Гнэльф Каришнев-Лубоцкий Михаил

Глава двадцать первая

По вечерам на эту улочку десятками выходили на промысел ярко накрашенные девицы. Выбор был большой, на любой вкус. Аркадий Борисович медленно ехал в машине вдоль улочки, прижимаясь поближе к тротуару, и придирчиво высматривал орудие для своего нового замысла.

Вдруг он увидел смазливую девчонку невысокого роста, но с пухленькими формами, одетую не так вызывающе, как остальные жрицы любви, и, поравнявшись с ней, быстро затормозил.

– Хочешь заработать, красотка? – спросил он девушку, выглядывая в открытое окно.

– А почему бы и нет? Подышать свежим воздухом я еще успею.

Гейзеровский распахнул дверцу и усадил незнакомку рядом с собой.

– Тебя как зовут?

– Катя.

– Я так и думал… Ты хочешь посидеть в баре, послушать музыку?

– Всухомятку?

– Закажешь все, что захочешь.

– Тогда поехали. Мы зря теряем время!

Автомобиль профессора тронулся с места и покатил, набирая скорость, в сторону «Райского уголка».

– В баре я покажу тебе одного человека, – начал давать Аркадий Борисович инструкции девушке, – тебе нужно будет его соблазнить. Получишь большой гонорар, если тебе это удастся.

– А если нет?

– Получишь пол-сотни баксов за потерянное время. Но тебе удастся: этот парень – любитель поволочиться за девушками.

– Зачем же такому помощь? Обычно такие типы обходятся без посредников.

– Он – лилипут.

– Боже, это что-то новенькое в моей практике!

– Но ему часто кажется, что он – обычный человек. Учти это и веди себя соответствующим образом.

– А куда мы с ним пойдем? У него есть дом или квартира?

– Есть. Но будет лучше, если ты пригласишь его в отель. В «Карамболе» я снял для вас номер, сам я тоже буду рядом.

– В «Карамболе»? Это – чужая территория, могут возникнуть неприятности…

– Чепуха! – Гейзеровский досадливо махнул рукой. – Ну, вот мы и приехали…

Он припарковал машину на автостоянке неподалеку от бара и повел Катю в «Райский уголок», где уже вовсю гремела музыка и откуда доносился задорный и веселый голосок новой поп-звезды Малютки Мика.

Они сели за столик в укромном местечке, и Аркадий Борисович, сделав официанту заказ, приступил к последним наставлениям.

– Ты видишь солиста, Катя? – спросил он и чуть заметно повел головой в сторону оркестра.

– Вижу, у меня хорошее зрение. Боже, как он мал!.. Интересно, что мы будем делать с ним в постели?

– Он тебе сам об этом скажет. Не отвлекайся, ты пропустишь самое главное.

– Я вся внимание! – Девушка выпила шампанское и, поставив фужер на стол, с преувеличенной серьезностью уставилась на профессора.

Аркадий Борисович достал из кармана маленький пакетик и передал его девушке.

– Это – снотворное. Подсыпь ему в рюмку, когда будете в отеле.

– А это не мокруха? – спохватилась девушка, и в ее глазах промелькнул непритворный испуг.

Профессор поспешил ее успокоить:

– Нет-нет, не волнуйся. С ним ничего не случится, я наблюдаю за ним давно, он – мой пациент.

– Так вы – доктор?

– Да, я врач. Малютка Мик стал выступать здесь и заработал большой успех. Но его здоровье… Ему нужно обследоваться, а он не желает. Его родственники очень беспокоятся.

– Такой артист может заработать кучу денег… На их месте я тоже бы беспокоилась за его здоровье!

Гейзеровский снова сунул руку в карман и достал оттуда пачку купюр.

– Вот тебе двести баксов. Получишь еще три сотни в отеле, когда Мик уснет.

– Я все сделаю, папочка. – Катя быстро спрятала деньги и пакетик со снотворным в свою сумочку. – Лишь бы в отеле не нарваться на неприятности…

– Не волнуйся, там все улажено. Ваш номер двести тридцать восьмой, мой – двести сорок второй. – Профессор поднял бокал с шампанским и произнес тост: – За успешную операцию!

– Под наркозом! – добавила Катя и весело хихикнула.

Гейзеровский кисло улыбнулся в ответ на шутку девушки и тихо проговорил:

– Теперь осталось главное – нужно соблазнить Мика.

– Если он бабник, то дело в шляпе. Вряд ли к нему липнут красотки. И потом, не забывайте о моей профессии: я – бакалавр любви!

Произнеся эту тираду, Катя набросилась на еду. Аркадий Борисович тоже взялся было за вилку, но быстро передумал и положил ее на место. Он боялся, что от активной работы челюстями его усы могут снова отклеиться, и тогда все планы по отлову гнэльфа просто рухнут.

Глава двадцать вторая

Было уже далеко за полночь, когда к отелю «Карамболь» подъехало такси, и из него вышла Катя в сопровождении гнэльфа Микки.

– До сих пор не могу поверить, что ты со мной! – восторженно произнесла девушка и, нагнувшись, чмокнула кавалера в лоб. – Сам Малютка Мик!.. Я без ума от тебя, дорогой!

Она взяла гнэльфа, как ребенка, за руку и потащила к дверям отеля. Микки еле поспевал за ней, и это его сердило.

– Ты мне тоже нравишься, Котенок, но две – три минуты ничего не решат… Куда ты летишь?

– Прости, дорогой! Но мне так не терпится обнять тебя… – Катя снова нагнулась и снова поцеловала Микки в лоб. – Ты – гений! Король сцены!

Гнэльф самодовольно улыбнулся и перестал сердиться на взбалмошную поклонницу. Он даже захотел по-джентльменски распахнуть дверь и пропустить вперед девушку, но здесь его поджидал конфуз: ему не удалось дотянуться до большой бронзовой ручки, хотя он и попробовал привстать на цыпочки и даже два раза подпрыгнуть.

– Ты очарователен! – с восхищением произнесла Катя и открыла перед смущенным гнэльфом дверь.

Микки переступил через порог. Катя хотела поправить сползшую с плеча сумочку и на секунду выпустила ручку двери. Сработала пружина – и Микки влетел в вестибюль. Портье, который до этого дремал за своим столиком, резко вскинул голову вверх, но никого перед собой не увидел. Перевел взгляд вниз и заметил лежащего на полу Микки.

– Ты не ушибся, сынок? – спросил сочувственно портье. – Где твоя мамочка?

– Здесь его мамочка, – ответила за гнэльфа разозленная девушка. Она подошла к пострадавшему и помогла ему подняться на ноги. – Я, кажется, слегка тебя задела?

– Нет… Ничего… – Микки кисло улыбнулся.

– Ну, слава Богу! – Катя повернулась к портье. – Мой ключ, пожалуйста. От двести тридцать восьмого.

Портье вспомнил о своем договоре с Гейзеровским и быстро протянул ключ.

– Прошу!

– Спасибо, – поблагодарила его Катя и, лукаво подмигнув гнэльфу, направилась к лифту. Микки, прихрамывая, побрел за ней.

Поднявшись на нужный этаж, они зашагали к своему номеру.

Вдруг одна из дверей открылась, и в коридор вышла подозрительная парочка: накрашенная девица в коротком до предела платье и здоровенный детина в кожаной куртке и таких же кожаных штанах. Мужчина посмотрел на Катю, и лицо его посуровело. В глазах Кати поселился страх: она-то знала, что ступила на чужую территорию!.. Здоровяк и девица захлопнули дверь и направились к лифту. Катя опомнилась и, взяв гнэльфа за руку, повела его дальше по коридору.

– Почему ты остановилась? – полюбопытствовал Микки, выдирая свою руку из цепкой ладони девушки. – Это был твой знакомый?

– Нет… Кажется, я видела его по телевизору…

– В спортивной или уголовной хронике? – пошутил гнэльф.

Но Кате теперь было не до шуток.

– Не знаю. Может быть, вспомню потом… Наш номер! – Девушка изобразила на своем лице вымученную улыбку и, отперев дверь, впустила кавалера. Потом прошла в номер сама и включила свет. – А здесь мило! Ты не находишь?

– У тебя есть что-нибудь выпить? – поинтересовался гнэльф и подошел к холодильнику.

– Кажется, что-то было. – Катя открыла холодильник и достала бутылку шампанского. – Вот, мое любимое!

– А джина с тоником нет?

Катя еще раз заглянула в холодильник и доложила:

– Нет. Будем пить шампанское!

В это время дверь номера «242» приоткрылась, и в коридор вышел Аркадий Борисович. Оглянувшись по сторонам и никого не увидев, он подошел к номеру «238» и прислушался к тому, что происходит внутри. Но кроме приглушенного хихиканья Кати, он пока ничего интересного для себя не услышал. Но это его не разочаровало: все шло пока по плану и «птичка» уже сидела в клетке…

– Дай я открою шампанское, – предложила Катя, когда бокалы уже стояли на столе и была приготовлена легкая закуска.

Но Микки почему-то воспротивился.

– Это мужское занятие, – заявил он и, став на стул ногами, вцепился обеими руками в здоровенную бутыль. Небрежно сорвал золотистую обертку и начал раскручивать проволоку. А чтобы шампанское не грохнуло посреди ночи, как пушечный выстрел, он крепко вцепился в пробку, надеясь ее удержать и медленно выпустить газы из литровой бутылки.

Но выстрел раздался, и что-то взметнулось под потолок и упало на люстру. Катя подняла голову и увидела там Микки.

– Милый, что ты там делаешь?! – спросила она удивленно.

– Сушу костюм! – ответил гнэльф и демонстративно подержал над горячей лампочкой залитый шампанским рукав пиджака.

– Иди ко мне, милый! – протянула Катя руки вверх.

И Микки не стал упрямиться: он спрыгнул прямо в объятия симпатичной девушки.

– Налей, пожалуйста, сама, я уже не рискую, – честно признался он и, выскользнув из объятий, начал снимать намокший пиджак.

– Повесь его на стул, я потом почищу, – сказала Катя и направилась к столу, на котором стояла злополучная бутылка, чудом не упавшая на пол.

Пока гнэльф пытался повесить маленький пиджак на большую спинку стула, Катя успела налить в бокалы шампанского и даже успела открыть и положить на стол свою сумочку. Но достать из нее пакетик со сснотворным она не смогла: Микки, плюнув на бесполезную затею, бросил пиджак на стул и вернулся к подружке.

– Чин-чин! – сказала Катя и выпила шампанское.

– Чин-чин! – ответил гнэльф и немного пригубил из бокала. Потом поморщился и сказал: – Нет, это не джин с тоником!

Катя приблизилась к стоявшему на стуле Микки и, обняв его, крепко поцеловала в губы.

– Наконец-то ты мой! – сказала она со страстью и, не выпуская кавалера из объятий, понесла его к широкой кровати.

Глава двадцать третья

Они лежали в постели лицом друг к другу, как настоящие влюбленные.

– Тебя не смущают мои размеры, дорогой? – тихо спросила Катя и чмокнула гнэльфа в толстенький помидорчик – в его нос.

– Нет, Котенок, – улыбнулся Микки, – мне всегда нравились крупные девушки.

– Не такая уж я и крупная, – немного обиделась Катя.

– Ты просто крошка! – прошептал влюбленно гнэльф, и его уста вновь соединились с устами любовницы.

А правая рука Микки вдруг отправилась в долгое путешествие: она решила отыскать упругую девичью грудь… Но, увы, пространство оказалось слишком большим, и рука застряла где-то на пол-дороге к намеченной цели.

Оторвавшись от губ Кати, гнэльф заявил:

– Подожди, я сейчас вернусь.

– Ты куда? – удивилась девушка.

– Я хочу полюбоваться на твои ножки, – признался Микки и по-пластунски двинулся в дальний путь.

Катя лежала на спине и боялась прыснуть, зайтись от смеха и тем самым сильно обидеть кавалера. Она прижимала кулачок ко рту и слегка покусывала его, сдерживая неуместный приступ веселья. Через некоторое время она спросила, продолжая смотреть в потолок:

– Мик, ты где?

– В раю! – донесся из-под простыни голос гнэльфа.

– По-моему, это не ноги!

– Ты ошибаешься! Они отсюда растут!

– Ступай дальше, Мик. Или возвращайся ко мне! – капризно проговорила Катя и рассмеялась – но уже от щекотки.

Вдруг в дверь номера тихо и робко постучали.

– Кто там? – испуганно спросила девушка и вскочила с постели, набросив на гнэльфа простыню.

– Срочная телеграмма для Екатерины Придорогиной! – услышала она приглушенный голос профессора Гейзеровского.

Девушка быстро накинула на себя платье и выглянула в коридор.

– Ну как? – спросил профессор, переходя на свистящий шепот. – Он спит?

– Еще нет, – также шепотом ответила Катя. – Сейчас я попробую угостить его шампанским… Ступайте к себе, а я вам постучу, когда можно будет входить.

– Ты молодчина, – похвалил Аркадий Борисович девушку, – давай действуй!

И он вернулся в свой номер.

Катя захлопнула дверь и, подойдя к постели, на которой метался белый ком простыни с гнэльфом внутри, как ни в чем не бывало спросила:

– Тебе принести шампанского, дорогой?

– Сними простыню!.. Я задохнусь!..

– Да, пожалуй, здесь душновато… Но ничего, шампанское хорошо освежает!

Катя направилась к столу. Спокойно наполнила бокалы, неторопливо достала из сумочки пакетик со снотворным и грациозным жестом высыпала содержимое пакетика в один из бокалов. И только после этого она пошла вызволять беднягу гнэльфа из невольного плена.

– Зачем ты так закутался, дорогой? – спросила она, вытаскивая полузадохшегося Микки на свет божий. – Здесь душно, выпей со мной шампанского!

– Не хочу я дурацкого шампанского! – прорычал гнэльф. – Кто это был? – и он ткнул рукой в сторону двери.

– Портье. Он принес мне телеграмму.

– Не мог подождать до утра! – перенес свой гнев на портье разозленный Микки.

– Ты прав, дорогой, я ему так и сказала. – Катя посмотрела влюбленным взглядом на гнэльфа и, притянув его мордашку за уши к своему лицу, чмокнула Микки в щеку. – Какой ты милашка, дорогой! Я без ума от тебя!

И почти без паузы спросила:

– Так ты выпьешь со мной шампанского?

– Хорошо… Неси…

Гнэльф сел на край кровати, свесив с нее ноги, и… чуть было не грохнулся носом вниз. Мягкая перина закачалась под ним, и бедняжка Микки чудом успел схватиться обеими руками за ткань коварных «качелей».

– Как ты расшалился, дорогой! – сказала с улыбкой Катя, возвращаясь к «возлюбленному» с двумя бокалами шампанского. – Держи, пожалуйста! – и она протянула гнэльфу бокал с «сюрпризом».

– Я не могу… Сними меня… – прошептал Микки, продолжая раскачиваться вверх – вниз и вперед – назад.

Катя поняла в чем дело, невольно прыснула от смеха и, поставив бокалы на столик возле кровати, поспешила к своему кавалеру на помощь.

И в этот момент в дверь вновь постучали. Не успев снять с коварной перины беднягу Микки, Катя бросилась к дверям. Этот нетерпеливый заказчик с приклеенными усами ее уже здорово достал, и теперь она была готова ему слегка и нахамить. Катя распахнула дверь и – столкнулась на пороге с громилой, которого видела совсем недавно в коридоре в компании с накрашенной девицей.

– Работаешь на чужой территории? – спросил затянутый в кожу здоровяк и осклабился в пошлой улыбке. – Придется платить по счету…

– В чем дело? – попробовала выкрутиться Катя и преградила незванному визитеру вход в свой номер. – Я здесь просто отдыхаю!

– Одна?..

– Одна. – Катя быстро поправилась: – С маленьким сыном.

Громила отодвинул девушку в сторону левой рукой и прошел в номер. Увидел играющего на «качелях» Микки и очень удивился:

– Он всегда укачивает себя перед сном?

– Нет, только когда бессонница! – выкрикнула раздраженно Катя.

Здоровяк посмотрел на часы и кивнул головой:

– Похоже, что сегодня тот самый случай… Уже два часа ночи!

После чего повернулся к Кате и спокойно, по-будничному, сказал:

– Если узнаю, что врешь, убью.

– Легче на поворотах, парень! – рявкнул фальцетом Микки. – Не смей грозить моей девушке!

– Твоя мама – твоя девушка?! – ахнул громила и зажал ладонью рот, боясь подавиться от смеха. – Ты ловко устроился!

– Это твоя мама была раньше моей девушкой, а теперь Катюша моя девушка, понял?! – побагровел гнэльф.

Громила с минуту стоял молча, пытаясь разобраться в каких родственных отношениях он находится с этим наглым коротышкой. А когда разобрался – кинулся с ревом на гнэльфа. Микки, готовясь отбить атаку, выпустил из рук спасительную ткань перины, и его, как камень из пращи, швырнуло вверх: прямо головою в подбородок громилы. Это был всего лишь навсего легкий нокаут, но Кате показалось, что произошло убийство.

– Боже, ты его прикончил! – закричала она, увидев, как здоровяк, отлетев к дверям, ударился в стену и сполз по ней на пол, где и остался лежать недвижим.

– Он полез первым, – буркнул гнэльф, потирая шишку на затылке. – Где моя одежда? Надо сматываться, пока не нагрянули из милиции.

Катя и Микки начали поспешно одеваться. Пока они натягивали на себя одежду, громила пришел в чувство. Он медленно поднялся с пола и прислонился к стене, собираясь с мыслями и силами одновременно.

Вдруг дверь распахнулась, и в номер влетел Гейзеровский со своим револьвером в руке.

– Что здесь происходит? – спросил он Катю, поправляя левой рукой сбившийся набок парик.

– А, папаша пожаловал! – проговорил здоровяк, отталкиваясь от стены и подходя с тыла к профессору.

Аркадий Борисович хотел оглянуться, но не успел: мощный удар кулака громилы сразил его наповал.

– Даю вам две минуты, – сказал громила, обращаясь уже к испуганной Кате и гнэльфу. – Если не уберетесь из отеля, у вас начнутся неприятности.

Он повернулся и, нетвердо шагая, вышел из номера.

– Боже, теперь этот убил этого! – всхлипнула Катя и подбежала к Гейзеровскому, лежащему на ковре без каких-либо признаков жизни.

– Покойники не дерутся, – заметил Микки, приводя свою одежду в порядок. Он покосился на бездыханного профессора и добавил: – Где-то я уже видел это лицо… Но тот тип был без усов и лысоватый.

Катя схватила бокал и стала вливать шампанское в рот Гейзеровскому. Профессор закашлялся, но сделал несколько судорожных глотков.

– Пейте, пейте! – обрадовалась добрая девушка. – Вам станет лучше!

Когда Аркадий Борисович осушил почти весь бокал, Катя спохватилась: а из какого бокала она напоила раненого?!. Она посмотрела на столик возле кровати и поняла, что профессор «попробовал» шампанского со снотворным.

– Ну как? Он не приходит в чувство? – поинтересовался гнэльф. И напомнил: – Нам нужно сматываться.

– Кажется, это надолго, – прошептала Катя и подложила Гейзеровскому под голову подушку. – Идем, Мик, этому типу они ничего не сделают, а нас могут и шлепнуть.

– Вопрос спорный, но проверять не станем, – и Микки шмыгнул в открытую Катей дверь.

Глава двадцать четвертая

На следующий день после истории в отеле «Карамболь» Аркадий Борисович Гейзеровский приехал в клинику с большим опозданием. Ирочка Лапина, встретив его в лаборатории, поздоровалась и спросила:

– Как вы себя чувствуете, Аркадий Борисович? Вы не заболели?

– Нет, я здоров…

– Наверное, не выспались?

– Я бы так не сказал, скорее, напротив… – Желая прекратить неприятный ему разговор, Гейзеровский поинтересовался: – Анализы Глеба Кудашева в порядке?

– У него все отлично. Он уже начал проситься домой.

– Но сначала я должен проверить, все ли у него дома… – Аркадий Борисович постучал указательным пальцем себя по лбу. – Подготовьте нейрограф, и пусть больного привезут сюда.

– Вы хотите еще раз снять с его мозга информацию?

– Нет, только проверить и, может быть, ввести кое-какие коррективы.

– Глеб Кудашев здоровый человек! – повысила голос Ирочка.

– В клиниках не держат здоровых людей, – мягко отреагировал Гейзеровский. – Делайте, что я сказал, и не спорьте.

– Отлично… – Ирочка обиженно вздернула головку и пошла отдавать медицинскому персоналу распоряжение профессора.

А сам Аркадий Борисович уселся за компьютер, вывел на дисплее изображение головы Глеба Кудашева, затем изменил это изображение на изображение головного мозга своего пациента и задумался. В его собственном усталом и раздраженном мозгу уже зрела новая идея поимки неуловимого гнэльфа, и теперь оставалось одно – удачно воплотить ее с помощью самого Глеба.

Когда все приборы были включены, а сам пациент уже лежал в выдвижном ящике с массой датчиков, прикрепленных к голове, профессор подошел к Глебу Кудашеву и, приветливо улыбнувшись, спросил:

– Все о, кей, Глеб Борисович?

– Да, доктор. Скорей бы домой…

– Такого здоровяка нет смысла держать на больничной койке. День – два, и мы с тобой распрощаемся.

Гейзеровский сам задвинул ящик с пациентом внутрь агрегата и нажал красную кнопку. На дисплее компьютера, где было выведено изображение головного мозга, замигала яркая точка. Эта точка совпадала с одним из участков мозга, и Ирина Лапина поняла, что профессор вводит в сознание Глеба Кудашева новую информацию. Но какую именно – этого она не знала.

Через несколько секунд Гейзеровский нажал синюю кнопку. И светящаяся точка на дисплее исчезла. Профессор улыбнулся, поблагодарил ассистентку за помощь и разрешил увезти пациента в палату. А сам вынул из прибора серебристый диск с записью и положил его в сейф.

Глава двадцать пятая

Вечером Гейзеровский покинул здание клиники и, весело насвистывая какой-то мотивчик, в котором люди с музыкальным слухом легко могли бы угадать последний хит Малютки Мика, направился к автомобильной стоянке. Сел в свою машину и уехал домой отдыхать после трудного, но удачного, рабочего дня.