Третья девушка Кристи Агата

Глава 1

Эркюль Пуаро завтракал. Подле его правой руки дымилась чашка шоколада. Сладкое всегда было его слабостью. Шоколадом он запивал бриошь[1]. Сочетались они очень недурно. Он одобрительно кивнул. Ему пришлось обойти несколько магазинов, и только в четвертом он наконец купил эту превосходную сдобу. Правда, patisserie[2] была датская, однако так называемая французская по соседству уступала ей во всех отношениях. Чистейшая подделка.

Он испытывал сугубо гастрономическое блаженство. Его желудок пребывал в состоянии безмятежного спокойствия. И мозг тоже, — но, пожалуй, слишком уж безмятежного. Он завершил свой великий труд — анализ творчества прославленных светочей детективного жанра. Он не побоялся весьма уничижительно отозваться о самом Эдгаре По[3], поскорбел об отсутствии метода и логики в романтических нагромождениях Уилки Коллинза[4], превознес до небес двух практически неизвестных американцев, щедро воздал должное тем, кто это заслужил, и был надлежаще строг там, где похвалить оказалось нечего. Он проследил, как печаталась его книга, внимательно ознакомился с конечным результатом и, если не считать поистине астрономического числа опечаток, остался доволен. Над созданием своего шедевра он трудился с большим удовольствием: предварительно с большим удовольствием прочел множество книг, с большим удовольствием негодующе фыркал и швырял на пол очередной оскорбительно глупый роман (но затем непременно вставал, поднимал книжку с пола и аккуратно водворял ее в мусорную корзинку) и получал большое удовольствие, восхищенно кивая в тех редчайших случаях, где восхищение было уместно.

Но что дальше? Естественно, после таких интеллектуальных усилий необходимо было расслабиться и отдохнуть. Однако нельзя же отдыхать без конца, пора браться за дело. К несчастью, он совершенно не представлял себе, за какое именно дело. Еще один литературный шедевр? Пожалуй, нет. Достигнув успеха, надо уметь вовремя остановиться. Таков был его жизненный принцип. Беда заключалась в том, что он уже скучал. Напряженная умственная деятельность, которой он с таким наслаждением предавался, оказалась слишком уж интенсивной. Она привила ему дурные привычки, оставила после себя томительную пустоту.

Досадно! Он покачал головой и отхлебнул шоколад. Дверь отворилась, и вошел его вымуштрованный слуга Джордж. Вид у него был почтительный и слегка виноватый. Кашлянув, он произнес вполголоса:

— Э… — Пауза. — Э.., вас спрашивает.., барышня. Пуаро посмотрел на него удивленно и чуть брюзгливо.

— В этот час я никого не принимаю, — сказал он с упреком.

— Да, сэр, — подтвердил Джордж.

Господин и слуга посмотрели друг на друга. Общение между ними напоминало скачки с препятствиями. Тоном, интонацией или особым выбором слов Джордж давал понять, что в ответ на правильно заданный вопрос можно услышать нечто важное. Пуаро взвесил, каким должен быть правильный вопрос в данном случае.

— Она красива, эта барышня? — осведомился он.

— На мой взгляд, нет, сэр, но вкусы бывают разные. Пуаро взвесил ответ, тут же отметив маленькую паузу перед словом «барышня». Джордж был чувствительнейшим социальным барометром. Следовательно, он не уверен в статусе посетительницы. Пуаро решил уточнить:

— По вашему мнению, она барышня, а не.., ну, скажем, просто молодая особа?

— Мне кажется, что да, сэр, хотя нынче различать бывает трудно, — со скорбной миной ответил Джордж.

— Причину своего желания увидеть меня она объяснила?

— Она сказала… — Джордж цедил слова неохотно, словно заранее прося извинения, — что хотела бы посоветоваться с вами об убийстве, которое, кажется, совершила.

Эркюль Пуаро пристально посмотрел на Джорджа. Его брови поднялись.

— Кажется? Разве она не знает точно?

— Так она сказала, сэр.

— Неясно, но случай может оказаться довольно любопытным, — заметил Пуаро.

— А если это шутка, сэр? — с сомнением произнес Джордж.

— В принципе, конечно, возможно, — согласился Пуаро, — но все-таки трудно предположить… — Он поднес чашку к губам. — Проводите ее сюда через пять минут.

— Слушаюсь, сэр. — И Джордж удалился.

Пуаро допил шоколад, отодвинул чашку, встал из-за стола и, подойдя к зеркалу над каминной полкой, тщательно поправил усы. Удовлетворенный результатом, он снова опустился в кресло и приготовился встретить посетительницу. Он не вполне представлял себе, чего ждать…

Быть может, нежданная гостья окажется хотя бы довольно привлекательной? В голову ему пришло банальнейшее клише «удрученная красавица», и, когда Джордж распахнул дверь перед посетительницей, он с разочарованием мысленно покачал головой и вздохнул. Во всяком случае, не красавица, да и особой удрученности незаметно. Легкая растерянность, не больше.

«Фу, — подумал Пуаро брезгливо, — нынешние девицы! Неужели они даже не пытаются следить за собой? Умелый макияж, костюм к лицу, прическа, сделанная хорошим парикмахером, — и она, пожалуй, была бы недурна. Но сейчас — что за вид!»

Посетительнице было лет двадцать с небольшим. Длинные неопределенного цвета патлы падали на плечи. Взгляд больших зеленовато-голубых глаз был каким-то туманным. Одежда, видимо, была последним криком молодежной моды: черные кожаные сапожки, белые ажурные чулки сомнительной чистоты, коротенькая юбчонка и длинный бесформенный свитер плотной вязки. У любого мужчины одного с Пуаро возраста и круга при виде этой девицы могло возникнуть лишь одно-единственное желание — поскорее загнать ее в ванну. Когда он ходил по улицам, то желание это возникало у него постоянно. Сотни молоденьких девушек выглядели точно так же — невероятными замарашками. А у этой вообще такое лицо, будто ее только что выловили из речки, просто какая-то утопленница. Впрочем, решил про себя Пуаро, скорее всего, эти юные модницы совсем не грязнухи, просто изо всех сил стараются так выглядеть.

С обычной своей галантностью он встал и придвинул ей стул.

— Вы хотели меня видеть, мадемуазель? Садитесь, прошу вас.

— А! — произнесла девушка, словно у нее перехватило дыхание, и удивленно на него уставилась.

— Eh bien?[5] — сказал Пуаро.

— Я бы.., лучше я постою, — смущенно пробормотала она. Большие глаза продолжали смотреть на него с изумлением.

— Как угодно. — Пуаро опустился в кресло и выжидающе поглядел на нее.

Девушка переминалась с ноги на ногу. Взглянула на свои сапожки, потом опять подняла глаза на Пуаро.

— Вы.., вы… Эркюль Пуаро?

— Разумеется. Чем могу быть полезен?

— Ну-у, это довольно трудно. То есть… Пуаро почувствовал, что ей следует немного помочь, и подсказал:

— Мой слуга сказал, что вам требуется мой совет, поскольку вы, «кажется, совершили убийство». Я верно запомнил ваши слова?

Девушка кивнула.

— Да.

— Но почему скажется»? Кому, как не вам, знать, совершили вы убийство или нет.

— Ну-у, мне сложно объяснить. То есть…

— Успокойтесь, — ласково подбодрил ее Пуаро. — Сядьте, расположитесь поудобнее и расскажите мне, как все было.

— Но я не думаю.., я не знаю, как… Видите ли, это очень трудно. Я не хочу быть невежливой, но… Лучше я уйду.

— Да успокойтесь вы. И соберитесь с духом.

— Нет, не могу. Я подумала, что приду и.., и спрошу у вас, спрошу, как мне следует поступить.., но, понимаете, я не могу. Я ожидала совсем другого…

— Чем что?

— Вы простите, я вовсе не хотела быть невежливой, но… — Она судорожно вздохнула, посмотрела на Пуаро, отвела взгляд и вдруг выпалила:

— Вы такой старый! Мне не сказали, что вы такой старый. Я не хочу быть грубой, но.., это же правда. Вы слишком стары. Извините меня, пожалуйста, извините!

Она резко повернулась и вышла, странно пошатываясь, чем-то напоминая ночную бабочку, мечущуюся в свете лампы.

Пуаро сидел с открытым ртом. И лишь услышав, как хлопнула входная дверь, воскликнул:

— Nom d'un nom!..[6]

Глава 2

Зазвонил телефон. Но Эркюль Пуаро словно бы ничего не слышал.

Телефон продолжал пронзительно трезвонить.

В комнату вошел Джордж и остановился у аппарата, вопросительно глядя на Пуаро.

Тот качнул головой:

— Не нужно.

Джордж послушно вышел. А телефон не унимался. Пронзительный, визгливый звон не стихал. Затем вдруг оборвался. Но через минуту-другую возобновился с прежней настойчивостью.

— A, Sapristi![7] Наверное, женщина. Вне всяких сомнений, женщина.

Он со вздохом встал и направился к телефону.

— Алло!

— Это вы.., это мосье Пуаро?

— Да, это я.

— Говорит миссис Оливер, у вас голос какой-то не такой. Я даже не узнала.

— Bonjour, madame[8], надеюсь, у вас все хорошо?

— У меня? Прекрасно! — Голос известного автора детективных романов звучал по-обычному бодро. Эту именитую писательницу и Эркюля Пуаро издавна связывали самые дружеские отношения. — Простите, что звоню слишком рано, но я хочу попросить вас об одолжении.

— О каком же?

— В нашем клубе — в клубе авторов детективных романов — ежегодный банкет. Вы не согласились бы выступить там — в качестве почетного гостя этого года?

— Когда?

— В следующем месяце. Двадцать третьего числа. В трубке раздался горький вздох.

— Увы, я слишком стар.

— Слишком стар? Да что вы! Нисколько вы не стары.

— Вы полагаете, что нет?

— Разумеется, нет. И будете поистине замечательным гостем. Расскажете нам много чудных историй — о настоящих преступлениях.

— Разве кто-нибудь захочет их слушать?

— Все захотят. Вы еще сомневаетесь… Мосье Пуаро, что-нибудь случилось?

— Да, я расстроен. Мои чувства.., э, не важно!

— Ну-ка, ну-ка, что у вас там стряслось?

— Да ничего особенного…

— И все-таки. Обязательно приезжайте и все мне расскажите. Приедете? Сегодня же. Я напою вас чаем.

— Днем я чай не пью.

— Ну так кофе.

— В такое время дня я обычно кофе не пью.

— Шоколад? Со взбитыми сливками? Или отвар? Вы ведь так любите ячменный отвар. Лимонад? Оранжад? А если вы предпочитаете кофе без кофеина, то я попробую достать…

— Ah са, non, exemple![9] Без кофеина… Это форменное надругательство!

— Ну так какой-нибудь ваш любимый сироп. А, знаю! У меня где-то в шкафу есть бутылка «Райбены».

— Это что еще такое?

— Витаминизированный напиток из сока черной смородины.

— Право, я готов сдаться. Вы предлагаете столько соблазнов, мадам! Я тронут вашим участием и с удовольствием заеду выпить чашку шоколада.

— Отлично. И расскажете мне подробно, что вас так расстроило. — Она повесила трубку.

Пуаро ненадолго задумался, потом набрал номер и сказал:

— Мистер Гоби? Говорит Эркюль Пуаро. Вы сейчас очень заняты?

— Порядком, — ответил голос мистера Гоби. — Порядком-таки. Но для вас, мосье Пуаро, если ваше дело, как всегда, спешное… Если быть откровенным, мои теперешние молодые помощники с большинством поручений справятся и без меня. Хотя, конечно, подходящих ребят нынче куда труднее найти, чем бывало. Слишком много они о себе понимать стали. Воображают, будто все уже умеют, ничему толком не поучившись. Но что поделать! Старую голову на молодые плечи не приставишь. Буду рад услужить вам, мосье Пуаро. Для вас вызову двух-трех самых мозговитых парней. Наверное, как всегда, — информация?

Пуаро подробно изложил, что именно ему требуется. Кончив разговаривать с мистером Гоби, Пуаро позвонил в Скотленд-Ярд. После положенных формальных расспросов он услышал голос своего друга. Тот, терпеливо выслушав Пуаро, заметил:

— Но что я могу сделать? Кто убит — неизвестно, где — неизвестно. Когда — тоже неизвестно. Если хотите знать мое мнение, старина, это смахивает на гадание на кофейной гуще. — И с легким укором:

— Ведь у вас ни одного факта. Ни одного!

В тот же день в 16 часов 15 минут Пуаро сидел в гостиной миссис Оливер и с удовольствием прихлебывал шоколад из большой чашки, которую его хозяйка минуту назад поставила на столик у него под рукой, вместе с вазочкой, полной печенья langue de chats[10]. К тому же шоколад был увенчан воздушной шапкой взбитых сливок.

— Chere[11] мадам, вы так любезны!

Он с легким удивлением посматривал на прическу миссис Оливер, а также на обои. И то и другое он созерцал впервые. В последний раз, когда он видел миссис Оливер, она была причесана просто и строго. А нынче ее волосы были уложены пышными буклями и локонами от затылка до лба. Пышность эта была подозрительно роскошна. Пуаро попробовал представить, сколько этих буклей и локонов может вдруг отвалиться, если миссис Оливер придет в возбуждение, что с ней случалось довольно часто. Ну, а обои…

— Эти вишни у вас совсем недавно? — Он плавно очертил круг чайной ложкой, подумав про себя: «Не комната, а какой-то вишневый сад».

— По-вашему, их слишком много? — спросила миссис Оливер. — С обоями так трудно угадать. По-вашему, прежние были лучше?

Пуаро напряг память, и перед глазами всплыло множество диковинной расцветки тропических птиц в гуще джунглей. Он чуть было не сказал: «Plus са change, plus s'est la meme chose»[12], но удержался.

— Ну, а теперь, — произнесла миссис Оливер, когда ее гость поставил чашку и с удовлетворенным вздохом откинулся в кресле, стирая с усов капельки взбитых сливок, — расскажите, что, собственно, произошло?

— О, ничего особенного. Нынче утром ко мне явилась девушка. Я велел Джорджу назначить ей более удобный для меня час. Ведь существует распорядок, коим я не люблю пренебрегать, сами понимаете. И что вы думаете? Она попросила передать мне, что хочет поговорить со мной безотлагательно, так как она, кажется, совершила убийство.

— Как странно! Что значит «кажется»?

— Вот и я о том же! C'est inoui![13] Короче, я велел Джорджу привести ее в гостиную. Представьте, эта барышня отказалась даже сесть. Разговаривала стоя и просто ела меня глазами. Признаться, вид у нее был несколько странный. Она все молчала и молчала. Я попытался ее ободрить. И тут она вдруг заявила, что передумала. Она сказала, что не хочет быть невежливой, но что… — вы только послушайте! — что я слишком стар!

Миссис Оливер поспешила его утешить:

— Что вы хотите! Если человеку больше тридцати пяти, молоденькие девчонки считают его чуть ли не полутрупом. Они же все дурочки, поймите.

— Меня это весьма огорчило, — сказал Эркюль Пуаро.

— На вашем месте я бы и внимания не обратила. Хотя, конечно, она позволила себе редкую бестактность.

— Это не важно. И дело не в моих чувствах. Меня тревожит совсем другое. Да, и весьма.

— На вашем месте я бы выбросила все это из головы, — дружески посоветовала миссис Оливер.

— Вы не поняли. Меня тревожит эта девушка. Она пришла ко мне за помощью. А потом решила, что я слишком стар. Слишком стар, чтобы помочь ей. Конечно, она ошибалась, это само собой разумеется, но она убежала. А ей действительно нужна помощь, я чувствую.

— Вовсе не обязательно, — возразила миссис Оливер. — Девушки имеют обыкновение делать из мухи слона.

— Нет, нет, полагаю, она не преувеличивала.

— Не думаете же вы, что она и правда кого-то убила?

— Отчего же? Она сама сказала, что совершила убийство.

— Да, но… — Миссис Оливер помолчала. — Она ведь сказала; «кажется, совершила». Что, собственно, она могла иметь в виду?

— Вот именно. Звучит как полная бессмыслица.

— Кого, интересно, она убила? Или думает, что убила? Пуаро пожал плечами.

— И зачем ей понадобилось кого-то убивать? Пуаро снова пожал плечами.

— Ну, конечно, тут может быть что угодно. — Миссис Оливер оживилась, давая волю своему на редкость богатому воображению. — Например, кого-нибудь сбила и не остановила машину. Или на нее кто-то напал — на краю обрыва, — и, отбиваясь, она столкнула его вниз. Или дала кому-нибудь по ошибке не то лекарство. Или на вечеринке напала на кого-нибудь, они же там глотают разные мерзкие таблетки. Пришла в себя и увидела, что пырнула кого-то ножом. Или…

— Assez, madame, assez![14]

Но миссис Оливер уже закусила удила.

— Скажем, она хирургическая сестра и что-то напутала, давая больному наркоз, или… — Внезапно она умолкла и потребовала дополнительных сведений:

— А как она выглядела?

Пуаро, подумав, ответил:

— Как Офелия[15], совершенно лишенная привлекательности.

— Удивительно! — сказала миссис Оливер. — Едва вы это сказали, я словно увидела ее перед собой. Как странно!

— И совершенно беспомощная, — сказал Пуаро. — Совсем не из тех, кто умеет справляться с трудностями. И способен предвидеть грядущую опасность. Она из другой породы, таких всегда выбирают на роль жертвы. Посмотрят, и сразу ясно: «Вот эта подойдет».

Но миссис Оливер явно его не слушала. Она обеими руками вцепилась в свои букли и локоны жестом, давно знакомым Пуаро.

— Погодите! — вскричала она страдальчески. — Погодите!

Пуаро умолк, подняв брови.

— Вы же не упомянули ее имени, — сказала миссис Оливер.

— Она даже не представилась. О чем действительно можно только сожалеть.

— Погодите же! — взмолилась миссис Оливер еще более страдальческим тоном. Она отняла руки от головы и испустила глубокий вздох. Избавленные от своих уз волосы рассыпались по ее плечам, а самый великолепный локон отделился от остальных и упал на пол. Пуаро подобрал его и украдкой положил на стол.

— Ну вот, — сказала миссис Оливер, внезапно успокоившись. Она вогнала на место пару шпилек и задумчиво покивала головой. — Кто рассказал этой девушке про вас, мосье Пуаро?

— Насколько мне известно, никто. Естественно, она обо мне слышала. Как же иначе?

Миссис Оливер подумала, что в данном случае это не так уж и естественно. Сам Пуаро конечно же не сомневался, будто он известен всему белому свету. На самом деле очень многие посмотрели бы на вас с недоумением, если бы вы упомянули имя Эркюля Пуаро. Особенно молодежь.

«Но как ему это объяснить, — думала миссис Оливер, — чтобы не обидеть?»

— Мне кажется, вы ошибаетесь, — сказала она. — Нынешние девушки.., ну, и юноши тоже, мало что знают о сыщиках. Теперь это как-то не модно, и они вряд ли слышали о…

— Об Эркюле Пуаро, несомненно, слышали все, — произнес Пуаро с великолепным апломбом. Это было его кредо[16].

— Но они нынче такие невежественные, — вздохнула миссис Оливер. — Нет, правда. Все, что им известно, — это имена их любимых певцов, поп-групп или диск-жокеев. А если вдруг понадобится специалист, врач, скажем, или сыщик, или дантист, тогда они просто спрашивают у подруги: к кому бы лучше обратиться? А что отвечает та? «Дорогая моя, только к кудеснику на Куин-Энн-стрит: он разика три перекрутит тебе ноги вокруг головы — и ты здорова». Либо: «Когда у меня украли все мои брильянты, я не могла обратиться в полицию, ведь Генри бы просто взбесился. Но, знаешь, есть один просто обалденный сыщик, он сразу же их отыскал. А Генри так ничего и не узнал, потому что тот чудно умеет хранить тайны». Вот как это делается. Наверняка вашу посетительницу кто-то к вам направил.

— Очень сомневаюсь.

— Но откуда вам знать? Впрочем, сейчас узнаете… Как же я сразу не сообразила… Эту девочку к вам направила я. Пуаро посмотрел на нее с изумлением.

— Вы? Но почему вы сразу не сказали?

— Говорю же: я только сейчас сообразила. Когда вы упомянули про Офелию. Длинные и как будто мокрые волосы и довольно невзрачная. Вы очень точно ее описали. Между прочим, я видела ее совсем недавно. Да, теперь вспомнила.

— Кто она?

— Собственно, ее имени я не знаю, но мне несложно узнать. Почему-то вдруг зашел разговор о частных сыщиках — американских и английских, ну я, естественно, упомянула вас и некоторые из ваших дел, наиболее интересные.

— И вы дали ей мой адрес?

— Ну конечно нет. Мне и в голову не пришло, что ей нужен сыщик или что у нее какие-то проблемы. Мы просто болтали. Но я ссылалась на вас не один раз. Ваш адрес она могла найти сама. Это ведь так просто, достаточно открыть телефонную книгу.

— Вы разговаривали об убийствах?

— Да вроде нет. Сама не знаю, почему мы перешли на сыщиков, разве что.., да, пожалуй, это она перевела разговор на эту тему…

— Так скажите же мне, скажите все, что вам о ней известно!

— Ну, было это в прошлую субботу. Я гостила у Лорримеров. Они тут ни при чем. Просто взяли меня с собой к каким-то своим знакомым на коктейль. Народу там собралось довольно много, и я чувствовала себя не очень ловко вы же знаете, я не пью, и для меня приходится подыскивать что-нибудь безалкогольное, а это лишние хлопоты. И потом, все начинают отпускать мне комплименты: ах как им нравятся мои романы да как они мечтали познакомиться со мной, а меня в жар бросает. От смущения я совсем глупею, сами понимаете. Но приходится как-то соответствовать, напрягать мозги. И кто-то обязательно начинает говорить про моего жуткого сыщика Свена Хьерсона. Какой он замечательный. Знали бы они, до чего я его ненавижу! Но мой издатель категорически запретил мне в этом признаваться. Видимо, от книг перешли на случаи из жизни, тут я про вас и рассказала, а эта девочка стояла рядом и слушала открыв рот. Когда вы сравнили ее с непривлекательной Офелией, у меня что-то мелькнуло в памяти. «Кого это мне напоминает?» — подумала я. И тут же вспомнила: «Ну конечно же! Ту девочку на вечеринке у друзей Лорримеров. Да, да, это она.., если только я ее с кем-нибудь не путаю.

Пуаро вздохнул. Имея дело с миссис Оливер, следовало запастись терпением.

— А кто же эти знакомые ваших знакомых?

— Трефьюзисы, по-моему; если не Триерны. Что-то в этом роде. Он набоб[17]. Неслыханно богат. У него что-то там в Сити, но вообще он почти всю жизнь провел в Южной Африке…

— У него есть жена?

— Да. Очень красивая женщина. Намного моложе его. А какие волосы! Просто золотая грива! Это его вторая жена. А эта ваша Офелия — дочь от первой жены. У него еще есть дядюшка, совсем древний старик. Весьма именитый. Всяких званий хоть отбавляй. Не то адмирал, не то маршал авиации. А вдобавок астроном, если не ошибаюсь. Во всяком случае, у него из крыши торчит огромный телескоп. Хотя, возможно, это просто хобби. К этому старичку вроде бы приставлена некая молодая иностранка. Сопровождает его в Лондон и следит, чтобы он не попал под машину. Очень хорошенькая.

Пуаро мысленно рассортировал информацию, полученную от миссис Оливер, ощущая себя живым компьютером.

— Значит, в доме живут мистер и миссис Трефьюзис…

— Не Трефьюзис. Я вспомнила — Рестарик.

— Но это же совсем разные фамилии?

— Вовсе нет. Обе корнуольские, ведь так?

— Значит, там живут мистер и миссис Рестарик, а также именитый престарелый дядюшка. Его фамилия тоже Рестарик?

— Сэр Родрик, а дальше не помню.

— Молодая иностранка, присматривающая за дядюшкой, и дочь. А еще дети у них есть?

— По-моему, нет, но точно не скажу. Дочка, кстати, там с ними не живет. Просто приехала на выходные. Видимо, не очень-то ладит с мачехой. У нее какая-то работа в Лондоне, и она завела приятеля, который им, насколько я поняла, не слишком по вкусу.

— А вы довольно много о них знаете.

— Ну, то одно случайно услышишь, то другое. Лорримеры большие любители поговорить. Все время кого-то обсуждают. Ну и, хочешь не хочешь, узнаешь о всех их знакомых. Но только иногда начинаешь в них путаться. Может быть, и на этот раз. Жаль, я забыла имя девочки. Что-то связанное с песней… Тора? «Поговори со мною, Тора!» Тора… Тора. Что-то похожее… Или Майра? «О Майра, ты одна моя отрада». Что-то похожее. «Мне снился мраморный чертог». Норма? Или все-таки Маритана? Норма… Норма Рестарик. Именно так, я уверена. Она третья, — неожиданно добавила миссис Оливер.

— Но вы, кажется, сказали, что она единственная дочь?

— Да. Во всяком случае, так мне кажется.

— Но в таком случае, почему вы назвали ее третьей?

— Боже милостивый, вы не знаете, что значит третья? Третья девушка? Неужели вы не читаете «Тайме»?

— Читаю объявления о рождениях, кончинах и браках. А кроме того, интересующие меня статьи.

— Я имею в виду объявления на первой странице. Только теперь их помещают не на первой странице, а где-то в середине. И я подумываю выписать другую газету. Но лучше сами поглядите.

Она подошла к журнальному столику, схватила «Тайме», нашла нужную страницу и вернулась к нему.

Вот смотрите: «ТРЕТЬЯ ДЕВУШКА для удобной квартиры на третьем этаже, отдельная комната, центральное отопление, Эрлс-Корт». «Требуется третья девушка, квартплата пять гиней в неделю, собственная комната». «Требуется четвертая девушка. Риджентс-парк[18]. Собственная комната». Вот так теперь любят жить девушки. Удобнее, чем пансион или общежитие. Какая-нибудь девушка снимает меблированную квартиру и подыскивает, с кем разделить квартирную плату. Ее напарница — то есть вторая девушка — обычно ее приятельница, а потом они по объявлению подбирают третью, если не находят желающую среди знакомых. И, как видите, частенько умудряются втиснуть в квартиру еще и четвертую. Первая девушка — квартиросъемщица — занимает лучшую комнату, вторая платит значительно меньше и живет в комнате похуже, третья еще меньше, и ее запихивают в чулан. Они договариваются между собой, чтобы в какой-то вечер квартира предоставлялась в полное распоряжение одной из них. Ну и о прочем: обычно девушки устраиваются очень неплохо.

— А где именно эта девушка, которую, возможно, зовут Нормой, живет в Лондоне?

— Я же вам говорила: я ничего по-настоящему о ней не знаю.

— Но могли бы узнать?

— Думаю, это довольно просто.

— Вы уверены, что в том разговоре не была упомянута чья-нибудь внезапная смерть?

— Вы имеете в виду — в Лондоне? Или в доме Рестариков?

— И там и там.

— По-моему, нет. Попробовать что-нибудь разузнать? Глаза миссис Оливер заблестели. Она уже явно увлеклась.

— Вы очень любезны.

— Сейчас позвоню Лорримерам. Время как раз самое подходящее. — Она направилась к телефону. — Мне не нужно будет подыскивать причины, всякие обстоятельства, или, может, сочинить что-нибудь?

Она с некоторым сомнением посмотрела на Пуаро.

— О, естественно. Само собой разумеется. Вы женщина с воображением, вам это будет легко. Но.., но только не слишком увлекайтесь.

Миссис Оливер ответила ему понимающим взглядом. Она набрала номер и, повернув голову, зашептала:

— У вас есть карандаш и бумага или блокнот, чтобы записывать фамилии и адреса и всякие детали?

Пуаро ободряюще ей улыбнулся — записная книжка уже лежала перед ним.

Миссис Оливер повернулась и заговорила в трубку. Пуаро слушал очень внимательно, стараясь не пропустить ни слова.

— Алло! Можно… А, это вы, Наоми. Говорит Ариадна Оливер. О да.., ну, так много народа… Ах, вы про старичка? Нет, знаете, я не… Совсем плохо видит?.. А я думала, он едет в Лондон с этой иностраночкой… Да, конечно, не волноваться они не могут, но она как будто умеет с ним справляться… Да, кстати, вы не дадите мне ее адреса… Нет-нет, дочери, я имела в виду — где-то в Кенсингтоне, верно? Или в Найтсбридже? Я обещала ей книгу и записала адрес, но, разумеется, потеряла. Я даже имени ее толком не запомнила. Тора или Норма?.. Да-да, Норма, я так и думала… Одну минуточку, только возьму карандаш… Слушаю… Шестьдесят семь Бородин-Меншенс… Знаю-знаю, такие мрачные корпуса — в форме квадрата, смахивают на тюрьму на Уормвуд-Скребс… Да, квартиры как будто очень удобные, с центральным отоплением и всем прочим… А кто ее компаньонки?.. Подруги или по объявлению?.. Клодия Риис-Холленд… Ее отец в парламенте, верно? А вторая?.. Да, естественно, вы не знаете, но, полагаю, тоже из порядочной семьи… Чем они все занимаются? Теперь ведь все в основном секретарши, не правда ли?.. А та, вторая, дизайнер по интерьерам.., или сотрудница художественной галереи?.. Нет, что вы, Наоми, я просто так… Просто любопытно, чем нынче занимаются девушки. Писателю нельзя отставать от времени… Вы упомянули про какого-то приятеля… Да, но что делать? То есть, я хочу сказать, нынешние девушки вытворяют что хотят… Очень неприличный? Из этих, небритых и грязных?.. А-а, из тех!.. Парчовый жилет и каштановые кудри… До плеч, конечно… Вы совершенно правы, и не разберешь, кто перед тобой, парень или девушка, верно?.. Да, конечно, в них есть что-то ван-дейковское[19], если они недурны собой… Что-что? Мистер Рестарик его просто ненавидит?.. Да, отцы часто… Мэри Ре-старик?.. Что же, ссоры с мачехой, это так естественно. Полагаю, она была очень рада, когда девочка нашла работу в Лондоне… То есть как — люди говорят?.. Неужели они не могли выяснить, что с ней?.. Кто сказал?.. И что, замяли?.. О! Сиделка? Рассказывала гувернантке Дженнерсов? Ее муж? А-а!.. Врачи не могли установить… Да, но люди так жестоки. Абсолютно с вами согласна. Обычно такие сплетни одна сплошная ложь… О, что-то желудочное?.. Какая нелепость! То есть утверждают, будто.., как его? Эндрю… Вы хотите сказать, что со всеми этими гербицидами[20] очень легко… Да, но почему?.. Ведь не то чтобы он много лет копил ненависть, она же его вторая жена, гораздо моложе его, красавица… Да, пожалуй, это возможно, но почему вдруг иностраночке вздумалось бы?.. То есть, по-вашему, она могла обидеться на то, что она ей наговорила… Очень привлекательное создание, Эндрю мог увлечься… О, конечно, ничего серьезного, но Мэри могло быть неприятно, и она начала придираться, а та…

Краешком глаза миссис Оливер заметила, что Пуаро делает ей отчаянные знаки.

— Минуточку, дорогая моя, — сказала миссис Оливер в трубку. — Пришел булочник. (Пуаро принял оскорбленный вид.) Не вешайте трубку!

Она положила трубку на столик, перебежала через комнату и оттеснила Пуаро в кухонный закуток.

— Что? — спросила она, запыхавшись.