Сто баксов на похороны Бабкин Борис

Снова выругавшись, Зубов вылез и увидел двух идущих по дорожке милиционеров. Он тут же нырнул в дыру. Выхватил пистолет… Милиционеры, остановившись, закурили и стали о чем-то разговаривать. Зубов мысленно крыл их на все лады. Стараясь не шуметь, полез к другой стороне эстрады. И увидел посыпанное песком место, на котором лежал вполне пригодный для спанья матрац. И даже подушка. Он подполз к нему и убедился, что и подушка, и матрац чистые.

Под подушкой оказалась довольно чистая для такого места простыня. Зубов лег, накрылся простыней и тут же куда-то провалился. Но почти сразу проснулся. Зубов знал, что во сне он храпит. Если раньше ему на это было в общем-то плевать, то сейчас именно обостренное чувство опасности разбудило его. Он вспомнил, как они поступали с одним храпуном в камере, и, надорвав матрац, достал вату и заткнул себе ноздри. Если человек во время сна вдыхает носом, то храпит ртом. Если же вдох и выдох идут через рот, храпа не будет. Взглянув на взятые у Черепа часы, Зубов поставил пистолет на предохранитель, привязал рукоятку к сжатому кулаку и быстро уснул.

– Что ты так переживаешь? – недоуменно спросил Глеб сидевшую за столом племянницу. – Ты, по-моему, меньше расстраивалась, когда он сидел.

– Боюсь, – вздохнула Инна. – Ведь его сейчас убить могут. Или вдруг он домой заявится? У него знаешь сколько дури! А здесь милиция. Что будет, представляешь? – Она снова вздохнула.

– Конечно. Но мне кажется, ты больше за себя опасаешься, чем за него. Вот и не понимаю…

– И не надо тебе понимать, – прекратила этот разговор Инна.

Глеб покрутил головой. Игорь улетел вчера вечером. Он проводил его. Была мысль плюнуть на все и улететь с ним. Но он остался, чувствовал, что сейчас нужен племяннице. И вдруг такое.

– Извини, – сказала Инна. – Тебе этого не понять. А почему ты до сих пор не женат? – спросила она. – Мужчина вроде видный, все при тебе. Неужели никогда не хотелось семейным человеком стать? Или у вас там на Севере одни проститутки?

– Почему же? – усмехнулся Глеб. – Есть и очень приличные женщины. Таких даже большинство. Это раньше на Колыму и в Якутию зэков гнали. Сейчас Север не тот стал. И снабжение никуда, и вообще условий для жизни никаких. На золоте живем, а зимой замерзаем. При СССР Дальний Восток был одним из богатейших районов. Платили очень хорошие деньги по тем временам, и на пенсию уходили на пять лет раньше. Пенсия тоже больше была. А сейчас! – Он махнул рукой. – На все хрен забили. Вот и воруют и золото, и пушнину. Кто по берегам живет, из моря все, что можно продать, тащит. На участках и приисках сейчас сплошь старатели. Есть несколько государственных, но там вообще караул. На зарплату, даже если ее платят вовремя, хрен проживешь. Цены очень кусаются. А не женат я, наверное, потому, что не встретил той единственной и неповторимой. Да уж скорее всего и не встречу. Скоро сорок шесть стукнет. Ты знаешь, было вроде такое желание. Была у меня одна милая, но ее не устраивало то, как я живу. Я же все время в движении. И рыбаком был, и золото на приисках мыл, и с геологами хаживал, БАМ строил. Чуть было не осел раз. Но, может, и к лучшему, что не осел. Что бы я сейчас делал? У вас здесь на материке как-то все в кучу сбито. Воздух какой-то шальной, и жизнь быстрая. Не успеешь опомниться, уже неделя пролетела. Все куда-то бегут, спешат. Я когда вижу, что человек читает книгу в метро, мне жалко его становится. Книга – это же удовольствие, а что за кайф в метро? Лишь время убивает. Вот ты говоришь, я вроде как ничего. Были бабы, которые со мной готовы были очаг семейный завести. Но у меня такого желания нет. Семья – это когда ребенок есть. А мне уж какой сейчас ребенок? А брать какую-нибудь с дитем – не получится жизни. Если бы, конечно, ребенок был маленький… Ну, там, пять лет самое большое. Будешь к нему относиться хорошо, он тебя и отцом считать станет. Но мне уж сорок шесть будет. Если бабу брать, то хотя бы лет на шесть моложе чтоб была. Да и вообще никого мне не надо. Захотел бабу – этого дела везде достаточно. В общем, не хочу я, – он махнул рукой, – семейной жизни. Скучно это, постоянно с одной бабой спать и отвечать за кого-то. Да и сдохну я, в квартире сидя. И денег нет, чтоб жить спокойно. А если уж откровенно, то не хочу я этой самой спокойной жизни. Вот ты почему замуж за бандита вышла? – спросил он. – Или других, лучше, не было?

Инна грустно улыбнулась:

– Почему не было. Но, как говорят, сердцу не прикажешь. Полюбила я его, пирата. Самого настоящего джентльмена удачи. Он тоже на Дальнем Востоке был. Вот там и пиратствовал. Прожили мы с ним почти четыре года. Жаловаться на Пашку вроде бы и не стоило. Но он ревнивый очень. Из-за этого никуда в гости не ходили. У меня два магазина и ларек, так он вроде как возникать начал. Я, мол, на твое живу. Бывало, ругались с ним. Но меня он не бил. Хотя у него рука, как говорят, на это дело очень быстрая.

– Чего же он на преступление пошел? – удивленно спросил Глеб. – Да еще на убийство. Ведь как я понял, все у вас хорошо было.

– Значит, что-то было не так, – вздохнула Инна. – Я же говорю, гордый он. Как это, говорит, меня баба кормить будет? Я предлагала ему работать у меня водителем. Так он знаешь как на меня разорался!

– Значит, он действительно мужик, – согласно кивнул Глеб. – Я тоже не понимаю тех мужиков, которые на бабье живут. Молодец твой Павел.

– Только вот сделал он то, что…

– Вообще-то да. Но может, этот таксист стоил того, чтоб его убить. Все-таки закон неправильный. Есть такие твари, что убить его – значит сделать мир чище. А судят за такого так же, как за хорошего человека. Что ты знаешь об этом таксисте?

– Ничего, – пожала плечами Инна. В ее глазах появилась настороженность. – А почему ты спросил?

– Да так. Было бы легче узнать, что убитый был сволочью.

– У него сынишка маленький остался.

– А ты чего никак не родишь?

– Не могу. И лечилась, и… – Не договорив, махнула рукой и вышла.

– Конечно, бабе без ребенка плохо, – понимающе проговорил Глеб. – Уж на что я мужик, а тоже не прочь кого-нибудь своего заиметь. Может, где-то кто-то и есть, – горько улыбнулся он. – Все-таки погулял по бабам я в свое время прилично.

– Генка, – грузный мужчина, вздохнув, посмотрел на фотографию Белкова, – что же ты сделал? Почему? – Подрагивающими пальцами достал сигарету и закурил. – А мне Михайлов ничего не сказал. Ведь знал, сволота. А я, – он горько улыбнулся, – за деньги совесть, честь и брата продал. Ведь я его в это дерьмо втянул. Ну ладно! – зло пообещал он. – Если думаешь, что все так легко кончится, ошибаешься! – Выдвинув ящик письменного стола, достал лист бумаги. Взял ручку и, вздохнув, надел очки. Задумчиво посмотрел в окно, потом написал: «В Управление по борьбе с организованной преступностью от майора милиции, старшего оперуполномоченного Белкова Анатолия Викторовича».

– Как думаешь, – спросил Филина Вячеслав, – что за работа предстоит?

– Лично я мыслю, что-то связанное с Дальним Востоком, потому что убрали Хаджи и довольно спокойно приняли кончину Медного. Ты уроженец Хабаровска и был на Колыме, в Якутии и даже на Камчатке и Сахалине. Все там облазил. На Камчатке и Сахалине служил. На Колыме и в Якутии, можно сказать, ходил бандой. Я тоже не раз бывал в тех краях. С геологами и по работе. Лично мне кажется, что-то связанное с…

– Наверное, ты прав, – кивнул Вячик. – Я знаю, что Кость давно собирается начать дела с золотом, для этого даже специальную команду набрал. Из геологов, бывших работников цветной металлургии, есть даже два специалиста именно по золоту. У него, говорят, своя лаборатория для определения качества золота есть. И если ты прав, мне это не нравится. Золото – всегда кровь. Благородный металл, – усмехнулся он.

– У нас нет выхода. К тому же еще неизвестно, что именно нам предстоит делать. Если, конечно, ходить по тайге и мочить старателей, так дело не пойдет. Во-первых, ни ты, ни я не знаем настолько тех мест, а во-вторых…

– Посмотрим. Но в любом случае соглашаться придется. Иначе сам понимаешь… А уж там ноги в руки и большими скачками чем дальше, тем лучше.

– Точно, – усмехнулся Филин. Сняв очки, протер их платком.

– А ты в натуре без очков слепой? – спросил Вячик. – А то я раз видел, как ты без очков читал…

– У меня нарушение восприятия света, – недовольно ответил Филин. – То есть на свет болезненно реагирую. Резь и боль в глазах. Это после пожара началось. А в очках – они затемнены немного – самое то.

– Ясно.

– А что Горец имел в виду, когда говорил, что разговор с тобой впереди?

– Хрен его знает. Я сам не понял. Поживем – увидим.

– Странно все. Нас как в карантин посадили. Три дня чтоб торчали здесь безвылазно. Потом соизволит принять Кость. Что за дела?

– Узнаем.

– Значит, согласен? – спросил Михайлов, наливая в рюмки коньяк.

– А что? – взяв рюмку, кивнул Рыбаков. – Попробуем.

– Попробуешь, – усмехнулся Михайлов. – Делов у тебя будет совсем ничего. Места те, как я понял, ты знаешь. Будешь проводником, и все. Остальное тебя не касается.

– Так проводника вы можете найти и там, а то меня ведь тащить через всю Россию…

– Тебя я знаю, – улыбнулся Михайлов. – Ты сейчас мой человек и будешь работать на меня. А там нужно кого-то искать, и вообще… Я думал, мы закончили этот разговор.

Услышав в его голосе предупреждение, Рыбаков кивнул:

– Я сделаю все, что смогу. Только если вы думаете, что там все так просто и легко, то…

– Как раз этого я и не думаю. С золотом во все времена было сложно, сейчас же тем более, потому что каждый старается ухватить кусок пожирней. Я считаю, с золотом должны работать солидные, состоятельные люди. К сожалению, сейчас не то время, чтобы скупать землю на Колыме или в другом золотоносном районе. Государство не даст развернуться. Впрочем, тебе это совсем не интересно.

– Мне вот что непонятно, – вдруг сказал Рыбаков. – Зачем вам все это? Ведь у вас кругом все улажено и увязано. Если даже сейчас вы отойдете от дел, связанных с криминалом, будете жить так же хорошо и даже лучше, так как не будете опасаться закона.

– Ты сказал вроде бы все правильно, – улыбнулся Михайлов. – Но упустил одну весьма значительную деталь. Дело в том, что я привык жить именно так, как живу. Впрочем, тебя это не касается. Вот тебя что интересует в жизни? Ради чего ты живешь?

– Ну, – растерянно начал Рыбаков, – я…

– Тот, кто знает, зачем он живет, не задерживается с ответом. А большинство, услышав подобный вопрос, растерянно молчат, а потом начинают говорить что-то о своем рождении или…

– А ради чего живете вы?

– Чтобы сделать жизнь своего сына и людей, которых он любит, лишенной бед и горя. И чтобы он занял достойное место в жизни, прежде чем начнет жить ради детей. Конечно, я и тебя не забываю. Ведь пятьдесят лет не тот возраст, чтобы хоронить себя заживо. Тебя устроил мой ответ? – насмешливо поинтересовался Михайлов.

– Вы его придумали, – усмехнулся Борис. – Живут не только ради кого-то. Делая деньги, вы в первую очередь заботитесь о себе. Согласитесь, ведь ваши действия приносят…

– Хватит! – недовольно перебил его Михайлов. – Сейчас поедешь домой. И запомни, я все время должен знать, где ты. Потому что в любой момент ты можешь понадобиться. Это тебе на карманные расходы. – Он небрежно бросил на крышку письменного стола пятьсот долларов. – До свидания, – кивнул Михайлов и, подвинув к себе какие-то бумаги, углубился в их изучение.

«Строишь из себя бизнесмена, – мысленно отметил, поднимаясь со стула, Рыбаков, – а сам бандит высшей марки. Посмотрю, с чем твои субчики со мной поедут. Убивать за золото я с ними не стану».

Выйдя из кабинета, усмехнулся.

– Ваш босс велел доставить туда, – сказал он встретившим его парням, – откуда привезли.

Грузный мужчина с кейсом в руке спустился по ступенькам и вышел из подъезда. Сделав шаг вперед, вдруг уронил кейс и повалился вперед.

– Человеку плохо, – подскочил к нему средних лет мужчина. Присев, приложил палец к запястью. И вдруг, отшатнувшись, сел на асфальт. – Убили его! – крикнул он. – Кровь!..

– Что с ним? – выглянула из окна второго этажа молодая женщина.

– Кровь! – Отползая назад, мужчина ткнул пальцем на лежащего. – Его убили!

– Ты чего винтарь не бросил? – недовольно покосился на севшего в «шестерку» парня худощавый мужчина в темных очках.

– Привык я к ней! – Улыбнувшись, тот положил на заднее сиденье скрипичный футляр. Худощавый тронул машину.

* * *

– Сейчас вмажем, – услышал открывший глаза Зубов женский голос. – А то головка со вчерашнего побаливает. Ты где вчера крутился?

– Да машину одному чурке разгружали, – прохрипел мужчина. – Он нам по два пузыря и дал. И сигарет по пачке.

Зубов прижался к стенке. Он увидел в дыре женские ноги в старых туфлях и усмехнулся. Вперед ногами вниз спустилась молодая женщина. В одной руке она держала бутылку водки, в другой – пакет. Следом пролез плечистый, со щетиной на массивном подбородке мужчина в старой майке и грязных, измятых джинсах. Вспомнив вид своей одежды после ночи под дождем, Зубов усмехнулся снова. Женщина, плохо видимая в полумраке, завозилась в углу. Зуб услышал щелчок зажигалки.

– Не надо, – сказал мужчина, – а то сейчас здесь мусора пасутся. Наверное, ловят кого-то. Видала, сколько их? И на нас ноль внимания.

– Где стаканы? – зубами сорвав пробку с бутылки, спросила женщина.

– Здесь. – Мужчина протянул руку к матрацу, увидел Зуба и замер.

– Ша! – Зубов приложил палец к губам. – А то и вздохнуть не успеешь.

Увидев в его руке пистолет, мужчина, судорожно вздохнув, застыл. Коротко вскрикнула женщина.

– Заглохни, – негромко бросил Зубов. – Не то не опохмелишься.

– Ты кто? – косясь на женщину, спросил мужчина.

– Давай без вопросов, – усмехнулся Зубов. – Лучше наливай грамм по сто. Примем с устатку. Пивко есть. И закусон более-менее нормальный.

– Так бы и сказал, – сказала женщина, и Зубов услышал, как она наливает водку. – Леха, дай третий стакан.

– Так я ж тебе ни одного не давал, – удивился Леха.

– Я, чтобы их не помять, – улыбнулся Зубов, – туда переложил.

– А ты чего гундосишь? – посмотрела на него женщина. – Сифилис, что ли?

– Типун тебе на язык, – недовольно сказал Зубов. Вспомнив о заткнутых ватой ноздрях, засмеялся и освободил нос. – Тут в сумке, – он подвинул спортивную сумку женщине, – пиво и колбаса. И что-то еще есть. Командуй парадом.

– Закурить можно? – спросила женщина.

– Чего спрашиваешь! – махнул Зубов. – Дыми. А бывает, что к вам сюда менты заныривают?

– Мы здесь три дня, – прикурив, отозвалась женщина. – Они еще не знают. Когда разнюхают, всыплют и прогонят. А могут и в распределитель забрать.

– А оттуда куда?

– По месту жительства, – усмехнулась она. – Меня в Ярославскую область, а Леху в Курскую. У меня паспорт есть, у него справка об освобождении. Он уже полгода с ней гуляет. – Она приглушенно рассмеялась.

– А ты?

– Полтора, – вздохнула женщина. – Когда звали, наобещали золотые горы, а приехали в Москву, нас и поставили в таких местах, где клиента не снимешь. Я и смоталась. Сначала и в милицию ходила, просила помочь домой уехать. Доходилась, – вздохнула она. – Под субботник попала. Как живой осталась, не знаю.

– Что еще за субботник? – не понял Зубов.

– Групповое изнасилование, – буркнула она.

– Прям в отделе шпарят? – изумился Зубов.

– Вывозят в какой-нибудь парк. Разденут – и танцуй перед ними. А потом шпарят, козлы вонючие.

– Тебя как кличут-то? – спросил Зубов.

– Нинка. А тебя?

– Пашка, – не стал врать Зубов. – Но вот что, – тут же добавил он, – может, отсюда лучше куда-нибудь сквозануть? А то стукнет кто, и привет.

– Пошли в тир, – предложил Леха. – Там точно никто не засечет.

– Да кто же туда пустит? – усмехнулся Павел.

– Он закрыт, – объяснила Нина, – с неделю, а еще никто об этом не знает. Пошли. – Она начала складывать припасы обратно в сумку. – А это давайте выпьем, – протянула она одноразовые стаканчики Зубову и Лехе. Последний, взяв, сразу опрокинул содержимое в рот. Зубов сделал вид, что выпил, и выплеснул водку.

– Я первым пойду, – начал пролезать в дыру Леха. – Если менты, запою что-нибудь.

– Тебя и заметут сразу, – бросила Нина.

– Сейчас не берут таких утром или днем. Ночью – да. Еще и дубинкой огуляют.

* * *

– Клен гуляет сам по себе, – сказал Алексею плешивый мужчина. – От Михайлова он ушел. Живой ушел, что для Кости нетипично. Одно время Клен крутился с уголовниками в компании со Скелетом. Это какой-то гастролер. В Москве появляется часто и в хороших с Чудом. Чудо – приятель Зуба по зоне, их свел Тихон. Он всем говорит – Зуб не стал бы мочить Тихона, и считает, что менты просто…

– Мне нужен Клен, – недовольно перебил Алексей. – Насчет Зуба разговор особый. Если, конечно, что-то о нем узнаешь, сообщишь. А так мне нужен Клен.

– Все путем, – отпив глоток из бутылочки «Баварии», кивнул парень с длинными кудрявыми волосами.

– Ты где пропадаешь, Клен? – спросил его невысокий пожилой мужчина с вытатуированными васнецовскими богатырями на груди.

– Да так, – снова отпив пива, отмахнулся Клен. – Дела свои. Держи, Чудо. – Он протянул тысячу рублей. – Аванс. Цинканул ты удачно.

– Ты погоди… – Пересчитав деньги, Чудо недовольно посмотрел на него. – Ты что как вшивому на баню даешь? Десять процентов мои. А ты мне…

– После реализации, – усмехнулся Клен. – А это как бы премия.

– Ты, Клен, смотри, – предупреждающе проговорил пожилой. – Не вздумай мне кидалово устроить.

– Хорош тебе, Чудо, – снова усмехнулся Клен. – Люди свои. Получу бабки – десять процентов твои. Я порядки знаю. Может, еще что-то в этом роде подскажешь? Есть клиент денежный, и ему такие штуки очень даже по нраву.

– Найти можно, – неопределенно ответил Чудо. – Но с расчетом неувязочка выходит. Сработали – гоните мою часть. Я свою работу сделал. Хаты сейчас моим способом брать невыгодно. Везде эти гребаные коды на дверях стоят. А если хата более-менее путевая, она, как «Матросская Тишина», укреплена. И двери бронированные, и замков пять штук с разными примочками, и сигналка, как на Монетном Дворе. Вам-то, конечно, это по хрену. Влетели за хозяином, «дуру» к носу – и греби в мешки все, что надо. А я все, – с горечью признался он, – кончился Чудо. Осталась одна память. Как где хату возьму по-тихому, с Петровки майор Новочихин ко мне, мы с ним старые знакомые. Три раза меня брал, сволота. Правда, обходился деликатно. Бывало, даже коньячком угощал. Я на себя грузил, правда, ихние нераскрытые. Больше пятерика в то время не давали, до особого я не дотянул, остановился вовремя. Но все равно, – он усмехнулся, – память обо мне жива. Последний раз где-то на Садовом хату молотнули неделю назад. Новочихин ко мне пожаловал. Но долго не задержался. Мент грамотный, посмотрел на мои слезящиеся от похмела глаза и трясущиеся руки, дал на пиво для опохмелки и свалил. Вчера, правда, снова приезжали, но уже из отдела по борьбе с бандитизмом. Зуб свинтил и еще прихватом одного огулял. А потом Черепа с двумя шестерками сделал и бабу какую-то. Сейчас гуляет с «дурочкой». Зуб мужик лихой. Для него в человеке дырку сделать ничего не стоит. Смотри, Клен, – предупредил он. – Вот цинкану ему, что ты меня кинуть собрался, он…

– Да хорош тебе, – недовольно прервал его тот. – Кто тебя кинуть собрался? Не сегодня-завтра принесу бабки. А ты что-нибудь вспомни по этой же части.

– А чего вы здесь не ночуете? – отпив пива, спросил Зубов.

– После шести по скверу какие-то охранники ходят. И проверяют все. Мы здесь поэтому и не следим особо. Так, заскакиваем, когда более-менее выпивон путевый и закусон имеется, посидим трохи и уходим. Сейчас тяжелей стало, чем раньше, – вздохнул он. – После кризиса люди все озлобленные стали. Раньше запросто можно было только на «дайте, пожалуйста» сотню насшибать. Сейчас хренушки, – качнул он головой. – И не заикайся. Звереть люди начали. А ты, видать, и мужик лихой, – с уважением посмотрел он на Павла. – Наверное, тебя менты…

– В Москве, – усмехнулся Зубов, – почти постоянно кого-нибудь ловят. И давай лучше не спрашивать, целей будешь.

– Я тебе сколько раз говорила, – испуганно проговорила Нина, – не лезь ты со своими вопросами.

– Вы, я вижу, парой держитесь. Уж, случаем, не расписались ли на каком-нибудь заборе? – Зубов засмеялся.

Леха, улыбаясь, положил руку на плечо Нине и привлек к себе.

– Нинуха – баба золотая. И отмажет всегда, и вообще своя девка. Мы с ней на Ярославском встретились. Я как раз уже неделю в столице кружился. Откинулся – я семерик торчал – в Ярославской губернии, ни кола ни двора. Квартиру жена захватила, когда на развод подала. И сейчас с каким-то фраером живет. Я не суюсь туда. Мальчонка у нас с ней. Пацан родился, когда я устроился. Этого фраера, который с бабой живет, как она писала, папой зовет. Поэтому и не лезу. Так вот, на Ярославском и встретились. Она там какого-то кавказца обула. Хапнула прилично, почти восемьсот баксов. Тот ее отловил и хотел в ментовскую. Я ему в ухо и звезданул. Раньше кандидат в мастера по боксу был. Да и лапа здоровая. – Он, сжав, показал Зубу внушительных размеров кулак. – В общем, отбились мы и ушли. Нинуха-то еще хату снимала. Паршивая такая, однокомнатная, рядом с Павелецким. А тут как раз у нее перебои с деньгой, вот она кавказца и обрила. Вроде подвернуть ему желала. Фигурец у нее нормальный. Он клюнул. Штаны снял, а она хвать его лепень и по ходам. Он за ней в трусах гнался, – хохотнул Леха. – А тут я по перрону ходил, чинарики собирал. Ну и врезал ему в ухо. А сейчас караул. Работы никакой никто не предлагает, а если где и есть, то там уже мужики московские пасутся. Чужака с ходу в шею гонят. Так, где что попадется, подработаешь. Если можно, особо не рискуя стыбзить, берем. Правда, бывает по неделе голодные сидим. Я же говорил уже – народ после кризиса ожесточился.

– За что срок мотал? – закуривая, спросил Зубов.

– Лоха одного на рынке под нож с приятелем поставили, – усмехнулся тот. – Я в Курской области жил, в колхозе трактористом работал. Жена уже была. Правда, она в городе жила, а я в колхозе. Забрюхатела она, поэтому, чтоб народу не стыдиться, мы с ней и расписались. Вот я и поехал к ней в отпуск. Встретил кореша одного. Тот уж раза два в лагерях побывал. Хотели мы деньгу сбить, чтоб пивка попить. Подходим к одному молдавану, он яблоки привез. Говорим ему: давай мы тебе поможем разгрузить, а ты нам на пузырек дашь. Он согласился. А какая с похмела разгрузка? Мы ему толкуем: дай на пивко. Полечимся трохи и моментом тебе твои яблоки скинем. Хрен на рыло. Кореш мой его под нож. А я карманы проверил. Полторы тысячи взяли. И сразу в пивбар. Пиво допиваем – и мусора. Если бы сразу лапы подняли, может, и меньше бы дали. Я одного мусора саданул. Он мне, козел, дубинкой по спине вмазал. Я в ответную. В общем, семерик на уши и вперед. Корешу червонец дали. Еще полтора года торчать. Может, знаешь Соловья Сашку? – спросил он. – Сашок…

– Я в зонах не бывал, – усмехнулся Зубов.

Леха рассмеялся.

– Давайте вмажем, – разливая водку, сказала Нина.

Зубов уже не в первый раз внимательно осмотрел ее.

– Погоди. – Он взял у нее бутылку. – Давайте сегодня особо на это дело не налегать, – предложил он. В его тоне они услышали приказ. Переглянувшись, вздохнули, но промолчали.

– Сейчас вот что, – продолжил Зубов. – Здесь есть где-нибудь магазин, где одежду продают?

– Да, – кивнула Нина. – Вон там. Прямо около выхода со сквера. А что?

– Вы когда ходите по улицам, вас менты часто тормозят?

– Днем нет, – ответил Леха. – Если, конечно, в центр не забредешь. Враз наладят. И то не менты, а эти уличные охранники, с бляхами. Мусора ночами отлавливают. Днем брезгуют.

– Тогда вот что, – решил Зубов. – Сейчас идем в магазин. Берем более-менее одежонку вам и снимите хату на недельку. Это делается…

– Я знаю, как это делается, – сказала Нина.

– Тем более. Пошли в магазин.

– А зачем он нужен? – возразил Леха. – Здесь, – он махнул рукой вправо, – мини-рынок. Там все есть. И цена гораздо ниже.

– Вперед! – кивнул Зубов.

Небрежно отбросив бутылку, встал.

– Ты что делаешь? – Леха поднял бутылку. – Пролил…

– Возьмем коньяк, – засмеялся Зубов. – А это оставь. Может, кто подлечится.

– Хрен им всем, – буркнул тот и, сделав пробку из куска газеты, заткнул горлышко.

– А почему у тебя ксивы нет? – спросил Павел. – Ведь с зоны должны были отдать вместе со справкой…

– Да есть, – кивнул Леха. – Просто там выписка МВД. Со справкой оно как-то легче. Мол, извините, начальник, загулял трохи.

– Но паспорт спрашивают? – усмехнулся Зуб.

– Справку увидят, цепляют и в распределитель волокут, – хмыкнул Леха. – Оттуда меня на вокзал – и отправляют. На первой станции схожу и снова в столицу.

– А чего ты к Москве прикипел? – спросил Павел.

– Да вот она!.. – Леха кивнул на Нину.

– Так ехали бы куда-нибудь в деревню, – сказал Зубов. – Ведь так жить… – Он махнул рукой. – Хрен знает, что завтра будет.

– Так было б на что, – вздохнул Леха, – давно бы укатили.

– Так чем пузыри покупать, лучше бы…

– А кто нас там ждет? – вздохнула Нина. – Поэтому и пьем. Вроде как забываешь…

– Все, – сказал Зубов, – тронулись в магазин. Точнее, на рынок.

– А с чего ты такой добрый? – недоверчиво спросил Леха.

– Потому что поверил вам, – спокойно проговорил Зубов. – И вы мне поможете. Пошли! – Он шагнул к выходу.

– Я первый, – обогнал его Леха. – И если услышите, что пою, значит, менты.

– Я с ним пойду, – шагнула вперед Нина. – А то с тобой… – Она усмехнулась, – Больно ты чистый. А я – даже снять ты такую не можешь.

Взглянув на нее, Зубов усмехнулся. Давно не мытые спутанные волосы, миловидное лицо и шея были грязные, обгрызенные ногти с черной каемкой грязи. Неопределенного цвета, явно на размер больше, чем нужно, блузка и засаленная длинная, порванная внизу юбка.

– Ты лучше сзади иди, – сказал он. – И оглядывайся почаще. Вдруг мусора догонять будут. И если так, то…

– Петь начну, – улыбнулась она.

– И еще, – вполне серьезно проговорил Зубов, – если что – мы не знакомы вообще. Ясно?

– Мог бы и не говорить, – усмехнулся Леха, – но вот ты…

– Это мы уже проходили, – недовольно прервал его Зубов. – Тронулись.

– Мне нужен Клен! – Взяв плешивого за грудки, Алексей тряхнул его. – И чем быстрее ты его найдешь, тем лучше. Тебя это тоже касается, – оттолкнув плешивого, кивнул он стоявшему у окна беззубому. – Ты мне сломал все.

– Я его, – зло буркнул гнилозубый, – в задницу отдеру. Он мне, сучара, такой кайф поломал!

– Ты думаешь, он? – быстро спросил Алексей.

– А ты меня за кретина маешь? – хмыкнул тот. – Тебе плевать на икону, я с ней не при делах.

– Действуйте, – бросил Алексей.

– А если он выполнял поручение Кости? – спросил плешивый. – У нас будут крупные неприятности, если мы наедем на…

– Так узнайте! – заорал Алексей. – И скажите! Работайте.

* * *

– Он заболел, – говорила в сотовый телефон светловолосая женщина. – Температура и кашляет. Я не знаю, что делать… Я с вечера пришла, вроде был нормальный. Только все время плакал. Как обычно. Мол, домой, к маме хочу. Петька на него заорал и ушел. Он вроде потом успокоился и уснул. Утром я зашла его кормить, а он кашляет и температура. Смерила, тридцать семь и девять. Что делать?… Хорошо, только поскорее. А то кто знает, что у него?

– Дядя, – в комнату заглянула Инна, – мне нужно уехать часа на два. Если будет звонить Алексей, скажи, что я вернусь к пяти. Еще должна позвонить одна женщина, сообщить размеры. Это для шубы. Зовут ее…

– Какая мне разница, – поморщился Глеб, – как ее зовут? Скажет размеры, запишу, и пока. Кому еще что сказать, кроме Лешки?

– Больше никому ничего не говори. – Она ушла.

– Чао-какао, – буркнул Глеб.

«Надоело мне здесь торчать, – думал он. – Надо улетать на хрен. А то что я, нянька? Защитить ее мусора смогут. Вон какие мордовороты сидят. Им тоже не позавидуешь, сиди как мышь. В туалет только можно или на кухню, чай заварить, Инка и то не особо разрешает. Насчет кормежки вообще атас, мужики, как в поход, с собой пайки берут. Надо было мне с Игорем лететь. Какого черта я здесь высиживаю? Размеры жду. Инка бы сообщила. Да, впрочем, прикинул я на досуге и понял, что прав Игорек – не выйдет из меня поставщика дальневосточных шуб. А жаль! – засмеялся Глеб. – Вполне может быть, свой Дом моделей в Агре открыли бы, и поехал бы туда народ со всего света за опытом. – Рассмеявшись, Глеб встал. – Надо чайку покрепче сварганить. И наверное, поеду я за билетом. Ну их на хрен, эти дела московские. Помощь Инке, если заявится мужик ее, менты смогут оказать. Они здесь и ждут его. Да и она чего-то воду мутит. Боится. Точно боится, что он ее выловит. А с чего бы? Если думает, что о Лешке мужик узнал и поэтому в бега рванул, навряд ли, ему сейчас не до этого. В общем, уезжаю. Сейчас чайку хватану – и в Домодедово за билетом. Может, сегодня вечером и улечу».

– Может, это, – нетерпеливо предложил шагавший рядом с Зубовым Леха, – давай переоденемся. Зайдем в подъезд и…

– Да ты на свою рожу посмотри, – посоветовала идущая чуть сзади с большой сумкой Нина. – Тебе неделю отмываться надо, чтоб потом…

– А сама-то, – огрызнулся он, – думаешь, лучше выглядишь? Мы последний раз мылись месяца два назад. В баню ходили. И то еле пустили. В душ, говорят, пожалуйста. Там кабинки. А в общую…

– А денег только на два общих и хватило, – смеясь, добавила Нина. – От меня бабы знаешь как шарахались?

– Пришли, – кивнул Павел на вход в кирпичный пятиэтажный дом старой постройки.

– Душевые, – прочитала Нина. – Все виды массажа. К вашим услугам парикмахеры, врачи и…

– Заходите, – открыв дверь, кивнул Зубов.

Нина, а за ней Леха, постоянно оглядываясь на него, несмело вошли и, остановившись, испуганно замерли.

– Назад! – Помахивая дубинкой, к ним шагнул рослый бритоголовый мужчина в камуфляже.

– Все путем, – загородив собой оробевшую пару бродяг, кивнул Зубов и сунул в нагрудный карман куртки охранника пятьдесят долларов. – Так, – кивнул он. – Сауну обоим. Потом душ. Ему парикмахера, ей тоже. Ей все эти дела… Ну там, покраска и все такое. Понял?

– Все будет в лучшем виде, – явно удивленный словами Зуба, кивнул охранник. – Прошу. Ты налево, а вы, мадам, – усмехнулся он, – направо. Нелли, – позвал охранник, – прими даму. И все дела.

Открывшая дверь стройная женщина в белом халате округлила глаза. Приветливая служебная улыбка застыла на ее губах.

– Все оплачено, – усмехнулся охранник.

– Чек, – едва сумела сказать женщина в халате.

– Сюда, – кивнул Павлу на окно кассы охранник.

– Хватит, – сунул тот ему пятьдесят баксов. – Сдачу поделишь с ней. – Он кивнул на женщину в дверях. – И вопрос. Через сколько они будут доведены до кондиции?

– Он, – кивнул на Леху кассир, полный мужчина, – через пятьдесят пять минут. Она – через полтора часа.

– Парьте его как следует, – рассмеялся Павел. – Выйдут вместе. Я говорю про время. И еще, – подождав, пока Нина и Леха уйдут, продолжил он, – ничего после бани не давать, платить не буду. Черт, – вспомнил он, – у мужика в пакете бутылка водки.

– Понял, – кивнул охранник и включил переговорное устройство. – К тебе клиент. Выглядит хреново, но богат. В сумке водка. Изъять. Отдашь мне. Здесь охрана беспокоится. Мужик крут не по виду. – Отключив устройство, взглянул на Зуба. – Кто они? На вид…

– Киноактеры, – Зубов улыбнулся, – пробуют себя на роль. Таланта нет, но денег полно. Вот и…

– Понятно, а бабки они тебе…

– Это тебя не касается! – отрезал Зубов. – В общем, через полтора часа я буду. Запомни, никакого спиртного. Ни пива, ни джин-тоника.

– Понял, – кивнул охранник.

«Надеюсь, Леха не будет бабу себе в сауну просить, – выходя, думал Зубов, – а Нинка не клюнет на мускулистого юношу. – Сам он решил посидеть в пивбаре напротив. И остановился. – Чертило из Нижнего Тагила, как же из башки вылетело?» Он вернулся обратно.

– Что угодно? – сразу вышел к нему охранник.

– Телефон, – сказал Павел.

– Сей момент! – Тот подошел к кассе и вернулся с радиотелефоном. Кивнув, Зубов сел в глубокое кресло. Наморщив лоб, вспомнил номер. После двух гудков услышал детский голос.

– Настя, – сказал он. – Это ваш знакомый. Помнишь, я у вас десять рублей брал? Вот сейчас могу вернуть.

– Дядя Паша, – обрадованно отозвалась она, – вы где?

– В городе, – улыбнулся Зубов. – И могу…

– Алло? – Трубку взяла мать.

Страницы: «« ... 1516171819202122 ... »»

Читать бесплатно другие книги:

Елена Люлякова – финалист «Битвы экстрасенсов», медиум, целитель, потомственная ясновидящая.Михаил К...
Юхан Стенебу проработал в ИКЕА 20 лет, в том числе многие годы помощником главы и создателя ИКЕА Инг...
Наверное, нет человека, которого не интересовало бы его будущее. Познакомившись с этой книгой, вы уз...
Георгий Николаевич Сытин сделал чрезвычайно важное открытие, когда выявил в человеке уникальную спос...
Осознанные сновидения – одно из самых впечатляющих приключений, которое может случиться в вашей жизн...
Наверное, нет человека, которого не интересовало бы его будущее. Познакомившись с этой книгой, вы уз...