Гнэльф Каришнев-Лубоцкий Михаил

Глава тринадцатая

– Машенька, – обратился Николай Григорьевич Крупицын к своей супруге, – ты не хочешь прогуляться перед сном вместе со мной и собачкой Глебушки?

– Нет, Коленька. Бегать от кустика к кустику я не очень люблю.

– А мы побегаем. Топик, пошли гулять!

Старик Крупицын надел собаке поводок и повел ее на прогулку. Когда они проходили неподалеку от дома Глеба Кудашева (Глеб жил в одноэтажном частном домике), Топик вдруг прекратил изучать небогатую растительность здешних окрестностей и насторожился. Потом тихо заскулил и потянул старика в сторону родного дома.

– Там никого нет, Топ! Потерпи, дорогой, твой хозяин скоро вернется!

Но упрямый пес, несмотря на уговоры, продолжал тащить на буксире тщедушного старичка к дому Глеба Кудашева.

Когда они приблизились к зданию, Топик ринулся прямо к дверям и начал нещадно царапать их когтями, а Николай Григорьевич, выпустив поводок из рук, поспешил заглянуть в одно из окон. В доме был погашен свет, и он ничего не увидел. Но поведение разъяренного пса его здорово испугало. Вдруг к Глебу забрались грабители и сейчас они просто затаились?.. Старик Крупицын подбежал к собаке и схватил ее за ошейник.

– Нужно вызвать милицию, Топ! Вдвоем нам не справиться! – зашептал он в самое ухо рычащему псу.

Но Топик не унимался, и тогда старик решил его оставить «на посту», а сам побежал к себе домой вызывать милицию.

Вскоре милицейская машина примчалась на место преступления. Двое милиционеров выскочили из нее с пистолетами в руках и кинулись к дверям.

– Откройте немедленно! Милиция! – крикнул один из них и громко постучал в дверь.

Но гробовая тишина была им ответом.

– Что будем делать, Гиви? – спросил стучавший. – Кажется, там никого нет.

– А собака? – выкрикнул, выглядывая из-за дерева, Крупицын.

– Верно, Арсений! Собака тоже не откликается! – обрадовался подсказке Гаидзе.

Его напарник горестно покачал головой:

– Ее наверняка укокошили… А сами смылись.

Крупицын вылез из укрытия и подбежал к милиционерам.

– Может быть, он еще жив? Топик – отличный пес, его нужно спасти!

– Придется вышибить дверь, – проворчал Арсений.

Но Николай Григорьевич его успокоил:

– Не нужно ничего ломать! Я знаю, где лежит запасной ключ. Мне его сам Глебушка показал!

Сосед Кудашева подошел к потайному местечку, но ключа в нем не обнаружил.

– Испарился! – воскликнул он обескураженно и, взмахнув руками, ударил себя по бедрам. – Утром лежал здесь, а к вечеру испарился!

– Может быть, им воспользовался жулик? – предположил Арсений.

– Или его взяла сама собака, – высказал еще одну версию Гаидзе.

Арсений насмешливо хмыкнул:

– Взял в зубах поносить?

– Нет: открыть дверь! – ответил обиженный напарник.

Николай Григорьевич поддакнул:

– Топик – смышленный пес! Кто знает, что ему в голову взбрело?

Арсений рассердился:

– Хватит болтать! Нужно действовать.

Он порылся в карманах и достал маленькую отмычку.

– Попробую открыть замок вот этой штуковиной.

Секунда – и дверь отворилась. Милиционеры, держа оружие наготове, нырнули в жилище. Арсений быстро включил свет и обомлел: прямо перед ним на коврике лежал бездыханный пес!

– Укокошили… – повторил он свое любимое словечко.

Николай Григорьевич торопливо переступил порог, подошел к Топику, нагнулся и взял в руки его переднюю левую лапу.

– Вряд ли вы отыщете пульс, – сказал Гиви и посоветовал старику: – Послушайте грудную клетку, может быть, услышите биение сердца.

Крупицын хотел нагнуться еще пониже, но не успел: Топик вдруг сладко зевнул и, почесав лапой за ухом, снова затих.

– Да он спит! – догадался Арсений и весело рассмеялся. – Соскучился по родной подстилке и пришел домой!

– А вот и пропавший ключ! – воскликнул Гиви и взял со стола ключ от парадной двери. – Возьмите, пусть он будет у вас, – протянул он ключ Николаю Григорьевичу.

Сосед Глеба Кудашева виновато улыбнулся:

– Неужели это – Топик?! Приличный пес, а выкинул такую шутку!

– Бывает, старина, – снисходительно проговорил Арсений, – радуйся, что обошлось без человеческих жертв и грабежа!

Милиционеры попрощались с Николаем Григорьевичем и уехали. Оставшись один, Крупицын наклонился к собаке и подергал ее за ошейник.

– Топ, пошли к нам! Моя супруга Маша оставила тебе вкусную косточку!

Но упрямый пес не поддался на уговоры и остался лежать на коврике. Тогда старик Крупицын плюнул в сердцах, махнул рукой и, заперев дверь и спрятав ключ на старое место, пошел к себе домой успокаивать супругу.

Глава четырнадцатая

Автомобиль Аркадия Борисовича Гейзеровского мчался по вечернему городу, залитого огнями витрин и реклам. Но буйство красок и света не радовало профессора – его лицо было искажено гримасой гнева и отчаяния. Засада на гнэльфа в доме Глеба Кудашева сорвалась, и все из-за проклятого пса!..

Гейзеровский свернул на безлюдную улочку и резко остановился. Хорошо, что он захватил с собой револьвер, стреляющий капсулами со снотворным!.. Профессор достал из кармана спасительное оружие и, вынув пустую гильзу, выбросил ее через окошко в мусорный бак. После чего спрятал револьвер обратно в карман и медленно покатил по извилистой улочке прочь от этого места.

Глава пятнадцатая

Уже к вечеру Микки, уставший и голодный, заглянул в свой любимый бар «Райский уголок», где он выступал с оркестром будучи не гнэльфом, а Глебом Кудашевым. Протиснувшись сквозь толпу танцующих, он подошел к стойке и вскарабкался на стул.

– Привет, Макс, – сказал Микки бармену, – плесни-ка мне джин с тоником. Только чуть-чуть!

– Мы знакомы? – поинтересовался бармен, не спеша выполнять заказ.

– И даже дружны, – успокоил его гнэльф. – Потом все узнаешь, Макс, а пока дай промочить горло. Расплачусь на днях: сегодня у меня затруднения с финансами.

– Вообще-то мы в долг не обслуживаем… – Макс поставил крошечную рюмку перед странным клиентом и капнул в нее спиртного.

– Спасибо. О твоей щедрости будут рассказывать легенды. – Микки осушил рюмку и попросил бутерброд.

– Послушай, приятель, – возмутился бармен, – твой аппетит растет быстрее тебя самого!

– Не волнуйся, от твоего бутерброда он захиреет.

Бармен пододвинул поближе к Микки тарелочку с бутербродом.

– Вам нарезать или справитесь сами? – ехидно спросил он клиента.

– Спасибо, все о, кей. – Микки вцепился обеими руками в бутерброд и начал жадно рвать его зубами.

– На кого записать долг? – спросил бармен и достал из кармана авторучку.

– На Глеба Кудашева, – машинально ответил гнэльф, увлеченный едой, – на кого же еще?

Макс застыл на месте.

– Ты родственник Глеба или его друг? – спросил он растерянно.

– Считай, что родственник.

Бармен, воспользовавшись паузой в игре музыкантов, крикнул одному из них:

– Эд, ты посмотри, кто к нам пришел!

Эд нехотя приблизился к стойке и смерил презрительным взглядом лилипута-бродяжку, жадно уплетающего бутерброд с сыром.

– Что это? – спросил он у бармена.

Макс осклабился в улыбке:

– Родственник Глеба Кудашева!

Скорбь заволокла лицо Эда.

– Если это шутка, то она не удалась. Глеб был сирота, а скоро осиротеем и мы.

– Его дела так плохи? – сочувственно поинтересовался бармен.

– Не лучше наших. Без него мы – никто.

– Ну-ну, – успокоил мрачного музыканта гнэльф, – я попробую вам помочь. Эта последняя вещичка, которую мы на днях репетировали с тобой…

– Что?! Мы репетировали?!.. – перебил сболтнувшего лишнего гнэльфа сердитый Эд, и его лицо снова исказила гримаса презрения.

– Ну, не мы… Ты и Глеб, – поправился Микки. – Я могу попробовать ее спеть.

– Вряд ли Глебушка разговаривал с кем-нибудь о новом шлягере, – сказал бармен, обращаясь к Эду, – тем более, с первым встречным.

– Напой, – приказал Эд гнэльфу.

Микки послушно исполнил первый куплет. Бармен и Эд улыбнулись.

– Эффект есть, хотя и прямопротивоположный, – изрек музыкант и похлопал гнэльфа по плечу. – Песню ты знаешь, ты это доказал.

– Попробуем с оркестром? – предложил Микки.

– Хорошо… Но без свидетелей. Пей, ешь – за мой счет. А ты, Макс, не скупердяйничай.

Бармен посмотрел на гнэльфа, подумал и налил ему рюмку до краев.

Глава шестнадцатая

Эд и Микки расстались далеко за полночь. Расстались они друзьями. Джин с тоником и удачное исполнение песен забавным лилипутом сделали свое дело: Эд подобрел, и скорбь его уменьшилась.

– Если хочешь, я могу подвезти тебя, – предложил он Микки, когда они вышли из бара и оказались на темной пустынной улице вдвоем.

– Спасибо, но мне рядом, – ответил гнэльф и, привстав на цыпочки, пожал протянутую ему на прощанье руку.

– Странное совпадение: дом бедняги Глеба тоже отсюда неподалеку… Ну, до завтра! – Эд выпустил руку гнэльфа, разогнулся и пошел к машине.

Микки дождался пока автомобиль приятеля не скроется за углом, и зашагал прямиком к своему дому.

Проходя мимо дома Крупицыных, он на секунду остановился. Микки уже знал, что его собаку приютили у себя заботливые соседи, и ему не терпелось поскорее увидеть любимого пса. Но, поразмыслив, он не стал стучаться в чужой дом и свидание с Топиком решил отложить до утра.

Каково же было его удивление, когда с родного крыльца ему навстречу махнуло лохматое чудовище! Оно чуть было не сшибло с ног малютку-гнэльфа, но вовремя затормозило и остановилось в пяти сантиметрах от ночного бродяги.

– Топик! – крикнул Микки, еще не веря своим глазам. – Ты здесь?!

Пес тихо рыкнул и вдруг жалобно заскулил: он явно был сбит с толку неожиданной встречей.

– Это – я, Глеб! – представился гнэльф. – Ты меня узнаешь?

Пес снова проскулил и потянулся носом к загадочному существу. Микки подался ему навстречу и, широко открыв рот, сильно выдохнул спиртные пары.

– Джин с тоником! Как всегда! – доложил он псу.

Топик радостно гавкнул и лизнул хозяина в нос.

– Я всегда говорил, что собаки умнее людей, – улыбнулся Микки и обнял пса за шею. – Ну, дружище, идем в дом!

Гнэльф нашел запасной ключ, спрятанный в укромном местечке, и, встав на цыпочки, открыл дверь.

– Прошу вас, сэр, – вежливо поклонился он собаке и пропустил ее в дом первой.

С помощью щетки, надетой на палку, Микки ючил свет в прихожей, а затем и в других комнатах.

– Разделим обязанности: ты ужинаешь, а я принимаю ванну, – предложил гнэльф.

Топик радостно кивнул головой: это его устраивало.

– А потом – спать, – добавил хозяин строго.

Спать после ужина было любимым занятием Топика, поэтому он снова радостно кивнул головой.

Микки открыл краны в ванной и, вспомнив о недавнем конфузе у Ирочки Лапиной, привязал к отопительной трубе собачий поводок, а другой его конец опустил в ванну.

Затем он прошел на кухню: нужно было приготовить еду для собаки. С банкой консервов пришлось повозиться, открыть ее у него не хватало силенок. Наконец, упираясь одной ногой в банку, он обеими руками ухватился за металлическую петлю-нож и вскрыл проклятые консервы. Орудуя ложкой, как совковой лопатой, он переложил содержимое банки в собачью миску.

– Приятного аппетита, Топ! – пожелал он любимцу-псу и вытер рукавом со лба пот.

Глава семнадцатая

Посмотрев с женой телевизор, Николай Григорьевич Крупицын встал из кресла и подошел к окну.

– Проклятье, – выругался он, не сдержавшись, – у Глеба снова горит свет!

Старик снял телефонную трубку и набрал номер милиции.

– Вас слушают, – раздался в трубке голос дежурного.

– Это снова я, Николай Григорьевич Крупицын. У моего соседа, который лежит в больнице, в доме зажегся свет. А кроме собаки, там нет никого…

– Хорошо, мы проверим. Спасибо.

Николай Григорьевич положил телефонную трубку и снял с вешалки куртку.

– Ты куда собрался? – удивилась супруга. – Уже ночь!

– Я люблю ночные прогулки, – улыбнулся беспокойный старичок, – я скоро вернусь!

И он вышел из дома и закрыл за собою дверь.

Глава восемнадцатая

Микки выбросил пустую банку из-под консервов в мусорное ведро и закрыл крышку. Вдруг он услышал шум подъехавшего к дому автомобиля. Гостей Микки не ждал и поэтому очень испугался. Метнулся в спальню, затем в ванную комнату, торопливо прикрыл краны и снова вернулся на кухню.

– Ну, Топ, держись! – сказал он собаке и открыл шкаф для посуды.

А в это время бдительный сосед Глеба Кудашева и два милиционера уже топтались на пороге его дома.

– Ключа нет! – радостно доложил Николай Григорьевич стражам порядка. – А я его сам на место прятал!

– Ничего, откроем без ключа… – Арсений достал из кармана отмычку и без труда отомкнул замок.

Гиви, держа наготове пистолет, нырнул в помещение первым. Топик, увидев непрошенных гостей, зарычал.

– Сидеть, Топ! Это – свои! – крикнул Николай Григорьевич из-за спины Арсения.

– Пес проснулся и решил поужинать, – догадался Гиви, заметив в собачьей миске остатки консервов.

– Я ему не открывал банку, – сообщил Крупицын милиционерам.

– Дверь вы ему тоже не открывали, однако он справился с ними, – резонно заметил Арсений.

– А где ключ? – ехидно прищурился сосед Глеба Кудашева.

– Да вот же он! – Гиви показал рукой на брошенную на пол шапочку эльфа, в которой лежал злополучный ключ.

– Этой грязной тряпки здесь не было, – вспомнил въедливый старик Крупицын.

– Собаки любят притаскивать с улицы всякую дрянь, – спокойно заметил заметил сангвиник Арсений.

– Хорошо, пусть так… – начал закипать Николай Григорьевич. – Но кто тогда зажег свет? И зачем?!

– Собаке и при свете трудно справиться с консервной банкой, а уж в темноте… – Арсений грустно махнул рукой и сочувственно вздохнул.

– Но как, как он зажег свет?! – взвизгнул надоедливый старичок. – Он что, взлетел?!

– Вряд ли, – развел руками Гиви. – Но почему под выключателем стоит стул, а к стене прислонена эта щетка?

– Вы хотите сказать, что… – Николай Григорьевич сделал руками несколько странных движений, похожих на жесты дирижера оркестра, и схватился за голову.

– Давайте не будем гадать, а лучше обследуем еще раз весь дом, – сказал мудрый Арсений и двинулся в поход по комнатам.

Наполненная водой ванна, разумеется, привлекла внимание сыщиков. Но собачий поводок, привязанный одним концом к трубе, а другим свисающий в ванну, им все объяснил.

– Ну и собака! – восхитился Гиви и весело рассмеялся. – Решил искупаться и все предусмотрел!

– А зачем он притащил сюда это? – спросил Николай Григорьевич и брезгливо приподнял с пола мятые штанишки эльфа.

– Не лезть же в чистую воду с грязными лапами, – объяснил ему догадливый Арсений.

Обойдя все комнаты и заглянув во все укромные уголки, тройка сыщиков вернулась на кухню.

– Никого нет, – подвел итог Арсений, – ложная тревога.

И он, на всякий случай, открыл шкаф для посуды и посмотрел внутрь.

– Нет, пусто, – повторил милиционер и захлопнул дверцу шкафа.

– Примешь ванну и ложись спать! – приказал Гиви удивительному псу, сидевшему на коврике и наблюдающему за происходящим в доме. – А пока – прощай!

Николай Григорьевич и милиционеры вышли на улицу и закрыли за собою дверь. Топик радостно взвизгнул и принялся доедать консервы.

Вдруг отворилась дверца холодильника, и в кухню выскочил закоченевший Микки.

– Брр!.. Ну и холодина! – запрыгал он на месте, желая согреться. – Еще немного – и я остался бы там навсегда!

Колотя себя руками по плечам, он помчался в ванную комнату. Залез на небольшой стульчик, ухватился за собачий поводок и прыгнул в воду. А когда гнэльф вынырнул, то на его мордашке уже сияло неподдельное блаженство.

Глава девятнадцатая

Эд решил не откладывать дела в долгий ящик и выступление Малютки Мика – так он окрестил забавного гнэльфа – назначил на второй же вечер после знакомства с ним.

– Ты настоящий артист, Мик, тебя не нужно натаскивать месяцами.

Эд подмигнул гнэльфу, наряженному в новый шикарный костюм, купленный в магазине для детишек богатых родителей, и выскочил на сцену.

– Дамы и господа! Минутку внимания! Сегодня вас ждет сюрприз… Как вы понимаете, плохих сюрпризов в «Райском уголке» не бывает, поэтому наш сюрприз из разряда приятных…

Эд повернулся к оркестру и взмахнул руками. Грянула музыка, веселая и ритмичная. Микки, пританцовывая и улыбаясь во весь рот, вылетел с микрофоном на сцену. Он пел отлично, и через минуту завел публику так, что она стала ему дружно подпевать и аплодировать.

Даже седой старик в роговых очках и с длинными усами под крючковатым носом вынужден был лениво похлопать в ладоши и изобразить на своем лице радостную улыбку. Старик сидел в углу, за дальним от сцены столиком. Он очень боялся, что несмотря на парик и грим, кто-нибудь из посетителей узнает в нем знаменитого профессора Гейзеровского. Но уходить из бара он не спешил: он надеялся улучить момент, когда сможет, все-таки, поймать шельмеца-гнэльфа и доставить его в клинику для дальнейших наблюдений.

Сидеть просто так было не совсем удобно, и профессор сделал официанту заказ. Когда графинчик с водочкой и закуска оказались у него на столе, Аркадий Борисович взглянул на часы: было ровно десять часов вечера. Профессор подумал и налил себе рюмочку спиртного.

В двенадцать часов графин опустошился. Гейзеровский сидел, опершись подбородком на сжатый кулак, и осовелым взглядом смотрел на сцену, где пел и танцевал, свежий как огурчик, гнэльф Микки. Усы профессора «переехали» на правую щеку, а парик переместился на левое ухо, но их обладатель не чувствовал этого. Он только сидел и смотрел, и лишь изредка подслеповато моргал глазами, оглушенный музыкой и спиртным. Потом он незаметно для себя самого опустил усталые веки и уже не поднимал их до конца представления.

Глава двадцатая

Официант выпроводил Аркадия Борисовича из бара на улицу самым последним.