Демонтаж Кубякин Евгений
Святой же плыл в это время в ладье, и они встретили его в устье Смядыни. И когда увидел их святой, то возрадовался душою, а они, увидев его, помрачнели и стали грести к нему, и подумал он — приветствовать его хотят. И, когда поплыли рядом, начали злодеи перескакивать в ладью его с блещущими, как вода, обнаженными мечами в руках. И сразу у всех весла из рук выпали, и все помертвели от страха. Увидев это, блаженный понял, что хотят убить его. И, глядя на убийц кротким взором, омывая лицо свое слезами, смирившись, в сердечном сокрушении, трепетно вздыхая, заливаясь слезами и ослабев телом, стал жалостно умолять: «Не трогайте меня, братья мои милые и дорогие! Не трогайте меня, никакого зла вам не причинившего! Пощадите, братья и повелители мои, пощадите! Какую обиду нанес я брату моему и вам, братья и повелители мои? Если есть какая обида, то ведите меня к князю вашему и к брату моему и господину. Пожалейте юность мою, смилуйтесь, повелители мои! Будьте господами моими, а я буду рабом вашим. Не губите меня, в жизни юного, не пожинайте колоса, еще не созревшего, соком беззлобия налитого! Не срезайте лозу, еще не выросшую, но плод имеющую! Я же, братья, и делом и возрастом молод еще. Это не убийство, но живодерство!»
Тогда окаянный Гоясер приказал зарезать его без промедления. Повар же Глебов, по имени Торчин, взял нож и, схватив блаженного, заклал его, как агнца непорочного и невинного, месяца сентября в 5-й день, в понедельник.
Когда убили Глеба, то бросили его в пустынном месте меж двух колод… И ни единому видевшему и слышавшему это не пришло на ум поискать тело святого, пока Ярослав, не стерпев злого убийства, не двинулся на братоубийцу окаянного Святополка и не начал с ним жестоко воевать…
И вот однажды этот треклятый пришел со множеством печенегов, и Ярослав, собрав войско, вышел навстречу ему на Альту и стал в том месте, где был убит святой Борис.
…Сошлись противники друг с другом, и покрылось поле Альтское множеством воинов. И на восходе солнца вступили в бой, и была сеча зла, трижды вступали в схватку и так бились целый день, и лишь к вечеру одолел Ярослав, а окаянный Святополк обратился в бегство. И обуяло его безумие, и так ослабли суставы его, что не мог сидеть на коне, и несли его на носилках. Прибежали с ним к Берестью. Он же говорит: «Бежим, ведь гонятся за нами!» И послал разведать, и не было ни преследующих, ни едущих по следам его. А он, лежа в бессилии и приподнимаясь, восклицал: «Бежим дальше, гонятся! Горе мне!» Невыносимо было оставаться ему на одном месте, и побежал он через Польскую землю, гонимый гневом божьим. И прибежал в пустынное место между Чехией и Польшей и тут бесчестно скончался».
Первое, что особенно захватывает, — это как Святополк мастерски «утаил смерть отца своего». То, что он «разобрал помост в Берестове», в этом ничего странного нет. Раньше покойников не выносили через дверь, а разбирали часть стены. А вот то, что до церкви вез его завернутым в ковер, несомненно, сбило всех с толку. По мнению автора «Сказания», это и есть самая главная хитрость Святополка по скрыванию смерти отца. Возможно, автор считает, что если бы он не заворачивал Владимира в ковер, то глядевшие на это киевляне поняли бы, что великий князь умер, а поскольку тот был завернут в ковер, киевляне подумали, что он не совсем умер, и, соответственно, таким образом смерть удалось утаить. А пойти в церковь святой Богородицы, куда принесли тело Владимира, и посмотреть, умер он или нет, понятное дело, ни у одного киевлянина ума не хватило.
Это не все подлости Святополка. Потом собрал он киевлян и объявил себя князем Киевским «и, щедро одарив их, отпустил». Но так ведь никому и не сообщил, что великий князь умер. Злодейски хитер оказался этот Святополк. А насколько киевляне тупорылые подобрались. Подарки взяли, нового князя поприветствовали, но ни один не додумался спросить: «А что со старым князем? Может, умер?»
Так лихо Святополк скрыл смерть Владимира, что даже не с чем сравнить. Мы, например, никогда не слышали, чтобы еще кому-то удалось скрыть смерть великого князя или царя подобным образом.
Непонятно, каким образом вестник, прибывший к Борису, узнал о том, что Владимир умер, если все население Киева в полном составе ни о чем не догадалось? Не иначе это был какой-нибудь прадедушка Шерлока Холмса. Кроме наличия гигантских мыслительных способностей вестника, другие объяснения подобрать трудно.
Но вестник сообщил Борису только о смерти отца. С чего же Борис взял, что Святополк хочет его убить? «Сказание» сообщает, что Борис об этом догадался, опираясь, очевидно, как и вестник, на глубинный мыслительный процесс: «…чувствую я, о мирской суете печется и убийство мое замышляет».
Тогда снова вопрос: как автор узнал то, о чем думал Борис, если последнего почти сразу убили? Не иначе и сам автор из когорты предков Шерлока Холмса. Прямо не «сказание» получается, это какой-то интеллектуальный детектив.
А вот еще темный момент «Сказания». То ли он плохо освещен, то ли на самом деле темноват? Киевская дружина в полном составе покидает князя Бориса: «и остался он только с отроками своими». Как дружина могла бросить своего князя? Дружина — это не наемники, не кочевники. Дружина — это самые преданные люди, которые предпочитают смерть позору. Объяснение, данное по этому поводу в «Сказании», выглядит просто несерьезно.
Следующее недоразумение: дружина разошлась! А куда она может разойтись? Это ведь не ополчение. Дружинники — они только при князе. Им в других местах делать нечего. Мало того что дружина покинула Бориса, она еще и «разошлась». Другими словами, «в полном составе дезертировала» и попряталась по своим хатам. Как хотите, но это откровенный поклеп на дружину. В реальности так дело обстоять не могло. Очевидно, конфликт между Борисом и дружиной имел весьма веские основания, которые нам не представлены.
Зачем Святополк, зная, что Борис совсем один и не опасен, хочет убить его? Какой в этом смысл? Ответ однозначный — смысла никакого!
Зачем Святополк, решив убить Бориса, посылает ему дурацкое письмо с уверениями в любви? Что, надо было потянуть время? Нет. Заманить Бориса в западню? Нет. Тогда зачем? Опять полнейшая бессмыслица!
Как можно прокомментировать историю с поднятием головы в телеге: «И когда ехали бором, начал приподнимать он святую голову свою. Узнав об этом, Святополк послал двух варягов, и те пронзили Бориса мечом».
Во-первых, маловероятно, что Борис мог остаться жив, после того как множество убийц «пронзили его копьями». Во-вторых, как Святополк узнал о том, что Борис «начал приподнимать голову»? Кто-то из убийц поехал сообщить Святополку, что «приказ не выполнен»? Зачем? Чтобы вызвать гнев нового князя на себя? Неужели такой идиот мог найтись?
В-третьих, зачем Святополк посылает двух варягов добивать Бориса? Если Бориса везет целая ватага убийц, уже, кстати, один раз убивших Бориса, зачем понадобились еще два варяга? Что мешало убийцам просто добить Бориса?
Представленное изложение буквально пропитано симптомами медицинского содержания. Начиная от никому не нужного скрывания смерти Владимира и кончая двумя варягами-добивателями. Во всем сквозит лишь неуемное желание оклеветать Святополка, а конкретного ничего нет. Нет ни одной прямой улики, указывающей на причастность Святополка к смерти Бориса. Отсутствует даже мотив убийства.
С убийством Глеба — история не лучше. Святополк, убив Бориса, якобы посылает Глебу письмо: «Приходи не медля. Отец зовет тебя, тяжко болен он».
Во-первых, почему именно Глебу в Муром? Кроме Святополка, осталось еще десять сыновей Владимира. Какой смысл выбирать самого дальнего и, как мы убедились, самого кроткого? Очевидно, что никакого. Если бы он послал такое письмо сильному Ярославу, тогда бы еще можно было вести разговор о здравом зерне.
Во-вторых, такое известие, как смерть великого князя, распространяется с неимоверной скоростью. Главнее такой новости ничего не может быть. Как же мог рассчитывать Святополк, что Глеб, пройдя расстояние свыше полутора тысяч километров, не встретит никого, кто бы ему рассказал о смерти отца и убийстве Бориса? Тут уж, простите, хоть трактором, хоть военным тягачом тяни, а на здравый смысл не натянешь. Из Святополка пытаются сделать такого дурака, что даже неудобно как-то.
Тут Ярослав, почему-то уже обо всем осведомленный, посылает Глебу весть: «Не ходи, брат! Отец твой умер, а брат твой убит Святополком». В Киеве, значит, никто не догадывается о смерти Владимира, а Ярослав в Новгороде уже обо всем знает. И о смерти Бориса Ярослав знает, хотя вряд ли его смерть сильно рекламировалась. И о том, что Святополк написал письмо Глебу, знает. И что в письме написано, знает.
Ярослав из Новгорода отправляет Глебу весть с предупреждением. Но Глеб ведь постоянно передвигается по пути в Киев. Как Ярослав вычислил, где в конкретный момент находится Глеб?
Какие чувства вызывало у Глеба полученное письмо? «Сказание» сообщает их нам: «О милый брат мой и господин! Если твои молитвы доходят до Господа, — помолись, чтобы и я сподобился такое же мучение воспринять…» Другими словами: страстно желаю быть тоже безвинно убитым. Это нормально, господа?! Кто возьмет на себя смелость назвать такого человека психически здоровым?
Далее, как и положено в дешевом боевике, письмо с предупреждением и убийцы появляются почти одновременно. «И когда он так стенал и плакал, внезапно появились посланные Святополком злые слуги его…» Но в дешевом боевике предупрежденная жертва начинает из последних сил бороться за жизнь. Может, Глеб тоже дал команду достать мечи и приготовиться к бою? Или повернул обратно, решив сбежать? Нет. Ни то, ни другое.
Парад «Паркинсона» в самом разгаре! Глеб, оторвавшись от письма и перестав плакать «возрадовался душою, и подумал он — приветствовать его хотят». Совершенно непонятно, зачем тогда авторы вставили это письмо с предупреждением? Если человек знает, что его хотят убить и видит своих убийц, но при этом уверен, что убийцы хотят его лишь поприветствовать, — о каком человеке нам вообще рассказывают? Автор весьма наглядно показывает, что Глеб находился не в своем уме. А сам автор, интересно, это понимал?
Продолжение не лучше. Глеб, как нас просветили, едет с малой дружиной. Какая бы малая ни была, но это все равно человек 70–80. Итак, Глеба сопровождают 70 преданных вооруженных профессиональных воинов. Кстати, количество убийц почему-то не приводится. Возможно, их было намного меньше, чем воинов Глеба.
Что же предпринимают профессиональные бойцы, чтобы защитить своего князя? «Сказание» описывает их действия так: «И сразу у всех весла из рук выпали, и все помертвели от страха». Вы верите, что семь десятков отборных воинов, увидев кучку убийц, помертвели от страха? Мы нет.
К тому же, как следует из дальнейшего, не все помертвели от страха. Зарезал-то Глеба собственный повар, которому больше всех подошло бы помертветь от страха ввиду его мирной профессии. Подчеркиваем — Глеба зарезал его личный повар.
Подведем итог: некие злодеи лезут в лодку, дружина защищать собственного князя не собирается, а зарезал его личный повар. Из всего этого мы должны сделать вывод: Святополк негодяй. А такой вывод как раз-то и не получается. Нет ничего такого, чтобы к этому выводу прийти.
Святополк — окаянный и треклятый, поскольку убил (или причастен к убийству) двух своих братьев, причем скорее всего двоюродных. Владимир, его отец, как мы помним, тоже убил своих братьев, причем самых что ни на есть родных Олега и Ярополка, но Владимир при этом святой и равноапостольный. Почему такая разница в оценке практически одинаковых действий?
Почему Мамая древние сказания в один голос сравнивают со Святополком: «…на поганого, на злочестивого Мамая, второго Святополка», «треклятый Святополк на гибель побежал, а нечестивый Мамай безвестно погиб»?
Согласитесь, это довольно странные сравнения, но мы подозреваем, что для этих сравнений имеются весьма веские основания, поскольку их делают авторы, не знакомые с татарской и монгольской версиями русской истории.
Также совершенно непонятно, на каком основании Борис и Глеб были причислены к лику святых? В чем выражается их заслуга перед Богом или перед Церковью? Ну хотя бы перед государством? О подобных заслугах ничего не сообщается. Никаких подвигов «Сказание» не описывает.
Современные литературоведы пытаются дать нам такие объяснения:
«Факт гибели Бориса и Глеба от рук убийц, подосланных двоюродным братом Святополком, который активно стремился единолично укрепиться на великом киевском княжении и убрать своих соперников во всех отношениях — и человеческих, и моральных, — более достойных этого престола, чем он, был интерпретирован древнерусским писателем как подвиг самопожертвования во имя интересов родины, ее единства… Борис и Глеб предпочли в полном смысле добровольную мученическую смерть».
Итак, Борис и Глеб совершили подвиг. А в чем он выражается? Как понимать выражение «предпочли добровольную смерть»? В чем ее добровольность? Что означает «самопожертвование во имя интересов родины»? Добровольная смерть и самопожертвование — это как-то ближе к самоубийству, но даже самоубийства не было. Что Борис и Глеб выбирали между жизнью и смертью? Нет, такого выбора им никто не предоставлял.
Кроме большого желания «выгородить» их святыми, ничего другого «Сказание» не содержит. Тем не менее они признаны святыми. И не просто святыми. «Борис и Глеб долго считались покровителями княжеского рода и охранителями Русской земли, так что многие победы русских над иноплеменниками приписывались непосредственно вмешательству святых сыновей Владимира» — утверждает Костомаров.
«Воистину вы цесари цесарям и князья князьям, ибо вашей помощью и защитой князья наши всех противников побеждают и вашей помощью гордятся. Вы наше оружие, земли Русской защита и опора, мечи обоюдоострые, ими дерзость поганых низвергаем и дьявольские козни на земле попираем. О блаженны гробы, принявшие ваши честные тела как сокровище многоценное! Блаженна церковь, в коей поставлены ваши гробницы светлые, хранящие в себе блаженные тела ваши, о Христовые угодники! Поистине блажен и величественнее всех городов русских и высший город, имеющий такое сокровище. Нет равного ему во всем мире» — так повествует о них летопись. Но настоящие причины причисления обоих к лику святых почему-то не приводятся.
В то же время «Сказание» не дает пояснения вполне очевидным недоразумениям. «…а печенеги вновь двинулись на Русь… Когда Борис, выступив в поход и не встретив врага, возвращался обратно…» Как это печенеги умудрились так «двинуться» на Русь, что их никто не заметил? Есть все основания полагать, что никаких печенегов в данном случае не было.
Почему дружина не вступилась за князей ни в том, ни в другом случае? Доходчивых объяснений нет.
Как Святополк, самый нелюбимый сын Владимира, оказался единственным, кто присутствовал при его смерти? Такого даже в обычной крестьянской семье произойти не может, не говоря уже о княжеской. Почему Святополк распоряжается в доме великого князя на правах хозяина после его смерти? Где охрана Владимира? Где его ближайшие сподвижники и верные бояре?
Где умильные рассказы о массовых молебнах по почившему князю в масштабах всея Руси? Где народ, с любовью и преданностью провожающий князя в последний путь? Вообще никаких намеков на народное горе и торжественные похороны! Все ли так гладко в «королевстве Русском»? Все ли до нас грешных довели господа церковные хронисты и историки, именующие себя учеными?
Может, на самом деле Владимира везут в церковь завернутым в ковер не потому, что Святополк так по-идиотски решил скрыть его смерть, а потому что разворачивать было нельзя? Может, смерть Владимира не была такой уж естественной? Может, разгневанный народ попросту ворвался в княжий терем, да и зашиб ненавистного князя, а при этом изуродовал так, что в церковь пришлось везти в завернутом виде?
Кончина святого Владимира удивительным образом схожа с кончиной святого Андрея Боголюбского, с той лишь разницей, что причины гибели Андрея никто не скрывает и они широко известны. Святого «садиста» Андрея зарезало собственное окружение, когда не стало мочи терпеть его издевательства. А перед тем как завернуть в ковер, его «со всех сторон долго рубили мечами» и даже отсекли руку еще у живого.
Ортодоксальная церковь (впоследствии православная) усиленно навязывает миф о том, что завистливый, злопамятный, пьяница, бабник, братоубийца и садист Владимир после крещения стал скромен и кроток, распустил 700 своих сексуальных рабынь и начал смиренно проживать со своими пятью женами, лишь изредка проходя Русь «огнем и мечем». И можно было бы сентиментально вздохнуть и поверить. Но у каждого из нас имеется масса знакомых, которые крестились так же, как и Владимир, в зрелом возрасте, и после этого как-то никто из них особенно водку пить не бросил, ходить по бабам не прекратил и взятки брать не перестал. Поэтому искренне поверить в подобные волшебные превращения жизненный опыт не позволяет.
Понятно, что Церкви кровь из носу необходимо изобразить из крестителя Руси настоящего святого, однако в реальности он вряд ли настолько поменял свои прошлые привычки, чтобы насильно крещеный народ возлюбил его из последних сил. Поэтому фокусы с заворачиванием в ковер и отсутствие всероссийского молебна по усопшему скорее всего закономерные следствия.
В любом случае нам необходимо на время отойти от литературных произведений и обратиться к историческим хроникам. Иначе не удастся отделаться от чувства глубочайшего хаоса, мистики и неадекватности.
Давайте попытаемся воссоздать картину политической ситуации, сложившейся на Руси к последним годам жизни Владимира Красно Солнышко. Только не будем размазывать ту липко-елейную картину, которую рисуют нам ортодоксальные христианские хронисты. Нас интересует та, которая реально должна была сложиться в стране через 20 лет от начала насильственного крещения. Вряд ли она сильно отличалась от ситуации, существующей в других странах, переживших приобщение к «возвышенному» посредством «огня и меча», в той же Болгарии, например.
Итак, ближние к Киеву города, а также часть северных уже подвергнуты крещению. Остальные наотрез отказываются впускать христианских священников к себе. Мелкие и раздробленные поселения стираются с лица земли. Население Руси либо предается «мечу», либо переселяется на новые места. Русь разорвана на клочья христиан и славяно-ариев. Повсюду стоят византийские войска.
Часть сыновей Владимира поддерживают отца, насаждая христианство в меру своих сил. Другие сыновья мечтают возродить славу своего деда Святослава — гонителя христиан.
Владимир хитер, коварен, злопамятен. Опираясь на варягов, ему удается держать ситуацию так, как это выгодно Византийскому императору. Но вот Владимир начинает стареть. Слабеют и тело, и ум. Постоянные пиры дают себя знать. Противники христианства с надеждой поднимают головы, сторонники начинают опасаться, как бы не угодить впросак.
Борис и Глеб, дети византийской принцессы Анны, надеются теперь только на своего деда — императора Византии. Ныне имеются отдельные умники, которые не желают признавать Бориса и Глеба византийскими отпрысками, но сами имена Борис и Глеб свидетельствуют об этом. Остальные сыновья Владимира, в отличие от них, носят славянские имена: Ярослав, Мстислав, Изяслав, Святополк и т. д. Естественно, после Владимира Византия не желает видеть на Киевском престоле никого, кроме Бориса, ведь она уже привыкла везти на Русь блеск веры, а вывозить блеск русского золота.
Постаревший Владимир уступает Византии и как первый шаг передает Борису управление войсками. «Сказание», как мы помним, пытается этот шаг «обстряпать» печенегами, которые как бы понарошку появились и тут же испарились.
Борис и Глеб воспринимаются русами как инородцы, чужие. Киевляне не питают иллюзий, кто на самом деле будет истинным правителем Руси, если на киевский престол сядут внуки Византийского императора. Очевидно, русская дружина полностью разделяет опасения киевлян. Скорее к смерти Бориса и Глеба больше причастны русы из числа княжеской дружины, чем «треклятый» Святополк.
Если не обращать внимания на россказни профисториков, представляющих нам дальнейший период истории, как некий бестолковый муравейник или, скорее, перепуганный курятник, то вполне заметно, что на Руси складываются две враждующие партии:
первая — христианская, возглавляемая Борисом, Глебом, Ярославом и Святославом;
вторая — славяно-ариев, противников христианизации во главе со Святополком, Судиславом, Изяславом, Мстиславом.
Основной силой, на которую опирается Ярослав — главный противник Святополка, являются варяги, хотя историки пытаются утверждать, что варяги лишь небольшая часть воинов Ярослава. Делают они это, как обычно, с детской наивностью и непосредственностью. Например, Костомаров описывает так: «Ярослав, ничего не зная о смерти отца, привел в Новгород варягов и расставил их по дворам». Видите, почему Ярослав привел на Русь варягов? Да потому что не знал о смерти отца. Вот такая причина!
А варяги, по словам того же Костомарова, это «уроженцы скандинавских полуостровов, служившие у византийских императоров». Так что, по официальной версии, главной силой Ярослава были новгородцы, которые вообще-то были варягами, которые были скандинавами, но вообще-то служили Византии.
Костомаров к тому же объясняет, что это не Ярослав нанял варягов, это новгородцы по своей инициативе наняли варягов: «Каждый новгородец оплатил по четыре куны, старосты по десять, а бояре по восемнадцати». Так что византийских варягов оплатил не Византийский император и даже не Ярослав. Это все оплатили новгородцы. Вот как они не любили треклятого Святополка.
Еще христианские хронисты особо выделяют такой момент: хороший Ярослав нанял хороших варягов, а плохой Святополк пригласил плохих печенегов. Нельзя не заметить, что справедливость в изображении христианских сочинителей обретает качества весьма незатейливой, но нечистоплотной избирательности.
Все же полной ясности с «нехорошими печенегами» мы так и не добились. Варяги — это наемники. Им платят, они воюют. Тут вопросов нет, тут все понятно. А вот печенеги — это не наемники и даже не воины, это вообще-то народ. Если для варягов стимулом воевать является заработная плата, то печенеги как бы за деньги подыхать не заинтересованы. Поэтому не совсем понятно: «пригласить печенегов» — это как?
Если у печенегов есть возможность на кого-нибудь напасть и всласть пограбить, то они в приглашении не нуждаются. Они просто берут и нападают. А вот приглашение грабить варягов, профессиональных разбойников и грабителей, печенеги приняли бы вряд ли. Нам известен лозунг, провозглашенный большевиками: «Грабь награбленное!», но к печенегам он однозначно неприменим. Поэтому у нас имеются весьма веские сомнения насчет желания печенегов поучаствовать в открытых сражениях против профессионалов-варягов.
Думаем, что «нехороших печенегов» вставили специально, с целью подчеркнуть «нехорошесть» Святополка, а воевали-то за Святополка на самом деле не печенеги, желающие пограбить варягов, а русы, не желающие принимать христианство.
Вот византийских варягов «приводить» на Русь нужды как раз не было. Византийские войска в огромных количествах присутствовали на всей территории Руси. Возможно, наибольшее их скопление наблюдалось в районе Новгорода (только не того, который нам показывают историки) как самого непокорного города, а то, что новгородцев при этом очередной раз ободрали как липку, не такая уж сенсационная новость.
В летописях имеется еще один маленький намек на весьма упитанное обстоятельство. В «Повести временных лет» сделана краткая запись о бегстве из Киева главного священника Десятинной церкви грека Анастаса. А. Н. Сахаров обращает внимание на эту деталь более подробно:
«Ушел вместе с поляками и верховный иерарх русской церкви, знаменитый сподвижник Владимира Анастас, оставшийся верным законному правителю. Ушел, взяв с собой все ценности и всю казну Десятинной церкви. В прошлом он являлся херсонесским церковным иерархом, который в период осады Владимиром Херсонеса перешел на его сторону и помог русским овладеть городом. Как известно, после взятия Херсонеса Анастас перебрался в Киев и стал там иерархом главного собора Руси — Десятинной церкви, церкви Святой Богородицы («и поручию Настасу Корсунянину, и попы корсуньскыя пристави служити в ней»).
Поразительно, что русские летописи, сообщив, пусть и противоречиво, о крещении Руси, кроме этой неясной фразы, не обмолвились ни словом о том, какова же была организационная основа русской церкви, ее взаимоотношения с греческой патриархией, кто был первым русским митрополитом после крещения Руси. Все, что мы имеем, — это глухую фразу об Анастасе как главном священнике Десятинной церкви».
А. Н. Сахаров не единственный, кто склонен считать Корсунянина Анастаса первым главой христианской ортодоксальной церкви на Руси, но вот причиной его бегства он считает обычное воровство: «Но никто из историков прошлого не обратил внимания на запись в «Повести временных лет» о бегстве из Киева с поляками Анастаса и, по существу, об ограблении им главной русской православной святыни».
Нам же кажется, что не стоит так прямолинейно делать из Анастаса неисправимого ворюгу. Может, дело гораздо проще? Святополк, как и его дед Святослав, начал «вычищать» христианство из Руси. Церкви сжигал, а священников соответственно убивал. Может, именно по этой причине Анастас дунул из Киева. Жить хотел вот и сбежал. Не все же обязаны желать непременно стать мучениками.
Факт бегства непосредственного исполнителя крещения при Владимире — признак не воровства. Это признак колоссального поражения христианской «партии» на тот момент.
Конец войны, пришедшей со смертью Владимира, историки характеризуют разделением Руси на две части. Граница разделения проходила по Днепру. Правобережная часть осталась за Ярославом (впоследствии Мудрым), левобережная принадлежала Мстиславу.
Мы поддерживаем мнение историков о разделении Руси на две части. Только, по нашему мнению, разделение произошло не вследствие глупых амбиций Ярослава и Мстислава, а вследствие географического разделения на защитников христианства и их противников.
С нашей точки зрения, на этом закончился первый этап борьбы между русскими христианами и славяно-ариями. Но в дальнейшем эта война регулярно возобновлялась вплоть до 1380 года, когда славяно-ариям был нанесен смертельный удар. А вот до 1380 года превосходство оставалось за ведической Русью. Это самый главный секрет Русской истории. Это то, что веками скрывалось под страхом смертной казни. В принципе «скрывальщиков» можно понять. Это не просто секрет, это покруче ящика Пандоры будет!
Причем, если после того, как любопытная Пандора открыла запретный ларец и на мир обрушились несчастья, то, как мы помним, по воле Зевса на дне ящика все же осталась надежда. В данном случае ни на какую надежду рассчитывать не приходилось, да и Зевс на стороне «скрывальщиков» не выступал.
Князь Игорь Святославович, которому посвящено «Слово о полку Игореве», принадлежал к числу славяно-ариев, о чем свидетельствует само «Слово» и его автор. А владел в 1185 году этот князь городами Путивль, Брянск, Курск, Чернигов, Сумы. Достаточно одного взгляда на карту, чтобы определить — все это города левобережной зоны. Лишнее подтверждение того, что в 1185 году деление по реке Днепр существовало.
Если все происходило примерно так, как мы изложили, то у Бориса и Глеба действительно есть огромные заслуги перед христианской церковью. Если оба они возглавляли христианизацию Руси и погибли за это, то тогда они вполне обоснованно причислены к лику святых и мучеников. Тогда понятно, почему они считались охранителями княжеского рода. Тогда понятно, почему это тщательно скрывается. Христианским хронистам запрещено оставлять в летописях даже малейшие намеки на то, что на Руси после крещения определенное время главенствующей все равно оставалась славянская вера. Но если внимательно читать первоисточники, то это прекрасно можно разглядеть.
Если признать, что и Святополк, и Мамай, каждый в свое время возглавляли борьбу против христианизации Руси, то их отождествление хронистами между собой не будет казаться таким несуразным, как на первый взгляд.
Откуда есть пошла земля Калмыцкая
В описаниях монгольской эпопеи у всех без исключения историков прослеживается одна общая тенденция. Вначале представляя нам монголов, пришедших на Русь, под именем «монголы», затем они как-то плавно начинают называть их по-другому. Главное, выходит у них это естественно, неосознанно, но непременно у всех одинаково.
Мы попытались отследить тенденцию изменения наименования «монголов», пришедших на Русь, практически у всех историков. Сходство происходящих изменений (якобы неосознанных) поражает. Представляем вам некоторые выдержки:
В. И. Буганов. История России с древнейших времен до конца XVII века». «С. 158: «После битвы на Калке монголы повернули на северо-восток». С. 159: «В 1235 году на курултате монгольских ханов было принято решение о походе в Европу». С. 159: «Ее города монголо-татары разорили и выжгли. Возобновились татарские набеги. Хан Улу-Мухаммед, изгнанный из Сарая, осел сначала у Белева, затем у Нижнего Новгорода…»
Т. В. Черникова. История России с древнейших времен до XVI века. С. 119: «В стычке с передовым отрядом монголов Мстислав Удалой одержал победу». С. 120: «В 1236 году монголы разгромили Волжскую Булгарию». С. 122: «3 февраля монголы появились у Владимира». С. 132: «МОНГОЛЫ не стали переселяться на Русь». С. 136: «В исторической науке ведутся споры о роли князя Александра в утверждении на Руси монголо-татарского ига». С. 148: «Московские и татарские войска опустошили Тверское княжество». С. 149: «За это время выросло новое поколение людей: они не видели ужаса ордынского погрома и не боялись татар». С. 156: «Ордынцы побежали. Русские гнали и секли татар до реки Красная Меча».
Е. В. Пчелов. История России с древнейших времен до конца 16-го века. С. 122: «В смертельной схватке монгольская конница опрокинула черниговские и галицкие полки. В 1235 году монголы решили отправиться на запад». С. 125: «Из-за весенней распутицы обескровленное монгольское войско не решилось идти дальше». С. 125: «После ожесточенного сопротивления монголам удалось войти в город». С. 138: «Католичество казалось галицкому князю менее опасно, чем татары». С. 140: «На северо-востоке сопротивление татарам возглавил младший брат». С. 160: «Татары внезапно ударили и разгромили силы князей».
А. Н. Сахаров. История России с древнейших времен до начала XXI века. С. 156: «Половецкий хан Котян, в пределы которого вторглись монголы, обратился к русским князьям за помощью». С. 157: «Попытка взять русский лагерь приступом монголам не удалась, и тогда они пошли на очередную хитрость». С. 158: «После битвы на Калке монголы повернули на северо-восток». С. 159: «Первый удар татаро-монголы нанесли по Волжской Булгарии». С. 161: «1 января 1238 года татаро-монгольское войско двинулось из Рязанской земли на север». С. 162: «Надолго задержались у небольшой крепости Козельск. Город оказал татаро-монголам отчаянное сопротивление». С. 163: «Теперь, раскинув свою главную ставку в низовьях Волги, татаро-монголы начали устанавливать свой режим господства в русских землях». С. 164: «Возможно, татары припомнили ему нежелание сдать Киев». С. 164: «Во-вторых, татары возложили на русские земли тяжелую дань». С. 164: «В-третьих, время от времени для устрашения русских людей или в случае их неповиновения татарским порядкам ордынские ханы предпринимали против Руси карательные экспедиции».
Труды остальных историков точно так же случайно-естественно, как бы невзначай, придерживаются этой тенденции. Сначала монголы приезжают на Русь монголами, постепенно превращаясь в татаро-монголов. В конце и монголы, и татаро-монголы исчезают, и остаются лишь татары.
Читая эти научные труды, мы, простые граждане, с уважением внимая историкам, должны осознать, что вот так незатейливо, без резких скачков, в течение ста лет потомки Чингисхана из монголов превратились в татар. В доказательство нам предъявляют волжских и крымских татар, как бы говоря: «Вот они, славные потомки монгольской династии! Можете посмотреть и убедиться! Даже потрогать можете, если уж совсем неверующие».
В общем-то, как бы убедительно, но смущают некие жители низовьев Волги, где, по словам историков, монгольские ханы любили строить свои столицы. Уж очень эти жители не похожи на татар. Очень — это даже мягко сказано. Вообще не похожи.
Живут эти жители в Республике Калмыкия и называются они калмыками. А отличаются они от татар главным образом тем, что, в отличие от татар, относящихся к европеоидной расе, калмыки относятся к монголоидной расе. Также еще тем, что язык у них не татарский, а монгольский, и этнически они относятся не к тюркской группе, а к монгольской.
Может, конечно, историки скажут: «Вот вам лишнее доказательство». Доказательство это действительно веское и убедительное. Только доказательство ЧЕГО? Того, что существует монгольская группа? Да, существует.
А вот того, что в Казани и Бахчисарае живут славные потомки Чингисхана, это совсем не доказывает. Даже наоборот, это доказывает, что в Казани и Бахчисарае живут совсем другие потомки, которые ни к Чингисхану, ни к монголам никакого отношения не имеют.
А еще это доказывает, что людей, которые верят в ускоренное селекционирование монголов в татар в течение ста лет, нельзя называть наивными. Наивность — она пределы имеет, границы. Наивный человек — это который просто легковерный. Но потом он обязательно спохватывается и корит сам себя: «Ох, какой я легковерный». И больше уже в это не верит.
А если таких границ нет, если человек продолжает во что-то верить, упираясь при этом рогами, это уже не «наивный». Это уже совсем по-другому называется. Ну и про рога — это не обязательно. Это мы к слову вспомнили. Такой человек не обязательно рогатое животное должен напоминать. Он может совсем другое животное напоминать, которое с длинными ушами, например. Такие люди обычно еще верят, что изюм из булок добывают, а «птичье молоко» получается от того, что птиц доят.
Совсем другое дело, когда наивными людьми хотят казаться историки, нещадно эксплуатирующие аббревиатуру «ученые». Они якобы по наивности забывают называть монголов монголами и нечаянно начинают называть их татарами. Не сразу, через «монголо-татар», разумеется, чтобы понаивнее гляделось. Только уж больно подозрительно выглядит, когда все эти ученые разом, на одном и том же месте в детство впадают.
Тут вряд ли впадением в детство пахнет, тут скорее обманом либо злоупотреблением доверием отдает. Даже не просто злоупотреблением доверием, а еще и группой лиц по предварительному сговору с использованием своего служебного положения. Как бы вот так, если помягче сформулировать.
Благо, исследуя татарскую тему, у нас имеется возможность обратиться к мнению человека, лично побывавшего в татарском плену. Насколько монгольским явился этот татарский плен, пусть читатель определяет сам.
Речь идет о произведении, полное название которого звучит так: «Новое сказание, вкратце повествующее о начале Казанского царства, и о войнах с казанскими царями великих московских князей, и о победах их, и о взятии Казанского царства». Российскому читателю оно больше должно быть известно как «КАЗАНСКАЯ ИСТОРИЯ».
Автор «Казанской истории», несомненно, являлся очевидцем падения и ликвидации Казанского царства Иваном Грозным в 1553 году. Последнего оплота монгольского ига, как нас убеждают историки.
«Казанская история» еще ценна для нас тем, что ее автор, хотя и не называет своего имени, но много рассказывает о себе. Весьма практично, когда мы можем составить личное впечатление о человеке, чье произведение собираемся исследовать.
«О Казанском царстве. Глава 1.
От начала Русской земли, как рассказывают русские люди и варвары, там, где стоит теперь город Казань, все то была единая Русская земля, продолжающаяся в длину до Нижнего Новгорода на восток, по обеим сторонам великой реки Волги, вниз же — до болгарских рубежей, до Камы-реки, а в ширину простирающаяся на север до Вятской и Пермской земель, а на юг — до половецких границ. И все это была держава и область Киевская и Владимирская. За Камой же рекой жили на севере болгарские князья и варвары, держа в подчинении поганый черемисский народ, не знающий Бога, не имеющий никаких законов. И те и другие служили Русскому царству и дани давали до Батыя-царя.
Об основании же Казанского царства — в какое время или как возникло оно — не нашел я в летописях русских, но немного видел в казанских. Много же и расспрашивал я искуснейших людей, русских сынов. Одни говорили так, другие иначе, ни один не зная истины.
За грехи мои случилось мне пленену быть иноверцами и сведену в Казань. И отдан я был в дар царю казанскому Сафа-Гирею. И взял меня к себе царь с любовью служить при дворе своем и назначил мне перед лицом его стоять. И был я удержан там, у него в плену, двадцать лет. Во взятие же казанское вышел из Казани на милость царя и великого князя. Он же меня обратил в христову веру, и приобщил к святой церкви, и немного земли дал мне в удел, чтобы жил, служа ему.
Живя же в Казани, часто и прилежно расспрашивал я царя, когда он был весел, и мудрых честнейших казанцев во время бесед их со мною — ибо царь сильно меня любил и вельможи его сверх меры оберегали меня — и слышал много раз из уст самого царя и от вельмож о походе Батыеве на Русь, и о взятии им великого города стольного Владимира, и о порабощении великих князей».
Сведения человека, слышавшего рассказы о Батые от потомков самого Батыя, на наш взгляд, являются бесценными. Не глядя на не совсем научные высказывания казанского пленника о картине окружающего его мира и литературные аллегории, мы вполне можем получить представление о национальностях и религиозных убеждениях людей, среди которых он проживал, а как раз именно это нам и необходимо установить.
Много интересного можно почерпнуть из главы 6 «О великом князе Ярославе, и об обновлении им русских городов, и о получении им своих людей, и о новом набеге на Русскую землю Саина, царя ордынского». Примечательно, что самого царя Саина историки отказываются признавать исторической личностью, так как он не вписывается в академическую версию монгольского ига. Вместе с тем остальные имена князей и царей, приведенных в «Истории», не вызывают у историков заикания и потока слюны.
Не глядя на громогласные заявления о непорочности исторических первоисточников, историки тем не менее запросто позволяют себе отметать любые разделы, абзацы и имена, не устраивающие их по каким-либо причинам. Множество подобных вещей читатель сам заметит в тексте «Казанской истории».
«Великий же князь Ярослав Всеволодович, видя, что люди его жили неустроенно, обходил города и села свои, и населял их жителями, и обновлял стены в городах, разрушенных Батыем, и поселял в них людей. И облегчал он выплату даней и оброков сельским и городским жителям…
Когда еще первая беда не ушла с Русской земли и оставались еще не утешившиеся люди, вторая ворвалась больше первой и намного страшней. По смерти царя Батыя, убитого венгерским королем Владиславом у стольного града его Радина, вступил на царство другой царь, Саин по имени, первым принявший царство после Батыя. Наши же правители оплошали и поленились пойти к нему в Орду и заключить с ним мир. И поднялся царь Саин ордынский, чтобы идти на Русскую землю с темными своими силами. И пошел он, как царь Батый, чтобы окончательно разорить ее за презрение к нему русских правителей.
Тогда пошли правители наши в Болгарскую землю навстречу царю и там встретили его и утолили его многочисленными великими дарами. И оставил царь Саин свое намерение разорить Русскую землю, и пожелал вблизи ее, на кочевище своем, откуда не пошел он на Русь, поставить город во славу имени своего, где бы останавливались и отдыхали его послы, каждый год ходящие на Русь за данью, и для учреждения в нем земской управы.
О первом начале Казанского царства, и о местных угодьях, и о змеином жилище. Глава 7.
И, поискав, переходя с одного места на другое, нашел царь Саин на Волге, на самой окраине Русской земли, на этой стороне Камы-реки прекрасное место, одним концом прилежащее к Болгарской земле, а другим концом — к Вятке и к Перми, богатое пастбищами для скота и пчелами, родящее всевозможные злаки и изобилующее плодами, полное зверей, рыбы и всякого житейского добра, — не найти другого такого места на всей нашей Русской земле по красоте и богатству, с такими же угодьями, и не знаю, найдется ли в чужих землях. И очень за это полюбил его царь Саин.
И рассказывают многие так: место это, что хорошо известно всем жителям этой земли, с давних пор было змеиным гнездом. Жили же здесь, в гнезде, разные змеи, и был среди них один змей, огромный и страшный, с двумя головами: одна голова змеиная, а другая — воловья. Одной головой он пожирал людей, и зверей, и скот, а другой головою ел траву. А иные змеи разного вида лежали возле него и жили вместе с ним. Из-за свиста змеиного и смрада не могли жить вблизи места того люди и, если кому-либо поблизости от него лежал путь, обходили его стороной, идя другой дорогой.
Царь же Саин много дней смотрел на место то, обходил его, любуясь, и не мог придумать, как бы изгнать змея из его гнезда, чтобы поставить здесь город, большой, крепкий и славный. И нашелся в селе один волхв. «Я, — сказал он, — царь, змея уморю и место очищу». Царь же был рад и обещал хорошо наградить его, если он это сделает.
И собрал чародей волшебством и чародейством своим всех живущих в том месте змей — от малых до великих — вокруг большого змея в одну громадную кучу и провел вокруг них черту, чтобы не вылезла из нее ни одна змея. И бесовским действом всех умертвил. И обложил их со всех сторон сеном, и тростником, и деревом, и сухим лозняком, поливая все это смолой и серой, и поджег их, и спалил огнем. И загорелись все змеи, большие и малые, по всей той земле, предвещая грядущее зло от окаянного царя — мерзкую тину проклятой его сарацинской веры.
Многие же воины его, находившиеся вблизи этого места, от сильного змеиного смрада умерли, и кони и верблюды его многие пали.
И, очистив таким образом место это, поставил царь Саин там город Казань, и никто из правителей наших не посмел ему помешать или возразить. И стоит город Казань и поныне, всеми русскими людьми видимый и знаемый; те же, кто не бывал там, наслышаны о нем.
И снова, как и прежде, свил гнездо на змеином токовище том словесный лютый змей — воцарился в городе скверный царь. Воспылал он великим гневом нечестия своего и, разгораясь, как огонь в тростнике, зияя, словно змей, огненными устами, и устрашая, и похищая, как овец, смиренных людей, живущих около Казани в прилежащих деревнях, изгнал из мест тех туземную Русь, в три лета опустошив всю землю.
И навел он с Камы-реки народ свирепый и поганый — болгарскую чернь с князьями и старейшинами их, многочисленный и подобный своей суровостью и обычаям злым песьим головам — самоедам. И наполнил он такими людьми землю ту.
Есть среди черемисы народ, который зовут остяками. Так называют ростовскую чернь, убежавшую от русского крещения и поселившуюся в Болгарской земле и Орде, чтобы быть под властью казанского царя. Это ведь была прежде земля малых болгар — та, что за Камой, между великой Волгой и рекой Белой Воложкой до великой Ногайской Орды. Большие же болгары живут на Дунае».
Не глядя на змеиные ужасы с воловьими и собачьими головами, ряд вопросов все же обозначился.
Первое, что, конечно, бросается в глаза, это полное отторжение историками Саина, основавшего Казань, и обожание до неприличности Берке, организовавшего силами неграмотных пастухов перепись населения в масштабах одного, отдельно взятого государства.
На каком основании автору «Истории», с отменной точностью называющего имена Ордынских правителей, отказано в праве составить «ханскую» хронологию с участием Саина? Ведь автор подчеркивает, что обсуждение деяний предыдущих ханов являлось гордостью Казанского царя и других «мудрых честнейших казанцев». Почему «мудрые честнейшие казанцы» должны знать меньше о своем времени, нежели некие владетели ученых степеней, живущие через 500 лет после них?
Красной нитью через все произведение проходит ОТСУТСТВИЕ ЧИНГИСХАНА! Могло ли такое случиться, если бы Чингисхан существовал в действительности в том качестве, которое ему приписывают? Понятно, что никак не могло. Регулярно восхищаться подвигами Батыя, постоянно сравнивая Казанских царей с ним, и при этом ничего не знать о знаменитом дедушке Батыя Чингисхане, положившим начало династии ордынских ханов, в том числе казанских. Но «Казанская история» представляет нам дело именно так.
Не знал и ордынский пленник в 1553 году о существовании Чингисхана, о чем открытым текстом нам сообщает. Не знал он и о существовании монголов. И жители Золотой Орды, и Батый у него числятся в татарах. Остальных нерусских при этом он не называет татарами. Он четко определяет национальности людей, среди которых болгарская чернь, остяки, мангиты и т. д., также географически грамотно выстраивает привязку к местности, где обитают называемые им народы.
Совершенно неизвестно автору «Истории» об избиении русско-половецких войск двумя монгольскими туменами на Калке. И, понятно, не только ему. Ордынские ханы тоже отчего-то совершенно не в курсе. А ведь избиение двумя туменами союзных войск двух государств — величайшее военное достижение. Небывалое в истории. Почему казанские цари в 1553 году не знают о таком замечательном для них событии? Можно ли забыть столь славную победу? Есть ли объяснение массовому историческому склерозу ордынских властителей?
Вы знаете, есть. И оно до пошлости простое. Если бы такая победа когда-либо случилась в истории, ее бы никто не забыл, ни монголы, ни русские, ни немцы, ни даже кабо-вердейцы. Это и есть объяснение: если бы такая победа была.
Описание периода, называемого историками монголо-татарским игом, у данного автора выглядит гораздо проще и не столь похоже на муравейник, изображаемый авторитетными учеными.
«И как могу я рассказать или описать те грозные напасти и тучи страшные, обрушившиеся в те времена на русских людей! Ибо страх меня побеждает, и сердце мое горит, и плач смущает, и сами слезы текут из очей моих!
Да и кто может рассказать, о правоверные, о бывших тогда великих бедах страшнее Батыевых, в течение многих лет причиняемых казанцами и поганой их черемисой православным христианам. Батый ведь всего один раз прошел по Русской земле, словно стрела молнии или темная огненная головня, спаляя, и сжигая, и разрушая, и пленяя христиан, посекая их мечом. И с тех пор обложил он правителей наших тяжелыми данями, как было сказано прежде.
Не так было с казанцами: они из земли нашей не уходили, время от времени с царем своим, разоряя ее и захватывая пленных, и пожиная как пшеницу, и посекая, как сады, русских людей, и кровь их, как воду, проливая по долинам, не давая христианам ни час покоя, ни тишины. Никто же из князей и воевод наших не мог ни подняться против них, ни помешать их зверствам, бесчеловечности и суровости, ни оказать им сопротивления, ни остановить их, ни в чем им не препятствовали худые, и некрепкие, и немощные воеводы наши».
Как видим, автор во временном пространстве между Батыевым нашествием и казанской напастью больше никаких терзаний Руси и знаменитых битв не отмечает. А ведь «Казанская история» наверняка писалась под неусыпным взором чиновников христианской церкви. Выходит, не только автор, выходит, в 1553 году даже христианские чиновники ничего не слышали о монголах. Кроме волжских татар, Русь никто не терроризировал.
Кстати, один раз автор «Истории» вспоминает имя Мамая, но вспоминает его при весьма интересных обстоятельствах:
«Ибо пали здесь избранные воинские головы, княжеские и боярские, и храбрых воевод и воинов головы и тела, так же, как и на Дону от Мамая».
Больше ничего. «Пали так же, как на Дону от Мамая». На основании сказанного можно сделать вывод, что некто Мамай сильно потрепал княжеские войска (дружины) на Дону. В каком году или веке это произошло — не оговорено. Можно ли в данном случае Мамая отнести к казанским или ордынским ханам? Однозначно нет. Можно ли утверждать, что речь идет о Куликовской битве? Нет, нельзя. Речь идет о сражении на Дону. Построение фразы свидетельствует лишь о том, что победил в ней все-таки Мамай. Кем же является Мамай для автора? Для чего вставлена данная фраза в «Историю»?
Ввиду скудости материала мы можем только предполагать и строить догадки, но, пожалуй, более важным здесь является то, что автор, несомненно знающий о Мамае много, не пожелал сказать о нем ничего. Во всяком случае, академическую версию Куликовской битвы автор не подтверждает.
Вышеперечисленное наталкивает на мысль, что 1553 год относится к периоду главенства татарской версии, а монгольская еще даже не подошла к стадии своего зарождения.
Пора, пожалуй, коснуться вопроса вероисповедания ордынских ханов. Автор «Истории» регулярно называет вероисповедание ханов и их народов. Вдобавок делает это с сильно охватывающим его чувством. Выглядит в его исполнении это так: «мерзкую тину проклятой его сарацинской веры». Автору явно не по душе «сарацинская вера».
Здесь бы поздравить историков. Обычно сарацинами называют кого угодно. Французы так называли негров. «Повесть временных лет» трактует сарацин как продолжателей рода Сары (у некоторых народов продолжение рода считается по материнской линии). То есть из сарацин опять можно «обустроить» разноцветную кучу, в которой невозможно разобраться, а только измазаться. Но, сообщаем, в этот раз у историков сорвалось. Автор «Истории» весьма однозначно определяет сарацин как бусурман, а вот бусурманами на Руси называли исключительно мусульман:
«Казанцы же, приводя к себе в Казань русских пленников, прельщали их и принуждали, мужчин и женщин, принять бусурманскую веру. Многие же неразумные — увы мне! — прельщались и принимали сарацинскую веру их».
И к сарацинской (бусурманской) вере казанские ханы принадлежат все поголовно с незапамятных времен. По словам автора, уже Батый был бусурманин, то есть мусульманин.
Конечно, страшная неприятность для историков. Вроде как очередной удар ниже спины и ниже пояса. Им-то хочется, чтобы Батыя сменил Менгу-Тимур, потом Ногай, потом Тохта, и только после него хан Узбек объявил ислам официальной религией Золотой Орды. А тут на тебе! Оказывается, ордынцы всегда были мусульманами. И кроме мусульман никем иным никогда не были. Как же на этом фоне должны выглядеть историки, распространяющие байки про монголов-язычников — основателей Золотой Орды, расположенной на приволжской территории? Выглядят они, прямо скажем, не очень.
Кстати, историки, дружно кивая насчет принадлежности монголов к мусульманам, в датах принятия ими ислама основательно путаются.
Н. М. Карамзин: «Хан Тохта умер; сын его юный Узбек воцарился, славный в летописях Востока правосудием и ревностию к вере магометовой, восстановленной им во всех могольских владениях».
П. Г. Дейниченко: «Сменивший в 1312 году Тохту Узбек объявил ислам официальной религией, Руси это никак не коснулось».
Н. И. Костомаров: «Тогда в волжской Орде происходило важное преобразование. Хан Берке принял мугамеданство, которое быстро распространилось в его народе, тем легче, что и прежде в полчищах монголов большинство народов, ими покоренных, исповедовало мугамеданство».
Разнос в 60 лет для такой важной исторической даты, это, конечно, многовато, но это еще ничего по сравнению с заявлениями остальных. Остальные историки, начиная с Сахарова, вообще игнорируют данное событие. Когда речь заходит об уточнении даты принятия монголами ислама, их поведение больше напоминает метания проворовавшихся кассиров перед телекамерами. Они орут: «Никаких комментариев!», и закрывают лицо руками.
Но удар ниже поясницы — это еще не смертельно. Пусть теперь глубоконеуважаемые историки попытаются объяснить, каким образом прикаспийские монголы — калмыки — оказались буддистами? Причем не просто буддистами, а именно буддистами-ламаистами, точно такими же, как остальные монголы современной Монголии?
Если пришли монголы на Волгу язычниками и постепенно приняли ислам официальной религией, не мог в этом случае буддизм в калмыцкие степи проникнуть. Не было у него такой возможности. Это факт, который, с точки зрения существующей академической версии, объяснению не поддается.
Уместно сделать сравнительный анализ характерных черт, присущих татарам и монголам. Напоминаем, что монголов, проживающих на территории России, называют калмыками.
1. Калмыки принадлежат к монголоидной расе (наименование монголоидной расы как раз и произошло от монголов). Признаков смешения их с европеоидной расой не зарегистрировано. Татары принадлежат к европеоидной расе. Признаком смешения их с монголоидной расой не зарегистрировано. Другими словами, никаких демографических признаков, подтверждающих, что ранее татары и калмыки являлись единым народом — НЕТ!
2. Монголы всегда являлись буддистами-ламаистами. Точной даты принятия монголами буддизма установить невозможно. Не имея в распоряжении ни письменности, ни городов, монгольская история не подлежит восстановлению. Но учитывая исторический период распространения буддизма в регионе Северного Китая, можно с уверенностью заявить, что буддизм в среду монгольских племен вошел задолго до начала второго тысячелетия.
То, что калмыки на сегодняшний день принадлежат к буддистам-ламаистам, свидетельствует, что на момент прихода их в прикаспийскую низменность они уже таковыми являлись. А если кто шибко желает постучать себя в грудь и порассказывать про мусульманский период калмыков, пусть поищет развалины калмыцких мечетей XIV века. Вот после того как найдет хоть одну маленькую развалинку, тогда и начинает себя в грудь стучать. Пока же пусть лучше язык спрячет, чтобы нам не пришлось напоминать, куда его в таких случаях обычно засовывают.
3. Нашествия монголо-татар на Русь, начинающиеся с Рязани и Владимира, территориально соседствующих с Казанью, в учебниках плавно перерастают в чисто татарские, чисто казанские нашествия. Параллельно с этим в исторических трудах исчезает слово «монголы» и даже «монголо-татары», а слово «татары» прочно занимает место. Понятно, что в реальной жизни такого происходить не могло.
4. Имена ханов монгольской династии Золотой Орды имеют исключительно тюркское происхождение: Тохта, Узбек, Джанибек, не говоря уже о более поздних Ахмат, Улу-Мухаммед, Сафа-Гирей и т. п.
5. Археологические исследования не подтверждают нашествий монголоидных народов на Русь в XIII–XV веках.
6. Краевед национального музея Альфира Сигнатулина сообщает, что в районе казанского кремля обнаружено множество тайников, из которых извлечено огромное количество древних монет, но почему-то ни одной монгольской среди них не оказалось.
7. Эксперт Фарида Алимова при участии историка Ильгизара Газимзянова провела сравнительный анализ ДНК останков, начиная с древних татарских захоронений. Даже малейшей примеси монгольской крови ни у кого не обнаружено.
8. В современном татарском языке напрочь отсутствуют монгольские слова. Также отсутствуют они и в русском. Зато татарских слов в русском предостаточно.
9. Несметные орды монголов (калмыков), плодясь и разрастаясь, достигли к XXI веку на территории России огромной цифры — 289 тысяч человек. Вполне допустимо предположить, что в XIII веке предков калмыков (монголов), включая женщин и детей, насчитывалось не более 30–50 тысяч. Для сравнения: станица Калининская Краснодарского края имеет как раз 50 тысяч населения.
Какой же народ описывают историки, рассказывая нам о полчищах кочевников, терроризирующих Русь, — монгольский или татарский? По всем признакам, речь идет только о татарском. Ничем монгольским здесь не пахнет.
Из монголов пытаются изобразить тех монстров, которыми они на самом деле никогда не являлись. Небольшая горстка кочующих монголов, придя в степи Прикаспия, кроме буддизма-ламаизма, никогда другого не исповедовала. Ни в каких европеоидов эти монголы не превращались. Калмыки самим своим существованием опровергают выдумки о происхождении Крымского, Сибирского, Казанского, Астраханского, Ногайского и Касимовского ханств из единой монгольской матрицы.
Предки калмыков-монголов мирные пастухи, не желая ввязываться в войны и другие неприятности, кочуя из века в век по степи, остановились в непригодных к землепашеству и потому свободных солончаках прикаспийской низменности. Двинуться дальше в сторону Азова им не позволили воинственные племена косогов, алан, черкесов. Пристроиться к Волге не давали татары, ногаи. Позади лежала пустыня Каракумы и Голодная степь (это официальное географическое название).
Монголы остались здесь, занимаясь не спеша скотоводством и исповедуя свою исконную религию — буддизм-ламаизм. Войны, революции и другие беды неслись по земному шару, мало чем затрагивая мирных пастухов.
Возможно, иногда им приходилось вступать в вооруженные схватки, защищая свои семьи и скот. Возможно, калмыкам приходилось принимать участие в военных походах татарских ханов, дабы не навлечь на свою голову лишних неприятностей, но всякие ужасы про мировое господство, смены религий и превращения в другую расу, никак не соответствуют спокойному, мирному характеру калмыков.
Завоевателей-монголов «изобрели» и назначили «временно исполняющими обязанности владык мира (очень временно)» с одной-единственной целью — скрыть исторический порядок получения великими князьями «ярлыков на княжение». Монгольская версия обеспечивала приличность данного действа. У «владык мира» не стыдно получать ярлыки, не зазорно. И чем масштабнее в умах историков разрасталось влияние монголов на Русь, тем нестыднее царям было вымаливать себе ярлыки. Чем больше побед и захватов приписывалось монголам, тем приятнее становилось предкам великих князей «пить чай» с предками великих ханов.
И главное, как вы сами убедились, все это временно и ненадолго. Создали монголы быстренько самую мощную армию в мире (ну очень быстренько), быстренько всех захватили, империю организовали, культуру подняли, науку развили, мусульманство приняли, транспортные коммуникации наладили, перепись провели, города-великаны построили, ярлыки на княжение пораздавали, И ХОРОШ!
С какой скоростью это появилось, с такой же все и испарилось. Ничего не осталось: ни городов, ни почтовых путей, ни науки, ни культуры, ни письменности, ни могил. Даже монголы-мусульмане улетучились.
Зато цари всея Руси на том зажили спокойно и счастливо.
— Вы у кого ярлыки на княжение получали?
— Как у кого? У владык мира.
— Правда, что ли?
— Коне-е-ечно.
— А не врете?
— Зуб даю!
— А проверить как-то это можно?
— Вот с этим, братан, проблема. Нету уже этих, которые ярлыки выдавали. И не ищи. Как сквозь землю провалились. Вместе со всей империей. Ниче не осталось. Сами удивляемся.
Ох, как надо нам с вами, граждане, в этих ярлыках покопаться. Хотелось бы хоть одним глазком взглянуть на эдакий монгольский ярлык. Ярлыки ведь не только князьям давались, они еще и церковным деятелям выписывались.
В. И. Буганов: «От налогов ханы освободили только духовенство — они понимали, что священники имеют немалое влияние. Ханы давали иерархам русской церкви ярлыки (грамоты) на льготы в податях и повинностях».
Видать, много этих ярлыков-грамот по Руси за 300 лет раздали. И, наверное, получатели вывешивали их на самых почетных местах, а потом пуще глаза хранили «для потомства». Но вот несчастье, ни одного ярлыка в природе не сохранилось. На вопрос «Куда они делись?» историки в один голос отвечают: «Как, вы не знаете? Их же мыши съели».
Судя по тому, что ярлыки были съедены вместе с остальной монгольской документацией, речь идет о каком-то особом виде мышей. Очевидно, эти мыши не могли употреблять в пищу ничего, кроме монгольских документов.
Наверное, самый грамотный мышь подкрадывался к документам, долго вчитывался в монгольские тексты, и только убедившись в подлинности, сообщал товарищам:
— Можно потреблять.
Те с недоверием переспрашивали:
— Точно монгольские? Не отравимся?
И только после настойчивых заверений типа: «Циц, шняга, а то рот зашью!», вгрызались в сочные переплеты монгольских томов, упиваясь свежестью и неповторимым вкусом. Далее, надо понимать, семейство замечательных мышей вымерло с голоду, сожрав последний монгольский ярлык.
К приведенному нелишне напомнить, что писать монголы научились только в XX веке, русскими буквами, после прихода в Монголию советской власти.
Сказание об убиении в Орде князя Михаила Черниговского и боярина Феодора, воеводы первого в княжестве его
Временем создания «Сказания» официально считается 1260 год. Указанное время вполне могло бы соответствовать действительности, но текст содержит подробности, кои могли описать лишь непосредственные свидетели, потому считаем, что написание произошло раньше.
По понятным причинам «Сказанию» наверняка не удалось избежать исправлений «более позднего времени». Так, одноплеменники Батыя именуются либо погаными, либо татарами. Мы думаем, что «поганые» присутствовали в произведении со времени создания, а «татары» присоединились к ним позже.
«Сказание» ценно тем, что в нем наиболее полно описывается религиозный обряд, который должны были проходить князья, желающие получить ярлык на какое-нибудь княжение. Об этом обряде вскользь указывается в учебниках истории, но «вскользь» ровно настолько, чтобы никто не обратил на него внимания. А ведь это есть наиважнейший элемент монголо-татарского ига, ключик, которым открывается «монгольская тайна».
Узнав, каким же образом выдавались эти самые ярлыки, мы сможем узнать, кто на самом деле их выдавал, и, следовательно, поймем, кого так усиленно прячут под маской монголо-татар.
Прежде чем приступить к самому «Сказанию», необходимо вспомнить один несуразный момент, предшествующий его написанию. Дело в том, что автором «Сказания» считается «святой отец» Андрей, священник церкви Михаила Черниговского и боярина Феодора, воздвигнутой дочерью Михаила Черниговского Марьей. В то же время Марья являлась вдовой ростовского князя Василька Константиновича (внука Всеволода Большое Гнездо), причины гибели которого историки называют почему-то разные.
А. О. Ишимова: «Храбро бился Георгий и пал с оружием в руках. Племянник его Василько попал в плен к татарам. Они сказали ему: «Будь нашим другом и воюй под знаменем Батыя». Он ответил им: «Не подружусь с врагами Христа и Руси. Ваше темное царство погибнет, когда исполнится мера ваших злодейств». Татары в ярости убили его и пошли к Новгороду».
Н. М. Карамзин: «Георгий пал на берегу Сити. Князь Василько остался пленником в руках победителя. Сей достойный сын Константинов гнушался постыдною жизнию невольника. Изнуренный подвигами жестокой битвы, скорбию и голодом, он не хотел принять пищи от руки врагов. «Будь нашим другом и воюй под знаменем великого Батыя!» — говорили ему татары. «Лютые кровопийцы, враги моего отечества и Христа не могут быть мне друзьями, — ответствовал Василько. — О темное царство! Есть Бог, и ты погибнешь, когда исполнится мера твоих злодеяний». Татары умертвили Василька и бросили в Шеренском лесу».
Василько почему-то усиленно подчеркивает, что ведет разговоры с «врагами Христа», хотя, судя по приведенному описанию, ему предложили всего лишь новую должность и дружбу. Нападок на Христа со стороны татар текст не содержит. О каком «темном царстве» в данном разговоре может идти речь? Что это за темное царство? Почему темное?
Судя по всему «темное царство — враги Христа», это какая-то религиозная тема. Но вряд ли простые воины, пусть и враги, после битвы решили почесать языки не теистические темы.
Может, историки представляют нам не полную картину событий или слегка перевирают ее? А. Курилов, например, указывает другую причину расправы с Васильком: «Князь Василий Константинович, который принимал участие в битве на р. Сити в 1238 году, был пленен, а затем убит за отказ перейти в чужую веру, принять “поганые обычаи”».
Читать бесплатно другие книги:
