная феминистками студентка, получившая плохую оценку за курсовую, написала жалобу-донос на то, что при оценке ее работы преподавателем использовались маскулинные (мужские, то есть научные) критерии – логика, анализ, отстраненность от личности писавшего. Требую пересмотреть по концепции «чувствующего тела»!.. Ибо все, что идет от мужчины – анализ, беспристрастность в исследованиях, абстрактное мышление, ясность мысли… все это на самом деле – классовый инструмент, направленный на угнетение женского туловища.

Социал-феминистки исходят из принципа: «Каждый мужчина – враг, носитель хаоса и разрушитель. Каждая женщина – природный творец порядка и гармонии, носитель умиротворения».

Вопрос о том, каким образом «носители разрушения и хаоса» смогли построить огромное здание планетарной цивилизации, даже не ставится. Между тем философская диалектичность может дать на него ответ: именно агрессивное наступление и разрушение окружающей среды под свои нужды парадоксальным образом производит направленную полезную работу по строительству структуры.

«Часть силы той, что без числа творит добро, желая зла…» Это не стихи, это диалектика, девушки… А хваленое женское умиротворение и житие «в ладу с природой» – смерть. Полная сдача позиций энтропии.

Тем не менее даже мировую экономику и деятельность корпораций фемино-»теоретики» мечтают переделать на свой лад. Мол, есть мужской стиль управления – направленный на конкуренцию, а есть женский – направленный на солидарность, взаимопомощь, сопли и слезы… Давайте жить в мире! Давайте жить в дружбе! Давайте вместе, всей корпорацией поможем нашим конкурентам, у них ведь тоже есть дети, которые хотят кушать. А также поможем инвалидам, уродам, эфиопским неграм, гарлемским афроамериканцам, пингвинам и пидарасам: им всем так трудно!

«Что предлагает радикальный феминизм? – читаю я в одной из работ. – Давайте вместе отстаивать наши общие интересы… Если же у кого-то из нас есть особые, теперешние нужды, которые не совпадают с нуждами остальных, – можно заниматься ими самостоятельно или вместе с единомышленницами. Защищать животных, практиковать веганство, объединяться в союзы женщин-врачей…»

Кроме того, обращают внимание «теоретики», все современные корпорации гендерно-нечувствительные! Они предполагают, что работник трудится с полной самоотдачей. Это вообще никуда не годится! Это нефеминокорректно, ибо у некоторых феминок есть дети, пеленки… Им нужно создавать условия, чтобы они поработали-поработали часика четыре, а потом пошли домой… А лучше вообще платить неработающей женщине с ребенком зарплату (есть и такие предложения).

Как все эти патерналистские социалистические поблажки для работников совместить с требованием помощи всем сирым и убогим, остается неясным. Тем не менее теоретик феминизма по имени Кати Фергюссон, например, продолжает с упорством маньяка утверждать, что нынешние фирмы «враждебны ценностям женского способа бытия» и их надо реформировать так, чтобы корпорации строились с учетом «женских ценностей» и «женского способа управления».

Вся эта сучья дурь воспринимается западным обществом настолько же всерьез, насколько всерьез в гитлеровской Германии ученые и генералы воспринимали бредовые нацистские теории космического льда. С той же серьезностью, с какой в Северной Корее воспринимают идеи чучхе. С той же серьезностью, с какой при Сталине воспринимали коммунизм и лысенковщину.

Феминизм в сегодняшней Америке уже настолько интегрирован в политику и социальную практику, что маразм в американском обществе окреп до совершенно невероятного градуса. Возник, укрепился, и теперь даже никому не кажется абсурдным термин «положительная дискриминация». Положительная дискриминация – это дискриминация белого гетеросексуального мужчины. Если у американского университета дилемма – кого принять: черного или белого, примут черного – за цвет кожи. Политкорректность!.. Если выбор стоит между женщиной и мужчиной, примут женщину – не по деловым качествам, а просто за сиськи. Феминизм!

Получается, что белого не принимают за цвет кожи. А мужчину – за то, что полом не вышел. Это неприкрытая дискриминация. И это все понимают. Поэтому просто меняют знак явления на противоположный – называют словосочетанием «положительная дискриминация».

«Положительная дискриминация» – это все равно что «хорошее преступление» – «правильное изнасилование», «полезное убийство», «положительное ограбление»…

Это уже Оруэлл. Кафка. Антиутопия пришла в каждый дом.

Остается последний логический шаг в развитии явления – феминистический терроризм. Наподобие того, например, который осуществляют христианские человеколюбцы – противники абортов. Они устраивают погромы в клиниках и убивают врачей-гинекологов. Ждем-с…

Под розовым флагом

Ой, как же мы забыли упомянуть лесбианизм – одно из самых крайних, физиологических течений радикал-феминизма. Исправляем ошибку. Читатель должен знать всю правду без прикрас.

Итак, лесбианизм. Лозунги: «Мужчины – враги. Гетеросексуальные женщины – пособники врагов!» Любой сексуальный контакт между мужчиной и женщиной есть насилие, даже если контакт совершен на добровольной основе. Настоящая женская свобода возможна только в мире без насильников. Размножаться будем партеногенезом.

Лесбианизм – самый настоящий сепаратизм. Только не локально-территориальный, а глобально-половой: эх, хорошо бы, если бы планета принадлежала женщинам, а всех мужчин, если и не в газовые камеры отправить, то постепенно как-нибудь уморить. А еще лучше – сделать прислугой за все их тысячелетние измывательства… А на пути к светлому будущему нужно проехать еще одну обязательную остановку – напрочь изничтожить порнографию, ибо сексуальный акт с мужчиной, равно как и его изображение, унижает женщину!..

Это человеколюбивое учение развивают Кэтрин МакКиннон, Шарлота Банч. А также печально известная идиотка Андреа Дворкин.

Под красным флагом

Я уже писал, что и без того слабое американское образование поражено грибком революционно-половой заразы. Университетские феминистические кружки либо определяют, либо реально влияют на политику университетов и жизнь студентов.

Зачастую радикальный феминизм смыкается с крайним левым – социалистическим или анархистским радикализмом. Любопытное описание этого феномена в лице известной феминистки Валери Сперлинг из Бостонского колледжа приводит уже знакомая нам Ада Баскина: «Сперлинг… представляет собой новое поколение феминисток. Ее интересы значительно шире, чем только женское равноправие. Она называет себя социалисткой и придерживается довольно радикальных революционных взглядов. Ее вообще не устраивает существующих капиталистический строй, она сторонница классического социализма».

…Вот что думает революционерка Сперлинг по поводу регистрации брака и моды:

«– А где его регистрировать? В мэрии, то есть в государственном учреждении? Но мы не признаем это государство. Это же просто аппарат насилия. В церкви? Но религия только помогает государству укреплять несправедливый порядок вещей – эксплуатацию человека человеком».

…Вот что думает феминистка Сперлинг по поводу мужчин:

«– Мужской мир никак не может отказаться от взгляда на женщину как на объект их сексуальных вожделений. При этом мужчины нам предписывают те эстетические нормы, которые им самим нравятся. Не считаясь со здоровьем женщин».

Как величайшее разоблачение мужского сексизма Валери показывает ярлычок от платья, только что вывешенного в модном магазине. Его размер 0. Дело в том, что американская женская одежда имела до сих пор размеры, начиная с 2-го. Нулевой – это новинка сезона.

– Представляешь, какие лишения – диеты, физические нагрузки – должна соблюдать женщина, чтобы довести себя до такой худобы. Это ведь уже не просто худоба – это истощение всего организма. Это прямой урон здоровью.

– Но, позволь, кто же ее заставляет? Пусть себе носит свой 10-й или 12-й.

– Так это же не модно! А кто выдумывает моду? Те же мужчины».

…Вот что думает Сперлинг по поводу лесбианизма:

«– Как я отношусь к лесбийской любви?.. Лесбианизм – важная составная часть феминизма. Она показывает, до какой степени может дойти борьба за равноправие. До полной, стопроцентной независимости женщин от мужчин».

Кстати говоря, весьма примечательно, что радикальных феминисток в их борьбе зачастую поддерживают как крайние левые, социалистические, так и крайне правые, реакционные, круги. Феминизм является тем клеем, который парадоксально склеивает правых и левых, заставляя их сливаться в противоестественном экстазе. Вот какое это большое извращение!..

Вместе с тем феминизм вообще, как явление крайне левого фланга политического спектра, отличается низким интеллектуализмом и, соответственно, повышенной агрессивностью. Кроме того, в полном соответствии с законами эволюции учение дробится на ветки, ветки и совсем мелкие веточки. Причем, все эти нюансировочные ответвления в силу упомянутого антиинтеллектуализма выглядят довольно смешно.

Например, поскольку нехороший капиталистический патриархат жестоко угнетает весь женский класс, феминомарксистам интересно разобраться во всех деталях этого угнетения. Познать его, так сказать, до тонкости – как он угнетает негритянских женщин, как латиноамериканских, как белых… Поэтому в рамках гендерного анализа была выдвинута так называемая теория пересечений, которая гласит, что каждый человек есть пересечение разных идентичностей. Вот, например, возьмем женщину. Она, во-первых, угнетаема как женщина. Во-вторых, она является, допустим, черной женщиной. Значит, она угнетается обществом и как черная! Если она еще и старая, значит, она угнетается как старая. А если, не дай бог, впридачу лесбиянка, то страдает от патриархата как лицо нетрадиционной сексуальной ориентации. Вот мы уже четыре угнетения насчитали! Разве можно с этим мириться?

Теория пересечений отпочковалась от так называемого «черного феминизма», то есть феминизма афроамериканок, которые белых недолюбливали, поэтому постулировали, что черные женщины угнетаются сильнее и страдают больше, чаще и колоритнее. А кем же они угнетаются? Ну, белыми, ясен перец! Но ведь есть и белые женщины, неужели они угнетают женщин черных? Отчасти. Черные феминистки полагали, что придуманный белыми феминизм призван облегчить участь именно белых женщин. Причем, не просто белых женщин, а белых образованных женщин среднего класса. А на остальных им, мол, плевать. И поэтому черным женщинам нужен особый феминизм, учитывающий черноту.

Эта дурь несусветная, по сути, разделила силы и противопоставила в женском «освободительном движении» белых женщин черным. Но ведь особым интеллектом феминистки сроду не отличались, согласитесь. Как, впрочем, и все левые.

То же самое произошло с феминизмом малоимущих женщин и феминизмом инвалидок. Они с восторгом умственно отсталых кинулись искать собственную идентичность на пересечении инвалидства и женскости, а также женскости и нищебродства.

Нашли!

Под флагом действия

Это еще не террор. Но уже буза, уже погромы, сходки, демонстрации… Обратимся снова к источникам, чтобы поиметь представление о том, как действуют не самые радикальные, не самые крайние, а вполне респектабельные, университетские фемино-радикалки. Исследователь, которая описывает их борьбу, сама не только является женщиной, но и не скрывает, что симпатизирует объектам своего описания:

«Эта студенческая феминистская организация в Мичиганском государственном университете называется Women’s council. Президент совета Шантал Джоунс… сжато и толково объясняет цели программы совета:

– Мы выступаем против всего, что унижает женское достоинство. Против подчиненного положения жены в доме. Против нежелательных сексуальных домогательств. Против жестокости мужей по отношению к женам – физической или словесной. И, наконец, против культа женской сексуальности.

Женский совет часто приглашает к себе лекторов по близкой ему теме. Так однажды появилась аспирантка из Калифорнии с докладом «Порнография и феминизм». Опираясь на свои исследования, лектор доказывала, что хотя порнография дело не очень-то высокоморальное, тем не менее играет и положительную роль: освобождает женщину от сексуальных комплексов.

Такого всплеска страстей на заседаниях Совета еще не было. Бурные дебаты, однако, ни к какому выводу не привели. И тогда решено было позвать более авторитетного эксперта, писательницу и социолога Андреа Дворкин».

…Да, ту самую печально известную идиотку Дворкин…

«– Ничего, кроме унижения, порнография нашему полу не несет, – горячо начала доклад Андреа. – Она разжигает интерес к женщине только как к объекту сексуальных притязаний. Она априори оставляет за скобками ее личность. Ее духовное начало, ее душевные потребности. Вольно или невольно порнография укрепляет вековую традицию неравенства полов.

Взрывом аплодисментов, последовавших за лекцией, все бы и окончилось. Но Андреа под конец рассказала об одной шумной истории, случившейся в 1973 году в Сан-Франциско. Тогда женщины, протестуя против надвигающейся волны порнографии, вышли на улицы города и добились, чтобы все киоски, где продавались порнооткрытки и порножурналы, были закрыты…»

Вдохновленные рассказом ветеранши половой борьбы, студентки колледжа страшно возбудились и решили устроить что-нибудь подобное у себя. В ближайший же уикенд они отправились в столицу штата Мичиган с целью найти себе какую-нибудь жертву. Жертва была найдена с помощью местных товарищей – стриптиз-клуб «Дежавю». Не долго думая, гастролерши отправились туда и устроили форменный погром – колотили в стекла, орали…

Первый погром ни к чему не привел. Тогда погромы начали повторяться. Полиция была бессильна (повторюсь, власть де-факто у сторонников социал-феминизма). В результате этого прессинга уважаемое и работающее по закону заведение было вынуждено переехать под давлением действовавших незаконно боевичек.

В разных интервью руководители этого бандформирования не устают повторять, что они, «хотя и феминистки, но умеренные, не радикалы». Представляете, на что способны неумеренные?..

Это, кстати, еще не все подвиги «умеренных». Через некоторое время то же самое преступное формирование устроило дебош в здании Театра драмы на проходившем там конкурсе красоты…

А началось все с визита старой лесбиянки-теоретика Дворкин. С ее теоретических разглагольствований. Долго ли подстрекнуть малоумных фанатичек на скверное дело?..

Членовредительство

История была громкая. Во всем мире о ней писали. Американка мексиканского происхождения – Лорена Боббит так устала от сексуальных утех со своим белым мужем, что, когда тот заснул, взяла да и отрезала ему член кухонным ножом. Вы наверняка помните эту историю. Помните, верно, и чем она закончилась…

Америка ахнула. Интеллигенция рукоплескала мексиканке, бурно поддерживая смелую женщину, таким оригинальным образом выступившую против гнета, засилья, насилья, эксплуатации, хренации… в общем, всего того адского, что несут в себе эти гребаные белые мужчины.

Был суд. Как водится, с присяжными. Адвокат блистал красноречием. Под окнами бродили демонстрации феминисток. Присяжные полностью оправдали преступницу. Этот день навеки стал праздником для всех американских феминисток. Ибо теперь стало можно. В Америке ведь прецедентное право…

Не оправдать мексиканку было нельзя: уж такая атмосфера царит в американском обществе.

И вот тут я считаю своим долгом сделать небольшое отступление – совершить, так сказать, экскурс в совсем другую страну и совсем другое время. Просто возьму и авторской волей проведу историческую параллель. Кому не нравится слово «параллель», воспримите этот экскурс просто как иллюстрацию, типа, вот бывают же такие схожести!..

13 июля 1877 года петербургский градоначальник генерал-адъютант Федор Трепов распорядился высечь одного из нарушителей порядка в доме предварительного заключения. Высекли.

Минуло лето. Минула осень. Практически прошла зима. И вот 24 февраля, то есть больше чем через полгода после означенного неприятного события, в кабинет к генералу вошла заранее записавшаяся на прием девушка среднего роста с прической «а ля училка» – гладко забранными назад волосами. В журнале предварительной записи девушка значилась под фамилией «Козлова».

Обычная серая мышка. Одетая в серый длинный бурнус с фестонами (убей меня бог, не знаю, что это такое, но так девушку описывают современники), с серыми глазами и бледно-серым некрасивым лицом. Войдя к генералу, мышка достала револьвер и шарахнула в Трепова.

Ее настоящее имя, как вы уже поняли, Вера Засулич. Она действительно была по образованию учительницей. На момент совершения преступления ей стукнуло 27 лет, и она никогда не была замужем. По той эпохе – старая дева. Даже очень старая. К моменту покушения Засулич была уже рецидивисткой – успела и отсидеть, и в ссылке чалилась: боролась девушка за революционные идеи. Кстати, обратите внимание не только на ее «стародевство», но и на партийные клички Засулич – Старшая сестра, Тётка… А теперь угадайте, куда она стреляла? Пуля попала Трепову «в область таза».

…Вот так, мышка пробегала, хвостиком махнула, и яйцо градоначальника едва не разбилось…

Выпоротого по приказу Трепова арестанта Засулич лично не знала, с момента порки прошло, как мы уже выяснили, более полугода, то есть аффектом и возмущением стрельбу Засулич объяснить никак нельзя.

Тем не менее интеллигенция рукоплескала террористке. На судебном процессе адвокат Александров блистал красноречием:

– Господа присяжные заседатели! Не в первый раз на этой скамье преступлений и тяжелых душевных страданий является перед судом общественной совести женщина по обвинению в кровавом преступлении. Были здесь женщины, смертью мстившие своим соблазнителям; были женщины, обагрявшие руки в крови изменивших им любимых людей или своих более счастливых соперниц. Эти женщины выходили отсюда оправданными. То был суд правый… Те женщины, совершая кровавую расправу, боролись и мстили за себя. В первый раз является здесь женщина, для которой в преступлении не было личных интересов, личной мести, женщина, которая со своим преступлением связала борьбу за идею… Как бы мрачно ни смотреть на этот поступок, в самых мотивах его нельзя не видеть честного и благородного порыва. Да, она может выйти отсюда осужденной, но она не выйдет опозоренною, и остается только пожелать, чтобы не повторялись причины, производящие подобные преступления, порождающие подобных преступников…

Присяжные оправдали Засулич вчистую. «Осудить было невозможно», – писал один из современников: такая уж была атмосфера в обществе. В высшем свете тогда барышни передавали из рук в руки не стишки про амуры, а рукописные прокламации:

  • Грянул выстрел-отомститель,
  • Опустился божий бич,
  • И упал градоправитель,
  • Как подстреленная дичь!

Решению окружного суда рукоплескали купцы, дворяне, банкиры, писатели, журналисты, студенты, преподаватели, фабриканты… Даже лицейский друг Пушкина – старенький князь Горчаков радовался решению суда, как ребенок. «Это похоже на предвозвестие революции», – писал Лев Толстой, зеркало наше…

Вся «умственная прослойка» нации была о ту пору поражена вирусом революционности. Вот как характеризовал эту прослойку министр внутренних дел Плеве: «русская интеллигенция имеет одну… особенность: она принципиально и притом восторженно воспринимает всякую идею, всякий факт, даже слух, направленные к дискредитации… власти».

Чуть отвлекаясь, скажу, что американская интеллигенция, ввиду своей узконаправленной образованности и вытекающей отсюда наивности, тоже чрезвычайно подвержена влиянию околовсяческих идей, будь то феминизм, повальная борьба с холестерином или семейным инцестом. Словно гриппом страну поражает! Прошла статья в какой-нибудь «Нью-Йорк таймс», понравилась людям мысль, подхватили СМИ и, глядишь, уже вся страна с чем-то оголтело борется. Как китайцы с воробьями.

Есть в Америке и свои говорухины – жирный Майкл Мур, например, – писатель и кинодокументалист. Белая интеллигенция обожает этого белого борца с белым расизмом и по совместительству радетеля за мораль и нравственность. Зачитывается им, как наша интеллигенция зачитывалась разоблачительным «Огоньком» времен Коротича. Книги жирного раскупаются миллионными тиражами, а его фильм, разоблачающий Буша, удостаивается Оскара. Вот же ситуация! Америка воюет в Ираке, Мур снимает о президенте своей воюющей страны фильм-разоблачение. Интеллигенция рукоплещет: Буш козел! Буш козел!..

У нас тоже подобное бывало – в 1905 году русская интеллигенция отправляла телеграммы японскому императору, поздравляя его с победой над царской Россией.

…Всеобщее умственное помешательство…

1899 год. Ректор Санкт-Петербургского университета издает приказ: во время студенческих каникул допьяна не напиваться и в общественных местах не бузить, как это бывало в прежние разы! Но в империи вся интеллигенция настроена против власти и приказ ректора вызывает неподдельное возмущение студентов: что значит «не бузить»? Вы, вообще, веяния времени понимаете?! Да в воздухе пахнет революцией! А вы нам тут – «не бузить». Сатрапы! Душители свободы!

Возмущенные студенты вываливают на улицу и начинают митинговать. Почин подхватывают остальные вузы – и вместе с питерцами два месяца бастуют все высшие заведения страны. Не надо здравого смысла, когда угар идей.

Каждого, кто тогда не ненавидел правительство, ненавидела свободолюбивая элита. Писателя Лескова, осмелившегося думать не так, как большинство, подвергали жуткому остракизму. А когда философа и публициста Розанова известный издатель Сытин пригласил работать в газету «Русское слово», весь либеральный коллектив издания взбунтовался и пригрозил остановить выпуск газеты, если Сытин не уберет Розанова.

– Но ведь он гений! – пытался апеллировать к профессионализму Сытин. – И к тому же будет писать под псевдонимом.

– Да нам по хер, гений он или нет, есть у него псевдоним или отсутствует, – гордо ответили свободолюбивые левые либералы. – Он реакционер, поэтому пусть убирается.

Интеллигенция…

Говно нации. Не я это сказал.

Следите за этим флюгером внимательно. Если интеллигенция думает по-фашистки, опасно думать иначе. Если интеллигенция думает не по-фашистки, не менее опасно не думать заодно с ней. Интеллигенция сожрет любого, кто думает не так, как она – вся из себя такая прогрессивная и модно мыслящая.

Так же, как когда-то прекраснодушные русские народовольцы шли в народ, совершенно не зная его нужд, так сегодня феминизированная американская интеллигенция упрямо пытается донести до обычных женщин, какими они должны быть и как именно обязаны себя вести в свете новых идей. И не дай бог какому-нибудь должностному лицу в Америке пойти наперекор новым политическим веяниям, руководствуясь здравым смыслом, – сожрут, уберут, затравят, уволят с волчьим билетом.

…Итак, Засулич Вера Ивановна 1849 г. р., рецидивистка, судом присяжных была полностью оправдана. Отстреливать яйца градоначальникам стало можно.

И маховик потихонечку начал раскручиваться. В течении следующей четверти века убиты 24 начальника тюрем, 26 приставов, 26 агентов охранных отделений, 15 полковников, 7 генералов, 16 градоначальников, 33 губернатора и вице-губернатора, 2 министра внутренних дел, 1 министр просвещения, 1 великий князь. Ну, и немерено городовых, офицеров, солдат, случайных прохожих – кто их считать будет. Плюс некоторое количество генералов, убитых по ошибке… В самом начале ХХ века в Пензе вместо жандармского генерала случайно грохнули генерала Лисовского. В Петергофе вместо одного генерала убивают другого – Козлова. В Киеве вместо жандарма Новицкого пырнули ножом случайного армейского генерала. А все равно хорошо – генералы же…

Страна ввалилась в следующий век на маховике террора. И даже не думала останавливаться.

1906 год. Государственная Дума всерьез обсуждает закон об амнистии за любые убийства, грабежи и прочее, если только в основе преступления лежал идейный мотив. А между тем, к моменту обсуждения этого закона за шесть месяцев одного только 1906 года революционерами в результате разных акций было по всей стране уже убито полтыщи человек незнатного сословия.

…Нет ничего страшнее людей идейных, искренне верующих. Идейность, помноженная на необразованность, – нитроглецерин истории. И здесь я просто не могу не повторить Губермана:

  • Возглавляя партии и классы,
  • лидеры вовек не брали в толк,
  • что идея, брошенная в массы —
  • это девка, брошенная в полк…

Распространяясь на умы, сложная теория всегда редуцируется до примитивного лозунга. Профанируется. Собственно говоря, смысловая редукция – это плата за широту охвата. Теория полностью выхолащивается, атрофируется, зато миллионные армии сторонников готовы идти в бой.

И проливаются кровь и слезы…

Идеи французских просветителей сначала превращаются в красивый лозунг «Свобода, равенство и братство», а затем – в кровавую баню.

Толстенный том экономической работы о прибавочной стоимости сначала превращается в «Грабь награбленное», а потом закономерно перетекает в террор и концлагеря.

Непротивление злу насилием, требование возлюбить своих врагов и подставить бьющему вторую щеку (казалось бы, уж куда пацифичней!) полыхает по Европе кострами инквизиции.

Стремление донести до сограждан прекрасную истину – для их же пользы! – всегда заканчивается одинаково печально для тех, кому ее несут.

Лозунг феминизма о равноправии тоже слишком красив и справедлив, чтобы крови не пролиться. Или маразму не случиться…

Только одна идея никогда не приводила к крови: «Хочу жить богато и счастливо, согласен за это работать, к героизму не готов, а на всех остальных мне, по большому счету, плевать…» Именно этот несимпатичный внешне лозунг позволяет построить работающую машину нормального капитализма, при котором большинство среднего класса живет вполне благопристойно, сыто, чистенько, аккуратно. Если, конечно, не увлечется очередной идеей справедливости… С этим исключительно полезным лозунгом все так здорово получается, видимо, из-за декларированного в нем равнодушия к людям – и в силу этого отпавшей необходимости осчастливливать их насильно.

Я вовсе не утверждаю, что в Америке непременно случится феминистическая революция, к власти придут амазонки и начнут рубить головы направо и налево – мужикам, предательницам сестринского дела, фракционерам, неправильно понимающим идеи Истинного феминизма… Нет. История вообще никогда «дословно» не повторяется. Но она, как известно, случается дважды – первый раз в виде трагедии, второй раз… как сейчас в Америке.

Поэтому я ничего не предрекаю, а просто провожу параллельные линии в смысловом пространстве. В общем, развлекаю читателя, как могу.

Вот вам еще одна картинка – картинка трагедии. Просто для равновесия – не все же одним фарсом смешить. Живые картинки, они всегда проясняют ситуацию лучше, чем абстрактные схоластические рассуждения. Однако, если у вас уже в глазах рябит от картинок, можете ее пропустить, не обижусь. Вам же хуже будет…

Свобода, равенство и братство, или Идейная интеллигенция приходит к власти

Все революции похожи друг на друга. Порой они схожи просто как близнецы, отличить коих человеку со стороны возможно только по именам… И главное, быстро все как развивается!

Двух лет не прошло со дня бесславной кончины Учредительного собрания, год с небольшим миновал после провозглашения лозунга «Отечество в опасности!», а страна уже не похожа на самое себя. Случилось цареубийство, введен новый календарь, фанатичной молодой девушкой совершено покушение на одного из главных революционных лидеров… Я имею в виду не Каплан и Ленина, а Шарлотту Корде, которая убила бывшего журналиста и видного революционера Марата.

Страна в кольце фронтов – войска Англии, Австрии, Пруссии с севера и Испании с юга теснят полуголодных, босых и оборванных солдат республики. Английский экспедиционный корпус, поддержанный беляками (роялисты выступали под белым флагом), высадился в Тулоне. Внутри Франции полыхают крестьянские восстания – Вандея в огне, голодающий Лион тоже потерял интерес к «свободе, равенству и братству». По селам рыщут комиссарские продотряды.

В такой ситуации революция решает отчаянно защищаться. Защищаться – это просто… Для начала революционный парламент – Конвент избавился от оппортунистов в своих рядах. Метод «очищения» был по-тогдашнему безальтернативен – умеренная часть парламента просто казнена. На эшафоте депутаты-жирондисты пели «Марсельезу». Впрочем, пение это становилось все тише и тише, по мере того как их головы одна за другой падали в корзину.

Власть в парламенте переходит к якобинцам и их вождям – бывшему адвокату Робеспьеру, бывшему журналисту Эберу и бывшему адвокату Дантону. Левая интеллигенция! Робеспьер возглавляет избранный в условиях чрезвычайности и наделенный особыми полномочиями Комитет общественного спасения. Дантон создает Ревтрибуналы.

Принят знаменитый Декрет о подозрительных. «Подозрительными считаются все те, кто своими действиями, сношениями, речами, сочинениями и чем бы то ни было еще навлекли на себя подозрение». Подозрительные подлежали немедленному аресту, суду Революционного трибунала. Раздаются призывы к бдительным гражданам узнавать подозрительных на улице. В ту пору во Франции родилась поговорка: «Если ты ни в чем не подозрителен, то в любой момент можешь стать подозреваемым в подозрительности».

История донесла до нас множество документов той эпохи. Но интереснее всего читать письма, дневники и мемуары очевидцев происходившего. Такие, как, например, эти записи одного из адвокатов, защищавших обвиняемых в Революционном трибунале.

«Революционный трибунал разрешал обвиняемым приглашать защитников, но функции последних не имели реального значения в тех случаях, когда жертвой являлось лицо, указанное комитетами конвента или клубом якобинцев, а также народными союзами или уполномоченными депутатами. Защитники являлись правомочными только тогда, когда у них было удостоверение в их гражданской благонадежности. Всех тех, кому было отказано в таких свидетельствах, пресловутый закон объявлял подозрительными.

У меня удостоверения не было, и тем не менее я выступал защитником. Часто даже сам трибунал назначал меня таковым. Должен, однако, сознаться – и мне без труда поверят, – что я ни разу не появлялся в суде без внутренней дрожи.

Страницы: «« 12345678 »»

Читать бесплатно другие книги:

В этой книге содержится более 50 стратегий по достижению процветания, счастья и крепких взаимоотноше...
Эта книга рассказывает о том, как устроен наш мозг – самый гибкий и постоянно развивающийся орган. А...
Эта книга – сборник ярких высказываний одного из самых видных политических деятелей XX века, первого...
Ему дал поручение сам великий князь – добыть секрет выплавки легендарной булатной стали. И он, прост...
Алина Кускова «Рыцарь моего лета»Наконец-то наступили долгожданные каникулы, но почему-то Яна им не ...
Раскованная американка, с которой герой рассказа познакомился на Мальдивах, оказалась вовсе не бизне...