Ледяные крылья Фомин Олег

Имя распространенное, даже очень: чуть ли не каждая третья крестьянская семья называет дочку Жеминой. Есть легенда, что однажды какой-то богатый и могущественный человек взял в жены простую крестьянскую девушку с таким именем, с тех пор селения заполнились Жеминами, родители по сей день надеются, что так уготавливают дочерям необычную судьбу.

Эгорд кивает.

Дверь за ним закрывается с мягким стуком. На миг показалось, будто с ним оборвалось нечто крайне важное. Оборвалось безвозвратно.

Но лишь показалось.

- Наконец-то! - ворчит Тиморис. - Думал, будешь прощаться до ночи, делать наследника, завещать бедняжке носить на могилу цветочки...

- Не зуди.

- Ой, какие нежные! Ничего, скоро начешут так, что мой зуд покажется ласками королевской наложницы.

Воины шагают по треугольному коридору, Эгорд скользит глазами по золотистым треугольникам плит. Строгие линии крепости с каждым днем нравятся больше, есть в них что-то... целеустремленное. Даже огни факелов, хоть и рваные, пляшущие, но похожи на треугольники. Обычные квадратные коридоры и плиты с четырьмя углами внушали бы обыденность, расслабляли, а острые формы напоминают, что Эгорд поселился здесь с четкой целью, не тратить время впустую, быть в деле. Надо отдать должное прежним хозяевам. Хоть и темные, но неспроста обособились на краю океана, вдали от Ордена. Была своя цель и у них. Точнее, у него. Насколько Эгорд смог понять, инициативу держал архимаг, а парочка магов была на подхвате.

Спускаются по лестнице, в другом коридоре встречает Халлиг.

- Ну как? - спрашивает Эгорд.

- Крайне любопытно! - отвечает жрец. - Дверь в подземелье запечатана интересными заклинаниями, не видел ничего подобного. Считалось, что заклинания Темного Ордена давным-давно известны и собраны в одной книге, но эти ловушки - нечто уникальное, можно сказать, что...

- Мы про корабль, - перебивает Тиморис.

- А-а-а, ну... ничего особенного. Обычные пираты. Перебираются на берег, осматриваются. Ведут себя пока осторожно, но уже наглеют. Да вот, взгляните сами.

Приближаются к повороту, следующий коридор пронизан треугольными окнами, больше напоминают бойницы, хорошо виден размотанный по склону язык тропы, черные пятна на месте сгоревшего селения, просторная равнина с холмами и берег. В него, как гарпун в брюхо кита, вонзен протяжный корабль с черными парусами, тоже треугольными. И эти целеустремленные.

Цель у них - грабить.

Глава 12

Эгорд, Халлиг и Тиморис спускаются с горы по тропе, обувь оставляет позади протяжный пылевой шлейф, его живые клубы золотит свет солнца. Дневная звезда то прячется, то появляется из-за быстро плывущих облаков, ватную вереницу несет сильный ветер, такой бывает далеко не каждое утро. Воющий поток воздуха колышет волосы, щекочет лоб, Эгорд дышит соленой свежестью, под доспехами играют мурашки, состояние привычное: теплое тело почти всегда находится в контакте с ледяными заклинаниями, они окружают Эгорда невидимой капсулой, всегда готовы по команде материализоваться в настоящий снег и лед. Ветер треплет пучки блеклой травы, иногда удается заметить летающие черные пылинки - пепел сгоревшего селения. Значительную часть вымыло дождями, унесло тем же ветром, другая часть стала землей, заросла травой, но зримые напоминания о трагедии все же остались.

Вдалеке черный силуэт пиратского корабля, отсюда похож на обгоревшую щепку.

- Обыкновенные пираты, подумаешь, - успокаивает себя Тиморис. - Сделаем с закрытыми глазами!

Впрочем, не так уж встревожен, в самом деле уверен, что бой будет легким.

- Недооценивая врага, повышаешь его шансы на успех, - предупреждает Халлиг.

- Учись, друг, - советует Эгорд.

Тиморис отмахивается.

- Да ладно, - протягивает с широкой улыбкой, - орду демонов перебили, а здесь какая-то вшивая кучка.

- Так то демоны, - говорит Эгорд философски. - А это люди.

- И в чем разница?

- Вот сейчас и поглядим. Но помни, демоны когда-то были людьми...

- И что?

- Просто не теряй бдительность, храбрый воин, - мягко вмешивается Халлиг.

Тиморис ухмыляется самодовольно.

Склон сменяется низкими холмами, равниной, трава высокая, злаковые кисти скользят по доспехам, шуршат, поле изгибается волнами, свет и тени на его поверхности переливаются в такт завыванию ветра.

С каждым шагом корабль увеличивается, все более и более грозный. Похожее на клинок судно из черно-серого дерева, оттенок заставляет трепетать, в то же время внушает мнимое ощущение ветхости, хотя разумом Эгорд понимает: корабль крепок не меньше, чем скалы. Черные треугольники парусов напоминают гребень древнего чудовища, мачты и реи словно ожидающие жертв виселицы, флаги развеваются длинными гибкими языками тьмы, по бокам густые щетины весел.

Троица движение замедляет...

На носу у края палубы гордо возвышается, судя по всему, капитан. Руки сложены на груди, одна нога согнута, повернута коленом в сторону, сапог упирается в перила борта, из-за спины торчат длинные рукояти сабель, доспехи наполовину задрапированы в черные ткани, нижняя часть лица скрыта такого же цвета маской, на голове тюрбан.

Под тенью паруса на середине корабля различается силуэт в сером плаще, тело полностью под прямыми складками, не разглядеть ни рук, ни ног, незнакомец по форме как свеча, а там, где у свечи должно быть пламя, торчит острие капюшона, из него смотрит темное пятно...

И наконец - третья фигура, самая загадочная, притягивает взор. Тоже в плаще, но ярко-красном, как магма. Высится над парусом - на узенькой рее как на твердой надежной земле, равновесие непоколебимо, даже ветер, выгибающий длинные - раза в полтора длиннее хозяина - полы плаща, не может пошатнуть неизвестного. Наверное, так бы выглядела красная летучая мышь на ветке, решившая отдохнуть не вверх ногами, а по-птичьи, головой к небу. Кстати, голова тоже под капюшоном, из его тьмы горят кровавым огнем острые глаза, их жуткий свет различается даже на большом расстоянии.

На корабле - только эти трое: капитан в маске и тюрбане, серый плащ и красный плащ. Смотрят в сторону крепости, давно заметили идущих от нее людей. Сам же корабль словно вымер...

Зато от берега по-хозяйски разбредается горстка пиратов. Четверо вдоль водяной кромки: парочка влево, парочка вправо, - а вглубь острова, навстречу Эгорду, еще трое. И, похоже, в отличие от наблюдателей с корабля, их не очень-то заботит, что творится вокруг, все еще не замечают Эгорда и его спутников, переговариваются, хохочут, будто высадились не на чужую незнакомую территорию, а в порту с трактирами и шлюхами. Кажется, пьяны до зеленых бесов. Видок еще тот... Словно крыс превратили в людей, нарядили в какие-то обноски из старых сундуков, вооружили первым, что под руку подвернулось, и пустили на все четыре. Такой вид больше подходит не пиратам, а рабам-гребцам. Хотя, скорее всего, так и есть. Сперва в ход пускают пешек: если что - не жалко.

Тиморис осматривает на себе драгоценные артефакты, ими снабдил Эгорд, а Эгорда, в свою очередь, снабдил Светлый Орден, ящики с магическими вещами заполняют несколько складских помещений крепости.

- Эгорд, - говорит Тиморис, разглядывая один из амулетов на шее, - а эти причиндалы действительно могут уберечь от стрел, копий и тому подобного? Что-то сомнительно...

- Для того их и делали, - отвечает Эгорд. Сам тоже увешан браслетами, амулетами, другой красотой, не только украшают, но и несут полезные свойства, как Око Асимиры. И свойства эти вот-вот пригодятся.

- Что-то больно много, - жалуется Тиморис. - Бренчат как бубенцы на корове! Зачем столько? Будут мешать махаться...

- Защитные артефакты недолговечны, - объясняет Халлиг, - могут выдержать пару-тройку ударов, а то и вовсе один. Кроме того, на каждый тип урона своя магическая защита, на всякий случай артефактами надо запасаться впрок.

- Все равно как-то слишком, - ворчит Тиморис, - надо бы...

Договорить Тиморис не успевает, в грудь прилетает метательное копье, но вместо того чтобы пронзить, выпустить кровавый фонтан, копье исчезает, амулет, который Тиморис теребил и буравил недовольным взглядом, разлетается на кусочки со стеклянным звоном и белыми искрами. Тиморис подпрыгивает как заяц.

Бредущая навстречу пиратская тройка наконец заметила хозяев острова, один даже метнул копье, но теперь пиратов осталось двое, а метатель свалился в траву, из трупа торчит его же копье.

- Надо бы слушать старших, - заканчивает за Тимориса Эгорд.

- Амулет зеркальной защиты, - объясняет Халлиг. - Вещь отличная, но зеркальная защита требует крайне много энергии, больше одного удара артефакт не выдерживает.

- Ямор дери! - срывается Тиморис на хриплый визг. - Халлиг, дай еще мешок этих погремушек!

Пираты перепугались, инцидент заметили и те четверо, что разошлись вдоль берега. Разведчики тут же пускаются в бегство на корабль, от их неспешности не осталось и намека, удирают чуть ли не на четвереньках, как дрессированные псы по команде. Лихо запрыгивают на судно, тут же исчезают, словно за бортом не палуба, а яма.

Теперь из врагов присутствуют лишь трое: капитан, серый и красный плащи. В тех же позах, невозмутимы точно статуи. Наблюдают...

Эгорд, Халлиг и Тиморис останавливаются где-то в полусотне шагов от корабля. Две троицы смотрят друг на друга безмолвно, внешне спокойны, но ладонь Эгорда лежит на рукояти меча, Халлиг сжимает посох обеими кистями, а пальцы Тимориса дергаются от желания выхватить сабли.

Океан дышит ветром...

Наконец, фигура в красном плаще на рее оживает, магматический взгляд опускается вниз, голова медленно кивает силуэту в сером плаще. Капюшон того поворачивается в сторону, сгусток тьмы кивает капитану. Капитан смотрит на силуэт в сером, кивает в ответ.

Возвращает взгляд на Эгорда.

Рука делает широкий резкий мах сверху вниз.

С корабля на берег с дикими воплями высыпается лавина пиратов! Десяток за десятком, легко одетые гребцы с плохим оружием, хорошо снаряженные разбойники. Все темные, как судно, злые, кричащие, глаза выпучены и заточены, в них горит жажда убивать, разорять, отнимать, сверкает волна кривых клинков, орда льется и льется как масло из пробитой бочки, толпой уже затоплен берег, не меньше сотни головорезов текут к трем защитникам острова, окружают плотным кольцом.

Над полем гуляют тучи взбитой ногами пыли. Пираты теснятся как рыбины в сети, толкаются, выжженная солнцем кожа блестит, не менее ярко отсвечивает сталь доспехов, сабель, гарпунов, крючьев, кинжалов. Полуголые гребцы задорно потряхивают дубинами, лодочными веслами, цепями, ржавыми клинками, рожи затемнены бородами и щетинами, изуродованы шрамами, многие черепа повязаны черными платками, уши в золотых и серебряных серьгах, всюду жадные беззубые улыбки. Пираты улюлюкают, издают мерзкие протяжные звуки, будто облизываются, перезвон клинков, покачиваются густой массой, как трава. Эти гиены в полной уверенности, что как только накинутся на трех людишек всей толпой, изрубят за пару мгновений. Потому не торопятся. Предвкушают, получают удовольствие...

Эгорд и его друзья стоят треугольником, плечи иногда соприкасаются, все трое хранят спокойствие, Эгорд переводит холодный взгляд с пирата на пирата.

Из толпы кричат:

- Попались, ребятки!

- Не ваш сегодня денек.

- Удача повернулась к вам задницей!

- А к нам сиськами, ха-ха!

- Нехилый у вас домишко, мы там пороемся от души!

- Добро ваше не пропадет, не беспокойтесь.

- Еще и вас переживет!

Боевой гнев пиратов постепенно переходит в расслабленное веселье, падальщики ведут себя так, словно победили, возвышаются над трупами, ленятся взять добычу. Эгорда окружает хохот, издевательские возгласы, пираты кривляются, чешут пузо и пах, некоторые даже позевывают, оглядывают остров как хозяева.

- У вас, наверное, и женушки имеются!

- Мы им горевать не дадим, быстро утешим, ха-ха!

- Неделю будем утешать без продыху, честное слово!

Эгорд обеими руками делает жест, будто приподнимает нечто широкое и тяжелое. Земля начинает подрагивать, вокруг толпы разбойников вырастает толстая стена бело-голубого льда, воздух внутри ледяной крепости мгновенно холодеет, трава покрывается инеем, а стена продолжает расти, пираты затравленно пригибаются, суетятся в панике.

- Что за бесовщина?!

- Он маг!

- Их всего трое, мать вашу!

- Нам конец...

Сотня голов запрокинута к ледяным кольям, что венчают стену, а та все растет и растет, чайки с криками разлетаются, гигантский колодец льда погружает людей в густой синеватый сумрак.

Эгорд руки опускает, правая сжимает рукоять меча, клинок лязгает, пронзает полумрак ослепительным бликом.

Воин-маг делает выпад, стальное жало меча обрастает льдом, к концу выпада ледяное копье с клинка срывается, пронзает грудь пирата-арбалетчика, тело с воплем отлетает назад, сшибает еще одного. Тиморис выхватывает сабли, блестящие острые дуги описывают стремительный вихрь в сторону пиратской гущи, на инеевый ковер падают две отрубленные головы, снег заливает багровое. Халлиг вскидывает посох, набалдашник выстреливает желтовато-белым лучом, внушительных размеров пират вспыхивает солнечным силуэтом, мгновенно превращается в облако пепла, в ноздри Эгорда бьют запахи крови и паленого мяса.

Три гордые фигуры возвышаются посреди темной массы согнувшихся в страхе звероподобных людишек. Лишь сейчас до растерявшихся пиратов дошло, что их убивают как свиней на бойне. Срабатывает инстинкт загнанных крыс, морды меняют испуг на злость, пираты с криками бросаются в атаку.

Клинки скрещиваются, Эгорд кружит между врагами, уклоняется от ударов, возникает там, где не ждут, меч рубит, режет и колет быстрее пиратского оружия, все ситуации, все вражеские приемы давно знакомы, повторяются уже который раз, ничего нового, потому предсказуемы, не несут особой угрозы. Опыт - сила великая! Тиморис тоже это ощущает, сабли порхают как крылья стрекозы, оставляют противников в недоумении, бессильном гневе, со смертельными ранами, пираты после встречи с ними оседают, падают ничком или навзничь, а то и вовсе разваливаются на части. Тиморис обращается с холодным оружием даже лучше Эгорда, ведь не маг, потому рассчитывать приходится только на силу, ловкость и смекалку, Тиморис вынужден владеть телом мастерски, иначе бы до сегодняшнего дня не дожил. От Халлига то и дело разлетаются лучи слепящего света, пираты с частотой мгновений один за другим вспыхивают, рассыпаются в пепел. Но старший жрец хорош и в ближнем бою, сильные руки раскручивают посох над головой, белая жердь сбивает с ног, отбрасывает порой до трех бандитов сразу, а те сбивают других. Кроме того, жрец наложил на себя и друзей световые щиты, так что стрелы, болты, дротики, прочие коварства сгорают в сияющем жаре прежде, чем успевают достигнуть цели. В сумраке ледяной крепости световые щиты особенно выразительны, сферы испускают тысячи лучиков, троица похожа на золотых ежей. Среди пиратов иногда попадаются бойцы умелые, чувствуется опыт, но на этот случай есть защитные артефакты, всегда на страже, пропущенные удары принимают на себя, а то и возвращают атакующим. К тому же, у Эгорда на подхвате верный друг - лед, его снаряды вспарывают врагов на расстоянии, превращают в лед их самих, из земли время от времени бьют ледяные сталагмиты.

Ярость пиратов быстро гаснет, когда осознают, что их осталась горстка, возвращается страх, разбойники панически озираются, но те, кто еще несколько минут назад кичились вместе с ними мощью и лихостью, лежат тяжелым кровавым ковром, всюду торчат багровые обрубки, кочки из плоти, костей и стали напоминают вязкое болото. Выжившие хотят убежать, но вокруг темная ледяная тюрьма.

Эгорд ловит момент, когда все они, числом восемь, топчутся на месте, не зная, что делать, и поднимает левую руку так, что пальцы похожи на тянущиеся вверх шипы. Одновременно с этим из земли под пиратами вылезают прозрачные волнистые щупальца льда, оплетают ноги, через короткое время ледяную крепость украшают восемь статуй водяного стекла...

Еще миг - и кисть Халлига выпускает восемь тоненьких белых лучей, каждый вонзается в свою статую, те бурно стекают горячей водой на землю, затопляют дно крепости, кровоточащие тела окашивают воду в красный, воздух наполняется подушками белесого пара.

Эгорд, Тиморис и Халлиг стоят в опускающейся тиши без движений...

Наконец, меч воина-мага взмахивает, избавляясь от кровавой росы, звонко ныряет в ножны, Эгорд поднимает руки, большой и средний пальцы обеих прищелкивают. Стены ледяной крепости тут же рвутся трещинами, белая паутина мгновенно расползается по всей поверхности льда, хруст такой, что Тиморис стискивает зубы, втягивает голову в плечи. Земля снова дрожит, труп, на котором стоит Халлиг, тонет в обагренной воде, жрец перепрыгивает на более высокую мясную кочку в доспехе, дабы не замочить полы одеяния. Стены осыпаются белыми крошками, похожими на туман.

Эгорд делает шаг вперед, руки резко в стороны, будто что-то раздвигают.

Ледяная крепость с нарастающим гулом обрушивается, похоже на то, как раскрывается чаша цветка, глыбы в едином падении сотрясают землю, как когда-то сотрясали ударами щупалец разбушевавшиеся спруты, по бело-голубым руинам расползаются круговые волны ледяной пыли. Та чуть рассеивается, Эгорд вновь видит черный корабль.

Незнакомцы в сером и красном плащах там же - под парусом и над ним. В тех же невозмутимых позах. Под красным капюшоном горят, как разломы с магмой на дне, глаза.

Но капитана нет.

Куда исчез? Среди пиратов, кажется, не было...

В любом случае, надо разобраться с этими двумя.

- Тиморис, жди на берегу, - говорит Эгорд.

- С какой стати?! - возмущается тот. - Что, саблями машу плохо?

- Превосходно. Но кожей чувствую, эти двое - могущественные маги. У сабель против них шансов мало.

- Думаю, Эгорд прав, - вмешивается Халлиг осторожно.

- Да вы сговорились! - обижается Тиморис. - Вот же демократия, Ямор ее дери! Два мага против одного рубаки. Теперь в любом споре буду задавлен числом. О боги, пошлите мне такого же рубаку, как я! Желательно девушку...

- Подождешь на берегу? - удостоверяется Эгорд.

- Ладно, Ямор с вами... Идите, веселитесь...

Эгорд и Халлиг неспешной, но твердой поступью шагают вперед, под сапогами хрустит лед, его хаотично наваленные ступени приподнимают над полем, выводят к песчаному лезвию берега, на ледяном гребне Эгорд и Халлиг останавливаются, возвышение из блестящих глыб почти сравняло их с палубой и загадочным типом в сером плаще. Он и незнакомец в красном следят за островитянами неотрывно, холодно, зло.

Воин-маг и жрец косо переглядываются, кивают.

Обоих мгновенно окутывают световые щиты, розовое сияние, телекинез устремляет на корабль со скоростью конного галопа, в полете Эгорд выхватывает меч, посох Халлига наливается испепеляющим светом.

Но прежде чем ноги успевают коснуться палубы, личность в сером резко разворачивается, плащ извивается в бегстве как хвост ящерицы, неизвестный прыгает за борт. Дуга его прыжка загибается вниз, низвергнуть в воду, из синей толщи с шипучим фонтанным взрывом выныривает наискось нечто огромное, стрелообразное. Нечто объято хлопьями яркого фиолетового свечения, беглец приземляется на него, громадный снаряд расправляет крылья, длинный хвост рассекает воздух как хлыст, лицо Эгорда расстреливают жгучие капли...

Костяная виверна.

Подушки фиолетового света тесно перемешиваются вокруг белых костей, виверна по форме как дракон, но тоньше, изящнее, без плоти эти качества удвоены. Фаланги крыльев невероятно протяжные, тонкие, сложены как два веера, сотни плоских позвонков хвоста позволяют извиваться с грацией шелковой ленты, череп вытянутый, что-то среднее между крокодилом и птицей, и все это дышит сияющим фиолетом, в длинном мешке ребер сияние густое до белоснежности.

Виверна испускает замогильный рев, неизвестный в сером плаще улетает на мертвом летуне к горизонту, кто такой, более-менее ясно. Над ним в ту же сторону улетает фигура в красном плаще: из складок торчат изящные кожаные крылья, выгибается хвост в половину длины виверньего, все это тоже красное, даже ярче одежды. В происхождении этого существа теперь тоже сомневаться не приходится.

Некромант и демон.

Эгорд и Халлиг наблюдают за уменьшающимися силуэтами. Меч возвращается в ножны медленно, словно Эгорд ждет, что демон и некромант все-таки вернутся, вступят в битву, но нет. Улетают. Халлиг тоже в замешательстве, свет посоха гаснет постепенно, будто с неохотой. Солнечные щиты меркнут, истончаются до тонкой пленки, но все же остаются, мало ли что...

- Некромант и демон, - говорит Халлиг.

- Да...

- Некроманты никогда не имели дел с демонами, хоть те и пытались склонить их на свою сторону. Даже во время нашествия Зараха, когда превосходство демонов было очевидно, некроманты присоединиться и урвать кусок пирога не пожелали. Враждуют с этим миром так же, как и демоны, но у них своя вражда. Демоны для них - такие же враждебные твари, как и люди. Некроманты жаждут править миром одни или не править вовсе. Союз с кем бы то ни было не устраивает.

- Теперь, как видишь, устраивает.

- Вижу... Если так, дело плохо. Быть может, неожиданная победа над демонами показала некромантам, что людей не покорить без помощи, и теперь их стратегия изменилась?

- Не исключено... Но почему решили начать именно с нас?

- Потому что именно ты и твои друзья переломили ход войны в пользу людей. И сейчас не секрет, что находишься на этом острове, пытаешься создать еще одно сердце светлых сил. Мир давно обратил на вас внимание, следит пристально, хоть и не замечаешь. И будет следить, пока не перестанете быть влиятельной силой. Такова участь всех могущественных героев. Будь готов, Эгорд, это нападение - лишь начало.

- Ничего другого не остается, - вздыхает Эгорд. - Сам выбрал этот путь.

Демон и некромант уже очень далеко, две мерцающие точки у горизонта...

- Ты прав. Только начало. Потому эти двое не стали вступать в бой. И не собирались. Лишь оценили наши возможности, пустив вперед людей.

- Надо сообщить Светлому Ордену.

- Да, но сперва осмотрим судно. Вдруг найдем что полезное, да и сам корабль пригодится.

Воин-маг и жрец прохаживаются по палубам, Эгорд шагает осторожно, взгляд внимательный, уши улавливают скрип досок, похлопывание парусов, шелест волн... Скорее всего, корабль пуст, но осторожность еще не вредила, привычка быть настороже впиталась в многочисленных схватках, ей Эгорд обязан жизнью не раз, лучший способ отдать должное - прибегнуть к ней вновь. Но снаружи судно и впрямь пустое, Эгорд и Халлиг спускаются в трюмы...В полумраке солнечная скорлупа щитов более выразительна, от нее исходит много-много лучиков, те лижут влажные дощатые стены, замшелые бревна, тюки с добычей, бочки источают запахи рома, встречаются занавески сетей и цепей, Эгорд проходит мимо чана с трепыхающимися рыбами... Трюмов целый лабиринт, приходится разделиться: Халлиг остается изучать этот уровень, Эгорд спускается ниже... Здесь располагались гребцы: укрепленное деревянными колоннами помещение как низкий, но протяжный зал, с обеих сторон ряды весел и скамеек, на некоторых валяются полуголые истощенные мертвецы...

Эгорда резко толкает какая-то сила, не больно, но сопротивляться ей нельзя, как порыву урагана, воин-маг успевает лишь моргнуть и осознать, да и то смутно, что его обняло нечто светлое, теплое, вроде гигантских крыльев...

Глаза открываются, Эгорд понимает, что лежит на осколках льда, на бывшей ледяной крепости. Голова приподнимается, взору предстает корабль... Точнее, то, во что корабль стремительно превращается, - огромный, как усадьба, шар тьмы, бешено ревет, крутится, Эгорд видит черные потоки не то дыма, не то жижи. Часть судна уже стала черной массой, страшная сфера засасывает все вокруг, исчезают несколько отчаянно трепыхающихся чаек, полотна парусов, веревки, доски, весла... Выеденное, как арбузная корка, основание корабля выгибается луком, с оглушительным треском ломается, черная звезда пожирает...

А затем вдруг резко сжимается до размеров яблока, взвывает с особым гневом, как умирающий дракон, и исчезает.

Шар съел и часть воды, после его исчезновения образовавшаяся в океане воронка со всех сторон заливается водой, на дыбы с грохотом встает высоченная водяная колонна, ее шапка расстреливает пространство облаком капель, на берег проливается кратковременный шипучий дождь, наполовину из пены, Эгорд прикрывает лицо ладонью, сталь доспехов мокрая.

Воин-маг поднимается, перчатка стряхивает с наплечника лоскуты прибрежных водорослей, с сапога на лед сваливается крабик.

- Эгорд!

Со стороны берега на глыбу льда вскарабкивается Халлиг, насквозь мокрый, рука держит посох слабо, вокруг жреца танцуют огоньки энергии только что свершенного заклинания. Глаза блестят радостным облегчением.

- Ты жив, Эгорд! Я думал, тебя тоже...

Воин-маг направляется к Халлигу, голова кружится, только сейчас чувствует: сотворение ледяной крепости основательно измотало. Рука на ощупь развязывает поясную торбу, роется среди звонких флакончиков, другая рука помогает балансировать на пути к жрецу.

Встретившись, воин-маг и жрец помогают друг другу не упасть, Эгорд вкладывает в ладонь Халлига бутылек бодрящего зелья. Жрец с опорой на посох вынимает пробку.

- Успел телепортироваться...

Выпивает одним глотком, дыхание шумное.

Эгорд вырывает зубами пробку из флакона, пьет.

- Это была ловушка, - продолжает жрец. - Вот почему они улетели... Рассчитывали, что попадемся. Честно говоря, они были близки к истине. Пара мгновений, и я бы сгинул в той черноте вместе с кораблем. И вот с подобной гадостью приходится иметь дело в подземелье, где та загадочная дверь. Такими подвохами засеян каждый участочек, а ты еще хотел обезвреживать сам...

Эгорд чувствует, силы восстанавливаются, линии обретают четкость, разум чист. Взгляд устремлен туда, где корабль был только что.

- Да-а-а, жестко...

- А как удалось выбраться тебе? - спрашивает Халлиг. - Неужели тоже владеешь телепортацией?

Эгорд качает головой.

- Нет.

- Тогда как?

- Понятия не имею... Что-то выбросило меня оттуда, даже понять не успел...

Эгорд озирается.

- А где Тиморис?

Звон стали. Еще и еще, со стороны крепости. Эгорд и Халлиг поворачивают головы, вид загораживают ледяные камни, воин-маг и жрец бегут на шум, но в лучах солнца лед успел подтаять, оба то и дело поскальзываются, Эгорд взмахивает рукой, будто засеивает пашню пшеницей, скользкие ступени льда покрываются белым мхом инея. Теперь подошвы сцепляются с опорой крепко, перепрыгивают с глыбы на глыбу уверенно, шаги широкие, летучие.

Взбираются на гребень, ледяные обломки открывают зрелище: среди небольших кусков льда и высокой колышущейся травы Тиморис парой сабель отбивается от трех пиратов. Те перепачканы пленкой крови и воды, в царапинах, уставшие, но злость придает силы, разбойники напирают на Тимориса с безоглядной решимостью. Видимо, эти трое притворились мертвыми, а когда ледяная башня пала, вздумали по-тихому смыться, но наткнулись на Тимориса.

В ожесточенной схватке воин пронзает саблей грудь пирата, стальной багровый клюв вылезает из спины, тут же юркает назад. Второму пирату Тиморис прошивает живот, бандит сгибается пополам, медленно заваливается набок.

Но пока Тиморис занят вторым, третий сбивает с ног, воин падает навзничь.

Пират с дикой улыбкой и выпученными глазами бросается на поверженного замахнувшись топором, Эгорд и Халлиг кидаются на помощь.

Через шею разбойника проносится что-то плоское, вращающееся, Эгорд слышит мощный ритмичный свист. Голова пирата подпрыгивает, тупое выражение лица переворачивается, волосатый мясной мяч исчезает в траве. Срез на горле выпускает фонтанчик, тело оседает на колени, кожаный нагрудник с хрустом бухается на ледяную плиту рядом с ногами Тимориса, полупрозрачный голубоватый холмик заливают красные ручьи.

Шагах в двадцати от места битвы Эгорд и Халлиг видят... капитана!

Черный тюрбан, его складчатый хвост оплетает нижнюю часть лица, исполняя роль маски, извивается на ветру, Эгорд различает полоску смуглой кожи, прищуренные глаза. Капитан ловит вернувшийся снаряд, это одна из сабель, по красивой паутине желобков на золотом клинке стекает кровь. Узор магический, оружие явно зачарованное, доказано наглядно: простая сабля не может летать с легкостью, рубить столь точно, да еще возвращаться в руку хозяина.

Эгорд растерянно улыбается, думает, капитан по какой-то причине перешел на их сторону, хоть и не понятно, с чего вдруг. Но капитан выхватывает из-за спины вторую саблю, его поза становится напряженной, как у хищника перед броском, уголки глаз у переносицы заостряются. Улыбка Эгорда гаснет.

Капитан убил своего, чтобы расправиться с Тиморисом лично.

Фигура в сверкающих доспехах и черных тканях срывается в сторону лежачего воина, капитан хрипло ревет, голос высокий, звучный. Несется с сильным передним наклоном, отведенные назад, точно крылья, сабли служат противовесом.

Расплывшийся было в улыбке Тиморис меняет радостную физиономию на испуганную, глаза расширяются, едва успевает вскочить. Две пары сабель сшибаются в роднике огненных искр, Тимориса отшатывает на три неуклюжих широченных шага, устоял с трудом.

Начинается обмен ударами, подавляющее число принадлежит капитану, Тиморис только и успевает отбиваться, уклоняться, изворачиваться, а если удается вклинить робкую контратаку, это лишь везение. Капитан быстрый и ловкий как воздух! Эгорд и Халлиг подбегают, шагах в десяти от дуэлянтов приходится встать, дабы не попасть под ураган лезвий, что перемещается молниеносно, непредсказуемо.

- Тиморис, тебе помочь? - осведомляется Эгорд.

- Спасибо... я... сам... - вставляет Тиморис ответ между ударами.

Халлиг подается чуть вперед.

- Один мой луч, и...

- Нет! - отрезает Тиморис. - Он мой!

Старший жрец смиренно отступает.

Эгорд следит за танцем сабель, все равно что пытаться держать взгляд на порхающих стрекозах. Капитан довольно худой, доспехи и ткани скрывают, но от внимательного взора не утаишь. Мышцы капитана крепки, вереницы сражений превратили плоть в железо, однако мяса на костях немного. Но ему на пользу, капитан и в доспехах удивительно строен, изящен, не говоря о скорости. Тело как связка оживших хлыстов, удары хлещут и хлещут, Тиморис выдыхается, лицо брызжет каплями, лишь опыт позволяет противостоять молодому яростному напору. Да, капитан еще и молод, Эгорд чувствует по рычаще-ревущим кличам, тот издает при каждой атаке. Сабли прекрасные, шедевр оружейного искусства! Длинные резные рукояти из молочно-красного камня, торец каждой венчает сочный, будто клубника, рубин, кристаллы огромные, можно бить как кинжалами. Клинки из золота, ближе к остриям расширяются, под конец резко сужаются, в витиеватых узорах течет магическая сила, делает золото легче перышек, обеспечивает хозяину невероятную быстроту.

На лице Тимориса проблеск идеи.

Во время очередной атаки капитана выпускает сабли, те падают в траву, руки приподнимаются, Тиморис подставляет туловище под удар. Сабли капитана, подобно ножницам, смыкаются на доспехах воина, силы вполне хватило бы разрубить надвое, но с ударом один из амулетов на шее Тимориса лопается, как разбившаяся вдребезги о стену вазочка, сабли отскакивают, по ним шустро проползают молнии, охватывают капитана, он дрожит словно впавший в транс шаман, выгибается парусом. Тиморис слегка отшатывается, затем бросается на капитана, оба падают, сцепившись, катаются по земле, будто клубок взъяренных псов.

Эгорд и Халлиг немного смущенно наблюдают, как Тиморис и капитан, позабыв все на свете, кувыркаются, молотят друг друга, даже царапают, клочья земли с травой разлетаются тяжелыми густыми брызгами, драчуны рычат, хрипят, машут руками, лишь бы угостить друг друга новым синяком или ссадиной.

Капитану удается оседлать Тимориса, с пронзительным ревом обрушивает на лежачего кулачный град, но Тиморис сбивает с врага тюрбан, тот падает, утягивает с собой маску, на свободу вываливается пышная тяжесть длинных черных, как тьма в пещере, локонов.

Халлиг присвистывает.

Тиморис цепенеет, глаза как у совы, проглотившей булыжник. Эгорд подозревает, что и у него самого такие же...

Девушка!

Кожа красавицы как черный чай, куда добавили капельку молока, но чертами смуглянка не похожа на коренных обитателей пустынь и джунглей, скорее на жителей Старга, Вегвинда и подобных городов, от долгих странствий кожа на солнце выгорела. Карие глаза воительницы сверкают гневно, продолжает рычать, бить, Тиморис защищается вяло, чисто на рефлексах, никак не может побороть изумление.

- Ненавижу тебя, ненавижу! - кричит капитанша. - Подонок, сволочь, гад!

- П-погоди! - заикается Тиморис.

- Бабник ничтожный! - взвывает девица. - Как ты мог бросить нас с мамой?!

- Я не...

- Она любила тебя! Доверяла! А ты бросил на произвол судьбы, как последний трус!

- Но...

- За двадцать лет ни одной весточки, даже намека! Думали, погиб, или держат в рабстве, или... А ты просто сбежал, чтобы куролесить дальше, гад!

Руки Тимориса опускаются безвольно, губы с выдохом шепчут:

- Велира...

- Убью, сволочь!

Девушка молотит кулаками нагрудник Тимориса, раз за разом, словно капризная принцесса подушку.

- Убью!

И, как самая настоящая принцесса, вдруг падает Тиморису на грудь, лицом в свои предплечья, и плачет. Плечи и волосы при каждом хныке вздрагивают...

Эгорд чешет перчаткой в затылке, Халлиг совершает тот же ритуал, но со лбом, при помощи набалдашника.

Голова Тимориса запрокинута к небу, воин в глубокой прострации...

Рука подползает к волосам рыдающей девушки, пальцы осторожно, словно боясь обжечься, гладят.

- Не плачь... дочка...

Глава 13

В небе над островом парит серебристая крылатая фигура, крылья белоснежные, из жидкого солнечного света, но он не слепит, приносит созерцателю умиротворение, радость.

Эгорд любуется полетом Леарит, наверное, минут десять. Дел в лаборатории гора, но отпустить чудесную картину за окном не может. Богиня летает вокруг острова каждый день, ее любимое времяпрепровождение. В полете Леарит прекраснее, ей изумительно идут облака, особенно в рассвет или закат, разноцветные, словно фрукты, в этих светлых сумерках волшебные доспехи Леарит тоже радужные, даже в безупречной белизне крыльев можно заметить то земляничный, то медовый, то еще какой-нибудь флер.

Но сейчас в самом соку день, облака белые, как крылья богини, лазурные тени придают паровым дворцам пышность, Леарит среди них точно фея...

Эгорд вздыхает.

Надо возвращаться к работе. И без того потерял кучу времени, с Халлигом очищали берег от трупов и льда. Точнее, льдом занимался только Эгорд - заставлял глыбы таять, испаряться, потому сейчас роскошная облачность. А Халлиг один за другим испепелял тела пиратов. Буйную девицу пришлось усмирять силой: излив слезы, вроде бы успокоившись, при попытке Эгорда и Халлига подойти ближе разошлась пуще прежнего, Тимориса чуть не задушила, кинулась на Эгорда как кошка. Воин-маг сковал ледяной коркой, Халлиг наложил усыпляющие чары. Грозная предводительница пиратов не откроет глазки до завтра. Тиморису была доверена почетная миссия отнести внезапный гостинец из его бурной биографии в жилую комнату, уложить в кровать, а затем объяснить, как угораздило в один миг стать отцом, да еще такой демонессы в человечьей шкуре.

Халлигу тоже весьма любопытно, но он умчался на зов долга в подземелье - обезвреживать ловушки. Занят этим почти все время, его способностью целиком отдавать себя делу Эгорд восхищается, даже завидно.

Воин-маг возвращается к работе. На лабораторном столе, в магическом круге размером с лепешку, исчерченном внутри и снаружи рунами, покоится ледяная стрекоза. Белесо-голубая статуя величиной со щенка, на выпуклостях белые блики, сквозь них Эгорд видит свои отражения, прозрачные ледяные крылья тонкие, острые, как кинжалы, переливаются радугой. По соседству сверкает алхимическая установка из колб, трубок, горелок, в стеклянных сосудах жидкости разных цветов: одни покоятся, другие бурлят, над третьими густая кремовая дымка. Самая большая колба подогревается слабым пламенем горелки, наполнена зеленой пузырящейся жидкостью, в ней плавает жало Хафала.

Тиморис в кресле неподалеку, подбородок в ладони, взгляд упирается в колбу, но видно, что думает не о ней. То ли задумался слишком глубоко, то ли просто ничего не соображает... С непривычки даже жутковато. Веселая придурошная рожа идет куда больше.

- Мать Велиры была моей первой девушкой, - после долгого молчания говорит Тиморис. - Ее звали Жемина.

Эгорд вздрагивает.