Патроны не кончаются никогда, или Записки охотника на вампиров Ахманов Михаил
– Грешен… грешен, как Иуда, Христа предавший… – прошептал Пафнутий. – Но отпустили мне грех душегубства… заранее отпустили… сам патриарх… Ведь надобно знать, что замышляют дети диавола, а кто проведает кроме меня, кто предупредит? Кто в темных их тайнах разберется?
– Вот и разбирался бы, – буркнул я. – Зачем отцу Кириллу меня нанимать?
– Не все мне, эта, по силам и чину. К тем, кто великие тайны знает, нет мне доступа. И не хотят они тайны свои ни продать, ни обменять, ни…
Тут он захлопнул рот, но сказано было достаточно. Похоже, к тайнам кровососов мать наша церковь давно подбиралась и не стояла за ценой, а они ни обменять, ни продать не хотели… Ну, не мытьем, так катаньем! Не хотите продать, так наймем Забойщика!
Впрочем, эти нюансы меня не касались.
– Значит, проведешь ты меня до Нижней Камеры, – произнес я. – А найдется ли там тихое местечко, такое, чтобы не сразу меня унюхали?
Пафнутий почесал темя – там, где я приложился трубой.
– Ты, братец, поведай, что тебе надобно. Поведай, а Господь мне, глядишь, и подскажет.
– Понаблюдать хочу за вашим сборищем, на главных персон взглянуть, но так, чтобы меня не заметили. Иницианты мне не интересны, да и первичные тоже. Ты о тех говорил, к кому не имеешь доступа, – вот их-то мне и надо! Кто там, кстати, будет? Щекотило? Борджа? Генри Форд?
– Эти трое непременно, – содрогнувшись, молвил Пафнутий. – Притащатся, порази их Господь! Еще Джавдет, графиня, Пича Вомба… этот до белых девственниц вельми охочий… потом леди Винтер, карла по прозванию Пол Пот и, само собой, Чуриков Пал Палыч.
– Знакомые кликухи… – процедил я. – Графиня-то у вас настоящая?
– Та самая, брат, не сомневайся. Четыре века землю топчет, а все сносу нет!
Именам и титулам первичных слишком доверять не стоит. Одни их носят с давних пор, другие взяли клички пострашнее, а есть и вовсе дети лейтенанта Шмидта, то бишь графа Дракулы. К примеру, леди Винтер – Катька Гунько, бывшая торговка наркотой с Хитрова рынка, а Пол Пот – Харви Тейтлбойм, сын лондонского мусорщика, садист и педофил, трижды судимый за изнасилование. О многих в Гильдии известно, кто они есть, хотя попадаются загадочные особы, и от загадок тех бросает в дрожь. Ту же графинюшку взять… Ходит слух, что она – графиня Эльжбета Батори из Трансильвании, резавшая крепостных девиц, дабы искупаться в их крови, пойманная королевской стражей и заточенная в темницу. Умерла от яда в 1614 году – а может, и не умерла?.. Может, в крови не только купалась?.. С Генри Фордом ситуация ясней. Наши аналитики из розыска считают, что он тот самый Форд, создатель «Форд мотор» и потогонной конвейерной системы, поклонник Гитлера и вурдалак, пивший кровь своих рабочих. Если так, ему уже лет сто пятьдесят… Про леди Винтер и Пол Пота не скажу, а вот графиня с Фордом – твари древние, злобные и хорошо информированные. То, что мне нужно!
– Помоги нам Господь! – прервал мои думы Пафнутий. – Выходит, глянуть тебе нужно, чтобы… эта… не ошибиться в выборе. Так я тебя не в Нижнюю Камеру поведу, а на галерею. Место удобное, тихое, оттуда всех рассмотришь. А дальше – дело твое.
– Договорились. Где встретимся? И когда?
– В полночь, у Василия Блаженного. Ближе все одно не подойдешь – к вечеру оцепят площадь. – Он покосился на мой плащ и добавил: – Ты в своей страхолюдной одежке не приходи, надень чего попригляднее, попестрее и поярче. Они красное любят… И вот еще что… – Пафнутий вытащил из-за пазухи слегка помятый конверт: – Вот, от отца Кирилла. Велел передать и сказать: это на крайний случай, если будут тяжбы с властью.
Я кивнул, поднялся с канистры и принял конверт. Передавая его, Пафнутий коснулся моей руки. Пальцы бывшего инока дрогнули, лицо вдруг начало бледнеть, и верхняя губа приподнялась, обнажив клыки.
– Останься, я… эта… первым уйду, – пробормотал он. – Не надо ко мне спиной поворачиваться…
– Ты вроде говорил, что сыт, – вырвалось у меня.
– Сыт-то сыт, а искушение уж больно велико… Прости меня, Господи!
Он сорвался с места и исчез, оставив ментальный запах оголодавшего вампира. Поморщившись, я вскрыл конверт. В нем лежали сорок купюр по пятьсот евро, помеченные «задаток», и лист плотной, кремового цвета, бумаги. Развернув его, я увидел бланк Московской митрополии, золотую печать и размашистую подпись. Потом прочитал:
«То, что сделал предъявитель сего, сделано по моему приказанию и для блага святой матери-церкви.
Митрополит Евсевий».
Я уже приближался к Третьему Берендяевскому, когда послышалось жужжание мобильника.
– Где тебя носит, партнер? – спросил Влад.
– А тебя?
– Я уже дома. Планы Башни в Историческом архиве раскопал, переснял и отправил тебе по мылу. Когда супостатов будем брать? Сегодня вечером? У них большая сходка, так что…
– Ты на нее не пойдешь, и не мечтай, – оборвал я Влада.
– А вы, сэр? – В его голосе сквозило разочарование.
– Смотря по обстоятельствам. – Посвящать его в опасные дела с отцом Кириллом я не собирался, но все же он был моим компаньоном. Поэтому я добавил: – За планы спасибо. При дележе гонорара учту.
– Скажи хоть, кто у нас заказчик?
– Очень серьезные люди.
– Вроде Булыги?
– Гораздо круче.
Вряд ли это удовлетворило Влада, но ощутил он своим репортерским чутьем, что большего из меня не выжать. Хмыкнул и поинтересовался:
– Звонили мне недавно. Вроде как ты?..
– Я. Шутка.
Выключив мобильник, я свернул во двор и спустился к своему подвалу. Выполнил все процедуры с отпиранием-запиранием, сбросил плащ, разоружился, вспомнил про Лавку и ее подарок и вытащил из кармана крохотную баночку. Но откупоривать не стал – при виде черного плаща мелькнула мысль о другой одежде, попригляднее и попестрее, как велел Пафнутий. Но ничего пестрого и приглядного в моем гардеробе не имелось.
Пришлось звонить партнеру.
– Разуваев у аппарата.
– Это я. Есть поручение, Влад.
– Валяй.
– Пиджак мне нужен. Малиновый, с золотым шитьем.
Ошеломленное молчание. Потом:
– А розовый не подойдет? Цвета утренней зари?
– Нет, надо поярче. Но рубашку можно розовую. Галстук… галстук, пожалуй, лиловый или сиреневый. Еще бежевые штиблеты и желтые штаны.
– Понял, желтые штаны. Три раза «ку», – ответил Влад. – На бал к монстрам все-таки собрался?
– Вроде того. Часа за три достанешь амуницию?
– Достану. Пиджак попросторнее брать? Чтобы железки уместились?
– Само собой.
Влад отключился. Все же незаменимый у меня компаньон! И такой догадливый! Хотя ружье все равно под пиджак не сунешь. Поместились бы катана и ножи…
– Придется тебе поскучать, – сказал я обрезу. – Не обижайся, брат, так уж ситуация сложилась. Ну ничего, в разлуке чувства крепнут.
Блик света скользнул по вороненому стволу. Откуда взялся этот луч в моем подвале?.. Не знаю, не ведаю… Только стало мне ясно, что это ответ, что «шеффилд» на меня не гневается и даже, возможно, желает удачи.
Я присел к компьютеру и следующие два часа разбирался с присланной Владом информацией. Каменный Кремль стоит на Москве полтысячи лет, и каждый властитель, от великих князей до генсеков и нынешних президентов, что-то к нему добавил, если не дворец, так хоть погост с еловыми насаждениями. Грозный Иван Васильевич, тот подземелий наворотил, ибо нуждался в темницах и пыточных камерах, что были затем расширены, благоустроены и отданы различным службам, частным или государственным. В нынешние коммерческие времена Спасской башней и всем ее подземным горизонтом владела компания РАСП, иначе – Российская ассоциация скотопромышленников и, по сведениям Гильдии, «крыша» главных столичных вампиров. Думаю, магистр отдал бы руку, чтобы узнать, кто там у них заправляет, Форд ли, Щекотило, Борджа или другой упырь.
Планы оказались восьмилетней давности – более свежих Влад не нашел, и таковых, скорее всего, и в реальности не было. Нужны они скотопромышленникам как прошлогодний снег! Конечно, за минувшие годы что-то могло измениться, но Башня и ее подвалы – слишком капитальное сооружение, в коем стены не раздвинешь, не поднимешь потолки и новых лестниц не проложишь. Так что я изучил планировку трех подземных ярусов, отметив места, где можно проникнуть в канализацию и технические тоннели, ведущие к соседним башням и на кремлевскую территорию. Память у меня хорошая, особенно на всякие архитектурные изыски. Такая уж работа, судари мои, – все больше не на природе, а в помещениях.
Закончив с планами, я снова потянулся к баночке, подаренной Лавкой. Пригодится, как сообщил ее бесплотный голос, только вот когда? Сегодня, завтра, через год? Если вспомнить о «шеффилде», то он пригодился в тот же миг, как я покинул Лавку. Опыт общения с ней был невелик, однако мне казалось, что ее дары требуют срочного применения.
Я раскупорил баночку, понюхал – ничем не пахло. Осмотрел пузырек – ни надписей, ни каких-либо других обозначений. Полез в карман плаща, вытащил свернутую трубочкой бумажку и расправил на письменном столе.
Рецепт? Похоже…
На бумажке значилось:
«Средство одноразового применения. Нанести эликсир на лицо.
Срок действия – 4 часа».
Нахмурившись, я пробормотал:
– Эликсир!.. От морщин или от угрей? Что за туфта!
Буквы замигали, поползли вспугнутыми мурашами, будто не клочок бумаги был передо мной, а компьютерный экран. От неожиданности я вздрогнул, но тут же успокоился. Лавка есть Лавка; чем ни одарит, жди чудес.
Новая надпись гласила:
«Эликсир для временного изменения метаболизма».
– И в кого же я превращусь? – спросил я в полной растерянности.
«Не задавай глупых вопросов».
Пустив в меня эту парфянскую стрелу, листок растворился в воздухе. Выходит, мне сообщили все, что нужно знать! Словом, одарила фея Золушку: личико смажь, и на четыре часа станешь кровососом…
Я ухмыльнулся, и в ту же секунду пискнул мобильник.
– Такси оплатишь! Ох, оплатишь ты мне такси, евриков на триста! – заорал в трубку Влад. – Замотался я с твоим гардеробом, пол-Москвы обшмонал, от Кузьминок до Химок! То размер не годится, то цвет не тот, или шитье не золотое, то галстук не того оттенка! Ты в своем уме, прекрасный сэр? Чтобы за три часа такие вещички достать!
– Так достал или нет?
– Фирма веников не вяжет. Еду. Жди, – сказал Влад и отключился.
Интермедия 2
Светская хроника
«Столичные ведомости», № 65 от 2 июня
В этом году традиционный бал, который устраивает Российская ассоциация скотопромышленников, затмит корпоративные вечеринки Газпрома и РАО ЕС, а также кутежи наших олигархов на Лазурном Берегу, в Швейцарских Альпах и Куршавеле. В информированных кругах считают, что затраты на это «party» – от десяти до двадцати миллионов евро, но когда данную сумму назвали одному из видных членов ассоциации, он лишь усмехнулся. Однако, к чести РАСП, отметим другую сторону медали: рамки ее благотворительной деятельности столь масштабны, что о цене ежегодного развлечения в Спасской башне можно позабыть. Собственно, сама эта башня и все сооружения Кремлевской стены, выходящей на Красную площадь, отреставрированы за счет ассоциации. Она оказывает дотационную поддержку универсамам «Крохобор», в которых приобретают продукты 5-6 % населения столицы, городскому центру переливания крови, специализированным клиникам по пересадке органов, больницам и приютам для бездомных. Заботясь о подрастающем поколении, о нашем будущем, РАСП финансирует ряд школ, гимназий и тому подобных общеобразовательных учреждений. Наконец вспомним о целевых вливаниях в городской бюджет, позволивших оснастить современными техническими средствами ОМОН и полицию, в частности – полицию нравов…
Неофициальная записка председателя городского комитета здравоохранения начальнику столичной полиции нравов
Иван Васильевич, что за дела? За последний месяц я отправил тебе три докладные с просьбой принять меры в связи с вопиющими безобразиями в Гематологическом центре, а ты отмалчиваешься! Я заменил персонал, но кровь по-прежнему идет налево. Ситуация вышла из-под контроля, мэр разгневан, клиники поедают меня живьем – крови для переливания катастрофически не хватает. В конце концов, это твоя обязанность – привести кровососов в чувство! Если нельзя договориться с ними по-хорошему, надави, рявкни, попугай! Не можешь сам надавить – найми Забойщиков!
БОРЬБА ЗА РЫНОК
ИЛИ ПЕРЕДЕЛ ПИЩЕВЫХ РЕСУРСОВ?
Аналитический прогноз.
Еженедельник «Кровь нации»
По информации из проверенных источников, в Москве назревает война между двумя мафиозными кланами: сетью магазинов эконом-класса «Крохобор» и системой супермаркетов «Полтинник», в последний год активно заявившей о себе на столичном рынке продовольственных товаров. «Крохобор» является собственностью некоего выходца из Средней Азии по кличке Джавдет, который в конце 90-х возглавил трафик опиума из Афганистана в Москву и Петербург и дальше, в Прибалтику, Польшу и Скандинавию. Он продолжает этот черный бизнес и поныне. Нажитые средства позволили ему скупить ряд столичных универсамов, снабжающих теперь неимущих москвичей сомнительной курятиной, просроченной крупой, подгнившими овощами и нелицензионным спиртным. За системой «Полтинник» стоит иностранный капитал; эти супермаркеты созданы по типу американских магазинов-складов, где цены минимизируются за счет больших площадей, оптовых закупок и торговли практически «с колес». Эту структуру возглавляет Пича Вомба, наш друг из Нигерии, успевший себя показать в антиправительственном заговоре в родных палестинах, бежавший в Бразилию, присвоивший звание генерала в период кровавой резни в Парагвае, лично уничтоживший не менее трех сотен человек и наконец перебравшийся в Москву. Словом, обе эти персоны – злодеи и разбойники, по которым плачут топор и веревка. Возможно, с тем и другим не задержалось бы, если бы наша доблестная полиция могла найти их в многолюдной столице и доказать, что они имеют хоть какое-то отношение к «полтинникам» и «крохоборам». Но увы! Не пойман – не вор!
Отметим обстоятельства, придающие особый колорит интриге. Во-первых, Джавдет и Пича Вомба входят в совет директоров РАСП, одиозного консорциума, чья деятельность, устав и баланс равно покрыты мраком тайны. Не будем развеивать эту тьму, однако спросим: в силах ли руководство РАСП примирить соперников? Во-вторых, есть подозрение, что в борьбу втягиваются городские власти и силы правопорядка, хотя неясно, на чьей стороне они выступят и на кого обрушится карающая длань закона. Надо думать, победа будет за тем, кто больше даст. Ходят также упорные слухи, что одной из сторон предложена крупная сумма Гильдии Забойщиков – разумеется, с целью вовлечь ее в конфликт. А это говорит о многом! Кем занимается Гильдия, общеизвестно. Отсюда вопрос: все ли мы знаем о Пиче Вомбе, Джавдете и созданных ими структурах? Не будет ли схватка между ними первым открытым столкновением вампирских кланов? Кто кого съест? И кто будет пить нашу кровь после этого побоища?
ПИЩА ВЯКАЕТ
Фрагмент заметки. «Наше дело»,
подпольный орган Движения Легализации
…стоит ли упоминать измышления клеветников, этих гнусных газетенок, расплодившихся в нашей мясной лавочке? Определенно нет, если бы пища не пыталась раздуть мнимую склоку между двумя уважаемыми членами нашего сообщества. Грязная ложь! Трепыхание бифштекса, еще не осознавшего своей судьбы! Мы едины, наша солидарность нерушима, наши идеи не высосаны из жил глупцов, они – продукт исторической неизбежности! А пища пусть вякает. Как сказал граф Дракула, наш Вождь и Великий Кормчий, повякает и окажется там, где положено, – в желудке.
ВНУК УБИЛ БАБУШКУ
«Невероятное, но очевидное», № 9 от 15 мая
От нашего собственного корреспондента. В поселке Нижние Грязи Тамбовской области 17-летний Андрей Бондаренко убил свою бабушку Пелагею Петровну Ващук, затем попытался скрыться, но был задержан стражами порядка. Убийство совершено с особой жестокостью: преступник привязал 75-летнюю старуху к кровати, заткнул ей рот тряпкой, вскрыл кухонным ножом вены на запястьях и сонную артерию и пил кровь умирающей. На допросе он признался, что считает свою бабку вампиром, так как она не давала ему денег и отличалась бледностью (старушка страдала анемией, развившейся на фоне атеросклероза). Себя самого Бондаренко считал на четверть вампиром по материнской линии, но вампиров люто ненавидел и собирался, подобно героям голливудских боевиков, приступить к их тотальному уничтожению. По идее юноши, почерпнутой в тех же боевиках, частица вампирьей крови делала его непобедимым воином, если удастся инициировать свои боевые таланты – а для этого, как известно, надо напиться крови вампира. На вопрос следователя, чем бы он занялся, получив желанную силу, Бондаренко ответил, что прежде всего убил бы отца с матерью. Мать – за то, что она наполовину вампир, отца – за то, что он женился на полувампирше, и их обоих – за беспробудное пьянство.
Фрагменты заметки.
«Христианская правда» от 22 мая.
Орган ВНУО Российской православной партии
…вопиющий, страшный упадок нравов! Дряхлая старица гибнет от руки безбожника, своего потомка! Что тут скажешь?.. Нечего сказать, можно только возрыдать: о Господи, Господи, что творится на этой земле! Где Твой суд, Отец Небесный? Где…
…терпеть доколе! Изверг, изверг! Была ли сладка ему кровь верующей, кровь женщины, породившей его мать? Он возмечтал сразиться с вампирами и победить их, но кем он сделался сам? И где он теперь? Где это несчастное бесовское отродье? Раскаялся ли он, просит ли прощения у Бога или упорствует в прежнем заблуждении?.. Наш корреспондент, побывавший в Нижних Грязях и в Тамбове, следов Андрея Бондаренко не нашел. Так где же он?
ОЧИСТИМ СТОЛИЦУ
ОТ ПРИТОНОВ И НАРКОДЕЛЬЦОВ!
Хроника текущих событий. «Столичное обозрение», орган партии «Чистые руки»
Вчера полицией нравов, при поддержке столичного ОМОНа, был совершен рейд в печально известное заведение на Грузинском Валу. Руководил операцией комиссар Фурсей, известный своим непримиримым отношением к преступным элементам. Результаты рейда впечатляют: изъяты наркотические вещества (ЛСД, героин, неочищенный опиум) и большое количество винно-водочных изделий неясного происхождения, опломбированы игральные автоматы, установленные без лицензии, а владельцы притона, оказавшие вооруженное сопротивление, убиты в перестрелке. Посетители не пострадали.
В течение ряда лет притон под знаковым названием «Доза», посещаемый в основном молодежью, являлся рассадником порока во всех его видах: наркотики, спиртное, проституция, хулиганство и кражи в расположенных поблизости домах. Органы правопорядка длительное время собирали компрометирующую информацию, пока ее не оказалось достаточно для принятия самых жестких мер. Отметим, что важную роль в разрешении ситуации сыграл Сергей Петрович Булыга, депутат ЗАКСа от центрального столичного округа. Выполняя наказы избирателей, он настойчиво требовал закрыть «Дозу» и, при нужде, привлечь с этой целью негосударственные силовые структуры. Нам не хотелось бы утверждать, что полиция нравов заражена коррупцией, однако она действует не так быстро и эффективно, как, например, Гильдия Забойщиков. По нашим сведениям, ее представитель Петр Дойч принимал участие в рейде в качестве независимого эксперта.
САЙТ BLOOD.VAMPIRE.RU
Предложения для заинтересованных лиц
Девочки и девушки 12-20 лет, первая категория – $ 2800
Девочки и девушки 12-20 лет, вторая категория – $ 2200
Мальчики и юноши 12-18 лет – $ 1800
Дети обоего пола 8-11 лет – $ 1200
Молодые женщины 21-26 лет – $ 1200
Женщины 27-30 лет – $ 1000
Дети обоего пола 5-7 лет – $ 1000
Молодые мужчины 19-26 лет – $ 800
Мужчины и женщины до 35 лет, в хорошем состоянии – $ 600
Дети обоего пола до 5 лет – $ 600
Мужчины и женщины 35-45 лет – $ 400
Пожилые мужчины и женщины (до 60 лет) – $ 200
Некондиция – $ 20-80
Гарантия качества для первых девяти категорий.
Возможен спецзаказ и персональный выбор – ознакомьтесь с нашим каталогом.
Помните, мы работаем для вас!
Подземелье
Я оставил машину в безлюдном проезде, выходившем на Ильинку. Здесь было темно, и мой серый «жучок» сливался с асфальтом и фасадом дома, забранного строительными лесами. Похоже, здание уже расселили – свет в окнах не мелькал, и подъезд с распахнутой дверью казался черным зевом пещеры.
Вытащив баночку с эликсиром, я взглянул на часы – было без четверти двенадцать. В переулке царила тишина, но с Красной площади доносились гул голосов, шарканье ног и звуки музыки. Народ гулял. Июньская ночь обещала быть теплой.
Мази в пузырьке хватило на лоб, щеки и подбородок. Я старательно втер ее в кожу, не почувствовав ни запаха, ни жжения, ни каких-либо других эффектов. Закончив с этим делом, постоял минуту, прислушиваясь к своим ощущениям. Вроде остался без изменений – ни сил, ни резвости у меня не прибавилось, и крови испить я не жаждал. Возможно, эликсир действовал не сразу?.. Снова посмотрев на часы, я направился к площади.
Тут было людно и светло. Здание ГУМа, стены Кремля и храм красовались щедрой иллюминацией, толпился наш и импортный народец, увешанные камерами туристы, попрошайки, мелкая пацанва, жулье и другая досужая публика. Кто целил объективом в Василия Блаженного, кто прогуливался под стеной, глазея на Мавзолей и башни, кто сидел в открытой кафешке у ГУМа, потягивая пиво, кто шарил по карманам или вступал с туристами в иные связи, не столь деликатные и интимные. Туристов, большей частью англичан и немцев, было не так уж много – в нынешние времена Москва считалась небезопасным местом. Как, впрочем, Питер и другие наши города и веси, с их ненавязчивым сервисом и кровососами, что затаились по темным углам. Но в данный момент я их эманаций не ощущал.
На меня поглядывали. Еще бы, судари мои! Идет здоровый лось в канареечных брюках и малиновом, шитом золотом пиджаке! Три раза «ку», как сказал мой компаньон. Или просто ку-ку. Или новый русский. Или клиент из психушки… Но я не обращал внимания на эти взгляды, воображая себя магараджей в царственном убранстве. Правда, для индийца я был крупноват, рожей бледен и не имел тюрбана с пером и бриллиантом. Зато как сверкали золотые галуны! Как сияли пуговицы! Как блестела заколка на шелковом лиловом галстуке!
Что до пиджака, то Влад, объездив пол-Москвы, выбрал его с большим старанием. Не столько пиджак, сколько сюртук почти до колен, с широким воротом, отложными обшлагами и внутренними карманами. В них разместились ножи, кистень, сюрикены, фляга со святой водой и другие мелочи. Катана висела под мышкой и была практически незаметна. Под ворот я сунул крохотный магнитофон, позаимствованный у Влада. Ему предстояло зафиксировать Великую Тайну вампиров – если, конечно, я доберусь до информированной особы.
Шагая к храму, я размышлял над тем, кто из прежних моих клиентов, чьи клыки висят на ожерелье, мог владеть подобной информацией. Земской или Дзюба?.. Нет, эти, пожалуй, мелковаты и слишком юны, не доросли до тайн эсхатологии… Оба были вурдалаками российского розлива, взращенными перестройкой, бандитской приватизацией и хищной жаждой денег и власти. Когда я их уделал, им было под пятьдесят – не возраст для первичного. Вот мамзель Дюпле, та знала наверняка! Стерве двести сорок лет; опять же, зазноба Дракулы и происхождения французского… Но расспросить ее о тайнах и секретах я никак не мог, ситуация не располагала к этаким беседам. Сказать по чести, в тот раз, в Битцевском парке, я чуть не расстался с головой. Тогда Лавка еще не одарила меня безотказным «шеффилдом»…
Во рту у меня вдруг сделалось как-то тесновато. Энергично проталкиваясь к храму, я провел по зубам языком, ощупал нижний ряд, затем верхний. Результат был поразительным – у меня отрастали клыки! И не жалкие дюймовые, как у Земского или Дзюбы, а побольше, чем у мамзель Дюпле! Вдохновленный этим открытием, я усмехнулся во весь рот, заставив шарахнуться компанию резвых британских старушек. Они ринулись от меня как стайка карасей от щуки, испуская громкие вопли: «Терибл! Монстрез! Терибл!» Какой-то сухопарый джентльмен, по виду их компатриот, закрыл старушек грудью, и я ему тоже улыбнулся. Джентльмена точно ветром сдуло.
Ай да Лавка! Ай да эликсир! Ай да средство одноразового применения!
Я ощутил необычайную уверенность в себе, а вслед за этим почувствовал запах вампира.
У соборной ограды меня поджидал Пафнутий, облаченный в приличную тройку: пиджак и брюки цвета изумрудной зелени, жилет желтый, а на шее вместо галстука затейливый салатный бант. Выглядел бывший инок как попугай ара в брачный сезон, только хвоста и клюва не хватало. Я приблизился к нему, кашлянул, и Пафнутий, внезапно вздрогнув, разинул рот и вылупил на меня бесцветные глазки.
– Ты… ты…
– С утра был я.
Он продолжал взирать на меня в безмерном удивлении. Ясно почему: от Забойщика Дойча на пятьдесят шагов несло вампиром.
– Ради Христа! Ты изменился!
– Слегка. Захлопни рот, Пафнутий. Не стоит так изумляться.
– Но… эта… каким же образом?
Я повторил ему то же, что давеча сказал Фурсею:
– У нас, Забойщиков, есть свои маленькие секреты. Давай, приятель, шевелись! Время дорого.
– Чудны дела твои, Господи, – пробормотал Пафнутий и незаметно перекрестился. Потом бодрой побежкой направился к Башне. Она была точно забитый в стену гигантский остроконечный кол. Высокую арку в ее основании давно заложили, оставив проем, перекрытый массивными дверями со смотровым окошком. Метрах в пяти от дверей, между двух БМП,[4] тянулась преграда в человеческий рост, собранная из металлических решеток; вдоль нее расхаживали бойцы в черных масках и камуфляже. Рыл тридцать, и все с десантными автоматами «гюрза».
– Никак ОМОН у вас в охране? – спросил я.
– Выше бери, братец, выше, – отозвался Пафнутий. – Армейский спецназ, подразделение быстрого реагирования. Договор у Пал Палыча с Минобороны… Там тоже кушать хотят.
Про Чурикова Павла Павловича я, конечно, слыхал, есть у разыскной службы на него досье – правда, не очень подробное. Ходил он в сталинские времена в секретарях полтавского обкома, раскулачивал лихо, кличку имел Пашка-Живодер, но как попал на эту должность и чем занимался при царизме, данных не было. В войну следы его затерялись, однако в конце 60-х выяснилось, что курилка жив и даже на ответственном посту, то ли целину поднимает, то ли заведует кукурузой в сельхозотделе ЦК. Потом он надолго исчез, вроде на пенсию вышел, но снова всплыл в качестве советника в Фонде госимущества. Фонд был одним из учредителей РАСП, куда Пал Палыч и перебрался. В каком он кресле там сидит и тот ли это Чуриков или его сын и полный тезка, разузнать не удалось. Если тот, то было ему не меньше ста двадцати лет, а может, и того поболе. Несмотря на все старания магистра, розыск даже внешности его не уточнил – Гильдия располагала лишь фотографией 30-х годов.
Мы неторопливо приблизились к решетке, и нас тут же окружили патрульные, четыре крепких парня, один – с лейтенантскими звездочками. Высокие воротники закрывали их шеи, и я не мог разглядеть, есть ли на коже бойцов алые отметины. Возможно, что и нет; возможно, они вообще не знали, чей покой берегут.
– Кто и куда? – резко выдохнул лейтенант.
– Скотопромышленники мы, – сообщил Пафнутий. – Мы… эта… на конференцию.
– Проходи!
Солдаты сдвинули секцию решетки и посторонились. Пафнутий уверенно пошагал к дверям, стукнул в смотровое оконце, пробурчал: «Свои!» Дверь с негромким скрипом распахнулась, и мы вошли. Первый наземный этаж Башни был пуст, если не считать двоих прислужников, дюжих мордоворотов с полицейскими дубинками. У дальней стены я разглядел бетонную лестницу; один пролет вел наверх, другой – вниз.
Мордовороты почтительно поклонились.
– Туда! – Мой проводник ткнул пальцем в сторону лестницы.
– Странно, – заметил я. – Вроде как у вас все на доверии? Кто хочет, тот и войдет?
– Чего же странного? – откликнулся Пафнутий. – Войти, брат, легко, а вот выйти… Свои сюда по праву входят, а ежели пища желает присоседиться, так чего ж ей мешать? Пах бы ты иначе, чем сейчас, тоже стал бы пищей, пришлось бы на галерее прятаться да за шкуру свою трястись… А так я тебя прямо в Нижнюю Камеру отведу. Любит Бог тебя, братец, любит! Набросил на тебя спасительный покров!
Мы были уже на лестнице и не спеша двигались вниз, на первый подземный ярус. Согласно планам, что надыбал мой партнер, таких уровней под Башней было три: верхние – обитаемые, а самый нижний – технический. Этот подземный комплекс простирался не только вглубь, но и вширь, так что большая его часть лежала под кремлевской территорией. Ярусы были обширны, планировку имели запутанную и соединялись десятком расположенных по периметру лестниц. Но наверх, на первый наземный этаж, шла только одна. По ней мы сейчас и спускались.
Дверь на лестничной площадке выглядела такой же массивной и прочной, как ведущая с площади в Башню. Пафнутий отворил ее, и мы очутились в нешироком коридоре, раскрывавшемся в обширный зал. В нем толпилось множество народу – судя по плотности эманации, не десятки, а сотни кровососущих тварей. Шум стоял преизрядный, свет был ярок, и я, оглушенный и ослепленный, замер на мгновение.
– Пойдем! – Пафнутий тянул меня за руку. – Вот она, Нижняя Камера!
– Не спеши. Кто здесь кучкуется? Что за шайка собралась?
– Свитские, братец, свитские. Кто из Джавдетовой свиты, кто из графининой или еще какая челядь. Те, кто к хозяевам поближе.
– И ты из них?
– И я, прости Господь, – со вздохом признался бывший инок. – Я к упырям Пал Палыча прибился. Хоть и злодей, а все же русский человек.
– Свое дерьмо не пахнет, – пробормотал я. – Вот что, Пафнутий, в зал я сейчас не пойду, хочу все-таки оглядеться. Где тут твоя галерея?
– А вон! – Пафнутий показал на проем в стене коридора. – Поднимайся! Место тихое, скрытное… Так я пойду?
Кивнув, я юркнул в проход, где обнаружилась винтовая лестница. Не люблю такие – ни клинком размахнуться, ни ножик метнуть… Но пока я лез по ней, никто меня не потревожил.
Галерея, как назвал ее Пафнутий, огибала поверху центральный зал, имевший форму полукруга и вымощенный каменными плитами. Я находился на линии диаметра; здесь галерейный коридор был прямым, тускло освещенным, с чудовищными колоннами с той стороны, что выходила к залу. Эти почерневшие квадратные опоры, сложенные из дикого камня, выглядели страшно древними; казалось, на них осела пыль веков и копоть миллионов факелов. Покопавшись в памяти, я сообразил, что вижу фундамент кремлевских стен, заложенный, очевидно, еще великим князем Иваном III. Между колоннами трехметровой толщины зияли щели, абсолютно темные и такие узкие, что пролезть в них можно было только боком. Что я и сделал, очутившись у железной решетки, под самым куполом Нижней Камеры.
И в самом деле, место, как обещал Пафнутий, тихое, скрытное и очень удобное для наблюдения. Весь зал был подо мной: дальняя стена полукруга с несколькими низкими арками, примыкавшее к ней возвышение – нечто вроде сцены, на которой маячили пустые кресла, шеренга буфетов и столов прямо под моими ногами и толпа мужчин и женщин в пестрых вычурных одеждах. Сотни три, если не четыре, прикинул я. Мне еще не доводилось видеть столько кровососов сразу – их было такое множество, что я не мог ориентироваться при помощи ментального чутья. Они кружили по залу, суетились, собирались в группы и разбегались вновь, подходили к столам, жадно метали в пасти жратву и питье, переговаривались, пересмеивались, наполняя огромную камеру ровным мерным гулом. Казалось, их обуревает жажда кровавых зрелищ и жутких чудес, то ли предстоящей черной мессы, то ли явления Сатаны. Убранство зала подчеркивало это тревожное нетерпеливое ожидание: с потолка свешивались люстры темного стекла, со стен – багровые, алые и черные полотнища, простенки меж арок украшали изваяния чудовищ и каменные глыбы с петроглифами.[5] Примитивные рисунки, порождение древних фантазий… Кто-то кого-то терзает, кто-то скалит зубастую пасть, кто-то, впившись когтями в жертву, рвет ее на части…
Десять минут, двадцать, тридцать я следил за мельтешением толпы, впитывал ее эманации, слушал ее слитный голос, и постепенно хаотический сумбур начал обретать цель и смысл. В какой-то момент мне стало ясно, что первичных и инициантов тут примерно поровну и что древних и самых опасных тварей среди них нет. Затем я выделил некие группы, подобные рассредоточенным по залу кластерам; объединяющим признаком был не пол, не возраст, не манера поведения, не изысканность убранства, а цветовая гамма одеяний. В платье одних сочеталось, как у Пафнутия, желтое с зеленым, другие были в красном с золотом, в оранжевом с черной каймой или с темными, как ночь, кружевами, в бело-синем, лилово-фиолетовом, розово-пурпурном. Я насчитал девять таких групп, перемешавшихся между собой и как будто не проявлявших друг к другу ни вражды, ни особой приязни. Три-четыре сотни ублюдков болтались по залу, точно скучающая публика во время антракта, бродили там и тут, поглядывали на сцену как бы в ожидании спектакля, о чем-то толковали, скапливались у точек притяжения, коими были буфеты, столы и красивые женщины. От столов, находившихся близко ко мне, доносились хруст, чавканье и бульканье.
Кто сказал, что вампиры не пьют и не едят? Это все выдумки Брэма Стокера и прочих писак, паразитирующих на нергальем племени, на вурдалаках, привидениях и зомби. Едят они, судари мои, да еще как! Те, кто попроще, трескают бифштексы с кровушкой либо жареного гуся, а аристократам устриц подавай, омаров, рябчиков в сметане и ризотто с чернилами каракатицы. Водкой брезгуют, хлещут дорогой коньяк, виски и текилу, херес и мускат. Другое дело, что ни пища, ни спиртное их не насыщают, такой уж у них метаболизм или, проще говоря, обмен веществ. Для нас в жратве удовольствие и польза, для них лишь наслаждение вкусом – возможно, в память тех времен, когда они были людьми. Зато вкусовой диапазон у них гораздо шире: не всякий человек порадуется сырым мозгам или фрикасе из крысы, а вампир сожрет и не поморщится.
Наблюдая за их круговращением, я стал замечать знакомые лица, однако не важных особ, попавших в картотеку Гильдии. Лишнего в ней магистр не держал, а эти персоны были мелкой шушерой – всегда на виду, всегда досягаемы и, значит, почти безопасны. Полдюжины известных потаскух, пара певичек-лесбиянок, две теледивы сексуальной конституции, сытые дамы с Рублевки, десяток шоуменов… Все они пили кровь по-тихому, сосали жен или мужей, любовников или любовниц, а кое-кто не скрывал своих пристрастий, ибо лучший повод для рекламы – скандал и эпатаж. Их популярность зиждилась на любопытстве фанатов, ценивших не голос и не актерский дар, а запах грязного белья. Измены и разводы, драки, оскорбления, дележ имущества, квартир, детей, секс с ослами и собаками… Было время, рукоплескали гомикам, ломились на шоу трансвеститов, однако приелось, все приелось… Вампиры притягательней. Вампир-телезвезда без крови не останется.
Гулко и резко ударил невидимый колокол. Толпа отхлынула от столов со снедью и питьем, и в ней началось торопливое, но пока неясное перемещение, будто птицы разных пород и разных окрасок вдруг пожелали сбиться родственными стаями. Затаившись в своей щели, я следил за этим пестрым калейдоскопом, предчувствуя, что главные события впереди. Не затем же собралась здесь эта нечисть, чтобы демонстрировать наряды, шушукаться и угощаться!
Колокол бухнул снова, и центральная часть возвышения стала плавно опускаться. Лифт с открытой платформой, решил я. Куда он движется? Очевидно, на второй подземный ярус, где, надо думать, были апартаменты владык. Их ожидали; суета закончилась, и теперь желто-зеленые сбились в кучку, и такими же плотными группами собрались красные, бело-синие и остальная челядь.
В третий раз прогудел колокол, и платформа поднялась. Десяток фигур, явившихся словно из ада, были прямо передо мной, так что я мог разглядеть их одеяния и лица во всех подробностях. В центре стояли две женщины, пышная блондинка в красном с золотом и стройная, очень красивая дама с черными волосами, в черной же мантилье, спадавшей мелкими складками на обнаженные плечи и лиф оранжевого платья. Эта жгучая брюнетка была, несомненно, графиней Батори; белобрысая леди Винтер, она же Гунько, на графский титул не тянула, да и на леди тоже. Справа от графини маячил изящный синьор в черном плаще, расшитом серебряной нитью, а при нем – телохранитель или слуга, тоже в черно-серебряном одеянии. С другой стороны, рядом с самозваной леди Винтер, тоже торчали двое мужчин: костлявый тип в голубом и сером и низкорослый человечишка, почти что карлик, в роскошном наряде кавалера елизаветинских времен: розовый камзол, пурпурные лосины, перчатки того же оттенка, шляпа с перьями и золотая цепь на тощей шее. За этой шеренгой я разглядел еще четверых: мужчины в бело-синем и желто-зеленом и две девицы – похоже, выполнявшие роль эскорта. Красотки были почти нагими, в скудных желтых топиках и зеленых мини-юбках.
Желто-зеленый являлся боссом Пафнутия, то есть полтавским экс-секретарем Пал Палычем Чуриковым, по прозванью Пашка-Живодер. Карлик в пурпуре – Пол Пот, он же Харви Тейтлбойм, садист-педофил, дар Лондона России. Так сказать, с нашей помойки – вашему столу… Синьор в плаще – скорее всего, Цезарь Борджа,[6] герцог и кардинал. Кровавый маньяк, самый древний среди прочей нечисти – было ему пять веков с хорошим гаком. Остальные не определялись с той же четкостью, но я полагал, что вижу Генри Форда и Щекотило.
Странно, но Джавдета и Пичи Вомбы в этой компании не было. Я бы узнал их даже без фотографий в досье – один чернее дегтя, другой по виду басмач басмачом. Из главарей ребята, не шестерки… Каждый при банде – вон, стоят в одном углу лилово-фиолетовые, а в другом – полосатые, белые с желтым. Стоят и друг на друга зыркают не очень ласково…
Явление владык зал встретил воплями, лязгом челюстей и дружным приветственным рокотом. Монстры сбились в плотные кучки, и теперь стало видно, сколь просторна Нижняя Камера: у возвышения, в центре и вдоль ряда столов – всюду пустота. Должно быть, готовился какой-то ритуал, один из тех, что бывают на сатанинских сходках, – может, танцы нагишом, пытки девственниц или совокупление с черными козлами. Правда, ни девственниц, ни козлов я пока не видел.
Тем временем главные персоны разделились. Карлик в розовом камзоле сошел вниз, прислонился к стене у левой арки, снял шляпу и принялся обмахиваться ею. Графиня и леди Винтер устроились в креслах, мужик в бело-синем и тип в голубом тоже присели, а желто-зеленый Пал Палыч отступил вместе с девицами за линию кресел, хотя свободных мест хватало. Телохранитель синьора в плаще направился к краю возвышения и сел там, свесив ноги. Смысл всех перемещений был таков: Цезарь Борджа – а я уже уверился, что это он, – стоял теперь перед сборищем подданных и собратьев в полном одиночестве.
Края его черного плаща взметнулись, и на мгновение он сделался похож на летучую мышь, взмахнувшую огромными крылами. Жест поистине театральный! Возможно, он его позаимствовал из фильмов о графе Дракуле.
– Benedicite![7] – крикнул Борджа, и зал в ответ взревел. Этот оглушительный слитный вопль длился не меньше минуты, и были в нем несокрушимая уверенность и упоение собственной силой.
Отчего бы и нет?.. что им не радоваться?.. – подумал я. В прошлые патриахальные века силой являлись кол и дубина, меч и копье или, в лучшем случае, пуля из мушкета, и тут мы с ними были кое-как на равных. Их преимущества уравновешивала наша численность, с их хищной жадностью сражались наши отвращение и страх… Но нынче все изменилось. Нынче главная сила в деньгах; страны и народы повинуются им, они рождают новые религии, развязывают войны, возвышают и низводят, прославляют, губят, защищают. Раскрой мошну, пошелести зелеными, и встанут за тебя спецназ с ОМОНом, и примут нужные законы в Думе, и скажут судьи, что ночь – это день…
Вопль смолк.
– Начнем, – произнес Цезарь Борджа. – Мы собираться здесь и подтвердить снова и снова: нам решать, что есть, что будет! Нам, не пище!
Он говорил с сильным акцентом. Бледно-смуглое лицо без признака морщин могло принадлежать тридцатилетнему человеку. Собственно, когда его прикончили, когда он будто бы погиб, было ему едва за тридцать. Но вампиром он стал гораздо раньше.
– Правила были нарушены, – проскрипел костлявый в голубом и сером.
– Нарушены! – хором подтвердили леди Винтер и графиня.
– Это недопустимо. Закон есть закон, – добавил ублюдок в бело-синем.
Цезарь Борджа вскинул руку, и они умолкли. Было ясно, кто тут солирует.
– Распря нарушений нет, – вымолвил герцог. – Распря острит ум и зубы. Scherzo![8] – добавил он, растянув пасть в усмешке. – Но распря решаться по правилу. Без пища! Без вмешательств! Без покупать защиту у людишек! Вот нарушений regolamento![9]
Кажется, я понял, куда он гнет. Распря, она же свара «полтинников» с «крохоборами», и тот заказ для Гильдии… Ах, как было бы здорово, как славно, если бы сцепились две вампирьи шайки и призвали нас на помощь! Уж мы бы помогли! Мы бы постригли их под ноль! Мы бы их гулять пустили без голов и кишок! Мы бы…
Мечты, мечты… Кажется, были у кровососов правила на этот случай. Regolamento, как сказал папский сынок.
– Я помню, как решались такие споры, – произнесла графиня ясным звонким голосом. – Мориарти и Джек-потрошитель… Бисмарк и Нойбургер… Яков Брюс и Ромодановский… а в древности – Симон Волхв и Елена Тирская… Всегда решалось tкte-a-tкte.
– Combat,[10] – буркнул бело-синий.
Довольно усмехнувшись, я заворочался в своей щели, распрямляя затекшую спину. Вот он, Генри Форд, вот он, наш потогонщик-кровопивец! Вряд ли Щекотило знал английский, и получалось, что тощий тип в серо-голубом и есть последний из боссов-кровососов. Не считая, конечно, Пичи Вомбы и Джавдета. Но этих, похоже, призвали на судилище, и о большей удаче я и мечтать не мог. Пока гиены грызутся, пес под шумок утащит кость… Только какую?
Я оглядел потенциальных клиентов. Конечно, Цезарь Борджа являлся самым лакомым куском – древний, злобный, а к тому же кардинал и герцог. На кардинальской должности как раз и положено ведать религиозные тайны… Но Борджа был на виду, и его телохранитель размером с носорога сидел у ног хозяина. До Форда, Щекотило и пары дьяволиц я тоже не смог бы добраться. Чуриков держался в тени за креслами, однако и его не выкрасть – тем более что рядом с ним маячили эскортные девицы. Оставался Пол Пот, он же Харви Тейтлбойм. Этот торчал у самой арки, на отшибе, и ростом был невелик. Скрутить его и дать деру… или выманить из зала… или стукнуть по башке и утащить, пока не очухался…
Я строил планы, а тем временем внизу дело шло своим чередом. Герцог Борджа торжественно вскинул руку, приосанился и объявил: «Ad honores! Jure usus!»[11] Ударил колокол, под арками наметилось движение, и в зал одновременно вступили Пича Вомба и Джавдет. Наш друг из Нигерии оказался рослым, темнокожим и губастым; рожа свирепая, в широкой пасти блестят клыки, колышется объемистое брюхо, расплющенные ступни попирают пол, как ноги слона. Джавдет помельче, но пошустрее – поджарый, смуглый, быстрый в движениях. Оба полностью обнажены и безоружны – ни поясов, ни ремней, ни обуви, ни украшений, только в ухе Джавдета болтается кольцо.
Они оскалились и начали сходиться. Мое любопытство боролось с чувством долга; очень хотелось взглянуть на поединок упырей, но время шло, и из отпущенных мне часов уже истекла почти половина. Я напомнил себе, что пришел не развлекаться, и вылез из щели.
Обратно к винтовой лестнице, вниз по металлическим ступенькам, тихо-тихо в коридор и в зал, потом – незаметной тенью вдоль стены, вдоль статуй и камней, вдоль черных и алых полотнищ… Кто-то обернулся, мельком взглянул на меня и отвел глаза. Я был своим среди своих, и зрелище в центре Нижней Камеры казалось временным моим собратьям гораздо интереснее. Там, сцепившись и ворочаясь на полу, остервенело рычали Пича Вомба и Джавдет. Каждый старался добраться до шеи соперника, впиться в горло или хотя бы рвануть клыками яремную вену. Всякое я повидал на своем веку, но такое – в первый раз.
Шаги мои были бесшумны, цель, карлик в розовом камзоле, ясно выделялась на фоне стены. Я двигался к нему без спешки, поглядывая на схватку упырей, будто отыскивая место для наилучшего обзора. Пока ни один из бойцов не цапнул другого за шею, однако их когти уже оставили на коже кровавые следы. Джавдет выдрал у Вомбы клок волос с изрядной частью скальпа, а Вомба, вцепившись в уши врага, бил его затылком о каменные плиты пола. Публика постепенно разогревалась; вой зрителей, пока еще негромкий, аккомпанировал рычанию и реву поединщиков, в воздухе витал острый запах крови и вампирических эманаций.
Когда до Пол Пота оставалось несколько шагов, я ощутил чей-то внимательный взгляд. Каждый Забойщик владеет этим искусством; при наших занятиях нужно чувствовать, когда тебя разглядывают. Замерев у красного полотнища, я уставился на возвышение с креслами владык. Никто из них, однако, на меня не смотрел, их внимание было приковано к сражавшимся вампирам. Глядела желто-зеленая девица из эскорта Чурикова, и, встретившись с ней глазами, я невольно вздрогнул. Гибкий тонкий стан, длинные стройные ноги, черные волосы, что падают на грудь, и лицо, которое виделось мне совсем недавно – лоб высокий, глазки карие, губы алые… Словом, она была точной копией той ведьмы, с которой я схватился в «Дозе». Той, чей клык украсил мое ожерелье.
Смотрела она на меня как на человека незнакомого, но вызвавшего некий интерес, – похоже, я ей приглянулся. Это меня отрезвило. Ведьмой из «Дозы» она определенно не была, та сейчас лежала в морге, в особом холодильнике для зубастых клиентов. Похожа, очень похожа, но не та красотка… Что удивляться? Нынче век унификации, и таких черноволосых стройных барышень дюжина в десятке.
Я отвел глаза и двинулся дальше. Джавдет вопил, барахтаясь под нигерийцем, то ли Вомба ухо ему оторвал, то ли выдрал кольцо вместе с половиной мочки. По телам упырей струились пот и кровь, зрители визжали и орали, раскачивались и притоптывали ногами. Всех, не исключая главарей, сидевших в креслах, охватило возбуждение: графиня яростно терзала кружева мантильи, леди Винтер хищно скалилась, у мужчин горели глаза и сжимались кулаки. Но мой малорослый клиент вроде не очень переживал, стоял себе да обмахивался шляпой. Хоть ростом он не вышел – как говорится, метр с кепкой, – но кисти у него были огромные. Или так казалось из-за перчаток?..
Джавдет извернулся, вскочил и бросился к столам. Руки его погрузились в какую-то липкую дрянь, заполнявшую блюдо; прихватив большие комки, он швырнул их в противника. Бац! Бац! Физиономию Вомбы залепила розовая масса – похоже, мясной фарш. Он взревел, потянулся протереть глаза и получил блюдом по кумполу. Клыки Джавдета лязгнули у горла чернокожего, колено врезалось в пах. «Так его! По мудям, гада, по мудям!..» – орали полосатые, а лилово-фиолетовые подбадривали своего главаря оглушительным воем.
Читать бесплатно другие книги:
