Демонтаж Кубякин Евгений

Давайте-ка мы лучше вернемся в самое начало. К тому, кто первым завез сведения о татарах в Европу. К их родной «маме» — Иоанну де Плано Карпини. И получше вчитаемся в название его книги «Historia Mongalorum quos nos Tartaros appellamus», которое нам официально перевели как «История Монгалов, которых нам следует именовать Тартарами».

Во-первых, внимательный историк должен бы сразу обратить внимание на то, что речь идет не о монголо-тартарах, а о племени монголов, «которых следует именовать Тартарами», то есть жителями Тартара. Карпини не ведет речь о двойном названии, поскольку это несовместимые понятия: монголы — название племени, а Тартар — место, где обитают мертвые. Другими словами, «Тартары» иносказательная привязка к месту (местности) с родовым (национальным) наименованием в одной связке быть не может. Но это не главное.

Главное, что какое-то мурло (простите за высокий стиль) перевело «Tartaros» как «Тартары». Тартар — это название места. А как по правилам русского языка называют людей, проживающих в каком-либо месте? Обычно берут наименование местности и добавляют окончание, например, «цы»: черноморцы, алтайцы, краснодарцы, рязанцы, тамбовцы, берлинцы. Или другое окончание типа «ане», «яне»: южане, заводчане, Варшавяне, Парижане, Марсиане.

Значит, людей проживающих в Тартаре, надобно величать как-то, тартарцы, тартарийцы, тартаране, тартариане, но никак не «Тартары». Тартары — это Тартар во множественном числе. Мы же не называем жителей Парижа «парижи» или там рязаны, тамбовы, марсианы, алтайы. Следовательно, название книги Карпини в переводе на русский язык должно звучать «История Монгалов, которых нам следует именовать Тартарийцами (или Тартарианами)». Тогда бы никому в голову не пришло перепутать привидений Тартара с жителями Казани.

Отчего же жители Тартара в данном переводе вдруг зазвучали как ТАРТАРЫ? Зачем же кто-то самым наглым образом похерил все правила русского языка? И почему ученые не желают обращать внимание на это веками вопиющее безобразие?

Но это тоже не все. ТАРТАР дополнительно подвергли сокращению. Из него волшебным образом исчезла буква «р». «ТАРТАРЫ» превратилось в «ТАТАРЫ». Историки, невинно тараща глаза, так теперь везде и пропагандируют. Мол, подумаешь, всего одна буква «р», она ни на что не влияет. А попробуйте, как предлагает Елена Воробей, из фамилии Ребанько убрать эту букву «р», сразу убедитесь, как фамилия заиграет новым смыслом.

Именно на ассоциативной схожести и воровстве букв построена «сказочка» про неисчислимые татаро-монгольские орды. Схожесть произношения «Татры» и «Тартар», при помощи которой лукавый Карпини прочистил мозги Европе, не закончила на том своего существования. Она продолжила более интересную жизнь в России. Именно так чудовища ТАРТАРА намертво соединились с ТАТАРАМИ, которых нам следует именовать МОНГОЛАМИ.

Скалигер, получив задание от Петра I «изыскать достойных правителей, у которых бы царским предкам нестыдно было получать ярлыки на великое княжение», сразу обратил внимание на схожесть произношения «Тартар» и «татары». Скалигер как европейский историк, в отличие от «московских неучей», прекрасно был знаком с сочинениями Карпини, Рубрука и Марко Поло. Он-то и совершил заумный перевод, в результате которого Tartaros, вместо того чтобы стать тартарийцами или тартарианами, превратились в наших обычных заволжских «татар», ставших в свою очередь наследниками «монгольской короны».

Так что монголо-татары произошли не в результате многолетней селекции монгол и татар между собой, а в результате всего-навсего хитрожопого перевода с латинского на русский. Именно на этом лукавом переводе основаны выводы историков о том, что татары являлись коренным населением Монголии.

Вы не подумайте, конечно, что мы всех историков назвали лукавыми. Лукавство, как ни крути, а подразумевает наличие интеллекта. Бездумное повторение заученных слов — интеллекта не требует. Попугаи, вороны и еще некоторые виды пернатых обладают способностью к воспроизводству заученных слов, но в наличии интеллекта их же никто не подозревает. Историки, как и пернатые, тоже способны к повторению отдельных слов, но на основании этого нельзя считать, что они способны осознавать смысл повторяемого. Поэтому лукавыми мы историков не называем.

Кстати, самого Карпини в «изобретении» татар мы не обвиняем. Карпини только предложил монголов называть Тартарианами, то есть жителями Тартара-ада. Ни о каком сдвоенном названии типа Монголо-Тартариане речи не шло. Карпини всего лишь высказал желание, в виде предложения насчет Монгалов, «которых нам следует называть Тартарианами». Ему тогда и в ум не могло прийти, что это почти безобидное пожелание вызовет из преисподней такие антропологические завихрения, которые всякого рода ловкачи сумеют подсунуть «попугаям-историкам», а те в течение столетий будут рассовывать их по страницам учебников.

К тому же отечественные историки начали наперегонки «подкладывать» под Скалигера собственные версии по скрещиванию татар с монголами.

Как нельзя впору пришлись Скалигеру «Казанские набеги на Рязань» и далее в глубь Руси. Теперь получалось, что это не казанцы «воевали» Север Руси. Теперь выходило, что это монгол Батый с несметными монгольскими ordo целую зиму топтался от Рязани до Торжка, естественно, захватив перед этим будущий Татарстан, иначе откуда бы он на Рязань напал? Это, конечно, полностью противоречит изначальной задумке Карпини, но кто же такое заметит. Где это слыхано, чтобы лапотная Русь вдруг начала Карпини читать? Тут Скалигер абсолютно прав. Даже в XXI веке российские историки не собираются внимательно читать «Историю» францисканца, а лишь иногда бездумно ссылаются на нее, как на священное писание.

Мы тем не менее позволим себе показать разницу в маршруте Батыя, каким его выставил Скалигер и каким — Карпини.

Версия Скалигера — это и есть «современная» версия нашествия монголов. Мы приведем ту ее часть, которая охватывает деятельность Батыя с 1236 по 1240-й, то есть именно поход Батыя на Русь. Для этого раскроем любой учебник истории для 6 класса. Например: Т. В. Черникова: История России с древнейших времен до XVI века (Москва, 2007):

«Во главе монгольского войска встал Бату-хан (Батый) — второй сын Джучи, внук Чингисхана. В 1236 году монголы разгромили Волжскую Булгарию и подчинили живших в Поволжье башкир и буртасов. В дальнейшем в 1237 и в 1239 годах были разбиты половцы.

Зимой 1237 года войско Батыя подошло к границам Рязанского княжества. Хан потребовал «десятой части всего». На что рязанские князья гордо ответили: «Когда нас не будет, все будет ваше». От горящих стрел запылали кровли. Защитники поливали врагов со стен горячей смолой, бросали на них ледяные глыбы. На шестой день осады монголо-татары подвели стенобитные машины и прорвались в город через пролом в стене…

Батый сжег Коломну и Москву. По льду рек он шел к Владимиру. Утром 7 февраля кочевники пробили в городской стене брешь, ворвались в город и подожгли его. Посланный Батыем отряд взял Суздаль и захватил большой полон.

Батый за февраль взял четырнадцать городов: Ростов, Тверь, Дмитров, Переяславль и др. Часть его войска отправилась к Сити (приток Мологи)… тем временем другой отряд монголов осадил Торжок… Новгородцы со страхом ожидали их прихода, но, не дойдя 100 верст до города, Батый повернул на юг и через не затронутые войной Смоленскую и Черниговскую земли стал отходить к степям…

Весной 1239 года Батый вновь двинулся на Русь. Пал Переяславль-Русский. От Переяславля завоеватели направились к Чернигову. Горожане защищались из последних сил, но были разбиты.

В сентябре 1240 года Батый подошел к Киеву… Киев был взят.

Батый устремился на запад через Галицко-Волынскую землю. Он взял Каманец, Владимир-Волынский, Галич. Монголы перевалили через Карпатский хребет и хлынули в Европу.

В 1241 году поляки и венгры потерпели поражение. Вскоре Батый вступил в Чехию, а в 1242 — в Хорватию и Далмацию. Однако повелитель степняков видел, что европейские страны с их покрытыми лесами горами не пригодны для расселения кочевников.

В 1242 году Батый увел войска с берегов Адриатического моря назад к низовьям Волги и там основал фактически независимое государство Золотую Орду».

Чтобы современному читателю было легче ориентироваться в географическом отношении, мы перескажем маршрут Батыя применительно к современным названиям субъектов Российской Федерации:

«В 1236 году монголы захватили территорию, расположенную в районе Татарстана. В 1237-м покорили территории, расположенные вокруг Москвы, и не дойдя 150 км до Новгорода перебрались в Ростовскую (на Дону) область, где сидели 2 года. В 1239 году двинулись на Киев, который захватили в 1240 году, а в 1241 вошли в Венгрию и Польшу. Оттуда в 1242 вернулись в Астраханскую область, где Батый организовал свою столицу».

Что же о маршруте Батыя рассказывает Карпини, который через 3 года после Батыя, в 1245 году, проехал по местам его походов? Вопрос, удалось ли Карпини добраться до Монголии, мы рассмотрим далее. Сейчас мы можем сказать, что до Галича он точно доехал, так как Даниил Галицкий после его поездки получил от имени папы право именоваться императором. С большой вероятностью можно утверждать, что Карпини побывал в Киеве, поскольку он включил в свою книгу фрагменты, с которыми мог познакомиться, только прочитав «Сказание об убиении в Орде князя Михаила Черниговского». Значит, не просто побывал, а пробыл достаточно долго, раз имел возможность ознакомиться с творчеством русских летописцев.

Следовательно, в Киеве Карпини беседовал с теми, кто непосредственно испытал на себе «ужасы» Батыева похода. Значит, сведения, переданные нам от Карпини, тысячекратно перевешивают любые утверждения современных историков. Если же историков не устраивает такое утверждение, пусть докажут, что Карпини врет. А пока предоставим ему слово:

«Совершив это, они вступили затем в землю Турков, которые суть язычники, победив ее, они пошли против Руси и произвели великое избиение в земле Руссии, разрушили города и крепости и убили людей, осадили Киев, который был столицей Руссии, и после долгой осады они взяли его и убили жителей города; отсюда, когда мы ехали через их землю, мы находили бесчисленные головы и кости мертвых людей, лежавших на поле; ибо этот город был весьма большой и очень многолюдный, а теперь он сведен почти ни на что: едва существует там двести домов, а людей тех держат они в самом тяжелом рабстве. Подвигаясь отсюда, они сражениями опустошили всю Руссию. Из Руссии же и из Комании вышеназванные вожди подвинулись вперед и сразились с Венграми и Поляками; из этих Тартариан многие были убиты в Польше и Венгрии; и если бы Венгры не убежали, но мужественно воспротивились, Тартариане вышли бы из их пределов, так как Татариане возымели такой страх, что все пытались сбежать. Но Бату, обнажив меч перед лицом их, воспротивился им, говоря: «Не бегите, так как если вы побежите, то никто не ускользнет, и если мы должны умереть, то лучше умрем все, так как сбудется то, что предсказал Чингис-кан, что мы должны быть убиты; и если пришло время для этого, то лучше потерпим». И таким образом они воодушевились, остались и разорили Венгрию.

Возвратившись оттуда, они пришли в землю Мордванов, которые суть язычники, и победили их войною. Подвинувшись отсюда против Билеров, то есть великой Булгарии, они и ее совершенно разорили. Подвинувшись отсюда на север, против Баскарт, то есть великой Венгрии (в данном случае Карпини, очевидно, имеет в виду Башкиров), они победили их. Выйдя отсюда, они пошли дальше к северу и прибыли к Паросситам, у которых, как нам говорили, небольшие желудки и маленький рот; они не едят мяса, а варят его. Сварив мясо, они ложатся на горшок и впитывают дым и этим только себя поддерживают; но если они что-нибудь едят, то очень мало».

Здесь Карпини откровенно подражает классическим римским сочинителям. Так Солин, писатель середины III века н. э. описывает народ, живущий в Индии, который питался исключительно запахом диких яблок. Подобные сочинения есть и у Плиния: «Они не имеют рта… и живут только воздухом и запахами, которые впитывают через носовые отверстия. Они не едят и не пьют, но во время путешествия, чтобы не испытывать никакого недостатка в питании, носят с собою благоухающие корни, цветы и фрукты, которые они и нюхают; но слишком сильный запах, напротив, для них легко может сделаться смертельным».

Книга Карпини пропитана подобными выдумками. Мы поговорим о них позднее.

«Подвинувшись оттуда, они пришли к Самогедам (вульгарное название жителей Заполярья. — Прим. авт.), а эти люди живут только охотами. Палатки и платье их также сделаны только из шкур зверей. Подвинувшись оттуда далее, они пришли к некой земле над Океаном, где нашли неких чудовищ, которые имели во всем человеческий облик, но концы ног у них были, как у быков, и голова у них была человеческая, а лицо, как у собаки; два слова говорили они на человеческий лад, а при третьем лаяли, как собака, и таким образом в промежутке разговора они вставляли лай, но все же возвращались к своей мысли, и таким образом можно было понять, что они говорили. Отсюда вернулись они в Команию, и до сих пор некоторые из них пребывают там».

Интересна реакция историков на людей с собачьими лицами. Ну мало ли, что там Карпини напорол? Может, спиртного до этого лишку «загрузил», может, у него вообще припадок случился? Казалось бы: будьте снисходительны. Нет! Начали на полном серьезе выяснять, с кем же там воевала монгольская конница, дырявя вечную мерзлоту копытами? И выяснили. Нормальный бы человек ни за что не догадался, а специально обученные историки нашли — с МОРЖАМИ. Что на это можно сказать? Пожалуй, только руками развести: «Надо же? До чего наша наука дошла!»

Но не будем обращать внимание на мелкие лирические отступления. Главное, что начало монголо-татарского ига на Руси и поход Батыя Карпини описывает совершенно по другому маршруту. Мы повторно напомним его, используя современные географические названия:

«Из Ростовской (на Дону) области Батый двинулся на Киев. Далее «подвигаясь отсюда, они сражениями опустошили всю Руссию». Со слов Карпини невозможно определить, что он понимает под «всей Руссией», но судя по скудости упоминания, это земли вокруг Киева (столицы Руссии). Далее они нападают на Венгрию и Польшу. Оттуда возвращаются в Киев, из Киева следуют в Мордовскую республику, далее в Татарстан и в Башкирию (Уфа). Из Башкирии они поворачивают на север, то есть через Пермский край и Республику Коми доходят до побережья Ледовитого океана, очевидно, в район Ненецкого автономного округа, где и познакомились с копытногавкающими людьми. Оттуда возвращаются в Астраханскую область, где «и некоторые до сих пор пребывают». Другими словами, из Астрахани больше никаких походов Батый не совершал».

Итак, Карпини отрицает существование набега Батыя в 1237 году из Булгарии (Казани) на Рязань и другие северные города (Коломну, Владимир, Суздаль, Ростов, Тверь, Переяславль и т. д.). Он вообще утверждает, что даже поход на Булгар Батый совершил после возвращения из Европы. Мог ли Карпини не знать или перепутать последовательность столь масштабных событий? ОДНОЗНАЧНО НЕТ! Ведь он лично беседовал с очевидцами и участниками «монгольских событий».

Карпини не знает о походе Батыя, начавшегося с Рязани, по одной простой причине: НЕ ХОДИЛИ МОНГОЛЫ НА РЯЗАНЬ! В свидетельских показаниях Карпини важнее не то, что он знает, а то, чего он не знает! Но что обязательно знал бы, случись оно на самом деле. А эти показания, как мы уже говорили, тысячекратно перевешивают любые домыслы историков. Не верите? Проконсультируйтесь у юриста.

Однако Скалигера уже не интересовало, куда Карпини «водил» монголов. Скалигеру требовалось создать новую выкройку для Российской истории. Естественно, требовалось там отрезать, там залатать, там пришить, а тут добавить от другого «костюма». Скроил Скалигер, надо признать, добротно, на века. И Калка вписалась, и казанцы с тартарианами срослись, и Мамай монголом оказался, и ярлыки «Владыка Вселенной» князьям выдавал или в крайнем случае его наместник на Волге, или на худой конец сын наместника.

Ни Рубрук, ни Марко Поло также не подтверждают версии о походе монгола Батыя на Рязань. В принципе у Марко Поло в книге запись о России. Поскольку она весьма коротенькая ее можно привести полностью:

«Первым царем западных тартариан был Саин; был он сильный и могущественный царь. Этот царь Саин покорил Росию, Команию, Аланию, Лак, Менгиар, Зич, Гучию и Хазарию; все эти области покорил царь Саин. А прежде, нежели он их покорил, все они принадлежали команам [кипчакам], но не были они дружны между собою и не составляли одного царства, а потому команы потеряли свои земли и были разогнаны по свету; а те, что остались на месте, были в рабстве у этого царя Саина. После царя Саина царствовал Пату [очевидно, Бату], после Пату царствовал Берка [Берке], после Берки царствовал царь Монглетемур [Менгу-Темур], после него царь Тотамонгур [Туда-Менгу], а потом Токтай [Тохта], что теперь царствует».

Пояснения в скобках даны переводчиком, поэтому, возможно, перевод выглядит не точным.

Сей отрывок из Марко Поло есть величественный фундамент монголо-татарского ига Руси. Именно отсюда историки изрыгнули величественную историю Золотой Орды. Кроме этого отрывка, перечисление имен золотоордынских ханов больше нигде не содержится. Хотя, как нетрудно заметить, историки выкинули из него ни много ни мало покорителя Руси — Саина, которого, между прочим, поминает автор «Казанской истории» в главе «О первом начале Казанского царства». И Саин здесь не преемник Батыя, а наоборот, Батый — младший родственник Саина. Возможно, сынок.

Интересный получается момент, русский и итальянский летописцы предъявляют Саина — основателя династии ханов Золотой Орды, а профессиональные историки о Саине даже не заикаются. И то мягко сказано. На самом деле Саина игнорируют самым отвратительным образом. Нельзя же банально не замечать столь часто мелькающее имя.

Что вообще известно об этом загадочном Саине? В официальной истории имя Саин встречается всего один раз. Выглядит это так:

«Саин-Булат хан. При крещении получил имя Симеон Бекбулатович. В монашестве Стефан. Династия — Герай. 1567–1573 касимовский правитель. 1575–1576 — царь и великий князь всея Руси.

…посадил царем на Москве Симеона Бекбулатовича и царским венцом его венчал, а сам назвался Иваном Московским и вышел из города, жил на Петровке; весь свой чин царский отдал Симеону, а сам ездил просто, как боярин, в оглоблях…

Речь идет о Симеоне, сыне Бек-Булат султана, которого осенью 1575 года в Успенском соборе Кремля Иван Грозный «посадил» на царство. Над Симеоном был совершен обряд венчания на царство, он председательствовал в думе земских бояр и издавал от своего имени государственные указы. Жил Симеон в Москве, окруженный пышным двором, в то время как Грозный поселился в скромной обстановке в Петровке. В своих посланиях Симеону Иван Грозный использовал принятые униженные формулы обращения подданного к царю: «Государю великому князю Симеону Бекбулатовичу всеа Русии Иванец Васильев с своими детишками, с Ыванцом да с Федорцом, челом бьют».

Формально страна была разделена на владения Великого князя Симеона и на «удел» Ивана, но фактическим правителем государства оставался Иван Васильевич. «Политический маскарад», при котором Иван Грозный продолжал сохранять власть, современными историками объяснен не был».

Мог ли знать о существовании Саина-Симеона автор «Казанской истории», написавший ее за 23 года до восхождения Саина на Российский престол? Спорный вопрос, хотя по логике вещей не должен. Но вот Марко Поло, родившийся в XIII веке, однозначно ничего такого знать не мог. Следовательно, речь идет не о Саин-хане сыне Бек-Булата.

В остальном с Саином напряг. Зато древние русские былины изобилуют повествованиями о Каине-царе. Думается, с приходом крещения на Русь «Каин», ассоциирующийся с весьма отрицательным библейским персонажем, вполне мог заменить «Саина». Например, Википедия представляет Каина так:

«Эпический татарский царь, нередко упоминаемый былинами. Иногда в роли Каина выступает Мамай. Былины о Каине принадлежат к числу тех, в которых сохранились яркие следы отношения Руси к татарам. Возможно, у данного персонажа существовал определенный исторический прототип, но сколько-нибудь определенного мнения на этот счет не существует».

Кстати, в переводе с тюркского «калин» означает «толстый». Основываясь именно на этом, историки заключили, что Мамай был тучным. Какие они все-таки неприхотливые, эти историки. Как мало им нужно для научных выводов!

Дальнейшее разбирательство с личностью Каина-Саина ясности не добавляет. Пожалуй, даже больше запутывает дело. В былине, где Каин осаждает стольный город Киев, имеются такие строки:

У самого собаки царя Каина

Было силы войска цисла-смету нет,

Садилсы собака на ременьчат стул,

Брал чернилицю вольячную,

Написал посылен лист, запечатывал;

Не пером писал, не черниламы,

Наводил хоравинским чистым золотом,

Написал посылен лист, запечатывал;

Посылал скоры гонца Бурзы-посла,

Своего зятя любимого:

«Не дорогой едь, не воротамы,

Поежжай чересь три башни наугольныя;

Заедеш ф Киев, иди к Солнышку Владымеру,

Не кланяся и челом не бей,

Выложи посылен лист на золот стул,

Шчебы очищали Киев-град, где-ка стоять сорока царям,

Без бою, без драки, без сечения».

Первое, что можно отметить: Киев, где сидел Владимир Красно Солнышко, татары осаждать не могли. И даже половцы не могли этого сделать. Киев могли осаждать только печенеги, жившие в ту пору.

Но насколько в этом случае необычно выглядит печенежский «собака» Каин-царь. То, что он присаживается на «ременьчат стул», то есть на походный стул, а не на более дорогое сиденье, свидетельствует, что Каин находится в походе. И вот неотесанный печенежский кочевник, в походных условиях, садится и собственной рукой спокойно пишет письмо Киевскому князю.

Из этого следует, что «вонючий» печенег свободно владеет русским языком. Причем настолько свободно, что даже может написать письмо на этом языке. А теперь вдумайтесь — написать! Кочевник, который умеет писать! Это в десятом-то веке?! И не просто написал, «наводил хоравинским чистым золотом». Можно ли согласиться с утверждением, что автор былины описывает печенега? Мы лично никак не можем. Человек, который разговаривает с Владимиром на одном языке и свободно пишет на этом же языке в X веке, может быть только русским. Кстати, все сказанное в равной мере относится к XI, XII и XIII векам.

Далее, Каин посылает письмо к князю Киевскому. По идее, он должен послать его с огромным пышным посольством. А раз в письме идет речь о добровольной сдаче города «без бою, без драки, без сечения», значит, посольство своим внешним видом обязано навести побольше страха на жителей города. Иначе с чего же жители захотят сдаваться? Однако Каин посылает одного-единственного человека, причем приказывает ему идти не по главной дороге, а «чересь три башни наугольныя», то есть какими-то окольными путями.

Значит, задача письма не напугать киевского князя, а уговорить его сдать город без боя. Каину жалко киевлян? С чего вдруг жестокий степняк так забеспокоился о вражеском населении? Настолько доверительные отношения вряд ли могли существовать между Киевским князем и главой печенежских племен. Это больше напоминает отношения родственников-князей.

При этом Каин уверен, что никто из киевлян его посла не примет за шпиона, не схватит и не убьет. Согласитесь, когда город окружен врагами, в данном случае печенегами, и вдруг какой-то печенег пробирается в осажденный город, да еще прямо в палаты к князю, что должны подумать защитники этого города? Либо перед ними шпион, либо вообще убийца, желающий умертвить князя.

Однако исходя из текста, раз «Солнышко Владымер прочитал» письмо, значит, зять «собаки» Каина преспокойно окольными путями добрался до него и это ни у кого не вызвало вопросов и подозрений. Такое могло произойти только в том случае, если киевляне прекрасно знали в лицо зятя Каина и полностью доверяли ему.

К тому же Каин требует от зятя, чтобы он Владимиру не кланялся и челом не бил, значит, опасается, что зять будет вести себя вежливо в рамках приличия. Могло ли послу захватчиков такое прийти в голову? Естественно, посол, представляющий великого хана, имеющего огромную силу, так себя вести никогда бы не додумался.

Все опять указывает на близкие родственные отношения.

Мы уже сказали о том, что наши поиски настоящего Саина не дали полной ясности. Хорошо, если бы этим занялись порядочные ученые. Раз налицо неоднократное упоминание исторического персонажа различными источниками, причем как отечественными, так и зарубежными, значит, на то имеются достаточные причины. Саина же выкинули не только из списка исторических персонажей, но даже из списка мертвых. Кто же наделил «профисториков» такими неограниченными правами?

Необходимо еще кое-что добавить, раз уж мы вспомнили знаменитых путешественников. Ни Карпини, ни Рубрук, ни Марко Поло никогда не слышали о битве монголов на Калке. Могло ли такое событие пройти мимо них, произойди оно на самом деле? Конечно, нет. Тогда бы они об этом обязательно что-нибудь слышали и где-нибудь его отметили.

Особо здесь нужно отметить Карпини, который якобы прямо через реку Калку добирался к Батыю. Неужели он, чрезвычайно нуждающийся в «монгольских ужасах и демонстрации монгольской силы», упустил бы такой эпизод, как сидение на досках, под которыми скончались почти все славные русские князья? Неужели никто в момент его пересечения Калки не рассказал ему о грозном событии, прославившем это место?

Но даже если он не доехал до Калки (скорее всего не доехал), то в Киеве-то он точно был. Как же получилось, что киевляне, которых на Калке всего 22 года назад «полегло 10 000», тоже об этом ничего не знали? Ответ простой, как след на лбу от военной фуражки: не было никакой Калки, вот киевляне о ней ничего и не знали! Не ходили на Калку киевляне и десятью тысячами там не полегали. Карпини тому свидетель и порука.

Следующий весьма похожий момент. Житель Венеции Марко Поло не знает о том, что монголы дошли до Венеции. Чем не юморина? По всему видно, что Ватикан подправил произведение Марко Поло настолько, насколько посчитал нужным, не больше, а вот у киево-московских хронистов на книгу Марко Поло руки оказались коротки. Невозможно им было хоть маленьким предложеньицем привязать монголов к Венеции. С другой стороны, они сами про монголов узнали только в XVII веке, чего уж там исправишь?

Конечно, трогать сегодня версию Скалигера, не ожидая при этом последствий, невозможно. Да что там невозможно. По некоторым направлениям вообще может произойти обвал, и всякое может случиться. Может случиться, например, что у нас татары не «произойдут». В смысле получится, что они никогда не происходили. Известно ведь, что казанские татары от Батыева похода произошли. А если с походом не все в порядке, значит, и происхождение не засчитывается. Согласитесь, страшно осознавать, что ты «не произошел». А ведь все к этому неуклонно продвигается. Надо бы нашим татарам попристальнее обратить внимание на это дело.

О происхождении русских историки тоже всякие небылицы плетут, но русские же не соглашаются с ними за просто так и пытаются этому препятствовать.

В качестве примера приведем одну из академических версий происхождения русских. «История России», энциклопедический справочник, 2003 г., П. Г. Дейниченко:

«В VII веке на водных путях Восточной Европы появились ладьи скандинавов. Вначале они закрепились в Приладожье. Обитавшие там финские племена называли этих чужестранцев «руотси», что значило «гребцы». Со временем это слово проникло в славянский язык, где, претерпев изменения, превратилось в “русь”».

Видите, «русские», это финское слово обозначающее скандинавских гребцов. И таких версий историки могут вам шлепать в день по нескольку штук. Если желаете, и мы тоже с ходу можем придумать Вам любую версию. Пример:

«В давние времена (перед крещением, конечно, не дальше) жило дикое племя. Славилось оно тем, что у него были очень слабые резинки на трусах. К тому же это было очень трусливое племя. Поэтому, когда на него нападали враги, все воины племени в страхе разбегались. Но поскольку резинки на трусах были слабые, они постоянно теряли трусы, а нападавшие из сострадания кричали им вслед: «Эй, трусы забыли! Трусы! Трусы!» Эти, которые улепетывали, тоже кричали: «Ой, трусы! Трусы!» Со временем название «трусы» закрепилось за этим племенем. Затем, как у историков и полагается, из слова «трусы» пропала буква «т». Так произошли русы».

Вот вам и версия. Чем она хуже той, которая про гребцов? Но, еще раз повторяем, русы не соглашаются принимать на веру всякие бредни. Почему же татар должна устраивать скалигеровская версия происхождения их от мертвецов, которых Карпини вызвал из ада?

Примечательно, что сам Карпини обнаружил Золотую Орду, от которой произошли казанские татары, не на Волге, а в Монголии, и переезда ее на Волгу не ожидалось.

Однако сегодня любой учебник будет проталкивать именно скалигеровскую версию. В любом официальном издании вы постоянно будете натыкаться на справку, подобную этой:

«Татары — изначально название монгольского племени XI–XII веков. Говорили на монгольском языке (монгольская языковая группа алтайской языковой семьи). Термин «татары» впервые встречается в китайских летописях именно для обозначения северных кочевых соседей. Позже становится самоназванием многочисленных народностей, говорящих на языках тюркской языковой группы алтайской языковой семьи».

К счастью, ныне случаются различные форумы, посвященные вопросам происхождения национальности «татары». Все чаще звучит недоумение по поводу происхождения подобных «справок», но звучит недостаточно уверенно и не в полный голос. С выводами одного такого форума мы сейчас хотим вас познакомить:

О происхождении современных татар существовали в основном три теории, исключающие друг друга. «Часть историков отождествляла казанских татар с теми монголо-татарами, которые в XIII веке покорили Русь и другие страны Восточной Европы. Другие историки утверждали, что нынешние татары — конгломерат тюрко-финских племен Среднего Поволжья и завоевателей-монголов. И наконец, существовала теория, согласно которой казанские татары являются прямыми потомками камских булгар, получившими от монгол лишь их название “татары”» (Происхождение казанских татар. Казань, 1948, с. 3).

На основе сравнительного изучения языка памятников письменности булгар с языком современных татар известный языковед-тюрколог Л. Заляй показал полную несостоятельность утверждения отдельных языковедов, считавших булгарский язык вымершим, и установил, что язык современных татар является естественным и прямым продолжением языка булгар: «Первый этап формирования татарского языка относится к булгарскому периоду, что подтверждается наличием прямой связи современного татарского языка (тем более его различных диалектов), как лексически, так и грамматически, с языком древних письменных памятников». Современный татарский язык развивался, формировался «при доминирующей роли булгаро-кипчанских элементов», этих родственных языков (Происхождение…, с. 88).

Главный вывод научного форума: современные татары по своему происхождению не имеют никакого отношения к монголам, татары являются прямыми потомками булгар, этноним «татары» в отношении их является исторической ошибкой.

Положения Л. Заляя о современном татарском языке как языке — наследнике языка булгар подтверждены исследованиями Г. В. Юсупова (Введение в булгарско-татарскую эпиграфику. М., 1960), где дан анализ языка письменных памятников Волжской Булгарии и Казанского ханства. Работы Р. Г. Ахметьянова (К вопросу о природе звуковых переходов в тюркских языках. — Вопросы языкознания, 1961, № 6), А. Биишева (Соответствие Р//З в алтайских языках. — В кн.: Исследования по уйгурскому языку. Алма-Ата, 1965), Ф. Хакимзянова (Следы диалектов в языке памятников Волжской Булгарии. — Советская тюркология, 1974, № 4) и другие еще раз подтвердили ту истину, что булгарский язык не исчез, что он был диалектом кипчакского языка и продолжается в языке современных татар.

Казалось, что вопрос о происхождении казанских татар решен на всех уровнях и аспектах и в дальнейшем будет навсегда покончено с неверным употреблением этого этнонима. Однако сила предрассудка, инерции оказалась настолько устойчивой и упрямой, что фактически и сегодня мало что изменилось в литературе. В работах ряда историков по-прежнему продолжается отождествление татар с монголами. Можно сказать, количество таких работ не уменьшилось, а наоборот, выросло. Такое отождествление встречается больше всего в работах по общей истории, по истории русского государства, Киевской и Московской Руси, истории народов СССР. Исключение составляют труды тюркологов, то есть специалистов, знающих фактическое положение вещей: язык, этнографию, культуру, историю татарского народа.

Если уж многие ученые, историки поныне еще не умеют различать историю этнонима от истории народа, чего же ждать от рядовых читателей. В. А. Никонов с горечью констатирует, как наши отдельные историки слишком вольно пользуются этим этнонимом, что вводило и вводит в заблуждение как их последователей, так и массового читателя относительно происхождения татар и их истории.

Выводы насчет профессионализма отечественных историков, сделанные на форуме, полностью совпадают с нашими. По всему видно, мы далеко не единственные, кого настораживает отсутствие научности в современной исторической науке.

Давайте перейдем теперь к более главному вопросу и постараемся выяснить, доехал ли Карпини до Монголии на самом деле? Согласитесь, если никто из европейцев не имел понятия о монголах, то никто и не мог уличить Карпини в неточностях. А имеет ли в таком случае смысл подвергать свою жизнь смертельной опасности и отправляться, практически пешком, за десять тысяч километров? К тому же папе Иннокентию IV вовсе не требовались точность наблюдений и географические подробности. Ему требовалось исправлять то, что наворочал его предшественник. И уж понятно, что записи Карпини не предназначались для потомков-историков. Книга Карпини требовалась «здесь и сейчас» и обязана была выполнять срочные задачи, которые на нее возлагались.

Начнем с путешествия Карпини со товарищи по просторам будущего Советского Союза, который многим из нас в свою бытность пришлось изъездить вдоль и поперек. Первое, что бросается в глаза, это отсутствие у Карпини Каспийского моря:

«Ехали же мы через всю страну Команов, представляющую собой сплошную равнину и имеющую четыре большие реки: первую Днепр… вторую Дон… третью Волгу… четвертая называется Яик (Урал)… На Днепре мы в течение многих дней ехали по льду. Эти реки велики и преисполнены рыбами, а особенно Волга; эти реки впадают в море Греции, именуемое Великим Морем. По берегам этого моря мы в очень многих местах с большой опасностью в течение многих дней проезжали по льду, ибо оно хорошо замерзает на три левки от берега».

Все четыре реки у Карпини впадают в Черное море, хотя две должны впадать в Черное, а две в Каспийское. Можно ли настоящему путешественнику не заметить Каспия? Да ни при каких условиях это невозможно. Никаким ячменем огромных размеров на правом глазу этого не объяснить. На основании только этого можно дать сто процентов, что никуда дальше Киева Карпини не ездил, и все его встречи с тем же Бату-ханом фикция.

Но продолжаем «ехать» дальше вместе со знаменитым путешественником. Как вы помните, прекращение монгольской военной кампании в Европе историки взахлеб объясняют предстоящими выборами великого хана Монгольской империи. Батый якобы из-за того, чтобы поучаствовать в выборах, прекратил захват Европы и поспешил на выборы, чтобы там выставить собственную кандидатуру.

П. Г. Дейниченко: «Батый перешел Карпаты и вторгся в Венгрию и к январю 1242 года вышел к побережью Адриатического моря. Остановило это наступление лишь пришедшее из Каракорума известие о смерти Угэдэя. Батый решил отправиться обратно, чтобы принять участие в выборах великого хана. Кандидатура Батыя не получила поддержки…»

Должны были европейцы, и Карпини в том числе, знать об истинной причине прекращения «собственного уничтожения»? Несомненно, должны. Точнее, знали бы, если б все так и было в действительности. Однако Карпини ничего об этом неизвестно. По его словам, Батыю незачем ехать на Великий курултай. Батый туда и не думал собираться.

Предположим, даже если у Батыя не было желания посещать Великий курултай, мог ли он по своему служебному положению проигнорировать его? Да кто бы ему позволил? Это практически объявление войны Великому хану всея Монголии. Хотя до войны дело не должно было дойти. Дисциплинированные монгольские воины сами бы прирезали «изменника», как только узнали об игнорировании им «высочайших повелений».

Тем не менее Карпини едет на Великий курултай без Батыя. Даже звучит как-то не по чину для Карпини.

Стыкуется это со здравым смыслом? Ни в коем случае.

Хотелось бы, пользуясь случаем, повозмущаться вопиющей несправедливостью, творимой историками. В конкурсе на тему «Как скрестили монгол с татарами» они участвуют массово и наперебой сочиняют разные версии, а такую важную тему «Почему Батый прекратил захват Европы» обсуждают непростительно вяло. Необходимо просто ввести за правило: пишешь диссертацию по монголам — обязан выдумать новую причину прекращения Батыева похода. И чтоб никакого плагиата!

«Едем» дальше: «После этого мы въехали в землю Каганитов». Кто такие Каганиты — неизвестно. Описание местности отсутствует, говорится только о «скудости в воде».

«Из земли Каганитов въехали в землю Биссерминов… В этой земле есть одна большая река, имя которой нам неизвестно… А в земле этой существуют величайшие горы; с юга же к ней прилегают Иерусалим, Балдах и вся земля Саррацинов… с севера же прилегает к ней часть земли черных Китаев и Океан».

Что ж, прелестно. Даже трудно возразить. Земля сарацин на берегу Индийского океана справа, Ледовитый океан с китайцами слева, где-то «существуют величайшие горы» и река неизвестного названия. Думается, если воспользоваться данным описанием маршрута, то любой доберется до Монголии без труда.

Величайшие умы исторической науки предлагают нам считать все это «записками путешественника». Собственно, тут больше зависит от желания. Ученые-историки, например, этими «записками» сильно впечатляются, восхищаются массой подробностей и строят научные выводы. Наверное, все-таки дело во вкусе.

Примечательно, что Вильгельм де Рубрук в свое время возвращался из Монголии точно по этому же маршруту, и описание его пути практически совпадает с описанием Карпини:

«Итак, мы ехали до Бату (из Монголии на Волгу. — Прим. авт.) два месяца и десять дней, не видя за это время ни разу города или следа какого-нибудь здания, кроме гробниц, за исключением одной деревеньки, в которой не вкушали хлеба. И за эти два месяца и десять дней мы отдыхали только единственный день, так как не могли получить лошадей. Мы возвращались по большей части через область того же самого народа, но совсем по другим местностям. Именно мы ехали зимою, а возвращались летом и по гораздо более высоким северным странам, за исключением того, что пятнадцать дней подряд приходится ехать туда и обратно возле какой-то реки между гор, в которых нет травы иначе, как возле реки. Мы ехали по два, а иногда и по три дня, не вкушая никакой пищи, кроме кумыса. Иногда мы подвергались сильной опасности, будучи бессильны найти людей, а съестных припасов нам не хватало, и лошади были сильно утомлены».

Собственно все. Описание полностью совпадает с описанием Карпини, и продолжительность самого описания не длиннее, чем у него.

Внимательный читатель должен, по идее, сразу возмутиться: «Как это «по три дня, не вкушая никакой пищи»? Почему это «будучи бессильны найти людей»? Где же удалые монгольские ямщики с бубенчиками? Где знаменитый ямской путь?» Так, а мы почем знаем? Нетути, и все. Это правду всегда одинаково рассказывают, а врут — все по-разному. У одних есть ямщики с бубенчиками, у других — ни ямщиков, ни бубенчиков.

Узнаем дальше, что еще встретил Карпини на своем пути от реки Урал до Монголии:

«Затем мы въехали в землю черных Китаев… мы нашли некое море, не очень большое, имя которого, так как мы не спросили о нем, нам неизвестно. На берегу же этого моря существует некая небольшая гора, в которой, как говорят, имеется некоторое отверстие, откуда зимою выходят очень сильные бури с ветрами, что люди едва и с большой опасностью могут проходить мимо. Летом же там слышен всегда шум ветров, но, как передавали нам жители, он выходит из отверстия слегка. По берегам этого моря мы ехали довольно много дней; это море имеет довольно много островков, и мы оставили его с левой стороны».

Итак, что мы имеем из описаний Карпини? Если отбросить Индийский и Северный Ледовитый океаны, остается река вдоль гор (прямо по пути) и море слева с дырявой горой. Иными подробностями нас, к сожалению, не побаловали.

В море с дырявой горой некоторые историки, не будем называть их фамилий, чтобы уж совсем не позорить, сразу признали Байкал. Что сказать, лежит Байкал действительно слева от маршрута. Но слева этак километров на тысячу. Вряд ли кто позволял себе такие отклонения в пору передвижения на лошадях при острой нехватке пищи. И еще одно. Байкал лежит не вдоль, а поперек по отношению к маршруту наших путешественников. Так что выражение «По берегам этого моря мы ехали довольно много дней» исключает Байкал из списка претендентов.

Путь от Урала до Монголии лежит через одну-единственную современную страну — Казахстан. Если не полениться, протянуть руку за картой и положить ее себе перед носом, то даже без очков будет видно, что ни реки вдоль гор, ни самих гор посреди нее не наблюдается. А водоемы, которые могут встретиться, если следовать предложенным маршрутом, называются: Аральское море, озеро Балхаш, озеро Сасыкколь, озеро Аликоль, озеро Эби-Нур, но все они по иронии судьбы расположены справа от маршрута Карпини. Слева от его маршрута даже маленькой лужицы не наблюдается. Тем не менее безымянное море слева у Карпини есть, а Арала, Балхаша, Сасыкколя, Аликоля справа, как, собственно, и Каспия — нет!

Обсуждать подобные географические «тонкости» на полном серьезе, как и безымянную дырявую гору на берегу такого же безымянного моря, нам представляется верхом наивности. Ограничимся простым замечанием: такой горы в природе никогда не существовало. Данное море и гора являются плодом воображения «знаменитого путешественника», как и многое другое, о чем мы непременно поговорим.

Ознакомившись с описанием маршрута Карпини до Монголии, вывод может быть единственным: весь путь, подобно Жюлю Верну, Карпини «проделал», не отрываясь от мягкой табуретки.

А теперь о погоде. Карпини, как надо понимать, описывает погоду Восточной Монголии, ибо там, по единодушному утверждению историков располагался Каракорум.

Любого, на наш взгляд, должен сразить град, выпавший на Каракорум в августе: «…был приготовлен другой шатер, называемый у них Золотой Ордой. Там Куйюк должен был воссесть на престол в день Успения нашей Владычицы, но из-за выпавшего града, о котором было сказано выше, это было отложено».

Дело в том, что расположенная рядом с Каракорумом пустыня Гоби «высасывает» из близлежащих территорий всю влагу. Осадков в этой местности очень мало и влажность необычайно низкая. А вот для того, чтобы выпал град, требуются огромные, просто громадные грозовые облака, которых там отродясь не бывало, как, собственно, и града. Такая «роскошь», как град, — это не про Восточную Монголию.

И еще о погоде. Думается, про сильные холода и глубокие снегопады в июле на территории Казахстана, описанные Карпини, можно рассказывать казахам в воскресенье по утрам в рубрике «Звезды зарубежного юмора».

Далее обсудим пищу монголов, коей Карпини, надо полагать, являлся великим знатоком, поскольку сам не менее года принимал ее среди монголов, а также вместе с ними:

«Их пищу составляет все, что можно разжевать, именно они едят собак, волков, лисиц и лошадей, а в случае нужды вкушают и человеческое мясо. Отсюда, когда они воевали против одного китайского города, где пребывал их император, и осаждали его так долго, что у самих Тартариан вышли съестные припасы, то, так как у них не было вовсе что есть, они брали тогда для еды одного из десяти человек. Они едят также очищения, выходящие из кобыл вместе с жеребятами. Мало того, мы видели даже, как они ели вшей, именно они говорили: «Неужели я не должен есть их, если они едят мясо моего сына и пьют его кровь?» Мы видели также, как они ели мышей. Скатертей и салфеток у них нет. Хлеба у них нет, равно как зелени и овощей, и ничего другого, кроме мяса».

Рассказы о монгольской пище другого известного путешественника, а именно Вильгельма де Рубрука, которому довелось вкушать ее в тех же местах на десять лет позже Карпини, во многом совпадают с предшественником:

«Об их пище и съестных припасах знайте, что они едят без разбора всякую свою падаль, а среди столь большого количества скота и стад, вполне понятно, умирает много животных.

Однако летом, пока у них тянется кумыс, то есть кобылье молоко, они не заботятся о другой пище. Поэтому, если тогда доведется умереть у них быку или лошади, они сушат мясо, разрезывая его на тонкие куски и вешая на солнце и на ветер, и эти куски тотчас сохнут без соли и не распространяя никакой вони. Из кишок лошадей они делают колбасы, лучше, чем из свинины, и едят их свежими.

… Прежде чем поставить мясо барана (гостям), господин сам берет, что ему нравится, а также если он дает кому-нибудь особую часть, то получающему надлежит съесть ее одному, и нельзя давать никому; если же он не может съесть всего, то ему надлежит унести это с собою или отдать своему служителю, если налицо находится тот, кто охраняет его, или иначе он прячет это в свой каптаргак, то есть в квадратный мешок, который они носят для сохранения всего подобного; сюда они прячут также и кости, когда у них нет времени хорошенько обглодать их, чтобы обглодать впоследствии, дабы не пропадало ничего из пищи.

Важные господа имеют на юге поместья, из которых на зиму им доставляется просо и мука. Бедные добывают себе это в обмен на баранов и кожи. Рабы наполняют свой желудок даже грязной водой и этим довольствуются. Ловят они также и мышей, многие породы которых находятся там в изобилии. Мышей с длинными хвостами они не едят, а отдают своим птицам. Они используют соней и всякую породу мышей с коротким хвостом».

Прежде чем приступить к обсуждению монгольской кухни, хочется отметить, что поместья важных господ на юге, «из которых на зиму им доставляется просо и мука», очевидно, должны символизировать землеобрабатывающую часть Монголии. Но если заглянуть в физическую карту Азии любого издания и любого масштаба, то прекрасно видно, что юг Монголии занимает пустыня Гоби плавно переходящая в пустыню Алашань, где метеорологи отмечают самую высокую температуру и самую низкую влажность на земном шаре. Поэтому там не то, что «просо и мука», там птичий помет — антикварная редкость.

Мнение данных «путешественников» об особенностях монгольской кухни мы представили практически в полном объеме. Думается, читатель также обратил внимание на полное отсутствие в ней названий каких-либо традиционных монгольских блюд. Неужели путешественникам так ничего и не понравилось из съеденного? Так же удивительно, что они не запомнили названия ни одного монгольского блюда.

Последнее время жители России получили возможность путешествовать по «заграницам». Обычно по возвращении домой они собирают друзей, родственников и с упоением рассказывают об увиденном. Кроме увиденного, немало места в их рассказах занимает описание попробованного. В таких случаях путешественник, наоборот, старается перечислить как можно больше названий экзотических блюд, вызывая слюни и зависть родственников.

Невозможно представить, чтобы человек, побывавший, например, в Грузии, не запомнил таких названий, как купаты, хинкали, сациви, лобио, или его могли оставить равнодушным слова Хваньчкара, Кинзмараули, Цинандали, Ахашени.

Тем не менее «нашим путешественникам», кроме вшей, мышей, собак, лисиц и человечины (зачастую своих соплеменников), больше ничего не запомнилось. Неужели у монголов на самом деле так скудно обстоит дело с пищей? Неужели рацион настолько однообразный, что, кроме полусырой человечины вперемежку со вшами, никакого разнообразия? Неужели пища настолько дикарская, что не имеет наименований? Неужели монголы вообще не занимались приготовлением блюд, например, из того же молока?

Мы даже считаем своим долгом внести ясность в этот вопрос. Ведь монгольская кухня — такой же национальный атрибут, как и национальные кухни других народов. Попробовали бы вы обвинить в отсутствии национальной кухни ближайших соседей монголов, тех же казахов, таджиков или китайцев. Можно ли согласиться с тем, что национальная монгольская кухня представляет собой перечень кулинарных ужасов? Как говорится, внимание, теперь правильный ответ!

И тысячу лет назад, и сегодня в рацион монголов входят всевозможные супы. В Монголии вообще не любят ничего жареного. Жарить — для Монголии весьма энергозатратный способ приготовления. Для поддержания огня в основном используется сушеный конский навоз, других энергоносителей просто нет. Варка в этом случае требует меньших затрат.

Иногда пастухи при далеких перегонах использовали самый простой и распространенный прием: мелко нарезанные полоски мяса клали под седло, к вечеру они просаливались, и их можно было есть. Если бы Карпини и Рубрук побывали в Монголии, они бы не могли этого не знать.

Наиболее ценным мясом монголы считали баранину и конину, то есть мясо скота с горячим дыханием. Крупный рогатый скот, козы и верблюды считались скотом с холодным дыханием, и их мясо ценилось меньше. Добытое на охоте мясо косуль, джейранов и кабанов почиталось как деликатес.

Традиционные мясные блюда:

— хорхог — разделанное мясо с костями слоями бросают в 40-литровую кастрюлю, слои прокладывают раскаленными в костре камнями, добавляют немного воды и специй. Крепко закрывают крышкой и ненадолго ставят на огонь. Приготовленное таким способом мясо в собственном соку отличается отменным вкусом;

— боодог — готовится из охотничьей добычи (козла или джейрана). С туши снимают шкуру целиком, внутренности выбрасывают. Затем кости с кусками мяса и диким луком укладывают в шкуру вперемежку с раскаленной на огне крупной галькой. Шерсть выскребают ножом и очищенную тушу поджаривают над огнем со всех сторон, пока она не подрумянится. Через 30–40 минут тушу разрезают с брюшка, в отверстие вливают кружку воды. Затем вынимают камни, выливают в пиалу образовавшийся крепкий бульон и режут тушу на куски. Боодог из тарбагана обязательно заливают или холодной ключевой водой, или горячим чаем;

— цусан хиам (кровяная колбаса) — тонкие кишки барана заливаются его кровью, смешанной с диким луком, мукой и солью. Варят в мясном бульоне 10–15 минут;

— доортур — почки, сердце, легкие, сердечная сумка, набитая кусочками мяса, колбаса из нарезанных печени и брюшины (холмох), желудок, заполненный кровью, смешанной с диким луком, мукой и солью, намотанные на куски печени остатки кишок варят в котле час-полтора;

— шарсан элиг — печень без соли заворачивают в кусочек брюшины и на палочках держат над огнем до полного запекания;

— шол (похлебка) — борц (вяленое мясо) крошится мелкими кусочками, варится в котле 10–15 минут с добавлением небольшого количества соли, крупы, лука.

Зимой, как правило, пользовались замороженным мясом. Освежеванную тушу расчленяли, заворачивали в шкуры и клали в повозку. Там она могла сохраняться всю зиму.

Как у монголов, так и у всех кочевников, всегда популярностью пользовались молочные продукты. Молоко в пищу употреблялось всех сортов — кобылье, верблюжье, овечье, козье. Всегда в каждом доме в изобилии были сыры: твердые и мягкие, белые и желтые (из топленого молока), творог, а также несладкие монгольские йогурты.

Свежие молочные продукты:

— кумыс (айраг) — сырое кобылье молоко долго сбивают до получения пенистой кисловатой жидкости типа пахты;

— тараг — кипяченое молоко со снятой пенкой, сквашенное специальной закваской;

— бяслаг — род сыра, приготовленный из пресного творога без соли, отжатого и спрессованного в виде четырехугольного пласта;

— ором — толстые пенки, образующиеся путем длительного кипячения молока в котле на медленном огне.

Консервированные молочные продукты:

— аруул — наиболее популярным из молочных продуктов, без сомнения, можно назвать аруул. Засушенный аруул изготавливается из молока любого животного. В засушенном виде он может храниться целый год и не теряет своих вкусовых качеств. Кусочки сушеного творога хозяйка юрты зачастую вручает гостям в качестве угощения, которые можно взять с собой в дорогу. Для приготовления аруула молоко подогревают до свертывания, процеживают. Полученную массу раскатывают, разрезают на небольшие куски и сушат на солнце до полного затвердения. Монголы считают, что постоянное употребление аруула придает чистоту и крепость зубам;

— грут — творог, сушенный мелкими комочками (его потом размачивают в кипяченой воде и полученную массу едят);

— урюм — молоко долго и медленно кипятят до образования толстой и плотной пенки, пенку снимают, высушивают и хранят;

— архи — молочный самогон. Изготовляется только из кобыльего молока. По этическим соображениям способ приготовления опустим;

— айраш — разбавленное холодной водой кислое молоко;

— масло получали из молочных пенок путем вытапливания, сливали в промытые бараньи желудки и сохраняли на зиму.

Аруул и грут являлись основой питания (как хлеб у земледельческих народов), имели ритуальное значение, были символом благополучия, традиционной наградой победителям состязаний.

Пища растительного происхождения (ногоо идээ) являлась одной из составляющих традиционной пищи монголов. Несмотря на то что Монголия имеет резко континентальный климат с четырьмя сезонами года, она является родиной нескольких сотен видов цветочных и бобовых растений, ягод, которых монголы издавна умело употребляли в пищу и передавали из поколения в поколение эту уникальную культуру употребления растительной пищи.

Растительная пища употреблялась в качестве приправы и состояла из дикорастущего лука, ревеня, сульхира, шампиньонов, дикого тмина. Стебли ревеня и корни сараны ели печеными, сдабривая молочными пенками. Головки дикого лука на зиму сушили, а стебли нарезали и засаливали. Из зерен дикорастущих злаков изготавливали муку с помощью ручных зернотерок. Муку просушивали, прожаривали в котле и хранили.

— хушур — пирожки с мясом, обжаренные в бараньем жиру;

— боорцог — небольшие комочки теста, обжаренные в бараньем жиру. После приготовления быстро твердеют. Могут храниться очень долго. Размоченные в горячем чае снова становятся съедобными.

Суутай цай. Чай, который готовят в Монголии, для обычного человека окажется полной неожиданностью. Для приготовления монгольского чая сначала кипятят воду в чугунном котле. Затем кидают в него листья чая (обычно зеленого), добавляют молоко, масло, поджаренную муку, слегка обжаренное сало бараньего курдюка, костный мозг барана. Чай с такими компонентами часто служил скотоводам-кочевникам единственной пищей в течение многих дней. На поверхности такого чая плавает слой жира. Пьют его без сахара. У людей со слабыми желудками такой чай с непривычки проходит насквозь моментально.

Может ли представленное Карпини и Рубруком описание пищи монголов каким-либо образом свидетельствовать об их пребывании в указанной местности? Прекрасно может и весьма красноречиво свидетельствует. Свидетельствует о том, что эти люди не имеют абсолютно никакого понятия о кухне монголов. И не имеют по очень простой причине — они с ней не сталкивались. Они ее никогда в жизни не видели, не пробовали и не нюхали. Вывод из этого вытекает тот же, что и из географических описаний — Карпини никогда не видел живых монголов, не говоря уже о самой Монголии.

Кстати, ознакомившись с тем, что пьют монголы на самом деле, думаем, читателю интересно будет узнать, какие напитки «предписал» им Вильгельм де Рубрук:

«Затем он приказал спросить у нас, чего мы желаем выпить, вина или террацины, то есть рисового пива, или каракосмусу, то есть светлого кобыльего молока, или бал, то есть напитка из меда. Эти четыре напитка они употребляют зимой».

Не знаем, как на вас, а на нас очень произвели впечатление национальные монгольские напитки — вино, пиво и медовая настойка, о существовании которых древние монголы, скорее всего, даже не подозревали. Кстати, в слове каракосмус (не представляем, что это такое) «кара» в переводе может означать только «черный», но не «светлый».

Если недостаточно примеров с монгольской кухней, давайте поговорим о монгольской одежде. Карпини посвятил этому отдельный раздел, что совершеннейшим образом облегчает нашу задачу.

«Об их одеянии.

Одеяние, как у мужчин, так и у женщин, сшито одинаковым образом. Они не имеют ни плащей, ни шапок, ни шляп, ни шуб. Кафтаны носят из букарина, пурпура или балдакина, сшитые следующим образом. Сверху донизу они разрезаны и на груди запахиваются; с левого же боку они застегиваются одной, а на правом — тремя пряжками, и на левом также боку разрезаны до рукава. Полушубки, какого бы рода они ни были, шьются таким же образом, но верхний полушубок имеет волосы наружу, а сзади он открыт, но у него есть один хвостик, висящий назад до колен.

Замужние же женщины носят один кафтан очень широкий и разрезанный спереди до земли. На голове они носят нечто круглое, сделанное из прутьев или из коры, длиною в один локоть и заканчивающееся наверху четырехугольником, и снизу доверху этот убор все увеличивается в ширину; и этот убор нашит на шапочку, которая простирается до плеч. Без этого убора они никогда не появляются на глаза людям, и по нему узнают их другие женщины. Девушек же и молодых женщин с большим трудом можно отличить от мужчин, так как они одеваются во всем так, как мужчины».

Карпини подробнейшим образом описал одеяние монголов. Как видим, одежда у монголов чрезвычайно односложная: хвостатые шубы с открытой спиной и полуметровые «короны» из прутьев и коры для замужних женщин.

Ознакомившись с карпинским «дизайном», у нас возник только один вопрос: «Почему историков-женщин не возмутили подобные описания?» Почему они спокойно восприняли сообщение о том, что одежда мужчин и молодых женщин не отличается друг от друга? Должна же существовать элементарная солидарность слабого пола. Общеизвестно, что даже у диких племен, не имеющих одежды, женщины весьма щепетильны к своей внешности: всевозможные татуировки, бусы, серьги, браслеты, украшения из перьев, вытягивание шеи, мочек ушей или нижней губы, скалывание зубов и т. п. Почему же историки-женщины безропотно согласились с полным безразличием к своей одежде молодых монголок? Карпини рассказывает, что у монголов, которые свезли к себе богатства половины мира, женщины ослепительному блеску драгоценностей предпочитают противопожарные мешки с хвостами. Понятно, что существование подобных женщин противоестественно и монголки таковыми никогда не являлись.

Чтобы получить представление о монгольской национальной одежде, предлагаем воспользоваться исследовательскими материалами народного художника МНР, лауреата государственной премии МНР У. Ядамсурена. В поездках по Монголии Ядамсурен, вслед за своим братом Чойдаши, собрал богатейший материал по истории монгольского костюма. Правда, при этом ему пришлось овладеть искусством портного, вышивальщика и художника национального орнамента, поскольку уровень исполнения национального монгольского костюма необычайно высок.

Ввиду резких климатических изменений в период смены времен года монгольская одежда всегда должна была соответствовать каждому сезону. Летом монголы носят легкий халат «тэрлэк», весной и осенью ватный халат «ховонтэй дээл» или халат на ягнячей овчине «хурган дотортой дээл», зимой овчинный халат, напоминающий шубу, «цагаан нэхий дээл». Свой отпечаток накладывает на одежду и возраст ее обладателя. Костюм пожилых людей, как правило, скромен, неярок. Молодежь всегда предпочитала более яркую одежду. В женском костюме существуют различия между одеждой девушки и замужней женщины. Костюм последней богаче украшениями и отделкой.

С незапамятных времен монголы носили халат с косым бортом «ташуу энгэртэй дээл» и халат, напоминающий длинную безрукавку с прямым бортом, «Задгай энгэртэй дээл». Это подтверждается образцами одежд хуннского периода, найденными при раскопках.

Материалы, из которых шили одежды, изготовлялись самими монголами: кожа, шерсть, мех. Неизвестно точно, когда в Монголии началось собственное изготовление тканей, однако твердо установлено, что монголы использовали шелк, парчу, хлопчатобумажную и шерстяную ткань.

Некоторые из костюмных тканей, особенно в хуннский период, привозились из других стран Востока. Естественно, что костюмы для разных сезонов шились из разных материалов. Подкладка зимней одежды была из овчины, волка, корсака, рыси, росомахи, енота или соболя. Зимняя шуба могла быть просто из овчины. Иногда верх шубы делался из чесучи, шелка, парчи, атласа. Часто белую овчину окрашивали и сверху наносили орнамент. На летнюю одежду шли названные выше ткани, а также сукно и бархат. Подкладку делали из тонких материалов. Одежда богато украшалась. Народные мастера изготовляли украшения из золота, серебра, кораллов, жемчуга и драгоценных камней.

Изготовление одежды в Монголии всегда считалось искусством. Было много подлинных мастеров, славившихся своими «золотыми» руками, причем большинство из них составляли мужчины. От портного требовались самые разнообразные знания и умения. Он был одновременно художником, вышивальщиком, стегальщиком и, самое главное, он был хранителем народного орнамента. Каждой одежде свойственен строго определенный вид орнамента, имеющий собственную символику.

Монголы с особым чувством относятся к цветовой гамме всего, что изготовляют своими руками. Это в первую очередь касается одежды. Монгольский костюм был всегда коричневого или синего цвета, а вот домашняя утварь красилась в красный цвет, и сверху наносился орнамент.

Из обуви у монголов имеется несколько видов сапог «наамал ултай гутал», «шохойтой гутал», «ханчин гутал», «тоохуу гутал». Попытка Сахарова поцеловать монгольскую туфлю явно неудачна. Монголы никогда не носили туфель.

Одним из наиболее красочных и оригинальных предметов одежды монголов является головной убор. Существуют уборы для молодых и старых, для мужчин и женщин, для того или иного сезона, для каждого дня или для щегольства, для простого и для привередливого вкуса, для праздников и для церемоний. Каждый головной убор имеет собственный дизайн, отделку и цвет. По головному убору определяется возраст обладателя, социальное положение, принадлежность к этнической группе.

Старинным головным убором всегда считалась остроконечная шапка с вывернутыми наизнанку краями. Конус остроконечного верха оканчивался замысловатым узлом — зангилаа. В те времена она символизировала силу, отгоняющую врагов.

Монгольская одежда, особенно женская, всегда отличалась дорогой отделкой и утонченным вкусом. Монголы были ценителями хорошей одежды, знатоками драгоценных камней и украшений.

Говоря об одежде, пожалуй, к месту будет вспомнить и о прическе, описанной Карпини. То несуразие, что представил нам сей путешественник, человеческий интеллект постичь не в силах:

«На маковке головы они имеют гуменце наподобие клириков, и все вообще бреют голову на три пальца ширины от одного уха до другого; эти выбритые места соединяются с вышеупомянутым гуменцем; надо лбом равным образом также все бреют на два пальца ширины; те же волосы, которые находятся между гуменцем и вышеупомянутым бритым местом, они оставляют расти вплоть до бровей, а с той и другой стороны лба оставляют длинные волосы, обстригая их более чем наполовину; остальным же волосам дают расти, как женщины. Из этих волос они составляют две косы и завязывают каждую за ухом».

Рубрук в последующем (очевидно, вынужденно) вторит Карпини, подтверждая существование подобного модельного ряда, но «гуменце» на макушке изображает квадратным. Видно, идеологов Ватикана сильно покоробило откровенное сопоставление дикарской моды с обликом католического духовенства, поэтому потребовали от Рубрука внесения «коренных» отличий.