Стратегия. Возвращение Денисов Вадим

Под крышей новостройки вспыхнул свет! Ура!

Работают люди… Четверо человек копошились возле небольшого самолетика, точнее, возле того, что осталось от летательного аппарата после аварии. Восстанавливают! Интересно, где он так смачно вмазался? Здесь, при посадке, или же притащили с полей? Марки самолета я определить не смог. Морда мятая, крылья отсоединены.

Битый, не битый, имеем факт: авиация у Альянса есть, и это очень плохая новость и для Замка Россия, и для китайцев. Отремонтируют, заменят все, что можно, и опять поднимут аэроплан в воздух. Смотрящие исправно дадут им все нужные запчасти, ведь закона первой поставки никто пока не отменял, техника не самопальная, а дареная свыше. Я опять схватил камеру: уж в электрическом свете снимки точно получатся.

Шелк, шелк, щелк… Ну и хватит.

Закат на подходе, баста, даже светосилы бинокля не хватает. Прохладный вечерний ветерок все настойчивей забирался под куртку. Бр… Торопливо застегнулся. Словно в награду за плодотворную разведывательную работу, Платформа одарила наблюдателя удивительной игрой красок. По горизонту побежали быстро сменяющиеся оттенки розового и лилового, вполне гармоничные в сочетаниях с пихтовой зеленью, фоном разноцветных полей и известняковых скал на западе. А тут еще и тучи надвигаются, зараза, налитые, сизые… И в этом визуальном коктейле, в чем-то мистическом, несомненно, была особая своеобразная драматическая красота, показывающая совершенство дикой природы еще не растраченного людьми мира.

— Командир! — заорал внизу Гоблин без всякого посвиста. — Радиообмен пошел, трут что-то! Пора подрываться!

— Что трут, точней скажи! — гаркнул я.

— Да я волоку? На ушельском языке лопочут, интенсивно!

— Заводи!

Спрятав камеру и подхватив автомат, я ссыпался по лестнице. Хорошо бы успеть выскочить из западни на магистраль — нет ни малейшего желания вступать в огневой контакт. Ценные сведения, их в Замок доставить надо… Я ведь и трети не рассмотрел из того, что осталось на снимках!

Уже на полпути вниз по склону Гоблин вдруг произнес:

— Кабеля-то порубал?

— Не стал. До последнего будем играть американцев.

Сомов несогласно покачал головой.

— Сколько еще игрушек, задрало. А не пойти ли нам, командир, на проскок к тем складам да отпартизанить чего?

— Одной гранатой? — уточнил я.

— Ну, не дети же, придумали бы… эх…

Как видите, напарник, в отличие от меня, был готов на многое.

Погоня, тем более настырная, долгая, нервная — это самый неблагоприятный для группы вариант. Старенький «виллис», конечно, штука раритетная, давно нами любимая, в преодолении бездорожья несомненно хорошая, как и в неспешной езде по грунтовке. А вот на скоростях не очень.

У шведов же, думать нечего, в распоряжении, пусть и в небольшом количестве, есть качественные европейские кроссоверы и внедорожники, всякие там «роверы», «мерсы», «бэхи», «вольво», в конце концов, — машины с активной подвеской и целым комплексом вспомогательных цифровых технологий, вроде интеллектуального подруливания или систем антиопрокидывания на крутых поворотах. У нас есть три «тойоты», у немцев появился вполне современный «гелендваген», анклавы постепенно разживаются… Такие автомобили способны лететь по грунтовке с большой скоростью, не превращая внутренности пассажиров в фарш.

Бросать очередной джип и уходить пешком? Нет уж, сколько можно оставлять драгоценную технику!

Ночь на подходе. В такой ситуации, с погоней на хвосте, двигаться с фарами — как мишень на себе нарисовать.

— Мишка, не забудь, выскакивай по старой траектории!

— Да помню я!

Включенная на громкую связь в режиме сканера радиостанция периодически предъявляла переговоры неприятеля. Точно Гоб сказал, ни хрена не понять. Похоже, что это не шведский, а какой-то из прибалтийских.

В просвете среди обступающих узкий проселок деревьев показался перекресток. Лишь бы успеть! В идеале — час форы, да и за полчаса найдем где спрятаться.

«Виллис» выскочил на главную дорогу по старым следам, то есть в сторону КПП.

— Задом пока, — резко скомандовал я. — Нет! Стой! Так не пойдет, пусти за руль.

Вот так вот, аккуратненько… На камнях развернусь.

Сканер постоянно пшикал отсечками и будоражил душу обрывками непонятных фраз. Что они там задумали, сволочи?

— Распелись… Мне теперь че, придется еще и чухонские языки учить? — мимоходом возмутился Сомов.

— Если так дело пойдет, еще как будешь! — уверил я. — Ускоренным темпом! Ты тряпку бросил?

— Ага… Сильный сигнал, они рядом где-то.

Плохо, получаса у нас не будет. Надо найти место для укрытия здесь. Основательно, конечно, не спрячешься, под мощными фарами найдут. У них ведь и ночники могут быть! Рвать глупо: впереди прямой участок, заметят. Теперь вся надежда — на запланированный маневр отвлечения. Если уловка не сработает, придется начинать драку.

Жим-жим! Нормальная реакция ожидания стычки, у хорошего солдата перед боем всегда понос… Особенно мудрить я не стал, уповая не столько на заросли, сколько на удобство позиции в случае огневого контакта, — «виллис» с разгона довольно грубо врубился в густые кусты и там остановился.

— К бою!

Вдалеке по дороге уже мазал полосами свет фар, неприятель приближался.

Слева зашелестел кустарник, громко хрустнула ветка, Гоблин тихо выругался, дрыгнул ногой, повернулся на бок и выругался еще раз — что-то рано он начинает…

— Какого черта, тихо! — шикнул я.

— Ежик, сука! Колется!

— Бляха, Сомов, на… Как ты умудряешься собрать левое в самый неподходящий момент?

— Подходят!

Ого! Живенько идут!

Черт! Неприятностей будет больше, чем ожидалось. Проклятый лейтенант не сплоховал, вытащил какие-то резервы, так что за нами погнались сразу две машины. Первым шел черный «Дискавери», следом за ним летел большой кроссовер «Вольво ХС90». Красивая штука.

Клюнут или нет?

В вечернем сумраке надвигающиеся черные машины напоминали легкие танки, свирепо идущие в атаку. На крышах стоят дуги с турелями, пулеметов пока не видно. И вдруг меня переключило: теперь железные монстры предстали огромными гончими, идущими по следу! Вот они припали на передние колеса, опустили к земле тяжелые решетки радиаторов… Ну же, принюхивайтесь, сволочи! Лучше!

Триста пятьдесят метров. Рядом, тревожа густую листву, довернулся на цели хищный ствол «крестовика», Мишка готов.

Эх, как бы смыться без драки!

— Командир, далековато, — с сожалением произнес напарник.

При таком освещении и с такой дистанции сразу наглухо не влепишь. Неприятель махом покинет технику, разбегаясь по зарослям вдоль дороги, и начнется нудная и опасная позиционка. А дульное пламя «крестовика» — отличный ориентир для ответки…

Грозовые тучи уже налетали. Неподалеку вспыхнул слепящий зигзаг молнии, вскоре жахнул и первый громовой раскат, сейчас начнется хороший дождяра. А мы без тента, между прочим… И хорошо, и плохо. Дождь маскирует. Однако в случае драпанья «виллис» поедет еще медленней. Эти же черти вряд ли снизят скорость.

Погоня уже подкатывала к развилке, словно наземное сопровождение грозового фронта.

Головной джип легонько вильнул из стороны в сторону — точно, принюхивается! Не первой свежести авто: судя по замазанной вмятине на правом крыле, рабочая лошадка.

В эфире прошла какая-то команда, машины резко снизили скорость.

— Хватай, рыбка! — прошептал Мишка.

Колеса «Дискавери» повернулись налево, джип остановился. Неужели…

В верхнем люке показался темный силуэт человека в каске, пулеметчик быстро закинул на турель оружие. Водитель открыл форточку, высунулся, потом покрутил фарой-искателем. Рядом вспыхнул еще один луч — тугой синеватый сноп хорошего фонаря пробежался по обочине… Вот открылась пассажирская дверь, что рядом с водителем, потом еще одна, включился третий фонарь. Цветомузыка…

Тряпку увидели!

Преследователи клюнули и включили весь свет, что имели.

Разум должен подсказывать: у хороших разведчиков белые, отлично заметные под ксеноном тряпицы просто так на траву не падают. Однако хищные носы-бамперы, пьяные от охотничьего инстинкта, в данном случае побеждали: «Чего тут думать, там они! Возле объекта, ломают! Я запах чую!» Один из вышедших присел на корточки, разглядывая наши следы. Во-во, смотри, чингачгук! Поворота на юг нет, недаром мы спустились по своей же колее. Значит, пришельцы там, хватайте их! Из машин вышли все. Ба, да их всего пятеро!

Что решит командир? Я бы оставил на развилке пост наблюдения. Двух человек, со связью, они могут прикрыть тыл или же, при необходимости, подойти в тыл противнику. Задержать экстренный отход противника, в конце концов. Азарт азартом, но это азы. Вот только людей у лейтенанта, как выяснилось, очень мало. Идти втроем против пары крутых рейнджеров? В темноте и с вероятностью засады…

Сканер молчал, наши сердца колотились.

И тут до ушей долетел отзвук короткой команды, захлопали двери, оба пулеметчика остались наверху. Сработало!

— Сработало, Костян! — вслух повторил за мной Сомов. — Купились.

Техника преследователей уже скрылась за деревьями.

Итак, у нас будет время на то, чтобы захлопнуть ловушку. Впереди у габаритных машин два с половиной километра довольно сложного подъема по очень узкой просеке, сначала в лоб, потом траверзом, есть и два вполне серпантинистых участка. Над лесом почти ночь. Сама дорога еще просматривается в отсветах заката, а вот в чащобе — задница.

Перед выездом на поляну им придется остановиться: слишком опасно вылетать на нее лихими гусарами, учитывая, что у «американцев» есть пулемет. Значит, Аксель вышлет вперед разведку.

— Выталкиваем!

— Командир, может, заведем? Сейчас загромыхает так…

— Выталкиваем, сказал! Вот когда загромыхает…

Налетевшая стена дождя мгновенно намочила все вокруг. Хватило пары минут, чтобы шум падающей воды превратился в скрывающий все другие звуки громкий фон. По-боевому злые, мы резво выкатили джип на дорогу. Можно заводиться.

Я быстро подвел джип к повороту. Почти одновременно чудовищной силы молния в какой-то сотне метров ударила в дерево на противоположной стороне, расколов его вдоль на две почти равные опадающие части, — крона загорелась, но тут же была потушена спасительным дождем.

— Костя, давай глубже в просеку, там безопасней!

— Оттуда дорогу не видно, здесь буду!

— Шарахнет!

— Сомов, хватит! Начинай, прикрываю!

В кузов полетел прорезиненный чехол от компактной бензопилы. Недаром мы потратили драгоценные пятнадцать минут перед первым подъемом на гору! Несколько высоких елей, подпиленные загодя, держались если не на честном слове, то на лукавом.

— Отскакивай подальше!

— Не учи десантника, как прыгать с парашютом!

Падающий ствол всегда может отыграть на щепе и опасно рыскнуть в любую сторону, сколько людей пострадало от этого…

— Давай, я с тобой!

— К пулемету! — отмахнулся издали Сомов. — Еще за начальством смотреть!

— И елочкой!

— Нет, сука, в чокер!

— Сверху начинай!

На очередной нервный совет он уже не ответил, лишь тихо выматерил меня от души, я знаю… Противно завизжала японская бензопила, на последние гроши-гайки купленная в Китае. Эти, наверху, услышат резкий звук? Полтора километра густого леса, ливня и грома — очень сомневаюсь.

Вот с колдовским шелестом упал первый мохнатый ствол. Гулкого удара о землю не было, подлесок вдоль дороги-просеки плотный, вязкий. Я успел заметить, как Гоблин отскочил метров на семь. Бензопила не замолкала. Елочкой кладет?

Даже в мыслях не могу произнести: «Быстрей же друг, быстрей!» Лучше бы сам полез с пилой в чащобу, честное слово, настолько мне было страшно за Гоблина! Ствол старого доброго MG-42 смотрел на склон, готовый в любое мгновение выплюнуть вдоль стены деревьев порцию раскаленного металла. Но и назад успевал поглядывать, на магистраль.

Наконец, окончательно перегораживая проселок, упало последнее дерево. Гоблин уже бежал вниз, удерживая бензопилу над головой, словно меч в атаке. Он что, так от дождя закрывается?

— Докладываю! Падало правильно! Упало все! Командир, там настоящая древнерусская засека против монгольской конницы! Хрен проедут.

— Елочкой?

— Зелененькой! — ощерился Сомов, укладывая пилу в чехол. — Падла, льет как… Ты почему плащ-палатки не достал?

Я виновато развел руками: не до того было, брат-рейнджер. А что он руку прячет?

— Что с лапой?

— Да поцарапал немного… Не больно.

— Покажи.

Он вытянул руку, на левой почти от запястья к локтю тянулась глубокая царапина, струйка крови стекала на ладонь.

— Как это ты умудрился?

— Дык гориллой же прыгал через завал! — Мишка громко шмыгнул носом и извинился: — Задел где-то за, сука, сучок…

— Сука-сучок? Эх… Горилла не поцарапалась бы. Обрабатываем, мотаем.

Сильно течет или чуть-чуть — кровь в рейде надо прятать сразу, и не столь важно, с колесами ты или пешком идешь, — это привычка, перешедшая в правило. Сверху на бинт я натянул эластичный сетчатый бинт.

Придется уходить под проливным дождем, все равно уже мокрые, как дельфины. Не пора ли нам пора? Время вышло, разведку неприятель произвел, пустую поляну геройски накрыл вместе с уликами, с целостностью ретранслятора разобрался. С большим, полагаю, облегчением… Однако ваш ход, лейтенант! Теперь уже твоим людям надо выбираться из природного мешка, учитывая вероятность засады внизу.

Да уж, американское коварство не имеет границ!

— Елки легли плотно, не растащить, — рассказывал Сомов. — Я даже не знаю, что бы сам делал на их месте. Лебедкой не получится, на склоне, да такой завал… Тут нужна бензопила, ломы, и даже так работать придется пару часов, сплошной зацеп.

Есть у них бензопила? Не думаю. Это мы, люди опытные, давно наученные поваленными на узкие лесные дорожки деревьями, подобную проблему всегда предусматриваем. Самозамкнутые охранники-альянщики, катающиеся по трижды проверенным, регламентированным маршрутам, которых тут всего ничего, такого не предусмотрят. Вот если бы на нас вышли их разведчики…

«Виллис» уже стоял радиатором на юг, плащ-палатки укрыли героев, можно сваливать.

Но тут в дело вмешался новый участник.

Страшной анекдотической силы.

На сцене эта эпическая сила появилась настолько неожиданно, что мы ни испугаться, ни укрыться не успели. Поначалу вдали раздался какой-то игрушечный треск. Несерьезный. Дыр-дыр-дыр… На дороге заплясал слабенький желтый лучик древней фары, и через несколько секунд из-за леса, из-за туч, прямо на нас медленно выкатился германский мотовелосипед Presto-98. Опа!

Водитель в кожаном плаще, древних очках стилистики «люфтваффе» и с глупой черной каскеткой на голове тоже ничего не понял, так и продолжая безрассудно наступать на американский джип. Я машинально поднял автомат одной рукой и влепил три пули в полотно сбоку — веломоточеловечек отчаянно завилял рулем, кое-как остановился в десяти метрах, поднял очки и ошалело уставился на нас.

— Какая встре-эча! — заорал Гоблин, перехватывая за руль готовый упасть «престо». — Сержант, да это же тот славный парень Тармо Кыверик, капрал роты охраны!

Тармо кое-как стряхнул оцепенение и быстро поднял руки вверх, даже не пытаясь снять «Суоми», висящий за спиной.

— Как я понял, рядовой Матиас Ребане остался на КПП? — спросил я строго. — Опусти руки, ковбой, команды не было. И автомат отдай.

Он безропотно выполнил команду. Напуган до смерти!

— Задача?! Быстро!!!

Вытерев мокрое от дождя лицо, Митиас начал отвечать, не отрывая глаз от страшной рожи Гоблина. Оказывается, основательный Аксель выдернул бедолагу из уютного тепла и погнал на дежурство возле вышки ретранслятора. А на КПП прибыл боец в усиление.

— Что будем с ним делать, Энтони? — нехорошо ухмыльнулся Сомов.

Я внимательно посмотрел на несчастного.

— Как обычно, Дик, снимем скальп. Сколько за такой дадут в Форт-Брегг?

Бесцеремонно сдернув с Тармо очки и каскетку, Сомов быстро оценил:

— Пару баксов, голова слишком маленькая.

У того подкосились ноги.

— Мистер Галлахер…

Надо же, запомнил.

— Передай командирам, ковбой, что американские рейнджеры очень не любят, когда за ними следят. Я уже сообщил в штаб сил специальных операций о недружелюбном приеме, так что плохую репутацию у нашего командования вы уже заработали. Ты все запомнил?

— Так точно, мистер Галлахер!

Ничего мы тебе не сделаем.

— Кру-угом! Бегом-бегом! И не оглядываться!

Мишка с удовольствием посмотрел на удаляющегося в темноту бойца, затем повернулся, смял улыбку и предупредил:

— Костя, доиграемся…

— Ага. Закидывай трещотку в кузов, только бережно, выберем место, где поспокойней, там и закрепим. Да и тент поставить надо.

— Че его ставить, если дождь кончается… Так быстрей обсохнем.

Дождик и правда выдыхался, хотя тучи никуда не делись, они так и плыли над землей, и их растрепанные края еще можно было разглядеть в последних отблесках заката… Пока мы разбирались с нежданным гостем, главный противник почти завершил спуск по склону, среди деревьев замигал свет фар. Скоро упрутся в завал.

— Для поднятия тонуса предлагаю пугнуть ищеек из пулемета, — предложил Сомов, поднимаясь к дуге.

— А давай!

«Крестовик», словно обрадовавшись работе, выпустил в сторону засеки три грохочущих очереди в половину «кекса». Полоски света, пробивающиеся между стволами, моментально исчезли, противник замер, сбросился, изготовился.

Я подумал, что Аксель Якобсон — офицер умный, хотя в нашем деле не дока. Он поймет, что одной разведкой тут не обойтись, придется разворачиваться в ночном лесу, с особой осторожностью — среди веток могут быть растяжки — прощупывать ситуацию. Засада проявилась, да и завал может быть заминирован. Лейтенант сам не полезет, вызовет подмогу из города.

И скоро сюда заявится тот самый пятнистый броневик с крупнокалиберным пулеметом, может, даже не один, а на броне будут сидеть тяжелые парни в бронежилетах и сферах. При подходе они польют шквальным огнем все подступы, спешатся, выставят боевое охранение, оснащенное ПНВ или тепловизорами. Дальше не пойдут.

Где работает одна диверсионная группа, решившаяся на прямой контакт, там могут быть и несколько. Дорога вперед стала опасной, фугас, засада…

Но и рейнджерам из Форт-Брегга тут ничего не светит, они должны уйти, пока живы.

Да мы и не против!

Так закончился очередной акт безмерно затянувшейся пьесы под названием «Командировка». И все зрители, вольные или невольные, в антракте опять получили свое.

Замок Россия получил стратегические разведданные.

Гоблин приобрел навыки, способные в будущем сделать его чемпионом в соревнованиях по валке леса. Типа тех, что проводят в Квебеке.

Я разжился немецко-фашистским мотосокровищем — сбылась мечта детства!

Деревенские парни с КПП за лень и тупость получили реальный шанс под свист шальных китайских пуль еще разок посмотреть на проклятые острова.

Лейтенант Якобсон взял свой оперативный опыт и свою дисциплинарку.

Высоколобые или не очень штабные умники из Стокгольма ударятся в микроскоп анализировать боеготовность мангрупп сил анклава.

Связисты совместно со службой охраны — испытывать страшный головняк: ставить у ретранслятора постоянную охрану или переносить вышку в другое место?

Политическое руководство Стокгольма запутается в непонятках: что это вообще было? Что за рейнджеры такие?

А вся округа с праведной злостью лишний раз осознает: там, где появляются бравые вояки из США, сразу начинается горе и страдание.

Такая уж у них незамысловатая судьба.

Еще не грех сказать о важном: ночью разъезжать по безлюдным дорогам Платформы категорически не рекомендуется. А ведь было время, когда мы с ребятами пешочком шастали! Дурными были, неопытными.

Уклон положительный, пологий. Поначалу я шел на подфарниках, но после прохождения пятикилометрового прямого участка решил: какого черта? И включил дальний. Минут через сорок пути мы остановились и кое-как закрепили двухколесный трофей, привязав его к запаскам, повозились, пока Сомов не объявил, что теперь ему играть в тачанку удобно.

Спать хочется, а так ничего. Я даже запел:

И так далее, коверкая старенький мультик.

Мишка какое-то время слушал — и вдруг, в нужное время, сам запел фальшивым басом:

Не выдержав, я заржал так, что все окрестные пещерники разбежались в разные стороны. И тут же получил такой толчок в спину — чуть нос не разбил о баранку.

Спелись, короче.

Тяжело носом клевать и следить за дорогой. А убежища нет, вокруг стена леса, нырнуть некуда. Поочередное дежурство в открытой машине, когда все хищники вышли на охоту, м-да… Да и погоня эта, с каждым пройденным километром все более призрачная, и все же помнить о такой возможности стоит. Что, если один не уследит за всеми опасностями? Хана группе.

Дорога — постоянный подъем, надоело, похоже, мы забираемся на большое плато. Чтобы как-то продержаться, начали разговаривать об авиации противника. Мой друг никогда не был записным пессимистом. Вот и сейчас: пытается убедить, что пока ничего страшного не обнаружено.

— С чего ты решил, что самоль с поля притащили? Вполне может быть, что расшибся прямо на ВПП, помнишь, как к нам Эльза Благова садилась на «Пайпере»? Не впишись она в насыпную кучу — аварии и не было бы.

— Ага… Только у нее самолет уже был поврежден, правая стойка шасси подрублена. Почти сразу после взлета нарвалась на стаю ворон — одна ударила в стойку, другая прошла скользом, по верхней обшивке крыла. Хорошо, что арабы девку насчет гаруд предупредили.

— И при чем тут Смотрящие, Костя? Она летела без оружия на борту!

— Есть версия, Коломийцев мне рассказывал.

— Ага, Владимир Викторович понарассказывает…

— Да ладно тебе на кэпа тянуть! В общем, так… Шкипер считает, что вороны в нее влепились ввиду отсутствия прописки.

— Че за левак!

— Никакой не левак. Она самолет нашла? А чей он? Ничей. То есть не приписан ни к одному селективному кластеру. Значит, до поры незаконный. А как приземлилась, восстановили мы «Пайпер», и все нормально, стал чисто русский самолет, законно.

— Лихо придумано! — удивился Сомов. — Вот же кроилы!

— Кто?

— Смотрящие.

Я вот точно знаю, в сфере освоения небес Смотрящие очень жестоки, даже безжалостны. Есть неписаные правила, и нарушать их нельзя ни в коем случае. Попробуешь поставить кассеты с НУРСами под крыло — получишь удар птицей или молнией.

— Зуб даю, что шведский самоль разбился из-за попытки его вооружить, — сказал я убедительно. — Пулемет монтировали или подвесные под авиабомбы. Вот и получили снос с небес. Интуиция.

— Нагнетаешь, командир! Демченко с Эльзой только так пулемет применяли, когда вы с Пашкой «хайлюкс» на Пакистанке гоняли! Сам же рассказывал, как он с рук из ПКМ сажал… Остановись-ка, послушаем.

— Так то с рук… А на обратном пути чуть на стаю ворон не нарвались, — ответил я, прижимая джип к обочине. — Еще немного, и воткнулись бы в беду, точно тебе говорю!

Мне и самому хочется верить, что авиация у Альянса насквозь мирная. Да что-то не получается. Есть верфи, на которых шведы строят боевые суда, есть клепка шушпанцеров, есть агрессивные намерения с нацистской подложкой. С какого пуркуа я буду думать иначе?

Внешних контактов у Альянса явно мало, так что коллективный опыт остальных анклавов не используется. Будут экспериментировать до упора, бить технику, гробить пилотов и находить какой-то оптимум. Мы же нашли! Да, под крылья хрен чего подвесишь, стационарного пулемета не поставишь. А вот подкрасться на низкой высоте и невзначай бросить вниз бомбочку разработки товарища Гольдбрейха, стыдливо отводя глаза, — запросто. Если быстро смыться и вовремя сесть.

Тема авиации и воздухоплавания у нас особая. Нервная. Каждый раз, когда в Замке появляется кто-либо из новых потеряшек-технарей, особо умных, так сразу начинается песня про беспилотники, квадрокоптеры, воздушные шары и дирижабли. Да еще и с праведным удивлением: что за тупари тут собрались? Ведь все так просто!

А воздушные шарики в воздухе живут не больше получаса. Потом по непонятной причине сдуваются, срываются, таранятся… Глобальная бесполетная зона, лишь по особым спецпропускам. Работает только то, что получено законным путем. То есть с благоволения Смотрящих. Потому мы с Гобом движки на Земле и тырили. Пока позволяют.

И никакого милитаризма.

Наверное, Смотрящие думают так: «Вам только дай волю, дуракам, — моментально друг друга бомбить начнете!» И я думаю, что они правы. Ведь потенциальных создателей «особо убойных авиабомб» у нас тоже хватает, иных приходится пеленать.

Мишка уже откровенно валил голову набок, плохо дело.

Впереди справа в лунном свете, пробивающемся из прореженных туч, возникли серые скалы. Отлично, вот там и посмотрим!

— Сомов, отставить мочить куртку! Ищем берлогу!

И мы ее нашли. Расщелина между невысокими останцами вполне меня устраивала. Поймав каменную россыпь, подходящую к обочине — их тут много, — я повернул руль, «виллис» медленно скатился с дороги на траву и поехал к цели.

— Посмотри, там следов нет?

— Зашибись, не видно! И дождь скоро опять польет.

— Перекидывай пулемет.

Сухо звякнул металл, «крестовик» встал на турель, а я поднял автомат.

— А что, нормальное местечко! — решил Сомов. — Зачем ближний, дальняк давай!

В расщелине кто угодно может прятаться, вплоть до медведя. Яркий свет фар ударил в стены пятнадцатиметровой высоты. Впереди показалась зажатая камнем вытянутая площадка. Я оглянулся — деревья надежно закрывали природный схрон.

— Что там? — Ему сверху лучше видно.

— Пусто, ништяк место, — прошептал в ответ Гоблин и сделал круговой жест рукой. — Только кормой развернись, чтобы фары наружу.

Примерившись, я осторожно загнал джип в расселину. Глушить?

— Туши, все нормально, — подсказал Мишка. — Еще тент ставить…

Это был рекорд постановки: несколько минут — и спасительная накидка закрыла машину.

— Убежище годное, — довольно молвил Гоб, поглаживая гладкий камень стены. — Как дежурим?

Я посмотрел наверх, в просвет между скал, как раз в тот момент, когда одинокую звезду закрыла огромная черная туча.

— Никак. Все равно вырубит. А завтра надо быть свежими. Так что заливай ствол пулемета маслом, завтра почистишь. Падаем скопом.