Третья девушка Кристи Агата

Глава 25

В гостиной сидели четыре человека. Пуаро в своем квадратном кресле пил sirop de cassis. Норма и миссис Оливер сидели на диване. Миссис Оливер выглядела необыкновенно торжественно благодаря светло-зеленому парчовому платью (которое ей совершенно не шло) и очень высокой и сложной прическе. Доктор Стиллингфлит развалился в кресле, вытянув свои длинные ноги, чуть ли не до середины комнаты.

— Так вот, я хочу выяснить массу вещей! — потребовала миссис Оливер прокурорским тоном.

Пуаро поспешил предотвратить надвигавшуюся бурю.

— Chere madame, только позвольте сначала вас поблагодарить. Не могу даже выразить, скольким я вам обязан. Решительно все, все удачные идеи подсказали мне вы.

Миссис Оливер поглядела на пего с некоторым сомнением.

— Разве не вы разъяснили мне, что означает выражение «третья девушка»? И разве не с этого я начал — и не этим ли кончил? Третьей из трех девушек, живших в одной квартире? Формально, я полагаю, третьей была Норма, по когда я сумел посмотреть на все под правильным углом зрения, все стало на свои места. Искомый ответ, недостающий кусочек загадочной головоломки всякий раз сводился к одному и тому же — к третьей обитательнице квартиры. И всякий раз именно ее и не оказывалось в этой квартире, если вы понимаете, что я хочу сказать. Я знал лишь ее имя.

— Не понимаю, как я умудрилась не узнать в ней Мэри Рестарик, — сказала миссис Оливер. — Я ведь видела ее в «Лабиринте», разговаривала с ней. Правда, когда я в первый раз увидела Фрэнсис Кэри, у нее все лицо было закрыто черными волосищами. Это кого хотите собьет с толку!

— Опять-таки, это вы, мадам, подсказали мне, как сильно прическа меняет внешность. Не забывайте, Фрэнсис Кэри училась какое-то время в театральной школе и умела быстро гримироваться. И менять по желанию голос.

У Фрэнсис были длинные черные волосы, закрывающие пол-лица, белая маска макияжа, наведенные карандашом брови, тушь на ресницах, хрипловатый голос и привычка томно растягивать слова. Мэри Рестарик выглядела полной ее противоположностью — золотые кудри — как потом выяснилось, парик, вполне строгий респектабельный костюм, легкий колониальный акцент, энергичная манера говорить. Однако с самого начала в ней чувствовалось что-то ненастоящее. Я не мог понять, что она была за женщина. Вот тут я допустил промах. Да, я, Эркюль Пуаро, допустил промах!

— Ого-го! — воскликнул доктор Стиллингфлит. — В первый раз, Пуаро, я слышу от вас нечто подобное! Чудеса, да и только.

— Но я не совсем понимаю, зачем ей понадобилось изображать сразу двоих? — сказала миссис Оливер. — Только лишние сложности.

— Нет-нет! Игра стоила свеч, — возразил Пуаро. — Видите ли, благодаря этому маскараду она всегда могла обеспечить себе алиби. Подумать только, все это происходило у меня на глазах, а я ничего не видел! Парик.., он мне все время не давал покоя, но я не понимал почему. Две женщины, которых никто никогда, ни при каких обстоятельствах, не видел вместе. Так ловко все было устроено, что никто не обращал особого внимания на их долгое отсутствие. Мэри часто ездит в Лондон за покупками, посещает фирмы по продаже недвижимости, осматривает дома. Фрэнсис ездит по разным городам, летает за границу, ведет богемный образ жизни, водит компанию с причастными к искусству молодыми людьми, которых использует для операций, довольно рискованных с точки зрения закона. Для Уэддербернской галереи они заказывали особые рамы, в которые вставляли картины молодых многообещающих художников. Картины продавали или посылали на выставки за границу. Рамы же внутри были полыми, и их битком набивали пакетиками с героином. Занимались они и различного рода мошенничеством — например, подделывали не очень известных старых мастеров и тому подобное. Она очень умело всем этим заправляла. Среди художников, чьими услугами она пользовалась, был и Дэвид Бейкер. Что он действительно блестяще умел делать, так это копировать чужие работы.

— Бедный Дэвид, — тихо сказала Норма. — Когда мы только познакомились, он казался мне просто гением.

— Этот портрет… — задумчиво проговорил Пуаро. — Он все время не давал мне покоя. Зачем Рестарик перевез его в контору? Почему это было для него так важно? Нет, все-таки я был непростительно недогадлив.

— Но при чем тут портрет? — спросила миссис Оливер.

— О, это был очень ловкий ход. Портрет служил своего рода удостоверением личности. Парные портреты мужа и жены кисти модного художника того времени. Когда их привезли, Дэвид Бейкер уже написал портрет Оруэлла, который теперь стал парным к портрету матери Нормы. Никому и в голову не могло прийти, что портрет — подделка. Манера, техника, фактура холста — все было воспроизведено с невероятной точностью. Рестарик повесил его над своим письменным столом. Теперь каждый, кто давно не виделся с Рестариком, после слов: «Да вас теперь совсем не узнать!» Или «Как же вы изменились», невольно смотрел на портрет — и приходил к выводу, что просто успел основательно забыть, как выглядел его знакомый в молодости.

— Но это же был огромный риск для Рестарика.., вернее, для Оруэлла, — сказала недоверчиво миссис Оливер.

— Вовсе не такой уж большой. Он ведь не был претендентом на наследство — неведомо откуда взявшимся. Он был совладельцем фирмы, вернувшимся на родину после смерти брата, чтобы привести в порядок дела. Много лет он провел за границей, откуда привез молодую жену, с которой и поселился у дряхлого полуслепого, но весьма именитого дядюшки, который знавал его только школьником. Других новоявленных родственников у него не было, кроме дочери, которой было пять лет, когда ее настоящий отец уехал от них с матерью. Два старых клерка, служивших при Эндрю Рестарике до его отъезда в Южную Африку, успели умереть. А молодые служащие в наши дни нигде долго не задерживаются. Семейный поверенный также скончался. Можете не сомневаться, что когда они задумали эту аферу, Фрэнсис очень тщательно все изучила. Как выяснилось, она познакомилась с Оруэллом в Кении примерно два года назад. У обоих были нелады с законом, хотя и в разных областях. Он занимался аферами, связанными с продажей концессий и земельных участков. И однажды участвовал в экспедиции Рестарика — в какие-то малоизведанные края. Тогда прошел слух о смерти Рестарика (видимо, верный), потом опровергнутый.

— Полагаю, ставка в этой игре была очень большой? — спросил Стиллингфлит.

— Колоссальной. Немыслимый блеф ради немыслимой ставки. И, казалось, выигрыш уже у них в кармане. Эндрю Рестарик сам был очень богат, да еще унаследовал состояние брата. Никто не усомнился в его личности. И вот тут-то все чуть было не пошло прахом. Вдруг как гром среди ясного неба письмо от женщины, которая, если они сошлись бы лицом к лицу, сразу узнала бы, что он — не Эндрю Рестарик. И еще одна неприятность: Дэвид Бейкер начал его шантажировать.

— Но этого, я полагаю, можно было ожидать? — задумчиво спросил Стиллингфлит.

— Нет, они были застигнуты врасплох, — ответил Пуаро. — Дэвид никогда прежде не покушался на шантаж. Вероятно, его соблазнило огромное богатство мнимого Рестарика. Деньги, которые он получил за подделку портрета, выглядели мизерными в сравнении с услугой, которую он оказал. И он потребовал еще. Поэтому Рестарик выписал ему чек на весьма солидную сумму, но сделал вид, будто пошел на это ради дочери — чтобы уберечь ее от несчастного брака. Действительно ли. Дэвид хотел жениться на ней, я не знаю, но это не исключено. Только шантажировать людей вроде Оруэлла и Фрэнсис Кэри было опасной затеей.

— Вы хотите сказать, что именно эта парочка не моргнув глазом отправила на тот свет Дэвида и Луизу? — спросила миссис Оливер, болезненно морщась.

— Они чуть было не прибавили к своему списку и вас, мадам, — сказал Пуаро.

— Меня? Так вы думаете, что по голове меня ударил кто-то из них? Да, конечно же это была Фрэнсис, а вовсе не бедный Павлин…

— Да, не думаю, что это был Павлин. Вы ведь к тому времени уже побывали в Бородин-Меншенс. А теперь, как она могла предполагать, выследили ее и в Челси, прикрываясь довольно-таки неубедительной историей — во всяком случае, так показалось самой Фрэнсис. Поэтому она и решает слегка наказать вас за праздное любопытство, чуть не проломив вам череп. Вы же никого не слушаете, а ведь я предупреждал об опасности!

— Просто даже не верится, когда я вспоминаю, как она возлежала в этой грязной мастерской, позируя этому Берн-Джонсу! Но зачем… — Она перевела взгляд на Норму и снова посмотрела на Пуаро. — Но ее-то они зачем мучили, пичкали наркотиками, внушали, будто она совершила эти убийства? Зачем?

— Им нужна была жертва, на которую все можно было бы свалить, — ответил Пуаро.

Он поднялся и подошел к Норме.

— Дитя мое, вы перенесли страшное испытание. Но больше ничего подобного с вами не случится. Можете быть спокойны. И еще надо всегда верить в себя. Тогда не страшно никакое зло, которое может встретиться в жизни.

— Наверное, вы правы, — сказала Норма. — Думать, что ты сумасшедшая, по-настоящему верить в это… Это так страшно. — Она вздрогнула. — Я даже и сейчас не могу до конца поверить, что мне удалось спастись. Почему меня не обвинили в убийстве, когда я сама сказала, что убила Дэвида?

— Кровь уже свертывалась, — объяснил доктор Стиллингфлит невозмутимо. — Его рубашка «заскорузла» от нее, как сказала мисс Джейкоб. А ведь они хотели создать впечатление, будто его убили минут за пять до того, как Фрэнсис принялась разыгрывать истерику.

— Но каким образом она… — Миссис Оливер упорно пыталась во всем разобраться. — Она же была в Манчестере.

— Приехала более ранним поездом. В вагоне загримировалась под Мэри. Вошла в Бородин-Меншенс, поднялась, вошла в квартиру. Там ее уже ждал Дэвид, которому она заранее назначила встречу. Он ничего не подозревал, и она застигла его врасплох. Потом вышла и стала ждать Норму. Когда увидела ее, зашла в общественный туалет, загримировалась, увидела на углу знакомую, поболтала с ней и снова вернулась в Бородин-Меншенс. Поднялась на лифте уже в качестве Фрэнсис, а затем.., сыграла ту самую сцену, получив от этого, я полагаю, немалое удовольствие. Когда прибыла полиция, никто, как ей казалось, обнаружить несоответствия во времени убийства уже не мог. Должен сказать, Норма, вы нас всех в черт-те какое положение поставили! Надо же так упорствовать, что это именно вы убивали всех и вся!

— Мне хотелось сразу со всем этим покончить… А вы, вы, значит, и правда думали, что я действительно…

— Я? За кого вы меня принимаете? Уж я-то знаю, на что способны мои пациенты, а на что нет. Но я видел, как вы запутываетесь сами, а заодно и запутываете других. И еще не знал, чего ждать от старшего инспектора Нила.

Он уже и так пошел на нарушение всех полицейских процедур. Только вспомните, как он подыгрывал Пуаро! Пуаро улыбнулся.

— Нил и я знакомы много лет. Кроме того, он тогда уже навел кое-какие справки. А вы, Норма, никогда перед дверью квартиры Шарпантье вообще не стояли. Фрэнсис поменяла местами цифры — шестерку и семерку — на двери вашей собственной квартиры. Они ведь едва держатся на своих шпеньках. Клодия в ту ночь отсутствовала. Фрэнсис подмешала вам наркотики, что и вызвало у вас очередной кошмар. Прозрение ко мне пришло внезапно. Луизу могла убить только настоящая «третья» из вашей квартиры — Фрэнсис Кэри.

— И ведь вы ее почти узнали, — вставил Стиллингфлит, — Вы же описали мне, как одно лицо вдруг превращалось в другое.

Норма задумчиво посмотрела на него и вдруг сказала:

— А вы были ужасно грубы со всеми.

— Груб? — Стиллингфлит даже растерялся.

— Вспомните, что вы им говорили. И как на них кричали!

— Ну, да.., пожалуй. Есть у меня такая привычка. Иногда они и святого из себя выведут. — Он вдруг подмигнул Пуаро. — А она молодец, верно?

Миссис Оливер со вздохом поднялась.

— Мне пора домой, — сказала она. Потом посмотрела на мужчин и на Норму. — А что нам с ней делать? — спросила она.

Пуаро и Стиллингфлит с недоумением взглянули на нее.

— Какое-то время, конечно, она поживет у меня, — продолжала миссис Оливер. — Она говорит, что ей это даже нравится. Но возникает очень серьезная проблема — куча денег, потому что ваш отец.., ваш настоящий отец, хочу я сказать, оставил вам все свое имущество. А это означает массу хлопот, не говоря уже о всяких письмах с просьбами о помощи. Она может переехать к сэру Родрику, правда, для молоденькой девочки это вряд ли большая радость. Он же почти слеп и глух, и к тому же законченный эгоист. Да, кстати, что там выяснилось о его пропавших документах, об этой иностранке и садах Кью?

— Они нашлись там, где, ему казалось, он уже искал. Их нашла Соня, — объяснила Норма и добавила:

— У дяди Родди и Сони на той неделе свадьба.

— Нет хуже дурака, чем старый дурак, — заметил Стиллингфлит.

— Ага! — воскликнул Пуаро. — Значит, барышня предпочла благополучную жизнь в Англии политическим интригам? Наверное, она сделала правильный выбор.

— Я ее понимаю, — сказала миссис Оливер, ставя точку. — Но вернемся к Норме. Ведь кто-то же должен ей помочь. Подсказать, что ей делать дальше… Ей нужен совет! — Она сопроводила эту сентенцию[83] суровым взглядом. Пуаро молчал и улыбался в усы.

— Совет? — сказал доктор Стиллингфлит. — Я дам вам совет. Норма. Во вторник на той неделе я лечу в Австралию. Сначала я хочу осмотреться, проверить, стоит ли заниматься тем, что они мне предложили, перспективно ли это. Потом вызову вас, и, если вы будете не против, мы поженимся. И поверьте, мне не нужны ваши деньги. Я ведь не из тех честолюбцев, которые спят и видят, как бы им создать что-нибудь вроде научно-исследовательского центра. Меня интересуют люди. Кроме того, я убежден, что вы будете благотворно влиять на меня. Вы же сами говорите, что подчас я бываю груб, — а я этого и не замечал. Это даже было бы здорово, если бы вы стали мной командовать… Просто не верится, какой беспомощной вы были совсем недавно.

Норма замерла, внимательно глядя на Джона Стиллингфлита и как будто по-новому его оценивая — совсем с иной стороны.

Потом она улыбнулась. Это была очень милая улыбка — так веселые молодые няни улыбаются своим малолетним подопечным.

— Я согласна, — сказала она, а потом подошла к Эркюлю Пуаро. — Мне очень стыдно, что я тогда нагрубила вам, назвав слишком старым. Это было так несправедливо и так.., глупо. — Она положила руки ему на плечи и крепко его поцеловала.

— А теперь сходи за такси, — небрежным тоном приказала она Стиллингфлиту.

Стиллингфлит кивнул и вышел. Миссис Оливер взяла сумочку и меховую накидку. Норма надела пальто и пошла за ней к двери.

— Madame, un petit moment…[84]

Миссис Оливер обернулась. Пуаро протягивал ей великолепный седой локон, обнаруженный им за диванной подушкой.

Миссис Оливер воскликнула с досадой:

— Они, как все нынешнее, никуда не годятся! Шпильки для волос, я имею в виду… Совершенно ничего не держат.

Она вышла с понурым видом. Но секунду спустя снова просунула голову в дверь и заговорщицким шепотом спросила:

— Скажите мне… Не бойтесь, я отправила ее вниз… Вы нарочно пристроили ее именно к этому врачу?

— Разумеется. Его высокая квалификация…

— При чем тут квалификация? Будто вы не понимаете? Он и она — так как же?

— Ну, если вы настаиваете, то да.

— Так я и думала, — сказала миссис Оливер. — Вы ведь всегда все предусматриваете, верно?