Опасный флирт Роуэн Нина
– Не самое неприличное, какое я мог бы предложить. – Он едва не усмехнулся, увидев, что ее лицо побагровело еще сильнее. – Должен же я доказать теорему моей дурной репутации. – Он кивнул на ее блокнот. – Можете добавить ее к четвертой колонке.
Нортвуд понимал, что ведет себя грубо, однако последние два года ему постоянно приходилось столь тщательно сдерживать себя, следить за своей речью, даже за мыслями, что при виде женского смущения сдерживающие его внутренние оковы дрогнули. Ему захотелось вспугнуть ее, вовлечь вместе с собой в какой-то нехороший поступок и посмотреть, как она на это отреагирует. К тому же разве дурные поступки – это не то, чего ждет от него общество?
– Вы согласны? – спросил он.
– Разумеется, нет, – отрезала Лидия.
– Что ж, хорошо, – кивнул виконт. – В таком случае я попрошу Джона отвезти вас домой.
Слова Лидии ничуть не удивили лорда Нортвуда, поэтому он уже направился было к двери, как вдруг она сказала:
– Подождите!
Он повернулся.
– Милорд, наверняка есть что-то…
– Я сделал свое предложение, мисс Келлауэй.
Рука Лидии задрожала, когда она смахнула со лба прядь волос. Ее каштановые волосы отливали золотом, отчего Нортвуду ужасно захотелось увидеть, как они выглядят распущенными.
Лидия скованно кивнула, ее лицо по-прежнему было пунцовым.
– Очень хорошо.
– Что ж, тогда читайте мне одну из ваших загадок, – вымолвил Нортвуд.
– Прошу прощения?
Виконт кивнул на ее блокнот.
– Прочитайте мне одну из ваших загадок, – повторил он.
У Лидии был такой вид, будто она не понимает его просьбы. Нортвуду было интересно, что она сказала бы в ответ на его слова о том, что ему нравится звук ее голоса – нежный и плавный, в котором, однако, слышались хрипловатые нотки, проскальзывающие прямо в его кровь.
– Давайте же! – подбодрил ее виконт.
Лидия опустила глаза на блокнот, на ее лице появилось нерешительное выражение. Нортвуд сбил ее с толку. Она не ожидала такого поворота событий: рассчитывала, что их встреча будет совсем короткой, – поэтому сейчас не знала, как реагировать на его предложение.
– Ну ладно, хорошо, – наконец сказала она. Откашлявшись, Лидия пролистала странички блокнота. – Вот! «По пути на рынок торговка яйцами проходит через гарнизон. Она должна пройти мимо трех часовых».
Лидия замолчала и посмотрела на виконта. Когда их глаза встретились, в ее взгляде мелькнул легкий испуг. Александр ободряюще кивнул ей.
– «Первому часовому, – продолжила Лидия, – торговка продает половину своих яиц и еще пол-яйца. Второму – половину оставшихся яиц и половинку яйца. Третьему часовому достается половина оставшихся яиц и тоже половина яйца. Когда она доходит до базара, у нее в корзине остается тридцать шесть яиц. Сколько яиц у нее было сначала?»
Александр несколько мгновений молча смотрел на нее, а затем встал и подошел к письменному столу, стоявшему в другом конце комнаты. Пошарив в верхнем ящике, он вынул оттуда карандаш и протянул руку за блокнотом.
Перед его внутренним взором мелькнула картина – Лидия Келлауэй сидит за таким же столом, ее волосы распущены, между бровями залегла складочка от того, что она придумывает задачу, которая, по ее задумке, поставит людей в тупик. Возможно, уже поздно, ночь, и на ней только просторная белая сорочка, а тело под ней обнажено и…
Александр резко тряхнул головой. Еще раз прочитав задачу, он принялся выполнять алгебраические вычисления на листке бумаги.
«Неизвестное, еще пол-яйца, семьдесят три яйца до того, как она прошла перед последним часовым…»
Александр написал на листке число, обвел его в кружок и протянул листок Лидии.
– У нее было двести девяносто пять яиц, – сказал Нортвуд.
Лидия шагнула вперед, чтобы просмотреть его действия.
Александр испытал одновременно чувство триумфа и сожаления, когда, подняв голову, увидел на ее лице испуг. Она никак не ожидала проигрыша.
– Вы правы, лорд Нортвуд, – произнесла Лидия.
Отбросив карандаш, виконт выпрямился.
Лидия молча и с осторожностью смотрела на него. У нее была молочно-белая кожа, а на лице в форме сердечка выделялись большие глаза, обрамленные густыми ресницами. Высокие скулы плавно опускались к изящному подбородку и четко очерченным губам.
Ее можно было бы назвать красавицей, если бы не напряженный вид, не хрупкость, не крепко сжатые губы, не испуганный взгляд… Если бы, наконец, не призрачная бледность, подчеркиваемая черным траурным платьем, строгий покрой которого не мог скрыть выпуклостей и изгибов ее тела, прячущихся под этим платьем.
Его сердце забилось чуть быстрее. Он подошел к Лидии и встал перед нею. Лидия вздохнула, по белой колонне ее шеи пробежала волна. Если она и боялась, то виду не подавала. Если и ждала поцелуя, то ничем не показала этого. Она просто смотрела на него, и эти ее длинные ресницы, как перья, обмахивали голубые глаза.
Прикоснувшись к выбившейся из ее прически пряди, Нортвуд потер ее пальцами. Густые и мягкие. Как жаль, что Лидия затягивает их в такой тугой пучок. Рука Александра опустилась ниже, и он провел костяшками пальцев по ее щеке. Он заметил, что Лидия вздрогнула.
– Ну так что? – пробормотал виконт.
Положив свои большие руки на плечи Лидии, Александр ощутил, какое у нее изящное и хрупкое тело. А когда он опустил на нее глаза, его спина и плечи напряглись. Воздух вокруг сгустился и раскалился в небольшом промежутке между их телами. Сердце застучало тяжело и слишком быстро. Внезапно Александра охватила странная неловкость: казалось, что какая-то непонятная сила зашевелилась между ним и Лидией Келлауэй – сила, предвещающая несчастье.
Александр вдохнул окружавший ее воздух. Никакого надоевшего запаха цветов и духов. От Лидии исходил только аромат свежести и чистоты – так пахнет накрахмаленное белье и остро заточенные карандаши.
Ее губы приоткрылись. Сама она все еще была очень напряжена, ее руки висели вдоль тела. Александр задумался, позволяет ли она себе хоть изредка избавляться от этого напряжения, прячущегося в ней? Он все еще держал ее за плечи, и на мгновение оба замерли. А потом его рука скользнула вверх и легла на ее шею сбоку, как раз над воротничком.
Лидия задрожала, когда большой палец коснулся ее – это было единственное движение в полной тишине. Ее скулы покраснели и цветом стали напоминать розоватое небо на рассвете. От очередного глотка по ее горлу снова пробежала волна, но выражение лица не изменилось, она не шелохнулась.
Она стала совсем неподвижной, а спина напряглась сильнее, когда большой палец Александра поднялся еще выше и проскользнул в потайной уголок за ухом, а остальные его пальцы обвили сзади ее шею. При этом его ладонь легла на стыке ее шеи и плеча. Кожа Лидии была гладкой, как перкаль; темные кудряшки защекотали тыльную сторону его руки.
Желание… Горячее и настойчивое желание запульсировало у него внутри. Александру захотелось сорвать с Лидии ее скучное платье и прикоснуться к наготе. Словно в ответ на эти мысли ее пульс под его ладонью забился быстрее, будто там затрепетали крылья бабочки.
Раздался тихий шлепок по ковру – это блокнот Лидии упал на пол.
Губы Нортвуда опустились к ее рту. Лидия не двинулась. Румянец на ее лице стал еще ярче, грудь приподнялась, словно Лидия силилась набрать воздуха в легкие. Всевозможные оттенки голубого цвета так и мелькали в ее глазах. Ее дыхание поглаживало его губы. Руки Александра сжались на ее плечах, на ее шее.
Внезапно раны в его душе стали заживать, образовавшиеся трещины – затягиваться. Вместо них он наполнился желанием как можно дольше продлить это непонятное притяжение, насладиться мистикой того, что произойдет, когда их губы наконец встретятся.
– Позднее.
Его шепот нарушил охватившее их напряжение, как нарушает спокойствие темной воды упавшая в нее галька. Лидия откинулась назад, ее губы все еще были приоткрыты.
– Что? – неестественно тонким голосом спросила она.
– Позднее, – повторил Нортвуд. – Я попрошу вас вернуть мне долг при следующей встрече.
Лидия ошеломленно посмотрела на него, а потом отступила назад.
– Милорд, это нечестно.
– Неужели? Мы не договаривались о том, что я получу плату немедленно.
– Это предполагалось.
– Ах, мисс Келлауэй, в этом ваша ошибка. Опасно предполагать, что ваш оппонент придерживается тех же не обговоренных ранее правил, что и вы. Вообще опасно что-либо предполагать.
Лорд Нортвуд почти почувствовал, как от гнева в ее жилах вскипела кровь. Еще мгновение Лидия оставалась застывшей, а затем с нею что-то произошло – она вновь обрела над собой контроль, самообладание.
Лидия большими шагами направилась к двери, при этом ее спина была прямой и неподвижной, словно ее отлили из металла. Прежде чем выйти из гостиной, она повернулась к виконту.
– Хоть я и предпочитаю более систематический подход при доказательстве теорем, я действительно ценю вашу помощь, – произнесла она.
Лорд Нортвуд смотрел ей вслед, наблюдая, как она исчезает в тени холла. А потом по его губам пробежала легкая улыбка. Подобрав с пола ее блокнот, он сунул его себе в карман.
Глава 2
Если бы линейным дифференциальным уравнением можно было выразить чувства двух влюбленных, уравнение управлялось бы переменной каждого из них: a = Ar + bJ, аJ = cR + dJ.
Посмотрев на листок с уравнениями, лежащий на коленях, Лидия отложила его в сторону и обхватила себя руками за талию.
«Чувства двух влюбленных…»
Чувства – это одно. Ощущения – нечто совсем иное. Из ее памяти рвалось наружу одно воспоминание – воспоминание о том, каково это – почувствовать себя однажды необузданной, нагой, свободной.
Лидия вспомнила, что это ощущение показалось ей тогда удивительным. Что она почувствовала себя свободной впервые в жизни – до тех пор пока не поняла: цена за отпущение грехов такова, что заплатить ее не может никто.
«…уравнение управлялось бы переменной каждого из них…»
Она никогда не смогла бы описать переменную, которая все еще звенела в ней после свидания с лордом Нортвудом.
Каждый удар сердца вибрировал в ее теле, словно там разворачивалось что-то чудесное и очень глубокое. Ее груди налились и потяжелели, кожа натянулась и стала очень гладкой, бедра трепетали.
Лидия закрыла глаза. Стыд пульсировал под ее кожей, отчасти лишая томительного желания, которое она испытывала к едва знакомому человеку. Человеку, которого она никогда не получит. Хотеть которого она не должна.
«Три, четыре, пять: первая пифагорова тройка».
Биение ее сердца замедлилось, дыхание становилось спокойным и ровным. Лишающие мужества ощущения прошлой ночи постепенно оставляли ее, уступая место безупречной форме идеально построенного правильного треугольника.
– Ты сегодня рано.
Глаза Лидии распахнулись. В дверях кабинета, опираясь рукой на трость, стояла Шарлотта Бойд. Годы едва тронули ее белую кожу, а прекрасные черты сохранили красоту молодости.
– Я не могу уснуть. – Лидия отбросила со лба волосы, надеясь, что выражение лица не выдает ее мысли. – Миссис Дрисколл сказала, что завтрак будет подан через полчаса.
Миссис Бойд уселась на противоположный стул, в ее голубых глазах появилось настороженное выражение.
– Надеюсь, ты не из-за медальона так переживаешь?
Лидия с трудом сдержала раздражение.
– Разумеется, из-за него.
– Ради Бога, Лидия, я прошу тебя забыть про медальон. Это просто глупая, сентиментальная вещица, и ни тебе, ни Джейн не следует придавать ему какое-то особое значение. Кроме разве цены. Мистер Гейверс дал нам это понять.
– Он принадлежал моей матери, – сказала Лидия, задетая пренебрежительными словами бабушки. – Уверена, что вы понимаете, как важен для меня этот медальон. Да и для Джейн тоже. Папа никогда бы не позволил продать его.
– Твоим родителям следовало бы позаботиться о том, чтобы Джейн ходила в хорошую школу, а вместо этого они внушили вам, что нужно переживать из-за какой-то безделушки, – нахмурившись, произнесла миссис Бойд. – Надеюсь, ты меня поймешь.
– Вам не нужно было закладывать медальон, чтобы отправить Джейн в школу, – пробормотала Лидия.
– Ты же знаешь, какое дорогое обучение в начальной школе Куинсбридж, Лидия! Нам понадобятся все наши деньги, чтобы ее туда приняли. А вот старые медальоны не нужны.
«Мне нужны».
Руки Лидии сжались, а на грудь навалилась тяжесть, когда она взглянула на бабушку. Сейчас не время спорить об обучении Джейн, тем более что на уме у нее совсем другие дела.
– Я узнала, что медальон был куплен Александром Холлом, лордом Нортвудом.
Крепко сжав губы, миссис Бойд устремила на внучку взгляд, однако в ее глазах появилась некоторая растерянность.
– Виконтом Нортвудом? Ты, должно быть, шутишь.
– Вовсе нет, – возразила Лидия. – Он купил медальон у мистера Гейверса. Он сказал, что медальон показался ему интересным.
– Ты с ним говорила?
– Вчера вечером я была в его доме, – отозвалась Лидия. – И попросила вернуть медальон.
Миссис Бойд вытаращила на нее глаза.
– Ты ходила к лорду Норт…
Лидия подняла руку, чтобы остановить неминуемый выговор.
– Прежде чем вы начнете ругать меня, хочу сказать, что меня никто не видел, никто не слышал и я была очень осторожна.
– Вот что я тебе скажу, Лидия, не могла ты быть «осторожной», если решилась встретиться с таким человеком, как лорд Нортвуд, наедине! Неужели ты за свои годы так ничему и не научилась? Да что с тобой такое, скажи мне, ради Бога!
– Вы должны были понять, что я не допущу и мысли о том, чтобы расстаться с этим медальоном, – сказала Лидия. – Особенно после смерти папы.
– Да ты за много лет на него и не взглянула! – От волнения миссис Бойд встала и принялась ходить взад-вперед по комнате, тяжело опираясь на свою трость. – Лидия, ты только представь себе, что лорд Нортвуд знает о нашем походе в ломбард и о том, что мы… Господи, а вдруг разговоры об этом дойдут еще до кого-нибудь?!
– Он никому не скажет, – пообещала Лидия.
– Откуда тебе это известно?
Это было ей вовсе не известно. Хотя, с другой стороны, известно.
– Он не сплетник, – заверила Лидия бабушку. – И не захочет испортить чью-то репутацию.
– Ты в этом уверена?
– Вы бы так поступили?
– Ну, я…
– Разумеется, нет! Потому что вам известно, какие могут быть последствия. И лорду Нортвуду – тоже.
Лидия устало посмотрела на бабушку. Губы миссис Бойд были крепко сжаты, однако, похоже, спорить она была не расположена – возможно, потому, что понимала: Лидия говорит правду.
Поежившись, Лидия потерла руки, отгоняя от себя угрожающую тьму прошлого. Несмотря на то что она жила, постоянно опасаясь сплетен любого рода, желанию узнать о лорде Нортвуде побольше она противиться не могла.
– Это правда? – спросила Лидия. – Правда, что его мать убежала с другим мужчиной?
– О, это такие неприятные слухи. – Миссис Бойд взмахнула рукой. – Именно поэтому многие люди не хотят иметь с ними дела, хотя они весьма богаты. Да, насколько мне известно, графиню, которую многие считали весьма достопочтенной леди, действительно уличили в том, что она завела интрижку с молодым русским солдатом. Она убежала с ним, и граф написал прошение о разводе. Я считаю, он поступил совершено правильно. Нортвуд вернулся в Лондон в разгар всей этой истории. Честное слово, ужасно, что ему пришлось бороться с последствиями такого скандала. Они так и не оправились после него – вся семья.
– А что случилось с графиней?
– Ее изгнали из всех поместий, хотя я сомневаюсь в том, что она когда-либо пыталась вернуться. Предполагаю, что она по сию пору живет во грехе – возможно, где-нибудь в русской глуши. – Тут бабушка с любопытством прищурилась. – Кстати, как он себя вел?
– Лорд Нортвуд? – переспросила Лидия. Помолчав, она с трудом подобрала нужные слова: – Ну-у, он был вежлив. Но непреклонен.
Сердит.
Неотразим. Хорош. Соблазнителен.
Лидия отогнала от себя эти мысли. Она не должна думать так о джентльмене, тем более о лорде Нортвуде.
– Хм! – Миссис Бойд постучала тростью об пол. – Насколько я понимаю, у сыновей лорда Раштона есть в крови что-то такое – казачьи предки и так далее. Граф из древнего рода, который корнями уходит к норманнам, кажется, так что у них чисто английское происхождение. А вот о матери лорда Нортвуда этого не скажешь. Никакого воспитания! И все дело в русской крови. А ведь до скандала леди Чилтон подумывала о том, чтобы выдать свою дочь замуж за лорда Нортвуда.
Лидия заморгала. Какое-то неприятное чувство появилось в ее груди – что-то зелено-коричневое, цвета скользкой травы под слоем снежной каши.
– Дочь леди Чилтон собирается замуж за лорда Нортвуда? – спросила она.
– Нет, больше не собирается, – покачала головой бабушка. – Одно время они были обручены, но после того, как леди Раштон повела себя так недостойно, лорд Чилтон разорвал помолвку. Он потребовал, чтобы его дочь не имела дела с Холлами, несмотря на их богатство.
Лидия с облегчением выдохнула, только сейчас заметив, что ее рука слегка дрожит.
– Все эти братья и их сестра тоже провели немало лет в России, – заметила миссис Бойд. – Поэтому неудивительно, что спрос на них не так уж велик. Я слышала, что они не слишком цивилизованные.
Лидия прикусила язык, чтобы не ответить ей. Лидии нелегко было в этом признаваться, но ей казалось, что в словах бабушки об Александре Холле есть что-то хорошее.
Несмотря на безупречную внешность, была в глазах виконта какая-то беспощадность – что-то, отчего на ум приходили мысли о казаках, солдатах, серебристых соболях и о бескрайних русских степях.
Конечно, поведение лорда Нортвуда было каким угодно, но только не безупречным, однако Лидия не рискнула бы охарактеризовать его как «нецивилизованное».
Пока что.
– Софи! – прошептала Джейн Келлауэй.
Горничная, стоявшая у плиты, повернулась, широко распахивая глаза.
– Мисс Джейн, вы не должны здесь находиться! Ваша бабушка…
– Есть еще письмо? Мальчик принес только одно?
Вздохнув, Софи вынула из кармана фартука смятый листок. Вручив его Джейн, она подтолкнула ту к двери.
– Если она его найдет, то меня уволят.
– Ничего она не найдет.
Сжав письмо в руке, Джейн поспешила наверх, в спальню, где, дрожа от нетерпения, сломала печать. Развернув листок, она увидела ровные строчки, написанные аккуратным почерком, напомнившим дорожку марширующих строем черных муравьев.
«Дорогая Джейн!
Спасибо за твой недавний трактат об эльфельках. Мне кажется, ты придумала для них замечательное название и чудесно их описала – это весьма неприятные маленькие насекомые.
Интересно, однако, что эльфельки-самочки летают проворнее самцов. Возможно, в этом урок для всех нас.
Прилагаю к письму загадку, называемую ребусом. Признаюсь, я был немного разочарован, что мою прошлую загадку ты решила так быстро.
Твой К.»
Джейн усмехнулась. Она гордилась тем, что смогла так быстро разгадать последнюю загадку. Заложив письмо за вторую страничку, Джейн стала читать ребус:
Моя первая буква в чае, но не в листе.
Моя вторая буква в чайнике, а также в зубах.
Моя третья буква в банке для чая, но не в слове «уютный».
Моя четвертая буква в чашке, но не в слове «румяный».
Моя пятая буква в слове «травяной», а также в здоровье.
Моя шестая буква в мятной конфетке и всегда в богатстве.
Моя последняя буква в напитке. Итак, кем же я могу быть?
Я там, в классной комнате. Ты слушаешь меня?
– Джейн, ты не видела мой блокнот?
Услышав голос Лидии, Джейн неловко сунула письмо под руку, а затем посмотрела на сестру, чтобы понять, заметила ли та ее неуклюжее движение. Но Лидия лишь рассеянно оглядывала комнату.
– Блокнота? – переспросила Джейн. – Ты его потеряла?
– Я не положила его на место, – поправила сестру Лидия.
Джейн посмотрела в окно, чтобы узнать, не полетели ли по небу свиньи, потому что, без сомнения, Вселенная сошла с ума, раз Лидия Келлауэй не положила на место свой блокнот.
– Когда ты в последний раз видела его?
– О!.. Да вчера вечером… – Лидия прикусила губу, в ее глазах появилась какая-то странная боль. – Ну да ладно, не о чем беспокоиться. Уверена, что он ко мне вернется. – Она улыбнулась Джейн. – Миссис Дрисколл сказала, что к чаю будет печенье савоярди – «дамские пальчики».
– Это замечательно, – с притворным энтузиазмом пробормотала Джейн. «Дамские пальчики» она любила, но чай стал таким нудным с тех пор, как скончался папа, с которым можно было играть в китайские анаграммы.
– Может, мы сумеем уговорить миссис Дрисколл дать нам немного ее драгоценного клубничного джема. – Лидия снова улыбнулась, но выражение ее лица все еще оставалось напряженным – то ли из-за пропавшего блокнота, то ли из-за того, что оно всегда было таким.
Джейн вспомнила урок геологии, на котором они изучали жилы в скальных породах – полоски кварца или соли, прорезающие массив скалы. Ей подумалось, что в сестре тоже есть такая жила, только она не была ни сверкающей, ни блестящей. Жила в теле Лидии сделана из чего-то твердого, но ломкого. И этот материал появляется на поверхности лишь в те мгновения, когда она забывает про свою обычную осмотрительность.
Джейн так и не поняла причины этого – и никогда не понимала, но подозревала, что это имеет какое-то отношение к их матери.
– Ты полила папоротник? – спросила Лидия.
Все еще прижимая письмо к руке, Джейн направилась к столику у окна, на котором стоял стеклянный колпак. Под ним в перемешанной с камнями почве рос неухоженный папоротник, листья которого по краям уже потемнели. Сняв колпак, Джейн сбрызнула землю вокруг растения несколькими каплями воды.
– Довольно жалко выглядит, ты не находишь? – спросила Джейн, оборвав несколько высохших листьев.
Лидия подошла к ней, чтобы взглянуть на растение.
– Может, нам стоит переставить его еще куда-нибудь? А может, ему нужно больше воздуха или другая почва? Должна тебе сказать, Джейн, я никогда не понимала, как папоротники могут так пышно разрастаться под стеклянными колпаками.
Джейн с треском открыла окно, чтобы впустить в комнату свежего воздуха. Несколько мгновений они с Лидией рассматривали папоротник.
– Полагаю, нам следует серьезнее изучить этот вопрос, – наконец сказала Лидия. – Завтра пойду в библиотеку и посмотрю, нет ли там книг о том, как выращивать папоротники. А теперь, может, продолжим работать над делением столбиком?
Лидия принялась раскладывать на столе учебники и бумаги. Этот стол занимал большую часть маленькой комнатушки, которую раньше использовали в качестве детской Джейн, а затем превратили в классную комнату.
Пока Лидия была занята, Джейн взяла книгу и сунула письмо между страницами, а затем поставила книгу на полку между двумя энциклопедиями.
Внезапно она с удивлением поняла, что ей ужасно хочется рассказать Лидии о других письмах, которые были спрятаны на книжной полке, однако, глядя, как сосредоточенно сестра двигается по комнате, Джейн поняла, что смелость оставляет ее.
К тому же ей вовсе не хотелось ослушаться отправителя, который настаивал на сохранении тайны переписки, – эти анонимные письма и содержащиеся в них загадки помогали Джейн отвлекаться после смерти папы, и она не хотела, чтобы переписка прервалась.
Джейн подошла к стоявшей у стола Лидии.
– Все в порядке?
– Разумеется, – кивнула Лидия. – А почему что-то может быть не в порядке?
– Мне показалось, что ты чем-то огорчена.
– Нет, я не огорчена. А теперь давай присядем и просмотрим делимые и делители.
Джейн села и взяла в руки карандаш.
– Это из-за бабушки?
– Честное слово, все в порядке.
Однако Джейн явственно видела раздражение в глазах сестры. Она не знала, чего Лидия ждала от бабушки: то ли чтобы та что-то сделала, то ли, напротив, не сделала, – но ей ужасно хотелось, чтобы все вокруг стали менее серьезными и начали бы хоть от чего-то получать удовольствие.
Каждый новый день был похож на предыдущий: завтрак, уроки, ланч, прогулка, чай. Да и не сказать, что прогулки были слишком интересными, – они ходили только в парк, в библиотеку или в магазины.
– Джейн!
Та подняла глаза.
– Прости, я отвлеклась.
– Ты помнишь, что такое остаток?
– Число, которое остается после деления.
– Хорошо, – кивнула Лидия. – В этой задаче будет остаток, но ты начни с целого числа, потом раздели его на делитель. Обрати внимание: в делении столбиком интересно то, что ты можешь делить, умножать и вычитать с помощью одного равенства.
– Лидди!
– М-м-м?
– А плохо держать что-то в секрете?
Похоже, вопросы Джейн немного озадачивали Лидию.
– В секрете? О каком секрете речь?
– О, ничего такого, что могло бы причинить кому-то вред. Просто… Знаешь, это секрет. То, что не должен знать никто другой. Ну… как будто ты прячешь под кроватью целую сумку с драже.
– Что ж… В таком случае, я полагаю, все зависит от того, что это за секрет. Но если он не вредит тому, кто его хранит, тогда – нет. Не думаю, что это плохо. – Потянувшись рукой к сестре, Лидия убрала прядь волос со лба Джейн. – Ты где-то прячешь сладости?
– Нет. – Джейн наградила сестру торжествующей улыбкой. – А если бы прятала, то непременно поделилась бы ими с тобой.
– Как это мило. – Лидия слегка ущипнула Джейн за щеку. – Но ты все же должна разделить их поровну. А для этого надо освоить деление.
Джейн игриво скорчила недовольную гримасу, а затем сосредоточилась на решении задачи. Она любила математику, однако порой, когда она слушала, как разговаривает сестра, у нее складывалось впечатление, что мир вертится вокруг цифр.
Вообще-то Джейн считала, что в некотором смысле так оно и есть, но у нее было чувство, что миром все-таки движет что-то более таинственное, чем цифры.
Например, загадки, головоломки, ребусы…
Секреты.
Глава 3
Читать бесплатно другие книги:
