Миротворец Негатин Игорь

Глава 5

На чужой территории

Как всегда гладко выбритый и элегантно одетый, военный атташе стремительно направлялся в кабинет посла.

Срочный вызов к главе дипломатической миссии совпал с сообщением, пришедшим на мобильный телефон атташе:

«„Георгий Жуков“ вышел из дельты Дуная в Черное море и направляется в Новороссийск».

Мысли военного атташе о бочках с машинным маслом «Эльф», которое через несколько дней будет доставлено в Новороссийск, переплетались с другими мыслями. Уже было известно о гибели тринадцати и ранении восьми германских десантников в бою с косовскими сепаратистами. Руководство НАТО всеми силами старалось затушевать этот инцидент, выдавая гибель в бою столь большой группы военных из миротворческих сил за несчастный случай, вернее, дорожно-транспортную аварию.

В этом конкретном случае мнения атташе и руководства в Москве полярно разделились. Первый настаивал на том, что эту информацию необходимо слить свободной прессе, и пусть сытые германские бюргеры напрягут свои мозги, размышляя над тем, за что гибнут их солдаты. И следует ли вообще защищать жиреющих на торговле наркотиками сепаратистов. Вторые не то чтобы были не согласны с доводами атташе, но добро на подобную операцию не дали. Нынешний вызов к послу также ничего хорошего не обещал.

В последние месяцы, и так далекие от идеальных, отношения между двумя дипломатами совсем стали взрывоопасными. Они старались как можно реже видеться, и вдруг такой пассаж, посол вызывает лично.

— Вас ждут, — натянуто улыбнулась сидящая в приемной секретарша посла.

— Разрешите войти? — отворив дверь, спросил атташе.

— Да, да, входите, — сидя за столом и разбирая рабочие бумаги, кивнул посол. — Садитесь.

Когда военный атташе сел с противоположной стороны стола, глава дипломатической миссии России наконец соизволил оторваться от чтения, снял очки и, близоруко прищурившись, ровным тоном произнес:

— Сегодня утром получена депеша из Госдепа США.

Внешне оставаясь невозмутимым, внутренне атташе напрягся — названный послом департамент был серьезной конторой и на мелочи не разменивался. Госдеп мог запросто зарядить высылку дипломатов из страны или состряпать какую-либо ноту в Москву. Но все это, как правило, происходит, когда затрагиваются двухсторонние отношения США и какой-нибудь другой державы, но вот чтобы Госдеп обращался напрямую к послу России в Югославии, это была какая-то новая форма международных отношений.

— И чего они хотят?

— В связи с похищением крылатых ракет Госдепартамент просит оставить в следственной группе нашего представителя в качестве консультанта.

— Что за бред? — возмутился военный атташе. — Эти вопросы решаются через Москву. Тем более, как может представитель МИДа быть консультантом в расследовании. Он ведь не милиционер.

Посол терпеливо, с мученическим выражением на лице дожидался, пока младший коллега выговорится. При этом в его глазах был заметен блеск явного превосходства.

— Они и в Москву послали подробный отчет, а я, после того как прочел депешу, связался с министром, и он этот вопрос оставил на мое усмотрение. Потом я связался с послом США, который также был в курсе дела, и сообщил ему, что ничего не имею против использования нашего человека в нужном им качестве.

Услышав такое, военный атташе едва не задохнулся от ярости, но сдержался и как можно мягче спросил:

— Как я понял, вы этот вопрос разрешили самостоятельно и, по-моему, блестяще. Но возникает другой вопрос: для чего вы вызвали меня?

— Я подумал, что вы должны об этом знать, — величественно произнес посол, снова водружая очки на нос. — Как мне показалось, этот Крутов ваш человек…

«Старый пердун, мокрица, американский жополиз», — возвращаясь в свой кабинет, на чем стоит свет ругал посла военный атташе. Самодовольная физиономия упорно стояла перед его глазами, он хорошо понимал, почему все было так устроено. Таким оригинальным способом посол показывал своему подчиненному, что главный он и его абсолютно не интересует, в какие игры тут играет военная разведка.

Понемногу последствия эмоционального взрыва стали сходить на «нет», и теперь на место чувств приходила логика.

«Они раскусили, что Крутов из ГРУ, поэтому пока нежно взяли его в клещи, — пытался рассуждать о судьбе разведчика атташе. — Доказать они, конечно, ничего не смогут, но никто не может исключить элементарной провокации. Когда птичка в клетке, ей можно навесить любой ярлык. Как там у Крылова в басне: „Ты виноват уж тем, что хочется мне кушать“. А какие аппетиты у дяди Сэма, это общеизвестно. Как бы там ни было, нужно готовить вариант по возможному силовому освобождению Крутова».

Войдя в свой кабинет, военный атташе улыбнулся. В данном случае самодурство посла сыграло военной разведке на руку, дав время основательно подготовиться к дальнейшему развитию событий…

Двое суток на месте боя работала большая группа экспертов-криминалистов из следственного управления НАТО. Все собранные улики были тщательно описаны, сфотографированы и занесены в протокол. Та же процедура произошла и с трупами, их фотографировали и вносили в протокольный перечень. С оставшихся в живых были сняты подробные показания.

Уже на третий день копии всех собранных экспертами материалов были доставлены на американскую военную базу, давая возможность ознакомиться с ними всем членам следственной группы. Работа продолжалась до позднего вечера, и только когда на небе зажглись звезды, приступили к обсуждению.

— Что можно сказать обо всем этом? — достав из внутреннего кармана пиджака небольшую коричневую сигару и откусив кончик специальными кусачками, проговорил Джеймс Гучас.

— То, что я говорил раньше, — ответил Родион Крутов, прикуривая очередную сигарету от зажигалки американского резидента. — Ракеты уже в Албании.

— И что подтверждает эту вашу версию? — демонстративно громко хмыкнул Брюс Матерсон.

— Действительно, что? — эхом откликнулся резидент ЦРУ. Мысль о том, что похищенные «томагавки» все-таки вывезли за границу, в то время как он организовывал бездарную засаду на похитителей, его угнетала. Если все действительно так, как говорит русский, то это означает, что он крупно облажался и если, не приведи бог, об этом узнают в Лэнгли, его карьера закончится в крошечной компании в шифровальном отделе посольства в какой-нибудь задрипанной африканской стране.

— В пользу моей версии говорит множество фактов, — продолжил Крутов. — Например, среди убитых сепаратистов обнаружен труп полевого командира Али Бековича. — Родион взял со стола одну из папок и вытащил цветную фотографию, на которой был изображен труп боевика с оскаленными зубами. Так же отчетливо были видны перепачканные грязью руки, труп лежал на спине на краю артиллерийской воронки. На груди темнело несколько пулевых отверстий с черными краями порохового нагара от стрельбы с близкого расстояния. Вместо ног окровавленные лохмотья.

— Как мы уже знаем, он был командиром Джамала Равича, — продолжал Крутов. — Вашего информатора, который обещал сдать караван с ракетами, но был зверски замучен коллегами по преступному ремеслу за стукачество.

— Это не доказательство, — воскликнул Матерсон. — Отряд Али мог направляться в Албанию, таким образом проводя разведку нового маршрута для вывоза ракет.

— Если бы все обстояло именно таким образом, то шли бы они небольшой группой и налегке. А не всем от рядом в четыре десятка, причем каждый тащил на себе большое количество патронов и по несколько одноразовых гранатометов.

В кабинете повисла гнетущая тишина, русский привел убийственные доводы. Действительно, уносить оружие в Албанию было верхом глупости, контрабандисты, наоборот, доставляли оружие в Косово, чтобы создать достаточные запасы для будущего отделения края от православной Сербии.

В этой тишине неожиданно подал голос Моше Кацц:

— Как я понял, этот Бекович был добит после тяжелого ранения. Кто же это сделал, свои или чужие?

— Его застрелил командир немецкого патруля капитан Рихард Рудчик, — ответил израильтянину Брюс Матерсон. — После артиллерийского обстрела десантники провели зачистку, в живых оставался один тяжело раненный Бекович. Практически он был обречен, и капитан произвел нечто вроде эвтаназии.

— Полевой командир был в сознании? — израильский наблюдатель сыпал вопросами, демонстрируя тем самым свою компетентность в данной ситуации.

— На вопросы следователя Рихард ответил, что ничего не помнит, — вставил Матерсон, общавшийся лично с дознавателями из следственной группы. — Врачи подтверждают, что нечто подобное может случиться в результате стресса. В данном случае стрессом послужил кровавый бой и большая потеря Рудчиком подчиненных.

— Его бы следовало допросить при помощи препаратов, снимающих психологическую защиту, — произнес Кацц. МОССАД потому и является наиболее эффективной разведкой в мире, что действует по принципу — цель оправдывает средства. И в достижение той или иной цели применяла самые эффективные средства.

— Немцы на это не пойдут, — засомневался Эйкрофт, по-прежнему принимавший участие в разговоре в качестве стороннего наблюдателя с правом голоса. — И вообще, последнее время Германия всячески демонстрирует свой норов.

— Кстати говоря, вместе с французами, — с раздражением вставил эмиссар ЦРУ Гучас, вовремя вспомнив, что в бою на границе немецким десантникам помогли французские легионеры. Недовольно махнув рукой, он замолчал, мозговой штурм попал в тупик, и перспектив выхода из него пока не наблюдалось.

— И все-таки я бы этого капитана допросил, — не унимался Кацц. Ему никто не ответил, и так все было ясно.

Но неожиданно подала голос до сих пор молчавшая Каролина Флетчер.

— Можно допросить и без его согласия.

— Это как? — встрепенулся военный юрист.

— А помнишь, Брюс, что ты сказал об этом немце сегодня утром? — игриво сверкнув глазами, спросила женщина.

— Что сказал? — нахмурился Матерсон.

— То, что Рудчика до конца расследования отстранили от несения службы, и он теперь каждый вечер проводит в ночном клубе в Приштине.

— Ну говорил, — подтвердил капитан.

— Вот этим и нужно воспользоваться, — закончила свою мысль полковник.

— Черт, мы еще успеваем, — глянув на свои наручные часы, воскликнул Джеймс Гучас.

— Может, отложим на завтра, — робко предложил Брюс, устало потирая глаза.

— Нет, — отрезал резидент ЦРУ, он был полон решимости реабилитироваться, пока не всплыла история с его промашкой. — Слишком мало времени, поэтому действуем немедленно…

Современная Приштина уже не напоминала запуганный войной и ночными бомбардировками городок. Теперь это был столичного уровня современный город, хоть и небольшой по площади. Яркими огнями горели витрины дорогих магазинов, ресторанов и кафе, проспекты и улицы заполнены праздногуляющей толпой обывателей.

Над главной гостиницей города «Виктория» возвышалась статуя Свободы, чтобы ни у кого не возникало вопроса, кто же выиграл в той непонятной войне.

Освобожденный от своих служебных обязанностей, капитан Рудчик стал завсегдатаем самого модного в Приштине ночного клуба. Здесь в основном собирались сливки местного косовского бомонда и иностранных вояк. Кроме различной дорогой выпивки, можно было без проблем приобрести наркотики на любой вкус, благо ассортимент был ничуть не меньше алкогольных напитков.

Операция по несанкционированному допросу немецкого офицера готовилась, что называется, прямо на колесах. В город въехали на двух «Фордах», гражданских машинах, изъятых из личного пользования офицеров базы. Кроме Гучаса, Матерсона, Флетчер, Кацца и Крутова, генерал выделил в помощь четырех сержантов из военной полиции. Мощные парни даже в гражданской одежде выглядели угрожающе. В их задачу входило силовое прикрытие основной группы на случай непредвиденных обстоятельств.

Сидя в салоне автомобиля, Джеймс Гучас тут же по мобильному телефону отдавал приказания, активизируя в Приштине свою агентуру.

Все было досконально просто и ясно. Отследить в клубе офицера, подготовить такси с надежным водителем и снять номер в тихом и недорогом мотеле.

Когда группа прибыла в Приштину, все уже было готово. В клуб должны были войти Каролина Флетчер и двое военных полицейских для подстраховки. Остальные должны были оставаться в машинах, ожидая дальнейшего развития событий.

— Может, я пойду с Керл? — нервно предложил Брюс Матерсон, но первой запротестовала сама Каролина.

— Ты что, считаешь, что этот немец бисексуал и наличие двух особей разного пола его только больше возбудит?

— Ну тебя к черту. Только одно на уме, — незлобно буркнул под нос военный юрист, совершенно позабыв, что нарушает субординацию.

— Как действовать, ты запомнила? — напоследок тихо спросил Гучас.

— Да, — ответила Флетчер и тут же добавила: — Поэтому не будем тратить время на повторения.

Выбравшись из салона автомобиля, виляя бедрами и постукивая каблучками, она направилась в сторону темной громады ночного клуба, переливающегося по периметру разноцветными огнями. Следом за женщиной вразвалочку двинулись двое военных полицейских.

Ночной клуб — интернациональное заведение. Все равно, в какой стране ночной клуб, везде все одинаково: мигание юпитеров, оглушающая музыка, сальные шутки заправляющего вечеринкой диджея, обширный бар, часто даже не один. И толпа, огромная толпа, пришедшая оттянуться по полной программе.

Войдя в клуб, Каролина обогнула танцплощадку и направилась в сторону барной стойки, у которой расслаблялись те, кто уже устал танцевать.

Имея точные координаты, где искать объект соблазнения, молодая женщина прошла в дальний угол, где в гордом одиночестве с ополовиненной бутылкой финской водки коротал время капитан Рудчик.

— У вас свободно? — приблизившись к столику, мелодичным голосом поинтересовалась Каролина.

Рихард поднял на незнакомку мутные от длительных возлияний глаза, потом молча, скорее всего машинально, кивнул. Флетчер села напротив, положив на край стола свою сумочку. Тут же появился вертлявый официант, быстро принял заказ и удалился.

Каролина достала из сумочки пачку сигарет, и Рудчик, уловив ее движение, галантно щелкнул зажигалкой. Пламя в его руке метнулось из стороны в сторону.

— Благодарю, — прикурив с третьей попытки, поблагодарила женщина, потом с нескрываемым интересом посмотрела на мужчину и спросила: — Вы тоже в этой дыре по делам фирмы?

Рихард криво усмехнулся и коротко ответил:

— Почти. — Потом внимательным взглядом окинул ладную женскую фигурку в темно-синем с блестками вечернем платье. Через мгновение в его глазах появился недвусмысленный интерес, он немного подумал и вдруг спросил: — Не хотите выпить водки?

— Нет, я не пью крепкие напитки с незнакомыми мужчинами, — без жеманства ответила женщина.

— Ну тогда давайте познакомимся. Меня зовут Рихард Рудчик, думаю, в ближайшем будущем мне придется стать коммивояжером или охранником в супермаркете. А пока военный и почти в отставке, — представился мужчина.

Женщина мягко улыбнулась, будто ей понравилась шутка и, в свою очередь, ответила:

— Каролина Флетчер, топ-менеджер. — Какой фирмы — уточнять не стала, да и к этому моменту появился официант с подносом и большим фужером с разноцветным коктейлем.

Постепенно их беседа потекла в непринужденном тоне. После первого коктейля Каролина заказала еще один, потом оказалось, что у нее закончились сигареты, и Рихард, как истинный джентльмен, стал звать официанта. Повернувшись спиной к столу, он не мог видеть, как его новая знакомая бросила в рюмку прозрачный кристалл, похожий на кусочек поваренной соли.

Наконец подошел официант, принес заказанные сигареты. Закурив, Каролина предложила:

— Выпьем?

— С удовольствием. — Офицер наполнил свою рюмку на две трети водкой. К этому времени синтетический наркотик уже растворился и вместе с водкой попал в организм. Через десять минут воля немецкого офицера была полностью под контролем его новой знакомой. Счастливо улыбаясь и держа молодую женщину под руку, капитан покинул клуб.

Еще через четверть часа в небольшом коттедже дешевого мотеля на окраине Приштины Рудчик без сопротивления позволил раздеть себя догола и сделать укол скопаломина под мышечную вену (чтобы утром, проспавшись, не обнаружил следы инъекции). Когда «сыворотка правды» начала действовать, в комнату вошли остальные члены следственной группы.

«Горячее потрошение» — как опытному специалисту — было доверено Моше Каццу.

— Добрый вечер, — присаживаясь напротив офицера, вежливо поздоровался израильтянин. — Как вы себя чувствуете?

— Хорошо, — спокойно ответил Рихард, глядя сквозь Кацца стеклянными безжизненными глазами.

— Отлично. — Дальше последовал обычный набор вопросов, при помощи которых можно было установить степень подконтрольности допрашиваемого. Потом пошли специфические вопросы и, наконец, прозвучал тот главный, ради которого и был разыгран весь этот спектакль. Ответ оказался элементарно простым, всего три ничего не значащих слова.

Больше вытрясти из капитана ничего не удалось, его уложили в постель, приказали спать, сами бесшумно, незамеченными покинули мотель. Все от напряжения валились с ног, поэтому, прибыв на базу, молча разошлись по своим комнатам, чтобы утром вновь встретиться…

— Мы по-прежнему находимся в тупике, — следующим утром, потягивая из большой керамической чашки растворимый кофе, негромко произнес Джеймс Гучас, — и никакой перспективы выбраться.

— Ну почему же, вчерашний допрос дал нам пусть небольшой, но шанс, — неожиданно возразил Крутов, все собравшиеся с удивлением уставились на него.

— Интересно, и что же дал вам этот допрос? — с издевкой спросил Брюс Матерсон, с нескрываемой ненавистью глядя на представителя России.

— Сами вспомните, что сказал Рудчик о последних словах полевого командира Али.

Джеймс Гучас сделал сосредоточенное лицо и тихо произнес:

— Им везет, удача.

— Вот именно, — воскликнул Крутов. — А если учесть три фактора, то это дает нам ту самую путеводную нить.

— Какие еще факторы? — в лицо ему издевательски рассмеялся Матерсон, но остальные члены группы не сводили с Родиона серьезные взгляды.

— Первое, ракеты в Албании, — Крутов стал перечислять, загибая пальцы. — Второе, Рихард Рудчик находился в состоянии стресса и мог что-то не так услышать. Третье, Али Бекович был серьезно ранен и тоже мог последние слова произнести невнятно. В результате мы получаем немного исковерканную фразу. — Взяв со стола черный маркер, на листе бумаги наблюдатель вывел три слова, которые тут же продемонстрировал. Надпись гласила: «Их повезет „Удача“». — И, указывая пальцем на слова, стал излагать свои мысли: — Под словами «их» умирающий полевой командир вполне мог подразумевать похищенные ракеты. А если слово «удача» взять в кавычки, то получается название корабля или какого-то другого транспорта. Скорее всего, террористы будут использовать контрабандный канал.

— Это не доводы, — раздраженно произнес военный юрист. — Это гадание на кофейной гуще. А если ракеты в Албании, а если слово «удача» пишется в кавычках. Чушь полная.

— Вы можете доказать обратное? — щелкнув зажигалкой «Ронсон», не обращая внимания на выпады Брюса, спокойно спросил Крутов, делая глубокую затяжку.

— Хорошо, — предупреждая очередной выпад юриста, кивнул резидент ЦРУ Гучас. — Даже если все сходится, как вы нам сейчас рассказали, как мы сможем этот самый канал отыскать до того, как террористы вывезут из Европы ракеты?

— А вот тут у нас, кроме стандартного опроса информаторов, есть еще один шанс — у уничтоженных боевиков было много гранатометов американского производства «М-72 LAW». Такое оружие в магазине не купишь. Если выяснить, у кого его украли, то можно попытаться проследить всю цепочку. Необходимо послать запрос в Пентагон и связаться с Интерполом.

— Уже, — кивнул Джеймс Гучас. Идея насчет гранатометов пришла ему самому в голову сегодня утром. И, прежде чем идти на совещание, он отправил соответствующий запрос с пометкой «Срочно»…

Глава 6

У каждого свой интерес

— Все подтвердилось, — раскуривая свою сигару, произнес Джеймс Гучас. — Русский оказался прав, гранатометы, найденные у убитых боевиков, были похищены полгода назад с американской военной базы на Сицилии.

— Это еще не доказывает, что косовары получили их в Албании и, тем более, что похищенные «томагавки» уже в Албании, — не согласился с доводами резидента ЦРУ военный юрист, потягивая из бутылки «Рэд Булле». — Гранатометы могли попасть в Косово откуда угодно, например, под видом гуманитарной помощи из Европы, а то и из России. Слишком уж все гладко у нашего нового друга получается, он и воюет, как терминатор, и умный, как Эйнштейн. Все это напоминает хорошо отрежиссированный спектакль, и я не исключаю, что этот Крутов всего-навсего талантливый актер.

— В нашей работе нужно сомневаться в каждом шаге и любого подозревать, — пыхнул сигарой Гучас. — Но только до той поры, пока не получил подтверждение. В данном случае вчера вечером я беседовал с представителем Интерпола в Италии, он мне тоже попытался объяснить, что у них нет доказательной базы о контрабандном канале Италия—Албания—Косово. А когда я настоял на том, чтобы он мне открыл то, что им известно, но пока не доказано, чиновник от международной полиции сообщил мне весьма интересные факты. Оказывается, контрабандный канал существует, и задействовано в этом трафике несколько сот человек, это и высокопоставленные чиновники, и так называемые бизнесмены, причем все крупного калибра. Кстати, в этот список входит бывший албанский беженец, некто Мустафа Маладжи, хозяин большой яхты «Фортуна», что означает «Удача». И курсирует эта посудина, не поверите, между Италией и Албанией.

— Это может быть простое совпадение, — прикладываясь к бутылке, неожиданно запротестовал Брюс Матерсон. — Или хорошо сработанная подстава. Ты ведь знаешь, что спецслужбы в подобных вещах мастера.

— Естественно, — согласился с ним резидент, — и наши аналитики проверяют вероятность подставы. Но, как мне сказал этот чиновник из Интерпола, у них есть информация, что где-то на территории Албании у этого Маладжи есть своя потайная база. Вот если бы ее найти и захватить, то не исключено, что именно там окажутся украденные у нас ракеты:

— Слишком уж все это гладко, — капитан по-прежнему к происходящему относился скептически. Он поставил пустую бутылку на стол и добавил: — И все же я склонен к мысли, что русский играет в свою игру. И поэтому не исключаю тот вариант, что он сознательно уводит нас, то есть следствие, в противоположную от похищенных ракет сторону.

Джеймс Гучас, зажав зубами окурок сигары, понимающе кивнул. Из всей группы он сразу выделил как союзника военного юриста капитана Матерсона. Больше подходящей кандидатуры на эту роль просто не было. С генералом Эйкрофтом они не могли никак общаться, кроме как официально. Де-юре начальник базы был значительно выше по званию, но де-факто Дуглас Эйкрофт в этой операции подчинялся резиденту ЦРУ, на то имелась недвусмысленная инструкция из Вашингтона. Какая уж тут дружба.

Моше Кацц тоже не подходил в друзья, папаша Гучаса был яро настроенным антисемитом и совершенно искренне полагал, что все зло в мире от евреев. Чтобы сделать карьеру, Джеймсу приходилось помалкивать о своих убеждениях, но то, что в тебя вдалбливали с пеленок, остается на всю жизнь.

Роскошная женщина Каролина Флетчер в качестве подруги также отпадала. Она была начальником воинской колонны, на которую напали сепаратисты и отбили сопровождаемый груз, так что рано или поздно ее провал всплывет и это обязательно будет ему стоить карьеры. Кроме того, полковник Флетчер дала полную волю природному инстинкту и переспала с русским наблюдателем. Даже если он кристально чистый, для нее это все равно еще одно пятно в служебном досье.

За Родиона Крутова и вовсе не приходилось говорить, он с первой минуты был подозреваемым номер один. И если бы не дипломатический статус, то Гучас предпочел бы видеть его в наручниках и в тюремной камере.

Так методом исключения и остался «кандидатом в друзья» Брюс Матерсон. Впрочем, как искренне считал сам резидент, это был довольно неплохой выбор. Блестящий юрист, длительная практика военного обвинителя, опыт работы в следственных группах, неплохой аналитик. В данной ситуации лучшего товарища по работе не пожелаешь…

В отличие от международных наблюдателей Джеймс Гучас не проживал в офицерской гостинице, ему был выделен отдельный коттедж, где могли проживать только высшие чины базы. Сюда же приходил и Брюс Матерсон для конфиденциальных совещаний, например как это.

— Я подозреваю, что это хорошо спланированная заранее операция отвлечения, — не унимался военный юрист, покручивая на столе пустую бутылку. — Слишком уж все гладко выходит, — в очередной раз повторил он. — Почему только этот русский на лету быстрее всех схватывает суть происходящего и находит необходимые доводы тому, чего другие не в состоянии вообще заметить. Он старательно выводит нас с территории Косова в Албанию, дескать, «томагавки» там. Но вот, как я предполагаю, они по-прежнему еще здесь, в Косове, и именно здесь их нужно искать, а не перебираться в Тирану.

— Целиком согласен с вами, дружище, — усмехнулся Гучас. — Слишком уж умен этот русский, прямо нобелевский лауреат. Но мы-то с вами люди военные и будем выполнять то, что нам приказывают. — Он сделал продолжительную паузу, потом произнес: — Умники из Вашингтона согласны с доводами русского, но в Албанию отправляют нас не просто так, нам дают полную свободу действий и целый штат экспертов. Наша цель двойного назначения — либо обнаружить похищенные «томагавки», либо собрать доказательства о враждебной деятельности против США русского представителя Родиона Крутова. Процесс над ним может оказаться хорошей плеткой для взбалмошного русского медведя, выступающего на международной арене.

— Действительно, умники, — хмыкнул Матерсон, на мгновение его зрачки потускнели, как будто сознание погрузилось в спячку. На самом деле капитан прорабатывал в уме все возможные в данном случае варианты. — Хорошо, если им нужны доказательства, будем их собирать…

Сборы были недолгими, для перелета в Тирану генерал Эйкрофт выделил транспортный вертолет «Чинук» и уже знакомых членам группы четырех сержантов-верзил из военной полиции. Угрюмые гиганты первыми забрались на борт вертолета и сели особняком от остальных, опустив пудовые кулаки на колени.

— Да уж, не первый класс, — констатировал Джеймс Гучас, забираясь в десантный отсек «Чинука», — представитель Центрального разведывательного управления таким образом демонстрировал свое превосходство над военными. Но на заявление рыцаря плаща и кинжала никто не обратил внимания, сейчас каждый был погружен в свои мысли.

Заняв место у иллюминатора, Родион Крутов наблюдал, как стремительно отдалялась земля. Вот уже военная база стала похожа на игрушечный городок, в котором люди были похожи на оловянных солдатиков, а машины походили на спичечные коробки.

Тяжелый двухвинтовой вертолет наконец набрал нужную высоту и взял курс на юг. Внизу замелькали Балканские горы, покрытые густой растительностью.

Глядя на это зеленое море, местами рассекаемое нитями дорог и островками населенных пунктов, Родион пытался просчитать сложившуюся ситуацию, и по всему выходило, что они в довольно сложном положении.

Тем более беря в расчет то, что сейчас им противостоит обученный и опытный враг, бывший «зеленый берет» Мустафа Хаджи (Джафар), отдавший войскам специального назначения США больше десяти лет своей жизни, прошедший карьерную лестницу от рядового бойца диверсионного отряда до командира отдельной группы специального назначения. Обученный не только убивать людей десятками различных способов и правильно закладывать взрывчатку для совершения диверсии, также умевший планировать диверсии с учетом всех особенностей проводимой акции, а еще досконально изучивший методы работы контрразведывательных и антидиверсионных служб как США, так и других зарубежных стран.

Кроме того, Джафар не был героем-одиночкой, его мусульманский конгломерат состоял не только из религиозных фанатиков, но и полевых командиров с их отрядами, а также опытных террористов-профессионалов. К тому же эту группу поддерживали и лидеры мусульманских террористических организаций, и нефтяные принцы, и даже члены правительств некоторых арабских стран. Все это давало Джафару подпитку финансами, людьми, обеспечивало каналы отходов. Это противоборство походило на настоящую войну, со своей тактикой и стратегией, обходными маневрами, наступлениями и контратаками. Это была война, в которой пленных брать не будут.

«Ну, допустим, факт со взрывом поезда — „домашняя заготовка“, — размышлял Крутов. — Террористы просчитались только в одном: взрыв произошел не на открытой местности, а в туннеле. В первом случае осколки ракет искали бы значительно дольше. А значит, и фора во времени была бы больше. Такой ход по-быстрому не придумаешь, такие маневры изобретают в тиши кабинета с включенным кондиционером, за персональным компьютером. А вот эпизод с переходом границы, да еще с обнаружением радиомаяка и казнью американского осведомителя мало походит на случайность, якобы „засланный казачок“ прокололся на закладке маяка. Все это больше походит на „слив“ информации террористам. Как я понял из рассказов Гучаса, еще за сутки до перехода границы информатор выходил с ним на связь, а вот в назначенное время колонна не вышла к пограничному пункту, и только через трое суток появились лесовозы, но машины с ракетами среди них не было. А вскоре обнаружился и сигнал радиомаяка вместе с осведомителем. Если исключить случайность, вероятность один к ста. Как правило, агенты знают, что их ждет, и поэтому десятки раз перепроверятся, прежде чем выйдут на связь со своим куратором. Вот и выходит по всему, что агента просто-напросто сдали Джафару. Тут же напрашивается естественный вопрос — КТО? О „казачке“ террористам стало известно после совещания, когда Гучас сообщил о предстоящем мероприятии. Выходит, это был кто-то из тех, кто присутствовал на совещании».

Отвлекшись от созерцания балканских пейзажей, Родион перевел взгляд на сидящих рядом с ним коллег по поиску украденных террористами ракет. Кто-то из них был врагом, в этом Крутов был абсолютно уверен. Весь вопрос заключался в одном слове — КТО?

Напротив, уставившись неподвижным взглядом в одну точку, сидел низкорослый израильтянин Кацц. Офицер МОССАДа, бывший спецназовец, он мало подходил для роли агента террористов. Хотя история знает немало примеров, когда вроде бы «святее самого папы римского», а оказывался иудой. И все-таки Моше Кацц и генерал Эйкрофт были людьми, которых ему следовало брать в разработку в самую последнюю очередь. Оставались военный юрист капитан Матерсон, полковник Каролина Флетчер и резидент ЦРУ Джеймс Гучас.

Любой из этой троицы мог оказаться нанятым или идейным союзником Джафара, и причин тому было множество, начиная с того, что, несмотря на разницу в религиях, все они были американцами, тем более что в недавнем своем прошлом Джафар также был военнослужащим, то есть с кем-то из этой троицы мог пересекаться. Кроме того, «зеленые береты» в основном работают по заказу ЦРУ, а потому наиболее подходящий кандидат на роль иуды — Гучас. Но пока это были всего лишь предположения…

«Эх, заглянуть бы в их досье и выяснить, кто мог пересекаться с Джафаром, — с сожалением подумал Крутов, при этом отдавая себе отчет в том, что наверняка в связях с террористами его также подозревают американские коллеги и проводят скрупулезную работу в поисках компромата на него. — Ну, допустим, дорогие друзья, здесь вам мало что обломится». С темы иуды Родион незаметно перескочил на мысли о своей персоне. Добыть на него компромат было невозможно, если, конечно, его самим не состряпать.

Погруженный в свои мысли, Крутов сунул руку в карман пиджака, вытащил пачку сигарет и зажигалку. Но, уловив укоризненный взгляд Керл, со вздохом спрятал обратно.

Наконец «Чинук» достиг столицы Албании и пошел на снижение. В аэропорту, где располагалась одна из баз международных миротворческих сил, вертолет уже ждали.

Едва «Чинук» коснулся шасси бетона посадочной полосы, к нему тут же подкатили два плоскомордых «Хаммера», и из головной машины выскочил моложавый подтянутый майор в темных солнцезащитных очках. После короткого приветствия военный ввел Джеймса Гучаса в курс дела.

— Для вашей миссии арендовали частную гостиницу на окраине Тираны. Все необходимое: охрана, оборудование и специалисты, уже доставлено туда и действует в соответствии со штатным расписанием.

— Спасибо, майор, — кивнул Гучас, но офицер, пропустив мимо ушей скупые слова благодарности, добавил:

— Чтобы не привлекать к себе внимания, вас доставят на гражданском микроавтобусе.

К этому времени возле «Чинука» остановился горохового цвета, похожий на гигантскую мышь, микроавтобус «Ниссан» с темными тонированными стеклами.

На этот раз резидент не стал благодарить. Даже не попрощавшись, он пошел к микроавтобусу. Все остальные последовали за ним. Поездка заняла не больше сорока минут.

Небольшая двухэтажная гостиница «Улыбка» размещалась в пятнадцати километрах от аэропорта. Белоснежное здание с тыльной стороны, где располагалась зона отдыха с парком и бассейном, было обнесено высоким каменным забором. С внутренней стороны ограды по парку патрулировали трое охранников в одинаковых костюмах, вооруженные короткоствольными автоматами «Ингрэм».

Глядя из окна своего номера на парней в черных костюмах, белых рубашках и черных галстуках, Крутов неожиданно усмехнулся, сообразив, что именно такими в американском кино изображают мафиозо.

Впрочем, мысли полковника тут же переключились на другую тему. Штаб-квартира для их группы была подготовлена основательно. На первом этаже был размещен информационный центр, где работали полтора десятка экспертов и где при помощи компьютерной сети можно было связаться с любым необходимым департаментом, будь то Интерпол или Агентство национальной безопасности США, а также департаментами полиции любой европейской страны.

Там же на первом этаже находились помещения для охраны и экспертов. Чины следственной группы заняли номера на втором этаже.

Оглядев дорогую обстановку номера, мебель из натурального дерева с кожаными вставками, тяжелые бархатные шторы на окнах и кровать в спальне под королевским балдахином, где, не толкаясь, свободно могли бы разместиться с полдюжины людей нехилого сложения, Крутов невольно присвистнул: «Н-да, дядя Сэм не скупится для своих спецов». Усевшись в глубокое кожаное кресло, Родион потянулся к лэптопу на журнальном столике, в сложенном состоянии больше напоминавшему большую книгу в пластиковом переплете.

Но насладиться благами комфорта не удалось, раздалась мелодичная трель телефона.

Едва он снял трубку, как приятный женский голос сообщил:

— Господин Крутов, вас приглашают в банкетный зал на совещание.

— Спасибо, иду, — ответил полковник. С явной неохотой он покинул мягкое удобное кресло и вышел из номера. Дверь на ключ запирать не стал, тот, кто захочет, в номер войдет независимо от того, закрыта дверь на замок или нет.

Неслышно ступая по толстому ковру, расшитому ярким восточным узором, Родион дошел до лестницы, ведущей на первый этаж. Спустившись вниз, он увидел, что у парадного входа стоят двое охранников, только в отличие от своих товарищей, патрулирующих в парке, эти не держали оружие на виду, а скрывали свои портативные автоматы под пиджаками свободного покроя.

В банкетном зале ресторана гостиницы собрались все, кто был причастен к поиску террористов и похищенных ракет. Последним пришел Крутов, из чего можно было сделать вывод, что его оповестили самым последним. Но полковник не придал особого значения подобной дискриминации и выбрал для себя свободное место за длинным столом.

Джеймс Гучас, как будто только и ждал его появления, поднявшись, с широкой улыбкой профессионального шоумена объявил:

— Господа, у меня для вас хорошая новость. Получено сообщение из РУМО — наш космический разведчик «Сигинт» в акватории Адриатического моря засек крейсерскую яхту «Фортуна». Более того, спутнику также удалось засечь тайную стоянку яхты. Базу албанских контрабандистов. Туда уже направляется группа разведчиков из команды майора Моннери, они тщательно изучат обстановку вокруг базы, и, если ракеты находятся там, морская пехота захватит их.

Собравшиеся дружно зааплодировали, раздался громкий смех и даже свист, как будто они находились на концерте в деревенском клубе.

«И эти люди нас считают дикарями?» — глядя на радующихся американских экспертов, подумал Крутов, но его лицо оставалось бесстрастным.

— Вы недовольны, мистер Крутов? — неожиданно к Родиону обратился Брюс Матерсон, фразу он произнес довольно громко, чтобы слышали все собравшиеся. В зале повисла гробовая тишина, изумленные взгляды уставились на представителя России.

— У нас принято говорить «цыплят по осени считают», — без тени смущения произнес Крутов. — Я буду веселиться не меньше вашего, но только после того, как «томагавки» будут отбиты у бандитов и возвращены вашему командованию.

— А мне кажется… — начал было заводиться военный юрист, но его бесцеремонно перебил Джеймс Гучас:

— Действительно, господа, работа в самом начале, поэтому прошу разойтись по рабочим местам и заняться непосредственно своими обязанностями.

В отличие от Матерсона резидент ЦРУ ни на секунду не забывал о том, кто навел группу на мысль о яхте «Фортуна» и соответственно на контрабандный канал. При этом как профессиональный разведчик Гучас ни на йоту не доверял Крутову, потому что знал, он имеет дело с таким же специалистом, как и он сам. Паранойя — профессиональная болезнь не только контрразведчиков…

Когда все разошлись, в банкетном зале остались лишь Джеймс Гучас, как председательствующий на этом совещании, и Крутов, который специально задержался.

— Джеймс, если это возможно, я хотел бы ознакомиться с подробным досье на Джафара.

Резидент ЦРУ уставился на Родиона и с недоумением спросил:

— Зачем вам это надо?

— Интересно проследить хронологию превращения преуспевающего военного в террориста, — с обезоруживающей улыбкой пояснил Крутов. — Это возможно?

— Нет проблем, — развел руками Гучас. — Я сейчас же распоряжусь, чтобы электронную версию досье забили в ваш лэптоп.

— Благодарю, — сдержанно кивнул Родион. Пока он шел до двери, резидент все это время с подозрительным прищуром смотрел ему вслед…

Вернувшись в свой номер, Родион сел в кресло и прикрыл глаза. Со стороны могло показаться, что Крутов спит. На самом деле разведчик вовсю эксплуатировал свой мозг.

«Трудно искать черную кошку в темной комнате, особенно если ее там нет», — неожиданно полковник вспомнил цитату из Конфуция и тут же не согласился с этим высказыванием. «В данном случае следует искать не кошку, а вонючку скунса. А вот скунса найти можно не только на ощупь, но и по запаху».

Открыв глаза, Родион подвинул поближе лэптоп. Гучас свое обещание выполнил, досье на Джафара уже было закачано.

«Мустафа Хаджи, американец во втором поколении, предки — выходцы из Пакистана. Родился в 1963 г. седьмым ребенком в семье пекаря. По окончании средней школы завербовался в армию, служил в 101-й воздушно-десантной дивизии в подразделении рейнджеров. По истечении пятилетнего контракта со службы уволился, на собранные деньги поступил в Иллинойсский технический университет, факультет робототехники. Ушел с последнего курса, завербовался снова в армию, на этот раз в „зеленые береты“. Предварительный курс обучения прошел в специальном центре Форт Брегг…»

Дальше читать стало интересней, описывались операции, в которых принимал участие будущий террорист Джафар. В досье отмечались и его личные качества — хитрость, целеустремленность, основательный подход к разработке операций…

«Серьезный достался противник», — покачал головой Крутов. За окном была глухая ночь, от долгого чтения в глаза будто песка насыпали, нужно было дать организму отдохнуть.

Выключив компьютер, Родион встал из-за стола, и тут в дверь постучали.

— Входите, не заперто, — ответил Крутов. Дверь бесшумно отворилась, и в номер скользнула Каролина Флетчер.

— Вот, зашла на огонек. Не прогонишь? — тихо спросила молодая женщина, с вызовом глядя в глаза Родиона.

Глава 7

Сплошные убытки и потери

Стального цвета палубный вертолет «Си Кинг» был похож на гигантскую стрекозу с непропорциональным туловищем, огромными выпуклыми глазами, а лодочный закругленный нос днища походил на рот хищницы.

Тяжелая винтокрылая машина, выкрашенная в серо-стальной цвет, буквально сливалась с гладью Адриатического моря. Мчась на малой высоте, «Си Кинг» едва не цеплял своим корпусом гребни волн.

Столь рискованный маневр вертолетчикам пришлось выполнять специально. После обнаружения базы контрабандистов со спутника-шпиона было решено направить в этот район разведывательную группу. Учитывая техническое оснащение современных преступников, никто не мог поручиться, что у контрабандистов подходы к их тайному убежищу не прослеживает радар, поэтому «Си Кинг» и стелился вдоль самой кромки воды, чтобы слиться с естественным фоном моря.

В десантном отсеке вертолета сидели в полной боевой экипировке пятеро морских пехотинцев из отряда FAST. Это были опытные бойцы, прошедшие не одну «горячую точку», участвовавшие в многочисленных боевых операциях.