Гнэльф Каришнев-Лубоцкий Михаил

– Я постараюсь с ними справиться. Мне нужно привыкать к моему новому положению.

– Тогда спокойной ночи, Михаил Васильевич!

– Чао, крошка! – по привычке ответил гнэльф.

Глава восьмая

Утром профессор Гейзеровский столкнулся в коридоре клиники с одним из своих пациентов – Павлом Мартыновичем Бабошкиным, которого все звали Пал Мартынычем. Старичок с парализованными ногами выкатил на коляске из палаты и перегородил дорогу профессору.

– Доброе утро, док! Как вы думаете: кто победит в сегодняшнем матче?

– А вы как считаете, Пал Мартыныч?

– Конечно, наши, док! Готов спорить на бутылку «Столичной»!

– Вам нельзя спиртное, поэтому я спорить не буду.

Пал Мартыныч улыбнулся и самодовольно откинул голову назад.

– А когда я снова встану на свои ходули? – спросил он врача.

Гейзеровский развел руками:

– Ваши ходули не нуждаются в ремонте… Все дело в этой штуке, – он постучал согнутым указательным пальцем по своей голове. – Вам нужно потрясение, точнее, эмоциональная встряска… Я что-нибудь сделаю для вас, вот увидите!

И Аркадий Борисович, весело подмигнув старику, поспешил в лабораторию к гнэльфу.

– Привет, Микки, как провел ночь? – бодрым и спокойным голосом спросил профессор, входя в свою святая святых.

– Отлично! – также бодро и спокойно отозвался гнэльф с дивана. – Я видел кошмары!

– Да? Хорошего в этом мало.

– А вот и ошибаетесь, профессор! Видеть кошмары во сне приятнее, чем наяву.

– Я проведу с вами несколько сеансов гипноза, и вы станете спокойнее воспринимать свою внешность.

– Вы сделали меня уродом… А теперь хотите превратить в шизика? Я не дамся!

– Ну-ну, успокойтесь… Вот вам ручка и бумага. Напишите, что вам нужно. Я достану вам все, лишь бы скрасить ваше одиночество. – Профессор положил перед гнэльфом блокнот и авторучку.

– Спасибо, но я не собираюсь долго оставаться в одиночестве. Меня ждут дела и голодная собака.

– О собаке уже позаботились. А ваши дела… Вы – Михаил Катенев, а не Глеб Кудашев!

– По-вашему, я должен сидеть взаперти на дурацком диване?! Я здоров и не задержусь у вас ни на секунду!

– Мне очень бы не хотелось прибегать к снотворному… – Гейзеровский вспомнил о револьвере в ящике письменного стола, и его мгновенно прошиб ледяной пот. Он бросился к столу и облегченно вздохнул: ящик был заперт на ключ! – Вам придется несколько дней побыть здесь, Михаил Васильевич. Я дал вам жизнь, где же ваша благодарность?

– Он еще спрашивает! – возмутился гнэльф. – Сделал из меня бородатого урода…

Он оборвал свою речь на полуслове и сменил тему:

– Я хочу побриться. Принесите бритву и крем для бритья.

– Станет хуже…

– Ага! – злорадно рассмеялся гнэльф. – Вы сами признали, что я похож на урода!

– Хорошо, пожалуйста… Только побрею вас я сам. У меня нет маленькой бритвы, а большой вы зарежетесь.

Гнэльф обиженно надул щеки и сердито сверкнул глазами.

– Хорошо, – буркнул он. – Но учтите: вы у меня чаевых не получите!

Профессор что-то хмыкнул себе под нос и пошел в ванную комнату искать бритвенные принадлежности.

Глава девятая

Минут через пятнадцать Аркадий Борисович изящным жестом маэстро-брадобрея оторвал полотенце от лица Микки и ловко пододвинул ему зеркало.

– Господи! – ахнул гнэльф и коснулся руками гладких розовых щек. – Верните ее обратно!

– Вернуть? Что вернуть? – не понял профессор.

– Бороду…

– Придется подождать. Когда она вырастет, я вас, наверное, выпущу.

Открылась входная дверь, и в лабораторию вошла Ирочка Лапина.

– Доброе утро, – поздоровалась она. И громко воскликнула, увидев гнэльфа: – О, мой Бог!..

– Реакция одинаковая, результат ясен, – мужественно подвел итог Микки.

– Он был, как старичок, а стал, как младенец! – произнесла Ирочка, не скрывая своих мыслей по поводу увиденного.

– Я хотел предложить вам руку и сердце, а теперь мне придется просить вас об усыновлении… – грустно сказал гнэльф, обращаясь к молодой женщине.

– Пока вы здесь выясняете отношения, я сделаю обход больных. Меня очень беспокоит состояние Глеба Кудашева, – проговорил Аркадий Борисович и направился к выходу. У порога он остановился на секунду и дал ассистентке указания: – Из кабинета и лаборатории ни на шаг! Впрочем, он и сам теперь никуда не покажет носа!

И Гейзеровский, ехидно ухмыльнувшись, исчез за дверью.

– «Меня тревожит состояние Глеба Кудашева!.. Никуда ни на шаг!..» – передразнил профессора рассерженный гнэльф. – Меня тоже тревожит состояние моего тела – оно мне не чужое…

– Вы заблуждаетесь, Михаил, оно чужое. Если тот Глеб Кудашев выкарабкается, он и будет настоящим Глебом Кудашевым. Информацию с мозга мы списываем, но не уничтожаем.

– Что же мне теперь делать? – растерянно спросил гнэльф.

– Жить, назло всем напастям жить! И привыкать к новым условиям.

– Жить… – печально вздохнул гнэльф. – Вы думаете, я пошутил, когда сказал, что готов предложить вам руку и сердце? Вы мне очень понравились, Ирочка…

– Вы мне тоже, Микки!

– Так в чем же дело?! Вы не замужем, я свободен… – Гнэльф ловко спрыгнул с пирамиды книг, на которой сидел, и, подбежав к Ирине, встал на цыпочки и ухватился за край ее платья: – Не будем откладывать дела в долгий ящик! Объявим помолвку!

– Микки, вы спятили! Я… Я не собираюсь замуж…

– Вы думаете, что я вас разочарую?

Произнеся эту фразу, гнэльф состроил такую уморительную рожицу, что на месте Ирочки рассмеялся бы даже мертвый. Но Ирине Лапиной было сейчас не до смеха.

– Нет… – промямлила она. – Но…

– Вы можете устроить мне испытание! – предложил гнэльф, поняв ее смущение по-своему. – Начнем сегодня! Только… Только не здесь. Поехали ко мне! Я познакомлю вас с моей собакой, спою наш новый хит…

– Микки, вы снова забылись…

– Ах да! – хлопнул себя по затылку гнэльф. – Что же делать? Я умру в этой тюрьме! Здесь пахнет хлоркой – у меня на нее аллергия…

– Если вы пообещаете хорошо себя вести, я возьму вас к себе. Профессор меня уволит, но я рискну.

– Люблюрисковых девушек! – воскликнул гнэльф и рассмеялся. – На чем поедем?

– Пока на этом, – Ирочка подкатила тележку, на которой медицинские сестры развозили по палатам лекарства. Открыла большую круглую из никелированного металла коробку и скомандовала: – Полезайте сюда, вас не должны видеть посторонние.

Микки ловко вскарабкался по стойке на «второй этаж» тележки и забрался в коробку.

– «Гнэльф в собственном соку»! Новое кушанье! – объявил он, устраиваясь поудобнее.

– Самореклама нам не нужна, – сказала Ирочка и, закрыв крышкой коробку, покатила тележку к выходу.

Спускаться в лифте на первый этаж ей пришлось в компании с двумя монахинями, приходившими в клинику навестить больных. Монахини были очень серьезные дамы, поэтому они подавили в себе желание громко закричать в тот момент, когда крышка на металлической коробке вдруг приподнялась и вновь опустилась. Они только переглянулись между собой и перекрестились – только и всего. Они не вскрикнули даже тогда, когда из коробки явственно донеслось: – «Черт!.. Ну и теснота!..» Они просто снова перекрестились и посмотрели на Ирочку пронзительными взглядами. Бедная девушка смутилась и отвела взор от строгих женщин.

К счастью, ее мучения быстро кончились: кабина лифта остановилась, и дверцы широко распахнулись. Монахини торопливо вышли в холл и засеменили к центральному выходу, испуганно оглядываясь на странную врачиху с удивительным грузом.

Когда они покинули здание клиники, Ирочка облегченно вздохнула и, толкнув тележку, покатила ее к турникету. Сгибаясь в три погибели, она дотащила металлическую коробку с гнэльфом до своей машины, брякнула ее на асфальт и стала доставать из сумочки ключи.

Микки приоткрыл крышку и сердито прошипел:

– Полегче меня бросай, дорогая! Размагнитишь всю информацию!

Ирочка каблучком придавила крышку, открыла дверцу автомобиля и затащила коробку на сиденье.

– Тебя не привязывать ремнем безопасности? – поинтересовалась она у содержимого коробки.

– Нет… Только, пожалуйста, будь осторожнее на поворотах… – пророкотала негромко металлическая тара голосом гнэльфа.

– Хорошо, я постараюсь.

Ирина переключила скорость, и машина плавно тронулась с места.

Глава десятая

Ирочка Лапина жила на третьем этаже большого многоквартирного дома. Третий этаж – это не высоко. Ирочка часто поднималась к себе пешком по лестнице, тренируя мышцы ног и сгоняя, заодно, лишний вес. Но сегодня ей пришлось прибегнуть к услугам лифта: тащить гнэльфа в коробке на себе ей было не по силам.

Ирочка доволокла проклятый груз до квартиры, открыла дверь и с облегчением впихнула ногами гигантскую «консервную банку» в прихожую.

– Приехали, Микки, – сказала она, переводя дыхание, и вытерла платочком пот со лба.

Гнэльф приоткрыл крышку и выглянул наружу.

– У тебя милые обои! – произнес он и лукаво подмигнул уставшей девушке.

– Спасибо.

Гнэльф вылез из коробки и запрыгал на месте, разминая затекшие мышцы.

– Неплохо бы принять ванну, – намекнул он хозяйке квартиры.

– Пожалуйста, Михаил Васильевич, через минуту она будет готова.

Ирочка пошла наполнять ванну, а гнэльф крикнул ей вслед:

– Не называй меня больше Михаилом Васильевичем! Я – Глеб. Ну, хорошо: Микки!

Вскоре Ирочка вышла из ванной комнаты и спросила гостя:

– Ты хочешь что-нибудь выпить?

– От джина с тоником, пожалуй, не откажусь! – обрадовался гнэльф.

– А стаканчик апельсинового сока тебя не устроит?

– Мне хватит рюмки… – буркнул недовольно Микки.

Он вскарабкался в кресло в гостиной, а Ирочка, разлив сок по бокалам, поднесла ему один из них.

– Чин-чин! – сказала она и с удовольствием выпила прохладную освежающую жидкость.

– Чин-чин! – Гнэльф прильнул губами к краю бокала, и его нос нырнул в апельсиновый сок. Микки закашлялся и выронил бокал из рук. – Черт!! Я не собирался принимать ледяной душ! Я хотел горячую ванну!

Ирочка бросилась ему на помощь.

– Сейчас, Микки, сейчас… Снимай одежду, я ее почищу… Ванна уже готова, раздевайся.

– Здесь? При тебе?! Я не ребенок!

Гнэльф спрыгнул с кресла, поскользнулся на пролитом соке и грохнулся навзничь, окончательно перемазавшись в желто-оранжевой жидкости. Когда он поднялся, апельсиновый сок медленно начал скапывать с его шевелюры на нос.

– Ты не ушибся?

– Нет… Когда человек захлебывается, ему не до ушибов… Закрой, пожалуйста, за мной дверь…

И Микки медленно побрел в ванную комнату, ловя языком стекающие с носа капли апельсинового сока.

Пока хозяйка наводила порядок в гостиной, гнэльф готовился к омовению. Сняв с себя осточертевший костюм, вдобавок мокрый и грязный, стянув, прилипшую к телу майку, и сбросив цветастые детские трусики, он взобрался на небольшой стул и уже с него нырнул в ванну. Радостно пофыркивая и сплевывая попавшую в рот воду, Микки сделал несколько заплывов взад и вперед по просторной эмалированной емкости. Потом полежал на спине, разглядывая потолок и высокие борта ванны.

И вдруг испуг перекосил его лицо; Микки даже ушел под воду, так перепугался он собственной догадки. Вынырнув, гнэльф стал пытаться достать руками краев ванны. Так и есть: до них не дотянуться! Ирина налила воды ровно столько, сколько хватит для того, чтобы утонуть, но не хватит, чтобы выбраться из этой ловушки!..

Микки нырял, отталкивался ногами от дна и пулей выныривал наверх: тщетно, края были слишком далеки и руки до них никак не доставали.

Он «играл в дельфина» довольно долго, пока его вдруг не осенило: нужно вытащить затычку в ванне! Микки нырнул и вцепился в металлическую пробку двумя руками. Но пробка сидела крепко, и сил гнэльфа явно не хватало, чтобы выдернуть ее из капкана. Оставалось одно из двух: или героически утонуть, или звать Ирочку на помощь. Микки выбрал второе.

Дикие вопли из ванной комнаты настигли Ирочку на кухне. Она бросила ведерко, тряпку и кинулась на помощь. Когда она вбежала в ванную комнату, то гнэльф уже лежал на дне и пускал последние пузыри. Ирочка схватила его под мышки и вытащила наружу. Несколько секунд Микки безмолвно смотрел на свою спасительницу выпученными глазами, потом вдруг выпустил изо рта мощную струю воды обратно в ванну и жадно вдохнул всей грудью.

– Ах, ты мой миленький! – нежно сказала Ирочка и в избытке чувств прижала голову гнэльфа к своей груди.

– Ч-черт!.. – прошипел Микки, свирепо вращая зрачками и тщетно пытаясь освободить нос из ущелья между пышными ее грудями.

Придерживая гнэльфа одной рукой за голую попку, другой рукой Ирочка сдернула с вешалки пушистое полотенце и закутала в него беднягу.

– Я сам! – прорычал гнэльф и сделал попытку вырваться из заботливых рук Ирины. – Спусти меня на пол!

Ирочка выполнила его просьбу, и Микки тут же запутался в огромном полотенце. С трудом вырвавшись на свободу, он намотал на себя полотенце и стал похож на толстый бочонок. Семеня голыми ножками по полу, гнэльф вбежал в гостиную и буквально вкатился в кресло.

– Сейчас я почищу и просушу твой костюм! – пообещала Ирочка.

Но гнэльф сердито закричал:

– Нет! Я его больше не надену! Купите мне обычную одежду, а не этот клоунский наряд!

– Хорошо-хорошо, я сейчас же поеду в магазин, только успокойся!

Ирочка тяжело вздохнула и, взяв сумку, отправилась за покупками.

В этот момент в соседней комнате раздался странный шум, и в гостиную влетел огромный попугай. Лениво помахивая крыльями, он пересек пустое пространство и опустился на спинку кресла, в котором полусидел – полулежал закутанный в полотенце гнэльф.

– Черт… Интересно, что взбредет ему в его дурацкую голову?..

Попугай дернул хвостом, и на полотенце под самый нос Микки шлепнулась кучка помета.

– Дур-рак! – завопил оскорбленный гнэльф. – На умное дело мозгов не хватает!

– Сам дуррак, плохой любовник! – ответил невозмутимо попугай и перелетел на книжный шкаф.

– Откуда ты знаешь! – огрызнулся Микки и, не желая сидеть и нюхать птичий помет, начал потихоньку разматывать полотенце.

Освободившись полностью, он слез с кресла и отправился на поиски какой-нибудь одежонки. В гостиной он не нашел ничего подходящего и перебрался в спальню. Там, с трудом открыв ящик одежного шкафа, он обнаружил стопку женских трусиков. Взяв верхние, он посмотрел их на свет и убедился, что они прозрачные.

– Вряд ли я спрячу тебя, мой дружок, от посторонних глаз, – прошептал Микки игриво. – Да и размерчик не мой, резинку придется затягивать на шее.

И он бросил трусики на кровать. Гнэльф хотел проверить остальное белье, но вдруг услышал звук отпирающейся входной двери. Он выглянул из спальни и с изумлением увидел незнакомого молодого мужчину.

– Ирусик! – позвал незнакомец. – Ты уже дома?

Микки испуганно толкнул дверь и заметался по спальне, желая спрятаться.

Мужчина успел заметить, как дверь прикрылась, и вошел в спальню.

– Ирчик, ты дома?

Ему не ответили.

Он посмотрел на кровать и увидел под покрывалом чье-то тельце. Оно шевелилось. Мужчина резко сдернул покрывало и обомлел: в постели Ирины лежал крошечный голый парень и прижимал испуганно к груди женские прозрачные трусики. Трусики Ирочки!

– Ты кто?! – спросил незнакомец и бросил покрывало на пол.

Руки гнэльфа, не выпуская трусиков, сползли от груди ниже по туловищу и прикрыли срам.

– Да ты извращенец! – осенило мужчину, и он, схватив голого лилипута за ногу, понес его в гостиную.

– Эй!.. Я не хотел ничего плохого!.. Мы с Ириной друзья, и я…

Незнакомец не дал ему договорить:

– Ирусик – извращенка?! Впрочем… Где твои трусы?!

– Она унесла их в ванную комнату…

– Она – там?

– Нет, она пошла за другими… Эти мне не нравятся…

– Боже мой! – зарыдал мужчина, продолжая держать голого гнэльфа за ногу. – Она пошла за мужскими трусами! Эти ей, видишь ли, не нравятся!..

– Ни ей – мне, – внес поправку Микки.

– Господи, какой удар… Хорошо, что я все узнал до свадьбы… – Мужчина подошел к окну и свободной рукой открыл раму.

– Что вы хотите сделать?! – испугался гнэльф ни на шутку.

– Банальную вещь: выбросить любовника своей невесты в окно… – в меланхолическом трансе ответил мужчина.

– Плохой любовник, дуррак! – поделился мнением о Микки попугай.

Мужчина небрежно швырнул гнэльфа в распахнутое окно и пошел в ванную комнату. Сгреб там одежду негодяя лилипута и, вернувшись в гостиную, отправил ее в окно вслед за хозяином.

Глава одиннадцатая

Гнэльф висел, уцепившись руками за ветвь дерева, и раскачивался на ней вверх – вниз, вверх – вниз… Тело его было почти полностью скрыто густой листвой, и поэтому прохожие не обращали внимания на странного гимнаста в костюме Адама. Впрочем, на счастье Микки в этом месте прохожих почти и не было.

Когда раскачивание ветви прекратилось, гнэльф стал пробираться к стволу. Грубая кора позволяла бедняге цепляться за свои наросты, и спуск на землю живым был гарантирован. Правда, по дороге Микки ждал еще один неприятный сюрприз: навстречу ему поднималась большая черная кошка с изумрудными, плотоядно горящими, глазами. Поравнявшись с гнэльфом, кошка обнюхала его и брезгливо фыркнула: возможно, ей не понравился запах шампуня, которым он промыл свою шевелюру.

– Давай разойдемся, как в море корабли… – прошептал гнэльф и, на всякий случай, закрыл глаза. Кошка приняла его предложение и полезла вверх. Когда ее хвост мягко хлестнул Микки по лицу, он открыл глаза и увидел над собой зад черной «пантеры».

– За каких-то две минуты мне дважды повезло, – проговорил гнэльф и продолжил спуск. – По этому поводу неплохо бы и выпить…

Фиговых листков под рукой не оказалось, и Микки пришлось прикрыться маленькой веточкой тополя. Побегав взад – вперед в тени спасительного дерева, он заметил неподалеку небольшую кучку какого-то тряпья.

– Господи, да это же мой концертный смокинг!

Микки был искренне рад находке. Он торопливо подобрал одежду и обувь и кинулся в укромное местечко одеваться.

В этот момент к дому подъехала легковая машина, и из нее вышла Ирочка Лапина с полной сумкой покупок. Она быстро влетела в подъезд и помчалась, как вихрь, на третий этаж.

Когда Микки вышел из «гардеробной», он увидел автомобиль своей «мамочки» и понял, что проворонил Ирину. Идти и объясняться с ней и ее кретином-женихом желания не было. Микки сунул руки в карманы, подтянул штаны и медленно побрел по тротуару прочь. В мятом и грязном костюме эльфа он здорово походил на маленького бродяжку. А, может быть, он им и стал с этого момента?..

Глава двенадцатая

Когда профессор Гейзеровский вернулся в лабораторию, он не застал там ни своей ассистентки, ни «новорожденного» гнэльфа.

– Куда они могли подеваться? – сердито прошептал Аркадий Борисович. – Неужели Ира повела его на прогулку?

Он пулей вылетел в коридор и помчался к лифту.

Спускаясь в кабине вниз, Гейзеровский невольно увидел в зеркале свое отражение. И оно ему не понравилось. Профессор повернулся и увидел свою физиономию в другом зеркале. Он снова повернулся, и снова на него уставилось знакомое потное лицо, искривленное гримасой недовольства и раздражения.

– Проклятье! – вскрикнул Аркадий Борисович, распаляясь еще больше, и снова повернулся.

На этот раз на него смотрело спокойное лицо мужчины средних лет, очень похожее на его собственное, но все-таки другое, вдобавок украшенное небольшими черными усиками.

– Кажется, я схожу с ума… – сообщил профессор «знакомому незнакомцу» и потрогал указательным пальцем правой руки гладко выбритое место у себя под носом.

– Вам плохо, коллега? – сочувственно спросил Аркадия Борисовича врач, собирающийся войти в кабину лифта и столкнувшийся на пороге с беднягой профессором.

– Нет… Спасибо… – Гейзеровский вышел из лифта и двинулся к дверям, ведущим из холла в больничный сквер.

Он пробежался по скверу взад и вперед, но и там не обнаружил ассистентки и гнэльфа.

Когда Аркадий Борисович возвращался обратно в здание клиники, его догнал Пал Мартыныч Бабошкин. Ловко управляя своей коляской, он перегородил путь профессору и быстро задал ему несколько кратких вопросов:

– Сегодня вы начали новую жизнь, док? Раньше вы, кажется, не бегали трусцой? Как вы думаете, наши победят в пятницу? А горчицу мне можно есть? Она не повредит моим ходулям?

Гейзеровский обогнул коляску, добежал до дверей и остановился. Он сильно запыхался и теперь хотел отдышаться. Пал Мартыныч сочувственно произнес:

– Сначала всегда трудно, док! Потом будет полегче. Если хотите, я вами займусь: когда-то я был тренером.

– Спасибо, Павел Мартынович… Всего хорошего, Павел Мартынович… – Профессор открыл дверь и вошел в здание клиники.

Выйдя через парадный подъезд на улицу, Гейзеровский направился к автомобильной стоянке. Так и есть: машины Ирины Лапиной на месте не было!

Тогда профессор кинулся к своему «москвичу».

Припарковав машину неподалеку от дома Ирины Лапиной, Аркадий Борисович бегом припустился к подъезду, в котором жила непослушная ассистентка. Лифт был занят: кто-то спускался вниз. Профессор оперся рукой о стену и нервно забарабанил по ней пальцами. Вскоре дверцы лифта открылись, и разгневанный жених Ирочки выскочил из кабины, отшвырнув Гейзеровского в сторону.

– Извините, я чуть было вас не задел… – сквозь зубы процедил ослепленный ревностью молодой мужчина и вылетел из подъезда на улицу.

Аркадий Борисович поправил на себе костюм и поспешил войти в кабину лифта – дверцы уже автоматически закрывались. В этом лифте было только одно зеркало, но профессор не стал отворачиваться от своего отражения. Он только устало прикрыл глаза и не открывал их до тех пор, пока не вышел на нужном ему этаже.

Ирочка встретила шефа с заплаканным лицом. Сначала она не хотела его впускать, думая, что это вернулся грубиян Сергей, но потом сменила гнев на милость и отворила дверь.

– Если ты пришел мучить меня дурацкими упреками, то можешь сразу же убираться к черту! – заявила она, вытирая слезинки на своих щеках.

Гейзеровский застыл на пороге: слова ассистентки попали в самую точку, он собирался начать разговор именно с упреков.

– Но, Ирина Михайловна… Мы должны разобраться с вами… выяснить… Я не могу уйти просто так, ни с чем… – залепетал он, стоя в дверях, как статуя.

– Ох, извините, Аркадий Борисович! Я думала, что это Сергей… Проходите и не обращайте внимания на мои слова!

Гейзеровский прошел в гостиную и сел в кресло. Большой попугай покосился на него со шкафа одним глазом и тихо изрек:

– Заявился, дрружочек! А ну, маррш в крровать!

– Не болтай глупостей, Гарри! – замахнулась на попугая рукой Ирина. – Иначе, смотри, запру в клетку!

– Ужас… Ужас… – прошептал попугай и спрятал голову под крыло.

– Ирина Михайловна, где мой гнэльф? – спросил профессор, приходя в себя.

Ирочка кинула взгляд на Аркадия Борисовича, вспомнила о гнэльфе, и ее тело содрогнулось от нового приступа рыданий.

– Он выбросил его в окно! – проговорила она, поднося торопливо платочек к дрожащим губам.

– Кто – он?! Кого – его?! – спросил Гейзеровский, приподнимаясь из кресла.

– Сергей! Гнэльфа! Этому дураку взбрело в голову, что я… что мы… – Ирочка захлебнулась в рыданиях.

– Выбросил в окно?.. Мое творение?.. – прошептал Аркадий Борисович и прижал ладони к побледневшим щекам.

Попугай выдернул голову из-под крыла и изрек:

– Плохой любовник! Пусть полетает!

Профессор кинулся к окну, посмотрел вниз, но распластанного трупика гнэльфа на асфальте не увидел. Может быть, его уже соскребли?!.. Гейзеровский повернулся к Ирочке и молча уставился на нее полубезумным взглядом.

– Наверное, он жив… Наверное, он упал на дерево… – пролепетала девушка. – Одежды нет, значит, он ее надел…

Страницы: «« 123456 »»

Читать бесплатно другие книги:

Один из самых шумных скандалов времен императрицы Елизаветы Петровны, взбудораживший столичное общес...
Какими только богомерзкими эпитетами ни награждали Вавилон! Какие же исторические сведения дошли до ...
Чья «сексуальная услуга» – ночлежницы с дореволюционной Лиговки или Сенной или проститутки из дома т...
Если о ком и можно сказать: «Он намеренно спалил свою жизнь», то это, без сомнения, знаменитый франц...