Миротворец Негатин Игорь

Наконец парашютисты достигли решетки, через которую были видны крыши вагонов пассажирского поезда. Без особых проблем сняли ее. Освободив лючный проем и закрепив тросы, десантники стали по одному спускаться.

Оказавшись на крыше центрального вагона, сасовцы сплотились вокруг своего командира. Мартин О'Хара неуловимыми для неопытного взгляда быстрыми жестами и четкими движениями рук давал команды бойцам.

Двое, бесшумно ступая по крышам вагонов, направились в голову состава, где стоял тепловоз.

Остальные десантники облепили со всех сторон вагон-ресторан — по полученной информации, именно здесь находились заложники.

Четверо бойцов, свесившись вниз головами, при помощи портативных оптико-электронных перископов заглянули вовнутрь, выискивая среди замерших перепуганных женщин и детей спрятавшихся террористов. Всех четверых удалось обнаружить почти сразу — они рассредоточились по углам вагона, держа заложников под прицелами автоматов.

Полученную информацию наблюдатели тут же передали унтер-офицеру. О'Хара, обдумав сложившуюся ситуацию, быстро отдал приказ оставшимся бойцам. Две пары сасовцев внимательно наблюдали за манипуляциями унтер-офицера, потом синхронно закивали и бесшумно и стремительно разошлись в разные стороны. Помогая друг другу, они спустились в межвагонное пространство. Один из бойцов ключом-вездеходом открыл тамбурную дверь, обезвредил установленную на входе растяжку, и только после этого десантники просочились внутрь вагона. Пара с противоположной стороны действовала аналогичным образом. Держа перед собой взведенное оружие, десантники двинулись в сторону обеденного зала. Обеим парам следовало действовать синхронно, чтобы избежать жертв со стороны заложников.

Глянув на часы, старший одной из пар показал своему напарнику пять пальцев левой руки. Тот понимающе кивнул. Пошел обратный отсчет…

Двери с противоположной стороны вагона-ресторана распахнулись одновременно. В темных проемах появились фигуры сасовцев, держащих на изготовку пистолеты с навинченными на стволы черными цилиндрами глушителей. Десантники открыли перекрестный огонь, благо замершие у окон заложники находились вне линии огня. Четыре выстрела прозвучали одновременно и почти бесшумно, ни один террорист не успел никак отреагировать на внезапное нападение. Палец кабальеро всего несколько сантиметров не дотянулся до пульта подрыва заложенных в составе зарядов.

Полученный приказ «огонь на поражение» развязал руки парашютистам, пули ложились точно в цель, дырявя лбы косовских сепаратистов. Заложники, до смерти напуганные недавним боем, с ужасом взирали на появившихся бог весть откуда сасовцев. Старший десантник, с измазанным камуфляжной мазью лицом, широко улыбнулся и с многозначительным видом приложил указательный палец к губам.

Через минуту вся группа захвата собралась в вагоне-ресторане. Последней вошла пара, зачищавшая тепловоз.

— Как все прошло? — спросил О'Хара у капрала, невысокого здоровяка с округлыми плечами борца.

Тот на американский манер продемонстрировал кольцо, сложенное из большого и указательного пальцев, и хвастливо произнес:

— Это оказалось легче, чем отобрать леденец у младенца.

— Леденец у младенца, — хмыкнул Мартин. Внезапно его лицо стало серьезным, и он решительным тоном заявил: — Сейчас без шума выводим заложников, разминируем состав и нейтрализуем последнего террориста. За работу, джентльмены.

Семеро десантников помогали женщинам и детям выбираться из вагона на рельсы туннеля, трое остальных принялись снимать шнуровые заряды пластиковой взрывчатки. Тем временем О'Хара в сопровождении одного из бойцов бесшумно направился в хвост поезда.

Каучуковые подошвы «джунгль-бутс» мягко ступали на пластиковое покрытие полов.

Опытный десантник, начинавший свою военную карьеру еще на Фолклендской войне, унтер-офицер Мартин О'Хара сейчас был похож на ягуара. Прищуренный настороженный взор, мягкая пружинистая походка, готовая в любой момент превратиться в стремительный прыжок, чтобы ягуар мог намертво вцепиться в намеченную жертву.

В замыкающем почтовом вагоне тускло горела единственная лампочка. Десантники, держась в тени, приблизились к входной двери — сперва появился черный набалдашник глушителя, потом разукрашенное полосами камуфляжа лицо унтер-офицера.

Не заметив ничего подозрительного или опасного, О'Хара шагнул вовнутрь — канцелярия была пуста. Кругом следы недавнего боя: выбитые стекла, раскуроченные пулями сортировочные ячейки, пол вагона был буквально засыпан разбросанными письмами.

Десантники пересекли канцелярию и приблизились к двери, ведущей в багажное отделение. Там также тускло горела блеклым оранжевым светом одинокая лампочка. Но этого освещения вполне хватило, чтобы разглядеть сидящего на одном из ящиков молодого араба. Юноша сидел с закрытыми глазами, сложив руки на груди, на его коленях лежал чешский пистолет-пулемет с закругленным магазином. Лоб араба был перетянут зеленой лентой смертника, исписанной белыми письменами.

Подобного атрибута не было у убитых террористов в тепловозе и в вагон-ресторане. Унтер-офицер вспомнил слова командира «Кобры» о коварных самоубийцах.

«Шахид», — тотчас сообразил Мартин, и дальше в действие вступили наработанные профессиональные рефлексы. Мушка с прицельной планкой совместились над переносицей юноши.

«Пуф-ф» — дернулся «браунинг» в руке десантника, и в то же мгновение на повязке шахида среди белой вязи строк возникла черная точка пулевого отверстия, а из затылка смертника брызнул черный фонтан крови и мозгового вещества. Так и не открыв глаза, убитый повалился на спину.

Двое десантников тут же ворвались в багажное отделение, держа оружие на изготовку, но видимой опасности уже не было.

— Точно, оказалось легче, чем отобрать леденец у младенца, — выдохнул Мартин О'Хара, скаля лошадиные прокуренные зубы. И в этот момент рука застреленного британцем палестинца упала с груди, обнажив нацепленную на запястье черную коробочку пульсометра, от которого тянулся тонкий жгут провода, скрываясь под одеждой шахида. На черном экране методично менялись цифры: — 5, — 4, — 3, — 2, — 1–0…

Взрыв пояса смертника смел обоих парашютистов и вызвал детонацию взрывчатки в ящиках. Три полутонных заряда новейшего пластида в одно мгновение превратились в огненный шар, который сперва взметнулся вверх, но, наткнувшись на преграду в виде многометровой горной породы, отрикошетил и, сметая все на своем пути, устремился к выходу из туннеля…

Глава 10

«Гостеприимство» союзников

— С нами ничего не произойдет. С нами ничего не произойдет, — бормоча себе под нос, капитан Матерсон метался из угла в угол.

Чуть в стороне от него сидела Каролина Флетчер, уткнув голову в колени и обхватив ее руками. Не нужно было быть дипломированным психологом, чтобы понять: после всего пережитого женщина провалилась в бездну отчаяния.

Моше Кацц находился в противоположном углу от Каролины, в позе роденовского мыслителя. Его черные, как маслины, глаза напоминали два озера, вместивших в себя всю грусть, которая у него только имелась.

Родион Крутов стоял позади Кацца и, оперевшись спиной о стену, пытался проанализировать сложившуюся ситуацию. Наткнувшийся на них патруль УЧК отобрал оружие, бронежилеты, каски и документы, при этом ни один из боевиков не позарился на личные вещи арестованных.

В боковом кармане Крутова осталась ручная граната, которую он прихватил из подбитого «Хаммера»;

Ситуация плена для полковника Крутова оказалась нестандартной. С одной стороны, он прекрасно понимал, с кем придется иметь дело…

Черные расхристанные орлы с аббревиатурой УЧК, обозначавшей «Армия освобождения Косово». При этом, если кто знает историю, Косово поле было тем местом, где сербы (южные славяне) дали бой туркам, и многие века этот край считался сербским Куликовым полем. Но с уничтожением СССР полярность в политике сменилась. Западные страны, став доминантой, усиленно начали проводить политику «разделяй и властвуй», не понимая, что одновременно роют яму и для самих себя…

Помещение, в котором содержали пленников, можно было назвать просто — хлев. Обычное строение из грубого камня с узким окном, пропускающим тусклый дневной свет. Земляной утрамбованный пол был присыпан старой прелой соломой. Для пленников в дальнем углу были брошены несколько соломенных матов, сверху прикрытых старой рогожей. Но никто из арестованных к ним не приблизился.

Остаток дня и всю прошедшую ночь они просидели у входной двери, ожидая своей участи. Наконец ночь сменилась сырым утром, а о пленниках будто забыли.

— С нами ничего не произойдет, — как заклинание, снова монотонно забормотал военный юрист.

— Заткнешься ты когда-нибудь или нет? — надрывным голосом воскликнула Каролина, молодая женщина была готова сорваться на истерику. Но сорвалась первой не Флетчер…

— Сама заткнись, сука! — неожиданно завопил, срываясь на фальцет, Брюс. — Ты, ты во всем виновата, сука. Что, захотелось доказать всем, что у тебя железные яйца? Только ты упустила одну немаловажную деталь, ты — сука, и у тебя не может быть никаких яиц. А может, тебя, девочка, возбуждает мысль о медали конгресса, эта мысль заводит сильнее мужика, фригидная сука…

Капитан Матерсон задохнулся от негодования, по его лбу заструились ручейки пота, а рот, как у рыбы, беззвучно открывался и закрывался. Лицо же Каролины Флетчер стало белым, как восковая маска, губы женщины были плотно сжаты, а глаза широко распахнуты. Руки полковника, обхватывающие колени, сжались в кулаки.

— По-моему, назревает хорошая потасовка, — встав возле Крутова, шепнул Моше Кацц.

— Да, — согласился с ним Кругов. — Видимо, намечается модель гражданской войны севера и юга.

Он шагнул вперед, чтобы не допустить драки между товарищами по несчастью. Но до драки не дошло, в следующую секунду дверь со скрипом распахнулась, в проеме появилась мешковатая фигура боевика с автоматом в руках.

Сепаратист навел ствол автомата внутрь хлева, затем левой рукой сделал жест, вызывающий пленников наружу.

Первым бросился к выходу Брюс Матерсон с возгласом:

— Мы — союзники.

Боевик, ухватив его за лацкан кителя, вытащил наружу, где в ожидании стояли еще пятеро сепаратистов, туго перепоясанные пулеметными лентами, увешанные подсумками с запасными магазинами, ручными гранатами. Бородатые, с длинными, давно не мытыми волосами, они больше походили на киношных разбойников, чем на бойцов за свободу и суверенитет.

Покинув затхлое помещение, Кругов смог наконец вздохнуть полной грудью и оглядеться по сторонам. Они находились в небольшом селении, застроенном одноэтажными домиками, раскинувшимися на холмах и утопающими в зелени садов. «Дружественные» бомбежки НАТО и чистки сербского спецназа этот населенный пункт не зацепили. Вечером, когда их привезли, косовары завязали пленникам глаза, видимо, не сразу определились, что же делать с пленниками…

«Теперь уже наверняка все решили», — подумал Родион и неожиданно подмигнул ближе всех стоящему боевику, невысокому косовару с глубоко посаженными глазами, спрятанными под щетками мохнатых бровей. Боевик этот жест оценил как угрозу и в ответ немедленно саданул пленника автоматом между лопаток. Боль пронзила все тело разведчика, но он лишь поморщился. Выстроив пленников цепочкой, боевики погнали их по широкой тропе, которая, скорее всего, являлась центральной улицей населенного пункта. Боевики нестройной толпой следовали чуть позади, о чем-то оживленно переговариваясь на своем, похожем на птичий, языке.

Первым шел военный юрист, что-то бормочущий себе под нос, то ли молитву, то ли проклятия. За ним с подавленным видом автоматически шагала Каролина Флетчер. Следующий за ней Родион Кругов лихорадочно прикидывал все плюсы и минусы в сложившейся ситуации. Боевики не ожидали возможного нападения и вели себя довольно беспечно, рассчитывая на то, что находятся в большинстве, да еще и вооружены. Сбить спесь с сепаратистов было делом несложным, достаточно применить лежащую в кармане гранату. Проблемы начались бы позже, рассчитывать на помощь двух американцев не приходилось, они были деморализованы и вместо помощников заняли бы место балласта. Выходило, что попытка вырваться из плена обернулась бы самоубийством.

«Ладно, подождем, — решил Кругов. — Как говорят японцы: „Если долго сидеть у реки, то можно увидеть, как по ней плывет труп врага“. Подождем».

Наконец пленники в сопровождении конвоя миновали постройки на пологих склонах холма и вышли к небольшой долине, где находилась основная масса сельских домов. Боевики перестроились, встав по обе стороны цепочки пленных, и теперь шли молча. Вели себя сдержанно и воинственно. Торчащие из-за оград домов головы селян требовали соответствующего поведения.

Вскоре Крутов увидел цель их путешествия — небольшое одноэтажное здание, стоящее в центре сельской площади. Снаружи здание смотрелось угрожающе и мрачно, как огневая точка времен Второй мировой войны. Вяло трепещущий флаг УЧК на входе подсказывал, что в доме находилась сельская управа.

Боевик, который выпускал пленников из хлева, прошел вперед и, распахнув входную дверь, стволом автомата указал направление движения.

— Мы же союзники, — как заведенный, бормотал Матерсон таким тоном, как будто его по меньшей мере загоняли в газовую камеру. От страха военный юрист оказался на грани безумия.

Глаза боевика не выражали абсолютно никаких эмоций, он снова ухватил Брюса за отвороты кителя и с силой рванул к дверному проему. Остальным пленникам не понадобилось дополнительного приглашения, они прошли внутрь самостоятельно…

Если снаружи сельская управа напоминала долговременную огневую точку, то изнутри это был стопроцентный военный объект. Возле окон высились баррикады, выложенные из мешков с песком, а сами окна были заложены кирпичами, оставались лишь узкие полосы амбразур. Тут же возле мешков были сложены ящики с боеприпасами. Внутри ящиков поблескивали россыпи остроконечных патронов, ядовито-зеленые рубчатые корпуса оборонительных гранат. В углу стояла пирамида с десятком «Калашниковых», поверх пирамиды лежали трубы одноразовых гранатометов.

В центре помещения были сложены в штабели несколько десятков деревянных ящиков с армейской маркировкой.

«Неплохо, совсем неплохо, — окинув самодельный форт взглядом профессионала, подумал Крутов. — Даже с таким малочисленным гарнизоном здесь можно держаться ой как долго. И выбить нас можно будет отсюда только при помощи артиллерии или танков, чего у сепаратистов наверняка нет».

Перед штабелем с ящиками стоял старый письменный стол с потрескавшейся полировкой. На крышке стола были разложены документы, отобранные у задержанных. Возле своего дипломатического паспорта Крутов увидел портативный коротковолновый передатчик. Средство связи ближнего радиуса действия. Как правило, такие передатчики используются для управления подразделением в ходе боя. Маломощная рация не подходила для связи с миротворческими войсками, базирующимися в этих краях.

Возле стола стояли два боевика, как и остальные, одетые в натовский камуфляж с нашитыми эмблемами «Армии освобождения Косово», но их одежда выглядела заметно элегантней. Из чего можно было сделать вывод, что международных представителей будет допрашивать командование УЧКа.

Один из косоваров был грузным, бородатым мужчиной лет пятидесяти, перетянутым портупеей. На его внушительном животе болталась большая кожаная кобура из-под американского «кольта» сорок пятого калибра. Второй боевик был значительно моложе и выше своего товарища. Камуфляжная куртка была небрежно наброшена на широкие плечи, шею охватывал ярко-красный платок, а голову прикрывал берет, щегольски заломленный на левое ухо. Чистые длинные вьющиеся волосы спадали на плечи, все это вкупе с куцей бороденкой делало его больше похожим на парижского художника, чем на полевого командира сепаратистов.

— Хелло, — широко улыбнулся молодой косовар и блеснул белками глаз, вперив свой взор в полковника американских ВВС.

— Слава богу, — услышав родную речь, воскликнул капитан Матерсон, бросаясь вперед. Но пожилой боевик его остановил взмахом руки. Юрист замер и ошеломленно произнес:

— Мы же союзники.

«Художник» пропустил мимо ушей эту фразу и заговорил на вполне сносном английском языке:

— Мы разобрались с вашими документами, и я могу уже заявить, что двоим из вашей компании не повезло. — Косовар небрежным жестом продемонстрировал дипломатический паспорт Моше и, не глядя на него, проговорил: — Мистер Кацц. — Щелчок, раскрытый документ в неровном полете шлепнулся к ногам израильтянина. — И мистер Крутов. — В следующее мгновение паспорт Родиона совершил полет через комнату.

— Иудеи являются заклятыми врагами всего мусульманского мира. А русские — братья сербов, и это значит — наши кровные враги. Сегодня вечером вас публично казнят. Теперь что касается вас, господа…

Брюс сообразил, что обращаются к нему и Флетчер, и вновь заученно забормотал:

— Мы же союзники.

Молодой косовар не удостоил капитана даже мимолетным взглядом, впрочем, он вообще ни на кого не смотрел, взгляд «художника» был обращен в себя. Судя по всему, он вспоминал что-то приятное.

— Я пробыл в Америке десять лет, но выше посудомойщика так и не поднялся. Слава Аллаху, у нас началась война с неверными, и я понадобился здесь. США — богатая страна, деньги там просто лежат на земле. Если за вас заплатят по миллиону долларов, то мы вас сразу же отпустим, вернее сказать, доставим в посольство США в Швейцарии. Как вам такое предложение?

— Мы же… я… как же, — заикаясь, растерянно произнес Брюс Матерсон, он опять впадал в психологический ступор.

— Каролина, не верь им. Они получат деньги и вас тоже убьют, — неожиданно воскликнул до сих пор не проронивший ни звука Моше Кацц. — Эти мясники хотят выскочить из мясорубки с хорошими дивидендами.

— Ну, ты, заткнись, — рявкнул «художник», он повелительно кивнул, и стоящий поблизости бородач выхватил из кобуры крупнокалиберный пистолет и направил его на израильтянина. — А не то казнь состоится прямо здесь и сейчас.

Кацц замолчал, но внезапно заговорила Каролина Флетчер:

— У меня нет таких денег, — ровным голосом произнесла женщина. — Моя семья не относится к династии Рокфеллера.

— Неужели Пентагон пожалеет? По сравнению с расходами на вооружение такая сумма за двух старших офицеров, можно смело сказать — национальных героев, мелочь. — Неудачливый эмигрант, которому в свое время ничего не обломилось на земле Нового Света, теперь наслаждался своей властью над теми, кто там, за океаном, в отличие от него был хозяином жизни. Разглагольствуя на тему скряжничества Министерства обороны США, «художник» повернулся левым боком к пленным, указывая рукой на запад, видимо, имея в виду союзников США по НАТО. Болтовня косовара больше не интересовала Крутова, потому что он увидел в боковом кармане камуфляжной куртки выглядывающий наружу толстый стержень антенны спутникового телефона. Это был тот самый единственный шанс, гарантирующий спасение. Сунув руку в карман пиджака, он плотно обхватил пальцами гладкое тело ручной гранаты, при этом большой палец влез в проволочное кольцо.

— На этом, я думаю, мы можем торг закончить. — Крутов сделал шаг вперед и встал между Матерсоном и Флетчер. Бородач, до этого державший под прицелом Моше Кацца, мгновенно отреагировал на его движение и направил в грудь Родиона пистолет. «Художник» с нескрываемым любопытством посмотрел на пленного русского, потом с иронией спросил:

— Ты тоже спешишь досрочно умереть?

Теперь широко улыбнулся Крутов и отрицательно замотал головой.

— Вместе со мной умрут все, кто находится в этом доме. — С этими словами Родион вытащил из кармана руку и продемонстрировал косоварам ручную гранату. Большой палец с металлическим щелчком выдернул предохранительную чеку. Потом Крутов вновь подмигнул бородачу и добавил: — Здесь предостаточно взрывчатки, чтобы одним махом разнести в клочья этот домишко. Поэтому лучше брось свою пушку.

Ствол «кольта» дрогнул, затем бородач разжал пальцы, и пистолет гулко упал на пол. В то же мгновение Моше Кацц сорвался с места и, подскочив к оружейной пирамиде, выхватил оттуда два автомата «Калашникова», один бросил Каролине, который полковник поймала на лету и, сняв оружие с предохранителя, передернула затвор.

— Ну и чего же вы добились? — улыбка на небритом лице «художника» была вымученной и кислой. — Вам все равно отсюда живыми не вырваться. Там, за дверью, у меня сотня бойцов, и они вас в момент разорвут. Думаю, нам лучше сразу здесь и договориться.

— А твои бойцы в курсе, что ты хотел получить два миллиона долларов и бросить их на произвол судьбы? — наставив на предводителя боевиков автомат, жестко спросила Флетчер. — Не зря же ты их оставил за дверью.

— И все-таки лучше договориться, — «художник» упорно стоял на своем.

— А я думаю, что это совершенно излишне, — вмешался в разговор Крутов. Он стремительно рванулся к столу и левой рукой выхватил из кармана боевика спутниковый телефон. Косовар мгновенно сообразил, чем это ему грозит, и бросился на Крутова, чтобы выхватить из его руки телефон. Но в следующую секунду в его грудь врезался кулак с зажатой гранатой. Удар был такой силы, что отбросил «художника» на несколько метров, и его бесчувственное тело, ударившись о стену, медленно сползло на пол.

Родион повернулся к Каролине и протянул ей черный телефон, удерживая его за толстую и короткую антенну. — Думаю, вы еще не забыли номер телефона своего командования?..

Как принято говорить у американских военных: «На помощь пришла кавалерия». Правда, пришла она через два часа с четвертью, но зато силы были брошены весьма внушительные.

Сперва над населенным пунктом пронеслось с полдюжины «Апачей». Боевые машины, развернувшись, зависли по периметру села, нацелив на дома свои тридцатимиллиметровые автоматические пушки и жерла реактивных пусковых установок.

Вслед за ударными вертолетами появились десантные «Блэк Хок». Четверка винтокрылых геликоптеров зависла над сельской площадью, из открытых люков на тросах стали спускаться десантники. Коснувшись земли, джи-ай тут же занимали огневые позиции. Едва первая группа десантников высадилась, как тут же «Блэк Хок», сделав крутой разворот, уступил место другой четверке, потом наступила очередь третьей группы.

Высадившиеся две роты десантников начали немедленно проводить полномасштабную зачистку населенного пункта.

Вскоре на сельскую площадь стали сгонять боевиков УЧК, которые тащили на себе имеющееся оружие. Перед зданием управы на глазах выросла железная гора из автоматов, ручных пулеметов, винтовок, пистолетов, а также подсумков с запасными боеприпасами.

— Эти косовары еще те канальи, — наблюдая за принудительной сдачей оружия, покачал головой молодой курносый капрал, обращаясь к стоявшим рядом с ним двум рядовым. — В прошлый раз, когда их разоружали, так тащили всякое старье, времен войны с турками. Теперь попались, сучьи дети, все выгребем к чертовой матери.

— А они купят новое оружие на те наркотики, что поставляют в Европу, — дымя дешевой сигаретой «Лаки Страйк», глубокомысленно выдал один из рядовых.

— А это нас не касается, — отрезал капрал, вешая на плечо свою «М-16» с длинным магазином.

После того как все боевики УЧК были разоружены, майор, командовавший операцией, вышел в эфир по рации. Едва офицер закончил передачу, из-за горы выпорхнула пара легких пассажирских вертолетов «Джет-рейнджер».

Вертолеты лихо спикировали на площадь и только в нескольких метрах от поверхности земли сбавили скорость и осторожно коснулись амортизационными лыжами твердыни.

Из кабины одного из «Джетрейнджеров» выбрался высоченный худой мужчина в длинной камуфлированной куртке. Его седую голову венчала остроконечная темно-синяя пилотка с двумя генеральскими звездами, которую он придерживал рукой.

— Сам шеф пожаловал, с чего бы? — удивленно поинтересовался солдат, отшвырнув щелчком окурок сигареты. — Может, генерал думает, что здесь кроется ответ о налете на нашу бронеколонну.

— Он большой начальник, ему виднее, — безразличным тоном ответил капрал. Он служил в армии ради денег, и то, что не имело отношения к его непосредственным обязанностям, для него также не имело интереса.

Генерал прошел в здание сельской управы, где в полном составе все еще находилась международная группа.

— Сэр, — навстречу генералу шагнула Каролина Флетчер и, несмотря на довольно потрепанный вид, сделала попытку доложить. Генерал не позволил продолжить. Обняв женщину за плечи, он покачал головой.

— О деле сейчас ни слова, все доклады завтра.

— Но, сэр, похищены ракеты, и террористы… — неуверенно пробормотала Каролина, — могут их использовать против…

— Ничего они уже не могут. Вчера группа террористов пыталась вывезти похищенные ракеты в Западную Европу, но на австрийской границе была задержана. Во время боя и террористы, и ракеты уничтожены. Это вкратце, подробности позже. — Оставив женщину, генерал подошел к Крутову и Каццу. — Господа, я Дуглас Эйкрофт, командующий армейской группировкой США здесь, в Косове. И я имею честь пригласить вас на нашу базу. С вашим руководством все вопросы урегулированы.

Оба иностранца лишь развели руками, им оставалось лишь подчиниться…

В сопровождении Эйкрофта они вышли из здания управы и поспешили к вертолетам. На выходе Флетчер остановил капитан Матерсон, он уже полностью оправился от потрясения, и его речь была вполне разумной и логичной:

— Керл, ты прости меня за срыв, понимаю, я вел себя недостойно для офицера и мужчины. В подобной ситуации оказался впервые, вот и сорвался.

— Ничего, бывает, Брюс, — полковник Флетчер ободряюще похлопала юриста по плечу и походкой уставшей женщины двинулась вслед за генералом и гостями американцев…

Часть II

Бой с тенью

Чтобы победить, нужно чувствовать себя на войне, как дома.

К. Джарр «Рэмбо 2».

Глава 1

Как гуляли — веселились, посчитали — прослезились

Американская военная база в Косове совсем не походила на базу югославской армии, которую довелось видеть Родиону Крутову. Впрочем, «Ярова Застава» строилась исходя из концепции доктрины обороны югославского государства, и основные ее коммуникации скрывались в горной толще, способной защитить даже от ядерного удара. И совсем другое дело военная доктрина США, рассчитанная на наступательные действия войск. Два месяца назад дюжина сверхмощных бульдозеров утюжила гору до тех пор, пока не превратила ее в холм с идеально ровной вершиной, на которой, кроме военного городка, нашлось место для механизированной тяжелой дивизии. А также для нескольких артиллерийских дивизионов и крупного аэродрома, где, кроме эскадрильи транспортных самолетов, также разместились шесть звеньев вертолетов различного назначения.

База была настолько огромной, что по ней по трем маршрутам ходили автобусы. Кроме военных объектов, здесь же располагалось множество вспомогательных: кухни, столовые, склады, всевозможные спортзалы, а также офицерская гостиница, в которой и достался номер люкс «русскому гостю».

С момента прибытия на эту базу Родион только успел принять наскоро душ, после чего рухнул в постель и проспал целые сутки. Возможно, это только в кино герой с легкостью уничтожает когорты врагов, потом белозубо улыбается вспышкам фотокамер и, наконец, проводит бурную ночь с обворожительной красоткой. В жизни же все совсем по-другому, боевые действия не на жизнь, а на смерть требуют максимума отдачи физических и психологических сил. Борьба за жизнь вгоняет человека в то состояние, при котором он действует, как боевая машина, не знающая усталости. И совсем другое дело отдых в полной безопасности, уж здесь организм полностью получит обратно выданную в кредит энергию.

Проснулся Родион Крутов от громких речевок, которые орали под окном пробегающие по плацу подразделения джи-ай. По широкой асфальтированной дорожке, грохоча высокими ботинками на шнуровке, бегали ровные квадраты солдатских подразделений, облаченных в темно-зеленые майки, камуфляжные штаны и такие же кепки. Издалека они походили на солдатиков из какой-нибудь милитаристической компьютерной игрушки.

Родион Крутов, приняв контрастный душ, побрился, почистил зубы и, стоя у окна, наблюдал за утренней зарядкой джи-ай.

Полковник провел рукой по нежной махре банного халата, который был положен к комплекту услуг, предоставляемых офицерской гостиницей. Горячая вода в душе, дорогие шампуни, кремы для бритья. Хрустящая постель, кондиционер, обеспечивающий в помещении благоприятный микроклимат. Все это выглядело роскошно и комфортно, причем роскошь была чрезмерной и неестественной для армии.

Такого полковник не видел ни в сербской армии, ни тем более в российской. Неожиданно на ум пришла аналитическая статья из какого-то военного журнала. «Основная масса рядового и сержантского состава армии США — это представители цветных народностей, латиноамериканцы и афроамериканцы, жители низших слоев населения, для которых служба в армии по контракту дает шанс вырваться из нищенствующих трущоб. И, как правило, представители белого населения вербуются в армию для обеспечения в будущем возможности учиться в высшем учебном заведении…»

«Ну да, служба в армии для них — это всего лишь возможность заработать на будущее. Как нефтяники на морских буровых», — почему-то с неприязнью подумал Крутов. Он вспомнил рассказ товарища командира мотострелкового батальона, которому довелось участвовать в новогоднем штурме чеченской столицы. Батальон был укомплектован из различных подразделений дивизии и на семьдесят процентов состоял из молодых солдат, которые до этого успели сделать по три выстрела перед присягой.

Уже на второй день батальон попал в окружение и четверо суток отбивал атаки озверевших афганских моджахедов… Через два года в далеком сибирском гарнизоне на праздновании Нового года в прошлом комбат, а теперь начальник штаба мотострелковой дивизии за «рюмкой чая» сказал: «Эти сопливые мальчишки, если в первые два дня не гибли, на третий становились настоящими солдатами. Ни в чем не уступавшими „духам“. Меня дважды ранили, офицеров и прапорщиков перебили в первый день, оборона держалась на сержантах-срочниках и этих безусых пацанах».

Следом полковнику на память пришел другой случай из программы центральных новостей. «После высадки американских солдат в Афганистане и боестолкновений с талибами некоторые джи-ай стали расторгать контракты с Пентагоном. Причина: им предоставляют на десерт всего лишь двадцать сортов мороженого, в то время как в контракте указано тридцать пять. Адвокаты доказали нарушение прав нанимаемой стороны».

«Роскошь изнеживает солдат, разъедает дисциплину, как ржавчина железо», — отходя от окна, подумал Родион Крутов, вспомнив, что произошло на югославской военной базе, когда на нее напали косовские сепаратисты.

Неожиданно в дверь постучали.

— Come in, — по-английски произнес Крутов. Дверь распахнулась, и в комнату вошел стюард в белой форменной куртке, держа перед собой небольшой поднос, накрытый хлопчатобумажной салфеткой.

— Доброе утро, сэр, — с порога поздоровался стюард. — Ваш завтрак.

— Спасибо. — Родион неожиданно вспомнил, что в подобных случаях официанту положено давать «на чай». Но стюарда уже и след простыл.

Под салфеткой оказался кофейный набор — большой кофейник, сахарница, сливочница и чашка с блюдцем. Кроме того, хорошо подсушенные тосты, ветчина, сыр, масло, джем. Все было в достаточном количестве, чтобы взрослый мужчина смог утолить голод.

Рядом с кофейником лежал большой конверт с незаклеенным язычком. Вскрыв конверт, Крутов извлек наружу прямоугольник из плотной глянцевой бумаги, на котором ровным почерком было выведено:

«Господин Крутов. Имею честь пригласить вас на Торжественный обед с офицерами нашей базы, который состоится в семнадцать часов по местному времени».

Внизу стояла красочная подпись начальника базы: «Дивизионный генерал армии США Дуглас Эйкрофт».

— Солидно, — сунув приглашение обратно в конверт, хмыкнул Родион, и только сейчас он вдруг ощутил, насколько голоден.

Усевшись за стол, он быстро соорудил бутерброд из тостов, масла и ветчины. Затем налил полную чашку черного кофе, добавил сахара и сливок и с аппетитом принялся за еду. Ел по-солдатски быстро, уже через четверть часа на столе остался лишь сахар и немного сливок.

Насытившись, полковник промокнул губы салфеткой и вдруг подумал, что на званый обед ему не в чем идти. После батальных путешествий по балканским горам от его костюма остались лишь лохмотья, которые к тому же были утилизированы гостиничной прислугой. А в банном халате идти на офицерский прием полковник считал верхом бестактности.

— Делать нечего, — вздохнул Родион Андреевич, взяв со стола телефонный справочник военной базы. Вскоре он обнаружил номера знакомых ему людей — полковника Флетчер и капитана Матерсона. Звонить военному юристу, который не скрывал своей антипатии к представителю России, Крутов не стал. А набрал номер Каролины Флетчер.

— Здравствуй, Керл, это Родион Крутов, — представился полковник.

— Хелло, Род, рада вас слышать, — донесся из динамика оживленный голос молодой женщины, назвавшей Родиона сокращенно на американский лад. — Какие-то проблемы?

— Да, проблемы, — подтвердил ее догадку Крутов.

— Слушаю вас внимательно, — голос заметно напрягся.

— Керл, дело в том, что я остался неглиже. Другими словами, мне нужна верхняя одежда.

— Это не проблема, Род, — американка с облегчением выдохнула. — При базе работает супермаркет. Я им сейчас позвоню, и они пришлют своего человека, с вас снимут мерки и выяснят, что еще нужно. За деньги не беспокойтесь, вы — гость и находитесь под покровительством армии США.

Все прозвучало совершенно беспафосно, Каролина говорила, что думала, как ее учили с первого курса военно-воздушной академии Колорадо-Спрингс.

«Сказал бы мне кто еще десять лет назад, что доживу до фразы „Вы находитесь под покровительством армии США“, наверняка шутнику своротил бы челюсть», — подумал Кругов, а вслух сказал:

— Спасибо, Керл.

— Рада помочь, и до встречи на обеде, — ответила женщина.

В пять часов состоялся торжественный обед в честь русского офицера, а на следующий день утром Родион и Керл проснулись в одной кровати. Каролину срочно вызвали в штаб, и Крутову пришлось завтракать одному.

Войдя в кабинет командующего базой, Каролина увидела, кроме самого генерала Эйкрофта, капитана Матерсона и израильского наблюдателя Моше Кацца. Их лица были крайне напряжены, что вызвало в душе молодой женщины тревожное предчувствие. Кроме этой троицы, в кабинете находился еще один человек, мужчина лет сорока пяти с невзрачным лицом с глубоко посаженными цепкими глазами неопределенного цвета. Он был в недорогом светло-коричневом костюме и выглядел, как самый обычный мелкий клерк, которыми в Штатах кишмя кишат офисы и различные конторы.

— Знакомьтесь, полковник Флетчер, а это Джеймс Гучас, — проговорил Дуглас Эйкрофт, указывая на незнакомца, — представитель ЦРУ на Балканах.

— Говорите проще, генерал, называя мою должность, — развязно произнес Гучас. Приблизившись к Каролине, он в знак приветствия пожал женщине руку и добавил: — Я — главный резидент и прибыл сюда с неприятной новостью. В составе, взорванном в туннеле на австрийской границе, ваших ракет не оказалось…

Каролина почувствовала, как из-под ног уходит земля, сердце учащенно забилось, дыхание перехватило. Но на ее состояние никто не обратил внимания.

— В ящиках оказались осколки от разных ракет, взорванных на территории Югославии во время последней военной операции, — бесстрастным тоном продолжал резидент. — Обшивка корпусов, крыльев, стабилизаторы, части аппаратуры наведения. В общем, сработано было толково, и террористам удалось выиграть немного времени. Но наши эксперты все-таки довольно быстро определили, что террористы подсунули металлолом. Теперь, господа, я хочу, чтобы генерал Эйкрофт ознакомил вас с приказом, подписанным лично министром обороны.

Командующий базой поднялся и ровным тоном объявил:

— С сегодняшнего дня процессом розыска похищенных ракет занимается ЦРУ. И весь личный состав базы находится в его подчинении.

— Не беспокойтесь, господа, — дружелюбно заговорил Джеймс Гучас. Теперь, когда всем стало ясно, кто хозяин, он вытащил из внутреннего кармана пиджака толстую темно-коричневую сигару и, щелкнув зажигалкой, прикурил. — Мы также использовали фору во времени и зарядили свою агентуру по всем Балканам. В конце концов, в закинутый невод попала золотая рыбка, мы знаем через какой пост ракеты будут вывозить в Албанию. Так что сегодня к вечеру все будет закончено…

Глава 2

«Заячья петля» Джафара

Горный ручей змеей вился среди вековых деревьев и исчезал где-то на равнине. Ручей был достаточно широк, чтобы в нем могла вольготно жить и плодиться форель.

Бородатый мужчина в зелено-коричневой камуфляжной куртке, высоких хромовых сапогах, в голенища которых были заправлены широкие черные джинсы, поправил сползающий с плеча автомат и крепче сжал тонкое древко самодельного гарпуна, сделанного из лезвия кухонного ножа. Мужчина уже полчаса стоял неподвижно у ручья, сливаясь с густым кустом орешника, в ожидании добычи. Наконец в воде блеснула серебристая спинка крупной форели. Рыба стремительно двигалась у самой поверхности, бородач без замаха ткнул острогой в воду и тут же резко задрал древко вверх. Форель извивалась на наконечнике гарпуна, но глубокие зазубрины не позволяли ей сорваться.

Боевик косовской сепаратистской организации (УЧК) Джамал Равич облизнулся и провел ладонью по заросшим густыми волосами щекам. На сегодня он обеспечен обедом, а ужинать он будет в шикарных условиях. Да что там ужинать, уже через месяц он будет гражданином самой богатой в мире страны — Соединенных Штатов Америки, его семья будет там иметь свой дом и, возможно, свой бизнес. Джамал подумывал о большой заправочной станции с рестораном, магазином автозапчастей. У него большая семья, всем найдется работа в таком бизнесе.

Всю свою жизнь Джамал Равич занимался контрабандой, вначале он таскал через границу в Албанию импортные сигареты, которых там просто не было. Это давало его семье возможность не работать и при этом жить безбедно.

Джамал был уверен, что такая жизнь будет длиться вечно, а когда он состарится, его дети также встанут на скользкий путь контрабандистов, чтобы кормить свои семьи и престарелых родителей. Но мысли и желание это одно, а окружающая действительность совсем другое. Нежданно-негаданно привычный мир в одночасье разрушился. Далекий Советский Союз исчез, превратилась в два различных государства Чехословакия, рассыпалась и Федеративная Республика Югославия, на обломках которой тут же вспыхнуло множество костров междоусобных войн.

Древняя мудрость гласит: «Кому война, а кому мать родна». Эту истину Джамал Равич полностью прочувствовал на своей шкуре. Контрабанда сигарет теперь стала не столь прибыльной, появились куда более интересные «товары». Теперь особо хорошо платили за оружие, которое было в ходу по всем Балканам.

Но выше золота, драгоценных камней и оружия были наркотики. Развал Югославии создал множество путей и маршрутов для транспортировки этого зелья с Ближнего Востока в Западную Европу. А кто с этим делом лучше всех мог справиться, если не потомственные контрабандисты?

Однажды в доме Джамала появились двое незнакомцев. Одеты они были дорого, по-городскому. Оба смуглолицые, как все выходцы из арабского мира, не старые, не более сорока лет. Поздоровавшись с хозяином, они вызвали его во двор для разговора. Беседа получилась короткой, вернее, даже не беседа, Джамалу просто предложили съездить в Афины и привезти оттуда пакет с героином. Оплата — десять тысяч долларов. Это было настоящее богатство, тем более что пятикилограммовый пакет легко укладывался на дно обычного туристического рюкзака. Это не то что корячиться с громоздкими сигаретными коробками или тащить десяток автоматов. Маршрут Равичу был знаком едва ли не с детства, поэтому он легко согласился. Через десять дней, когда Джамал вернулся домой, он передал курьеру пакет, который тот должен был отправить дальше на запад. А его семья стала на десять тысяч богаче.

Потом он еще трижды ездил за порошком в Грецию, все проходило как по нотам, и со временем контрабандист начинал подумывать, как сможет развернуться с заработанными деньгами. Даже появилась шальная мысль, а не вложить ли часть их также в героин, чтобы получить суперприбыль. Где-то в глубине души он уже видел себя миллионером в дорогом белоснежном костюме с толстой кубинской сигарой, зажатой в золотых зубах. А своих детей не грязными, босоногими и сопливыми, а ухоженными выпускниками Кэмбриджа и Оксфорда, разъезжающими на дорогостоящих «Феррари» и «Порше». Возможно, эти мечты и притупили обостренное чутье контрабандиста.

Во время пятой своей поездки Джамал Равич был взят с поличным греческой полицией, крепко избит и брошен в тюрьму. Следователь, невысокий толстяк с заплывшими жиром глазками, оказался далеким от человеческого сострадания и немедленно объявил, что альтернатива у Джамала не ахти какая: если он будет все отрицать, то получит двадцать пять лет тюрьмы, а если признается, то пятнадцать. Что больше ему по душе, косовар должен сам решать, впрочем, по мнению того же следователя, разница в десять лет небольшая. Издевался, гад.

Сидя в своей тесной, как собачья конура, камере, Джамал Равич горько плакал, вспоминая своих детей. Они уже никогда не станут грамотными и богатыми, даже повзрослев, останутся чумазыми и босоногими, а потому сопливыми.

И снова судьба, отхлестав неудачника-наркобарона, улыбнулась контрабандисту. Наутро в камеру Равича вошел молодой человек спортивного телосложения, в сером костюме-«тройке» и очках в тонкой титановой оправе. Он был похож на молодого адвоката, только холодный жесткий взгляд выдавал в нем человека совершенно другой профессии.

— Добрый день, Джамал, — на чистом немецком языке поздоровался с арестованным незнакомец, в бывшей Югославии больше был распространен немецкий, чем английский. — Я представитель ЦРУ, — из нагрудного кармана очкарика выпорхнуло удостоверение-карточка, заламинированная в прозрачный пластик. Косовар успел разглядеть фото незнакомца и топографическую печать с орлом, вскинувшим вверх крылья. — Думаю, всех твоих скудных знаний хватит, чтобы понять, что это за организация, — продолжил незнакомец, пряча удостоверение обратно в карман. — Мы — крупнейшая разведывательная организация в мире. В данном случае мы предлагаем тебе плодотворное сотрудничество.

— Что это значит? — спросил Джамал, нервно поглаживая ладонями нижнюю часть лица.

— Ты даешь сейчас подписку о сотрудничестве с нами, а мы, как Санта-Клаус на Рождество, делаем фантастический подарок, — очкарик наклонился к контрабандисту и как змей-искуситель прошипел: — Мы подарим тебе свободу. — Выпрямившись, безразличным тоном добавил: — А если нет, ты сможешь ближайшие двадцать пять лет просидеть в этой тюрьме, отлично проводя здесь время.

— Я согласен, — поспешно воскликнул Равич, но, не в силах сдержаться от переполнявших его эмоций, добавил: — Только у меня большая семья и дети голодные.

— Мы позаботимся о тебе и твоей семье. Мы всегда заботимся о своей агентуре, — кривя тонкие губы, пообещал разведчик.

Сделка с дьяволом прошла быстро и безболезненно, Джамал подписал стандартный бланк и уже через полчаса был свободен. И не просто свободен, ему вернули героин и вертолетом доставили в район македонско-сербской границы, чтобы контрабандист не вышел из графика движения.

Жизнь Равича действительно наладилась, теперь он не только безопасно перевозил героин, но даже получал доплату от ЦРУ.

Через полтора года из телевизионных новостей он вдруг узнал, что «фирма», на которую он работал, сама причастна к контрабандной торговле наркотиками. Впрочем, эта новость не расстроила Джамала и не насторожила. Он к этому времени уже вышел из организации благородных контрабандистов и занялся политикой, встав в ряды сепаратистов УЧК. Грабить и убивать соседей куда легче, чем болтаться по Балканам с упаковками героина. Правда, были в этом деле и неприятные нюансы, время от времени не обходилось без кровопролитных стычек с югославской армией и сербским полицейским спецназом. Но в этом случае Джамал старался не лезть под пули, а держался ближе к командиру отряда. Зато в своих донесениях хозяевам из Лэнгли красочно описывал себя как настоящего героя в борьбе с сербским шовинизмом.

Представитель ЦРУ, скрывавшийся под личиной бельгийского журналиста, скупо его хвалил, каждый раз подпитывая своего информатора деньгами. При этом не забывал намекать, что в самое ближайшее время все изменится и тогда в карман косовара потекут настоящие деньги. И вот такой день настал. США и НАТО наконец объявили Милошевичу войну, и на Югославию посыпались бомбы, небо пронзили черные стрелы крылатых ракет.

Конечно же, союзники себя хвалили, рассказывая о своем оружии, как о суперумных вещах, оснащенных искусственным интеллектом, точно уничтожающем военные объекты и боевую технику.

Но все эти рассказы были не более чем саморекламой. Головки теплового наведения засекали легче выхлопы от работающего трактора, чем от стоящего в укрытии танка. В результате залп одного «Торнадо» разнес на атомы целую колонну косовских беженцев. «Томагавки» то и дело сбивались с точки позиционирования и вместо военных объектов атаковали мирные заводы, школы, зернохранилища, а то и иностранные посольства.

Ко всему прочему, и ПВО Югославии, состоявшая из допотопных образцов советской техники, оказалась плохо уязвима (в отличие от более современной французской, установленной в Ираке, которую одним нажатием кнопки из Парижа отключили за час до начала «Бури в пустыне»). Но при этом оставалась весьма эффективной — дня не проходило, чтобы союзники не несли потери. Пришлось в срочном порядке менять тактику, в ход пошли стратегические бомбардировщики «Б-52», которые могли действовать, не входя в зону противодействия югославской ПВО. Для того чтобы обеспечить желаемую точность, агентам из местного населения были переданы радиомаяки, которые следовало устанавливать вблизи военных объектов.

Досталось несколько радиомаяков и Джамалу Равичу, но добровольно лезть в пасть ко льву он не собирался. А с электронными игрушками разобрался по-своему. Один радиомаяк установил у сербской церкви, обозначив ее в сводке как замаскированный командный штаб полицейской бригады специального назначения. На следующий день пятисотфунтовая управляемая бомба превратила церковь пятнадцатого века в груду щебня.

Другим объектом оказался старый деревенский мост, обозначенный как действующая позиция ПВО. Той же ночью его разнесли в щепки несколько тяжелых ракет, пущенных с палубного штурмовика «Хорнет».

Еще через несколько дней та же участь постигла большой свинарник, который Джамал назвал в своем донесении «казармой танкового батальона».

Карьера авианаводчика удалась: за два месяца благодаря Джамалу Равичу было уничтожено десять «военных объектов». Возможно, уничтожили бы еще больше, если бы военная фаза не сменилась переговорами с последующим выводом югославских воинских частей. Из Косова уходили невредимыми подразделения, которые в сводках ЦРУ и РУМО значились как уничтоженные.

Но эйфория победителей так закружила голову хозяевам, что никто из них не стал обращать внимания на подобные мелочи.

С оккупацией Косова для Джамала наступили черные дни. Внутри области агенты были уже не нужны и их поставили в режим «консервации». Теперь выживать приходилось за счет отряда, которым командовал Али Бекович. Боевики УЧК сжигали и разрушали православные церкви, устраивали провокации против оставшихся в Косове сербов, а заодно подрабатывали на контрабанде оружия и наркотиков.

По-настоящему счастье улыбнулось Джамалу (как он считал) после того, как отряд Али с прибывшими из-за рубежа арабами напал на югославскую военную базу и захватил трофейные американские крылатые ракеты. Уже через три дня ЦРУ вышло на свою агентуру в Косове и предложило сто тысяч долларов и вид на жительство за информацию о похищенных «томагавках». Свой шанс Джамал не упустил, при первой же возможности он связался со своим куратором и предложил сдать сведения о перевозке ракет, но при условии, если правительство США, кроме ста тысяч и вида на жительство, согласится добавить просторный дом для его семьи. Куратор согласился без раздумий, дальше пошла техническая сторона обсуждения предстоящей операции…

Вытащив из реки привязанный садок с двумя загарпуненными форелями, Джамал направился в лагерь. Сейчас все его мысли были заняты только семьей.

«Обязательно купим заправку, — размышлял про себя косовар. — Бензин теперь такая же необходимость для людей, как еда. Потом пристроим к ней автомастерскую, к тому времени старшие сыновья выучатся на автомехаников, младший будет заправлять машины, а средний протирать стекла. Я буду за всеми наблюдать из-за кассы магазина автозапчастей. Потом, когда заработаем достаточно денег, откроем кафе-закусочную, там смогут работать мои доченьки. Вот тогда мы им быстро соберем приданое. Впрочем… — от подобных мыслей Джамал даже шаг замедлил. — Зачем собирать приданое, пусть выходят замуж за американцев, им калым не нужен…»

Отряд боевиков УЧК расположился у заброшенной штольни. Там в ожидании своего выхода стояли четыре грузовика чешского производства «Татра». В их кузова были заложены толстые стволы столетних буков и ясеней. Официально спиленный лес направлялся в Албанию, чтобы оттуда морским путем достичь Италии и превратиться в роскошную мебель. За неофициальной частью этого проекта скрывались три контейнера с крылатыми ракетами, которых с нетерпением ждут на другом берегу Средиземного моря.

Боевики УЧК разместили свой лагерь в тени горы, сами жили в небольших туристических палатках, которые сливались с окружающей природой и надежно скрывали отряд от вертолетных патрулей. Это было последнее задание для боевиков — охранять грузовики до выхода колонны. Потом все они вернутся по домам, спрячут оружие и амуницию и будут жить в ожидании нового задания.

Джамал Равич подошел к группе косоваров, которые расселись вокруг небольшого костра и, продемонстрировав загарпуненных форелей, сказал:

— Мы сегодня обедаем свежей рыбой. — Небритые боевики оживились и закивали.

Равич вытащил из ножен остро отточенный нож, собираясь заняться чисткой рыбы, но ему помешал появившийся рядом молодой узкоплечий косовар, исполнявший при командире роль ординарца, и сообщил:

— Джамал, тебя ждет Али, ты ему срочно нужен.

— Тоже хорошо, — улыбнулся бывший контрабандист, — значит, рыбу будет чистить кто-то другой. — Передав рыбу сидящим у костра товарищам, Джамал направился к командирской палатке, которая находилась в стороне от остальных. Здесь проживал сам Али Бекович и его иностранные гости.

Страницы: «« 12345678 »»

Читать бесплатно другие книги:

Суть сознания человеку неизвестна, но это – именно то качество, которым человек наделен в наибольшей...
Россия начала XIX-го века, за три года до Отечественной войны. Главный герой поручик Лейб-гвардии Ка...
Антисоветчина – борьба с Советской властью – была излишне романтизирована в 90-е годы ХХ века. Однак...
Современная проза не всегда полная противоположность классической литературы прошлого. Иногда отличи...
Новая книга Владимира Бушина – яркого публициста, писателя, литературного критика – посвящена тем лю...
«Полярный альманах» – издание, объединяющее наиболее яркие и информативные материалы, посвящённые ис...