Сто баксов на похороны Бабкин Борис
«Это тебе спасибо», – мысленно усмехнулся Зубов. В вагоне он сказал, что чертовски хочет спать, уткнулся лицом в ее пышное плечо и сделал вид, что уснул. И сделал правильно. В вагон вошли несколько милиционеров. Услышав требующие документы голоса, Павел, вытащив пистолет – он его еще раньше переложил в боковой карман пиджака, – приготовился стрелять и почувствовал страшную слабость от облегчения, когда услышал, как один из милиционеров, поздоровавшись с Люсей, спросил:
– Нашла себе мужика, выходит? Кто такой?
– Да ты его знаешь, – негромко, как бы боясь разбудить милого, отозвалась она. – Петька из Речицев.
– Ладно тебе, – буркнул милиционер. – Этого я знаю, – сказал он остальным.
И они перешли в другой вагон. Тихо выдохнув, Павел был чертовски благодарен Люсе и дал себе слово устроить в благодарность ей по-настоящему горячую ночь. Он никогда не любил полных женщин, но сейчас красивее и желаннее, чем Люся, для него никого не было.
Раздался длинный звонок в дверь.
– Кто это? – стараясь говорить небрежно, спросил он.
– Сейчас узнаю. – Люся пошла в прихожую. Зубов бросился к окну, осторожно выглянул. Никого не увидев, немного успокоился.
– Ты не одна? – услышал он знакомый голос.
– Ты что же думаешь, – весело отозвалась Люся, – я и не нужна никому?
Зубов уселся на тахту, сунув руку с пистолетом под маленькую атласную подушку.
– Познакомься, – войдя в комнату, сказала Люся, – мой друг Петр.
– Ты? – остановился в дверях рослый, наголо стриженный мужчина.
– Череп? – удивленно привстал Павел.
– Вот так встреча! Значит, это тебя шарят? – сказал Череп. – А мы думаем, что за кипиш? – Усмехнувшись, прошел и сел к столу. – Тут, похоже, праздник намечался, – оглядел он уставленный закусками стол.
Прислонившись к дверному косяку, на Павла смотрел плотный парень в черном спортивном костюме. Еще один, худощавый и длинноволосый, пройдя в комнату, сел на письменный столик и закурил.
– Мы к тебе, Люси, – сказал Череп, – по делу. Ты нам ведь еще не давала в этом месяце. И в том недодала.
– Так ты же знаешь, – вздохнула она. – Сейчас одежда плохо идет. Говорят, скоро вообще…
– Нас это не касается, – хмыкнул Череп. – Должна – отдай. Ну так как?
– Может, натурой возьмешь? – покачала она толстыми бедрами.
– Да мне мильон баксов давай, – усмехнулся Череп, – я с тобой даже не лягу, не базаря о твоей натуре.
Она вспыхнула.
– Ты нам должок гони, – буркнул плотный, – а то сейчас…
– Сейчас отдам, – недовольно бросила Люся и ушла в соседнюю комнату.
– А ты лихой мужик, – повернувшись, взглянул на Зуба плотный. – Бабу чего не валить? Тем более если…
– Ты думай, – бросил Павел, – что базаришь!
– Это тебе, Зуб, – поднимаясь, бросил Череп, – надо думать. Ты посчитай, сколько ты мне должен, – усмехнулся он. – Мы эту хатенку на Нахимовском пасли неделю. Хозяин должен был бабки приличные привезти, а вы с Тихоном влезли и все обосрали. И бабу завалили. Получать с тебя я не буду, но…
– Еще бы ты с меня получать собрался! – вызывающе бросил Павел. – И вообще, – кивнул он, – я…
– Ты, мужик, чё, – длинноволосый шагнул к Павлу, – заблатненный, что ли? Ты кто по масти-то?
– У меня одна масть, – усмехнулся Павел. – Таким, как ты, в рот класть.
– Чё?! – заорал длинноволосый и, выхватив нож, метнулся к Зубову. Тот бросил ему в лицо подушечку и ударил ногой в низ живота. Вскочил и, угрожая пистолетом, крикнул: – Замерли!
Череп и плотный при виде пистолета застыли.
– Кто дернется, – угрожающе предупредил Зубов, – завалю сразу.
Сделав шаг вперед, с силой ударил стоявшего Черепа в живот. И как только тот согнулся, рубанул рукояткой пистолета по затылку. Плотный бросился на него. Сбил с ног и схватил за горло. Ткнув ствол пистолета ему в живот, Зубов спустил курок. Едва слышно хлопнул выстрел. Сбросив с себя тяжелое тело, Павел вскочил.
– Что у вас тут? – вышла из комнаты Люся. Увидев лежащих, замерла.
– Не боись! – Зубов подскочил к замычавшему и начавшему шевелиться длинноволосому. И с силой врезал ему рукояткой пистолета по виску. Люся, пронзительно закричав, бросилась в комнату. Зубов увеличил громкость магнитофона и кинулся следом. Он увидел, что женщина пытается открыть окно. Прыгнув, Зубов ударил Люсю по голове пистолетом. Охнув, она начала заваливаться на бок. Он ударил еще раз. И еще. Потом подскочил к окну. Выглянув, убедился, что никто не смотрит вверх, а значит, криков не было слышно. Облегченно вздохнув, вернулся назад. Прежде всего взял утюг и добил всех лежавших. Затем начал обыскивать комнату и был приятно удивлен, обнаружив в спальне семь тысяч долларов. К сожалению, огнестрельного оружия у троих убитых мужчин не было.
– Я сообщил Султану, – сказал Али, – о гибели Саида. И знаешь, Султан не удивлен и, кажется, даже доволен этим.
– Надеюсь, с тобой у нас все будет по-другому, – заметил Михайлов.
– А как с Альбертом?
– Это уже, как говорится, наши личные дела. Надеюсь, золото ты доставишь без проблем? Потому как в этом у меня еще не все налажено на должном уровне.
– Справлюсь. А когда будет следующая партия?
– Я сообщу, – ушел от ясного ответа Михайлов.
– Понятно, – держа у уха сотовый телефон, буркнул Горец. – Значит, дело плохо! – Он вздохнул. – Ладно. Я переговорю с Константином Федоровичем. Пока ничего не предпринимайте. Какого черта раньше молчали?
– Я улетаю сегодня, – сказал, входя, Игорь. – Самолет через четыре часа. У нас все по-прежнему?
– Конечно, – кивнул Глеб. – А что может измениться? Только ты все-таки наведайся к якутам, поговори насчет шуб. Размеры отдашь. – Он сунул Игорю в карман записку. – И скажи, что скоро еще пришлю. Писать буду на Амгу, до востребования.
– Отлично, – кивнул Игорь. – Буду наведываться. Я тебе тоже, как приеду, позвоню. Может, там у мужиков есть что. Я имею в виду – для Михайлова.
– Ладно. Ну давай, – он достал бутылку водки, – на дорожку. Тебе, правда, много не надо, но чуток можно.
– Инка присоединится?
– Навряд ли. Она какая-то перепуганная. Сидит у себя в комнате безвылазно. Когда ты ушел, сразу туда отправилась. Что с ней, не пойму.
– Мужика теперь убьют, вот она и…
– А какая разница, что пожизненное, что пуля. Уж лучше, по-моему, пусть убьют, чем смерти за колючкой ждать.
– Не все так думают. Меня сейчас спроси, я тоже скажу – лучше сразу убейте. А вот когда дела коснется, хрен знает что думать будешь. Живем все-таки один раз. И даже там, на пожизненном, наверное, свои радости имеются. Дышишь, и то хорошо. А если солдат какой под настроение сигаретку хорошую кинет, вот оно и счастье.
– Найди мне этого Семена, – приказал Алексей. – И узнай, на кого сейчас пашет Путька Клен. Есть такой архаровец. Он одно время на Кость пахал, потом вроде что-то там не срослось, он и отошел. Кость его живым отпустил. Но вполне возможно, он по-прежнему с Костью вась-вась. Если так – плохо. Эта иконка, оказывается, большого стоит. В общем, порасспрашивай парнишек из команды Кости. Я говорю о тех, кто Клена знает.
– Понял, – кивнул длинноволосый здоровяк. – Все будет о’кей.
– Отлично, – положив сотовый, кивнул Хаджи. – Горец сказал, что все будет нормально. Кость все увяжет, у него же везде…
– Не знаю, как вы, – прервал его Медный, – а я не верю в то, что Кость станет за нас увязывать. У нас на хвосте менты. Кость нас…
– Горец сказал, – перебил его Хаджи, – что все будет нормально, так что…
– Короче, – Медный, встав, взял свою спортивную сумку, – вы как хотите, а я линяю. Знаю я эти капканы. Все путем, а потом…
Не договорив, вздрогнул всем телом и упал с дыркой во лбу. И тут все увидели в руке Лысого пистолет с глушителем.
– Он мне всегда не нравился, – усмехнулся тот, – к тому же можно сыграть. Как вам идея, если выдадим Кости, что все это намутил Медный? Ему, по-моему, уже все равно, что с ним будет, – усмехнулся он снова. – А нам это даст шанс. И мне кое-что.
– Что именно? – спросил Филин.
– Надеюсь, вы отблагодарите меня и моих приятелей. – Лысый указал на Лопуха и второго парня. – Если, конечно, вы будете вести себя правильно.
– Что ты все скалишься? – не выдержал Хаджи. – Тебя вообще зачем прислали? Ты говоришь как-то непонятно. Узнать все или по наши души?
– Ты же сам с Горцем базарил, – спокойно ответил Лысый. – Чего спрашивать? Горец послал меня, чтобы выяснить, почему вы тут торчите. Решения принимает Кость, но Горец свою копну молотит. Он сказал, что все будет нормально, значит, так и получится.
– А что? – пожал плечами Вячеслав. – Скажем, что воду намутил Медный. Пусть Кость с ним и разбирается. А куда он пропал, хрен его знает!
– Я только что говорил, – буркнул Хаджи, – что все на месте. Просто получилась небольшая накладка. Попали в аварию, а…
– Кость уже все знает, – перебил Лысый. – Я же говорил, что к нему какой-то мент приезжал.
– В Москве же брат Белкова живет, – напомнил Филин, – но сейчас он узнает, что Белков себя шлепнул, и может кипиш закатить. Как у него отношения были с братцем? Никто не знает?
– Кость его прикажет убрать, – усмехнулся Хаджи. – Потому что он наверняка знает о том, что Белков троих убил и сам себе лишнюю дырку сделал. Нам надо думать, как самим быть. Это, – он кивнул на тело Медного, – не выход. Лысый, коснется дела, первый расколется. Сейчас он в натуре решил на нас деньги себе заработать. А если будет разбор, наверняка сдаст.
– Хреново же ты обо мне думаешь, – весело проговорил тот. – Сам прикинь, на кой мне это надо? Я сам шлепнул Медного, а если начнется разбор, сдам вас. Да и себя до кучи. Нет, мужики, в таких делах говорить много не надо. Или молчишь, или…
– А как же Щербак, – вспомнил Филин, – и Кривой? Тем более что он уже нас вломил. Правда, он и сам не особо в курсе событий, но что-то напел Кости или Горцу. Ты вот сказал, – взглянул он на Лысого, – что Горец свою копну молотит. Как это понять? Он что, еще на кого-то пашет?
– Вполне возможно, – кивнул Лысый. – Кость с Горцем сначала были как бы партнеры. Горец в лагере учил парней убивать правильно и без следа. У него школа хорошая. Помните, кипиш был – убийца оставляет родственникам сто баксов на похороны. Вот Горец этим и прославился. Менты до сих пор уши ломают.
Хаджи и Вячеслав быстро переглянулись.
– И вроде все у них – у Кости, у Альберта Порога и Горца – было ништяк, но потом что-то получилось у Кости с Порогом. Они вроде деньги какие-то не поделили. Войны не было, но они разошлись каждый по своим. Альберт, конечно, на две головы ниже, чем Костик, но Горец с ним какие-то отношения поддерживает. Кость этого не знает. Он считает, что стал выше всех во всем. Горец у него сейчас вроде гориллы. Решения Кость принимает сам. Сам казнит и сам милует. Горца это, конечно, не устраивает. Но у Кости большие бабки и голова на месте. А Горец профессиональный боец. Но видно со стороны, как он порой на Кость смотрит. Если какой-нибудь кипиш с кем, кто пусть слабее Кости, но на самую малость и у него будет шанс выиграть. Горец с ходу Кости нож в спину всадит. Точно говорю, – увидев недоверие в глазах слушателей, кивнул он. – Горец уже не раз осторожно прощупывал отношение своих боевиков к Кости, вот поэтому я и говорю. Он вас не отдаст на съедение. Если бы хотели вас завалить, то послали бы не меня с этими придурками, – кивнул он на Лопуха и длинноволосого, – а кого-нибудь покруче. Ведь вы все не мальчики для битья. И цену себе знаете, а следовательно, и постоять за себя сумеете.
– Ладно, – решил Хаджи. – Подождем тех, кто приедет. А там видно будет, что лучше. Убивать себя я не дам.
– Лично меня сейчас больше интересует, что менты думают, – сказал Филин. – Если Вячика уже ищут по номеру джипа, то ему крышка. Если нет, то что-то они все равно делают. Знать бы что, – вздохнул он. – Белков, сука, не вовремя себе пулю пустил. Может, к Кривому заскочить? – посмотрел он на Вячика. – У него же есть какой-то мусор. Может, он сумеет разузнать, что там за дела?
– Вряд ли, – сказал Хаджи. – Если менты копают, то этим сейчас занимается шестой отдел. Водители видели у нас пистолет. И если они сказали ментам, то сейчас мы им нужны из-за оружия. Если, конечно, водилы ничего такого не вякнули, то интерес у ментов к нам другой. Как к водителю, который устроил аварию и свинтил и еще алкоголь в рот потерпевшему влил.
– Думаешь, они и эти выяснили? – спросил Вячик.
– Не точно, конечно, – усмехнулся Хаджи. – Но предполагаю это. Иначе откуда у водителя, который вез жену и ребенка из Волгограда, – он насмешливо посмотрел на Вячика, – алкоголь в крови? Тут дураку понятно, не позволила бы жена водителю пить. Да и сам бы он не стал. Ведь до дома осталось чуть-чуть. Так что такая версия, что влили Свиридову алкоголь, у ментов имеется. Короче, надо к Кривому катить и насчет его мусора договариваться. Узнаем, что там за дела. Потому что если нас за «дуру» ищут, надо отсюда исчезать. Если…
– Пока с этого Свиридова шкуру не спущу, – зло проговорил Вячеслав, – никуда не двинусь. Он, сука, все это начал! Заткнул бы…
– У него бабу и мальца в машине придавило, – возразил Хаджи. – Так что я лично его понимаю. Во-первых, он хочет…
– Ты это уже базарил, – поморщился Вячик. – Но у меня свое к этому продавцу рыбы. Я с него шкуру один хрен спущу.
– Без меня, – сказал Филин. – Лично я к этому Свиридову ничего не испытываю. Его понять можно. Хаджи правильно сказал. Ладно бы, если б мы его на гоп-стоп ставили, ту же рыбу забрали. Или еще что. Тут он был бы просто клиент, которого мы отработали. А так? Разбили тачку ему, бабу с пацаном угрохали, и еще и шкуру снять желаем. Если уж это делать, то с самого начала нужно было, там, на трассе. А сейчас лично мне он на хрен не упал. Насчет того, что к Кривому нырять, – правильно. Мы сейчас в полнейшей темноте сидим. Белков все-таки нам прилично помог. Мы шли в ногу с ментами, а даже кое-где и опережали. А сейчас ничего не знаем. Надо к Кривому обращаться.
– …твою мать! – рыкнул Кривой. – Значит, они, сучары, про меня песню поют! Вот шакалы!
– Не то чтобы конкретно про тебя, – услышал он в сотовом телефоне мужской голос. – А про то, что пистолет и удостоверение купили у кого-то из твоих парней. У кого именно, не говорят. Пока не говорят. Так что ты сам думай, как быть. Мой тебе совет… – Кашлянув, мужчина замолчал.
– Какой? – не выдержал паузы Кривой.
– Убрать тех, кто Лапина убивал. Гораздо спокойнее будешь себя чувствовать. А еще лучше, если их прихватят на чем-нибудь подобном. Но, конечно, если есть полная гарантия, что они будут молчать. Давить на них будут очень серьезно.
– Но ты сказал, что парни никого не назвали.
– Они бы и рады, да не знают, кого им подставить. Все четверо питерские. Они здесь и знать-то никого не знают. Те, кого у Мотова взяли, твердят одно – пришли на гоп-стоп брать. Мол, приехали, поиздержались и решили первую квартиру, которую им откроют, тряхнуть. И поют в унисон и складно. На этом если еще малость до прокурора продержаться, то другого им не пришьют. А вот парни, которые Быкова навещали с удостоверением, никак свой визит объяснить не могут. Один говорит, что Быков ему якобы должен был. Другой – что решили наркотиков прикупить и им дали адрес Быкова, а третий, у которого удостоверение и пистолет Лапина был, – что хотел убить Быкова. За то, что тот показания об аварии давал. Оперы за это уцепились и сейчас двоих других дожимают. Третий на улице был, который про наркотики чешет. Вот такие дела. Мне больше не звони, эта авария гораздо серьезней, чем казалась. Там оружие на трассе видели. Так что меня уволь. Кстати, слышал о Белкове? У него крыша съехала, он троих ментов расстрелял и себе пулю в рот всадил. Пока.
И сразу раздались гудки отбоя.
– Сучара! – Кривой отбросил телефон. – «Не звони, не обращайся». Любите, суки, когда вам бабки за просто так дают, а дела коснется – по щелям, как тараканы. Щербак этот, мать его, – недобро вспомнил он Геннадия. – На кой хрен я в это влез? Так. Кого и как мне подставить? – Нахмурившись, несколько секунд сидел неподвижно. – Точно. Все равно он, сучонок, выпендривается. Пусть и поблатует, если цепанут.
– Погоди. – Щербаков удивленно взглянул на Орлову. – Ты откуда это знаешь?
– У меня работает в управлении хороший знакомый, – вздохнула Любовь. – Он мне и посоветовал не давать никаких показаний. А то, мол, водителей «КамАЗа» навещали по этому вопросу. И с удостоверением убитого милиционера, и с его оружием. И парни не местные, а из Питера. Так что думают, что джип из Петербурга.
– Вот это хреновина, – буркнул Щербаков. – Так не за хрен собачий и дело пришьют. И эти лохи, мать их, – вспомнил он своих парней, – хвост прищемили. Весь блат куда-то подевался. Суки!
Закурив, посмотрел на одевавшуюся Любу.
– А ты номер, случайно, не помнишь? – спросил Геннадий.
– Почему же не помню? Очень даже хорошо помню. Буквы нет, а цифры все помню. Девяносто девять, восемьсот двадцать три. А почему ты спросил?
– Так если дело пойдет по такому кругу, что могут на меня наехать, – проворчал Щербаков, – уж лучше москвичей подставить. К тебе менты насчет показаний не приезжали?
– Два раза приходил участковый. И повестку приносили. Но меня сейчас как бы нет. Всем говорят: куда-то уехала. Знаешь, представляю, каково сейчас водителю «Нивы». Ведь все считают, что из-за него погибли жена и ребенок.
– Пить за рулем не надо было, – буркнул Щербаков.
– Так ему в рот что-то вливали. Я видела. Мы как раз колесо меняли. У нас переднее пробило, и «восьмерку» выкинуло с трассы. Правда, не перевернулись, но с дороги съехали. Там кустарник какой-то. А потом на дороге визг шин, и «Нива» с прицепом переворачивается. У меня бинокль был, я сыну купила. Я его достала и видела все. Четверо каких-то из джипа сначала водителей «КамАЗа» пистолетом напугали, а потом подошли к «Ниве». Знаешь, как водитель кричал! Я побоялась подойти, ведь они с пистолетом были. И в бинокль видела, как один держал голову водителя «Нивы», а другой что-то вливал ему в рот. Этот мужчина был как бы в отключке. И в сознании, и вроде как…
– Тормози, – весело остановил ее Щербаков. – Теперь они у меня попляшут. Ты ментам это говорила?
– Нет. Я написала, что могу дать подробные правдивые показания по поводу аварии на трассе…
– Отлично! – кивнул Щербаков. – Вот мы и прижмем Вячика и его кентов. Ты пока хвост прищеми – и по-прежнему тебя нет. На случай, если вдруг эти москвичи заявятся, я бригаду оставлю. Они их как положено встретят. В общем, завтра я тебе все скажу. Вполне возможно, показания тебе давать придется.
– Но ты же сам говорил, что…
– Завтра я все выясню и решу, как быть. Мне за чужие грехи в ад не хочется. А в тюрьму тем более.
– А ты-то здесь при чем?
– Вот именно, – кивнул он. – Я вообще не при делах, а пристроить, да еще паровозом, меня могут запросто. Сама же говорила, что менты про питерский джип говорят. В общем, я уехал. – Щербаков поцеловал Любу и вышел из комнаты.
– Ничего не понимаю, – прошептала Люба.
– Открыто, – громко сказал сидевший за столом Олег. Он ел суп.
– Можно? – В приоткрытую дверь заглянул Юрий.
– Ты? – обрадованно вскочил Свиридов. – Здорово! – Шагнув вперед, протянул руку. – Выписали? Быстро ты очухался! – Пожав Юрию руку, пригласил: – Садись. Я суп сварил. Ничего, съедобный. Сейчас сам готовлю. – Он вздохнул и опустил голову. – Тонька у меня знаешь как щи варила… – Снова тяжело вздохнув, сел на стул. – Есть будешь?
– Угу, – кивнул Юрий. – После больничных харчей в какую-то столовую зашел и знаешь с каким удовольствием котлеты с макаронами ел. Прямо как какую-то райскую пищу! Хотя до этого столовки терпеть не мог.
Олег налил ему тарелку супа.
– Выпьешь? – спросил он.
– Давай. У тебя что? Если самогон, то…
– Водка. – Олег достал из холодильника бутылку «Столичной». – Я тоже выпью. И хочется, и один не могу. В первый день почти бутылку выдул, думал, чокнусь. Казалось, что Тонька и Димка дома. По углам ходил, искал их. Потом под колонку голову сунул, вроде отпустило. Знаешь как обидно? – глухо спросил он. – И не то, что, как говорится, не за хрен на сковородку жариться попал, а то, что не помню я ничего. Всю голову сломал. Откуда у меня алкоголь в крови? Хоть убей, не пойму! А еще сто долларов в кармане нашли. Что мы с Тоней их не покупали, это точно.
– Значит, и тебе дали, – усмехнулся Юрий.
– Кто дал? – Олег недоуменно уставился на него.
– Меня когда камнем по башке долбанули, я в сознании был, поэтому и сумел башку чуть отдернуть. А другой «дух» и сунул сто баксов. Сказал, на похороны, как сейчас помню.
– Да? Думаешь, и мне они сунули?
– Тут и думать нечего. Одна гоп-компания. Я чего приехал-то… – Юрий перешел к делу. – В общем, надумал я заявить, что видел, как тебе в рот водку вливали. Ну, не водку, а что-то из бутылки. Раньше, скажу, боялся говорить, а сейчас признаюсь.
– Подожди, – остановил его Олег, – но ведь они потом тебя…
– В гробу я их видел! – зло сказал Юрий. – Меня убить можно, а напугать бесполезно. К тому же теперь я знать буду, что могут гости непрошеные нагрянуть. Ждать буду. Припас кое-что. Я для чего тебе это говорю… сейчас, когда дело закрутилось, к тебе запросто могут от них парни явиться, чтоб рот заткнуть. Убивать не станут, а попугать попугают. Ты вроде согласись, что, мол…
– Хрен им! – крикнул Олег. – Они, суки, мою жену и сына убили, понимаешь? А я их бояться буду? Да черта с два! – Он грохнул кулаком по столу. – Я все скажу, что и говорил. И даже про то, что они мне в рот водку лили. Скажу – вспомнил. А вот зачем тебе это – ей-богу, не пойму. Водилы тоже показания дают. Ведь на них, наверное, тоже наезжали, испугать хотели. Так почему вы за меня…
– Я правду сказал, – перебил его Юрий, – то, что видел. А вот теперь, когда они, суки, мне аварию устроили и грохнуть хотели, я им устрою суд чести. Давай! – Взяв бутылку, налил водку в рюмки. – За то, чтоб мы эту войну выиграли.
– А ты воевал? – взяв рюмку, спросил Олег.
– Было дело под Полтавой, – кивнул Юрий. – Но об этом лучше не говорить. Стыдно, – неожиданно добавил он. – Давай за то, что мы все-таки живы.
Они выпили.
– Сейчас водкой травятся часто, – закусывая соленым огурцом, сказал Юрий. – Ты в ларьке брал?
– В магазине. Я в ларьках стараюсь ничего такого не покупать. Только сигареты и спички. Ну, может, еще чего вроде этого. А так… Эти коммерсанты на все идут, чтоб только денег заработать. А ты, значит, водитель? Платят хоть что-нибудь?
– От хрена уши, – улыбнулся Устинов. – Так, понемногу. Осенью мукой, зерном и прочей штуковиной отдают. И когда такое кончится? Вот жизнь пошла! Правда, было время, вроде бы все наладилось. Но я слышал, говорят, что все время как бы в долг жили. А Кириенко и намутил делов. Если, говорит, выбираться, так достойно. Может, и врут.
– Да, – кивнул Олег, – тяжело сейчас. Мы вот рыбой торговали. Не то чтоб миллионы имели, но на жизнь хватало. А сейчас, – он вздохнул, – не знаю, как быть. Как-то сразу без жены и сына. Плохо мне.
– Лично я бы на твоем месте взял двустволку и нашел этих сук. И накормил бы их картечью. А то клево выходит: они твоих ухайдакали и тебя под статью подвели. А где гарантия, что не посадят тебя? Нет такой гарантии. Я считаю, если сидеть, так за дело. Лично я найду тех приятелей, которые меня угробить хотели. Я ведь ментам не все сказал. – Устинов усмехнулся. – Так что найду этих гнид и поговорю с ними как надо. Давай еще выпьем.
– Знаешь, – вздохнул Олег, – я все время спокойно жил. Никогда никуда не лез. На рынке с рэкетом Тонька разговаривала. Так что сейчас…
– Иногда хреново быть подстилкой, о которую ноги вытирают, – перебил Юрий. – Дело твое. Только тогда зачем все это? Молчал бы в тряпочку. Ведь, наверное, понял, что крайним все равно ты будешь. Поплакал бы на суде: да, граждане судьи, выпил пивка. И не знаю, как с дороги слетел. Или ты еще в справедливость веришь? Нет ее. Нас в Грозном знаешь как подставляли? Мы армия, а нас боевики били как хотели. Как Басаев дошел до Буденновска? Пропустили. Выгодна война кому-то, кто в верхах сидел, деньги на ней делали. Басаев, мол, сейчас пчелами занимается. Да хрен он на всех этих пчел забил. Кавказ – это стратегически важная точка, и у Запада есть шанс оттяпать Кавказ от России. Так что не сегодня-завтра там все по новой начнется. Поэтому и гибнут на блокпостах парни из СОБРа. Сибиряков на Кавказ шлют. Умора! Эти боевики, как джейраны, по скалам прыгают. Знают где, что и как. А я вот с автоматом приехал на Кавказ и во все глаза смотрел. Я же, кроме Тамбова, и не был нигде. И автомат-то как следует узнать не сумел, а мне сунули его и приказали – стреляй. В кого? Ведь Чечня – это Россия. Выходит, по своим поливать? Гражданская война, что ли? Впрочем, извини, – сказал Юрий. – Я зря этот разговор затеял. Давай вмажем! – Он поднял рюмку.
– И как тебе это? – спросил Степан.
– Все в порядке вещей, – усмехнулся сидевший за столом Андрей Егорович. – Значит, мы их достали, раз они снова к нам своих боевиков прислали. А мы им доказали, что мы не боксерские груши, которые можно безнаказанно бить. Вообще-то от тебя я не ожидал, что ты бой примешь.
– Так со страха! – весело признался Степан. – Все равно колбасить будут, вот и пошел в атаку. И знаешь, – он подмигнул напарнику, – очень этим доволен. Себя уважать начал. От тебя им тоже перепало.
– Да если бы не ты, – поддаваясь его веселому настроению, улыбнулся Егорыч, – отделали бы меня прилично. Ты молодец, понял, что и ко мне пойдут. Догадался милицию привести.
– А когда бояться начинаешь, и соображение быстрей работает. Как говорят, экстремальная ситуация. Правда, лучше не было бы таких ситуаций. Я все-таки не герой, и подставлять свою башку никакого желания нет. Но теперь выбирать не приходится – или они нас, или мы их. Ты номер джипа не помнишь? А то менты уже несколько раз спрашивали. Я говорю, что он вроде как грязью забрызган был.
– Так оно и есть, – кивнул Егорыч. – Иначе бы я запомнил. И все, давно бы сидели эти сволочи.
– Ты думаешь, если их упекут, – недоверчиво спросил Степан, – то все и кончится?
– Конечно. Ведь они какие-нибудь новые русские. Просто из себя строят черт знает что. А когда поймут, что за них всерьез взялись милиционеры, враз хвост прижмут.
– Я думал об этом, но по-другому. А если они решат с нами счеты свести? Ведь видел – к нам два раза приходили, и все время другие. Кажется мне, они с тамбовскими дела имеют. Так что кто знает, может, когда поймут, что терять им, кроме свободы, нечего, решат с нами рассчитаться. Сейчас ведь демократия! – Степан усмехнулся. – И если потерпевшие и свидетели на суд не явятся, то все, отложат, а с них подписку о невыезде. Так что им одно остается – кончать с нами и со Свиридовым. Хотя Свиридова трогать им без надобности. Его без наших показаний засудят, и все, дело закрыто, преступник наказан.
– Закон все-таки есть, – не согласился Андрей Егорович. – И поэтому ничего у них не выйдет. Судить и сажать будут их.
– Ты что, – удивленно посмотрел на него Степан, – с луны свалился? Где он, закон, если зарплату не платят и пенсию не…
– Сейчас почти везде все платят. Конечно, не то, на что по-настоящему жить было бы можно, но все-таки отдают. И зарплату, и пенсии. Просто из-за кризиса до сих пор очухаться не могут. Но будут у нас, в России, жить по-человечески, вот увидишь.
– Я порой просто поражаюсь! Ты вроде мужик умный, рассудительный, а иногда такое ляпнешь, что голова кругом идет. Какая жизнь? – махнул он рукой. – Живут в России прекрасно те, кто умеет по-крупному воровать. Вот…
– Давай не будем, не нам судить. Сейчас надо о другом думать. Может, ты прав и эти сволочи не отстанут. Я сначала возражал, но сейчас как-то вдруг понял – ты прав. Но на договор с ними все одно не пойду.
– А кто про договор говорит? – ухмыльнулся Степан. – Но нужно переговорить со стражами порядка, пусть охрану дают. В конце концов, мы живем в демократическом государстве и имеем право, чтобы наша жизнь охранялась по-настоящему. А то получается, что…
– Кто же тебе эту самую охрану даст? Я лично вот что подумал. – Егорыч поднялся и шагнул к двери в комнату. Остановившись, посмотрел на Степана. – Ты, наверное, поживи у меня. Вдвоем оно все-таки безопасней. Если чего начнется, и отбиться легче будет. Я сейчас…
Он вошел в комнату. Степан достал сигарету. Вернулся Егорыч. В руке он держал охотничий карабин «соболь».
– Штука неплохая. – Выставив затвор, передернул. – Калибр пять и восемь. Сейчас другие делают, а этот у меня был еще в советское время. Правда, тогда не разрешали такие покупать. А после того как вышел закон об охотничьем оружии, охотничий карабин в любом магазине купить можно. Я в милицию пошел и зарегистрировал его. Магазин пять патронов. Шестой можно в ствол. А для тебя у меня двустволка имеется, – подмигнул он Степану. – Всадишь из двенадцатого калибра картечь в мягкое место – долго вспоминать будут.
– Значит, ты будешь по ним, как по зверю хищному, пулями стрелять, – улыбнулся Степан, – а я картечью шпарить? Не пойдет! – Он сунул руку за пояс, достал «наган». – Деда моего, – отвечая на удивленный взгляд Егорыча, ответил он. – Старой системы. После каждого выстрела взводишь курок. Семь штук в барабане. И пять в запасе. Дед тот еще мужик был. Я, кстати, получил в наследство от него домище в Уметском районе. Далековато, правда, но выбирать не приходится. Я в доме начал разбираться и на чердаке нашел коробку. Открыл, а там «наган» и патроны. Все в идеальном состоянии. Я дважды опробовал, – добавил он, – на двадцать шагов в пачку сигарет попал оба раза.
– Но ведь если у тебя его найдут, то посадят. Сейчас за незаконное хранение огнестрельного оружия срок дают. Сдал бы ты его или выкинул.
– Да уж ни в жизнь. Теперь пусть мне на дороге пистолет покажут, я ответить смогу. Счастье этих, которые приходили, что я как-то забыл о нем. А может, и мое счастье. Но теперь все. Я с ним не расстанусь ни за что. Пусть сунутся. Ты вот мне ружьишко предлагал. А ведь за него тоже запросто можно в тюрьму угодить.
– Если не ворованное, – ответил Егорыч, – только изымут, и все. Конечно, если из него обрез сделать, тогда…
– Ладно, – кивнул Степан. – Поживем вместе. Я, собственно, сам хотел предложить. Вдвоем мы на них хрен забили. Пусть появятся. Куда бежать будут?… – Андрей Егорович, вздохнув, вставил в карабин обойму с патронами и передернул затвор. Поставил на предохранитель. – Занимаем круговую оборону, – посмеиваясь, проговорил он.
– Готов к труду, – как в старые времена встав по стойке «смирно», заявил Андрей, – и обороне. Егорыч, – тут же сказал он, – а не скататься ли нам к Свиридову? Я его адрес знаю. Может, проведаем горемыку? А то ему сейчас ой как плохо, жену с сыном похоронили без него. Поедем?
– А что? – немного подумав, согласно кивнул Быков. – Можно. Сейчас мой «зужик» выгоним и покатим. Возьмем бутылочку, закуски более-менее – и тронулись.
– Может, останешься? – спросил Олег. – А то одному сейчас знаешь как…
– Конечно, – кивнул Юрий. – На работу мне только через неделю. В деревню ехать никакого желания нет. Там эта тетя Саша, мать ее! – Так что запросто с недельку поживу. Деньги имеются. Тоже сто баксов сунули, – усмехнулся он. – Только непонятно: я что, сам себя хоронить должен? Так мне еще и жить не надоело.
– Предупреждаю, – негромко, но строго говорил старший лейтенант бородатому мужику. – Если еще раз подобное выкинешь, – он посмотрел на сидевшую у окна женщину с подбитым глазом, – я тебя под суд отдам по статье за хулиганство. Она же тебя, балбеса здорового, кормит, поит, а ты ей в глаз. А может, тебя прямо сейчас…
– Не надо, Владимир, – вздохнула женщина. – Ты ему только скажи, чтоб он…
– Это ты ей скажи, – угрюмо буркнул мужик. – Она, видите ли, с азиками на дне рождения у…
– Ты что?! – воскликнула женщина. – Саша, да я просто станцевала два раза. Ты же пьяный был. А мы с тобой за сколько лет впервые в люди вышли, вот ты и приревновал. – Она коснулась синяка.
– Вот ты, Володька, – подался вперед мужик, – скажи. Забудь, что мент. Ежели твою бабу азик мацать будет… Сам ты не видел, а тебе про это друганы выговаривают. Ты…
– Я бы этому другану, – усмехнулся милиционер, – в глаз. Чтоб мою жену своим поганым языком не пачкал. А ты свое имя защищаешь и жене в глаз. Нормально получается. Тебе кто-то по пьяному делу про твою жену грязь рассказывает, а ты приходишь домой и в морду ей лезешь. И после этого еще просишь, чтобы я тебе по-мужицки ответил! А как участковый скажу вот что. Если еще раз ты кому-нибудь засветишь, я тебя сажаю. Все! – Он махнул рукой. – Закончим на этом. Ты, Вера, как? – Открыв планшетку, он посмотрел на женщину. – Будешь заявление в райотдел передавать или ограничимся беседой?
– Да не надо никаких райотделов, – испугалась женщина. – Я ведь тебя вызвала, чтоб ты с ним поговорил. Он так-то хороший, – вздохнула она. – И делает все. А вот как загуляет…
– Запомни, Александр, – поднимаясь, строго предупредил старший лейтенант. – Если что устроишь в доме или на улице, если на срок не потянет, в ЛТП отправлю. Понял? – строго спросил он.
– Чего не понять, – пробурчал тот.
– В общем, пойду, – посмотрел на часы старший лейтенант. – До свидания, – попрощался он и, повесив ремешок планшетки на плечо, шагнул к двери.
– Где он? – пережевывая жевательную резинку, небрежно спросил рослый, коротко стриженный парень. У стоявшей перед домом Устинова «девятки» топтались еще трое. За рулем сидел Корень.
– Я не знаю, – покачал головой Роман. – Вроде в больнице должен быть. А вам он зачем?
– Тебя это не касается! – отрезал рослый. – Передай Устинову, если еще раз пасть откроет, пусть гроб заказывает. Неужели не понял, псина, что не надо говорить того, чего…
– Зря вы его пугаете, – не дал ему договорить Роман. – Парень в Чечне воевал. В плену был. Так что зря вы его на испуг берете.
– Тебе сказали, – шагнув вперед, рослый ухватил Романа за грудки, подтянул к калитке, – что передать! А ты…
Ухватив его за кисти, Роман с силой дернулся телом вниз. Здоровяк, вытаращив глаза, заорал. Его локти упирались в верх калитки, и получилось, что еще немного, и руки будут сломаны.
– Ты на меня жути не гони, – угрожающе бросил Роман. – Я таких, как ты…
– Отпусти его! – К калитке от машины бросились трое. Роман, рванув калитку на себя, кулаком ударил рослого в лицо и рассек ему бровь. Отскочив назад, подхватил лежавшие на земле вилы.
– Давайте! – выставив зубцы вил вперед, закричал Роман. – С ходу как на вертел насажу. Кто первый?!
Парни остановились.
– Брось вилы, сука! – Сунув руку за ремень сзади, один вытащил пистолет. – Или…
– Да не будешь ты стрелять, – усмехнулся Роман. – Потому что не уедешь отсюда. Номер ментам сразу сообщат. А вы, значит, от тех, кто мужика на «Ниве» сбросил. Крутые? – насмешливо спросил он. – Привыкли…
– Запомни, земеля! – вытирая кровь со щеки, бросил рослый. – Тебе жить осталось совсем немного. Я тебя, козла, лично пришью.
Махнув рукой, пошел к машине. Остальные тронулись следом. Усмехнувшись, Роман выпрямился и воткнул вилы в землю.
– Привет! – подошел к калитке участковый. – Кто это? – мотнул он головой вслед садившимся в машину парням. – По-моему, у вас разговор на повышенных шел.
– Насчет показаний Юрки приезжали. Говорят, в больнице его нет. Видать, наведывались и туда. Ты куда? – спросил он бросившегося к «девятке» участкового.
– Тормозни, – увидев милиционера, бросил приложивший к разбитой брови платок рослый. – А то он номер в ментовскую цинканет, и по дороге перехватят. Мы приятели Устинова Юрки, – быстро сказал он остальным. – Ищем его, потому что беспокоимся. Слышали разговор, что его подловить хотят…
– Документы! – подбежав к машине, потребовал старший лейтенант.
– Ты сначала свои покажи, – насмешливо посоветовал рослый. – А то если в форме, так все. Я, может, родственник Ельцина, и то молчу в тряпочку.
– Старший лейтенант Рядин. – Участковый поднес к его глазам раскрытое удостоверение. – Участковый инспектор. Ваши документы?
– Пожалуйста! – Рослый протянул паспорт участковому. Парни сделали то же самое. – Мы люди сознательные, – насмешливо сказал рослый. – И документы в такое неспокойное время носим с собой. Ведь сейчас создалось обманчивое мнение: если молод, здоров и на приличной тачке – бандит. Мы просто приятеля ищем, – не дожидаясь вопроса, добавил он. – Вместе в Чечне воевали. В больнице его нет. Вот и ищем. Может, помощь нужна?
– А его родственник, – не отдавая документы, сказал милиционер, – другое говорит.
– Да не понял мужик! – оскалился рослый. – Наверное, перепугался. Меня треснул. Я просто спросил, где Юрок, а он мне в морду и за вилы цепанулся. Думает, спасут вилы. Но мы поняли, что мужик не при делах, и отвалили. Чего…
– Он другое сказал, – прервал его милиционер.
– Старлей, – сказал рослый, – нам некогда. Мне еще…
– Вот что, – отдав все паспорта ему, а водительское удостоверение и техпаспорт Корню, прервал его участковый, – поезжайте. И если приедете еще раз, смотрите. Надеюсь, вы меня правильно поняли?
– Конечно, – ухмыльнулся рослый, – чего же не понять? Трогай! – бросил он.