Стратегия. Возвращение Денисов Вадим

— И что? Студенту без пиваса никак, — со знанием дела заметил друг.

Жаль его разочаровывать, но правда превыше всего.

— Эстуарий, Мишган, — это устье, если по-людски…

Он оставил в покое скобы и развернулся фронтом.

— Так. Ты эту книжку читал?

— Нет.

— Вот и не возникай! Сказал эстуарий — значит, эстуарий.

— Хоть писсуарий, родной! Тебе видней, у тебя гидрографическое образование, ты же с самим Криволуцким знаком.

— Завидуешь?

— Да ладно… Взялись, что ли?

— Чего за поясницу держишься, сдернул? Подвинься, задохлик!

Если бы в экипаже было два Кастета, далеко бы такая группа не уехала. Гоблин присел, ухватился поудобней и приподнял застрявшую сторону джипа.

— Подклад!

Я торопливо воткнул лагу под колеса. Сэндтраки, их еще называют трапами, — это «прокладки под колеса». В данном случае решил не использовать: на камнях не самое разумное решение, такие пластины из профилированной стали или алюминия хороши на песке и мягких грунтах. У меня «алюминиевые тощие», всегда можно выгнуть. Только качество изделий насквозь китайское, в качестве пандуса они работать не смогут, потрескаются… В идеале нужно бы иметь штук шесть, в наличии только два. Берегу для болотистой местности.

— Подтяни! Внатяжечку!

Мишка резво заработал рычагом ручной лебедки.

Рядом с местом производства аварийно-спасательных работ тревожно металась трясогузка-плисочка, стараясь увести нас подальше. Угораздило этих двуногих чудовищ вместе с адской громыхающей повозкой встрять прямо возле спрятанного в камнях гнезда с птенчиками…

— Готово! Мишка, чуть отойди! И натяжку держи, чтобы я набок не лег.

Сел за руль, и через минуту «виллис» медленно выбрался из ловушки. Свобода!

Речка нас обманула. Приличной мощи поток, гораздо больше предыдущей, на которой мы оставили китайцев! На склонах долинки русла видны курумники, каменные осыпи с валунами до полуметра диаметром. Местами курумник вдается глубоко в русло — это уже корги, сразу за такими косами образуется залив-курья со спокойной водой. Термины старые, таежные, не из книжки Криволуцкого… Раньше и на земной Волге использовали эти слова, но по-настоящему они распространены в Сибири.

Таким образом, непосредственно по руслу проехать невозможно даже на легком внедорожнике. На удачу, вдоль берега тянется полоса «бечевника», извилистой каменной полосы, состоящей из булыганов гораздо меньших, всего в пару десятков сантиметров. Камни давным-давно отлежались, умялись, есть участки, где они слиплись, как хорошая брусчатка настоящей мостовой.

— Садись, пока природа спит!

Гоблин тигром вскочил на борт, машина недовольно крякнула.

— Тихо ты, лось, сломаешь!

— Починим! Гони, извозчик!

Трясогузка взмыла повыше, радостно запорхав крыльями.

Вот так бы ехать и ехать! Не получается, трахома, то курумник перегораживает «мостовую», то завалы из сметенных стихией деревьев. Попадаются почти белые известняковые скалы, съедающие ровные участки берега, скорость течения здесь возрастает, здесь реку не форсируешь, заранее надо высматривать пути объезда по своему берегу. Да… Я понимаю тех редких проезжающих по нижней дороге, коим и в голову не пришло с разведывательными целями подняться по этой речке повыше. Чего они там не видели? А гемору навалом.

Пока все нормально, да и осталось немного. В русло безымянной реки с противоположной стороны глубоко вдается очередной утес, под ним кружит шикарный водоворот — «корчага». Водный поток бьет о скалу, отражаясь к нашему берегу. Ниже таких мест корчаги и появляются.

На скате стоит группа высоких сосен, под каменным монстром спит небольшой песчаный пляж, палатка так и просится! Всего на пару деньков, отпустите! Костерок, возле которого на рожнах жарится распластанная форель, у камня стоят спиннинги, на песке обсыхает надувнушка…

— Кастет, позади, у обрыва! Хренас-се!

Я резко оглянулся. Мать моя…

В двух сотнях метров выше на серой полосе бечевника стоял наш старый знакомый.

Ох, ну и туша, хрен привыкнешь! Спину обдало знакомым холодком. А если бы он сбоку прыжком выскочил? Там рощица, а эти твари умеют лежать очень долго и вместе с тем тихо… Вовремя мы выковырялись из каменной западни, удачно смылись, любят сталкеров Духи Леса! Бедная трясогузка, угораздило же тебя место для гнезда выбрать! То джипы, то синтетические монстры.

Здоровенный пещерник глядел на удаляющуюся машину с явной грустью. Не сграбастать тебе нас, приятель, далековато. Эта зверюга быстро и далеко бегать не любит, обычная тактика чудовища — пара длинных прыжков из засады.

Я тоже воевать не намерен, не дурак. Поставлен сторожить — пусть работает, сейчас он никому не мешает.

— Скучает, падла волосатая! — выдохнул Сомов. — Кра-асавец! Патрулирует радиусом в пару километров, вряд ли больше.

Вот вам и еще один фактор относительной недоступности северной магистрали… Вполне может быть, что кто-нибудь из особо непоседливых охотников Альянса уже нарвался на респавнящееся чудовище. Способствует ли это разведке нового сектора? Вряд ли.

— Сторожит перемычку.

— Точно сказал, командир! — Гоблин сразу подхватил мысль. — А что именно охраняет этот вертухай? Значит, ништяк где-то там нереальный прихован, клык даю! Ты отметочку-то поставь, надо будет поискать при случае.

Отметки на карту надо наносить сразу же, по факту обнаружения, не откладывая на потом. Раньше отмахивался — мол, и так все запомню, чего там, а позже, в лагере, спокойно зафиксирую… Были проколы. А если впереди поножовщина или бодрое драпанье? Если по дороге интересного будет на порядок больше? Запросто забудешь. Я остановился и полез за планшетом. Пещерник сразу заметил, что добыча остановилась, и осторожно двинулся по камням вперед.

— Куда, нечисть?! — возмутился Сомов, перекидывая пулемет.

Дьявольщина, монстр словно почувствовал угрозу! Остановился как вкопанный!

— Знаешь, Кастет, а я по ним соскучился. Брателло.

Я развернул датчики внутрь себя — есть такое дело. Редкий сосед, которого не хватает для остроты ощущений. И никакого желания шлепнуть, былые рефлексии давно умерли.

В российских землях принято ставить придорожные знаки, заблаговременно предупреждающие путника о зоне респавна. Ну, это я ворчу… Лучше не таблички малевать, а сделать ловушку в земле да грохнуть его там, — пещерник будет бесконечно респавниться в глубокой яме, из которой гарантированно не сможет выбраться.

— Землячок… Мишка, но ведь страшно, согласись!

— Страшно, — кивнул друг.

Не приведи господи нарваться на такого гада пехом и без хороших стволов. Правда, возле реки всегда можно броситься в воду и переправиться на другой берег, пещерники — они как зомби, в воду не лезут…

Зомби?

— Слушай, Мишка, а что, если все книжные и киношные пугалочки про зомби — не пустой звук? Могут Смотрящие таких чертей на Землю скинуть? Да запросто могут, ведь здешнюю нежить вкидывают исправно!

Действительно: мифологические зомби — чем не идеальный самовоспроизводящийся биокомплекс! Один раз катапультировал на планету, а дальше никаких затрат, сами себе соратников накусают. Меня давно настораживали пугающие подробности описания феномена. Особенности поведения зомби, тактика охоты, изменение морфологии в зависимости от питания… Вирус? Да, внятного объяснения его возможной природы нет. Однако если допустить, что каку изобрели и применяют Смотрящие, то удивление объяснимо — разгадай-ка ты их задумки!

— Тема! — Гоблин плашмя приложил ладонью по борту. — Значит, были случаи наблюдения землянами нехороших экспериментов, оттуда писатели и сценаристы все и узнали! Нормальные полевые испытания.

— То-то я и смотрю, что в зомбятничестве детали на удивление хорошо проработаны… А писатели не догадываются, насколько робко фантазируют!

— Раздражители для Земли! — гаркнул друг на всю реку.

Раздражители? Ах, какая версия! Только для чего Кураторам раздражать человечество, для стимулирования наиболее приспособленных выживших? С целью наказания? Порой только дьявол может понять мотивацию Смотрящих. А что, если это отработка нового изделия? Устав нянчиться с землянами, Смотрящие создают на их базе антропоморфных существ, в перспективе способных к самостоятельному освоению планеты?

— Е-мое… Бляха, Гоб, ты родил сенсацию!

О грустном пещернике мы уже забыли. Сиди себе в засаде, милый друг, жди лоховатых гостей. Я закрыл командирский планшет. По приезде в Замок расскажу Сереге Демченко, пусть заценит свежую сталкерскую теорию…

Речная долина становилась все уже, а склоны, через которые прорубался поток, все круче. Вот серые скалы встали отвесами, ограждающими реку справа, к белопенной речке спуститься невозможно. Удачно найденная терраса бесконечным балконом нависла над кручей метров на тридцать, не меньше, — страшно сорваться! Река бесилась на дне каменной теснины, а над головами взметнулись утесы.

Разве не прелесть?

Наконец впереди показался стандартный каменный мост.

— Полное внимание за дорогой, Мишка.

Вот это насыпь! Здесь понадобится лебедка. Гоблин присвистнул.

— Угол приличный, под шестьдесят. Может, я толкну в помощь? — неуверенно предложил он. — С кормы-сбоку.

— Не дури, нам только травмы не хватало. Пошли наверх, осмотримся, заберемся и без тяжелой атлетики.

Склон действительно крутой, наглядно показывающий искусственное происхождение насыпи. Будь бы у меня за спиной разгонная дорожка под прямым углом к откосу, попробовал бы взлететь на ходу. А так… Даже на воткнутом новозеландцем мощном дизельном пупе не получится, слишком велик угол. Двигун сцепление на предельном подъеме запросто спалит-провернет… Ведь это всего лишь старенький «виллис», а не его потомок «рубикон», у которого есть электронная система помощи при подъеме по склону.

— Дык я сразу лом возьму с кувалдой! А ты мой винт прихвати.

Магистраль была пуста.

Оцениваем. С противоположной стороны прямо к дороге подступают низкие кусты туи. Автомобильных следов по краю грунтовки, где земля помягче, как и на обочинах, хватает — тут есть мотожизнь! Правда, все они старые, в последние дни через мост никто не проезжал. Высота приличная, два быка стоят почти у самых берегов. Обзорность хорошая по кругозору и неважная по глубине. Как обычно — сверху наблюдателю исследуемая поверхность низины кажется ровным столом, а как только спустишься, сразу выявляются холмики, перелески, закрытые деревьями повороты…

Блокпост Альянса — а я и секунды не сомневался, что на магистрали стоит именно их заслон, — до которого километров десять, отсюда не видно.

Нет и следов долгих остановок, большинство машин проходили мост на скорости. В приличных анклавах возле подобных объектов стоят таблички с названием реки, расстояния до ближайших населенных пунктов, объявления, расклады по обстановке. Обычно на одной из сторон, где поудобней, строится хороший навес с противоветровой стенкой, со скамейками и столиком, протрясшимся экипажам можно выйти и размять кости, перекусить, в случае необходимости переждать непогоду… Если стихия истерит ураганно, да с молниями, есть вариант спрятаться под мостом.

Этот объект никому особо не интересен, вот что я увидел. Напрасно, ребята, каждый мост нужно обживать, систематически осматривать, ибо ничто не вечно под Луной. Вот Земля… Не осматривали планету, профилактики не проводили. В итоге в дело вмешались Смотрящие.

А что насчет собачьих отпечатков? Плохо будет, если у постовых есть активные песики, которым дозволяется бегать без поводка, эти раньше всех хай поднимут. Мне же нужен лихой ошеломляющий наскок.

Дунц! Дунц! Рядом словно паровая сваебойная машина работала! Кстати, первую такую наши запустили незадолго до старта группы… Сомов без устали долбил кувалдой по железу, вколачивая лом меж крупных валунов. Как он потом собирается его вытаскивать? А ведь вытащит, при его-то антропометрических данных. Отойдя чуть дальше, я обнаружил тоненькую струйку родника, бьющего из подножия невысокого известнякового холма, один склон которого давно сполз к реке сероватыми потеками. Сколько же тут оленьих следов! Рогатым что, речной воды не хватает? Нужно ли так тусоваться прямо возле дороги? Редко, не редко, а стрельнуть могут прямо из машины, у реки безопасней… Тут я вспомнил об одной подобной находке на Амазонке, присел, наклонился и попробовал родниковую воду на вкус.

Так и есть — теплая и соленая! Рассол на вкус не очень крепкий, но от этого не менее ценный. Дефицит соли заставит копытных и не к такой дороге выходить, на МКАД выскочат… И опять не вижу хозяйской руки! По-хорошему, источник нужно укрыть от ветров и дождей грибком, а то и будочку над ним поставить. Площадка возле скалы вполне позволяет смонтировать примитивную установку для выпаривания, ведь месторождения пищевой соли есть далеко не во всех анклавах. Конечно, соль можно взять каналом, если есть селективка. Однако она тяжела, а установленного лимита поставки не преодолеешь. Что выгодней взять: килограмм соли или кило пороху?

Да они вообще знают, что здесь имеется редкий ресурс?

А охота? Сам бог велит разжиться нежной молодой оленинкой!

Разгильдяйство.

Надо еще одну отметку нанести.

— Готово! — донеслось от моста. — Шеф, принимай работу!

Хорошо, что у обочины высится каменный навал, куда можно вбить лом, не пришлось мудрить. В похожих рейдовых ситуациях мы с Мишкой порой извращались как могли, чего только не придумывали! И канаву рыли поперек движения, с последующей укладкой в нее толстого бревна, и «клетку» на земле сооружали — вбиваешь восемь кольев в два ряда, стягиваешь их поверху веревкой, а внутрь — все то же бревно…

Осмотрев «якорь», принял решение: будем выбираться. Мы оперативно размотали крепкий стальной трос электрической лебедки, длины хватило. Надежно закрепили петлю на ломе, пониже. За руль опять сел я, на время операции по вытаскиванию выпав из числа боеготовых членов группы. Поэтому Гоблин кроме пулемета и винтовки забрал и мой автомат, рассудительно успокоив:

— Если ты там закувыркаешься, то хоть стволы не погнутся. Ничего личного, родной, забота о группе, сам понимаешь. — Скучающий Сомов умеет сделать язву.

Я про себя чертыхнулся, только и сказав:

— Отойди-ка ты от струны подальше, вдруг трос бракованный, голову отрежет.

— Ты че, обиделся?

— А может, пусть отрежет?

Тут главное не торопиться. Дизель мерно тарахтел, лебедка урчала, блестящий трос подрагивал, а джип медленно полз по склону наверх. Выбрался! Опыт не пропадает даром! Хотя ничего циркового не происходило, при должной подготовке дело несложное.

На дороге я чуть прокатил вперед, снимая натяжение, не торопясь вышел из машины. Мишка уже обходил кругом, внимательно оглядывая корпус.

— Не помял! А вот царапины есть, придется замазывать… Что ж ты так?

В последнее время все чаще задумываюсь: Сомов что, постарел? Больно часто он стал ворчать по мелким поводам, как упитанные деды на завалинках в Посаде. Они там самые зажратые и самые вредные, в последнее время, как нам сказали в «Двух стрелах», даже стали употреблять ностальгическое «понаехали»…

Может, и я постарел?

Оперативный простор — что может быть лучше! Мне здесь нравится. Обширные долины, таинственные горы, тайга, ближе к реке переходящая в смешанный лес… Горы всегда были для меня милее теплых морей. Увидишь — и сразу хочется проникнуть в них поглубже, оказаться там, в вечной тишине, в тени блестящей после дождя зелени, ножками исходить темные склоны, измерить подъемы и спуски, забраться на все вершины… А заманчивые и таинственные горные озера? Синеющие на однообразном фоне зеленых у подошвы склонов, они буквально заставляют подойти к берегу, раздеться и с наслаждением окунуться в освежающую воду.

Жаль, не дал мне Создатель поэтического таланта — самому хочется воспеть эту красоту в балладах и героических сагах! Впрочем, сага пока вполне получается. Главное — не забыть ничего. На литературу я не претендую, даже на литературщину не замахиваюсь. Но ведь это не сухой отчет в казенном стиле! «Следуя в створ между указанным ориентиром, сопкой Лысой и рощей Отдельной, спецгруппа внезапно обнаружила скопление… вследствие чего я принял решение по усилению… согласно директивам Штаба… так как дорожка отхода была определена заблаговременно, противник силами до…»

Фу, на!

Настало время в буквальном смысле заметать следы.

Справедливо решив, что личное трудовое участие теперь можно и ограничить, я вручил лопату Гоблину и отправил его на склон: пусть заглаживает.

— Поедем к ним? — через полчаса поинтересовался ничуть не уставший напарник, снимая перчатки. — Не передумал? До Мадрида по идее рукой подать. Глянем на Стокгольм с высотки, заснимем, проанализируем.

— К блокпосту двигаем, тем более если рукой подать… успеем. Сам понимаешь: на сегодняшний день, а за время нашего отсутствия вряд ли что изменилось, Северный Анклав есть главная проблема для Замка.

— Трофеи берем?

— Там видно будет. Наколенников не снимай, — предупредил я.

— Будем американистое показывать?

— Еще как. Отряд «Дельта», скрещенный с морскими котиками.

— Котиков я люблю, — кивнул Гоблин. — Но не морских. Пукают они больно громко. Аж фонтаны.

— Да не гони!

— Сам видел! Лежат на камнях, а как в воду — так фонтан!

— На что ты вечно смотришь?

Никакой романтики в нем нет, ни на грош!

Мы надеваем наколенники только в преддверии особой работы, диверсии, сложной разведки, постоянно никогда не таскаем — устаешь. В обыденке сталкеру вполне хватает плотной и мягкой прошивки на штанах.

О том, чтобы заявиться в столицу Альянса на машине, речь не идет. Это самый герметичный анклав из известных, чужие здесь не ходят. С севера у нордических — неплохо разведанный китайский анклав, на юге безобразничают береговые пираты-сомалийцы и другие диковатые дети Чорнага Континента, банды африканских негров и арабов, в известной степени управляемые не столько Преторией, сколько шведами. И тут появляются два белых на джипе, привет, мы к вам с миром, давайте дружить! Местная безопасность сразу в нас вцепится, определит в лучшем случае абстрактных славян, после чего утащит в пыточную… Это в Манилу теперь запросто можно приехать с визитом; если не подлезать близко к криминалу, то и неприятностей не будет. Здесь же такой фокус не прокатит, спалимся на раз.

— Рацию включал?

— Не схватила мыльница! — развел Мишган руками. — Лишь далекое шипение да две несущие частоты.

— Это хорошо, что несущие появились… На блокпосту зацепим, у них должна быть дальняя рация.

Началась подготовка к спектаклю. Принимаем лихой вид. Первым делом надо снять с автомобиля тент. С ним, конечно, ехать хорошо, дождь почти не парит. Однако под тентом боевой «виллис» приобретает специфичный ретрооблик, гротескный, даже карикатурный, как у «Антилопы Гну». Придется сбросить.

Пулемет ставим на турель. Мишка опять заворчал, ему гораздо удобней держать MG-42 в межколесной нише на корме, по мере необходимости перекидывая машинку по бортам, он и с руки стрелять может… Сказано же, на турель! Вот, хороший киношный вид! Да знаю я, что тебе неудобно стоять у дуги! Ему в любой машине приподниматься нельзя, хоть приковывай. Помню, возвращались мы как-то после удачного футбольного матча домой, в Замок. Вся мини-футбольная команда сталкеров и девчата-болельщицы, да… Ну, само собой, хиханьки, обжимон, взвизгивания, глухой стук алюминиевых кружек, веселый солдатский юмор, Был с нами и гармонист с Заостровской, кудрявый такой казачок, от футбола далекий, к тусовкам близкий. Накатив полкувшина красного, Мишган принялся отплясывать задорную матросскую джигу прямо в кузове и на повороте улетел за борт.

Хорошо, что там были густые кусты крапивы, обошлось без худого. Так, поматерился полдня, да и все.

Куртки подтягиваем на поясе, грозно засучиваем рукава. Ножи перевешиваем на грудь, рации в карман, так, чтобы видно было издалека.

— Очки надевай.

— Не люблю я их… — забурчал друг.

— Сомов, нарядами замучаю! Для чего куплены? Деньги потратили!

В зеркальных «каплях» напарник несомненно выглядел американисто. Хотя кто их, платформенных американцев, видел? Из наших — никто, из соседей тоже. Может быть, там одни негры подобрались да мексиканцы, а белых вырезали вовсе. Негра же из Гоблина никак не сделаешь, хоть углем намажь, — не та рожа.

Камуфляж у нас охотничий, как говорится, «кабеласовский», просторный и очень удобный, сталкеры вообще не любят «военки». Охотничий в поле лучше, проверено. Почему? Потому что люди из «сафари-клубов» с большими деньгами и капризами давным-давно отшлифовали эту одежду под максимальный комфорт и рациональность. Или вы искренне считаете, что мировые правительства только и думают об удобстве рядового солдата? Увы, разочарую, им надо лишь, чтобы боец прожил на поле боя регламентированное штабами время, успев выполнить поставленную задачу. А нам работать, порой до месяца в автономке.

Одежда интернациональная, тут все нормально.

Вот с обувью есть проблема. Берцев, извините, нема, мы с Гобом используем сапоги, чему очень рады. Специальные, доработанные, но, по сути, обычные кожаные сапоги сталкера, отличная обувь работы наших российских ремесленников. Перед отъездом в Форт-Росс в обувных мастерских Дальнего Поста работало трое спецов и подмастерьев с пяток. Сейчас, наверное, гораздо больше, спрос велик. И хром есть, и юфть. Как мы за такой обувкой гонялись поначалу… Недолго сталкеры в фабричном шастали, амба ботиночкам пришла, сносились. Поначалу удобные, как тапочки, после намотки на них приличного километража они так и остались тапочками, только стоптанными. У нас с Бикмеевым были «коркораны», у Гоба с Серегой — «мародеры». Сотников не выручил, все тянул с поставкой, десять раз вычеркивал за срочностью чего другого, каждый раз нам предлагая брать «стандарт из прошлой партии», потом пять раз забывал. Или хитрил.

Записались в очередь, дождались и купили у мастера — встало недешево, но продукт получили на зависть. Классные шузы делает алтаец Трофим! Контакт с ним ушлый Демченко нашел быстро, мастеру нужны были толковые замечания практиков. Теперь не нарадуемся — опыт показал, что лучшего не придумаешь.

Что? В поле невозможно обойтись без патентованных вибрам, фронтальных и боковых перетяжек да хитрых вставок? Без высокотехнологичных материалов? Как-то вот обхожусь. Все равно не верите? И действительно! Бедные чероки, команчи и черноногие, они, поди, гроздьями с каменюк падали в своих пошлых мокасинах… Как только краснокожие воевали с бледнолицыми? А наши промысловики, освоившие в семнадцатом веке Сибирь и все севера?

Тяжело разбивать мифологию людей, чье детство прошло без дыма костров, без ночлегов в ночном лесу после тяжких переходов, безо всего того, что приучает к автономной походной жизни.

Только вот сейчас «коркораны» пригодились бы. Для визуализации.

Яркой доминантой поблескивают на воротничках латунные буквы US на золотистом диске, китайский блошиный рынок — это нечто, сутки можно провести меж рядов, разглядывая разложенные на дощатых столах диковинки, собранные со всего света. Знаки только на правой стороне, так положено, ведь мы с Гобом «солдаты и сержанты». На левой стороне носят эмблему рода войск. А какие у нас войска? Сталкерские, известно. Поэтому не мудрствуя лукаво на левую сторону воротников куртки пришпилили крошечные, непонятные даже самим красные значки в форме стрелки, кто знает их генезис…

Акцент нам изначально ставили юсовский — мы готовились к встрече с закадычными «заокеанскими партнерами» как с вероятно главным противником. Пока так и не встретились. Произношение канает в общении с другими народами, срабатывает, проверено. Надежд, что сами американцы нас признают соотечественниками, никаких. Ну, здесь и не тот случай.

— Кастет, автомат придется спрятать.

— Может, прокатит?

— По нас прокатит! Не в понтах пиндосам пользоваться русским оружием.

— Хм… Ладно, спрячу.

«Калашников» есть везде. Разве что в Антарктиде его нет. И все же, несмотря на распространенность отечественного автомата и его легендарику, на американской сцене ему не место. Где М-16? Где патриотизм, воплощенный в оружие?

— Тебе, значит, можно с «маузером»? — настала и моя очередь поворчать.

— Это другое дело! Немцы — союзники по НАТО.

Крышу сносит, когда вспоминаешь про земные политические расклады. НАТО, ПРО, петушиные наскоки вдоль границ, «нас много, и мы едины», «Россия — вечный агрессор»… В нашем же анклаве немцы вродную, они — неотъемлемая составляющая сообщества. А там… Геополитические противники. Кошмар, где мы жили?

— Ну как, коллега? — красуясь уже в сиденье, спросил Сомов.

Я глянул. Черный «ка-бар» на груди, рукава выше локтей, очки поблескивают.

— Орел! А не ты ли, душа, под Аустерлицем из французского плена роту увел? Стоп! А это что такое, с ума сошел?!

Из-под высоко подвернутого рукава выглядывал краешек эмблемы ВДВ. У него еще одна есть, сделанная в молодом идиотизме на загривке: «А тебе дорога вышла — бедовать со мною, повернешь обратно дышло — пулей рот закрою». Ну, ее ворот закрывает.

— Правую покажи! И подними лапу!

И там косяк — «…замочу!». В смысле, «всех замочу».

— Гоб, ты головой думаешь вообще?

— Мне же не видно! Сейчас приспущу. — Душка довольно хмыкнул и вдруг потребовал: — Жевачку давай! Гони-гони, не жидься.

Скрепя сердце я достал из кармана пластик жевательной резинки, осторожно, как горилле в клетку, протянул. Золотой, между прочим, пластик, конская цена на блошке!

— О-о! Джуси фрут, любимые, мм…

— Ты куда, га-ад!

Поздно, уже захлюпало…

— Сволочь, надо же было на подъезде! Зачем израсходовал!

Сделав непривычно круглые глаза, Сомов экстатически двигал тяжелыми челюстями и все кивал, кивал…

— Брысь к пулемету, две минуту на предстартовую проверку систем, и поехали!

— Костян, ну извини… Не удержался, соскучился.

— Да иди ты!

А еще у меня есть две маленькие бутылочки кока-колы.

Не скажу, сколько эта позиция стоит, — в обморок упадете.

Мы ехали на север. Формально — возвращались. Что поделать, и такие зигзаги бывают в рейдах. «Виллис» без тента, охватываемый прохладным равнинным воздухом, то и дело подпрыгивал на поворотах и небольших ухабах, встряхивая уложенные в задней части баулы, а заодно и гадского Мишку. Лафа кончилась, спустя километр магистраль пошла извиваться змеей. Признаюсь, я намеренно не снижал скорости — пусть протрясет оболтуса. Водителю хорошо — держись за баранку, реагируй вовремя, компенсируй телом. Это несчастный пассажир не знает, на какую железку нажмет драйвер через секунду…

Я виртуозно поворачивал, вилял, мысленно не сигналил в праведном психе, воображая, что каким-то чудом не столкнулся со встречным автобусом. Так веселее ехать. С фантазией.

Скоро у Мишки перестало захватывать дух от таких пируэтов. То ли он уверился в своем рулевом, то ли мне козу строит: «Развлекайся давай, а я примочу». И действительно, наглец, свернулся позади чудовищной креветкой, как уж смог.

После очередной рощи в новых поворотах распахивались бескрайние дали в обрамлении придорожных березок, и мне хотелось крикнуть самому себе: «Кастет, куда ты гонишь?! Остановись, разве можно так мчаться среди этой красоты?» Такими видами надо любоваться часами…

Но джип мчался дальше. Теперь с поворотов дороги виднелись уже не холмики, а обманчиво приветливая долина Волги. Самой реки-матушки еще не видно, лишь большое озеро вдали рябит под ветром. Позади, в горах, было все так же сумрачно, насупившиеся облака, зацепившиеся за высокие пики, словно обиделись на предателей, поспешивших удрать к лазурным заливным лугам.

Грунтовка сильней ушла к востоку, забралась на пологую возвышенность, с которой открывалась панорама. Склоны ближних и дальних холмов — все тот же полог смешанных лесов, выстилающий каждую складку поверхности, словно ковер. По левую руку в эти бархатные холмы уходила еще одна дорога.

Развилка.

— К машине!

Быстрый осмотр полотна. Так, боковушка совсем узенькая, односторонняя, движения никакого.

— Костя, тут подпиливали! Это локальная просека, дорубили для вывоза!

Вне всяких сомнений, здесь проезжал легкий грузовичок, примерно такой же, какой мы оставили Харди Спайсеру. Дело было с неделю назад, следов еще не размыло… Движение редкое. Что он вывозил, настрелянную добычу? Не за дровами же. Ответвление идет к возвышенности из числа тех, что принято называть господствующими высотами. На вершине — совсем другая зелень, нежели в подступающем к дороге ярком лиственном лесу, там она голубоватая, чуть смазанная, так выглядит издалека зелень хвои сосен. Все это очень интересно, на этой горке, если удастся найти проплешину среди деревьев, наверняка есть природный кинотеатр, отличное место для осмотра. Табличку я даже не высматривал — ишь, размечтался!

За этой горушкой — Волга, стопудово. А где-то внизу — Стокгольм.

— Не смотрим, на обратке заедем, — решил я, садясь за руль.

Дорога пошла вниз. Через несколько минут из-за поворота выплыл небольшой белый щит на стойке, прежде скрытый группой сосен. Неудачно поставили. Надо же, тут все-таки есть знаки дорожной обстановки! Надпись черной краской на английском. Никаких тебе «Добро пожаловать!» для потеряшек или частоты радиоканала патруля-спасителя.

Чек-пойнт «Юг», до него два километра. Большой череп с костями. Всем шухериться, приготовиться к сдаче в плен. Подъезжать медленно, без резких маневров, оружия не доставать, приготовить документы и пропуска.

— Они тут с ума сошли? Пропуска? Где их взять?

— Похоже, так, Миха. Дебилы. Всех запугали.

— Ща поправим. — Напарник повел плечами, щелкнул пальцами.

Блокпост уже просматривался.

— Сканер на громкую, — скомандовал я. Гоблин завозился с рацией.

— Что-то не выскакивают, шланги…

— Не расслабляться!

Теперь домики можно рассмотреть подробно, Мишка вскинул бинокль, озвучивая самое приметное. Я тоже поглядывал.

Шлагбаум замысловатый, из гнутого деревца, художественно обработанный. Опоры — причудливые коряги, с которых топором сняли лишнее. Такие же коряги-подпорки установлены под скамьями для перекура. Похоже, личный состав КПП в безделье со всем усердием развлекается резьбой по дереву. Над тем домиком, что у дороги, вьется тоненькая струйка дыма — обед готовят, черти. Окно в нашу сторону, обычное, не противомедвежье, со светлыми шторками. Сарайка стоит дальше от грунтовки, размером поменьше, чем основное здание, без окон, наверняка там хранится всякий хозбыт и припасы.

Большой навес, две железные бочки, козлы, поленница, вилы какие-то, лыжи, санки… В тени навеса на специальных вешалах — два очень интересных велосипеда с моторчиками, модель старая, а выглядят как новенькие! Висят под одинаковыми углами, европейцы, чего там.

Трахома, как я хочу такой заиметь! С детства.

В Дровянке у бригадира плотников есть веломот, на Дальнем Посту живет еще один. Оба советского производства, из локалок. Машинки оснащены двухтактным моторчиком «Иртыш» образца 1954 года. Вообще-то это точная копия немецкого двигателя ILO модели F48. Движочек настолько узкий, что встает между шатунами педалей, под кареткой. Заднее колесо приводится в движение фрикционным роликом, прижимается прямо к покрышке! Дикая вещь! Сплошной экстрим! На мокром грунте буксует страшно. Но есть и плюс — тише двигуна не бывает, лишь легкий шелест, мечта охотника и диверсанта. Дает он от силы двадцать пять в час, зато расход топлива чисто символический. Многие пытались выкупить у хозяев эти раритеты, серьезные деньги давали, в том числе и я, но безуспешно…

В Берлине тоже есть такая шняга, германского производства. Мотовелосипед Presto-98 с движком фирмы Fichtel & Sachs в соточку кубов. Такие движки, начиная с 1938 года, на ходовую часть собственного производства устанавливали несколько десятков немецко-фашистских фирм. Чудо техники принадлежит Иштвану, начальнику автомастерских в Берлине. Там вообще ничего и никому не светит, в жизнь не отдаст.

Так вот — на стене висят именно они.

Отжать, что ли? Внагляк.

Гадская канитель, нельзя забирать, благородные американцы так себя не ведут.

На земле стоит полуразобранный скутер, битый — в данный момент не интересно.

Эфир чист, паники не слышно. На крыше главного зданьица серебрится небольшая солнечная панель, над ней — покрашенный темной краской бак для нагрева воды, они теперь распространены во всех анклавах. Есть солнце — есть горячая вода. Нет — мойся холодненькой. Душ наверняка снаружи, мне не видно. Высокая антенна грубо привязана к зачищенному стволику, провод в обмоточку, Вотяков за это убил бы. Палисадник чем-то засеян: огородничают бойцы. Собачьей будки не видно — очень хорошо!

Флаг шведский, модифицированный, над горизонтальной полосой — кучка белых звездочек, англосакские наработки никому покоя не дают, удобно.

Да просыпайтесь же вы, триста метров!

— Ага! Вышел, лупень долговязый! — констатировал Сомов. — Короткая!

Я плавно затормозил, дав Мишке спокойно навести прицел пулемета. Это правильно, с хлопцами из Альянса надо так: сначала прицелься, потом разглядывай.

— Ехаем!

— Гоб, что за ствол?

— Что-то типа ППШ…

В левой руке караульщик держал оружие, в другой какую-то жраку — пирожок, что ли? Они еще и пироги пекут? Вот это служба, вот это лафа! Караульщик повернулся к нам спиной и со всей дури начал долбашить по стеклу оконца, вызывая напарника. Скорее всего, их всего двое, для троих такая изба на курногах будет тесновата.

Это не ППШ, а пистолет-пулемет «Суоми», неплохая машинка. Значит, и финны при них?

— Пока не опасен, — решил напарник. — Но дорожку держи.

И тут у меня в голове всплыло былое-молодое. Вот бы сюда не на «виллисе», а на БМП! Да пострелять по вражинам от души!