Мона Сельберг Дан

Она кивнула и вернулась к записям. Вино кончилось. Эрик поймал официанта.

— Два эспрессо.

Когда официант вернулся с двумя чашками, Рейчел откинулась назад и провела по лицу руками.

— Больше не могу. Вот.

Она протянула три целиком исписанные салфетки.

— Здесь первые четыре страницы. Я перевела язык, который понимаю, на язык, который не понимаю.

Большего всего Эрик хотел сейчас броситься в гостиницу и заняться расшифрованным кодом. Но Рейчел долго работала, ей удалось наконец повернуть невидимую линзу и настроить резкость. Нельзя было просто уйти. И Эрику нравилось ее общество. Он поднял чашку.

— Выпьем за ваш фантастический языковой талант.

Рейчел улыбнулась.

— За османов.

Она глотнула горький кофе. Блокнот лежал в центре стола, Эрик согнул салфетки с переводом и вложил их вовнутрь. Рейчел больше всего хотелось взять блокнот и направить в подразделение «8200» для детального анализа. Он мог бы стать прорывом. Но нельзя было просто уйти. Рейчел удивляло, как легко Сёдерквист поверил в шитую белыми нитками ложь о том, что учитель рассказал ей о коде. Совершенно неправдоподобно. Но он так хотел узнать, что же написано в блокноте, что совсем потерял осторожность. На самом деле подразделению понадобилось несколько суток, чтобы расшифровать код. У них в распоряжении были только записи, добытые при штурме в Ницце. Но они многого не дали. Они представляли собой лишь неполный компьютерный код и не давали никакой информации о террористах и вирусе. Но здесь все было иначе. Эрик имел в распоряжении целый блокнот. И адрес базы данных. Как он достал блокнот?

Рейчел разглядывала Эрика. Густые каштановые волосы. Мягкие карие глаза. На лице отражалось какое-то мучение. Он никогда не выглядел веселым, даже когда смеялся. Узкий заостренный нос. Темные брови. Тонкие губы. Он весь был тонким и худым. Никакой физической нагрузки это тело не получало. Но в Сёдерквисте было что-то привлекательное. Наивный и бессознательный шарм. Рейчел чувствовала, что он настоящий, не в нервозной лжи о журналистской работе и компьютерном хобби, а в глубине. Он мог быть кем угодно, но только не террористом. Но она знала, что они бывают всех форм и расцветок. Безобидные оказывались опасными. На Эрика завели красную бумагу. Бен Шавит лично подписал ее. Тем самым одобрил Эрика в качестве мишени. Но не без допроса. Им нужно было понять, кто он. Он — кусочек мозаики, который не подходит к остальным. Рейчел взглянула на его руки. Руки играли важную роль. На них она в первую очередь обращала внимание, встречаясь с мужчиной. У Эрика красивые руки. Не знавшие физического труда. Изящное серебряное обручальное кольцо.

Рейчел хотела закурить, но в то же время не хотела показаться слабой или взволнованной. Это подождет. А вот бокальчик — другое дело. Она ласково улыбнулась.

— Я бы заказала еще один мартини.

Эрик прервал монолог об итальянских винах и одобрительно закивал. В нем была какая-то неуверенность, почти детская. Эрик старался казаться мудрым, но на самом деле был растерян. Рейчел вдруг захотелось его поцеловать.

Что-то в ее взгляде заставляло Эрика нервничать. Он не мог угадать намерения Рейчел. Она пила, но, казалось, совершенно не пьянела. Сам он чувствовал влияние алкоголя и решил больше не выпивать. Когда официант поставил на стол два мартини, Эрик поспешил протянуть ему кредитную карту. Рейчел глотнула мартини, не произнеся ни слова. Она расшифровала код. Невероятно. Наверное, самое потрясающее событие за последнее время. Как такое возможно? Как ему могло так повезти? Между тем ему было страшно. А вдруг код никуда не ведет? Вдруг блокнот — это тупик? Эрик хотел сесть за компьютер и разобраться. Но в то же время ему хотелось оттянуть момент. Удержать мечту. Он вспомнил, что чувствовал перед тестированием «Майнд серф». Желание как можно дольше не вытаскивать лотерейный билет. Но в этот раз все иначе. На кону стояло все.

Рейчел провела пальцем по краю бокала и, не поднимая глаз, спросила:

— О чем вы думаете?

— Ох… обо всем и ни о чем. Как жизнь нас бросает. О том, что мы сидим тут, в Тель-Авиве.

— Вас это беспокоит?

— Нет, но… необычное чувство.

— Супруга беспокоится?

— Ей не из-за чего беспокоиться.

— Ну, как скажете.

Возможно, в голосе звучали нотки обиды. Рейчел залпом допила мартини. Эрик расписался на чеке и встретился с ней взглядом.

— Пойдемте?

Она кивнула, взяла сумку и встала.

— Блокнот не забудьте.

Ночь была теплой и душной, звук их шагов разносился между домов. Они шли одни по улице Монтефиоре, здания заглушали шум машин, превращая его в отдаленное шипение. За короткий путь до отеля спутники не произнесли ни слова. Рейчел чуть опередила Эрика и остановилась у входа в ожидании. В холле регистрировалась большая компания. Рейчел кивнула в сторону бара.

— Приглашаю на бокальчик перед сном.

Она протиснулась к бару. Эрик увидел черный угловой диван, который, по-видимому, был не занят. Сёдерквист сел и отклонился назад. Было душно, не хватало воздуха, в помещении находилось много народу, и играла какая-то хаус-музыка. Эрику недоставало Шопена.

— Теперь выпьем за Израиль!

Рейчел села рядом с ним на диван и поставила перед ними две стопки.

— «Сабра».

Эрик с подозрением взял рюмку и понюхал коричневатую жидкость.

— Что это?

— Национальный израильский напиток. Шоколадный ликер с апельсинами из Яффы. Я предпочитаю виски, но напиток не должен быть слишком крепким.

— Благодарю.

Напиток оказался густым и сладким. Эрик поморщился.

— Немного не в моем вкусе. Я бы лучше съел шоколадный пирог и апельсин по отдельности.

— Я бы тоже, но зато вы попробовали.

Они долго сидели молча. Рейчел крутила рюмку.

— А где ваша жена?

— В Швеции.

— Она не захотела поехать с вами?

— Она больна.

Рейчел внимательно посмотрела собеседнику в глаза.

— Надеюсь, ничего серьезного?

— Она заболела как раз перед моим отъездом. На самом деле я не знаю, что у нее. Но все будет хорошо.

Внутри что-то екнуло.

— А вы?

— Что?

— У вас кто-то есть?

Рейчел отвернулась к холлу.

— Я все еще в поиске.

Они вновь замолчали. Эрик воспринял паузу как сигнал к расставанию.

— Ладно, огромное спасибо за вашу приятную компанию. И за помощь с кодом.

Рейчел чуть улыбнулась, и они встали. Она жила на втором этаже, он — на третьем. Эрик проводил ее до номера. Когда они подошли к черной деревянной двери, Рейчел повернулась и прильнула к спутнику. Эрик чувствовал ее дыхание и слабый аромат жасмина. Контуры ее тела. Прислонившись губами к его шее, она прошептала:

— Я умею не только расшифровывать османские коды.

Рейчел дразнила Эрика, играя с пуговицами на его рубашке. Он колебался. Рейчел оттолкнула его.

— Наверняка завтра увидимся.

Потом она провела картой по электронному замку и скользнула в номер, не оборачиваясь. Эрик остался стоять перед закрытой дверью.

Герцлия, Израиль

Как один из самых высокопоставленных государственных деятелей страны и как друг Бен Шавита, он имел полное право здесь находиться. И все же он нервничал. Синон чувствовал себя преследуемым и уязвимым. И если где-то он мог быть разоблачен, то именно здесь, в самом сердце «Моссада», в аналитическом и стратегическом разведывательном центре, который располагался в небольшом городе Герцлия недалеко от Тель-Авива. Это был огромный комплекс из темного стекла и сверкающей стали. Как всегда, задание казалось Синону легко разоблачаемым. Казалось, что все, кого он встречал, видели его насквозь и знали о его настоящих намерениях. Но все равно они пропускали его, печатали его вопросы на своих терминалах и вежливо следовали за ним мимо рядов со шкафами с документами и комнат с серверами, чтобы найти все, что бы он ни запросил. Синон бывал здесь десятки раз в те годы, когда работал на Бена Шавита. Добывал важную информацию, которую потом переправлял в организацию в Палестине.

Сегодняшний вечер был особенным. Затишье перед бурей. На следующий день многое изменится. Тогда вирусная угроза приобретет новое измерение: трюки с единицами и нулями превратятся в реальные смерти. Завтра смертники Ахмада Вайзи осуществят теракты в Иерусалиме и Тель-Авиве. Сами они уже въехали в страну, а снаряжение должно поступить завтра рано утром. Скоро придет время Синона всерьез воспользоваться своим положением и доверием к себе, чтобы призвать Бена Шавита выполнить требования «Хезболлы». На этом его миссия будет окончена, и он сможет наконец покинуть неверных и вернуться к своим. Он вернется как герой, получивший данные о внутренней системе врага. Но прежде чем Синон закончит, ему нужно выполнить еще одно задание поменьше. Задание, которое он сам себе поручил и ни с кем не согласовал. Возможно, оно было излишне рискованным, даже сумасшедшим. Но Синон по своей природе солдат, и он хочет чувствовать, что лично нанес удар. На этот раз он будет действовать оперативно, и игра стоит свеч. Он отомстит за братьев и убьет еврейского палача.

Синон оформил фальшивое расследование операции в Дубае. Бумаги, которые он принес в Герцлию, имели фальшивые подписи министра обороны Ехуда Перетца и печати военной службы разведки. Операция в Дубае провалилась: то, что должно было выглядеть как несчастный случай, стало громким убийством. Расследование было призвано выявить, в каком месте допустили ошибку. Синон единственный знал, что расследование — ненастоящее, и он надеялся, что не наткнется на Давида Яссура или, того хуже, Меира Пардо. Но часы показывали одиннадцать вечера, и вероятность того, что кто-то из них находится в Герцлии, стремилась к нулю.

Могло показаться странным, что Синон сам обратился с таким на первый взгляд простым запросом и так поздно вечером. Но с другой стороны, речь шла о секретной информации, и он всегда мог сказать, что не хотел привлекать ненужных посредников. Пузырь либо выдержит, либо лопнет. Ахмад и остальные осудят его действия, но Синон вынужден взяться за нее. Он устал сидеть и ничего не делать. Он мог бы с тем же успехом использовать время продуктивно.

Синон прошел через необходимые шлюзы безопасности и теперь ждал, пока ночной сторож включит компьютер. Центр справился с вирусной атакой. Разведывательная сеть никак не связана с финансовыми структурами. Женщине перед ним было около сорока. Неинтересная короткая стрижка, из-за которой женщина походила на мальчика, раздражала Синона. Кроме того, на ней были надеты пиджак и брюки, что придавало ей еще большую мужественность. Синон смотрел на ее пальцы, бегавшие по клавиатуре. Ногти выкрашены в некрасивый зеленый цвет. Женщина подняла глаза.

— Человек, которого вы ищете, обладает самым высоким классом безопасности. Я не могу дать информацию без разрешения моего шефа. Если вы присядете и немного подождете, я найду его.

Синон повысил голос:

— Но вы же видите, кто отдал приказ. И вы прекрасно знаете, кто я. Я ехал в эту жалкую дыру не для того, чтобы стоять здесь и ждать. Поторопитесь. У вас есть пять минут, пока я не разозлился.

— Я просто делаю свою работу. Это не займет много времени.

Синон прошел назад к одной из прикрепленных к стене скамеек и сел. Он с нетерпением ждал завтрашней прогулки на велосипеде. Свежий воздух, свобода. Здесь, внутри, все пахло лишь скукой. Были ли бумаги достаточно надежны? Что, если сотрудники центра позвонят Ехуду Перетцу? Находясь здесь, Синон рисковал всем проектом. Это было мелочью по сравнению с большим планом, но Синон принял решение. Оставалось только продолжать игру.

В дальней части холла открылась дверь, и оттуда вышел бледный мужчина шестидесяти лет. Он напоминал Вуди Аллена. Такие же очки. Мужчина подошел к мужеподобной женщине у стойки. Какое-то время они говорили, а «Вуди Аллен» изучал бумаги, оставленные Синоном. Тот встал и решительным шагом подошел к ним.

— Ну?

Мужчина смерил его взглядом сквозь толстые очки.

— Простите за неудобство. Но я уверен, что вы при вашем статусе оцените тот факт, что мы серьезно подходим к вопросу безопасности. Особенно в нынешние трудные времена.

Мужчина слабо улыбнулся.

— Но все, как мне представляется, в порядке. Ольга поможет вам получить информацию, которую вы запрашиваете. Но вы не можете выносить ее за пределы здания, поэтому, если вам нужно что-то запомнить, рекомендую конспектировать. Для нас большая честь, что вы здесь. Надеюсь, вы найдете то, что ищете.

Мужчина неловко отдал честь, кивнул женщине и покинул их. Синон обратился к Ольге:

— Не могли бы вы достать папку с общей информацией, такой как резюме, происхождение и семейное положение? Кроме того, мне нужен отчет об операции в Дубае. И ее действующие контактные данные: номер телефона и адрес.

— Посмотрим, что я смогу достать. У номера «две тысячи девятьсот тринадцать» очень ограниченный профиль и информация имеет первый класс защиты.

— Две тысячи девятьсот тринадцать?

— Ее служебный номер. Здесь мы редко используем имена. У нас Рейчел Папо зовут «две тысячи девятьсот тринадцать».

Тель-Авив, Израиль

С легкой головной болью Эрик вернулся в свой номер на третьем этаже. Мысли не давали ему покоя. Он никогда не изменял жене, несмотря на ссоры и временами глубокие разногласия между ними. Несмотря на долгие периоды охлаждения без близости. Ни единого раза. Возможности были: женщина из исследовательской группы, студентки. Но они его не интересовали.

Войдя в номер, он опустился на пол перед дверью, провел руками по волосам. Ничего не случилось. Какой бы красивой и привлекательной ни была Рейчел, она не могла сравниться с Ханной. Никто не мог.

В комнате царили темнота и прохлада. Кондиционер непрерывно шипел откуда-то с потолка. Эрик долго продолжал сидеть на полу. Во рту оставался вкус ликера «Сабра». Наконец Эрик встал и подошел к письменному столу. Поморщившись от головной боли, он включил компьютер. Потом достал холодный «Спрайт» из мини-бара и сел за стол. Он бессмысленно смотрел на экран и волнистый логотип «Виндоус» на нем. Затем встал и широко открыл балконную дверь. Комнату наполнил теплый ночной воздух. Эрик стоял неподвижно. Глубоко вдохнув несколько раз, он вернулся к столу, на котором разложил помятые салфетки с переведенным кодом. Он открыл окно браузера, ввел пароль и стал напряженно ждать. На экране появилось сообщение на арабском. Необязательно было понимать язык, чтобы догадаться, что перед собой Эрик видел сообщение об ошибке. Он поменял местами то, что воспринимал как пароль и логин. То же сообщение. Эрику придется написать программу, которая вычислит все возможные комбинации из данных на салфетках. Возможно, информация уже поменялась, тогда ему никогда не удастся попасть в систему. Но попробовать стоило.

Эрик допил лимонад и начал писать код. Полчаса спустя он доделал программу и бросил ее в бой. После семнадцати минут борьбы с неизвестным шлюзом программа нашла лазейку. Очевидно, логин изменился, в то время как пароль остался таким же, как раньше. Экран стал темно-зеленым. Эрик взял одну из гостиничных ручек и записал новый логин на салфетке. На зеленом фоне теперь лился поток на первый взгляд неструктурированной информации. Текст был написан на английском, но Эрик все равно не мог расшифровать код программы. Тот представлял собой эклектичную смесь более и менее распространенных языков программирования. Некоторое время спустя профессор смог вычленить целые известные ему цепочки, похожие на знакомые островки в неизвестном в остальном море. Может, это и была «Мона». Может, Эрик сейчас смотрел на исходный, до сегодняшнего дня неизвестный, код вируса. На его ДНК. Эрик увидел функции, отвечавшие за клонирование. Ниже он узнал команды, которые, вероятно, работали на маскировку алгоритма от поисковых программ. Эрик видел перед собой код высочайшего уровня; его создатель, должно быть, обладал глубокими знаниями и мощными ресурсами. Может, этот файл представлял собой своего рода «облако» — общий рабочий файл, хранившийся в Интернете, чтобы избежать обнаружения и дать возможность большому числу людей одновременно работать с ним из разных точек мира. Может, это была копия основных программных элементов «Моны».

Эрик покрылся холодным потом и, несмотря на головную боль, был крайне взволнован. Прокрутив несколько сотен страниц с кодом, он много раз встретил повторяющуюся подпись «Салах ад-Дин». Ниже высветилась ссылка, которая, похоже, вела в чат. Возможно, там создатели вируса общаются между собой? Эрик ввел ссылку в адресную строку. На улице бутылки со звоном падали на землю. Кто-то громко смеялся. На экране появилась черная страница с белым текстом. Строки на арабском, сгруппированные в нечто похожее на записи в чате. Под каждой записью отображался логин автора. Хотя записи были сделаны арабским алфавитом, имена отображались латинскими буквами, так как, очевидно, были сгенерированы на основе учетных данных. Под длинным текстом первой записи стояла подпись «Ка». Следующая запись, состоящая всего из нескольких коротких строк, была подписана «GW». Новое короткое сообщение от Ка — и дальше сообщение на английском. Под последним стояла подпись «Зорба».

Phase 3 recruits will be transferred to Isr straight after agreement.

:Zorba[81]

«Изр» могло означать Израиль. Сокращение могло обозначать и тысячи других вещей. Но и Израиль тоже. Следующий пост был написан по-арабски и подписан «Сала ад-Дин». Судя по датам, записи были сделаны несколько недель назад. Эрик скопировал запись Салы ад-Дина в «Гугл-переводчик». Не самая лучшая программа, но позволяет понять смысл. Перевод высветился мгновенно:

М ДЕЙСТВЕННО ДО 96 %. ПАРАЛЛЕЛЬНО С ФАЗОЙ 3 ПРОДОЛЖИТСЯ МОЯ РАБОТА С НАДИМ. НЕКОТОРЫЕ СОМНЕНИЯ ПО ПОВОДУ ОПЕРАТИВНОГО ОХВАТА ФАЗЫ 3.

:САЛА АД-ДИН

За этим следовал короткий ответ на арабском. Подпись гласила «А». Снова помощь переводчика:

ЗАНИМАЙСЯ СВОЕЙ ЧАСТЬЮ. ФАЗА 3 ДАСТ НЕОБХОДИМЫЙ ЭФФЕКТ. РАБОТА С НАДИМ НЕ ЯВЛЯЕТСЯ ПРИОРИТЕТНОЙ.

:А

Невероятно! Эрик читал напряженные дискуссии между на настоящий момент самыми разыскиваемыми террористами в мире. На такое он даже не осмеливался надеяться. Кто такой Зорба? Кто такой А? Надим? Что означает «фаза 3»? Может, Эрик бы лучше понял, если бы прочел более ранние сообщения. Он прокрутил вверх бесчисленное количество записей. Прочитав десятки постов, он обретал все большую уверенность в том, что вирус создал Сала ад-Дин. По крайней мере, он был человеком, вовлеченным в создание «Моны». «А» походил на шефа, возможно, самого главного. Зорба больше не появился, так что, вероятно, он был незначительной фигурой. В чате встречались и другие подписи: «Му», «Дал», «Раф» и «Синон». Эрик сконцентрировался на записях А и Салы ад-Дина. А отвечал за фазу три. Эрик посмотрел выше и обнаружил сообщение, отвечавшее на вопрос о фазе три:

S; ВОЕННАЯ ПОДДЕРЖКА В ФАЗЕ 3 — НЕ ТВОЯ ЗАБОТА. СМЕРТНИКИ РЕКРУТИРОВАНЫ. СНАРЯЖЕНИЕ БУДЕТ ВЫСЛАНО ОТДЕЛЬНО. У ТЕБЯ ЕСТЬ СВОЯ ЗАДАЧА, У МЕНЯ СВОЯ. ПОЖАРЫ В СОБАЧЬИХ ГОРОДАХ ОСВЕТЯТ СЛИШКОМ ДОЛГУЮ НОЧЬ И СНОВА СОГРЕЮТ ПОТЕРЯННУЮ СТРАНУ.

:А

Смертники. Военная поддержка. Пожары. Террористы не довольствуются вирусными атаками? Они будут взрывать города в Израиле при помощи смертников? Сала ад-Дин занимался только тем, что называлось «Надим», и почти все его записи касались исключительно вопросов программирования. Эрик должен узнать, что такое «Надим». Кодовое название «Моны»? Но «Мона» сама по себе являлась кодовым названием. Сёдерквист продолжил проматывать страницы. Он полагал, что вычислил арабское написание «Надим», и теперь искал эту комбинацию в записях. Вот! Снова в записи, подписанной А. Эрик вырезал строчку и вставил в переводческую программу:

НАДИМ НЕ ОБЯЗАТЕЛЕН, ТАК ЗАЧЕМ ТАК МНОГО ВРЕМЕНИ НА ЭТО? ПРОТИВ-ИНФЕКЦИЯ НИКОГДА НЕ БУДЕТ ДАНА НЕВЕРНЫМ.

:А

Эрик долго смотрел на предложение. Против-инфекция? Перевод «Гугла» хромал. Что означает «против-инфекция»? Голова гудела, и Эрик щурился. Против-инфекция… Тут его осенило, он понял, что пропустил «Гугл». Корректный перевод. Эрик сидел словно завороженный. Глаза наполнились слезами. Там должно быть написано не «против-инфекция». «Против» — неточный перевод «анти». «Инфекция» должна быть переведена как «вирус». Антивирус. «Надим» — антивирус «Моны». Эрик был прав. Все, что он делал. Все, на что надеялся. Сала ад-Дин занимался созданием антивируса.

Герцлия, Израиль

Ему вручили четыре толстые папки, предоставили стул и стол. Теперь он сидел один в тесной комнате, больше напоминавшей кладовку, чем кабинет. Горел резкий белый свет, и в маленьком пространстве Синон чувствовал жар от лампы, висевшей прямо у него над головой. Единственное окно было закрыто тонкой решеткой, снаружи стояла полная темнота. Синон получил в распоряжение полное досье «Моссада» на Рейчел Папо. По крайней мере, отчеты, сохраненные для истории. Он был уверен, что она провела ряд операций, которые навсегда останутся недокументированными. Но и имеющиеся папки были достаточно объемны.

Здесь лежали некоторые фотографии. Молодая Рейчел, в форме, студентка. В папках также присутствовали фотографии ее жертв. На архивных снимках были запечатлены живые люди, другие снимки были сделаны на месте операции. Там разыгрывались какие угодно сюжеты, но только не с живыми людьми. Рейчел нравились ножи. Синон не смог читать детали, они его слишком расстраивали. С большим интересом он читал ее биографию.

Синон ткнул пальцем в дату рождения и начал считать в уме. Сейчас ей тридцать. Мама работала учителем, родилась в Марокко. Папа был кузнецом с испанскими корнями. Родители бежали из Марокко во время Шестидневной войны.[82] У Рейчел есть младшая сестра Тара. Мама умерла при родах. Тогда Рейчел исполнилось восемь. Через год умер и отец, вероятно, в результате самоубийства. Дети после нескольких переездов попали в кибуц[83] севернее Хайфы. Когда Рейчел исполнилось одиннадцать, они с Тарой переехали к старшей сестре мамы и ее русскому мужу. В этом месте кто-то обвел текст синей ручкой. Тетя работала ревизором и постоянно ездила в командировки по службе. Мужчина владел маленькой грузовой фирмой. Через несколько лет он начал приставать к девочкам. Согласно словам самой Рейчел, он регулярно насиловал их, чаще всего, когда тетя была в отъезде. Больше всего пострадала Тра. Сестры также подвергались избиениям. Если верить рассказу Рейчел, это были настоящие пытки. Велосипедные шины и сигареты. Паяльник. Ледяная вода. Тетя, казалось, ни о чем не догадывалась или просто не обращала внимания. Своих детей у пары не было. Однажды мужчина так сильно избил Тару, что она попала в реанимацию. Тетя отвезла ее в больницу. Там она утверждала, что девочка сломала руку и ударилась головой при падении с велосипеда.

После посещения больницы у Тары развилась некая форма аутизма. За неделю до своего шестнадцатилетия, когда тетя уехала на выходные, Рейчел заперла отчима в кабинете, взяла Тару и покинула дом. Девочки вернулись в кибуц в Хайфе, который помог им спрятаться, когда тетя, вернувшись, стала их разыскивать. Несколько лет спустя кибуц передал Тару в лечебницу, а Рейчел пошла служить. Желтый стикер давал отсылку на заметку в газете «Иерусалим пост». Синон пролистал документы и нашел копию текста, опубликованного через два года после поступления Рейчел на военную службу. Владельца грузовой фирмы русского происхождения нашли убитым в собственном доме. Мужчину застрелили в голову с близкого расстояния. Его обнаружила супруга, вернувшаяся из командировки. Полиция не обнаружила ни мотив, ни исполнителя преступления. Согласно заметке, погибший был уважаемым человеком.

Синон убрал вырезку обратно в папку. Тут он начал искать то, зачем пришел сюда. Он нашел информацию на обороте серой карты. Действительный домашний адрес Рейчел Папо в Тель-Авиве. Синон согнул карточку и засунул ее во внутренний карман пиджака. «Вуди Аллен» может злиться сколько ему вздумается. Когда Синон собирался отдавать папки, взгляд упал на еще один документ. Он взял его и улыбнулся. Адрес лечебницы Тары.

Тель-Авив, Израиль

Хотя Эрик читал записи уже больше двух часов, он успел просмотреть только малую часть. Он фокусировался на наиболее актуальных. Террористы готовили несколько терактов в Иерусалиме и Тель-Авиве. Фаза три должна была осуществиться в ближайшие дни. «Надим» — антивирус «Моны», Сала ад-Дин работает над его завершением. «А» просто интересовался фазой три и раз за разом подчеркивал, что в антивирусе нет необходимости. Информации о местонахождении А или Сала ад-Дина не было. Эрик сидел неподвижно и смотрел на последнюю запись в чате. Сала ад-Дин сделал эту запись семнадцать часов назад. Эрику было трудно собраться с мыслями. Он слишком устал. За дверью балкона было тихо, не считая шуршащей игры сверчков. Каким должен быть следующий шаг? Эрик не мог просто сидеть и надеяться, что на экране вдруг всплывет номер Сала ад-Дина. Он вынужден подключиться к диалогу. Очень рискованный шаг. Если он ошибется, то спугнет их и лишится единственного следа на «Надим». Но какая у него есть альтернатива? Сёдерквист создал собственную учетную запись с подписью «EС». Может, стоит использовать «Гугл-переводчик» и писать по-арабски? Нет, тогда он не сможет проверить то, что написал. Эрик колебался несколько секунд. Потом решился и написал следующее:

САЛА АД-ДИН, МЕНЯ ЗОВУТ ЭРИК СЁДЕРКВИСТ. Я ШВЕДСКИЙ ПРОФЕССОР ПО ИНФОРМАТИКЕ И ПРОГРАММИРОВАНИЮ И ХОЧУ ПОМОЧЬ ВАМ. КОД МОНЫ ПРОИЗВЕЛ НА МЕНЯ ОГРОМНОЕ ВПЕЧАТЛЕНИЕ, ХОТЯ Я БЫ ПОСОВЕТОВАЛ ВНЕСТИ НЕБОЛЬШИЕ УЛУЧШЕНИЯ В ЕГО МАСКИРУЮЩИЕ ВОЗМОЖНОСТИ. ВОСПРИНИМАЙТЕ МОЕ ПРИСУТСТВИЕ В ЗАКОДИРОВАННОМ ЧАТЕ КАК МОЕ РЕЗЮМЕ. МНЕ ПОТРЕБОВАЛОСЬ ДВА ЧАСА, ЧТОБЫ НАЙТИ ЕГО И ВОЙТИ. Я БОЛЬШЕ НИКОГО НЕ ПРОИНФОРМИРОВАЛ. НАДЕЮСЬ НА БЫСТРЫЙ ОТВЕТ.

:ЕС

Эрик оперся на спинку стула и стал ждать. Может, в сети кто-то был, а может, и нет. Возможно, у них установлена функция пуш-сообщений или RSS-поток, которые дают сигнал о новом сообщении. Сёдерквист сидел неподвижно, пока не начало болеть тело и он не стал клевать носом. Бессмысленно ждать, может пройти куча времени, прежде чем кто-то ответит. Если вообще ответит. Эрик неловко поднялся. Мерцание компьютера нарушало сумрак комнаты. Сёдерквист разделся и лег на одеяло. Он думал о терактах. Нужно кого-то предупредить. Ему захотелось поговорить с Йенсом. Больше всего — с Ханной. Она всегда была его ближайшим союзником. Его советчиком и лучшим критиком. Но он один. Тень на кровати в гостинице на Ближнем Востоке. Эрик перегнулся через край, дотянулся до сумки и достал несессер. Флакон с духами, который он швырнул в сумку в последний момент, протек, и теперь все пахло Ханной. Эрик уснул с промокшим несессером у головы.

Плинг.

Эрик среагировал не сразу. Он спал крепко, и сигнал сначала показался ему непрошеным гостем в теплом сне. Но внезапно он понял, что звук прозвучал не во сне. Эрик вернулся в гостиничный номер, где он голый лежал на одеяле. Что его разбудило? Он сел в кровати, сон улетучился. Новое сообщение. Эрик соскочил с кровати и сел на корточки перед компьютером. Несколько коротких белых слов рябили на черном фоне.

КОНКРЕТИЗИРУЙТЕ «НЕБОЛЬШИЕ УЛУЧШЕНИЯ».

:САЛА АД-ДИН

Эрик замер, как будто его движения могли испугать человека по ту сторону экрана. Как будто Сала ад-Дин мог видеть, как Эрик сидит без одежды перед компьютером. Ему удалось установить контакт. Но что делать теперь? Мысли разбегались в сотни направлений. Не сводя глаз с экрана, Эрик осторожно поднялся и сел на стул. Он должен вызвать доверие. Его блеф вокруг кода, слава богу, имел основания. Эрик увидел последовательность кода в чем-то, что он воспринял как защиту вируса от обнаружения. Код напомнил ему одну проблему, которая возникла у него самого с «Майнд серф». Один аспирант из его команды показал ему новый способ написания команд, что дало более быстрое и стабильное считывание. Если команды из кода «Моны» настолько походили на код «Майнд серф», то он мог бы использовать такое же решение. Эрик вернулся к коду «Моны» и стал прокручивать страницу за страницей в поисках увиденной им последовательности. Вот. Код был очень похож на команду из «Майнд серф», хотя их результатом в итоге становились абсолютно разные функции. Эрик скопировал последовательность в сообщение и затем добавил схему более эффективного решения. Он напряженно ждал ответа. Ответ пришел через несколько минут.

ЗАЧЕМ ВЫ СВЯЗАЛИСЬ СО МНОЙ?

:САЛА АД-ДИН

Эрик незамедлительно ответил.

Я ПРОАНАЛИЗИРОВАЛ МОНУ. Я МОГУ ПОМОЧЬ ВАМ УЛУЧШИТЬ КОД. Я ПОДДЕРЖИВАЮ ВАШУ БОРЬБУ.

:ЕС

ХАЛИЛ АЛЛАХ?

:САЛА АД-ДИН

Халил Аллах? Эрик зашел на «Википедию» и ввел имя. Потом вернулся в чат.

ПРОРОК. ИБРАХИМ. СЫН ТАРАХА. ОТЕЦ ИЗМАИЛА.

ПУСТЬ ПОКОИТСЯ С МИРОМ. СУРА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ.

:ЕС

Блеф был очевиден. Слишком много «копировать-вставить».

ПОЧЕМУ МОНА?

:САЛА АД-ДИН

ЧТОБЫ ПОКАЗАТЬ НЕВЕРНЫМ, ЧТО ОНИ НИЧТОЖНЫ. ЧТОБЫ СЛАВИТЬ АЛЛАХА, ЕДИНСТВЕННОГО ИСТИННОГО БОГА.

:ЕС

На экране долго ничего не высвечивалось. Ни одного нового сообщения. Эрик тяжело дышал, держа руки на клавиатуре. Неужели он упустил его? Сказал что-то не то?

ИДИ С МИРОМ. МАША АЛЛАХ.

:САЛА АД-ДИН

Сала ад-Дин просил его покинуть чат. Но никогда Эрик не был так близко. Он не мог потерпеть поражение. Сёдерквист лихорадочно соображал. Взгляд упал на мятые салфетки с записями. Османский код! Он выбежал в коридор, на полу перед дверью лежал блокнот. Затем вернулся к компьютеру. Эрик наобум открыл одну из страниц и положил блокнот перед собой. Потом он открыл программу Word и начал просматривать вкладку с символами. Ему понадобилось сорок минут, чтобы из символов составить нечто похожее на записи в блокноте. Эрик хотел написать собственное предложение с помощью кода Сала ад-Дина. Это было так чертовски неправдоподобно, но какая разница? Тут либо пан, либо пропал. Он вставил текст в чат и отправил запись. Снова ожидание. Солнце грело его голые ноги, а за окном громко заливалась птица.

ВПЕЧАТЛЯЕТ.

:САЛА АД-ДИН

Он вернулся.

РАЗРЕШИТЕ МНЕ ПОМОЧЬ ВАМ.

:ЕС

ПОДОЖДИ ДО ЗАВТРАШНЕЙ НОЧИ. ЕСЛИ ТЫ ПО-ПРЕЖНЕМУ БУДЕШЬ НА НАШЕЙ СТОРОНЕ, ТО ПОГОВОРИМ.

:САЛА АД-ДИН

ЧТО СЛУЧИТСЯ ЗАВТРА?

:ЕС

СЛЕДУЮЩАЯ ФАЗА. БОЛЕЕ ЧЕТКОЕ УКАЗАНИЕ. Tisbah ala kheyr wa ahlam saaida.[84]

:САЛА АД-ДИН

Теракты произойдут уже завтра. Последнее предложение Эрик скопировал в «Гугл-переводчик». Сала ад-Дин пожелал спокойной ночи. Диалог был окончен. Эрику придется дождаться взрывов, чтобы снова установить контакт. Он посмотрел в потолок. Теракты в Израиле. В течение двадцати четырех часов. Господи. Он должен предупредить кого-то. Но кого? Если он свяжется с полицией, то разоблачит себя перед Сала ад-Дином и никогда вновь не установит контакт с ним. Но если он никого не предупредит, умрут невинные. Эрик долго сидел и тупо смотрел на мерцающий экран. Может, на другом конце Сала ад-Дин точно так же сидел, глядя в монитор.

Эрик встал, вышел на балкон и вдохнул воздух раннего утра. Море и сосны. Шуршание заставило его посмотреть вниз. Во дворе тощая собака пыталась вытащить мусорный мешок из перевернутого бака. Сёдерквист повернул лицо к теплому солнцу. Во рту оставался неприятный привкус. Ему нужно поговорить с кем-нибудь, чтобы не свихнуться. Часы показывали четверть восьмого утра. Хотя Эрик проспал всего несколько часов, он надел мятую одежду, взял ноутбук и спустился на завтрак. В ресторане сидели пожилая пара и молодой мужчина с айподом за столиком у окна. Рейчел не было. Эрик взял компьютер под мышку, собрал завтрак на двоих на подносе и поднялся наверх к ее номеру на втором этаже. Минуту он колебался, но потом все-таки слегка постучал в дверь. Ни звука. Эрик снова постучал. Он услышал движение за дверью, и вскоре Рейчел открыла дверь. На ней был черный гостиничный халат. Женщина стояла босиком, с растрепанными волосами. Она оказалась ниже, чем запомнилась Эрику. Глаза опухли. Он разбудил ее.

Рейчел смотрела на него, не говоря ни слова. Вдруг у него к горлу подступили слезы. Возможно, Рейчел заметила это. Может, видела, как он устал и в каком находился отчаянии. Она наклонилась и поцеловала его в щеку.

— Шалом, — прошептала она и осторожно закрыла за ним дверь.

Комната была меньше, чем его. Не считая незастеленной кровати, ничего не говорило о том, что здесь кто-то живет. Блюдо с фруктами и шампанское не тронуты, Эрик не увидел ни сумок, ни одежды, ни книг. Рейчел тоже держала балконные двери открытыми. Она села на кровать по-турецки, и ее, казалось, совсем не волновало, что ноги оголились почти целиком. На голеностопе виднелась татуировка, а ногти на ногах были покрыты темно-коричневым лаком. Эрик поставил перед женщиной поднос и опустился в одно из кресел напротив. Компьютер он положил на стол около фруктов. Рейчел внимательно посмотрела на раннего гостя.

— Чем вы расстроены?

Сёдерквист опустил глаза.

— Долгая история. Бесконечно долгая.

— А мы торопимся?

— Может, и нет. Но я слишком устал. Я с удовольствием расскажу вам при более удобном случае. Извините, что вот так разбудил, но…

— Ничего. Я рада вас увидеть. Думала о вас вчера, прежде чем заснуть.

— И что вы думали?

Рейчел рассмеялась.

— Ах нет, мужчине ни к чему спрашивать о мыслях женщины, — улыбнулся Эрик. — Я тоже думал о вас.

Она наклонила голову набок.

— Сыграло бы это большую роль, если бы вы остались ночевать у меня?

— Да. Для меня — да.

Первое время она молчала, теребя чайные пакетики на подносе. Затем произнесла тихим голосом:

— В таком случае хорошо, что вы ушли. Или что думаете?

Эрик вздохнул.

— Я был знаком с вами всего несколько часов, но вы особенная. Во всех смыслах. Но я не могу. Не сейчас. Мне нужен просто друг. Теплота.

Рейчел взяла пакетик «Липтон», разорвала желтую упаковку и положила его в одну из чашек. Потом снова взглянула на гостя.

— Зачем вы пришли сюда, Эрик?

Он потянулся за компьютером.

— Сегодня ночью я воспользовался вашими переводами. Код привел меня прямо в систему, где создавалась «Мона».

— Вы шутите?

— Нет. Более того, оттуда я попал в чат, где общаются террористы. Там есть сотни записей, самые ранние из которых сделаны много месяцев назад.

Рейчел отодвинула поднос и села поближе к Эрику.

— И?

— И там я установил контакт с человеком, который, как мне кажется, является создателем вируса.

Наверное, Эрик сумасшедший, раз рассказывает ей все это, но он должен доверять хоть кому-то. Он не мог не говорить. Он должен с кем-то поделиться информацией о терактах. С кем-то разделить ответственность. Рейчел сидела теперь совсем близко.

— Как его звали?

— Сала ад-Дин. Но это всего лишь псевдоним.

— Сала ад-Дин — арабский вариант Саладина. Главный мусульманский лидер в двенадцатом веке. Мужчина, освободивший Иерусалим от христианских крестоносцев. Когда он ворвался в город, то дал приказ зарезать всех жителей. Не оставлять ни одного пленного. Он — эталон для многих мусульман.

— Мило. Он собирается снова это сделать.

— Сделать что?

— Убить людей в Иерусалиме.

В глазах Рейчел мелькнул огонек.

— Когда? Где?

— Я не знаю всех подробностей, но можете сами прочитать. С вашим знанием языка вы, может, больше поймете. Они планируют атаки террористов-смертников в Иерусалиме и Тель-Авиве.

Эрик открыл компьютер и поставил его на кровать перед Рейчел. Она провела рукой по своим густым волосам.

— Когда?

— Сегодня или, может быть, завтра. Посмотрите, что поймете из этого. Ищите фазу три.

Женщина взглянула на экран. Эрик пытался ровно усидеть на стуле, но от усталости сползал вниз. Он зевнул. Может, съесть что-нибудь, чтобы вернуть силы? Ему хотелось только спать.

Рейчел потянулась за чашкой, параллельно открывая очередное сообщение. Через сорок пять минут она добралась до ночной переписки Эрика с Сала ад-Дином. Глаза Рейчел сузились, когда она читала запись Эрика, восхищение вирусом и предложение сотрудничества. Она посмотрела на крепко спящего мужчину напротив нее, достала телефон и набрала номер, ожидая ответа. Ответ последовал спустя гудок.

— Пора.

Она нажала «отбой», не отводя глаз от Эрика.

— Черт, — чуть слышно прошептала она, наклонилась вперед и тихонько провела пальцами по его волосам. — Дурак.

Стокгольм, Швеция

Частота пульса Матса Хагстрёма резко возросла, из-за чего сработал сигнал тревоги. Сердечный ритм поменялся несколько раз за ночь. Его состояние было очень похоже на кому, но мозг активно работал. ЭЭГ фиксировала резкие колебания альфа-, бета— и гамма-ритмов. Доктор Томас Ветье отмечал пики на диаграмме, что, как правило, характерно для пациентов с сильными эпилептическими припадками. Но Матс не страдал эпилепсией, а энцефалограммы выглядели крайне странно. И тревожно. Доктор положил руку на горячий лоб Матса и произнес:

— С чем бы вы ни боролись — не сдавайтесь.

Тель-Авив, Израиль

Эрик шел по разогретому летнему пляжу. Волны накатывали на берег. На нем были резиновые босоножки, а в руке он нес корзину для пикника. Рядом с ним шла Ханна с синим пледом под мышкой, другой рукой она придерживала панаму. Под белой туникой виднелся оранжевый купальник. Теплый воздух был полон ароматами моря: пахло моллюсками, водорослями, солью. Эрик как раз хотел взять жену за руку, когда споткнулся и упал на песок, выставив ладони в качестве защиты. Боль от удара пронзила лицо, грудь и запястья. Все вокруг зазвенело и зашумело, Эрик застрял с руками за спиной. Тут вернулось сознание, а вместе с ним — и паника. Он увидел нескольких мужчин в черном, в грубых ботинках и толстых куртках. Кто-то своим весом надавил ему на спину и прижал к ковру. Эрик не мог вздохнуть. Он слышал команды на иврите и звон бьющегося стекла. Ему жгло легкие, и он отчаянно пытался дышать, поднять голову. Рейчел. Он должен ее защитить. Вдруг они ранят ее. Эрик попытался повернуться, но не мог. Мужчины обвязали его руки и ноги крепкими веревками. Кто-то дернул Эрика за ворот, и он думал, что ему помогут встать. Но почувствовал холодный предмет прямо под челюстью. Что-то щелкнуло, и все потемнело.

Незапланированное совещание оказалось коротким и содержательным. Давид Яссур дернул дверь, ведущую на лестницу. Ему было некогда ждать лифт. По пути вниз, за шесть этажей до зала допросов, он еще раз прокрутил все в голове. Компьютер и блокнот немедленно передали подразделению «8200» для анализа. Были готовы отряды для оперативных действий против смертников. Местная полиция в Тель-Авиве и Иерусалиме была проинформирована, наметились возможные мишени. Пограничный контроль приведен в особую готовность. Натренированные на нахождение взрывчатых веществ собаки направлялись в Иерусалим. Но пока были неизвестны детали терактов — где и когда они должны произойти. Давид надеялся, что подразделение «8200» сможет достать эту информацию из переписки.

Он встретился с Рейчел Папо. Она присутствовала в начале совещания, чтобы доложить о текущей ситуации. Она была мягче, чем Яссур представлял, и производила впечатление почти ребенка. Но он помнил, что рассказывал Меир Пардо об ее темном прошлом, исчезновении и травмированной психике. И о своих собственных отцовских чувствах. Рейчел хорошо сработала со шведом. Доказала, что она значительно больше, чем острый нож. Всего за несколько часов ей удалось войти к нему в доверие. Материал, оказавшийся у них в руках, мог означать тот поворот, на который они все надеялись. Пол Клинтон прилетел в Израиль. Вместе с ним у них появлялся доступ к самой большой службе безопасности в мире. Дела обстояли так, что теперь в распоряжении «Моссада» оказались ресурсы ФБР, ЦРУ и Агентства национальной безопасности. И именно сейчас все началось со шведа и на нем закончилось. Кто он? Какую роль играл? Они обсудили несметное число возможностей, но ни одна из теорий не была правдоподобной. Слишком многое не сходилось. Давид сам хотел узнать, как обстоят дела, прямо от источника. Он хотел проинформировать Бена Шавита, но сначала им нужно достать больше информации. Давид добрался до нижнего этажа и пошел по длинному коридору, ведущему к комнатам для допросов. Он прошел мимо трех пустых комнат. Рядом с четвертой стояли двое охранников. Над закрытой дверью мигнула красная лампочка. Яссур вошел в небольшую охраняемую комнату. Внутри стоял Пол, прислонившись к стене и попивая кофе. Пол был коренастым, почти толстым. Одет, как всегда, в серый костюм и белую рубашку. Секретарь молча сидела перед большим стеклянным окном, выходящим в помещение для допросов. Перед ней стояла панель управления звукозаписывающим оборудованием. Окно было сделано из зеркала, прозрачного с одной стороны, то есть присутствующие могли видеть допрашиваемого, а он их нет. Яссур близко подошел к стеклу и стал рассматривать пленного.

Единственное, что выделялось из цветовой гаммы помещения, — голубой баннер на дальней стене. Под ним висел вышитый серебряный подсвечник для семи свечей. Эрик потерял фокус, и ему показалось, что подсвечник расплылся по стене. Он закрыл глаза и снова взглянул на подсвечник. Резкость вернулась. Тело болело и ныло. На правой руке у него было наклеено множество маленьких белых пластырей. Они брали у него анализы. Или делали инъекции. Сёдерквист с трудом огляделся вокруг. Он лежал на кушетке в абсолютно симметричной комнате. Его окружали серые стены, на одной из которых висело большое зеркало. На полу лежал пестрый линолеум, а под потолком светили три яркие лампы дневного света. Койка, на которой Эрик лежал, располагалась прямо перед зеркалом, где он видел собственные вытянутые ноги и руки между коленями. Он выглядел странно. Безжизненно. Однажды Эрик участвовал в учебной пожарной тревоге в институте, когда они бросали пледы на горящий манекен. Так выглядел мужчина в зеркале. Как пожарный манекен в мятой одежде Эрика.

В центре комнаты стояли квадратный стол и три стула. Яркий свет с потолка ослеплял и обжигал. Что случилось? Где Рейчел? Во рту у него пересохло. Он ощущал горький привкус, которого раньше не было. В помещении царил холод. Он снова посмотрел на плакат и подумал о том, кто же вышил подсвечник.

— Наш девиз! — Вошедший в комнату мужчина кивнул на текст. — Наш девиз и наша эмблема.

Он сел на один из стульев и с шумом положил на стол желтую папку. Эрик медленно приподнялся на койке.

— Наш?

— Ох, мы что, забыли рассказать, где вы? Добро пожаловать в «Моссад». Сожалею, что не можем предложить вам комнату поуютнее.

В голосе звучал явный сарказм. «Моссад»? Одна из самых немыслимых и абсурдных альтернатив. Но почему? Мужчина за столом холодно посмотрел на него. Не угрожающе и не дружелюбно. В нем было что-то другое. Что-то жесткое и непримиримое. Он был ровесником Эрика, невысокий, но крепкого телосложения. Загорелое лицо покрывали вмятины, а в волосах виднелась седина. Одет он был в черный джемпер и темно-коричневые льняные брюки. Часы не носил. Эрик тихо произнес:

— Я гражданин Швеции.

— А я Израиля. Неважно. Меня зовут Давид Яссур, и я здесь начальник. Номер два в местной иерархии.

Эрик массировал ноющие запястья.

— Я хочу позвонить в свое посольство.

— Конечно. А я хочу лежать дома и смотреть футбол. Но сейчас мы тут. Идите сюда.