Огонь Страндберг Матс
— Я не оставлю детей и школу и не уйду так тихо и покорно, как Адриана.
С этими словами Юханна развернулась и ушла, а Мину едва сдержалась, чтобы не побежать за ней. Ей так хотелось сказать Юханне, что она восхищается ею и просит ее ни в коем случае не увольняться.
Томми Экберг постоял несколько секунд, глядя на свою кипу книг, потом стал по одной пристраивать их на стол, где лежали произведения про Первую мировую войну.
Мину узнала все, что хотела. Она на цыпочках вернулась к своему столу.
За столом сидел Виктор и читал «Ромео и Джульетта».
— Ты обратила внимание, что в начале пьесы Ромео вздыхает о другой девушке? — спросил Виктор, не поднимая головы от книги. — Он говорит, что будет вечно ее любить, а несколько часов спустя уже пускает слюни под балконом Джульетты. Думаю, если бы Ромео и Джульетта остались живы, их отношения не продлились бы долго.
— Что тебе надо? — спросила Мину.
— Знаешь, ведь есть версии этой истории со счастливым концом. Может, теперь, когда у нас все так позитивно, мы будем читать только эти тексты?
Мину подходит к столу и захлопывает книгу. Виктор смотрит на нее с легкой улыбкой. Он держит в руках мобильный, и Мину не сразу понимает, что это ее телефон.
— Я написал твоей маме сообщение, что ты задержишься. Будешь делать уроки у подруги.
Гнев захлестывает Мину.
— Дай сюда телефон!
— Ты получишь его, когда мы закончим. Тебя вызывают на допрос.
Квартира Линнеи чисто убрана. Однако Диана смотрит на Линнею холодно.
— Мне очень жаль, что так получилось, — говорит Линнея. — Извините.
Ей кажется, что в глазах Дианы мелькает удовлетворение, поэтому продолжает:
— В последнее время я плохо себя чувствую. Прошел год со дня смерти Элиаса. Я много думала про него. И не могла думать ни о чем другом.
Диана хмурит брови.
— Это не оправдание, я просто пытаюсь объяснить, — быстро добавляет Линнея. — Я знаю, что была не права. Но теперь мне немного лучше. Я все еще скучаю по Элиасу, но мне кажется, рана начинает… затягиваться. И беседы с Якобом мне очень помогают.
Линнее противно вести этот разговор. Противно использовать имя Элиаса для прикрытия.
Но он бы ее понял. Он знал, как много для нее значит собственная квартира. Если у нее эту квартиру отберут, она умрет.
— Это действительно не оправдание, — произносит Диана.
Линнея не узнавала Диану. Это был совсем другой человек. Не только потому, что она говорила, но и потому, как говорила.
— Но я рада, что ты перестала лгать. Обещаю на этот раз оставить происшедшее без последствий. В виде исключения.
— Спасибо.
Линнея не может понять, Диана это все сама придумала или кто-то ее науськал.
— Но мы будем тщательно тебя контролировать, — продолжала Диана. — И если кто-нибудь из вашего дома на тебя пожалуется…
Она не заканчивает фразу.
— Я поняла, — кивает Линнея.
Черная машина была припаркована невдалеке от школы. Виктор нажал кнопку брелка сигнализации и пошел открывать пассажирскую дверь для Мину.
Мину было противно принимать его ухаживания, и она поспешила открыть дверь сама. Виктор засмеялся, и Мину мысленно пожелала ему подавиться собственным языком.
Салон машины был дорогим и новым. Виктор сел за руль и завел мотор.
— Ты что, оставался в школе на второй год?
— Что ты имеешь в виду?
— Ты водишь машину. Надеюсь, что у тебя есть права. Значит, тебе уже исполнилось восемнадцать.
— Я же говорил, что ты умная. Давай сделаем так. Я не могу выдавать секреты отца или Совета. Но обо мне можешь спросить три любые вещи. Я отвечу.
Они остановились на светофоре.
Мину посмотрела на Виктора:
— Зачем мне задавать тебе вопросы?
— Разве ты не слышала выражение: «Держи друзей близко, а врагов еще ближе»?
— Конечно, слышала.
— Ты уверена, что я твой враг. Даю тебе шанс узнать меня ближе, — сказал он и ухмыльнулся.
Мину смотрела в окно. Она не хотела участвовать в этой игре. Но как иначе получить информацию про Виктора и Александра? Ни они, ни Мона Лунный Свет не числятся ни в каких базах данных. Ситуация совершенно невозможная в бюрократической Швеции. Но, похоже, члены Совета подчиняются только собственным законам. Во времена Николауса члены Совета занимали в обществе высокие посты, может, и сейчас тоже.
Включился зеленый свет, Виктор рванул с места.
— Ну давай, — сказал он. — Спрашивай.
Мину вспомнила сказки, в которых героям предлагали придумать три желания. И они всегда загадывали какую-нибудь ерунду.
Нужно быстрее задавать вопросы, пока машина еще не доехала до старой усадьбы и предложение Виктора не потеряло актуальность.
— Кто ты? — спросила Мину.
Виктор ухмыльнулся:
— Ты начала с одного из сложнейших вопросов философии.
— Ты знаешь, что я имею в виду. Основные факты биографии.
— Виктор Эреншёльд, урожденный Андерсон. Я полагаю, Линнея рассказала о моем детстве?
— Да.
— Но вы решили, что я лгу.
Мину и рада была бы узнать, врет он или нет, но тратить на это целый вопрос не хотелось.
— Я родился в Стокгольме, — продолжал Виктор. — Мне девятнадцать лет, гимназию я действительно уже окончил. И честно говоря, совсем не горел желанием снова ходить в школу. Но Совет послал меня наблюдать за вами. Правда, поскольку я никогда не учился в обычной гимназии, это оказался совершенно новый для меня опыт.
— Что ты имеешь в виду?
— Это вопрос номер два, — уточнил Виктор, и Мину прокляла себя за то, что попалась в ту же ловушку, что и герои сказок.
— У Совета свои школы, — объяснил Виктор.
Естественно. Было бы странно, если бы у них не было своих школ.
Они проехали через мост и свернули на проселочную дорогу, ведущую к усадьбе.
— Остался один вопрос, — сказал Виктор, когда впереди показалась усадьба.
Мину решилась:
— Какой у тебя магический элемент?
Виктор припарковал машину на площадке и повернулся к Мину. Он нагнулся к рюкзаку, стоящему у ее ног, вытащил оттуда полупустую бутылку и постучал по ней пальцем. За доли секунды вода замерзла и превратилась в кусок льда.
— Вода, — констатировала Мину. — Значит, на уроке химии ты поменял местами воду и кислоту.
Казалось, Виктор не слышал ее слов. Он рассматривал ее лицо, изучал каждую клеточку, каждую пору, каждый прыщик, каждую невыщипанную волосинку на бровях. Мину с трудом выдержала его взгляд.
— Кевин мог серьезно пострадать, но на тебя никто бы не подумал, — сказала Мину. — Ты нарушил законы Совета. Как ты думаешь, что они скажут, если об этом узнают?
Виктор улыбнулся:
— Ничего не скажут. Это сделал не я.
Он выбрался из машины, и Мину поняла, что угрожать ему бесполезно. Доказательств у нее нет, и Совет ей не поверит.
35
Снаружи усадьба казалась все такой же заброшенной. Стекла на первом этаже были выбиты.
Виктор направился прямиком к главному входу, открыл дверь и нарочито старомодным жестом пригласил Мину войти в дом.
В дальнем конце большого холла стояла старая гостиничная стойка — большой деревянный стол, за ним — полка с множеством мелких отделений. Разноцветные флаги свисали со стен и потолка. Но запах был свежий. Неестественно свежий. Как дома у Адрианы.
— Пойдем, — сказал Виктор.
Он двинулся по коридору, знаком показав Мину следовать за ним.
Она шла в двух шагах позади него в полной темноте. Ноги гулко топали по каменному полу. Тонкие лучи света просачивались сквозь доски, которыми были забиты окна.
Когда они дошли до конца коридора, Виктор попросил ее подождать, а сам исчез за углом.
Мину слышала его удаляющиеся шаги, звук открываемой двери, потом снова воцарилась тишина.
Мину оглянулась назад. У нее еще есть шанс бежать. Вдруг это не допрос? Вдруг Виктор и Александр задумали что-то дурное?
«И ведь никто не знает, что я здесь», — подумала Мину. Ей вдруг показалось, что старый дом проглотил ее.
Адриана была страшно напугана, когда предостерегала Мину от Александра, собственного брата. Кто знает, на что он способен ради того, чтобы узнать правду.
Не вздумайте бороться с Александром! И ни в коем случае не лгите на допросе!
Но Мину придется лгать. У Избранниц нет выбора, надо защищать себя и Анну-Карин.
Они договорились, что будут говорить на допросах, и Мину повторяет про себя эту ложь, стараясь в нее поверить.
За спиной Мину раздался шорох, и ее сердце замерло. Она оглянулась, увидела лишь темноту. Однако шорох не был игрой воображения. Коридор вроде бы пуст, но Мину не может отделаться от мысли, что за ней следят.
Когда Виктор окликнул ее по имени, Мину едва сдержалась, чтобы со всех ног не броситься на зов.
Они вошли в библиотеку. Под ногами в шахматном порядке лежали черно-белые плиты, вдоль стен стояли высокие, до потолка, книжные шкафы, битком забитые книгами. Торшеры освещали комнату мягким светом. При других обстоятельствах такая комната показалась бы Мину земным Раем.
Возле двустворчатых дверей в кресле сидел Александр. Он указал Мину на кресло перед собой.
Мину села, не говоря ни слова. Кресло оказалось очень мягким, она провалилась почти до пола и почувствовала себя маленькой, как детсадовский ребенок. Наверно, это было частью коварного психологического плана Александра.
Виктор стоял чуть сбоку, возле камина, и оттого, что он там стоял и смотрел на нее, Мину сделалось совсем не по себе.
Она подумала про других Избранниц. О том, что они должны держаться вместе. Им надо пройти через это испытание ради Анны-Карин.
Мину перевела взгляд на Александра. Она должна быть так же хладнокровна, как он. Так же закрыта.
— Воды? — спросил он, сделав жест в сторону графина и двух стаканов на журнальном столике.
— Нет, спасибо, — отказалась Мину, хотя пить очень хотелось.
Кто знает, что Виктор и Александр подмешали в воду. Она сама однажды подсунула Густаву сыворотку правды…
Мину оборвала воспоминание. Тут мало следить за тем, что говоришь. Если элемент Виктора вода, он, возможно, умеет читать мысли, как Линнея. Как же Мину сразу это не пришло в голову?
— Ради протокола я начну с вопроса: верно ли, что твое имя Мину Фальк Карими? — спросил Александр, сцепив руки на коленях.
— Да, — ответила Мину и подумала, что, может быть, последний раз говорит правду в этой комнате.
— У нас будет допрос. Но одновременно и своего рода тест.
Мину поерзала в кресле и опустилась еще ниже к полу.
— И что вы будете тестировать? — спросила она.
— Твою лояльность по отношению к Совету.
Мину стало очень страшно. Но она напомнила себе, что, став одной из Избранных, уже не раз попадала и в более опасные переделки.
Но думать об этом нельзя, чтобы Виктор случайно не подслушал ее мысли.
— Ты должна говорить правду, — продолжал Александр. — Ты будешь говорить правду?
— Да, — сказала Мину.
Первая ложь.
Сзади раздался скрип. Мину оглянулась. Виктор достал маленькую записную книжку и ручку и, судя по всему, записывал все, что она говорила.
Или думала.
Как жаль, что она, в отличие от других Избранниц, не умеет чувствовать присутствие магии. И не может поставить магическую защиту. Чтобы случайно не выпустить черный дым. Остальные Избранницы не видят его, но Виктор и Александр могут видеть. Вдруг они даже ждут, что она по оплошности это сделает?
— Я хочу, чтобы ты знала: Совет не прощает непокорности и награждает за лояльность. Это понятно?
Мину кивает.
— Ответь «да» или «нет».
— Да.
— Ты знаешь, где находится Николаус Элингиус?
— Нет, — ответила Мину, радуясь, что не приходится врать.
— Тебе известно что-то о его прошлом?
— Я знаю не больше, чем вы. — Мину сфокусировала взгляд на переносице Александра.
— Вы встречались в его квартире?
Мину молчит, собираясь с мыслями. Нужно быть осторожной, говорить то, о чем они договорились с девочками. Стараться как можно больше говорить правду, лгать только в крайнем случае.
— Я туда заходила, поливала цветы, проверяла, все ли в порядке.
Сердце Мину колотится быстрее.
— Значит, вы не встречались там все вместе и не занимались магией?
— Нет.
Виктор скрипит шариковой ручкой.
— Отныне вам запрещается бывать в квартире Николауса, и я хочу еще раз напомнить, что вам нельзя заниматься магией самостоятельно.
Мину старательно заглушает в голове мысли о завтрашнем сеансе магии. Допрос длится всего несколько минут, а она уже совсем обессилела.
— Расскажи о ночи кровавой луны. О том, как Избранницы обнаружили в себе магические силы. О смерти Элиаса и Ребекки.
Мину делает глубокий вдох и начинает рассказывать. Медленно и аккуратно она излагает Александру версию, максимально близкую к правде, но в которой нет ни слова о том, как они, вопреки приказанию Адрианы, занимались магией и Адриана прикрывала их, а также о том, как они разоблачили Макса и обезвредили его.
В ее истории получилось много пропусков.
Когда Мину закончила, Александр некоторое время молчал, потом спросил:
— Когда Анна-Карин узнала, что нарушает законы Совета?
— Когда Адриана рассказала нам про Совет, и про то, что мы — ведьмы.
— Продолжала ли Анна-Карин после этого заниматься магией вопреки приказанию Совета?
— Нет.
— По моим данным, Анна-Карин сохраняла свою популярность в школе в течение всего осеннего семестра. То есть уже после того, как Адриана Лопес информировала ее, что, по законам Совета, манипулировать своим окружением нельзя.
Мину так хочется пить, что язык присох к небу. Она с тоской смотрит на графин с водой.
— Так получилось. Анна-Карин потом уже не использовала свои способности. Но действие ее силы продолжало сохраняться.
— Интересно. И как долго оно сохранялось?
— Думаю, до каникул.
— А потом ее «популярность» закончилась? Сама собой?
— Да.
— По-моему, логичнее предположить, что это произошло, когда она перестала использовать в школе магию?
— Да, конечно, — согласилась Мину. — Но было не так.
Щеки Мину горели. Сзади слышалось шуршание ручки.
— У меня есть вопрос, — обратилась она к Александру. — Как будет проходить судебный процесс? Нам ничего не сообщили.
— Вам сообщат, когда придет срок, — ответил Александр.
Мину боится задавать следующий вопрос. Но они должны знать это, чтобы иметь возможность подготовиться.
— Разве Анне-Карин не положен адвокат? Мы ведь в судебных делах ничего не понимаем…
— В свое время вы получите всю необходимую информацию, — повторил Александр, его глаза потемнели.
Он налил себе стакан воды и опустошил его в несколько глотков. Затем снова посмотрел на Мину:
— Вы нашли убийцу? Знаете, кто действовал с благословения демонов?
— Нет.
— Насколько я понимаю, — сказал Александр, — нападения на вас прекратились так же внезапно, как начались, да?
— Да. Возможно, демоны отступились.
Александр скептически улыбнулся:
— Расскажи о своих магических силах.
Грудь Мину сдавило. Ей не хватало воздуха.
— Не знаю, есть ли у меня магические силы. Я их, по крайней мере, пока не заметила.
— Неужели?
— Да.
Александр холодно посмотрел на нее:
— Тогда вернемся к разговору об Анне-Карин. Расскажи, как она использовала магию. Рассказывай все, что знаешь, с самого начала.
Мину пробыла в усадьбе три часа, а казалось — целые сутки. В голове был сумбур. Мину не сомневалась: она наговорила лишнего, проболталась, все испортила, всем навредила.
Виктор, как и обещал, отдал ей мобильный после допроса. Мину сразу вспомнила эсэмэску Ванессы насчет железных опилок и пришла в ужас. Обычно Избранницы тут же удаляли полученные друг от друга сообщения, но в тот раз Мину не успела стереть письмо, и Виктор наверняка не преминул его прочитать.
Мину чертыхнулась про себя. К тому дню, когда Ванессу вызовут на допрос, нужно срочно придумать, зачем ей и Мину понадобились железные опилки.
Она перешла усыпанный гравием двор и двинулась по дороге в сторону шлюзов, уверенная в том, что Виктор наблюдает за ней в окно. Он предложил отвезти ее домой на машине, но после трех часов общения с представителями Совета Мину мечтала только об одном — расстаться с ними как можно быстрее. И желательно никогда больше не видеться. Отказ Мину, похоже, разочаровал Виктора, наверно, он рассчитывал на обратном пути продолжить свои психологические эксперименты.
Мину шла вдоль реки. Вода сверкала и переливалась в свете вечернего солнца. Мину, как загипнотизированная, не могла наглядеться на ее постоянно меняющийся узор.
По мере приближения к шлюзам шум воды усилился, Мину подняла голову и увидела Густава.
Она замедлила шаг. Остановилась.
Густав сидел на скамейке и читал. Он не видел Мину, и она еще могла пройти незамеченной.
Но внезапно ей стало ужасно обидно. По чудесному стечению обстоятельств они с Густавом стали друзьями, и вдруг рассорились по какой-то нелепой причине.
Мину очень скучала без Густава. Она отчетливо поняла это сейчас, увидев, как он один сидит там, где они летом гуляли вместе. Сейчас был самый подходящий момент попросить прощения.
— Густав! — крикнула Мину, подходя ближе.
Он поднял голову.
— Привет! — сказал он, закрывая учебник по биологии.
Мину остановилась. Она хотела было сесть на скамью, но место рядом с Густавом было испещрено пятнами засохшего птичьего помета.
— Ты что здесь делаешь? — спросил Густав.
— Гуляю.
— А-а.
Густав поддел ногой камешек. Мину проследила за ним взглядом. Камешек пролетел по воздуху и с тихим плеском плюхнулся в воду в нескольких метрах от ворот шлюза.
— Я вроде видел тебя и Виктора, — сказал Густав. — В его машине. Или мне показалось?
— Нет, не показалось.
— Ты общаешься с этим идиотом?
— Мы учимся в одном классе. Я что, не могу общаться, с кем хочу?
Мину понесло. Почему она без конца должна оправдываться? И лгать.
— Общайся на здоровье, — сказал Густав. — Просто он мне не слишком нравится. Хотя я его, конечно, не очень хорошо знаю.
— Вот именно, что ты его плохо знаешь.
Ситуация становилась абсурдной — Мину защищала Виктора от Густава.
— Да мне, в общем, все равно. Если ты считаешь, что он хороший человек, наверно… так и есть.
Мину посмотрела на Густава. Он явно пытался избежать новой ссоры. Сейчас главное — все не испортить.
— Густав… Прости. Я была не права.
— Я не сержусь, — говорит Густав, и Мину видит, что он действительно не сердится.
— Я не хочу ссориться, — говорит Мину.
— Я тоже.
Густав замолкает, размышляя о чем-то. Мину ждет, что он скажет.
— Но я не могу постоянно анализировать, — говорит он. — Выворачивать вещи наизнанку до тех пор, пока они в конце концов не потеряют всякий смысл.
Мину кивает. Она знает, что Густав имеет в виду. Выворачивать вещи наизнанку она мастер.
Читать бесплатно другие книги:
