Уно Полынская Галина
Уно снял со спины мешок и поставил на пол. Конти тут же выпрыгнул и потянулся, разминая затекшие лапки, а Уно принялся вытаскивать из пещеры рваные старые тряпки и вытряхивать их.
– Да, ты прав, надо тут немного прибрать, – подбадривал его Попугай, – а то такой свинарник, просто жуть.
– А ты не хочешь мне помочь?
– Нет, что ты, совершенно не хочу.
– Я так и знал. – Уно расстелил тряпки на полу. – Пожалуй, кости стоит выбросить.
– Думаешь? – Попугай с сомнением посмотрел на кучу костей в углу. – Вдруг они нужны хозяину и он рассердится?
– Кажется, здесь есть еще одна комната, – откуда-то из темноты раздался голосок Конти. – Идите сюда.
Уно с Брамсом действительно обнаружили проход во вторую пещеру.
– Ничего не видно, – Брамс пристально вглядывался в темноту. – Уно, ты что-нибудь видишь?
– Нет, но сейчас это поправим.
Он набрал полную грудь воздуха и стал медленно выдыхать. Глаза Уно вдруг засветились бледно-фиолетовым светом. Он еще раз вдохнул-выдохнул и свет усилился.
– Ух, ты, как ты это делаешь? – восхитился Попугай, подлетая к нему, и размахивая клювом в миллиметре от его глаз. – Как это у тебя получается?
– Отойди! – отмахнулся Уно.
– Слушай, а ярче ты можешь?
– Смотрите! – воскликнул Конти. – Смотрите, что тут есть!
– Что такое? – Брамс обернулся и, немного не рассчитав, отлетел к стене. Ударившись, он шлепнулся на пол, и заголосил: – А-а-а-а! Я убился на смерть! А-а-а-а! Помогите, я умираю!
– Брамс, заткнись и иди сюда.
– А что там такое? – переваливаясь с лапы на лапу, попугай поспешно заковылял к Уно.
– А вот что.
Уно еще раз вдохнул и выдохнул спертый зловонный воздух, и все подземелье озарилось бледно-фиолетовым сиянием. Помещение оказалось гораздо больше, чем первое, а на полу повсюду валялись черепа и кости. Попугай громко хрюкнул, и заторопился на выход.
– Конти, мы уходим отсюда, – сказал Уно, беря лисенка на руки, – переждем дождь где-нибудь под деревом.
– Я согласен, – прошептал лисенок, испуганно озираясь по сторонам.
– Ребята, кажется там кто-то есть, – просипел Попугай, теряя от ужаса голос. – Уно, я боюсь!
– Тише ты, – Уно присмотрелся.
В глубине первой пещеры, закрывая собою выход, кто-то стоял. В темноте горело два красных глаза и раздавалось тяжелое хриплое дыхание.
– Уно! – простонал Попугай. – Уно, я сейчас умру от разрыва сердца!
– Извините, что вторглись к Вам в дом, – как можно дружелюбнее произнес Уно. – Мы не знали, что здесь кто-то живет и решили переждать здесь дождь, но мы немедленно уйдем, если Вы не против…
– Зачем же? – хрипло произнес некто. – Я гостям всегда рад.
– Нет, мы пожалуй пойдем, – залопотал Брамс, – что-то мы уже засиделись, загостевались, пойдемте, ребята…
– Лучше не двигайтесь! – прорычал незнакомец. – Давно уже еда ко мне сама не приходила!
– Кажется дело принимает серьезный оборот, – пробормотал Попугай. – Значит так, ребята, будем его брать. Ты, Уно, заходи справа, Конти, заходи слева, а я… а я… а я вас здесь подожду!
– Давайте лучше разойдемся по хорошему, – спокойно сказал Уно. – Мы не желаем Вам зла, будет лучше если мы уйдем и забудем этот неприятный момент.
Уно поставил Конти на пол, и малыш немедленно отбежал в сторону. Незнакомец громко расхохотался. По звуку когтей, царапающих пол, Уно понял, что он готовится к прыжку. Уно попытался определить, кто это, какого размера, и как с ним бороться. Он сделал глубокий вдох и медленно выдохнул воздух. Уно кожей чувствовал напряжение Охотника, готового прыгнуть на Добычу…
Наконец у Брамса не выдержали нервы. С громким криком: «Зашибу!!!» он полетел вперед, и что есть силы долбанул клювом промеж красных огоньков. Незнакомец зарычал и прыгнул. В тесной пещере трудно было увернуться, но Уно все-таки сумел отскочить в сторону и мощный удар когтистых лап не обрушился на него с полной силой, а лишь задел обжигающими царапинами.
– Унчик, миленький, ты жив?! – голосил обезумевший от страха Попугай, стараясь хоть что-то рассмотреть в потемках. – Родненький, скажи хоть что-нибудь!
Не получив ответа, он с криком:
– Убил кормильца, сволочь! – полетел к копошащейся в темноте туше, вцепился когтями в косматую голову и принялся долбить клювом куда попало.
Незнакомец заметался, стараясь избавиться от назойливой птицы. За это время Уно оправился от боли в крыле и сосредоточился. Через пару секунд он почувствовал давление в висках. Оно усиливалось, перерастая в боль, боль собиралась, копилась, скручивалась в комок… Уно подтягивал этот комок, стараясь поместить его в точку меж глаз, но комок, то и дело ускользал. Уно мысленно просил непрерывно вопящего Брамса продержаться еще немного… Наконец комок боли встал куда следует, и Уно, закрыв глаза, резко выдохнул. Ярко-красный луч ударил незнакомца, его подбросило в воздух, он упал навзничь и замер без движения. Воцарилась тишина.
– Уже все, да? – тихо спросил Конти, выбираясь из-под костей. – Все закончилось?
Уно молча кивнул. Его голова кружилась, перед глазами все плыло. Чувствуя неимоверную слабость и боль в левом крыле, он подошел к трупу. Это оказался огромный рыжий лев.
– Брамс! – Уно медленно обошел вокруг льва. – Брамс, ты где?
– С ним что-то случилось, да? – подбежал малыш Конти. – Эта зверюга зашибла нашего Брамса?
– Не знаю, – Уно едва справлялся с приступами слабости и головокружения. – Надо каким-то образом приподнять льва, и посмотреть, там ли он.
– Я помогу!
– Спасибо, но я попробую сам. Отойди немного в сторону, чтобы тебя не ударило какой-нибудь лапой этого монстра. Брамс! Брамс, если ты меня слышишь, скажи хоть что-нибудь!
– А-а-а-а… – раздался еле слышный стон, и Уно с Конти немедленно бросились на звук.
– Я умираю, – шептал попугай, закатив глаза, – этот зверь раздавил меня как муху! Ах, как коротка была моя жизнь! Я уже слышу, как смерть стучит костлявой ногой в двери! Какая тяжесть давит грудь, густая пелена застилает взор… Друзья, подойдите ближе, я хочу попрощаться с вами, хочу сказать последнюю волю…
– Еще успеешь, – усмехнулся Уно. – Открой глаза, Брамсик, тебя придавило хвостом!
– Чем? – удивился попугай.
– Хвостом! – засмеялся Конти. – Самой кисточкой!
– Не может быть! – Попугай приподнял голову, и огляделся. – Да, действительно хвост… Но, вы бы знали, какой он огромный и тяжелый! Особенно, когда еще с размаху!
– Все, хватит, поднимайся и выходи отсюда вместе с Конти, а я возьму вещи и догоню вас.
– Да, хорошо, только не задерживайся, а то мало ли, может там, в засаде еще пара таких же психов! Пойдем, Конти, на свежий воздух, под прохладный дождичек… Нет, все-таки я спасся только благодаря чуду!
Глава шестая
– Эй, братишка, да ты ранен! – воскликнул Брамс, когда Уно вышел из пещеры.
– Я это тоже заметил, – Уно посмотрел на свое левое крыло. Оно висело плетью, по нему стекали тонкие струйки крови. – Плохи дела…
– Что, совсем скверно? – расстроился Брамс. – Летать ты не сможешь?
– Боюсь, что нет. – Уно посмотрел на глубоко задумавшегося Лисенка. – О чем размышляешь, Конти?
– Пытаюсь вспомнить название.
– Название чего?
– Травы. Я часто лапки резал, когда играл с друзьями, а бабушка мне этой травой останавливала кровь и порезы очень быстро заживали. Пытаюсь вспомнить, как она называется.
– Ты лучше вспомни, как она выглядит, – посоветовал Брамс, – зачем нам ее название?
– Да, это верно. Я пойду, поищу ее.
– Я с тобой, еще заблудишься, а ты, Уно, подожди здесь и береги себя.
Уно кивнул, присаживаясь подле узловатого дерева. Крыло ныло и пульсировало болью. Уно закрыл глаза, слабость постепенно переходила в сон, и Уно проваливался все глубже и глубже в беспамятство. Он не слышал, как вернулись Конти с Брамсом. Они принесли бледно-голубую траву, растерли ее в густую прохладную кашицу и осторожно наложили на раны. Уно крепко спал.
– Кажется, у него жар, – обеспокоено сказал Лисенок, – может инфекция попала?
– Сплюнь, еще накаркаешь, – Брамс тяжело вздохнул, и добавил: – Только этого нам еще не хватало. Сейчас самое время убираться отсюда, вдруг у этого льва семья? Братья там или сестры?
– Скорее всего, он один живет, вернее жил. Он похож на льва-отшельника, на изгнанника.
– А ты их много в своей жизни видел? – усмехнулся попугай. – Уходить отсюда надо, ох как надо!
Конти посмотрел на Уно, и вздохнул.
– Может носилки сделать? – продолжал размышлять Попугай. – Но он ведь такой здоровый и тяжелый…
– Придется ждать, пока ему станет лучше, другого выхода нет, – Конти свернулся калачиком под боком Уно.
– А ты уверен, что это именно та лечебная трава?
– Уверен.
– А ты уверен, что она подействует?
– Наверное должна.
– Что значит «наверное»? – возмутился Брамс. – Она подействует или нет?
– На меня действовала, – неуверенно сказал лисенок, – значит и на Уно должна.
– Ох, – вздохнул попугай. Он взлетел на ветку дерева и устроился поудобнее. – Давай, крошка, отдохнем немного, день выдался нелегкий.
– Он еще не закончился, – зевнул лисенок.
– Для нас он уже позади, – попугай закрыл глаза и задремал.
А Уно снился сон: дорога к Солнцу, большая дорога, уходящая в небо. Уно стоял у самого ее истока и смотрел, как по дороге движутся тени и блики, отбрасывающие расплавленные солнечные лучи.
– Уно, – раздался знакомый голос. На дороге стояла Кеола, ее блестящая черная шерсть казалась бронзовой в солнечном свете. – Здравствуй, Уно.
– Здравствуй, Кеола, – его глухой голос доносился откуда-то со стороны.
– Я так скучаю по тебе, – печально произнесла пантера, – мне так тебя не хватает.
– Зачем же ты ушла? Почему не разрешила помочь тебе?
– Так было нужно, – вздохнула она, – ни ты, ни я ничего не могли изменить. Но под час мы можем гораздо больше, чем нам предопределено, все дело в выборе, выбор за нами. За тобой, Уно.
– О чем ты говоришь?
Кеола грустно улыбнулась и стала удаляться ввысь, к Солнцу.
– Подожди, не уходи! – крикнул он. – Не оставляй меня! Скажи, что это за дорога?
– Она для всех одна, Последняя Дорога… – слабым дуновением прошептал ее голос. – Возьми щепотку солнечного света, он исцелит твои раны…
Пантера вспыхнула, словно бабочка в огне и исчезла. Щепотку солнечного света? Уно осторожно зачерпнул теплый, покалывающий кожу свет и расправил дрожащее от боли крыло. Свет мерцал, искрился, отбрасывая причудливые блики. Затаив дыхание, Уно принялся лить солнечный свет тонкой струйкой на кровоточащие царапины. Кровь и свет, смешавшись, зашипели, запузырились. Острая боль раскаленными иглами впилась в чувствительное крыло, и Уно, не выдержав, застонал…
Брамс проснулся оттого, что Уно громко стонет. Он немедленно слетел с ветки на землю. Конти тоже не спал, он сидел рядом с Уно, не сводя глаз с его крыла.
– Что случилось? – спросил попугай.
– Не знаю. Я проснулся от сильного света. Сначала мне показалось, что что-то горит, а потом понял – светится крыло.
– Как интересно, – Брамс подошел ближе, присматриваясь.
Белое крыло Уно мерцало ярким золотистым светом, а раны… раны затягивались сами собой прямо на глазах.
– Я сейчас в обморок упаду, – пообещал Брамс, – у меня нервная система слабая.
– Что происходит? – прошептал лисенок, зачарованно наблюдая за этим необычным явлением. – Неужели так трава подействовала?
– Не знаю, но в обморок я все равно упаду.
Выполнить свое обещание он не успел – начался дождь и крупные редкие капли защелкали по листве.
– Надо чем-нибудь накрыть Уно, – заволновался Брамс, – давай, Конти, подтаскивай мешок, соорудим какой-нибудь шалаш из вещей…
– Не надо, – вдруг тихонько произнес Уно, по-прежнему не открывая глаз, – дождь… этот так хорошо…
– Уно! – одновременно воскликнули Конти и Брамс. – Ты жив!
– Да и кажется, чувствую себя прекрасно.
– Правда? Ты не шутишь?
– Нет, Брамс, не шучу, – Уно открыл глаза, и посмотрел на попугая. Фиолетовые глаза Уно были спокойны и безмятежны, в них отражались отблески солнечных лучей. Все еще красная от боли кожа, быстро принимала свой нормальный серебряный цвет. Уно расправил левое крыло и внимательно осмотрел его. На месте глубоких царапин были едва заметные тонкие блестящие полоски.
– Болит? – спросил Конти.
– Нет, не болит.
– Совсем? – недоверчиво поинтересовался Брамс, отряхивая свои перья от летящих дождинок.
– Совсем.
– Нам показалось, что у тебя крыло горело, – сказал лисенок, – как будто…
– Солнечный свет? – улыбнулся Уно. – Да, я знаю.
– А что это было? Что это было? – затарахтел Брамс. – Ой, расскажи, а то я умру от любопытства!
– Я и сам не знаю, – перед глазами Уно была дорога и Кеола, но он не мог, не хотел об этом говорить… – главное, что все теперь в порядке и я, пожалуй, смогу лететь.
– Да ну? – недоверчиво прищурился попугай. – Ты серьезно?
– Вполне, – Уно поднялся, расправляя крылья. Они снова были сильными и здоровыми. – Ну что, в путь?
– Нет, ты правда уверен?
– Конти, забирайся в сумку, мы с тобой полетим, а старина Брамс пусть сидит и продолжает сомневаться дальше.
– Считай, что я уже в сумке, – развеселился Конти, глядя на озадаченного попугая.
– Я тоже с вами! – Брамс поспешно взлетел.
Капли дождя были крупными, редкими и Уно с удовольствием ощущал их влажные прикосновения к своему, все еще горящему от солнечного света крылу. Каждый взмах доставлял ему огромное удовольствие, словно он не летал уже много дней. «Какое же все-таки это счастье – летать! – подумал он. – Я бы умер в тот момент, когда бы у меня отняли крылья».
– Скоро будут Золотые Озера! – крикнул Брамс. – Может к ночи успеем!
Вечерело. На вершины елей Промежуточной Территории опускались сизые сумерки, скоро должны были появиться первые звезды – глаза. Хотя Уно и не видел никогда других планет, он точно знал, что его Листая самая прекрасная. Эта планета принадлежала ему, Брамсу, Конти… Уно чувствовал, что является составляющей клеткой и этого неба, и этого леса, и этого солнца, и он знал, что покуда жива эта планета, будет жить он – и наоборот…
– Уно, ну о чем ты все время мечтаешь? – Брамс летел перед ним спиной вперед и усиленно размахивал крыльями, чтобы суметь удержаться в таком положении. – Уно, смотри мне в глаза и отвечай, что тебя тревожит?
– Брамс, так летать вредно, голова закружится.
– А ты меня спасешь, если что, и вообще, не заговаривай мне клюв, лучше расскажи, что там у тебя на уме?
– Ничего особенного, просто думаю о нашей планете.
– И что ты о ней думаешь?
– То, что она самая прекрасная.
– У! – разочаровался Брамс. – Подумаешь новости! Это и так всем известно. Листая самая лучшая!
– А ты на других планетах был?
– А зачем мне это надо? Меня отсюда никуда не тянет.
Уно промолчал, а попугай, приняв нормальное положение, незаметно подлетел к сумке на спине Уно, тихонько уселся на нее, втянул голову в плечи, и задремал. Он надеялся, что Уно слишком занят размышлениями, чтобы обратить на это внимание, а Конти не выдаст по старой дружбе.
– Брамс! – крикнул Уно. – Если ты думаешь, что я не чувствую, как ты присоседился у меня на спине, то сильно заблуждаешься!
– Ну, Унчик, миленький, – заканючил попугай. – Я так устал, моим слабеньким крылышкам отдохнуть надо! Я прокачусь немного, ладно? Совсем капельку!
– Ладно, что с тобой делать, забирайся в сумку к Конти, а то как бы тебя не сдуло ветром.
– Драгоценный ты мой! – растрогался попугай, ныряя в сумку. – Привет, Конти. Ну-ка, потеснись, ты смотри, как вырос-то, а.
– Это не я, это фляжка с водой.
По приблизительным подсчетам Уно, Золотые Озера должны были показаться с минуты на минуту. Дождь прекратился, густые лиловые тучи остались далеко позади, Уно со всех сторон окружало темно-синее небо с крупным бисером звезд. Лес превратился в непроглядную мглу, и даже Уно не решился бы опуститься сейчас туда, в нежилой лесной омут, где деревья ведут свои неторопливые беседы, и сразу же замолкают при виде незнакомцев. Деревья в Королевствах всегда не прочь поболтать с жителями, они в курсе всех сплетен и событий, и искренне любят всех, кто рядом живет, бегает, прыгает, скачет, а вот деревья нежилых, Промежуточных Территорий, будто презирают всех, кроме себя, и жить среди них под силу, разве что отшельникам…
Уно летел, рассматривая черный, неприступный лес, и думал о том, что, наверное именно там прячутся грозовые тучи чтобы накопить силы перед следующей бурей… как вдруг, деревья расступились и взору открылась захватывающая дух картина: цепь из пяти горящих расплавленным золотом озер. В ночной темноте они светились так ярко, что казалось, будто это резервуары для солнечного света.
– Брамс! Конти! Смотрите! – крикнул Уно.
– Что такое? – высунулся попугай.
– Озера!
– Мама дорогая! – воскликнул Брамс, придерживая крылом Конти, чтобы он не вывалился. – Да они и вправду золотые! А я-то думал, что это так, просто аллергия!
– Ты хотел сказать «аллегория»?
– Ну да, а я что, сказал по-другому? Нет, вы только посмотрите, золото! Кругом золото!
– Как красиво, – завосторгался лисенок. – Как ожерелье из солнечных зайчиков.
– Да тут не зайчики, тут целые зайцы, – попугай выбрался из сумки, и полетел рядом с Уно. – Слушай, эти Озера такие большие! Нам придется перелетать через них?
– Фалка сказал, что Герингер живет за Озерами, значит, будем перелетать. Но это завтра, в ночь не полетим, переночуем здесь, на берегу.
– Верно, за одно и рассмотрим эти чудеса как следует, вдруг там, в воде золотые слитки плавают, а никто и не знает?
– А ты будешь эти слитки вылавливать и в сумку запихивать?
– А почему бы и нет? Я не понимаю иронии в твоем голосе! Я может быть всю жизнь мечтал разбогатеть, а тут смотри – пять Озер золота!
– Брамс, ты умеешь считать до пяти? – воскликнул Уно. – Ну, ты меня просто потряс!
– А я до тысячи считать умею, – сообщил Конти.
– Вот умница, значит ты и Брамса научишь.
– Я не потерплю оскорблений! – завопил попугай. – Я птица важная, солидная и грамотная! Я вам всем еще докажу, чего я стою!
– Ты уже доказал, – серьезно сказал Уно. – Ты доказал чего ты стоишь в пещере льва-отшельника. Никогда бы не подумал, что ты способен на такой подвиг.
– Ага, ты думал, что я только в помойке плавать умею? – довольно усмехнулся Брамс. – Вы меня еще не знаете! И спасибо за комплимент.
– Снижаемся, – сказал Уно, складывая крылья. – Конти полезай в сумку поглубже и не высовывайся.
– Хорошо, – малыш немедленно скрылся из вида.
Подлетая к первому Озеру, Уно наслаждался упругими потоками ветра, он безумно любил это захватывающее дух ощущение, когда камнем падаешь вниз и, кажется, вот-вот разобьешься, а у самой земли, выравнивая полет, снова взмывать вверх. И на этот раз Уно не удержался и проделал этот трюк. У самой земли Уно резко взлетел в небо и, сделав круг над золотой водой, приземлился на заросшем высокой травой берегу. Конти визжал от удовольствия и требовал еще, но Уно не стал испытывать уставшие крылья.
– Попроси Брамса, пусть он тебя покатает, – сказал Уно, – хотя странно, что ты до сих пор не налетался.
– Не надо, Конти, не проси меня, – покачал головой попугай. – Я однажды решил провернуть подобный номер, хотел выпендриться перед очередной невестой, и немного не рассчитал. Ты помнишь, Уно, у нас была такая старая, вредная и очень острая на язык сосна Сона?
Уно кивнул.
– Так вот, я в нее врезался так, что вот, видишь, до сих пор на клюве отметина, – Брамс тяжело вздохнул. – Эта Сосна зловредная, наверное до сих пор надо мною смеется. Знал бы ты, как она меня замучила, просто проходу не давала, весь лес начинал кататься от хохота при виде меня. Больше я таких подвигов не совершаю.
– Понятно, – усмехнулся Уно. – А я-то все думал, о чем это они все так долго судачили.
– А что они говорили? – встрепенулся Брамс.
– Ну-у-у…
– Нет уж, пожалуйста, скажи!
– Хорошо, если ты настаиваешь, – Уно задумался, вспоминая. – Ну, вот, что-то вроде этого: «Вы видели, видели, как этот попугай дурацкий в Сону влепился? Аж горы обрушились!»
– Все, хватит, – хмуро перебил Брамс. – Я всегда знал, что живу среди врагов.
– А мне очень нравится летать, – зевнул Конти, – так здорово! Ходить не надо, лапки не устают.
– Да, ты не плохо устроился, – проворчал попугай, оглядываясь по сторонам. – Ну, что, сейчас пойдем смотреть слитки или нет?
– Нет там никаких слитков, – сказал Уно, – это просто вода такого цвета, своеобразный вид фосфора.
– Ты уверен? – огорчился Брамс. – Ты точно в этом уверен?
– Да. Давай лучше подумаем о ночлеге, Конти совсем устал.
– Я, между прочим, тоже устал!
Уно осмотрелся. Вдалеке виднелась темная полоска леса, озерный берег зарос высокой упругой травой и цветущим кустарником.
– Будем устраиваться прямо здесь, – Уно бросил сумку на землю. – Трава мягкая, а для тебя, Брамс, вон куст с отличными крепкими ветками.
– Замечательно, – зевнул попугай, и вразвалочку поспешил к кусту. – Привет, зеленый, – сказал он, – не возражаешь, если я всхрапну на твоей ветке?
– Возражаю! – буркнул куст. – Ты нагадишь на листья и цветы не помнешь! У меня сейчас самое цветение, а тут ты со своими грязными лапами!
– Ах так?! – завопил Брамс. – Да как ты смеешь так разговаривать с почтенной птицей?! Я тебя сейчас с корнями выдерну! Уно, где ты там?! Уно, иди сюда, здесь наших бьют!
– Угомонись, пожалуйста, – Уно уже улегся в траву и полностью скрылся из вида за ее высокими темно-зелеными стеблями, которые в отблесках воды казались оранжевыми.
– Нет, ну ты слышал, что мне этот куст недоделанный сказал?! – не мог успокоиться попугай.
– Хотя бы с кустами ты мог бы не ругаться? – зевнул Уно. – Всё, всем спокойной ночи.
– Ах так?! Ах вот ты как?! Значит защищать ты меня не станешь?!
Ответом Брамсу был тихий храп.
Глава седьмая
Уно спал безо всяких сновидений и к утру проснулся от воплей Брамса, попугай с кем-то громко выяснял отношения. Открыв глаза, Уно приподнял голову и увидел, что Брамс лезет в драку все с тем же кустом, а Конти сидит рядом и увлеченно за всем наблюдая.
– В мире ничего не изменилось, – пробормотал Уно, поднимаясь на ноги.
Утро еще только-только начиналось. Озера уже не светились так сильно, как в темноте, теперь они больше напоминали воду, на которой танцуют солнечные блики, и в этом не было бы ничего странного, если бы в небе было солнце, но утро выдалось пасмурным и небо, затянутое серо-голубыми облаками, сердито хмурилось.
– Нет, ты повтори, что ты только что сказал! – разносились над безмятежной водой вопли Брамса. – Нет, ты повтори при свидетелях! У меня есть свидетель! Конти, вылези из травы, тебя не видно!
– Может, хватит? – зевая и потягиваясь, Уно подошел к ним. – Вы что, всю ночь ругались?
– А, Уно, хорошо, что ты пришел! Вот теперь тебе, кусточек, не поздоровится! Уно, дай ему в морду! Ну, дай, будь другом!
– Брамс, тебе никто никогда не говорил о том, что ты главная заноза во всем лесу?
– А ты откуда знаешь? – удивился попугай.
– Это мои собственные умозаключения. Не знаю, как вы, а я пойду искупаюсь.
– Я с тобой, – сказал Конти.
Оставив Брамса бесноваться в одиночестве, они побежали к Озеру. Раздевшись, Уно прыгнул в теплую, еще сонную утреннюю воду и поплыл, чувствуя, как под его ребрами раскрываются жабры. Сделав последний глоток воздуха легкими, Уно нырнул под воду и не торопясь поплыл, разглядывая дно. Плескавшийся у берега Конти увидел что Уно исчез и страшно перепугался.
Читать бесплатно другие книги:
