Мона Сельберг Дан

Часть 3

Седьмая симфония Чайковского

Шейх-Зувейд, Египет

В машине было тихо. Радио не ловило, а диски Несриль Мансур с собой не взял. Он вел осторожно и ехал медленно, несмотря на то что они двигались по четырехполосному шоссе и других машин почти не было. Солнце плавило крышу фургончика, не оснащенного кондиционером. Все вспотели. Они уже просидели в машине шесть часов, и их по-прежнему ждало много часов впереди.

Ахмад Вайзи был вне себя. В Израиле что-то пошло не так. Две из трех атак пресекла полиция. Такое могло произойти, только если кто-то подсказал им. Как это могло случиться? Единицы знали о точных местах атак. Синон был единственным человеком в стране, который знал детали, но он профессионал и никогда не стал бы разглашать тайну. К тому же в том, что, невзирая на обстоятельства, атака в Тель-Авиве удалась, была его заслуга. Синон предупредил Вайзи, что полиция активизировалась, поэтому он в последнюю секунду сменил цель — с вокзала «Савидор Мерказ» на центр «Азриэли». Инвестору проекта Энесу аль-Твайри Ахмад не давал никакой подробной информации, значит, это не мог быть он. Принц Абдулла бин-Азиз тоже ничего не знал о смертниках. Все, кто знаком с деталями, сидят здесь, в автобусе. Ахмад взглянул на соседей. Несрил — простой солдат. Доступа к секретной информации у него не было. Арие аль-Фатталь и Самир Мустаф, напротив, владели полной картиной терактов. Так же как и новый администратор Мохаммад Мурид. Кто-то из этих троих мужчин проговорился. Намеренно или по неосторожности? Кто из них? Самир никогда не произносил лишних слов, он всегда молчал и как будто отсутствовал. Ахмад даже не был уверен, разобрался ли Самир в деталях теракта.

Он посмотрел на Мустафа, который безотрывно глядел в окно пустыми глазами. В уши, как всегда, вставлены наушники. Худой ливанец выводил Ахмада из себя. Он качественно работал и делал то, что обещал. Но он всегда был себе на уме, молчал и избегал общения. Ахмад знал, что Самир много размышляет. Над своей миссией, над верой, над потерянной семьей. Каким бы сложным человеком он ни выглядел, утечка информации из его уст казалась чем-то невозможным. Ахмад переключил внимание на Мохаммада и Арие. Они оба по работе контактировали с посторонними. Мохаммад как раз отвечал за цель сегодняшнего путешествия — за их новую базу. Тревожная мысль. Если информацию выдавал он, то и новая база в Газе может быть известна. Может, их там уже поджидают израильские военные? Вайзи взглянул на небольшое лицо Мохаммада с уродливым родимым пятном на левой щеке. Мохаммад всегда садился так, чтобы пятно оказывалось на дальней от других людей щеке. Одевался незамысловато. Он много лет проработал на «Хезболлу», и Ахмад тщательно проверил его историю, прежде чем выбрал его администратором. Мохаммад был осторожным и лояльным. А также — праведным мусульманином.

Ахмад перевел взгляд на Арие. Он вспомнил, как впервые встретил его на совещании в Табризе. Высокомерный продавец, нанятый «Хезболлой». Самоуверенный и самодовольный. Энеса он смог убедить, но он никогда не нравился Ахмаду. Его многое раздражало в Арие. Слишком дорогие часы на запястье. «Ролекс»? Аляповатые ткани, в которые он облачался. Плохая физическая форма. Арие начинал задыхаться и стонать уже после пары минут ходьбы. Полнота к тому же указывала на слабость личности. Насколько он на самом деле важен для «Хезболлы»? Сейчас, когда финансирование гарантировано, а проект почти закончен, уж точно нет. Арие встретился с Ахмадом взглядом и улыбнулся. Ахмад не стал отвечать на улыбку.

Самир смотрел в окно, ничего не видя. Картина не менялась уже несколько часов. Пустыня. Временами появлялись дорожные знаки. Изредка встречались другие машины. Мустаф слушал Шопена, хотя устал от фортепианных вариаций, хранившихся у него в архиве. Нужно скачать новую музыку. Но у него не осталось кредитной карты, а профиль на «Itunes» давно был заблокирован. Приходилось довольствоваться пиратской продукций с ограниченным выбором классической музыки. В машине стояла удушающая жара, каждый вдох давался с трудом.

«Хезболла» сообщила свои требования Израилю. Таким образом, проект вступил в финальную стадию. Самир сомневался, что премьер-министр Бен Шавит выполнит требования, но, вероятно, «Мона» нанесла стране такой ущерб, что у Шавита просто не оставалось выбора. Может, Синон, как его ближайший советник, сумеет уговорить его сдаться, а может, нет.

Антивирус «Надим» в принципе был готов. Самиру удалось решить проблему с мутировавшими цепочками кода. Программа «Надим» теперь могла выследить и отобразить ДНК «Моны» вне зависимости от их изменений в инфицированных системах. Функция оказалась довольно простой, но ее адаптация — гениальной. Но, как и всегда, никакая публика Самиру не аплодировала. Он был один со своим творением.

Мустаф начал думать об Эрике Сёдерквисте. Чужак, который каким-то образом пробрался в чат группировки. Что он мог там найти? Всю переписку о «Моне», «Надим» и терактах. Может, поэтому атаки сорвались? С трудом в это верилось, но риск был. Самир никому не рассказал об общении с Эриком Сёдерквистом и на следующий день удалил всю переписку. Опасно ли для него контактировать с посторонним? Конечно, но он ничего не выдал. Следовало рассказать Ахмаду, но теперь уже прошло слишком много времени. Сейчас это бы отразилось на нем. И отчасти Самиру хотелось оставить Эрика Сёдерквиста своей тайной. За последние четыре года он стал первым посторонним человеком, с которым Самир общался. Кто такой Эрик Сёдерквист? Где находится?

Арие наклонился вперед и что-то сказал Несрилю. Фургон замедлил скорость и остановился у обочины. Туалетная пауза. Тишина была всепоглощающей. Раскаленный мотор трещал. Арие протиснулся рядом с Мохаммадом. Самир остался на месте. В туалет он не хотел. К тому же он был мокрым от пота и совсем не горел желанием стоять без одежды под солнцем. Несриль тоже вышел на асфальт и встал рядом с Арие. Звук их струй доносился даже до заднего сиденья машины. Ахмад наклонился над коленями Самира и рылся в сумке, катающейся по полу в пути. Он достал черный пистолет, молча вышел из машины и двинулся к двум мужчинам у обочины.

Самир словно в замедленной съемке видел, как Ахмад протягивает руку с пистолетом, целясь Арие в затылок. Послышался слабый хлопок, словно пощечина, и Арие упал вперед на песок. Несриль отпрыгнул в сторону и бросился на колени. Он кричал что-то бессвязное и, кажется, тянул Ахмада за штанину. Ахмад не обращал на него внимания. Он наклонился и посмотрел на тело Арие. Потом сильно ударил его по голове ногой. Глухой звук. Когда Вайзи вернулся в автобус, то пах порохом. Несриль, всхлипывая, залез внутрь и задвинул дверь. Самиру показалось, что он увидел красные пятна у него на воротнике и щеке. Загудел мотор. Мохаммад смотрел в пол. Все четверо молчали.

Машина, трясясь, преодолела небольшой участок обочины, чтобы затем выехать на асфальт и продолжить путь по бесконечному прямому шоссе через Синайскую пустыню.

Иерусалим, Израиль

Премьер-министр Бен Шавит построил свое правительство по принципу команды. Хотя он имел слабую позицию в парламенте с непрочной коалицией, ему удалось собрать группу людей, которые, по крайней мере, в личных взаимоотношениях прикладывали усилия для сотрудничества. Но обязательно случались моменты, когда Шавит оставался один. Когда аргументы «за» и «против» прокручивались столько раз, что крутить их было уже невозможно. Тогда все остальные отступали назад, чтобы освободить место для решающего хода. Такое решение, даже если кнессет состоял из ста двадцати членов, а его правительство с тридцатью министрами было самым крупным в истории Израиля, мог принять только один человек.

Сейчас двенадцать министров молча сидели перед премьером. Помещение было слишком мало для такого количества людей. Стояла духота, в лучах солнца блестела пыль. Шавит встретился взглядом с Меиром Пардо, ища у него поддержки. Меир улыбнулся, но ни единым жестом не выдал своей позиции о предстоящем решении. Бен перевел взгляд на Юваля Ятома. Министр финансов кивнул почти незаметно — может, это была игра воображения — и сразу отвел глаза. Бен посмотрел на министра обороны Ехуда Перетца, действовавшего еще очевиднее. Тот покачал головой. Неудивительно. Ехуд за всю свою жизнь ни разу не шел на компромисс. Бен повернулся к Акиму Кацу, своему стратегическому советнику и близкому другу. Аким долго смотрел ему в глаза, а потом чуть кивнул. Незаметная, но понятная рекомендация. Принять условия. Сесть за стол переговоров. Как бы унизительно это ни было, пригнуться.

Аким активно действовал на стороне правых. Бескомпромиссный участник переговоров и непробиваемый сторонник национального союза. То, что и Юваль, и Аким рекомендовали Шавиту переговоры, было сильным сигналом. Но таким ошибочным. Вся его уверенность в правильности того, за что он боролся, основывалась на том, что добро в конце концов всегда побеждает зло. Стоит продержаться достаточно долго, и враг будет повержен. Но нынешняя угроза по своей природе слишком абстрактна. Как нужно держаться? Где? И против кого? Они больше не воевали с людьми из плоти и крови. Враг представлял собой компьютерную программу. Научную фантастику. Бен скользнул взглядом по угрюмым мужчинам и посмотрел в окно. Неправильный вид: голубое небо и яркое солнце. Небо должно быть темным и хмурым, когда биржу страны убивают, а двадцать жертв теракта в галерее борются за жизнь в клинике Ихилов. Но, наверное, солнце это не волнует.

Бен презирал собственную нерешительность. Почему никто из программистов не может взломать код? Вирус стал не только проблемой Израиля. Он распространился, невзирая на пограничный контроль и таможенные ограничения. Вирус нанес урон всему западному миру, и не только в сфере финансов. Теперь угрозе подверглись больницы, авиасообщение, энергообеспечение… Современный мир полностью управляется компьютерными программами. Без них человечество вернулось бы в каменный век. Но, несмотря на коллективную угрозу, решение за всех должен принимать Бен. На кону стоит Израиль. Шавит вспомнил слова Аббы Эвена[87] во время Шестидневной войны: мир разделился на два лагеря — на тех, кто хочет разрушить Израиль, и на тех, кто не делает ничего, чтобы это предотвратить. Атаки террористов-смертников усилили давление. Оппозиция превратилась в собак-ищеек. В кнессете, в СМИ. В раввинате тоже. Все пользовались случаем нажиться на катастрофе, никто не высказывал своего мнения и не предлагал поддержки. Но, видимо, таковы правила игры. Шавиту хотелось закурить. Запрет врачей только усиливал желание. Премьер прокашлялся.

— Я понимаю, что мы попали в экстраординарную ситуацию, которая требует экстраординарного решения. Мы всегда придерживались позиции отказа от ведения переговоров с террористами, но…

Он взглянул на Акима.

— Я готов пойти на переговоры, чтобы положить этому конец. В этот раз нас застали врасплох. В следующий раз мы подготовимся лучше. Я проведу переговоры, но не с лидером «Хезболлы», Хассаном Мусави. Этого не будет никогда. Я требую участия посредника. Пусть это будет ООН, Швеция или Норвегия. Я не сяду за один стол с убийцей.

Бен опустил взгляд и в сотый раз стал просматривать письмо на столе.

— И у меня есть ряд соображений по поводу их требований.

Все присутствующие молчали. Они видели уму непостижимое отступление и боялись взглянуть друг другу в глаза.

Бен смял письмо и бросил в корзину.

Тель-Авив, Израиль

Ничего не получится. В фильме — возможно, но в реальной жизни — никогда. Эрик полагал, что Рейчел даст ему четкие инструкции. Продуманный и блестящий план бегства. Вместо этого она всего лишь прошептала: «Удачи», когда вместе с охранником передавала его двоим из ФБР. Один из них, мужчина в сером костюме и белой, расстегнутой сверху рубашке мрачно представился Полом Клинтоном. Фамилия как у президента. Второй, в длинных черных брюках и серой футболке, не представился. Он держался высокомерно и почти не смотрел на Эрика. Некоторое время создавалось ощущение, что эти двое сейчас наденут на него наручники, но когда Рейчел объяснила, что в этом нет необходимости, так как Эрик сам хочет поехать в Швецию, чтобы встретиться с женой, Пол расслабился. Эрик судорожно сжимал сумку в руке и смотрел в землю. Он не осмеливался смотреть на американцев, боясь, что они заметят его нервозность. Передача произошла в прохладном холле того, что должно было быть штабом «Моссада», несколькими этажами выше его камеры. Сёдерквист снова и снова взглядывал на Рейчел в надежде получить сигнал, знак или секретную записку. Но она ограничилась тем, что пожала мужчинам руки и покинула их. Передумала? Эрику придется лететь в Стокгольм?

В какой-то степени он скучал по дому, но возвращение означало конец. Очевидный провал. Всю ночь Эрик настраивался на побег. На восстановление контакта с Сала ад-Дином и на продолжение охоты на «Надим». Теперь он сидел на заднем сиденье черного автомобиля рядом с крупным мужчиной. Впереди сидели Пол и низкорослый шофер. В машине пахло кожей и маслом. Стекла были затонированы, а двери заперты. Они на большой скорости ехали по шоссе 1. Эрик думал о Матсе Хагстрёме. Матс умер. Никто не смог его спасти. «Мона» победила, и Хагстрёма больше нет. Эрик все время предчувствовал это. Он знал, что врачи Каролинской больницы не смогут остановить вирус. Теперь предчувствие оправдалось. Матс умер, Ханна умирает. Эрик вспомнил разговор с женой Матса. Что она сейчас делает? Она потеряла любимого человека. Ожидала ли Эрика та же судьба? Если он не найдет «Надим», то придет конец. Для Ханны. Для него.

Автомобиль на большой скорости рассекал волны утреннего движения, и, глядя на вывески, Эрик отметил, что они приближаются к аэропорту. Он представлял, что на обочине будет стоять красивая женщина и просить их остановиться. Что он каким-то образом выберется из машины и побежит по полю. Ничего такого не произошло, и через несколько минут автомобиль прибыл на место. Хотя кондиционер работал на полную мощность, Эрик был весь мокрый. Перед поездкой он принял душ, но уже успел пропахнуть потом от волнения. Сидевший рядом мужчина открыл дверь и резко выдернул его из машины. Когда они вошли в зал отлета, Эрик перестал фантазировать на тему бегства и нехотя настроился на то, чтобы провести ближайшие часы в воздухе. Оба мужчины шли по обе стороны от Эрика, когда пробирались по очередям раздраженных и шумных людей. В аэропорту царил полный хаос, казалось, не работало ничего. На больших информационных табло, где обычно высвечивается время отлета, мигали непонятные буквенные комбинации, а у стоек регистрации стояли представители авиакомпаний и пытались успокоить разъяренных пассажиров. Заплаканная женщина рядом с Эриком разговаривала по мобильному:

— …Да откуда мне знать. Все вышло из строя из-за проклятого компьютерного вируса. Они будут регистрировать на рейсы вручную. Мы не знаем, когда вылетим. Если вылетим вообще.

На мгновение в душе снова затеплилась надежда. Вдруг вирус не даст им сесть в самолет? Станет ли «Мона» спасением Эрика? Какая ирония, если так. Он покосился на Пола. Тот был совершенно невозмутим и продолжал идти вперед сквозь толпу растерянных людей с переполненными тележками и плачущими детьми. Эрик торопился следом. В дальнем конце зала образовалась более короткая очередь, которая была гораздо спокойнее других. Эрик и его сопровождающие встали за темнокожим мужчиной в светло-сером костюме с маленькой сумкой «Луи Виттон» в руке. Надпись на табличке около стойки гласила «Private and corporate jet check in».[88] Надежда на то, что вирус спасет Эрика, умерла. Здесь все работало, несмотря на проблемы с компьютерами. Женщина и мужчина вели регистрацию вручную, и их неизменные улыбки говорили о том, что ситуация под контролем. У ФБР был собственный план. Но все-таки странно, что им приходится стоять в очереди. Почему они сразу не идут на самолет? Пол прочитал мысли Эрика.

— Высокий уровень безопасности. Мы должны войти в ту заднюю дверь, а потом направиться к самолету.

Он кивнул на две большие белые створки прямо за стойкой. Молодой мужчина с двумя детьми как раз взял свой паспорт и пошел к дверям. Когда они открылись, Эрик мельком увидел контроль безопасности и рентгеновские установки. Перебирая в голове возможности для бегства, он понимал, что они исчерпаны. Что, если просто повернуться и бежать? Но куда? Американцы догонят его за пару секунд. Наверняка они лучше натренированы, чем он. Пол предъявил свой жетон ФБР и паспорта. Увидев собственный паспорт со шведской эмблемой, Эрик был готов заплакать. Швеция — другой мир. Упорядоченное, структурированное и безопасное место на краю света. Там их дом. Там Йенс и Ханна. Паспорт вызвал болезненное воспоминание о свободе. О нормальной жизни. Женщина за стойкой отдала американцам документы и улыбнулась, когда они проходили мимо. Эрик как будто шел на собственную казнь. Он ощущал, как адреналин, накопленный за время поездки на машине, отступил, оставив пустую усталость. По другую сторону дверей их ждали двое проверяющих. Эрик положил сумку на узкую ленту. Сначала через рамку прошел Пол. Никаких сигналов. Он был без оружия. В кино все агенты ФБР носили большие пистолеты, но, очевидно, не в реальной жизни. Потом пошел Эрик. Ничего. Как раз когда он хотел взять сумку, лента остановилась, а затем поползла назад и вернула сумку обратно в детектор. Пол громко вздохнул от нетерпения. Сотрудник, сидевший у монитора, что-то сказал коллеге. Сумка выехала из детектора, и мужчина поднял ее.

— Это ваша?

Эрик кивнул и вместе с тем задумался. На что могли отреагировать датчики? Компьютера у него нет. Жидкостей тоже. Никаких острых предметов. Мужчина открыл дверь в маленькое квадратное помещение размером буквально с примерочную.

— Следуйте за мной. Мне нужно поближе посмотреть на вашу сумку.

Пол хотел было пойти следом, но его остановили.

— Ждите здесь. Это не займет много времени.

Комната за белыми оштукатуренными стенами была не больше пары квадратных метров. В центре стоял столик. На стене висел плакат с объяснением, что нельзя проносить на борт. В углу стояла коробка с латексными перчатками. Досмотрщик поставил сумку на стол и постучал в боковую дверь. Тут же в комнату протиснулся еще один сотрудник. Эрик все еще пытался понять, что не так с сумкой. Потом увидел лицо вошедшего и отпрянул назад. Прямо над виском у него была открытая рана, глаз посинел и распух. Охранники говорили друг с другом на иврите. Потом раненый повернулся к Эрику и отдал сумку.

— Теперь слушай внимательно. По моему сигналу ты дернешь дверь и побежишь прямо через зал. Американцы безоружны, но ты должен действовать быстро. На другой стороне есть аварийный выход. Обычно дверь закрыта, но сегодня она не заперта. Четырьмя ступенями ниже ты найдешь выход на площадку. Там стоит синий мотоцикл. Садись на него и гони поперек взлетно-посадочной полосы. Старайся не ехать слишком близко к крупным выходам на посадку. Не все работники проинформированы. Большинство в курсе, но мы не могли рисковать, информируя работников основного выхода. Слишком много народу. Ты должен поехать на юго-западную часть поля, там тебя ждет еще одно небольшое препятствие. Шлагбаум и два охранника. Шлагбаум открыт, а охранники заняты другим. Проедешь, и ты свободен. Дальше справишься сам.

У Эрика кружилась голова. Он боялся и колебался. Не хотел бежать. Охранник наклонился к нему и с серьезным лицом сказал:

— На руле висит шлем. Не забудь надеть его. В Израиле на тебе должен быть шлем, иначе полиция сразу тебя задержит.

В потоке мыслей у Эрика вдруг возник разумный вопрос:

— А мой паспорт?

— Увы. С ним я не могу помочь.

По щеке охранника начала течь кровь.

— Что у вас с лицом?

Мужчина скованно улыбнулся.

— Ты ударил меня.

— Что?

Не дав Эрику времени на обдумывание, охранник ударил кулаком по двери и жестко вытолкнул его. Эрик вывалился обратно в зал и упал на коллегу Пола. Никто еще не успел среагировать, когда раздался крик охранника:

— Держите его!

Эрик вскочил на ноги, чуть не упал и, оттолкнувшись рукой от лица представителя ФБР, бросился бежать. Аварийный выход. Где он, черт возьми? Сёдерквист увидел зеленую табличку в конце зала, повернул, поскользнулся, но восстановил равновесие. Стоит ему упасть, все будет кончено. Проходившие мимо пассажиры испуганно смотрели на Эрика. Полная женщина попыталась остановить его, но он уже промчался мимо. Он боялся оглянуться назад. Вот Эрик оказался у аварийного выхода и дернул дверь. Он вывалился на стальную лестницу и побежал вниз, перепрыгивая через три ступени. Он слышал, как за спиной с грохотом открылась дверь и множество людей бросилось за ним на лестницу. Он продолжал спускаться с бьющим в висках пульсом и убеждением, что его скоро схватят. На первом этаже ступени закончились. Эрик открыл стальную дверь и оказался на продуваемом всеми ветрами взлетном поле.

Он подбежал к углу здания и увидел мотоцикл, прислоненный к стене. Последний раз Эрик ездил на таком лет двадцать назад. Мотоцикл был старым и дряхлым. Вариант внедорожника. Эрик перекинул ногу через раму и взялся за руль. В панике он вдруг понял, что не знает, как этот транспорт заводится. Рычага зажигания не было. Кнопка на руле тоже отсутствовала. Эрик услышал возбужденные голоса. Преследователи уже вышли на поле по другую сторону здания. Эрик увидел ключ, торчащий из рамы прямо под крышкой бака. Когда он повернул ключ, мотор громко затрещал. Эрик развернулся и зигзагом поехал по серому бетону. Шлем по-прежнему висел на руле, он наденет его позже. Впереди справа, в тридцати метрах от Эрика, стоял небольшой белый реактивный самолет со звездным флагом на киле. Самолет ФБР. Эрик проехал прямо у них перед носом. За стеклом показались два лица. Выл ветер, и Эрик с трудом держал глаза открытыми. Воздух пронизывал резкий запах топлива. С соседней полосы, словно монстр, вырулил самолет «Люфтганзы» с гудящими двигателями. Ничего крупнее Эрик в жизни не видел. Смертельно опасный динозавр, который мог растоптать его, как муху. Сначала Сёдерквисту казалось, что он въедет прямо в одно из гигантских колес, но самолет величественно завернул и покатился параллельно мотоциклу. Крыло торчало в нескольких метрах от его головы, а шум моторов разрывал голову, будто визг бензопилы.

Пытаясь сориентироваться, Эрик следил взглядом за ограждением и через пару сотен метров заметил слева большие ворота. От ветра слезились глаза, когда Эрик старался разглядеть, видят ли его охранники. Что-то мелькнуло на солнце и ослепило его. Он отвел взгляд и сконцентрировался на том, чтобы ехать вровень с самолетом. Может быть, ему полезно ехать рядом с огромной машиной, чтобы его сложнее было заметить. Сёдерквист проехал в ста метрах от контроля, не заметив никакой активности. Самолет замедлил ход и повернул в сторону терминала. Эрик снова остался один на один с трещавшим мотором. Сумку он судорожно сжимал между ног. Шины были плохо накачаны. Он чувствовал любую неровность, и руль сумасшедше вибрировал. Эрик пытался вспомнить, что сказал охранник. Юго-западная часть. С какой стороны? Он стал снова следить за забором и подъехал ближе, чтобы ничего не пропустить.

Эрик проехал мимо трех стоявших в ряд белых вертолетов. Тут он увидел шлагбаум. В паре сотен метров впереди ограждение упиралось в маленький пограничный пост. Белый шлагбаум, световой сигнал и синяя будка. Людей не было. Эрик быстро приближался к открытому шлагбауму. Тут в будке он увидел человека. Эрик задержал дыхание и проехал в ворота, не сбавляя скорости. Вылетая на прямой участок бетонной поверхности прочь от поста охраны, Эрик ожидал пули в спину. Он напряг позвоночник и буквально чувствовал точку, куда должна была попасть пуля, прямо между лопатками. Она откинула бы его вперед, и Эрик умер бы прежде, чем удариться о неровный бетон.

Ничего не случилось. Он вскоре выехал на более широкую дорогу, которая через несколько километров складов и предприятий по аренде автомобилей примкнула к оживленной трассе. Эрик сбавил скорость и остановился у обочины. Дрожащими руками надел шлем, оглянулся и выехал на шоссе. Синяя вывеска сообщала о том, что до Тель-Авива оставалось одиннадцать километров. Сёдерквист немного расслабился и снова начал дышать. Рейчел сделала это. Он справился. Совершенно немыслимый побег. Никто не сбегает на мотоцикле из самого крупного аэропорта в Израиле. Но при помощи «Моссада» невозможное стало возможным. Эрик все еще думал о точке вероятного попадания пули между лопатками.

Спустя пятнадцать минут на дергающемся мотоцикле Эрик снова оказался в Тель-Авиве. На улице Левински было плотное движение. Он ехал между двумя широкими рядами машин в надежде, что никто не откроет дверь и не поменяет полосу. Сёдерквист был не единственным человеком на мотоцикле. Перед ним и за ним ехало около двадцати мопедов и мотоциклов. Они бесстрашно лавировали между автомобилями. Вдоль дороги стояли двухэтажные и трехэтажные дома с грязной и облупившейся краской. Во многих окнах, в основном закрытых, были вставлены синие и красные стекла. На одном из балконов кто-то повесил большой итальянский флаг. На первых этажах располагались магазины электроники, пекарни, продуктовые лавки и бары. Но никаких интернет-кафе.

Эрик проехал мимо газетного киоска. Первые полосы ошарашили его, и он чуть не потерял равновесие. «Компьютерные террористы предлагают антивирус». То есть официально. Программа «Надим» стала желанным товаром в конфликте. Загорелся красный, и Эрик остановился. С тревожным чувством он обнаружил, что стоит около полицейской машины. Он слишком отвлекся на полосы газет и не заметил машину. Слава богу, он все же надел шлем. Но на Эрике все еще была та же одежда и ехал он на том же мотоцикле. Наверняка прошел сигнал тревоги. Объявлен розыск. В машине сидели женщина с мужчиной. Они разговаривали и не смотрели в его сторону. Сёдерквист пытался вести себя как ни в чем не бывало. Как можно более непринужденно он отвернул голову. Живот сводило, казалось, прошла вечность, прежде чем загорелся зеленый. Эрик стартовал на полном газу и чуть не свалился с мотоцикла, когда тот стал набирать скорость. На Т-образном перекрестке с улицей Ха-алия Эрик повернул налево в сторону улицы Дерех Шломо.

Сразу за автобусной остановкой он притормозил и остановился. Там уже стоял ряд мотоциклов. Эрик слез, повесил шлем на руль, взял сумку и ушел. Ключ оставил в раме. Только сейчас он ощутил жару. Небо было ясным, между домами и асфальтом царило душное безветрие. На тротуаре толпились с трудом идущие люди. Никто не толкался. Было слишком жарко. Все походили на муравьев под увеличительным стеклом. Солнце грело беспощадно. Несколько мужчин в военных брюках шли с голыми торсами. Один нес на спине автомат, другой держал оружие в руке вместе с зеленой сумкой. Миновав пиццерию, Эрик прошел мимо парфюмерного магазина. Большой мусорный бак у магазина был настолько переполнен, что крышка не закрывалась. Плесневелый запах гниющей еды странно контрастировал с рекламой духов в витрине.

В дальнем конце улицы Сёдерквист увидел музыкальный магазин и прибавил шагу. Музыка привлекает молодежь. Молодежь знает, где есть Интернет. Эрик вошел в магазин, где было темнее и прохладнее, чем на улице. «Я кибернаркоман в отчаянном поиске дозы. Если не выйду в Интернет, то умру». В обычной ситуации такая мысль казалась бы абсурдом, но сейчас она была слишком близка к правде. Вскоре Эрик вышел на улицу с импровизированной картой в руке. Иксом было отмечено не интернет-кафе, а библиотека, где «возможно, есть Интернет». Сёдерквисту понадобилось десять минут, чтобы найти здание, напоминавшее культурный центр. Здание было дряхлым, с некрасивым темно-коричневым фасадом в трещинах. Краска облупилась. В грязных окнах виднелись бумажки с объявлениями о представлениях и концертах. Дверь на узкую лестницу была открыта. Входя, Эрик встретил группу женщин, одетых в колготки и на пуантах. На первом этаже он увидел две закрытые двери с вывесками на иврите. Где-то кто-то играл на пианино Шопена.

Эрик направился на второй этаж. Там находились три двери. На двух из них висели символы: девочка и мальчик. Туалеты. Третья дверь была стеклянной. На ней был прикреплен листок с надписью от руки. Иврит. Может, надпись обозначала библиотеку. Эрик открыл тонкую створку и вошел в темное затхлое помещение, заполненное книгами. Они большими стопками лежали на полу и заполняли все четыре стены. Пахло бумагой и плесенью. Казалось, книги разложены совершенно бессистемно — просто свалены на пол и распиханы по полкам. Спиной к Эрику за заваленным столом сидела пожилая женщина. Он кашлянул, и она вздрогнула. Потом повернулась и начала рассматривать визитера поверх очков. На женщине были светло-серая шаль и толстая бежевая кофта.

— Что вы здесь делаете?

Вопрос оказался таким неожиданным, а вокруг царил такой беспорядок, что Эрик засомневался, туда ли он попал. Может, на самом деле он забрел к этой даме домой?

— Я ищу библиотеку.

Дама отвернулась и поправила зеленую настольную лампу. Белые волосы были убраны в тугой пучок. Несколько прядей выскочили из прически и висели на шее, падая на старую кофту.

— Большинство людей, приходящих сюда, ищут определенную книгу. Целая библиотека — амбициозная цель.

По-английски женщина говорила с сильным акцентом. Эрик продолжал стоять у двери, все еще сомневаясь, хотят ли его здесь видеть. Она продолжала:

— Так что вы ищете? Книгу или библиотеку?

Сёдерквист откашлялся.

— На самом деле ничего из этого.

— Интересно. Так что тогда?

— Подключение к Интернету.

Слова прозвучали неправильно. Поверхностно и неинтеллектуально. Неуместно. Как вывеска «Макдоналдса» на пирамиде Хеопса. Эрик был академиком, он любил книги. Но сейчас ему нужен компьютер. Женщина встала и подошла к одной из полок рядом с маленьким овальным окном. Единственным в комнате.

— Вы читаете на иврите?

— К сожалению, нет.

Дама отодвинула несколько массивных томов с рваными красными обложками и достала желтую книгу с черным текстом. Она некоторое время смотрела на издание, а потом подошла к Эрику. Женщина была низкого роста, с очков свисала длинная серебристая цепочка, а одна из дужек крепилась красной изолентой. Дама протянула Эрику книгу.

— Вы спрашиваете о выходе. Пусть будет так. Но вот это — вход. Может быть, не такой захватывающий, а может, что-то бесконечно большее. Решайте сами.

Эрик взглянул на книгу. «Laughter beneath the forest. Poems from old and recent manuscripts».[89] Авром Суцкевер.[90] На черно-белой иллюстрации были изображены гнущиеся от сильного ветра деревья. Женщина кивнула на книгу:

— Забирайте ее. На память. Память важна, и ничто не хранит ее так, как книги. Все равно это всего лишь перевод, который сюда не вписывается. Даже не знаю, как она сюда попала. Вероятно, какой-нибудь студент забыл. Вы окажете мне услугу, если заберете ее.

Женщина вернулась на свое место за столом. Эрик вдохнул побольше воздуха.