Новая Зона. Первопроходцы ада Недозор Игорь
Но быстро понял, что ошибся. В толпе, наверное, имелись и бывшие москвичи, но в целом публика собралась самая разная – от молодых ребят с майками «Наш дом – Калуга» из местной молодежной организации до, судя по сапогам и ватникам, жителей окрестных деревень.
Толпа клубилась, гомоня и топоча. Одни бесновались, выкрикивая какие-то речевки, другие с остановившимся взором гугнили молитвы. Девки с невероятным кричащим макияжем извивались под безумную музыку из переносной магнитолы. Над ордой колыхались плакаты с наскоро намалеванными лозунгами: «Сокрушим гнездо тьмы дотла!», «Иисус вам не простит!», «Отдайте то, что вам не принадлежит!».
Какие-то типы сорвали с фасада растяжку с названием монастыря, подожгли ее и танцевали вокруг костра…
Биолог недоуменно помотал головой. Не будучи коренным жителем Калуги, он все же знал, что Лаврентьевская обитель, названная в честь святого Лаврентия Калужского, – старейший монастырь в округе, существующий со времен Ивана Грозного. В 1610 году в стенах обители укрылся Лжедмитрий II, бежавший в Калугу из Тушинского лагеря. В октябре 1617 года около монастыря произошло сражение русских войск под командованием князя Пожарского с армией польского короля Сигизмунда III, и тогда обитель была разорена. Потом она захудала, а при советской власти была то школой, то тюрьмой, то больницей и, наконец, на исходе XX века вновь стала святым местом.
Горожане, может, и нечасто вспоминали о монастыре, но всегда уважали городскую святыню. Что же случилось, что теперь они намереваются его разгромить?
Не уйти ли от греха подальше?
Но оказалась, что он с компанией таких же зевак уже зажат прибывающей толпой в небольшом тупичке между новым корпусом обители, забором и глухим торцом девятиэтажки. Так что поневоле пришлось досматривать «шоу».
На крыльце, буквально прижатые толпой к массивным дверям, несколько священнослужителей, жестикулируя, что-то втолковывали толпе. Со стороны могло показаться, что батюшки уговаривают окармливаемых соблюдать порядок. Но уж больно плотным кольцом новоявленная «паства» окружила здание. Увещевания были безрезультатными.
Наконец в дверях появился почтенного вида человек с посеребренной годами бородой, в лиловой епитрахили поверх простых джинсов. Преподобный отец Мельхиседек, настоятель монастыря, недавно стяжавший себе громкую славу тем, что уговорил главу крупнейшей строительной компании города подарить только что возведенный многоэтажный дом многодетным беженцам.
– Люди, почто беснуетесь? – вопросил он густым басом. – На Бога ропщете? Грешите? Но сами видели: грешили в Москве, о Боге забывши, и пала Москва страшнее, чем Вавилон древний! За что же злобствуете на нас, иноков, смиренных слуг Христовых? Или недовольны, что после нашего крестного хода бедствие не остановилось да Москва не очистилась? Но разве мы вам сие обещали? Я такое говорил? Или святейший патриарх? Подобное лишь лжеученые обещают да колдуны бесстыжие!
В народе послышались согласные хохотки.
– Пусть Господь всеведущий укрепит ваши помыслы и не даст усомниться в воле Его! И еще скажу: пути Господни неисповедимы, кто знает, быть может, Отец Наш решит, что мы уже выполнили Его волю, испив свою чашу страданий до дна, и остановит бедствие. Ступайте же по домам своим и боле не грешите, дабы не пасть жертвами гнева небесного!
Толпа зароптала, явно не удовлетворившись предложенным решением проблемы.
А потом из толпы выступили несколько человек, во главе которых двигался высокий тощий брюнет в кожаном плаще.
– Ты, папаша, – развязно бросил он, – свою поповщину нам тут не толкай. Лучше скажи, почему это ты у себя в обители Темных сталкеров привечаешь?
– Не ведаю, о чем ты, сын мой, – прогудел святой отец.
– Может, ты и про Гаситель не слыхал? – истерично выкрикнул один из спутников черноволосого – толстенький хмырь в рыжей бейсболке.
Что-то знакомое в последних словах почудилось Антону. Что-то он про это слышал, но вот что? И при чем тут Темные? Вот уж абсурд – Темные с их жуткими верованиями и монастырь!
– Я далек от светских дел и слухов, сын мой… – так же доброжелательно ответил отец Мельхиседек толстячку.
Тот не нашелся, что ответить.
– Так, – грубо отодвинул пузанчика тощий, видя, что разговор уходит куда-то не туда. – А теперь, папаша, слушай внимательно, это ты бабкам своим можешь втирать, что хочешь. Но то, что у тебя среди монахов один Темный точно есть, – это факт. Я Шмеля видал не раз, и хоть он рясу нацепи, хоть в бабу переоденься и бороду отрасти – узнаю. Шмель у тебя, так что скажи ему, пусть для начала он выйдет сюда, к нам. А мы уж потолкуем с ним, как положено мужикам! – При последних словах брюнет закатил глаза.
– Сын мой, – терпеливо, как бестолковому школьнику, принялся объяснять настоятель. – Переступая порог обители, принимающий постриг оставляет все мирское за порогом. Быть может, среди братии и есть тот, кого ты называешь Шмелем, но как бы то ни было, для него все в прошлом, и я даже не вправе назвать тебе его имя, ибо сие есть тайна исповеди… Вам лучше разойтись, дети мои, и не искать того, чего здесь нет!
– Врешь! – заорал толстяк, теряя контроль над собой. – Все врешь, монашья рожа!
Арсеньев наконец узнал его. Иван Гирков – малость чокнутый активист, трижды выдвигавшийся в депутаты и возглавивший некое мутное движение «Город для горожан».
– Ты лучше скажи, что вам позавчера на машине с белорусскими номерами привезли?! А?
– Братия из Николинской обители, что в Гомеле, прислала провиант – картошка там, соленья всякие, мед… – с олимпийским спокойствием ответил отец Мельхиседек. – Мясо тоже, но его мы уже отдали в детский дом, так что…
Толстяк, багрово покраснев, сделал пару шагов вперед.
Брюнет, заметив реакцию Гиркова, хотел было вмешаться, но не успел – тот, став похож на здоровенного разъяренного хомяка, оскалился и вцепился в одеяние архиерея, принявшись трясти отца Мельхиседека за грудки.
– Врешь! Врешь! Врешь! – выкрикивал зло. – Люди! – обернулся он к толпе. – У них тут мало что Темные сталкеры прячутся, так они еще и Гаситель Зоны привезли и уничтожить его хотят! Темные нас всех погубят!!
Тут-то Антон понял, о чем идет речь, и, несмотря на драматизм момента, чуть не рассмеялся. Гаситель Зоны! Неужто эту древнюю, как помет первого контролера, сталкерскую байку еще помнят? Что, мол, если взять древний освященный церковный колокол или намоленный оклад иконы да, расплавив на огне какой-то из термических аномалий в какой-нибудь брошенной церкви за Периметром, сплавить с некоторыми артефактами – и потом отлить из этого всего особую чашу-резонатор, то…
То звук удара по этой чаше сможет гасить аномалии и отгонять мутантов, а ровно шестьсот шестьдесят пять таких чаш, задействованных одновременно, покончат с Зоной навсегда. (Уж неведомо какой рехнувшийся на Библии сталкер, может, расстрига какой, это все придумал.)
Из ворот обители выскочили монахи и принялись отбивать настоятеля. Им это удалось, и они втолкнули слегка оторопевшего Мельхиседека в монастырский двор. А вот сами отступить не успели. Троих иноков схватили бритоголовые парни, все семнадцати – восемнадцати лет, с дубинками и металлическими прутьями. Они свалили монахов с ног и начали методично избивать. Толпа взревела.
– Ломай двери! Выкуривай Темных!
– Гаситель! Гаситель отдайте, с-суки! – орал беснующийся Гирков, отпихивая тощего.
Кто-то уже начал колотить в ворота ломами.
Внезапно расклад изменился. К монастырю подъехали три больших полицейских «КамАЗа», и из них посыпались как горох бойцы в спецснаряжении, тут же ставшие сомкнутым строем напротив толпы.
Гомон и ругательства умолкли.
Полицейские казались какими-то роботами в новых сферических шлемах, бронежилетах и камуфляже. Строй «космонавтов» вытянулся в ровную линейку.
Толпа, однако, хоть и подалась назад, но и убегать вроде не собиралась.
– Приказываю прекратить нарушение общественного порядка и разойтись! – заорали в мегафон.
– И что? – заорали из толпы. – Если не разойдемся, так стрелять будете? Вы лучше бы монахов этих, черных воронов, потрясли! У них тут гнездо! Это черти настоящие!
– У нас есть право применять оружие!
Теперь Арсеньев разглядел командира омоновцев, выдвинувшегося с «матюгальником» в первый ряд. Это был высокий здоровяк, сквозь поднятое забрало шлема которого можно было увидеть свежий синевато-бурый ожог на скуле (знакомый Антону след плевка «чертовой капусты» – видно, из московских).
Но и открытая угроза не произвела впечатления на собравшихся. Из толпы вышел вперед краснолицый мужик, чуть прихрамывающий на левую ногу, задрал вверх несвежую футболку, обнажая татуированную грудь.
– Стреляйте, волки позорные! – хрипло взвизгнул он. – Стреляйте на х… Все равно нет жизни! Пятнадцать лет на хату в Москве копил, и где она? На что мне теперь эта жизнь! Давай, бей! «Чехи» под Гудермесом не добили, так от своих дождусь!
И в едином прорыве толпа двинулась вперед.
Первая шеренга полицейских присела, и за ней открылась вторая – в их руках были приспособления, напоминающие короткие пластиковые автоматы с толстым дулом. Не успели погромщики что-то понять, как странные приспособления синхронно щелкнули, выбрасывая вперед нечто вроде бледных лучей. Треск разрядов, синие искры, запах озона…
Первые ряды хулиганов попадали наземь, хватаясь кто за сердце, кто за голову.
Антон понял – стражи порядка задействовали «Плеть-М», новые тазеры, бьющие на расстояние мощными электроразрядами и использующие для работы сборку из нескольких не очень редких артефактов (их еще называли «арттазер»). У них давно ходили разговоры, что, дескать, ЦАЯ получил от МВД на их разработку весьма большой грант.
Значит, это бойцы спецотряда «Кречет», те, что стояли в Москве до последнего, даже когда их начальство сбежало. «Плети» вроде только у этого подразделения имеются…
Тем временем, не давая народу опомниться, первая шеренга полицейских вскочила на ноги и ринулась вперед, высоко поднимая дубинки.
Женщины подняли крик, его подхватила вся толпа…
Клин ОМОНа вонзился в скопление людей, и бойцы яростно заработали палками. Звук был жуткий, хлюпающий, как при ударе поварского молотка в кусок мяса на разделочной доске, когда готовят отбивные. Одновременно с десяток особенно здоровых бронированных омоновцев, с хрустом врубаясь в толпу, ловко выуживали оттуда заводил и, как мешки с мусором, кидали назад, где их ловко принимали успевшие сменить тазеры на дубинки товарищи и тут же пинками укладывали на землю.
Оглушительный рев толпы сменился жалобными воплями, и люди обратились в бегство. Замелькали щиты, палки, перекошенные лица с открытыми ртами и вытаращенными от ужаса глазами…
Несколько погромщиков ринулись было в сторону зевак, но полицейские оперативно выловили всех, заодно утащив пару товарищей Антона по несчастью.
Пара минут, и на улице Широкой остались только стражи порядка и сгоняемые в кучу охающие и стонущие погромщики. Среди них был и Гирков, а вот тощий брюнет куда-то испарился. Видимо, успел сбежать.
К задержанным подрулил тихим ходом большой автозак, и Арсеньев, несмотря на драматизм ситуации, не мог не ухмыльнуться. Машина для перевозки арестантов оказалась наскоро переделанным и перекрашенным мусоровозом со следами грубых сварных швов и запирающейся на здоровенный засов дверью.
– Мусора проклятые! – завопил кто-то.
Не обращая внимания на недовольство, ОМОН принялся загонять задержанных внутрь.
Командир спецотряда между тем о чем-то беседовал с настоятелем возле раскуроченных ворот обители. Поодаль, охая и пошатываясь, стоял у дерева молодой монашек в разорванной рясе и сбитой набок скуфейке. Кровь из разбитых бровей заливала лицо.
Движимый внезапным порывом Антон подбежал к служителю божьему и принялся утирать кровь с лица.
– Ох, спасибо, брате, – с южным акцентом произнес монашек. – Ох, дай тебе Бог… Буду молиться за тебя… А то совсем, видишь, глаза заливало… Ой-ой-ой-ой! – вдруг запричитал чернец. – Ой, жжется-то как!
А через минуту уже недоуменно трогал присохшие и почти затянувшиеся раны.
– Чу-удо… – полушепотом выдал инок. – Чу-удо, и в мелких делах Всевышний пособляет тем, кто за правое дело! Видишь, брат! – улыбнулся он потрясенному биологу, размашисто перекрестил его и засеменил к обители.
Антон так и продолжал стоять, чувствуя, как на спине выступила обильная испарина.
Он сжимал в правой руке окровавленный платок, и в ладонь впивались завязанные в узелок непонятные жемчужины – подарок спасшего его сталкера.
Подавив инстинктивное желание отбросить странный и, возможно, опасный подарок подальше, ученый старательно свернул платок и двинулся по прежнему маршруту. Что бы оно ни было, с этим надо разобраться в спокойной обстановке.
Вот наконец и ЦАЯ – старое, хотя и отреставрированное здание, рядом с которым строители оперативно воздвигали второй корпус.
На турникете Антон приложил пропуск к датчику (пока не поменяли, слава Богу) и беспрепятственно вошел внутрь мимо скучающего ефрейтора с подозрительно умным для простого солдата лицом.
Теперь его путь лежал на четвертый этаж в кабинет генерала Лазненко…
Глава 6
Как и всякий «нормальный», то есть не «паркетный», а боевой, понюхавший на своем веку изрядно пороху генерал, Николай Петрович терпеть не мог возиться с бумагами. Но что поделаешь, должность обязывала. А потому начальник Центра Аномальных Явлений, нервно закусив нижнюю губу, вчитывался в строчки рапортов, докладных, отчетов, представлений, расписывал входящие, подписывал исходящие… Но кипа документов, занесенная утречком и положенная на его стол верным адъютантом, упорно не хотела уменьшаться.
Генерал и перерыв уже делал, от души напившись чаю из любимого тонкого стакана в массивном серебряном подстаканнике. Успел сделать несколько важных звонков, в том числе по «вертушке» с гербом, соединяющей напрямую с Самим. Принял парочку посетителей, в том числе и неугомонного Вадима Малахова, пришедшего с очередной гениальной идеей.
Как же, гениальная. Сделать летучие отряды из диких сталкеров, формально подчинив их ЦАЯ. Но кто на такое пойдет? Кто финансировать будет?! Пока преспокойненько можно эксплуатировать труд вольных бродяг, платя им через подставных скупщиков какие-нибудь крохи за принесенные «оттуда» артефакты. А если все делать официально, то такой головняк будет, что мама не горюй!..
Деньги, деньги. Всюду эти проклятущие деньги. И вечно их не хватает.
Вон коттеджный поселок в Кукареках для сотрудников Центра строится. Среди бесконечного вороха бумаженций добрый десяток рапортов от начальника АХЧ. Всю плешь, понимаешь, уже Грязнов проел. То ему столько-то миллионов надобно на финские разборные домики (ишь, финские, наши ему чем не угодили), то еще полстолька на кирпич, то четверть столька на сантехнику (он что, золотые унитазы и смесители ставить собрался?). И где такую прорву деньжищ взять? Бюджет не резиновый.
Понятное дело, с внебюджетными поступлениями что-то делать надо. Конечно, в кладовых с артефактами кое-что про запас имеется. Вот и давеча пришлось потрясти того же Грязнова. Орал так, словно это его личные закрома, а не собственность Родины. Только после озвученной Николаем Петровичем предполагаемой суммы выручки от реализации «аномальных объектов» полковник чуток успокоился. Вот же проглот.
Быстрее бы уже сдать этот объект да полностью сосредоточиться на исключительно боевых задачах.
Так, рапорт и смета к нему на покупку пресловутых смесителей. Готово! Аналогичные документы на пластиковые окна. Подписываем. Еще и деревянные к пластиковым. Ну, да, в бревенчатые коттеджи как-то нелогично металлопластик ставить. Ладно, пусть будут.
Ф-фух, вытер генерал пот со лба.
Несносные бумаги и не думали заканчиваться.
Николай Петрович с сомнением глянул на дверцу сейфа. Да нет, рановато как-то для коньяка. Десятый час только. Надо хотя бы до обеда погодить. А то эта проклятая поджелудочная. Да и печенка ни к черту. И все от этой работы. Нервы, нервы. Врачи уже давно советуют идти на пенсию, а то неровен час…
А и в самом деле, отчего б не уйти? Маша небось рада и счастлива будет. А то сколько они провели полноценно времени вместе за их тридцать лет супружеской жизни?
И сама хворает. Ее бы врачам нормальным показать, заграничным. Да на курорт какой-нибудь свозить. В те же Карловы Вары. Но кто отпустит?
Генерал с нескрываемой ненавистью глянул на кипу документов, будто перед ним был кровный враг.
Вдруг внимание начальника ЦАЯ отвлек какой-то невнятный шум.
Что такое? Кому это там с утра пораньше заняться нечем?
Николай Петрович встал из-за стола, одернул камуфляжную куртку, подумав, что надо бы сесть на диету, а то вон форма тесновата стала, и вышел в приемную.
Адъютанта на месте почему-то не было. Странно. Куда это он сорвался?
Выйдя в коридор, Лазненко обнаружил источник шума. Он доносился от стоявшего у лестницы кофейного автомата, недавно водворенного туда одним из подчиненных Грязнова, завхозом биолого-генетического отдела и отдела специальной морфологии неспецифических животно-растительных форм Турчинским.
Генералу сразу пришлось не по душе, что «чайхану» устроили неподалеку от его кабинета. Но уступил напору стайки секретуток, утверждавших, что так удобнее. Во времени экономия, чтоб не бегать за каждым разом в служебную кафешку. Будто в кабинетах у каждого из его замов и в лабораториях да отделах нет собственных кофеварок. Ну, пусть. Не тюрьма же, в конце концов. Должны быть у сотрудников мелкие радости, напоминающие о гражданской жизни.
Что ж там у них за катавасия приключилась?
Бочком-бочком Николай Петрович подкрался к автомату.
– Да что вы все галдите-то? – противным, по-бабьему тонким голосом оправдывался младший научный сотрудник Турчинский. – И не надо по нему стучать. Это же электроника, вещь тонкая. Здесь правильный подход нужон…
– Какой там еще подход? – возмущалась Танечка, милая блондинка из грязновской приемной. – Ворюга, а не автомат! Он у меня уже третью сотню зажевал, а кофе не наливает.
– И у меня сотенную слопал! – поддержала коллегу брюнетка Зоя из бухгалтерии.
– И у меня! И у меня! – загалдели со всех сторон девчонки.
– Значит, так, – подбоченилась Танюшка. – Или немедленно вызывайте мастера, чтоб починил ваш чудо-аппарат, или я вызову слесаря, и он выпотрошит его, а деньги вернем людям!
– Ишь, Джек-Потрошитель мне нашлась! – набычившись, стал наступать на девушку Турчинский. – Казенное имущество портить?! Не видишь, на нем номер стоит? Он на балансе!
– Какой там номер-шномер?! – не унималась блондинка. – Да я его сейчас сама разделаю на мелкие части!
В доказательство нешуточности своих намерений Таня изо всех сил пнула ногой в бок аппарата. Тот недовольно зафырчал, ни с того ни с сего плюнул темной струей, обрызгав кого-то из девах, и вдруг начал стремительно выплевывать из чрева разноцветные рублевые бумажки.
Девчонки с радостным гвалтом бросились подбирать деньги.
При виде подобного святотатства душа завхоза не выдержала, и он разъяренным зверем кинулся на стайку беззащитных секретарш, грубо распихивая их и хватая за что ни попадя. Это, естественно, не понравилось девчонкам и возмутило до того не вмешивавшихся в разборки парней. Вернее, парень был один, личный адъютант генерала, давно ухлестывающий за красавицей Татьяной.
Он попытался урезонить разбушевавшегося завхоза сначала словесно. Турчинский не внял. Тогда молодой человек решил применить силу. Да где ему с его субтильной конституцией справиться с полуторацентнерной тушей? Словно теннисный шарик отлетел в сторону, поддетый мощным ударом завхозовой руки.
Такого генеральская душа выдержать не могла. Чтобы кто-то обижал его любимцев…
– А ну живо прекратить бардак! – рявкнул выведенный из равновесия Лазненко. – Турчинский, сию минуту демонтировать этого стального разбойника, и чтобы к вечеру у меня на столе лежал твой рапорт об увольнении. По собственному!
– Но… – попытался оправдаться смущенный эмэнэс.
– Никаких «но»! – сунул ему под нос указательный палец Николай Петрович. – И скажи спасибо, что разрешаю по собственному, а не по статье! Да, и не забудь вернуть деньги всем пострадавшим. Я лично проверю!
Повернулся к девушкам и, чуть сбавив тон, погрозил:
– А ну марш по рабочим местам! До обеденного перерыва еще добрых два часа!
И красноречиво постучал ногтем по циферблату своего швейцарского хронометра.
Дамы поспешили ретироваться с места боя. Адъютант, виновато шмыгая носом и косясь на шефа, прошмыгнул мимо него и спрятался в родной приемной.
– А вам что, особое приглашение нужно?! – вызверился Лазненко на нерешительно переминавшегося с ноги на ногу высокого, стройного и широкоплечего молодого человека.
– Извините, Николай Петрович, – смутился парень, – но вы приглашали меня сегодня утром для беседы…
– Я? – вздел брови генерал, роясь в голове и пытаясь понять, кто же этот брюнетистый красавчик и за каким хреном он ему понадобился. – Ваша фамилия?!
– Арсеньев, Антон Викторович. Старший научный сотрудник…
– Помню, помню, – взмахом руки прервал его Лазненко. – Через десять минут я вас приму…
«Из архивов особого отдела при правительстве России, – морщась от внезапно наступившей боли в желудке, стал читать генерал.
Личное дело номер 093.
Хранить вечно.
Количество экземпляров – один.
Заполнять ТОЛЬКО от руки.
Уровень допуска – ноль.
Имя: Антон Викторович Арсеньев.
Дата рождения: 07.01.1985.
Социальное происхождение: служащий.
Позывной: нет.
Специальность: биолог.
Гражданский служащий Центра.
Образование: высшее, кандидат биологических наук, специальность: «ихтиология», тема диссертационной работы: «Особенности нереста промысловой рыбы рек Дальнего Востока». Ученое звание – старший научный сотрудник.
Время привлечения в ЦАЯ – 12 мая 2010.
Должность – заместитель начальника отдела специальной морфологии неспецифических животно-растительных форм.
Разработки:
2010 – изучение неспецифических животно-растительных форм Чернобыльской Зоны.
2011, 2012, 2013 – изучение неспецифических животно-растительных форм Припятской Зоны.
Награды:
2012 – Почетная грамота Государственной Думы РФ».
Скупые строки личного дела мало что рассказали бы человеку несведущему. Однако Николай Петрович Лазненко уже добрых четверть века служил в секретном ведомстве страны и умел читать между строк.
Да, судя по всему, стоящий парень, хоть и «пиджак». Правда, и среди гражданских встречаются дельные сотрудники. Та же Танильга, она же Клава Моисейчик из группы «Табигон», возглавляемой Вадимом Малаховым.
Надо будет взять этого Арсеньева на особую заметку. Вон как толково все излагает. И о Новой Зоне, и по аномалиям, и об артефактах.
«Да что же это такое?!» – тяжело выдохнул генерал.
Проклятущая боль никак не унималась. Как будто ножом режут изнутри. Так всегда бывало, когда он переволнуется. Мерзавец Турчинский! Его бы не уволить, а скормить какому-нибудь мутанту. Так наверняка же бедная животина от такого «угощения» копыта или что там у нее отбросит.
– Значит, говорите, все ваши товарищи по экспедиции погибли?
– Да, Николай Петрович, никому, кроме меня, выйти не удалось, – пристально всматриваясь в искаженное болезненной гримасой лицо начальства, ответил посетитель.
– Ух, а мне докладывали, что с вами была дама, – кусая от боли губы, произнес генерал.
Арсеньев помедлил, собираясь с мыслями.
– Марина Серова из лаборатории № 13 Центра Аномальных Явлений, эксперт-экстрасенс…
Лазненко кивнул.
– А вот ваш этот, Турчинский, утверждает, что она погибла…
«Да что ж такое, в бога душу мать?!»
К поджелудочной еще и печенка присоединилась. Вот только печеночной колики ему сейчас не хватало. При подчиненном-то. И ведь не выставишь же за дверь, подожди, дескать, пока у начальства приступ пройдет. Нет, надо закругляться с беседой.
– И ничего из собранных артефактов доставить не удалось?
Биолог уныло кивнул.
– Угу, хорошо. То есть, конечно, ничего хорошего нет. Практически весь личный состав двух отделов угробили почем зря… Ладно. Пока свободны. Изложите все в подробном отчете. Один экземпляр мне, второй начальнику особого отдела, короткий рапорт в кадры, чтоб подготовили приказ… Фух, ну надо же!..
Генерал потянулся к хрустальному графину с водой, стоявшему на столе. Налил в стакан и жадно выпил. Потом, слегка стыдясь своей слабости, извлек из ящика письменного стола пузырек с но-шпой, взял сразу три таблетки и, морщась, проглотил, запив вторым стаканом.
Ученый, сочувственно наблюдавший за процедурой, вдруг достал из кармана носовой платок, развязал узел на нем и протянул руку Николаю Петровичу. Тот с удивлением глянул на три несуразных окатыша, лежавших на ладони Арсеньева.
По виду они напоминали жемчуг. Только какой-то странный. Разноцветный, в крапинку.
– Это что за чудо-юдо? – принял в руку подношение.
– Единственное, что удалось вынести из-за Периметра. Артефакт, к сожалению, пока безымянный и совершенно не изученный.
– Хе-хе, – вдруг расплылся в улыбке Лазненко.
Ему было щекотно. Словно махонькие иголочки кололи кожу. Совсем не больно, будто боялись причинить генералу беспокойство.
Странно, но буквально через пять или шесть минут Николай Петрович почувствовал… Нет, не так! Через пять минут он ничего не чувствовал. Боль прошла, словно ее и не бывало. На ее место пришла какая-то непривычная бодрость. Как будто чашку крепкого кофе выпил. Или, как в юности, после пятикилометровой пробежки…
– Что это такое, черт возьми?! – не удержавшись, воскликнул Лазненко, поднеся чуть ли не к самому носу удивительные жемчужины.
Правда ли, или это только ему показалось, но окатыши вроде как пахли… грозой, озоном.
– По некоторым сведениям, эти… м-м… неспецифические животно-растительные образования способны излечивать от недугов…
– Каких именно? – тут же осведомился генерал, а у самого перед глазами встало болезненное лицо супруги, Маши.
А вдруг и ей помогут чудо-жемчужины?..
– Не знаю, Николай Петрович, – пожал плечами Антон. – Я же говорю, ко мне они недавно попали и еще не стали объектом изучения. Разрешите?
Он протянул руку.
– Так, отставить! – рявкнул Лазненко, сжимая драгоценные артефакты в кулаке и ощущая, что энергия прямо-таки бурлит внутри, просясь наружу. – С этого времени переходите в мое личное подчинение. Занимаетесь только вот этими самыми артефактами. И ничем больше!
Генерал нажал кнопку звонка. На его зов вбежал адъютант.
– Пиши приказ, – велел Лазненко. – Сего дня в Центре создается лаборатория аномальной аквафауны с количеством сотрудников, соответствующим штатному расписанию. Начальником лаборатории назначается кандидат биологических наук, старший научный сотрудник Арсеньев Антон… – быстрый взгляд в личное дело, – Викторович. Кстати, если мне не изменяет память, начальник лаборатории – это аттестованная должность?
– Так точно! – подтвердил помощник.
– Значит, готовьте аттестационное дело на кадровую комиссию. Станем ходатайствовать о присвоении господину Арсеньеву специального звания… пожалуй, майора госбезопасности.
– Но…
– Какие-то возражения, господин майор? – уже по-новому обратился к нему начальник Центра.
– Нет, но… Все это так неожиданно…
– Привыкай, – снисходительно улыбнулся и подмигнул ему Лазненко. – Ты как, женат?
– Нет, – начал Антон, но тут же спохватился. – Никак нет, господин генерал-лейтенант!
Николай Петрович кивнул. Правильно, мол, привыкай к уставу.
– Жильем обеспечен?
– Квартиру снимаю.
– Не годится! Сейчас пойдешь к полковнику Грязнову, я ему позвоню, он тебе отдельный коттедж в нашем поселке выделит. Негоже начальнику ответственной лаборатории по углам скитаться!.. Давай оформляйся, и за работу!..
– Есть оформляться! Разрешите идти, господин генерал-лейтенант?
– Иди, иди, – досадливо, как от назойливой мухи, отмахнулся от него Лазненко, которому уже не терпелось отправиться домой и провести небольшой эксперимент над Машей.
Растерянный, если не сказать убитый, Антон отправился к себе в отдел. Все произошедшее с ним за последние несколько часов казалось невероятным сном, сказкой.
Чувствовал себя едва ли не волшебником Изумрудного города или каким-нибудь магом из читанных в юности романов фэнтези. Чудесный артефакт, случайно попавший к нему в руки, открыл перед ним новые, еще не осознанные до конца перспективы.
А сталкер с диковинным, тоже фэнтезийным именем Дракон виделся добрым духом, сродни Деду Морозу или Санта-Клаусу. Думал ли старый бродяга, отдавая Антону пару удивительных кругляшей, что круто изменит жизнь случайно спасенному ученому? Вряд ли. Хотя, говорят, сталкеры, неоднократно побывавшие в Зоне, приобретают там невероятные способности…
– С возвращеньицем, Антон Викторыч, – внезапно раздался за спиной неприятный бабий голос.
– А, Турчинский, – узнал завхоза Арсеньев. – Что ж это вы меня похоронили-то?
– Ошибочка вышла, звиняйте, – приподнял над головой кепочку толстяк, волочащий за плечами увесистый рюкзак.
– Никак в экспедицию собрались? – без особого интереса, просто из вежливости справился новоиспеченный начлаб.
– В экспедицию, как же, – обиженно поджал губы Турчинский. – Вытурили меня, подчистую. И это за мою верную и преданную беспорочную службу. Каким-то финтифлюшкам поверили!
Он в сердцах сплюнул.
– Ладно. Не больно-то и нужен мне этот ихний ЦАЯ. Я уже, может, давно и сам уволиться хотел. Меня, эвон, заведовать продовольственной базой кличут…
– Да, да, – рассеянно молвил Антон, уже не слушая завхоза и идя дальше по коридору.
Его ожидала новая жизнь и новая работа.
Глава 7
Антону всегда хотелось иметь собственный дом. Не в общем понимании, какой-нибудь угол для жилья или квартиру со всеми удобствами, а именно ДОМ. Чтобы большой, в два этажа, на несколько комнат (как говорят америкосы, «спален»), с огромной гостиной, где можно было бы принимать кучу друзей, усадив их за громадный стол.
Жизнь как-то все складывалась так, что обзавестись приличным обиталищем не выходило. Сначала ютился с мамой, матерью-одиночкой, в комнатушке пусть и большой, но коммунальной квартиры в центре Питера (тогда еще Ленинграда). Потом маме на заре перестройки, когда Минеральный секретарь посулил каждой советской семье по отдельной квартире, таки дали однушку в новом районе на окраине северной столицы. Здесь они и жили, пока Антон оканчивал биофак ЛГУ, затем учился в аспирантуре, вкалывал в университетской лаборатории за нищенский оклад… Потом мамы не стало. Места в квартире образовалось вроде больше, но это отнюдь не радовало – слишком высокой и горькой была цена лишних метров.
Читать бесплатно другие книги:
